Текст книги "Глаза зверя"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

5

Михаил Иванович Кротов, человек средних лет, лысоватый, невзрачной внешности, спускался по ступенькам крыльца, держа путь из офиса к автостоянке, когда на него налетел высокий, худой парень с бутылкой пива в руке.

– Черт! – выругался Кротов. – Смотри, куда летишь, придурок!

– Что? – открыл рот парень.

– Что слышал, щенок!

Михаил Иванович собрался было пойти дальше (он спешил на важную встречу – через полчаса ему нужно было быть в ресторане «Юнона»), но не тут-то было. Высокий молодой человек схватил его за плечо и развернул к себе.

– Что вы сказали? – спросил парень голосом, не предвещавшим Михаилу Ивановичу ничего хорошего.

Кротов попытался сбросить руку нахала со своего плеча, однако хватка у того оказалась просто железной.

– Ты что, парень, нарываешься на грубость? – прищурился Кротов. – А ну вали своей дорогой, если не хочешь неприятностей.

Лицо парня стало мечтательным.

– Я бы хотел, чтоб вы повторили то, что сказали, – спокойно произнес он.

– Я тебе сейчас повторю! Я тебе так повторю! – Кротов еще раз попробовал высвободиться и, поскольку это не удалось, заорал: – Олег! Андрей!

Двери офиса раскрылись, и на крыльце появился здоровенный парень в темном костюме.

– Что здесь происходит? – грозно спросил он.

Кротов ухмыльнулся.

– Видишь этого придурка? – Он показал пальцем на парня, который до сих пор сжимал его плечо. – Никак не могу оторвать. Будь так добр, Андрюша, сбрось его с крыльца. Если ты ему при этом что-нибудь сломаешь – получишь премию.

– Будет сделано, – сказал охранник и двинулся на парня, – Слышь, ты, чмо, ну-ка отпусти его!

– Чмо? Это ты мне или ему? – с вежливой улыбкой поинтересовался парень.

– Тебе, тебе.

Парень чуть склонил голову набок:

– А если не отпущу?

– Черт! – завопил Кротов. – Да оторвешь ты его от меня или нет?!

Понукаемый воплями начальника, охранник решил перейти от переговоров к решительным действиям. Он ухватил парня пятерней за шею, однако тот, не стирая с губ улыбки, ловко увернулся, перехватил руку охранника и резко вывернул.

– А-а! – застонал охранник. Побагровев как рак, он вырвал свою руку из железных пальцев парня. Затем машинальным жестом оправил одежду, хищно улыбнулся и, прорычав: «Ну все, падла, теперь молись!» – бросился в атаку.

Через секунду все трое – охранник, Кротов и незнакомый парень – покатились по ступенькам крыльца вниз, сцепившись в один кричащий и охающий клубок.

Сержант Петров стукнул карандашом по столу и сурово посмотрел на Кротова:

– Михаил Иванович, расскажите, как было дело и почему вы напали на гражданина Камелькова?

Кротов, сидевший на стуле напротив сержанта милиции, выглядел неважно. Его левый глаз был подбит. На нижней губе красовалась припухшая ссадина, галстук съехад в сторону, верхняя пуговица рубашки болталась на ниточке.

– Вы мне еще ответите за это задержание! – грозно прорычал Кротов. – Я должен позвонить, слышите! Немедленно отдайте мн ^Амой телефон, иначе я ничего вам не скажу!

– Ради бога, – пожал плечами сержант. Он выдвинул верхний ящик стола, вытащил сотовый и протянул его Кротову: – Звоните!

Михаил Иванович схватил телефон, быстро набрал номер и приложил трубку к уху:

– Алло… Это Кротов. Я не смогу приехать на встречу… Нет, просто… – Кротов свирепо посмотрел на сержанта. – Просто я сейчас в милиции… Нет, за драку… Я говорю – за драку!.. Нет, я не сошел с ума. Это мой охранник постарался. Не смог выбросить хулигана из офиса без шума и скандала… Да… Нет, я разберусь… Хорошо. До свидания.

Кротов выключил телефон и положил на стол.

– Теперь я буду говорить, – сообщил он милиционеру. – Это ублюдок сам напал на меня. Сначала облил с ног до головы пивом, а потом вцепился мне в плечо. Не верите – спросите у охранника. Кстати, как ваша фамилия?

– Сержант Петров.

Кротов коварно усмехнулся:

– Так вот, сержант Петров, обещаю вам в ближайшем будущем ба-альшие неприятности!

– Правда? – Милиционер вздохнул и философски изрек: – Будущее покажет.

6

Всю дорогу Лобов поглядывал на сидящего рядом загримированного Матвея и нервно посмеивался.

– Черт, а похож, – то и дело бубнил он. – Очень похож. Вот только глаза бы поуже, да губы потоньше, а так – вылитый.

Поремский, сидевший за рулем зеленого «БМВ», посмотрел в зеркальце заднего обзора и сказал:

– Учтите, Лобов, мы будем слышать каждое ваше слово. Если вы хоть намеком выдадите нашего сотрудника, я сделаю все, чтобы вам впаяли по максимуму. Усвоили?

Лобов изобразил на лице покорность судьбе.

– Гражданин начальник, – негромко и выразительно сказал он, – что я, враг себе? Главное, чтобы ваш сотрудник сам себя не выдал. А то ляпнет что-нибудь, а я потом расхлебывай.

Матвей повернулся к Лобову и, поморщившись, словно его достала эта глупая трескотня, устало произнес:

– Помолчи, Иван. Ты мешаешь мне думать.

– Вот это да! – вылупился на Матвея Лобов. – Даже интонацию ухватил! Настоящий артист. Слушай, Алмаз… то есть… гражданин начальник, честное слово, ему бы на сцену – был бы настоящей звездой!

Матвей вздохнул:

– Лобов, ты заткнешься или нет?

– А вот так он мне никогда не говорил, – обиделся Лобов. – Имейте в виду, Владимир Дмитриевич, если ваш «Алмаз» ляпнет что-нибудь подобное при Сметанине, он вмиг себя разоблачит. Владимир Иванович всегда меня уважал, он знает, что я не из тех, кто позволяет так с собой обращаться.

Поремский промолчал, лишь еле заметно усмехнулся.

Матвей откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. С непривычки ему было немного неловко в гриме. Кожа лица была стянута клеем в морщины. Голова под париком потела. Коже было щекотно под приклеенной бородкой. Короче говоря, чувствовал он себя по-дурацки.

«Что-то будет дальше? – меланхолично думал он. – Смогу ли я хорошо сыграть? В принципе должен, ведь я хороший артист. В любом случае другого выхода у меня нет. Или играть, или погибать. Чертов Камельков, вечно я с ним попадаю в разные истории. Сколько раз из-за его глупых выдумок нас били в детстве. Боюсь, что на этот раз все может закончиться гораздо плачевнее. Ладно, хватит ныть. Главное теперь – хорошо сыграть. Я Алмаз Рафикович Нигматзянов. Я терпеть не могу

Сметанина, но вынужден с ним общаться и даже выполнять его заказы. Общаться с ним – уважительно, но без заискивания. Я завишу от него не больше, чем он от меня».

– Подъезжаем, – сказал Поремский. – Не забудьте, я один из ваших парней и одновременно шофер. Наши люди уже в кафе, так что ведите себя смело и раскованно.

– Слушаюсь, – отозвался Матвей. – Если погибну, считайте меня Иннокентием Смоктуновским.

– А если нет? – улыбнулся Поремский.

– А если нет – тогда тем более.

7

Сметанин был моложавым сорокапятилетним мужчиной атлетического телосложения, с темными волосами, аккуратно зачесанными набок, и начавшими седеть висками. Держался он уверенно, как хозяин положения. Завидев приближающихся Алмаза и Ивана Лобова, он кивнул им и указал на места напротив себя.

– Здравствуйте, – сказал Матвей и протянул Сметанину руку.

Олигарх неохотно ее пожал.

– А вы моложе, чем я вас себе представлял, – заметил он. – Садитесь. У меня мало времени.

– Здравствуйте, Владимир Иванович! – подал голос Лобов. – Очень рад вас видеть.

– А, Иван. – Сметанин окинул его насмешливым взглядом. – Ты все такой же бугай. Садись, располагайся. Я заказал тебе фирменное блюдо.

Польщенный Лобов расплылся в улыбке.

– Спасибо, Владимир Иванович.

– Не за что. – Сметанин переключил свое внимание на «Алмаза». – Сразу скажу, господин Нигматзянов, что я не намерен принимать ваши условия. Вам заплачены деньги, и деньги немалые. Сделайте то, что должны, и все будут довольны.

– Да, но Муслиев все еще жив, – мягко возразил Матвей. – Вы обещали, что закроете его. Не думал, что такие люди, как вы, бросают обещания на ветер.

Серые глаза Сметанина подернулись холодком.

– Я полагаю, Кротов уже объяснил вам ситуацию, – жестко сказал он. – Зачем я буду повторяться?

Матвей медленно покачал головой и сказал – по-прежнему вежливо и без всякого нажима:

– Вы знаете, Владимир Иванович, что наше сотрудничество – вещь вынужденная и временная. Я не Хамзат Муслиев. И я не намерен маскировать заказные убийства под идейную борьбу. Но мне… – Матвей нахмурился и заговорил с усталой хрипотцой: – Мне очень нужны деньги. Поэтому я намерен поторговаться.

Сметанин холодно усмехнулся:

– Я думал, что люди, подобные вам, умеют рассуждать здраво.

– Люди, подобные мне, умеют убивать, – не меняя тона, ответил Матвей. – А люди, подобные вам, умеют этим пользоваться. Не буду больше ходить вокруг да около, Владимир Иванович. Убийство Треплева обойдется вам в восемьсот тысяч доларов. Учитывая, что двести пятьдесят вы уже перевели, за вами еще пятьсот пятьдесят тысяч.

В глазах Сметанина появился интерес.

– Забавно… – проговорил он, внимательно вглядываясь в лицо Матвея. – Почему вы думаете, что я поддамся на этот шантаж?

Матвей небрежно пожал плечами:

– Потому что вы хотите убрать Треплева. И никто не сделает это лучше меня. Тем более я слишком много знаю для человека, с которым вы хотите порвать контракт.

– Что ж, вы правы, – признал после размышления Сметанин. – Но я не в состоянии выплатить такую сумму в короткие сроки. Если хотите, я добавлю к уже полученным вами деньгам еще четыреста тысяч. Вас это устроит?

– Вполне, – кивнул Матвей. – Теперь я хочу обговорить подробности предстоящего дела…

Подошел официант и поставил перед Лобовым фирменное блюдо.

– Прикажете еще что-нибудь? – спросил он у Сметанина с подобострастной улыбкой.

Сметанин посмотрел на Матвея – тот отрицательно покачал головой.

– Спасибо, больше ничего, – сказал Сметанин.

Официант откланялся и ушел.

Сметанин взял со стола сигареты, достал одну, вставил в рот и прикурил от золотой зажигалки. Потом небрежно махнул рукой, отгоняя от лица дым, и сказал:

– Итак, Алмаз Рафикович, я вас слушаю.

– Задействовать в этом деле девочек-шахидок я больше не хочу, – сказал Матвей. – Это слишком рискованно. Нам еще повезло, что нервы у Асет сдали не в ресторане, а на улице, и мы смогли быстро ее убрать…

– Простите, Асет – это та самая шахидка? – уточнил Сметанин.

Матвей кивнул:

– Да. Если бы девчонка прокололась в ресторане, Треплев обо всем бы догадался. И тогда мы не смогли бы подобраться к нему даже на пушечный выстрел.

– Что ж, вы правы. – Сметанин выпустил облачко табачного дыма и нахмурился. – Но что вы предлагаете? Не забывайте, что все должно выглядеть как террористический акт.

– Разумеется, – кивнул Матвей. – Мой план прост. Несколько моих парней в камуфляжной форме и черных масках захватят ресторан в тот момент, когда в нем будет сидеть Треплев. Они выдвинут политические требования и начнут расстреливать по одному заложнику каждые… м-м… двадцать минут. Первым расстрелянным заложником будет случайный человек. Вторым – Треп-лев. Органы и журналисты сочтут это роковым стечением обстоятельств. Даже если кто-то что-то заподозрит – ничего невозможно будет доказать.

Сметанин взглянул на Матвея в лукавый прищур:

– А вы все-таки циник, Алмаз Рафикович. Циник, несмотря на всю вашу пресловутую религиозность. Каким же образом ваши люди уйдут? Ведь ресторан будет окружен спецназом.

Матвей усмехнулся:

– Это моя забота. Вы знаете, что моим людям всегда удавалось уйти. До сих пор никто из них не попался.

– Кроме Муслиева, – напомнил Сметанин.

Матвей покачал головой:

– Он не мой человек. Был бы моим – сидел бы сейчас за этим столом и обсуждал очередную операцию. Впрочем, он был слишком продажным, чтобы работать в моей команде.

Сметанин задумчиво выпятил нижнюю губу и потеребил ее пальцами:

– Гм… План неплохой, но уж слишком рискованный… Вы справитесь своими силами или обратитесь за помощью к Бариеву?

– Бариев в доле, – сказал Матвей. – Я попрошу его прислать мне пару-тройку надежных бойцов. К тому же мне нужны люди, которые не засвечены в Москве. На случай, если кого-то из них убьют и попытаются выяснить личность.

– Это правильно, – кивнул Сметанин. – Спецслужбы не должны найти никаких концов. Вернее, они должны найти один конец, и конец этот должен вывести их на «кавказский след».

Матвей недовольно поморщился:

– Я надеюсь, что до этого не дойдет. Я ценю своих людей и умею их беречь.

– Ну а умеете, так вам и карты в руки. Когда вы намерены провести операцию?

– А сколько осталось до следующего посещения ресторана Треплевым?

– Три дня, – ответил Сметанин. – Если он не изменит своим привычкам, то это будет во вторник. А потом – в пятницу.

– Значит, во вторник, – сказал Матвей. – А если нет – тогда в пятницу.

– Это было бы неплохо, – кивнул Сметанин. Он посмотрел на Лобова, уплетающего жареную свинину. – Ну а ты, Иван? Ты тоже будешь в отряде?

Лобов оторвался от еды и вопросительно посмотрел на Матвея.

– Конечно, будет, – ответил за него Матвей. – Иван – один из лучших моих людей. Он стоит десятка бойцов.

– Ну если Иван будет в отряде, то я спокоен! – засмеялся Сметанин. Он посмотрел на часы и развел руки в извиняющемся жесте: – Ну-с, мне пора. Приятно было познакомиться, Алмаз Рафикович. Надеюсь, мы сможем быть друг другу полезны и в будущем.

На этот раз рукопожатие олигарха было намного крепче и приветливей.

Сметанин встал, бросил на стол пару пятисоток, и, махнув рукой, направился к выходу. Двое дюжих парней поднялись из-за соседнего столика и пошли за ним. Третий, такой же крепкий, как и первые два, шел впереди Сметанина.

– Ничего у него охрана, – заметил Лобов, вытирая салфеткой жирный рот.

– Да уж, – согласился Матвей.

Лобов откинулся на спинку стула и рыгнул.

– Слушай, – вальяжно сказал он, – а ты здорово играл. И голос так похож. Ты точно не хочешь подумать о карьере артиста? Я бы мог стать твоим менеджером. У меня обширные связи в шоу-бизнесе.

– В ближайшие несколько лет у тебя будут связи совсем иного рода, – ответил Матвей.

Лобов сдвинул брови и тяжко вздохнул:

– Это верно. Но надеюсь, вы, ребята, не забудете, какую услугу я оказал вам сегодня?

– Думаю, нет, – устало ответил Матвей. – Ладно, пошли. Нам пора.

– А что, операция и правда состоится? – с любопытством спросил Лобов.

– А это уже не твое дело, – отрезал Матвей. – Поднимайся. Тебя уже заждались новые друзья.

– Где? – удивился Лобов.

– Как – где? – Матвей мило улыбнулся. – В камере.

Глава девятая
ФИНАЛ ШОУ

1

– Молодец! – похвалил Матвея Витя Солонин, прослушав запись его разговора с олигархом.

– Я рад, что не разочаровался в тебе! – поддакнул Солонину Миша Камельков. – Слушай, Палкин, ты был мне кровным врагом, но отныне будешь кровным братом.

– Да пошел ты, – скривился Матвей. – Лучше сделай кофейку, дармоед.

Камельков улыбнулся:

– А это уже сам, сам.

– Вот так всегда, – проворчал Матвей. – Пашешь, пашешь, а в ответ только «спасибо», и ничего сверху.

Поремский подошел к чайнику и нажал на кнопку.

– Видишь? – с усмешкой сказал он Матвею. – Не все так плохо. Кстати, не расслабляйся. У тебя впереди еще один разговор.

– С Бариевым?

– Угу.

Матвей глянул на часы:

– Через полчаса, да? Он ведь должен выйти на связь в семь тридцать?

– Угу, – кивнул Поремский. – Пока попей кофе. Да и сними ты эту гадость. – Он показал на бородку и парик.

Матвей покачал головой:

– Пока не буду. Хочу разыграть своих в театре.

– Ой смотри, – предостерегающе сказал Поремс-кий, – заметут тебя с такой рожей на улице, а у тебя и паспорта под эту вывеску нет. Будешь потом доказывать ментам, что ты не верблюд, а артист разговорного жанра.

– Ничего, отобьемся.

Вода в чайнике вскипела. Поремский сурово посмотрел на Камелькова, тот вздохнул и пошел к столу делать всем кофе.

– Инструкции помнишь? – обратился Поремский к Матвею.

Тот снисходительно улыбнулся:

– Владимир Дмитриевич, у меня ведь профессиональная память. Бывало, я за один вечер зазубривал наизусть десятистраничные тексты. Как-нибудь справлюсь.

– Я смотрю, ты уже вошел во вкус, – заметил Поремский. – Это хорошо. Но особо не увлекайся. Утром ты беседовал с Мусой, а Муса – это так, шестерка, проводник. Бариев – дело другое. Они с Алмазом Рафиковичем – старые знакомые и хорошие приятели. Если он спросит т ^Абя о чем-то, чего ты не знаешь, мы устроим тебе помехи. Если будешь затрудняться с репликой или ответом, подай знак – мы тоже подпустим в трубку шорохов.

– Не волнуйтесь, Владимир Дмитриевич, я его манеру изучил. Вон даже Лобов сказал, что похоже.

– Будем надеяться.

Поремский нахмурился и взъерошил ладонью светлые волосы.

– Господа! – окликнул коллег Камельков. – Кушать подано! Садитесь жрать, пожалуйста.

На столике перед ним стояли четыре чашки с дымящимся кофе. В вазочке лежали конфеты и оставшиеся утренние булочки.

2

Султан Бариев сидел за складным походным столом с кружкой чаю в руке. Глаза его мрачно поблескивали. Час назад он беседовал по телефону с Нигматзяновым. Голос старого приятеля показался ему странным и неуверенным. К тому же связь была плохая, то и дело в разговор вмешивались какие-то непонятные шумы и помехи. Да и операция, которую замыслил Алмаз, не вызвала у Бариева большого восторга. Алмаз уверял, что знает отходные пути, однако Бариев сильно в этом сомневался. Не то чтобы он не доверял Нигматзянову, просто для подготовки такой операции требовалось много времени, и Алмаз, так же как и Бариев, прекрасно это знал. Он никогда не отличался поспешностью и всегда жалел своих людей. А тут готов был бросить их в самое пекло без раздумий и разговоров.

Новость о том, что Асет не справилась с заданием, тоже изумила Бариева. У девчонки был стержень, у нее были принципы и упрямство, чего не хватало многим мужчинам-бойцам. Даже если бы она испугалась или передумала спасать брата, она бы все равно довела дело до конца. Она бы гнала от себя прочь все сомнения и дурные мысли. Бариев знал таких девочек. Асет была умнее других, однако ум в сочетании с упрямством и принципами давал поразительный результат. Там, где глупая фанатка впадает в истерику и отступает, умная и принципиальная идет до конца. Даже если она начала сомневаться в правильности своих принципов – она не остановится, а, наоборот, прибавит шагу, чтобы все поскорее закончилось.

С такими мыслями сидел Бариев, когда в палатку вошел Сулейман. Бариев поднял на него мрачный взгляд и заставил себя улыбнуться:

– А, Сулейман. Заходи, заходи. Ну, как идут дела?

– Нормально, – ответил Сулейман, присаживаясь на стул.

– Чаю хочешь?

– Нет, я уже пил.

Бариев некоторое время молчал, не в силах расстаться с мучившими его мыслями и сомнениями. Потом тряхнул головой, отхлебнул чаю, посмотрел на Сулеймана и спросил:

– Ты, наверное, хочешь знать, как справилась с заданием Асет?

Сулейман промолчал. Он бы и рад был что-нибудь сказать, но не мог, при одной мысли об Асет к горлу Сулеймана подкатывал ком – он боялся заплакать.

Бариев внимательно разглядывал его лицо.

– Ты был очень привязан к этой девочке, да? – спросил Бариев и, не дождавшись ответа, вздохнул: – Я тоже, Сулейман, я тоже. Она мне была почти как дочка. А какие она писала стихи! – Бариев закрыл глаза и покачал головой.

– Она погибла? – тихо спросил Сулейман.

Бариев вновь вздохнул, еще тяжелее прежнего, и удрученно покивал головой:

– Да, брат, Асет больше нет. Но она отправила в ад много неверных. Ей есть что рассказать Аллаху.

Внезапно в душе Сулеймана поднялась волна ярости и злости. Глаза его высохли и теперь блестели сухим, жестоким блеском.

– Султан, ты позвал меня сюда, чтобы рассказать об Асет? – спокойно спросил он.

От Бариева не укрылась перемена, произошедшая в душе Сулеймана, и он внутренне похвалил себя за правильный тактический ход. Между тем Сулейман ждал ответа, и Бариев покачал головой:

– Нет, Сулейман. Я позвал тебя, чтобы рассказать о твоем задании.

– Задании? – прищурился Сулейман.

Бариев утвердительно кивнул:

– Да. Завтра утром ты едешь в Москву. С тобой поедут Сайд и Георгий. Вам предстоит большое дело, Сулейман. Твой отец сможет тобой гордиться.

– Это хорошо, – сказал Сулейман. – Ты скажешь мне, что мы должны будем сделать?

Бариев усмехнулся в черные усы.

– Там узнаешь, Сулейман, там. На вокзале вас встретит Иван Лобов, он все и расскажет. Ты ведь с ним знаком?

– Да.

– Ну вот. Он отведет тебя к Алмазу. Будешь слушаться Алмаза как меня. Считай, что его приказы – это мои приказы. Ясно?

– Ясно, Султан.

– Когда пойдете на дело, главным будет Георгий. Он опытнее тебя и знает, что делать. Выполняй его приказы и даже не думай с ним спорить. Ты все понял?

Сулейман усилием воли потушил в глазах яростный блеск и кивнул:

– Да, Султан, я все понял.

Бариев отхлебнул чаю, поставил кружку на стол и чуть прищурился.

– Ты умный парень, Сулейман, – мягко сказал он, – но тебе не хватает опыта. Если вернешься живым с этого дела, будешь отличным бойцом. Под пули понапрасну не лезь. Сам стреляй только тогда, когда прикажет Георгий. И помни: русские – кяфиры. В их душах дьявол. И когда ты стреляешь в русского, ты стреляешь не в человека, а в дьявола, который сидит внутри него. Ты это понимаешь, Сулейман?

– Понимаю, Султан. Я все понимаю.

– Ну а раз понимаешь, иди спать, – устало сказал Бариев. – Встанете рано утром, затемно. Вещи не бери, оружие тоже. Пойдешь так, как сейчас. Когда спуститесь с гор, Георгий даст тебе новую одежду. Это все. Иди.

Сулейман повернулся и вышел из палатки.

Через пять минут в палатку вошел Муса.

– Ты сказал Сулейману, что Асет умерла? – спросил он.

Бариев кивнул.

– Зачем ты его обманул? – спросил Муса. – Ведь Асет жива.

Бариев усмехнулся в бороду:

– Ты ничего не понимаешь в психологии, Муса. Сулейман любил эту девчонку. И теперь будет мстить за нее русским как сумасшедший.

На губах Мусы появилась недоверчивая ухмылка.

– Хорошо, если русским, – негромко сказал он. – А если нам?

Бариев дернул щекой:

– Э, брось. Сулейман знает своих врагов не хуже-тебя. Он знает, в кого нужно стрелять, чтобы Аллах вознаградил его. И хватит об этом. Чай будешь?

– Нет, Султан, я после него плохо сплю.

– Ну тогда иди. – Бариев провел ладонями по лицу. – Устал я что-то, и голова болит. Иди в свою палатку, Муса, у тебя завтра трудный день. Да и я лягу.

Муса уже выходил из палатки, когда Бариев его окликнул:

– Позови мне Георгия!

– Хорошо, Султан.

Муса ушел.

В ожидании Георгия Бариев подпер щеку кулаком, закрыл глаза и задремал. Перед его закрытыми глазами проплывали горы, постепенно превращаясь в облака, потом облака стали менять форму и темнеть. И вот уже по небу шли не облака, а люди с автоматами. У них были грязные, бородатые, усталые лица, воспаленные глаза и пересохшие, потрескавшиеся губы. Бариев хотел подбодрить их, сказать им что-нибудь веселое, но в этот момент хриплый голос Георгия неприятно вторгся в его дрему:,

– Султан! Эй, Султан!

Бариев неохотно открыл глаза.

– Муса сказал, что ты меня звал, – сказал Георгий, присаживаясь на стул.

Бариев кивнул:

– Звал. Завтра вы поедете в Москву. Я хочу, чтобы ты внимательно присматривал за Сулейманом.

Георгий нахмурился:

– Ты что, ему не доверяешь?

– Дело не в этом, – покачал головой Бариев. – Он очень чувствительный. На словах такие люди смелые, а как дойдет до дела, он может струсить.

В глазах Георгия появилось сомнение.

– Он не похож на труса, Султан, – осторожно сказал Георгий.

Бариев потер пальцем опухшие от бессонницы глаза. Потом посмотрел на Георгия и сказал:

– Дело не в этом, Георгий. Сулейман не побоится пойти под пули, но он побоится стрелять по людям.

– Но он стрелял по тому русскому, с которого сбил шапку, – напомнил Георгий.

– Это было давно. С тех пор многое изменилось. Любовь сделала его мягким.

– Любовь? – недоуменно переспросил Георгий.

Бариев посмотрел на него с сожалением, затем усмехнулся и махнул рукой:

– А, забудь. Просто присматривай за ним, и все. Ты все подготовил для поездки?

– Да, Султан. Одежда и документы у меня в сумке.

– Завтра утром я провожу вас до поворота. А сейчас иди спать. Утро вечера мудренее.