Текст книги "Глаза зверя"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

2

Зал был заполнен под завязку. Поремский, Солонин и Камельков сидели в десятом ряду, ближе билеты достать не удалось.

Матвей Палкин, невысокий, черноволосый молодой человек с подвижным лицом, быстрыми черными глазами и большим ртом, торопливой походкой вышел на сцену.

Зал ответил на выход артиста шквалом аплодисментов.

Матвей остановился возле микрофона и тут же вошел в образ.

– Здравствуйте, – произнес он тихим, быстрым голосом президента. – Я рад, что вы все здесь собрались. – Он обвел зрительный зал пристальным взглядом и добавил: – Все вместе. Так нам удобнее будет с вами работать. В смысле – не нужно будет посылать машину за каждым в отдельности.

Зал ответил пародисту дружным хохотом. «Президент» чуть усмехнулся.

– Я рад, что вы это так воспринимаете, – сказал он. – А то некоторые жалуются. И баланда им невкусная, и нары жесткие…

Зал вновь взорвался смехом. Солонин разочарованно дернул щекой.

– Неужели это смешно? – спросил он у Поремского.

– Главное, что похоже, – ответил тот. – По телефону бы наверняка не отличили.

– Это да, – согласился Солонин.

Пожилая дама с заднего ряда постучала Солонина пальцем по плечу и сердито сказала:

– Молодой человек, нельзя ли потише? Вы мешаете слушать!

– Извините, – ответил Солонин, покосился на По-ремского и чуть приподнял брови: дескать, видал?

Еще полчаса коллеги слушали пародии на известных политиков и шоуменов. Затем представление закончилось. Под дружные аплодисменты, заваленный с ног до головы цветами, с лицом, перепачканным губной помадой, Матвей покинул сцену.

– Не знаю, как вам, а мне понравилось! – сказал коллегам Камельков. – Особенно когда он работал под Жирика! – Миша напыжился, сделал недовольную мину и рявкнул: – Однозначно!

Солонин вздохнул, а Поремский подтолкнул Ка-мелькова к выходу:

– Топай давай, артист. Мы мешаем людям выходить.

Несколько минут спустя коллеги стояли перед хлипкой дверкой гримерки.

– Надеюсь, он нас не пошлет, – сказал Камельков и постучал костяшками пальцев в дверь.

– Войдите! – откликнулся из гримерки высокий, звучный голос.

Матвей сидел перед зеркалом и стирал с лица грим ваткой, смоченной в ароматном тонике. Завидев Камелькова с коллегами, он улыбнулся:

– А, Мишаня, заходи, заходи! Вижу, ты не один?

– Ты по-прежнему дьявольски наблюдателен, – засмеялся Камельков. – Знакомься! Этот хмурый господин – Владимир Дмитриевич Поремский. А вот этот приятный молодой человек с приветливым лицом – Виктор Солонин. Они мои коллеги.

– Очень приятно! – сказал Матвей. – Присаживайтесь, я, с вашего разрешения, пока что посижу к вам спиной. Нужно закончить начатое.

Мужчины расселись на стулья.

– Если хотите – курите, – разрешил Матвей. – Я сам не курю, но запах люблю. Сразу вспоминаю отца.

Солонин достал из кармана сигареты, задумчиво посмотрел на пачку, вздохнул и снова спрятал ее в карман.

– Что, завязал? – спросил у него Поремский.

– Не то чтобы… Но стараюсь себя ограничивать.

– Правильно! – сказал Матвей, продолжая тереть ваткой лицо. – Ограничение – это все! Я вот за месяц похудел на шесть кило. Думаете, сидел на какой-то особенной диете? Черта с два! Просто стал меньше есть. Человек, в конце концов, не зверь, чтобы отъедаться впрок.

– Куда тебе худеть-то? – спросил Камельков, которого не особенно порадовала последняя его реплика. Миша как раз собирался достать из кармана шоколадный батончик, но после слов артиста поспешно запихал его обратно. – И так кожа да кости!

– Это смотря на чей взгляд, – резонно возразил Матвей. Наконец он перестал вытирать лицо, отложил ватку и повернулся к гостям. – Итак, друзья мои, я вас внимательно слушаю.

Заговорил Поремский.

– Матвей, вы прекрасный артист, и мы нуждаемся в вашей помощи, – просто сказал он. – Это не отнимет у вас много времени. Подвергать вашу жизнь риску мы тоже не станем.

– Правда? – Артист улыбнулся. – Жаль. А я-то думал, меня ждет настоящая детективная работа – с погонями, перестрелками и тому подобными интересными вещами.

– Извини, что разочаровали, – вмешался в разговор Камельков. – Но мы не можем рисковать твоей драгоценной жизнью. Ты ведь не просто человек, как я или Владимир Дмитриевич. Ты у нас – национальное достояние!

Панкин весело приподнял брови:

– Что с тобой, Мишаня? Ты вроде бы никогда не был льстецом. А, понял. Это ты так издеваешься. Никак не можешь простить мне, что десять лет назад я намылил тебе шею.

– Ты? Мне? – На худощавом лице Камелькова нарисовалось искреннее возмущение. – Да я положил тебя на лопатки в первую же минуту драки! При том что я на два с половиной года моложе тебя!

Матвей миролюбиво улыбнулся:

– Ладно, Миша, замнем. Переходи уж лучше прямо к делу. – Он вздохнул и шутливо добавил: – Когда заговоришь о деле, может, хоть врать перестанешь.

– В общем, так, Матвей… – начал Камельков, но прервался и поморщился. – Черт, как же тебе объяснить, чтоб ты понял? Ведь вы, артисты, интеллектом не блещете, это всем известно.

– А ты давай на пальцах, – ответил артист. – Может, и пойму.

– Один – один, – развел дуэлянтов Солонин. – Знаешь что, Мишаня, давай-ка лучше я введу Матвея в курс дела. Словом, суть такова. Мы хотим вывести на чистую воду одного бандита. Сейчас этот бандит залег на дно, и нам нужно спровоцировать его, заставить сделать неверный шаг. У нас в кутузке сидит человек, которому этот бандит вполне доверяет. Но человек этот отказывается сотрудничать. Так вот, нам нужно, чтобы вы, Матвей, сыграли роль этого человека. Общаться с бандитом придется по телефону. Я понятно объяснил?

– Вполне, – кивнул Палкин. – Даже для моего убогого актерского интеллекта. – Он задумался. – Что ж… Я, конечно, никогда не занимался ничем подобным. Хотя в юности разыгрывал одноклассников по телефону, изображая учителей и требуя родителей в школу. Но одно дело одноклассники, другое – бандиты.

– Никто не узнает, что вы работали на нас, – заверил артиста Поремский. – Мы обещаем вам сохранить полнейшую конфиденциальность.

– Да я не боюсь, – махнул рукой Матвей. – Просто… что будет, если я вас подведу? Тогда ваш бандит заляжет на дно еще глубже, правильно?

– Вообще-то да, – признал Солонин.

– Ну вот видите. А мне бы не хотелось вас подвести. Хотя с другой стороны… – Матвей широко улыбнулся, блеснув белоснежными зубами. – Кто не рискует, тот не пьет шампанского, верно?

– Абсолютно верно, – кивнул Солонин.

– Что ж, в таком случае я согласен. Вот только как насчет текста, который я должен буду произнести?

– Насчет текста не волнуйтесь, – заговорил Порем-ский. – Мы вас подготовим.

Матвей откинул со лба черную прядку.

– Когда нужно приступать? – спросил он.

– Если у вас есть время, то завтра, – сказал Порем-ский. – Прямо с утра. Мы организуем вам встречу с человеком, которого вам придется изображать. А пока возьмите это. – Поремский протянул артисту аудиокассету. – Здесь фрагменты допросов этого человека. И кое-что из его телефонных разговоров. Голос слышен вполне отчетливо.

Матвей взял кассету, задумчиво повертел ее в руке, потом посмотрел на Поремского и спросил:

– А не боитесь, что я расскажу кому-нибудь его и ваши тайны?

– Мы стерли все важное, – сказал Поремский.

Матвей усмехнулся:

– Надеюсь. Я не хочу быть человеком, который «слишком много знает».

– Знать вы будете много, – заверил его Поремский. – Иначе никак нельзя. Вы не должны попасть впросак, если речь зайдет о ком-то из знакомых Нигматзянова.

– Нигма… что?

– Нигматзянова, – повторил Поремский. – Это фамилия человека, которого вы будете озвучивать. Он татарин.

– Ясно. – Матвей вздохнул. – Хорошо хоть не негр.

Поремский протянул ему бумажную папку.

– Здесь краткое досье на друзей и коллег Нигматзянова, – объяснил он артисту. – И на него самого, конечно. Почитайте, может, пригодится.

– Как Скажете, – сказал Матвей, пряча папку в свою сумку. – Это все?

Поремский подумал и сказал:

– Да вроде все. Если будет что-нибудь неясно, звоните мне домой. Визитка у вас есть.

– О'кей, – кивнул Матвей. – Ну что, тогда, пожалуй, я свободен?

– Валяй, – разрешил за шефа Камельков. – И чтоб завтра был у нас как штык! Иначе я займусь тобой лично.

– После такой угрозы мне не остается ничего иного, как сотрудничество, – пробурчал Матвей, и помахал им на прощанье.

В тот вечер Матвей лег спать позже обычного.

Он несколько раз прослушал пленку, которую дал ему Поремский, запоминая интонации Нигматзянова, его манеру говорить, строить фразы. Потом долго репетировал перед зеркалом, представляя себя этим человеком. (В папке Поремского были две цветные фотографии Алмаза Рафиковича, и Матвей использовал их в качестве наглядного пособия.)

– Я знаю Хамзата, – говорил своему отражению Матвей. – Он много болтает с перепугу, но когда возьмет себя в руки и успокоится, молчит как сыч.

Произнеся эту реплику, Матвей взял стакан воды, пополоскал горло, проглотил воду и снова повернулся к зеркалу. Немного покрутил головой, принимая нужный ракурс, затем напустил на себя угрюмый вид и произнес:

– Вы же знаете, Михаил Иванович, мы больше этим не занимаемся. После того как арестовали Хамзата, менты висят у нас на хвосте. Слава аллаху, Хамзат все взял на себя и не стал нас сдавать. Но если мы проколемся еще раз, нам уже не уйти!

Прослушав пленку еще раз, Матвей остановил запись, повернулся к зеркалу, гордо поднял голову и торжественно изрек:

– Это не бизнес, мой друг, это священная война!

Вдоволь нарепетировавшись, он пошел в душ. Стоя под струями теплой воды, он вновь и вновь повторял фразы и реплики Нигматзянова, услышанные им на пленке. Причем с каждым разом это получалось у него все лучше и лучше.

Выйдя из душа, Матвей снова прослушал пленку, выписал на лист все имена и фамилии, которые упоминал Алмаз Рафикович. Потом внимательно просмотрел справку, которую дал ему Поремский, запоминая «кто есть Who »в этом зловещем списке преступников.

Когда Матвей ложился спать, ему казалось, что он знает об Алмазе Рафиковиче все или почти все. Да и о его окружении тоже.

– Шоу одинокого мужчины начинается, – улыбнулся он и сладко зевнул.

Довольный собой, Матвей уснул крепким сном и проспал всю ночь без пробуждений и сновидений.

3

Утро было сереньким, и Нигматзянов, которого только что привезли из Бутырок, выглядел жутко не-выспавшимся.

– Что, Алмаз Рафикович, плохо спали? – вежливо поинтересовался Поремский.

– Поспишь там, – проворчал Нигматзянов. – Храп, гвалт, вонь.

– Привыкайте. В ближайшие годы ничего иного вам не светит, – утешил его Поремский.

– Спасибо на добром слове, – усмехнулся Алмаз Рафикович и хмуро покосился на Матвея. – А это кто? Еще один следователь?

– Угу, – кивнул Поремский. – Стажер.

– Похож на одного артиста. – Алмаз Рафикович прищурился. – Точно. На Палкина.

– Слыхал? – весело спросил Матвея Поремский. – Ты, оказывается, похож на Палкина!

– Мне все так говорят, – отозвался Матвей басовитым голосом. – Может, мне тоже в артисты податься, а? Вместо него.

– Тебя не возьмут. Для артиста мало яркой внешности, нужен еще и талант. Ладно. – Поремский вновь повернулся к Нигматзянову и дружелюбно улыбнулся: – Так как, Алмаз Рафикович, вы не надумали нам помогать?

– Я бы рад, но не знаю как, – угрюмо ответил Нигматзянов.

– Расскажите нам о Сметанине и Кротове. И об убийстве, которое они вам заказали.

Алмаз Рафикович прищурил один глаз, как стрелок, который целится в дичь из ружья.

– Как я могу рассказать вам о том, чего не знаю? – насмешливо спросил он.

Поремский усмехнулся:

– А вы, значит, не знаете?

– Разумеется. Если бы знал, рассказал бы все без утайки. Я законопослушный гражданин.

Поремский положил руки на стол и сложил их замочком. Задумчиво посмотрел на Нигматзянова:

– Алмаз Рафикович, вы понимаете, насколько глупо себя ведете? Вы ведь защищаете не идейных борцов и не товарищей по оружию, а элементарных подонков и убийц.

– Неважно, что думает человек, и неважно, что он говорит, а важно то, что он делает, – изрек Алмаз Рафикович.

– Забавный подход, – оценил Поремский. – Только опять же очень глупый. Людей, которых вы защищаете, не интересует, кто в данный момент стоит перед ними – грешник или праведник. Они блюдут только свои шкурные интересы. Сегодня для них враг – Треп-лев, а завтра – вы. К тому же… вы слишком много знаете об их черных делах, Нигматзянов. Вы представляете для них прямую и явную угрозу, а значит, долго не проживете.

– Сладко поете, – буркнул в ответ Алмаз Рафикович. – Только ведь меня такими речами не проймешь. Я воробей стреляный и знаю, как вы умеете запудрить человеку мозги.

– Откуда такая осведомленность? – поинтересовался Поремский.

– Из телевизора, – иронично ответил Алмаз Рафикович. – Сериалы люблю смотреть. Про ментов и бандитов.

Поремский покивал головой.

– Значит, я ошибся, – задумчиво сказал он, – и вам действительно ничто не угрожает.

Нигматзянов подумал и ответил:

– Вы правы в одном, гражданин начальник. Одни люди умеют убивать, а другие умеют этим пользоваться. И те и другие остаются в живых, пока доверяют друг другу. Впрочем, это так – просто слова. Как я уже сказал, я не имею отношения ни к первым, ни ко вторым. А значит, нам с вами не о чем говорить.

– Плохо, – сказал Поремский. – Плохо, что вы так думаете. Не скажу, чтоб вы мне нравились, Нигматзянов, но все же идейных борцов, подобных вам, я еще могу хоть как-то понять. Но такие люди, как Сметанин или Кротов, не заслуживают того, чтобы жить среди людей. Это волки. У них нет принципов, у них есть только алчность и жажда крови. С вашей помощью или без нее, но я посажу этих мерзавцев.

– Тогда зачем вам нужен я? – прищурился Нигматзянов.

– Потому что с вашей помощью я посажу их быстрее. И возможно, это спасет кому-нибудь жизнь.

Некоторое время Алмаз Рафикович сидел молча, уставившись в пол и размышляя над сказанным. Затем вздохнул и поднял голову.

– Мне больше нечего сказать, – сказал он. После чего сложил руки на груди, повернулся к окну и погрузился в глубокое молчание, из которого его уже не смогли вывести никакие вопросы.

– Ну? – спросил Матвея Поремский, когда Нигматзянова увели. – Что скажете? Сможете перевоплотиться в этого субъекта или задача слишком сложная?

– В принципе для артиста моего уровня это несложно, – скромно ответил Матвей.

– Ой ли? – с сомнением спросил Поремский.

Матвей закинул ногу на ногу, насмешливо сощурил глаза и произнес голосом Алмаза Рафиковича:

– Одни люди умеют убивать, Владимир Дмитриевич. А другие умеют этим пользоваться. И те и другие остаются в живых, пока доверяют друг другу.

– Превосходно! – улыбнулся Поремский…

Все у них было готово, но какие-то неясные сомнения все же мешали Поремскому сосредоточиться и решиться начать операцию. И он понял, в чем дело.

Попросил народ выйти ненадолго, а сам набрал номер мобильника Турецкого. И когда Александр Борисович отозвался, изложил ему свои соображения. Однако встретил неожиданную поддержку шефа. Более того, Турецкий заявил, что лучше вряд ли и сам бы придумал, а если по ходу дела появятся какие-либо сложности, велел без всякого стеснения ссылаться на него. Мол, это он и дал такое указание группе. И между прочим, с санкции президента, вот прямо так, и без комментариев. Обрадованный Поремский позвал коллег и сообщил, что решение утверждено и никаких сомнений больше нет.

Камельков почему-то хитро улыбался…

4

Звонить решили из кабинета Поремского. Сотовый телефон Нигматзянова лежал на столе, рядом с инструкцией.

Камельков положил руку Матвею на плечо:

– Значится, так, дружок. Говори уверенно, но уважительно. Ты слышал, как с этим козлом разговаривает сам Нигматзянов. Следуй тем же курсом. Я правильно говорю, шеф?

– Правильно, – кивнул Поремский.

– А как насчет самодеятельности? – спросил Матвей.

– По мере необходимости, – ответил Миша. – Но особо не выпендривайся. И давай без своих глупых шуточек. Алмаз Рафикович – человек солидный и умный.

– В отличие от меня? – усмехнулся Матвей. – Понятно.

– Ну а понятно, так действуй. Номер телефона Кротова на сотовом, в графе «справочник».

– Без тебя знаю.

Артист взял со стола телефон.

– Не забудьте включить громкую связь, – напомнил ему Поремский.

Матвей кивнул. Нажав кнопку вызова, он долго ждал. Наконец Кротов отозвался:

– Слушаю.

– Алло, Михаил Иванович. Здравствуйте, это Алмаз.

– Понял, что не бриллиант, – донесся из динамика недовольный голос Кротова. – Что там у тебя случилось? Почему я ничего не слышал в новостях?

– Операция сорвалась. Девчонка отказалась.

Кротов помолчал, потом злобно процедил:

– Вот черт! Чему только их там Султан учит? На что такие бабки тратит? Кстати, я перевел на ваш счет половину суммы. Если вы не отработаете деньги в ближайшую неделю, я расторгну контракт, ясно?

– Ясно, Михаил Иванович. Мы исправим ошибку. Только…

– Вот и исправляйте! – рявкнул Кротов. – Кстати, я звонил тебе весь вчерашний день. Почему не брал трубку?

– Меня не было в городе. Пришлось отвозить девчонку обратно в деревню.

– А потом небось напился со своим белобрысым телохранителем?

– Вы же знаете, что нет. Зачем зря говорить?

– Ладно, ладно. Кстати, извини за Муслиева. Пока не получается его убрать. До меня дошли слухи, что менты взяли его под особый контроль.

Матвей посмотрел на Поремского – тот кивнул. Матвей снова заговорил в трубку голосом Алмаза Рафиковича:

– Вы помните наш уговор, Михаил Иванович? За Муслиева я сбросил вам плату. Боюсь, что теперь речь должна идти о другой сумме. К тому же первый вариант операции сорвался, а второй потребует дополнительных расходов.

Прежде чем заговорить, Кротов выдержал долгую паузу.

– Не получится, Алмаз, – сказал он наконец. – Сумма уже закрыта. Между нами был договор, и ты его выполнишь. А за Муслиева не беспокойся, рано или поздно мы его закроем.

– Боюсь, не было бы слишком поздно. Я хочу, чтобы вы правильно меня поняли, Михаил Иванович. Вы знаете, что задание, которое вы мне дали, противоречит моим принципам. Если я и берусь за него, то только за очень хорошие деньги и с гарантией полной конфиденциальности. Короче, я хочу, чтобы вы связали меня со Сметаниным. Я сам договорюсь с ним о сумме и обговорю подробности операции. Новой операции! Потому что девочек в этих мерзких делах я больше задействовать не стану.

– Ты много на себя берешь, Алмаз! – прорычал Кротов.

– А это уже не ваша забота. Вы, главное, передайте мои слова Сметанину. Если он хочет, чтобы задание было выполнено, он со мной поговорит. И желательно прямо сейчас. Это все. До свидания, Михаил Иванович, и учтите – я говорил вполне серьезно.

Матвей нажал на «отбой» и положил трубку на стол.

– Уф-ф, – выдохнул он и вытер со лба воображаемый пот. Посмотрел на следователей: – Ну как?

– Нормально, – сказал Поремский. – В конце говорил жестковато, но думаю, что не перегнул.

– А тебе как? – спросил Матвей Камелькова.

Тот пожал плечами:

– Гений, что еще сказать.

– Что делать теперь? – поинтересовался Матвей.

– Теперь? – Поремский пожал плечами. – Ждать. Просто ждать.

– И сколько?

– Думаю, не больше часа, – сказал Виктор Солонин. – Сметанин обязательно перезвонит. Насколько я его знаю.

– Что еще за новости? – удивился Камельков. – Откуда вы его знаете?

– Приходилось просматривать его досье, – сказал Солонин. – Этот человек не привык швырять деньги на ветер, и если ситуация выходит из-под контроля, предпочитает действовать сам, а не ждать у моря погоды. Держу пари, он перезвонит в ближайшие двадцать минут.

– Идет, – кивнул Камельков. – Спорим на бутылку шампанского. Время пошло.

Матвей посмотрел на часы.

– Значит, ждать, – задумчиво сказал он. – Ну, положим, пара часов у меня есть. Только чем же мне заняться?

– Чем хотите, – сказал Поремский. – Попейте чаю, поразгадывайте кроссворды.

Однако чаевничать артисту не пришлось. Сотовый, лежащий на столе, запиликал.

Поремский взял трубку и глянул на дисплей.

– Обратный номер не определяется, – сообщил он. – Вероятно, у него на трубе стоит антиопределитель. – Поремский передал трубку Матвею: – Держите. И не забудьте, вы Алмаз Нигматзянов.

Матвей взял трубку и приложил к уху:

– Алло.

– Алмаз Рафикович? – произнес негромкий, хрипловатый голос.

– Да.

– Михаил Иванович сообщил мне, что вы хотите о чем-то со мной поговорить. Так ли это?

– Смотря, кто вы такой, – ответил Матвей.

– Не валяйте дурака. Вы знаете, кто я.

– И все-таки…

– У меня нет времени на перепалки, – оборвал Матвея говорящий. – Встречаемся сегодня в пять часов вечера.

Матвей посмотрел на Поремского – тот кивнул.

– Где? – спросил Матвей.

– В том самом ресторане, где отказалась работать ваша протеже. Я буду сидеть у окна. Постарайтесь приехать один, в крайнем случае возьмите с собой вашего постоянного спутника Лобова. Если не приедете – пеняйте на себя. Это все.

Связь отключилась. Матвей положил трубку на стол и посмотрел на Поремского.

– Интересное кино, – сказал он. – Кто же пойдет на эту встречу?

Поремский усмехнулся. Матвей перевел взгляд на Солонина – на лице у того застыла такая же усмешка. Матвей нахмурился:

– Не хотите же вы сказать, что я пойду на встречу с вашим бандитом? – с тревогой в голосе поинтересовался он.

Ответил ему Поремский.

– Мы не вправе вас заставлять, Матвей, – вежливо сказал он. – Но если согласитесь, вы нас здорово выручите.

– Речь шла всего лишь о телефонном звонке, – недовольно напомнил артист. – И потом, одно дело изображать голос, другое – самого человека. Нет, господа сыщики, на это я пойти не могу. Что я, Володя Шарапов, что ли? Глупость какая-то!

– Матвей, – мягко заговорил с ним Витя Солонин, – Сметанин никогда не видел Нигматзянова в лицо. Возможно, лишь на фотографии из досье. Вы похожи фигурой. Да и фактура лица у вас одинаковая. Приклеим бородку, изменим разрез глаз – и вас родная мать не отличит. К тому же с вами будет Лобов. А его Сметанин знает лично.

– Откуда?

– Лобов раньше работал в охране у Сметанина. Алмазу Рафиковичу его посватал Кротов.

– А как же сам Кротов? Он наверняка припрется вместе со Сметаниным. Или он тоже не видел меня… то есть Нигматзянова, в лицо?

– Кротов видел, – согласился Солонин. – Но Кротова мы уберем.

– Что значит – уберете? – Матвей нервно хихикнул. – Убьете, что ли?

– Нет, не убьем. Но он может попасть в автомобильную пробку. Может нарваться на хулигана, и его заберут в милицию за драку. Мало ли причин.

Матвей вздохнул и вяло кивнул:

– Ясно. Вы все предусмотрели. И заранее знали, что этой встречи не избежать. Непонятно только, зачем нужно было морочить мне голову? Рассказали бы обо всем сразу. А так… – Он пожал плечами. – Шантаж какой-то получается. Раз я сказал «а», то обязан сказать и «б».

– Не обязаны, – вновь поправил его Поремский. – Просто мы очень рассчитываем на вашу помощь и надеемся… очень сильно надеемся, что вы нам не откажете.

– Ладно, сдаюсь. – Матвей поднял ладони. – Надеюсь, вы будете поблизости и вмешаетесь, когда люди Сметанина будут делать из меня котлету по-киевски.

– В этом можешь не сомневаться! – заверил приятеля Миша Камельков и хлопнул приятеля по плечу. Потом посмотрел на коллег и весело сказал: – А вы говорили – откажется! Да разве такого орла удержишь от полета!

Матвей посмотрел на Мишу исподлобья и тихо пробурчал:

– Ас тобой, Камелёк, я на эту тему еще поговорю. Не думай, что так просто уйдешь от расплаты.