Текст книги "Карта костей (ЛП)"

Автор книги: Франческа Хейг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

Глава 39

Пока мы спускались в скалистую бухту, с корабля успели спустить шлюпку, и она уже преодолела половину пути до берега. Дудочник зашел по бедра в воду, чтобы ее встретить. Я смотрела, как он обнимал Зои, так крепко стиснув рукой ее талию, что даже приподнял сестру, а остальным тем временем пришлось быстро успокаивать качающуюся лодку, чтобы та не перевернулась. Потом Дудочник опустил Зои в воду рядом с собой. Шагая к берегу, где ждала я, она улыбалась. Как же мне хотелось остановить этот момент: улыбающаяся Зои и сияющий Дудочник, бредущий за ней по воде. Мне не хотелось говорить – наши новости сразу показались слишком мрачными, чтобы делиться ими с Зои в эти счастливые минуты воссоединения.

– Я думала, ты отправилась на восток, – сказала я. – Подальше от этого всего. – «От меня».

Зои покачала головой и, не растерявшись, ответила:

– Собиралась. Весь первый день в том направлении и двигалась. – Она помолчала и прищурилась, глядя на солнечные блики на воде. – Но меня не оставляли мысли о Ксандере.

Дудочник тоже ждал ответа, но Зои не удостаивала нас взглядом, всматриваясь в тихие волны за кормой «Розалинды».

– Я все вспоминала, как он без остановки талдычил о том, что «Розалинда» возвращается, а мы не обращали на него внимания. – Она понизила голос. – Подумала, что хотя бы кто-то из нас должен ему поверить.

И я поняла, что в своей вере она цеплялась не только за Ксандера, но и за Лючию, к которой в ее последние дни тоже никто не прислушивался.

Матросы выпрыгнули из шлюпки, и трое из них потащили ее на берег. Четвертый, прихрамывая, направился к Дудочнику. Они обменялись рукопожатием; незнакомец стиснул руку Дудочника обеими своими.

– Это Томас, – представил его Дудочник. – Капитан «Розалинды».

– Мы не видели сигнального огня до самых предрассветных минут, – объяснил тот. – Я не был уверен, что мы успеем добраться сюда вовремя, пока вы не ушли.

– Мы считали, что вас захватили, – сказала я.

– Почти, – отозвался Томас. – Где-то через месяц после отплытия с Острова мы угодили в жесточайший шторм в западных проливах. «Розалинда» мало пострадала, а вот «Эвелин» налетела на риф. Корпус оказался сильно поврежден, и половина бочек с водой тоже, поэтому Хоббу пришлось вернуться. – Он посерьезнел. – Зои рассказала нам о случившемся: бойне на Острове, носовых фигурах. О том, что сказала Воительница про Хобба и команду в плену. Должно быть, они вернулись во время осады Острова. Вероятно, нарвались на флот Синедриона.

– А твоя носовая фигура? – спросил Дудочник, глядя на обезображенный нос корабля. – Я сам ее видел. Откуда они ее взяли, черт побери?

– Когда мы наконец вернулись, то до Острова не добрались – флагман Синедриона устроил за нами погоню, завидев нас неподалеку от рифа. Подобрался довольно близко, чтобы разворотить нам мачту, но мы умудрились оторваться от преследования близ западного рифа и уйти. Тогда мы поняли, что Остров пал, и взяли курс на материк, к Суровому мысу, как и договаривались. Но с берега никто не подавал сигналов, и мы не видели вообще никаких признаков присутствия Сопротивления. После этого мы проверили все прежние укрытия, но нигде не встретили сигнальных огней – попадались только корабли Синедриона. В заливе Шантлер на якоре стояли целых три – нам удалось пробраться мимо незамеченными только благодаря темноте. Начинались зимние шторма, и мы настолько отчаялись, что бросили якорь у мыса Аткина и отправили четверых разведчиков к ближайшему безопасному дому, но они обнаружили, что укрытие сожжено дотла. Пришлось двигаться дальше – альфы патрулировали побережье тщательнее, чем когда-либо. Нас снова выследили и отправили в погоню бриг. Это было примерно месяц назад, и во время погони разразилась буря. Таких высоких волн я никогда раньше не видел. Мы оторвались от преследования, но потеряли двоих матросов. Налетели на скалы близ залива Шантлер и начали тонуть. Именно тогда мы лишились носовой фигуры и половины носа. Должно быть, преследовавший нас бриг выловил ее из моря. Кто знает, правда ли они думали, что мы потонули, или же хотели, чтобы вы это поверили вы? А когда буря закончилась, нам даже не удалось отыскать безопасную гавань, чтобы починить нос как следует. Команде пришлось откачивать воду день и ночь.

– Я пришла сюда первой, – перехватила нить истории Зои. – Сразу после того как ушла от вас. Выждала несколько ночей. Попробовала сунуться в залив Шантлер, но безрезультатно. Однако рыбачка в таверне сказала, что видела пострадавший от бури корабль, который направлялся на юг. Вроде как точно не из флота Синедриона, но слишком большой для местной рыбацкой шхуны. Я отправилась на Сиддл-пойнт, зажгла сигнальный огонь на старом дозорном посту и поддерживала его три ночи. На второй день мимо прошел патруль, всего в сотне метров от места моего укрытия. Я уже собиралась махнуть рукой, но на третью ночь, почти отчаявшись, заметила ответную вспышку фонаря. Томас подобрал меня, и мы вернулись обратно сюда. – Я подумала о снах Зои и поняла, чего ей стоило вновь выйти в море. – Патрульные корабли больше не заходят так далеко на север, поэтому нам удалось пришвартоваться в Холодной гавани. Почти неделя ушла на ремонт носовой части корабля. – Она подняла глаза на нас с Дудочником. – Приди вы на несколько дней позже, мы бы разминулись. Я собиралась обратно в Нью-Хобарт к Саймону, оставив команду здесь охранять Палому.

– Это еще один корабль? – спросила я.

Зои покачала головой.

***

Матросы доставили нас на «Розалинду». Двое моряков с палубы сбросили веревочную лестницу. Увидев Дудочника, они тут же отдали ему честь. Томас повел нас к носу, моряки молча провожали маленькую процессию взглядами. Одежда их выцвела от солнца и соли, а сами люди выглядели такими же потрепанными, как и их корабль. Многие напоминали живые скелеты, а на руках у некоторых виднелись красно-синие язвы от цинги.

Группа матросов сидела на носу корабля, рядом с торчащим вверх обломком носовой фигуры. При нашем приближении встала только одна девушка и, слегка прихрамывая, зашагала нам навстречу.

Сначала я подумала, что одна ее нога боса, но, учитывая морозную погоду, это вряд ли имело смысл. Но когда незнакомка подошла поближе, я разглядела, что обнаженная нога ненастоящая. Не деревяшка вроде тех, что я часто видела у омег, а протез, искусно выточенный из чего-то более гладкого и прочного, издалека неотличимый от ноги, пусть при ходьбе она и не сгибалась в щиколотке.

Но мой пристальный взгляд приковал вовсе не необычный протез. И не то, что другие моряки носили синюю форму стражников Острова, а гостья была одета иначе. Чувствовалось в ней какое-то явное отличие: некая тонкость, бестелесность, сути которой я не могла уловить. Как будто она не отбрасывала тени.

Однако девушка оказалась вполне реальной: когда я пожала ей руку, незнакомка ответила энергично.

– Я Палома, – представилась она, поворачиваясь, чтобы пожать руку Дудочнику.

Я не могла оторвать от нее взгляд. Дудочник, казалось, ничего не почувствовал – почему у него не бегут мурашки по коже, как у меня?

– У нее нет близнеца, – произнесла я вслух, и, сама того не желая, расслышала нотки страха в своем голосе. Но я словно видела на теле Паломы рану, невидимую больше никому. Она была неполной. Половинкой человека.

– У нас на Независимых Островах вообще нет близнецов, – сказала Палома. – Так понимаю, вы называете их Далеким краем.

***

Томас и Палома поведали свою историю первыми. «Розалинда» не отыскала Далекий край, хотя прошла мучительный путь по закованным льдом северным проливам дальше, чем когда-либо забирались другие корабли Сопротивления. Корабль Паломы нашел «Розалинду» сам.

– Даже после взрывов сохранились машины, способные получать и передавать сообщения, – объясняла Палома. – Но до нас никакие сигналы не доходили, и мы не знали, слышит ли кто-то наши призывы. Потом машины перестали работать, поэтому Конфедерация почти каждый год посылает разведывательные корабли, сколько мы себя помним.

Тембр ее голоса разительно отличался от всех, что мне доводилось слышать, но это неудивительно. Даже на материке акценты разнились. Голоса людей с востока, живущих близ мертвых земель, свидетельствовали о тяжелой жизни не хуже оборванной одежды и исхудалых лиц. Они говорили протяжно, музыкально выпевая отдельные слова. Ближе к северу гласные становились все короче. Мой отец разговаривал с отрывистым акцентом северных регионов, где он вырос. Акцент Паломы же был намного сильнее любого из местных. Знакомые слова казались чужими, растянутыми в неожиданных направлениях.

– Когда мы нашли «Розалинду», моя команда поспешила назад в Брокен-Харбор, доложить о новостях, – продолжила Палома, – но двое из нас перешли в вашу команду, чтобы стать первыми эмиссарами. А потом Калеб погиб во время бури. – Она опустила глаза. – Поэтому осталась только я.

Повисла тишина. С чего нам начать? Какие вопросы стоит задать при знакомстве с новым миром? Сама мысль о Далеком Крае казалась слишком дерзкой, поэтому я никогда не позволяла себе представлять тамошнюю жизнь. Эта женщина без близнеца, бледная и одинокая, походила на нас больше, чем мне воображалось, но одновременно казалась совершенно иной.

Томас показал Дудочнику карту; они с Паломой наклонились над ней, чтобы ткнуть в примерное расположение Далекого края за пределами листа. Зои стояла неподалеку, наблюдая.

Я была не в силах слушать рассказ Дудочника о Ковчеге и о том, что мы там нашли. Возможно, с моей стороны это было проявлением трусости, но отсутствие близнеца у Паломы казалось высокой нотой, слышной только мне, и когда я стояла рядом, зубы невольно сжимались, а дыхание застревало в горле. Поэтому я оставила компанию и вернулась на нос корабля, чтобы разделить тревогу с беспокойным морем.

***

Спустя некоторое время на палубе раздались шаги Зои.

– Дудочник рассказал нам о Ковчеге, – сказала она. – И о взрыве.

Я кивнула, не сводя глаз с воды.

– Я рада, – продолжила Зои, встав рядом со мной у перил. Я вздернула бровь. – Естественно, не новости о грядущем взрыве. Но я рада, что теперь знаю о нем. Думаю, так мне проще понять Лючию. – Она помолчала. – Почему видения о взрыве свели ее с ума. Отчасти она, должно быть, понимала, что он из будущего.

Я кивнула, думая о Ксандере и его растревоженном разуме. Мы все трое – он, Лючия и я – видели то, что грядет.

– Дудочник рассказал мне, что ты нашла Кипа, – продолжила Зои.

– Я нашла не Кипа, а всего лишь его тело, – возразила я.

Зои не стала меня утешать, и я была ей благодарна. Она сама пережила потерю близкого человека и понимала, что эту боль никак нельзя смягчить. Поэтому просто осталась стоять рядом со мной и смотреть на море.

– Хотя он был совсем на себя не похож, – продолжила я, – я впервые смогла как следует его вспомнить с того дня, когда Исповедница рассказала о его прошлом.

– Она рассказывала не о Кипе, – нетерпеливо перебила Зои. – Парень из ее воспоминаний – не Кип, как и тот, кого ты нашла в Ковчеге. Почему до тебя до сих пор не дошло? Кем бы он ни был раньше, из резервуара ты освободила совсем другого человека. Баки меняют всех. – Она повернулась ко мне: – Исповедница его не знала, и в этом заключалась ее главная ошибка. Она позволила вам с Кипом подобраться к ней в зернохранилище той ночью, поскольку считала, что ее неразрывная связь с ним лишит тебя преимущества. Ей казалось, она заманивает тебя в ловушку. Тот Кип, с которым она выросла, не поступил бы так, как твой Кип. Он не прыгнул бы с высоты ради твоего спасения.

Низко над водой пролетела чайка.

– Считая, что Кипа определяет его прошлое, – неумолимо продолжила Зои, – ты совершаешь ту же ошибку, что и Исповедница. И позволяешь ей забрать его у тебя дважды. – На горизонте море отражало облака, из-за чего небо казалось двойным. – Я знаю, что ты делаешь, вцепившись в прошлое Кипа. Потому что я вела себя так же: постоянно думала о плохом, чтобы не страдать по Лючии. – Зои подняла на меня глаза: – Вместо снов о море мне бы хотелось видеть во сне ее. Не ее гибель, не безумие, но ее настоящую. Как морщился ее носик при улыбке. Как она могла уснуть где угодно в любое время. Как ее вспотевший затылок пах сосновой корой. – Она слегка улыбнулась. – Безумие отняло Лючию у меня, а потом ее окончательно забрало море. Но я тоже ее предала, когда вспоминала только плохое. Стоило бы мне помнить ее всякой, пусть это и сложнее.

***

Солнце взошло уже высоко, когда к нам присоединился Дудочник. Он встал с другой стороны от меня, широко расставив ноги на раскачивающейся палубе.

– Палома тебе рассказала? – поинтересовалась Зои.

Он кивнул и повернулся ко мне:

– На Независимых Островах нашли способ прекратить рождение близнецов, как хотели попробовать люди из Ковчега. Он непростой и вовсе не чудесное исцеление. Все так, как в бумагах Джо: никакой фатальной связи, но мутации есть у каждого. Возможно, так будет всегда. И связь между уже рожденными близнецами разорвать нельзя, речь только о следующих поколениях. Но это мы уже знали.

– А ты рассказал ей о Синедрионе? – спросила я. – И о взрыве?

Дудочник кивнул:

– Не знаю, все ли она поняла, но сказала, что остается с нами. Мол, хочет помочь.

Моя жизнь представляла собой карту жертв, на которые шли другие люди. На всем ее протяжении верстовыми столбами стояли тела. Теперь в опасности оказался и Далекий край.

– Есть кое-что еще, – продолжил Дудочник. – Томас рассказал мне новость о песне Леонарда. Помнишь, он говорил, что отправил разведчиков к безопасному дому? По пути туда они услышали песню в одном из поселений. Так им стало известно о битве при Нью-Хобарте: из куплета о поражении Синедриона.

– Но в песне этого не было, – возразила я. – Леонард сочинил ее за месяц до освобождения Нью-Хобарта.

– История меняется, как и пророчил Леонард, – улыбнулся Дудочник. – Прибавляются новые строфы. Все больше и больше людей слышат ее и дополняют.

– Но не Леонард, – вздохнула я.

Дудочник заметил, как сжались мои губы.

– Все не так безнадежно, Касс. Мы вступили в альянс с Инспектором и его армией. Освободили Нью-Хобарт. Новости об убежищах и резервуарах быстро распространяются. Мы узнали правду о планах Синедриона насчет взрыва. Ты уничтожила Ковчег со всеми его баками и деталями взрывной машины, которые альфы не успели вывезти. И мы нашли Далекий край.

Да, это верно, но, как и все в наши дни, двоякое. Нью-Хобарт освобожден от Синедриона, но я не уверена, как долго мы сможем доверять Инспектору. Он одобрит уничтожение Ковчега, но неизвестно, как воспримет Палому и новости о принятой в Далеком краю отмене рождения близнецов.

Мы нашли Далекий край, но Синедрион и его взрывная машина тоже не прекращают поиски. Или люди оттуда станут нашими спасителями, или мы – их погибелью.

Я опустила взгляд на свои руки, крепко вцепившиеся в деревянные перила на носу «Розалинды». С того самого дня в зернохранилище я иногда смотрела на свое тело недоверчиво. Моим близнецом был Зак, но казалось, что не переживу я смерть Кипа. Тем не менее вот она я, все еще здесь. Те же руки. То же сердце, с каждым ударом качающее кровь. После фатального прыжка Кипа я долгое время каждый день наказывала свое предательское тело. Я принимала холод, голод и усталость как должное наказание до тех самых минут в затопленном Ковчеге, когда поймала себя на мысли, что борюсь за жизнь. И в те страшные мгновения в туннелях меня вело вперед отнюдь не благородное желание спасти Сопротивление. Только собственное желание выжить. И я выжила лишь благодаря упрямому инстинкту, когда тело само рвалось к воздуху, а рот самопроизвольно делал вдох за вдохом.

Много месяцев назад, когда мы смотрели на далекое море с перевала Маккарти, Дудочник сказал мне, что в мире осталось не только одно уродство. Порой это казалось столь же невероятным, как мечты о Далеком крае. Но в затопленном Ковчеге я боролась за жизнь, и теперь радовалась тому, что выжила и сейчас чувствую дерево под ладонями, вглядываясь в горизонт рядом с Дудочником и Зои.

Палома ждет нас на носу, мы обменяемся сведениями и наметим планы. Каким-то образом противостояние охватило весь уцелевший мир. Несмотря на видения, я пока не понимала, какова моя роль в будущем. Но на несколько минут я прекратила попытки заглянуть в будущее и позволила себе замереть в настоящем. Я вспомнила, что сказала себе в детстве, когда пыталась смириться с пылающим клеймом на лице: «Теперь это моя жизнь». Здесь, на палубе «Розалинды», я вновь осмыслила эти слова. «Теперь это моя жизнь». Но ударение сместилось.

Я обратилась к Зои и Дудочнику, произнося слова, с которыми еще сама морально не свыклась:

– Раньше, отказываясь покончить с собой, я защищала Зака. Теперь я хочу спасти не его, а себя. – Я вздернула подбородок. – Я хочу прожить долгую жизнь. Хочу увидеть больше красоты. – Я обвела рукой море и чаек, скользящих по дующим со скал потокам ветра. – Хочу снова услышать бардов. Хочу состариться, как Салли, и на старости лет хранить в голове воспоминания, а не видения.

Улыбаться казалось неуместным. А такое простое заявление после раскрытия тайны Ковчега казалось еще более дерзким, чем раньше.

Все мои воспоминания неразрывно связаны со смертью. Но я все равно цеплялась за них, собирая в кучку, как обломки гитары Леонарда, и, стоя лицом к океану, я закрыла глаза и позволила себе помнить.

  __________________________________________________

Перевод осуществлен на сайте http://lady.webnice.ru

Куратор: LuSt 

Над переводом работали: LuSt, Rusena, laflor, Black_SuNRise

Беты: LuSt, Королева, Bad Girl

Принять участие в работе Лиги переводчиков

http://lady.webnice.ru/forum/viewtopic.php?t=5151

Внимание!

Электронная версия книги не предназначены для коммерческого использования. Скачивая книгу, Вы соглашаетесь использовать ее исключительно в целях ознакомления и никоим образом не нарушать прав автора и издателя. Электронный текст представлен без целей коммерческого использования. Права в отношении книги принадлежат их законным правообладателям. Любое распространение и/или коммерческое использование без разрешения законных правообладателей запрещено.