Текст книги "Честный акционер"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

4

Поремский вылез из автобуса и сверился с картой. Судя по карте, дом, который он искал, должен был стоять где-то рядом. Однако все окружающие дома утопали в зелени, и номера их абсолютно не просматривались.

Володя остановил проходившую мимо девушку:

– Простите, вы не подскажете, где здесь дом номер четырнадцать?

– А вам какой корпус нужен?

– Первый.

Девушка улыбнулась и махнула рукой:

– Так вот он, прямо перед вами.

– Спасибо.

Она окинула его дружелюбным взглядом:

– Не за что!

Повернулась и пошла, виляя тугими ягодицами и зная, что Поремский будет смотреть ей вслед. Володя проводил незнакомку взглядом, вздохнул, как вздохнул бы на его месте любой холостяк, и побрел к дому номер четырнадцать.

На скамейке возле седьмого подъезда кучковались подростки – девушки и парни. Они пили пиво, весело трепались, перемежая свою речь отборным матом, хохотали и сплевывали на асфальт. Проходя мимо них, Поремский поморщился и поспешил войти в подъезд: зрелище пьющих и матерящихся девушек-подростков всегда вызывало у него приступ отвращения и негодования.

Поднявшись на второй этаж, Володя остановился перед квартирой номер двести двадцать и нажал на кнопку электрического звонка. Подождал немного и нажал снова. Никто не открывал.

«Где же ты ходишь, золотце?» – недовольно подумал Поремский. Он достал из кармана телефон, кликнул из справочника номер Ларисы и нажал на связь… «Вызываемый вами номер временно недоступен…» – ответила ему трубка механическим женским голосом. Тогда Поремский набрал номер домашнего телефона Ларисы. Однако и по нему никто не отзывался.

«Нормально, – саркастически сказал себе Поремский. – Тащиться в такую даль, чтобы поцеловать закрытую дверь! То-то будет смеху, когда Турецкий узнает!»

Он снова стал звонить в дверь. Жал и жал, вымещая на черной кнопке звонка свою злость. Утром он дозвонился до Ларисы и сказал, что хочет встретиться с ней, чтобы выяснить кое-какие детали (он не сказал, что разговор будет касаться майора Бабаева, жениха и сожителя Ларисы, однако, судя по всему, девушка и сама об этом догадалась).

Лариса Кизикова долго молчала (Поремский представил себе, как она сердито хмурит брови, как поджимает губы, как набегает на ее чистый лоб сеточка мелких морщинок), потом сказала:

– Через час у меня кончаются занятия, потом я иду в бассейн… Даже не знаю, где мы можем пересечься…

– Во сколько вы думаете прибыть домой?

– Часа в четыре.

– Тогда давайте встретимся у вас дома ровно в шесть. Заодно посмотрю, как вы живете.

– Дома? – раздумчиво произнесла девушка.

– Да. Если, конечно, вы не скрываете на кухне беглого преступника, – съязвил Поремский.

– Что за глупости! – неожиданно сердито ответила Лариса. – Никого я не прячу, и скрывать мне нечего. Хотите – приходите.

– В таком случае диктуйте адрес.

Лариса продиктовала адрес, Поремский записал его в блокнот.

– А как до вас удобнее добраться?

– Посмотрите по карте, – холодно ответила Лариса. – Пока.

И отключила связь.

И вот Поремский стоит у двери ее квартиры и, как дурак, жмет на кнопку звонка, ясно понимая, что девушка его обманула. «Кинула», как принято нынче выражаться.

Так, и что теперь? Убираться восвояси? Или подождать во дворе, на лавочке? А если она вообще не придет? Что, так и торчать тут до второго пришествия? Поразмышляв немного над этими «проклятыми вопросами», Володя вышел из подъезда (на скамейке по-прежнему кучковался молодняк) и, достав из кармана сигареты, прошествовал к изящной, длинной скамеечке, на одном конце которой сидели три бабули. Поремский уселся на другом конце и закурил.

Бабули покосились на него с явным неудовольствием. Судя по всему, его наглое вторжение прервало какой-то важный разговор (разве у старушек бывают другие?), однако спустя несколько секунд старушки полностью о его существовании забыли и продолжили беседу.

Поремский курил, поглядывая на солнышко, пробивающееся сквозь густые ветви клена, и размышлял о жизни. Вскоре отдельные реплики старушек стали привлекать его внимание. Он навострил уши.

– Вот я и говорю, – делилась с подругами одна из старух. – Странная это квартира.

– Ты о двести двадцатой?

– Ну да, о ней.

– Да что ж в ней странного-то – я так и не поняла?

Вещающая старушка подбоченилась:

– Ты видела девку, которая там живет?

– Это такая с длинными волосами?

– Угу.

– Ну видела.

– Так вот, сдается мне, что она проститутка или ведьма!

На лице подруг появилось смешанное выражение недоверия и любопытства.

– Брось, кума, – сказала «вещунье» одна из «слушательниц». – С чего это ты так решила?

– И ты бы на моем месте решила, если б дверь в дверь с ней жила. Вечно к ней какие-то люди по вечерам таскаются. И все воровато так озираются, будто боятся, что их здесь застукают. И все больше парни, парни…

– Так может, просто шалава? – предположила одна из «слушательниц», на вид – самая безобидная и скромная. – Себя-то по молодости вспомни. Небось тоже от парней отбоя не было.

– Было, не было, только я под них не подкладывалась.

– Так тогда время другое было. Что для нас за ручку подержаться, то для нынешних – подол задрать.

– Вот-вот, – поддакнула другая старушка. – Ни стыда, ни совести у нонешней молодежи не осталось.

– Подождите, – прервала рассуждения на моральную тему третья «слушательница». – Ас чего ты решила, что эта девка из двести двадцатой – колдунья?

– Стенки у нас тонкие, кума. Если б они неприличностями занимались, я бы услышала. А так – ропот только, и все. Сидят себе и ропочут. И нет бы веселились, как другие молодые, так нет же! Ни криков, ни смеха. Только ропот. Бу-бу-бу.

– Ох, свят, свят, – охнула «безобидная». – А муж ее что? Она ведь с мужем живет?

«Вещунья» фыркнула:

– Муж! Да не муж он ей вовсе. Просто сожитель. У них там вообще что-то странное творится. Помню, как-то с месяц назад выношу я мусор, глядь, девка из своей квартиры выскакивает. Голая!

– Как так – голая?

– А вот так. В одной ночнушке! Выскочила, хлопнула дверью и понеслась по ступенькам. Так бы и побежала по улице голяком, если б ее ухажер следом не выскочил. Поймал ее на лестнице, прижал к себе, давай лепетать. Прости да прости. Что хочешь, говорит, для тебя сделаю, только вернись.

Старушки восхищенно округлили глаза.

– А она?

«Вещунья» усмехнулась:

– А что она, не баба, что ли? Вернулась. Покосились на меня, покраснели оба как раки и в квартиру свою – юрк! Потом как меня в подъезде встречали, постоянно глаза прятали. Скромники. – Последнее слово было сказано с нескрываемой иронией.

– А я слышала, ухажер ее – бандит, – сказала вдруг «безобидная». – Видали, рожа у него какая? А шрамище во весь лоб.

– Глупости. Не бандит он вовсе, а в МЧСе работает. А шрам у него от войны. Видела я раз, как от них мужчина выходил в форме. Моложавый еще, а уже с медалями. И тот его провожал. Оба пьяные. Обнялись на пороге, расцеловались. И наш пришлому говорит: «Не забывай, говорит, о наших ребятах. И приходи почаще. Мало нас тут осталось». Вот тогда-то я поняла, что однополчане они.

– Одно другому не мешает, – упорствовала «безобидная». – Вчера военный, завтра – бандит. На курок-то нажимать оба умеют.

– Зря-то тоже не наговаривай, – вступилась вдруг за соседку «вещунья». – Может, они нормальные ребята.

– Здрасте вам! Сама ведь только что говорила, что девка эта – шлюха. И еще колдуньей ее назвала.

– Не говорила, а предположила, – нахмурилась «вещунья». – Это разные вещи.

– Так ведь и я только предположила. К тому же… Гляди-ка! – «Безобидная» гневно сверкнула глазами в сторону Поремского. – А этот чего глядит?

Все это время Володя Поремский с живым интересом наблюдал за дискуссией старушек. Теперь же все они замолчали и сердито-вопросительно уставились на него, явно ожидая ответа.

– Простите, бабушки, – с вежливой улыбкой заговорил с ними Поремский. – Я оказался невольным свидетелем вашего разговора. Но слушал я вас не из праздного любопытства. Дело в том, что я – сотрудник прокуратуры. Вот, взгляните!

Он достал из кармана удостоверение и протянул его «вещунье». Та осторожно и как будто бы с опаской взяла удостоверение и, вытянув руку с удостоверением подальше от дальнозорких глаз, прошелестела морщинистыми губами:

– Следователь. Хм… – Затем передала удостоверение подругам. Старушки по очереди ознакомились с удостоверением, издавая попеременно возгласы любопытства, недоверия и восхищения, затем вернули корочку «вещунье», а та – Поремскому.

– Надо же, – сказала «вещунья». – Из самой Генеральной прокуратуры. И что же вас сюда привело?

– Да, – поддакнула ей «безобидная». – Что вы делаете на нашей скамейке? Места, что ли, другого не нашлось? Или у вас такое задание – разговоры честных граждан подслушивать?

– Ни то и ни другое, – ответил Поремский. – Я интересуюсь жильцами квартиры номер двести двадцать. Как раз той, о которой вы говорили.

Старушки замерли с открытыми ртами. Глаза их заблестели от сладостного предчувствия.

– А что случилось? – осторожно, словно боясь спугнуть удачу, прошептала «безобидная». – Почему вы ими интересуетесь?

– Или натворили чего? – в тон ей поинтересовалась «вещунья».

– Да нет, – ответил Поремский. – Просто у меня к ним есть пара вопросов.

– Всего пара? – усмехнулась «вещунья». – А чего ж так мало?

– Была пара, – поправился Володя. – Пока вас не послушал. А теперь понимаю, что они и у вас на подозрении. Может, расскажете мне о Ларисе Кизиковой поподробнее? И о женихе ее тоже.

– Это можно. Только ведь вы побольше нашего знаете. К примеру, знаете, что ее зовут Лариса, а мы и не знали.

– И потом, вы тут давно сидите, – встряла в разговор следующая старушка. – Все, что можно, уже услышали.

– Все, да не все, – загадочно ответил Поремский. – Дело это государственной важности. И разумеется, строжайшей секретности.

При словах о «секретности» и «важности» глазки старушек заблестели еще ярче.

– Вы вот рассказывали, что у Ларисы гости разные бывают, – продолжил Володя. – И что бубнят через стенку. Может, какие слова расслышать удалось? Знаете ведь, всякое бывает.

«Вещунья» подозрительно на него уставилась: уж не хочет ли он ее поймать на эту наживку? Скажешь что ни попадя, а тебя потом по кабинетам затаскают.

– А почему вы интересуетесь? – спросила она наконец. – Или подозреваете ее в чем?

– Нет, не подозреваю, – спокойно ответил Порем-ский. – Они важные свидетели. И у меня есть основания предполагать, что они знают больше, чем говорят.

– О чем? – прищурилась старушка.

– О деле, которое я расследую, – ответил Володя.

– А что это за дело?

Поремский нахмурился и строго ответил:

– Разглашению не подлежит. Так что, бабушка, удалось вам что-нибудь расслышать или нет? Если что-нибудь вспомните – очень поможете следствию.

Взгляд «вещуньи» стал мягче.

– Много я не слышала, – сказала она. – Обсуждали они что-то. Спорили. Вроде как дело у них какое-то общее было. И Лариса эта тоже выступала. Голос у нее звонкий… Иногда даже криком кричала. «Нет! – кричала. – Глупо!» А иногда так: «Идиотизм!» Все начинали бормотать, вроде как успокаивать ее. А она им в ответ: «Трусы вы!»

– Так и кричала? – удивился Поремский.

«Вещунья» кивнула:

– Да, так.

– А еще что?

Старушка сосредоточенно задумалась, но, видимо, так ничего и не вспомнила. Пожала плечами:

– Да вроде все.

– Постой, кума, – обратилась к ней одна из подруг, – а ты ведь говорила, что у нее там притон. А теперь говоришь совсем по-другому.

«Вещунья» поморщилась:

– Ну говорила. А сейчас поняла: не притон.

– Простите, – обратился к ней Володя, – вас как зовут?

– Валентина Петровна.

– Валентина Петровна, у меня к вам один очень важный вопрос…

Поремский назвал старушке дату, когда взорвалась машина с генералами. Затем спросил:

– Не помните, была в этот день Лариса дома или нет?

Возникла пауза. Старушка усиленно шевелила морщинами, изображая мыслительный процесс, а ее подруги, раскрыв рты, следили за этим, ожидая, что с минуты на минуту произойдет разоблачение какого-то страшного и таинственного преступления.

Наконец Валентина Петровна перестала шевелить морщинами и утвердительно кивнула:

– Помню. Знаю. В тот день по телевизору последнюю серию «Ростовской сироты» показывали. Я еще этот день в программе фломастером обвела. А потом серия прервалась экстренным выпуском новостей, и о взрыве рассказали. О том самом, в котором генералы погибли…

Внезапно сознание старушки пронзила страшная догадка, и лицо ее изумленно вытянулось. Она прижала ко рту сморщенную ладошку и тихо прошептала:

– Постойте… Так что, выходит, девка эта со взрывом связана?

– Вы сказали, что помните, – не отвечая на вопрос старушки, напомнил ей Поремский. – Что именно вы помните?

– Да все помню, – безапелляционно заявила она. – Помню, что домой она пришла поздно. Я еще один сериал посмотреть успела, тот, что по второму идет. Как раз спать собиралась, когда ихняя дверь хлопнула. И началось: бу-бу-бу.

– То есть она с кем-то разговаривала?

– Ну да. С ухажером этим своим, который со шрамом. Она и пришла с ним.

– О чем они говорили?

– Я только ее слышала. Ухажер-то тихо бубнил, а уж она разорялась! «Глупо! – кричала. – Глупо!» А потом заплакала. Он ее увещевать начал: бу-бу-бу. А она ни в какую. Ревет, и все. Навзрыд.

«Вещунья» замолчала и обвела аудиторию торжественным взглядом. Старушки смотрели на нее с нескрываемым удовольствием и восхищением. Она это оценила. И продолжила:

– Всю ночь бубнили. Только она больше не кричала. Плакала только. Но тихо так, будто птичка чирикает. – А наутро я ее в подъезде встретила, – нахмурившись, продолжила старушка. – Не узнать было совсем. Красивая девушка, личико свежее, а тут… – Она печально вздохнула и покачала головой. – Лицо опухшее. Глаза красные. Но одета была аккуратно, и лицо как надо наштукатурила. Даже больше, чем обычно. Пудра в палец толщиной!

– Может, кто из ее близких погиб? – осторожно спросила «безобидная», вопросительно поглядывая на Поремского. – Родственник?

Взгляды старушек устремились на него. Наклевывалась интересная интрига. К тому же семейная трагедия, а старушек хлебом не корми, дай только посудачить о семейных трагедиях. Однако Поремский оказался для них слишком крепким орешком.

– Это все, что вы помните? – вежливо осведомился он, словно и не заметил вопроса.

Теперь старушки уставились на Валентину Петровну. Она в ответ пожала худыми плечами:

– Ну… – И вновь наморщила лоб. Видно было, что старушка изо всех сил пытается вспомнить еще какую-нибудь интересную деталь, однако память отказывается ей подчиняться. – Все, – выдохнула Валентина Петровна. – Больше ничего не вспомню.

Триумф ее был окончен. Подруги моментально потеряли к ней интерес и вновь воззрились на Поремско-го. «Прямо как футбольные болельщицы», – с иронией подумал Володя. Все ждали от него пояснения или хотя бы следующего вопроса. И вопрос последовал:

– Валентина Петровна, вы можете описать людей, которые приходили к Ларисе Кизиковой?

– Да разве ж их различишь. Молодые парни. Иные в куртках и кофтах, иные – в рубашках. Одни белые, другие темные.

– Спасибо, – сказал Поремский. – Вы мне очень помогли. Если вспомните что-нибудь еще – звоните. Вот мои телефоны.

Он протянул Валентине Петровне визитную карточку. Та взяла карточку, внимательно с ней ознакомилась и спрятала в карман кофты. Затем торжествующе покосилась на подруг – взглядом, полным превосходства. Тем оставалось лишь уныло вздохнуть. Что они и сделали.

– А вон и она сама идет! – воскликнула «вещунья», ткнув пальцем в сторону подъезда.

Поремский проследил взглядом в направлении, указанном старухой; и как раз вовремя, чтобы увидеть, как Лариса вошла в подъезд.

5

На этот раз дверь открылась после первого же звонка. Лариса Кизикова встретила его не слишком приветливо:

– А, это вы. Входите. Не думала, что вы такой упорный.

Она отошла, впуская Поремского в квартиру. Володя был сердит и хмур.

– Это что, в ваших правилах – назначать встречу и не приходить на нее? – осведомился он, когда Лариса закрыла дверь.

– У меня были непредвиденные обстоятельства, – спокойно ответила девушка.

– Могли бы и предупредить.

– Я забыла ваш номер. – Она посмотрела на его сердитое лицо и улыбнулась – лучисто, белозубо.

Поремский ответил на ее улыбку вопросительным взглядом.

– Простите, – весело сказала Лариса, – но вы такой смешной, когда злитесь. Ну ладно, не хмурьте брови. Я правда забыла ваш номер. А у меня на счету деньги кончились, поэтому телефон был отключен. Проходите на кухню, а то у меня не прибрано. И можете не разуваться.

Поремский прошел на кухню. Лариса – за ним.

– Присаживайтесь. Чай будете?

Володя посмотрел на часы и покачал головой:

– Нет. Я не надолго. Давайте просто побеседуем.

– Как хотите, – пожала плечами девушка.

Поремский сел на стул, спиной к окну, Лариса уселась напротив. Положила локти на стол, подбородок – на сжатые кулачки и приветливо посмотрела на Порем-ского.

– Скажите, Лариса, где сейчас ваш жених Евгений Бабаев? – спросил Поремский.

Она усмехнулась:

– О! Вы уже и имя его знаете. Я вроде не говорила.

– Говорили, просто не помните. А вот то, что он работает в МЧС, мне пришлось узнать самому. Кстати, прочему вы не сказали?

– Хотела проверить, насколько оперативно вы работаете. Шучу. Просто не думала, что это имеет какое-то отношение к делу.

– К делу имеет отношение все, о чем я спрашиваю, – веско сказал Поремский. – Расскажите мне о вашем женихе, Евгении Бабаеве. Когда и при каких обстоятельствах вы с ним познакомились? Давно ли живете вместе? И какие у него были отношения с ваших братом?

– Как много вопросов. Хорошо, я отвечу по порядку. Познакомились мы полтора года назад. В подмосковном пансионате для ветеранов и инвалидов войны. Вернее – в баре пансионата. Он подсел ко мне за столик и представился – вот и все. Вместе живем с тех пор, как я сняла эту квартиру. А с братом моим он был едва знаком.

– Но все-таки знаком?

– Шапочно, – ответила девушка. – На уровне «здрасте – до свидания». Я же вам объясняла, мы редко встречались с братом.

– У меня другая информация.

– Да ну? И что теперь?

– Вот что, милая девушка, расскажите, что вы делали в тот вечер, когда ваш брат взорвал машину с генералами?

Глаза Ларисы сощурились.

– Что это вы так резко сменили тон? – с сарказмом произнесла она. – В прошлую нашу встречу вы были сама обходительность.

– Отвечайте на вопрос.

– Пожалуйста, отвечу. Мы с женихом гуляли в Тимирязевском лесу. Вошли в него со стороны Красностуденческого проезда. Вышли – со стороны кинотеатра «Байкал». Можете проверить – там наверняка остались наши следы.

– Кто-нибудь может это подтвердить? – спросил Поремский, не обращая внимания на убийственную иронию, сквозившую в голосе девушки.

– Разумеется. По пути мы встретили одно милое создание. Угостили его чипсами. Какое-то время он был с нами, потом увидел других гуляющих и пошел попрошайничать у них.

– Подробнее, пожалуйста, – потребовал Поремский.

– Вы хотите знать его имя? – подняла брови Лариса.

– Если знаете фамилию, назовите и ее, – ответил Поремский.

Девушка придала своему лицу предельно серьезное выражение и ответила:

– Зовут Белка. Или Белк. Смотря по тому, девочка это или мальчик. А фамилию я не знаю. Да и вряд ли она у него есть.

Кизикова явно старалась вывести Володю из себя, но, несмотря на все ее женские ухищрения, он оставался невозмутим.

– И все-таки я повторю свой вопрос: кто-нибудь может подтвердить, что в момент взрыва машины с генералами вы и ваш жених находились в Тимирязевском лесу? Кто-нибудь, кто умеет говорить, – с легкой усмешкой добавил Поремский.

– Нет, ни с кем из «говорящих» созданий мы не общались.

– Прискорбно, – сказал на это Поремский. – Алиби вам бы не помешало.

– Так вы нас подозреваете?

Поремский кивнул:

– Да, я вас подозреваю. Но доказательств вашей вины у меня пока нет.

– Ну а на «нет» и суда нет. Все ваши подозрения – это всего лишь фантазии. Удивляюсь, как они могли прийти вам в голову? Впрочем, голова следователя – загадка для простого обывателя.

– Ваш жених неплохо разбирается в оружии?

– Наверное.

– И умеет делать взрывчатку?

– Не знаю.

– И умеет эту взрывчатку применять на деле?

– О чем вы…

– И вы вполне могли ему помочь?

– Я не понимаю, что вы…

– Он тоже не любил генералов? Так же, как ваш брат?

– При чем тут мой…

– За что? – резко спросил Поремский. – Что они вам сделали?

– Я не…

– Разве они заслуживали смерти?

– Смерти? – Глаза девушки вспыхнули. – Да! Они заслуживали смерти! Они сами посылали людей на смерть, ясно вам?.. Это, конечно, не значит, что его убили мы, – опомнилась девушка. И быстро добавила: – Тут вообще нет никакого «мы». Я же говорю, мой жених и мой брат не общались.

Поремский перевел дух (он устроил этот прессинг сознательно, надеясь, что, вспылив, девушка проговорится о чем-нибудь важном) и сказал:

– И все-таки вы не хотите отвечать на мои вопросы правдиво. Я всегда вижу, когда мне врут. Вы делаете это не очень искусно.

Внезапно лицо Ларисы исказилось откровенной, ничем не прикрытой злобой.

– Да ну вас к черту, – желчно и устало сказала она. – Тоже мне проницательный нашелся. Я больше не скажу вам ни слова, ясно? Хотите меня допрашивать – сперва арестуйте. А теперь – убирайтесь вон! Не хочу вас больше здесь видеть.

Когда Поремский вышел из квартиры, Лариса крикнула ему в приоткрытую дверь:

– И зарубите себе на носу: я вас не боюсь. У вас нет никаких доказательств. А будете слишком много фантазировать – попадете в психушку!

– При первой нашей встрече вы показались мне умнее, – ответил ей Поремский.

Кизикова захлопнула дверь. Володя повернулся и пошел по лестнице вниз.

– Я почти уверен, что они причастны к этому, – говорил десятью минутами позже Поремский Турецкому, прижимая к уху телефон. – Она вполне конкретно выразила свое отношение к смерти генералов. И еще: все, что я узнал – от коллег Бабаева, от этих старушек во дворе, – дает мне основания предполагать, что Геннадий Кизиков и Евгений Бабаев были знакомы. И даже дружны. Уверен, что у них было что-то вроде тайного общества, куда входили бывшие вояки. Сходки они устраивали в квартире Кизиковой и Бабаева. А вот чем занималось это «тайное общество» – это нам еще предстоит выяснить. В любом случае Кизикову необходимо задержать.

– Приезжай в контору, мы это обсудим, – коротко ответил ему Турецкий.