Текст книги "Карта костей (ЛП)"

Автор книги: Франческа Хейг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

– Отойди или я убью ее, – повторил Инспектор.

Позади Дудочника и Зои показались три фигуры. Двое держали мечи, третий – лук. Послышался скрип натягивающейся тетивы – лучник целился в спину Дудочнику. Тот не шелохнулся, хотя Зои повернулась лицом к солдатам.

– Если мы отступим, что помешает тебе ее убить? – ровно спросил Дудочник. – Или всех нас?

– Я не стану ее убивать, если вы меня не вынудите. Мне нужно с вами поговорить. Вы же видите – я пришел без большого отряда. Я сильно рисковал, чтобы вас найти и поговорить.

– Что ты здесь делаешь? – Дудочник говорил скучающим раздраженным тоном, каким обычно разговаривают в таверне с наскучившим собеседником. Но я видела напрягшееся сухожилие на его руке и точный угол, под которым согнулось запястье, когда он сжал сбалансированный нож над плечом. Небольшое лезвие отливало серебром в лунном свете. Если бы я не видела эти ножи в действии, подумала бы, что они простое украшение.

– Мне нужно поговорить с провидицей о ее близнеце, – сказал Инспектор.

– Ты всегда начинаешь разговор, приставив нож к горлу? – поинтересовался Дудочник.

– Мы оба знаем, что это не обычный разговор. – Инспектор позади меня практически не шевелился, но я видела короткие движения его солдат. На мече одного блеснул свет, когда тот придвинулся к Дудочнику; рука, натягивающая тетиву лука, слегка подрагивала.

– Я не стану разговаривать, пока нам угрожают, – сказала я. С каждым словом я чувствовала его нож, упирающийся мне в горло.

– Ты должна понимать, что я не из тех, кто станет бросаться пустыми угрозами. – Он подвинул лезвие, и мне пришлось сильнее запрокинуть голову. Я чувствовала, как бьётся пульс против закаленной стали, поначалу холодной, но постепенно нагревающейся от моего тепла.

Зои медленно отступила, встав спиной к спине с Дудочником, лицом к солдатам позади него. Лучник оказался буквально в нескольких шагах. Прищурив глаз, он прицелился ей в грудь.

Когда Дудочник дернулся, казалось, все действие замедлилось. Я увидела, как он выпустил лезвие, ладонь раскрылась, палец словно обвиняюще указал на Инспектора. Одновременно Зои метнула два ножа в лучника и нырнула в сторону. На мгновение все три клинка оказались в воздухе, стрела тоже рассекла пространство там, где мгновением раньше стояла Зои.

Инспектор отбил летящий нож Дудочника своим клинком. Звуки быстро сменяли друг друга: звон лезвий Дудочника и Инспектора, вопль лучника, раненого одним ножом Зои, лязг другого ножа, ударившегося в металлическую сваю. Стрела пролетела над моим левым плечом и исчезла в темноте.

– Отставить! – крикнул Инспектор своим людям. Я вцепилась в шею, куда пару секунд назад упирался его нож, ожидая боли и потока горячей крови. Но ничего этого не было. Я нащупала лишь застарелый шрам и бешеный пульс.

Глава 5

На несколько секунд все замерли. Инспектор передо мной пригнулся, метя ножом в Дудочника, который в свою очередь держал острие в ладони от Инспектора. За спиной Дудочника с двумя метательными ножами наизготовку стояла Зои, рядом раненый лучник все еще сжимал клинок, торчащий под ключицей. Двое других солдат с вытянутыми мечами отступили туда, где их не могли настигнуть точные броски Зои.

Я нащупала нож у себя на поясе, но сталь лязгнула о сталь – Инспектор спрятал свой клинок в ножны.

– Отставить! – кивнул он солдатам, которые тут же отступили.

Раненый чертыхнулся. Я не видела крови, но почуяла ее запах: отчетливую вонь сырой печени, которая напомнила об освежеванном кролике и трупах на Острове.

– Думаю, мы понимаем друг друга. Я пришел поговорить, но теперь вы знаете, что если дело дойдет до поножовщины, я без боя не сдамся.

– Еще раз ее тронешь, и я отрежу твой язык, – прошипел Дудочник. – И разговоры для тебя закончатся.

Он ринулся вперед, схватил меня за руку и толкнул к Зои. Та опустила ножи, но в чехлы не убрала.

– Оставьте нас! – крикнул Инспектор своим солдатам и нетерпеливо отмахнулся. Они отошли, темнота поглотила их лица, и я уже не слышала сбившееся дыхание раненого лучника.

– Ты в порядке? – спросил меня Дудочник.

Я все еще прижимала руку к шее.

– Он мог перерезать мне горло, когда ты метнул нож, – прошептала я.

– Он не собирался тебя убивать, – ответил Дудочник. – Это всего лишь уловка, представление. Ему важен этот разговор. – Его слова звучали громко, чтобы Инспектор их услышал. – Он просто хотел тебя припугнуть, показать, какой он сильный.

Я посмотрела на Дудочника, задаваясь вопросом, что же могло внушить ему такую уверенность.

– Где остальные твои солдаты? – спросила Инспектора Зои, вглядываясь в окружающий пейзаж.

– Я же сказал, со мной только моя охрана. Можете представить, что случится, если станет известно о нашей встрече?

Я повернулась. Его люди смотрели на нас с опаской с двадцати метров. Меченосцы все еще не спрятали свое оружие. Раненый выронил лук и прислонился к одной из изогнутых металлических опор, но потом стремительно выпрямился, словно прикоснуться к запретным остаткам времен До было мучительнее, чем получить нож в плечо.

– Как ты нас отыскал? – Я повернулась к Инспектору. – Синедрион ищет нас много месяцев. Почему ты и почему именно сейчас?

– Твой брат и Воительница считают, что их машины позволяют им следить за всеми. Может, это работало, пока у них была Исповедница и ее видения. Они не разменивались на старые добрые методы. Хотя могли бы многому научиться от старших советников или опытных солдат, если бы уделили этому время и внимание, как сделал я. Я много лет платил мальчишкам-соглядатаям в половине поселений от Уиндхема до побережья. Если необходимы свежие новости с места событий, жадный сопляк, которому пообещали серебряную монетку, стоит больше любой машины. Иногда это пустая трата денег, частенько они выдают только слухи и ложные тревоги. Но время от времени мне везет. Я получил неподтверждённый сигнал о вас из Друри. Потом кое-кто сообщил, что троих незнакомцев видели в Уиндраше. Не просто бродяг, а девушку-альфу с двумя омегами. Мои разведчики висели у вас на хвосте четыре дня.

– Зачем? – поинтересовался Дудочник.

– У нас есть нечто общее.

Смех Дудочника громко прозвучал в темноте.

– У нас? Посмотри на себя!

Инспектор проделал путь сюда от Уиндхема, но все равно выглядел лощеным. Где-то неподалеку располагалась его палатка, которую доставили и установили солдаты. Постель была заправлена чистым бельем. Пока мы скитались пешком, по колено и выше увязая в сугробах пепла и сбивая ноги по скалистым холмам, он ехал на лошади. Наверняка его люди таскали ему воду для мытья – на нем не было и следа грязи, что покрывала нас от макушки до пят. И судя по его округлым щекам, ему не приходилось выбирать червей из гриба, единственной еды в конце долгого ночного перехода, или целых десять минут выскабливать последние кусочки плоти из костлявой тушки ящерицы.

Голод превратился в непременный атрибут нашего существования, от которого невозможно избавиться, поэтому, глядя на сытую физиономию Инспектора, я рассмеялась вслед за Дудочником. Зои у меня за спиной плюнула на землю.

– Мне понятен ваш смех, – произнес Инспектор. – Но у нас больше общего, чем вам кажется. Мы хотим одного и того же.

Теперь рассмеялась Зои.

– Знал бы ты, что я хочу сделать с тобой и другими ублюдками из Синедриона, запел бы по-другому.

– Я уже говорил, что вы ошибаетесь, если думаете, что все мы одинаковые.

– Вы спите на перинах, пока омеги страдают. Нам-то что с ваших междоусобиц, вызванных тем, что вы не можете решить, как еще усложнить нам жизнь? Вы время от времени убиваете друг друга, но нам-то от этого никакой пользы.

– Многое изменилось.

– Дай угадаю, – хмыкнул Дудочник, – ты вдруг заделался защитником омег?

– Вот уж нет. – Его честность остановила Зои, которая уже готова была его перебить. Инспектор продолжил, даже не пытаясь сделать вид, что ему стыдно: – Меня заботят альфы. Я хочу для них лучшего. Это моя работа, как твоя – заботиться о твоих соплеменниках.

– Я больше не возглавляю Ассамблею. – Дудочник указал на свою рваную одежду и грязное лицо. – Похож я на вождя Сопротивления?

Инспектор оставил его слова без внимания.

– Действия Реформатора и Воительницы, их намерения – это риск для всех: как для омег, так и для альф.

– В смысле? – уточнила я.

– Только не надо играть со мной в игры. Ты сбежала из Уиндхема через зал с резервуарами. Тебе известно, что Реформатор и Воительница восстанавливают механизмы и электричество. Подозреваю, тебе известно о базе данных Исповедницы намного больше, чем ты признаешь. Я не повелся на сказочку Реформатора, будто близнец Исповедницы убил ее в одиночку.

Я промолчала.

– Я долгое время работал с Воительницей и Реформатором. И даже терпел его близость с Исповедницей. – Его верхняя губа презрительно искривилась. – По крайней мере от нее была польза. Но сейчас наши пути разошлись. Стало понятно, что твой близнец и Воительница соблюдают запрет на применение машин и технологий До только на словах, потому что так требуют приличия. Но на самом деле активно ими пользуются. Всегда пользовались. Они как могут держат все в тайне, но нельзя делать все втроем. Последние несколько лет ко мне стали приходить солдаты из их личной охраны. Они видели, что охраняли – резервуары. Я выходец из армейских кругов, в отличие от Реформатора или Воительницы, несмотря на ее военный псевдоним. Я понимаю рядовых солдат, простых людей. Знаю, насколько глубоко в них заложено табу. Твой близнец и Воительница, увлеченные своими идеями, не учли, насколько большинство населения боится и ненавидит машины.

– Больше, чем омег?

– Все это звенья одной цепи. Известно, что машины стали причиной взрыва, причиной рождения близнецов и причиной появления омег.

Вот как он нас видел: как своего рода отклонение, ужас одного ряда со взрывом. Как задачу, которую следует решить.

Инспектор продолжил:

– Когда погибла Исповедница, а ее база данных оказалась разрушена, я понадеялся, что экспериментам конец. Но интерес твоего близнеца и Воительницы к машинам не ослабевает. Он зашел уже слишком далеко. Последним человеком, наделенным властью в Синедрионе, который им противостоял до последнего, был Судья. Даже когда они захватили его близнеца, на краю гибели, он по-прежнему твердо ратовал за запрет технологий, потому что знал – в противном случае он лишится поддержки народа. Его близнеца убили, как только в Судье отпала нужда.

– А что другие советники Синедриона? – поинтересовался Дудочник. – Они знают о том, что делают и замышляют Реформатор и Воительница?

– Не многие. Большинство выказывает молчаливое одобрение, но не особо вникает. Они будут счастливы, если у Реформатора и Воительницы что-то выйдет, но не хотят быть причастны, если что-то пойдет не так.

Как хорошо было бы выбрать невежество, стряхнуть с себя бремя знаний…

– Но есть еще и те, у кого нет особого выбора – они не успели припрятать своих близнецов, до того как до них добрались Реформатор и Воительница.

– А что с твоим близнецом? – спросила я.

– Она у меня. Не в камере сохранения, а под охраной солдат, которым я доверяю.

Я напрягла мышцы шеи, чтобы сдержать охватившую меня дрожь. Мне частенько снилось по ночам, что я снова в камере сохранения, навсегда ставшая узницей времени, а мимо пролетают бесформенные дни.

– Думаешь, это лучше камер сохранения?

– Безопаснее. И для нее, и для меня. Исходя из сегодняшних реалий, не думаю, что могу защитить ее в Уиндхеме. Даже в камерах сохранения.

– Для чего ты нас искал? – спросила я.

– Последние несколько лет, после того как мне стала ясна одержимость коллег машинами, я попытался на сколько возможно разузнать об их планах с помощью других провидцев. Их не так уж и много, и их возможности очень разные. Некоторые не имеют никакого практического значения, большинство ни на что не годны. – Он произнес это так бесцеремонно, словно те из нас, кого объяло безумие, что-то вроде телеги с отвалившимся колесом или проржавевшего ведра. – Но вот ты… – Он повернулся ко мне: – По моим сведениям ты могла бы быть полезной. А если еще и работаешь на Сопротивление, – он кивнул на Дудочника и Зои, – от нашего сотрудничества можно получить и гораздо больше.

– Я же сказал, – выговорил Дудочник по слогам, – я больше не возглавляю Сопротивление.

– Но ведь ты хочешь остановить программу резервуаров?

– Что тебе от нас нужно? – перебила я.

Мы четверо кружили в осторожном танце среди покореженных балок, а солдаты наблюдали за нами на расстоянии.

– Мне нужна ваша помощь, чтобы остановить твоего близнеца и Воительницу в их стремлении к машинам.

Абсурд какой-то. Советник Синедриона с солдатами, деньгами и властью, о которой любой из нас – оборванных, изголодавшихся, отчаявшихся – мог только мечтать.

– Тебе нужна помощь? – переспросил Дудочник. – Так попроси ее у своих дружков в Синедрионе.

Инспектор рассмеялся:

– Ты считаешь, мы там сидим одной большой дружной семьей и похлопываем друг друга по спине? – Он повернулся от Дудочника ко мне: – Как думаешь, от кого тебя защищал брат, поместив в камеры сохранения? Самые яростные враги любого советника – его приближенные, те, кто больше всех выиграет, если от него ускользнет власть. Посмотрите, что произошло с Судьей.

– Почему мы должны помогать тебе в твоих интригах? – поинтересовался Дудочник. – Ты пришел к нам только потому, что тебя оттесняют от власти, и ты не видишь иного выхода.

– Оттесняют от власти? – Инспектор встретился с ним взглядом. – Ты-то точно знаешь, каково это.

– Ты решил работать с ними, пока машины не отвратили тебя от них, – перебила я. – С чего нам связываться с тем, кто ненавидит омег?

– Потому что я могу предложить вашим людям жизнь лучшую, чем резервуары. Десятилетиями система убежищ неплохо работала как гуманный способ решить проблемы омег. Работающее решение, поддерживаемое податями. Без твоего брата и Воительницы все могло бы продолжаться по-прежнему.

– Именно поэтому я не стану с вами сотрудничать, – сказала я. – Это не проблемы омег, а проблемы, которые нам создал Синедрион – подати, выселение на земли, на которых ничего не растет, клеймение и прочие ограничения, с которыми почти невозможно жить.

– Сейчас это все не важно. Мы оба знаем, что сейчас главное – остановить программу резервуаров.

– Тогда почему ты не пришел с большим отрядом? – спросила я. – И просто не вернул меня в Уиндхем? Взял бы меня в заложники и вил из Зака веревки.

– Мог бы, если бы считал, что это принесет пользу. Даже подумывал тебя убить, чтобы вывести его из игры окончательно. – Он выглядел таким же непреклонным, как и его нож, прикосновение которого я все еще чувствовала на горле. – Несколько месяцев назад это бы сработало. Но сейчас дело не только в твоем брате. Он слишком сблизился с Исповедницей. Теперь, когда ее нет, его позиции ослабли. Но Воительница варится в этом котле гораздо дольше, и ее позиции в Синедрионе сильнее. Когда они убили Судью, она захватила власть и теперь ни за что ее не упустит. Если я стану угрожать Реформатору или даже убью его, это не положит конец программе, а если Воительница заподозрит, что я использую тебя как заложника, дабы управлять Реформатором, она сама его прикончит.

Перед моим побегом из Уиндхема Зак сказал, что ему нужно кое-что завершить, а теперь он сам оказался в ловушке своих машин.

– В любом случае, – продолжил Инспектор, – мне лучше использовать тебя как связную с Сопротивлением

– Я не позволю себя использовать.

Я подумала о том, что говорил мне Дудочник несколько дней назад: «Твоя обязанность – выдерживать видения. Моя – решить, как их можно использовать». Я устала от людей, которые воспринимали меня лишь инструментом в своих руках.

– Мы могли бы помочь друг другу, – произнес Инспектор. – Мы хотим одного и того же.

Его заявление ранило меня больше, чем лезвие.

– Вот уж нет! Ты хочешь избавиться от нас, как и Зак, просто не одобряешь его методов.

– Возможно, наши цели и разнятся, но на данном этапе мы оба хотим остановить программу резервуаров. Так что вопрос в том, насколько это для тебя важно.

– Я не стану с тобой сотрудничать.

Дудочник меня перебил:

– А что взамен?

– Информацию. Внутреннюю информацию, которая поможет Сопротивлению покончить с резервуарами. Даже после того как меня оттеснили, у меня остались источники, о которых вам остается только мечтать.

– Какой прок от информации, которой не можешь воспользоваться? – вздохнула я. – Были времена, когда тайного сбора информации и секретных мест хватало, но наших соплеменников убили на Острове. Если ты хочешь остановить распространение резервуаров, собери преданных тебе солдат и помоги нам.

– Ты просишь слишком многого. Если я открыто выступлю против Реформатора и Воительницы, начнется настоящая война. Люди погибнут. И твои, и мои.

– Люди уже погибли, – парировала я. – А многих собираются поместить в баки. Всех омег в конце концов. А это хуже смерти.

– Я готов помочь вам это остановить. Почему вы не хотите того же? – Его слова звучали убедительно, я так и видела, как он разглагольствует на заседаниях Синедриона. – Эти машины слишком могущественны, мы даже не понимаем, как они работают. Кто знает, что резервуары могут сделать с нами?

Он посмотрел мне в глаза, и я поняла, что его беспокойство неподдельно. Но также поняла, что боялся он только за альф, отнюдь не за омег, бывших для него лишь фоновым шумом. Я напомнила себе, что Инспектор заправляет армией. В голове сразу всплыли солдаты в Нью-Хобарте, которые секли пленника, пока его плоть не лопнула, как перезрелый плод. Солдаты, напавшие на Остров. Не его ли приказу они подчинялись, не ему ли рапортовали?

– Тебе следует быть против резервуаров, потому что неправильно мучить людей, держа их под водой без сознания, – произнесла я. – Потому что это невыразимое преступление. А не из-за страха перед машинами. Не из-за табу.

– Ну я же не совсем лишен сострадания. Остановка машин выгодна и омегам. Ваш народ пострадал от машин как никто другой. – Инспектор многозначительно посмотрел на левое плечо Дудочника. – Я не идиот верить бредням Синедриона, что омеги – зло и извращение. По-моему, вы больше заслуживаете жалости, нежели ненависти.

– Нам не нужна твоя жалость, – сказал Дудочник. – Нам нужна твоя помощь. Твои мечи и твои солдаты.

– Мы оба знаем, что это невозможно.

– Тогда нам больше не о чем говорить, – отрезала я.

Инспектор посмотрел мне в лицо, но я не отвела взгляда.

– Когда передумаешь – а ты передумаешь, – приходи ко мне.

Он отвернулся и приготовился уходить.

– Как тебе доверять, если ты даже не сказал нам своего имени! – крикнула я ему вслед.

– Ты знаешь мое имя.

– Не псевдоним, а твое настоящее имя.

– Я уже сказал. – Его голос звучал твердо и неуступчиво. – Что изменится, если ты узнаешь имя, которое дали мне родители при рождении? Почему оно более правдиво, чем псевдоним, который я сам себе выбрал?

Я решала не отступать:

– Почему ты выбрал именно такой?

Он слегка задрал подбородок, бросив на меня оценивающий взгляд.

– Когда я был ребенком, в наш городок приехал цирк. Артисты показывали невероятное представление: не только пение бардов, но и выступление акробатов и жонглеров. Лошадь, которая под музыку танцевала на задних ногах, заклинателя, по которому ползали дрессированные змеи. Казалось, полгорода пришло посмотреть. Ничего более удивительного я не видел. Но пока все охали и ахали, глядя на танцующую лошадь и акробата на ходулях, я не сводил глаз с человека, которых их представлял. Видел, как он заводил публику перед каждым новым номером, как обрывал представление, если оно не захватывало. Он всем руководил. Представление доставляло удовольствие, артисты были талантливы, но управлял всем инспектор манежа. Он верховодил зрителями, как дрессировщик танцующей лошадью, и под конец представления люди безропотно и охотно, не задумываясь, кидали деньги ему в шляпу. Я никогда не хотел быть акробатом на ходулях или заклинателем змей. Я хотел быть инспектором манежа, тем, кто всем этим руководит. Тем, кем стал сейчас. Хорошо это запомни.

Он шагнул назад и направился в темноту, где его дожидались солдаты.

– Почему бы нам не убить тебя прямо сейчас? – крикнула ему в спину Зои.

– Так поступил бы твой близнец, – ответил он, обращаясь ко мне. – Реформатор воткнул бы мне нож в спину, не успей я сделать и трех шагов. – Его белозубая ухмылка мелькнула как отблеск клинка. – Полагаю, вопрос в том, насколько вы похожи.

Он проявил своего рода мужество, повернувшись к нам спиной и продолжив шагать. Солдаты стояли слишком далеко и не успели бы помочь. Его убийство стало бы секундным делом. Я точно знала, как Дудочник бы замахнулся. Как наяву видела точное движение, которым он метнул бы нож: рука выпрямляется даже не бросая, а выпуская нож, и неумолимый клинок летит Инспектору в загривок.

– Не надо! – Я схватила Дудочника за руку, которую он занес, чувствуя, как напряглись мышцы у меня под пальцами. Он не дернулся, когда я обхватила его предплечье. Удерживая нож, Дудочник не отрывал глаз от Инспектора, который шествовал между призрачными изогнутыми сваями. Зои рядом тоже не опускала клинки, наблюдая за ожидающими солдатами.

– Назови хоть одну причину, по которой он должен остаться в живых, – произнес Дудочник.

– Нет.

Он посмотрел на меня сверху вниз, словно впервые слыша.

– Не собираюсь играть в эту игру, – продолжила я. – Ты задал мне тот же вопрос на Острове, когда другие хотели моей смерти. Я не стану этим заниматься – продавать жизни или обменивать их на другие.

– Он опасен для нас, – увещевал меня Дудочник. – Рискованно оставляет его в живых. Да он же советник Синедриона, черт возьми. Страшный человек.

Это была правда, но я не разжала пальцы.

– Мир переполнен страшными людьми. Но он пришел поговорить, а не навредить. Разве это дает нам право убивать его вместе с близнецом?

В наступившей тишине у меня в голове опять прозвучали слова Инспектора: «Полагаю, вопрос в том, насколько вы похожи».

Он почти подошел к солдатам, когда Дудочник стряхнул мою руку и направился за ним.

– Подожди, – приказал он.

Солдаты поспешили окружить Инспектора, который повернулся к Дудочнику. Меченосцы подняли оружие. Даже лучник, все еще сжимающий рукоять клинка, торчащего из плеча, достал из-за пояса кинжал и дрожащей рукой направил его на Дудочника.

– У вас осталось кое-что наше. – Дудочник подался вперед и спокойно вытащил нож Зои из тела лучника. Тот резко выдохнул, пробормотав проклятье, но под бесстрастным взглядом Инспектора лишь прижал ладонь к ране. Между пальцев просочилась свежая кровь.

Инспектор кивнул Дудочнику, затем перевел взгляд на меня.

– Когда передумаешь, приходи ко мне. – Он повернулся и пошел прочь, кивком приказав солдатам идти за ним.