Текст книги "Вторжение"

Автор книги: Флетчер Нибел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

Студию сменила реклама пива, и теперь на экране симпатичный белый бармен наливал бокал пенящейся жидкости чёрному клиенту. Тот, облокотившись на стойку, стал рассказывать бармену домашние новости.

– Ещё один вонючий белый ниггер, – сказал от дверей Чили Амброс.

Трое Кроуфордов повернулись к нему. Встав, Амброс отшвырнул стул. Рядом с ним, не выпуская из рук оружия, стоял Харви Марш. Не обращая внимания на Кроуфордов, Амброс обратился к нему.

– Ясно, – сказал он. – Давай-ка мы с тобой начнём подтаскивать мебель к дверям и окнам. Прыгуны начнут валиться на эту горку, но, мать их, за каждого из нас мы прикончим десять из них… Харви, мы будем драться.

Замявшись, Харви с растерянным выражением лица уставился на нового начальника.

Лиз встала, держа руку на плече Скотта.

– Где Холли? – спросила она.

– Это моё дело, – ответил Амброс.

– Если вы хоть пальцем коснётесь моего ребёнка, – медленно произнесла Лиз, – я голыми руками прикончу вас!

Амброс бросил на неё беглый взгляд.

– Женщина, – с тем же напором, что и Лиз, ответил он ей, – держись от меня не ближе, чем в пяти футах, а то ты станешь трупом… Идём, Харви.

И двое налётчиков покинули кухню.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Майор оторвал лист бумаги, выползающий из стрекочущего телепринтера, пересёк помещение, залитое ярким светом и протянул сообщение генералу Хильдебранду.

– Последний рейс на подходе к полосе в Макгуир, – сказал Хильдебранд. Дикция у него была столь же чёткой и безукоризненной, как подогнанный по фигуре мундир. – Через несколько минут мы можем стянуть кольцо.

Он протянул бумагу Президенту Рэндаллу. Три «Стар-лифтера С-141» и два гигантских грузовых самолёта «Гэлакси», на борту которых было полторы тысячи парашютистов 82‑й воздушно-десантной дивизии, вылетев из Северной Каролины, были готовы приземлиться на военно-воздушной базе Макгуир в Нью-Джерси.

– Переброска закончена, – с облегчением сказал генерал. Заминка с последними шестью рейсами беспокоила его. Он не привык, чтобы гражданские лица были свидетелями накладок в военной машине, хотя его верховным главнокомандующим был штатский.

В этой обшитой панелями комнате с нависающим ложным потолком царило напряжение, смешанное с утомлением. Призывный звон заставил Джоя Ворхи заторопиться к другому телепринтеру, ряд которых стрекотал вдоль стен, как рассерженные домохозяйки.

– Могло быть и хуже, – бросил он из-за плеча. – Индекс Доу-Джонса снизился на тридцать пунктов. К закрытию биржи стоимость акций в целом упала на доллар и 37 центов.

В конце длинного стола стояло несколько телефонов, и когда пронзительно зазвонил один из них, на его панели вспыхнул красный огонёк. Ворхи подошёл к нему и поднял трубку. Слушая, он поглаживал объёмистый живот.

– Да… о’кей… хорошо.

Ворхи повернулся к Рэндаллу.

– Эд Ли говорит, что на рынке паникой не пахнет – пока. – Складки двойного подбородка лежали на отложном воротнике рубашки. – Сильнее всего ситуация сказалась на акциях автомобильной промышленности. К закрытию биржи у «Эмпайр» они понизились на 4,8.

– Что относительно Альфреда Николета? – спросил Рэндалл.

Ворхи покачал головой.

– В Бостоне Эду не удалось обнаружить его. Но он поднял всех на ноги. – Рэндалл мрачно кивнул. Он полулежал в кресле, положив вытянутые ноги на край металлической корзинки для мусора. Как и Ворхи, не в пример безукоризненно подтянутому генералу Хильдебранду, он давно уже скинул пиджак и распустил галстук. В руках он держал полупустую чашку с кофе. Длинный день неумолимо переходил в ночь, которая несла с собой неизвестность. От милой Кэти его отделяли пространство континента и целая вечность. Огромные транспортные лайнеры пересекали пространство небосвода, готовясь к встрече с тем, чего он хотел бы избежать. У Рэндалла мучительно зудела кожа и казалось, что под веками у него песок. За последние тридцать два часа ему лишь пару раз удалось мельком прикорнуть. Сейчас было без двадцати четыре утра.

Ситуационная комната в подвальном помещении западного крыла Белого Дома была превращена в командный пункт. Обычно в этой комнате, примыкавшей к небольшому помещению, где проходили встречи Совета Национальной Безопасности, был лишь длинный стол и ряд кресел, прямая телефонная связь с Пентагоном и выход на «горячую линию» с Москвой. Сегодня же ровный флуоресцентный свет освещал плотное скопление людей.

Одну из стен полностью закрывала карта Соединённых Штатов. Зелёные пластиковые ленточки показывали шесть маршрутов переброски сил 82‑й дивизии, которые стартовали с военно-воздушной базы Поп, расположенной рядом с Фортом Брэгг в Северной Каролине. Небольшие красные стрелки говорили о передвижении наземного транспорта, который перебрасывал парашютистов с военных аэродромов в пяти или шести штатах. На увеличенной карте дорожной сети были высвечены дороги, мосты, возвышенности, населённые пункты, железнодорожные пути и реки в непосредственной близости от шести захваченных домов. Топографическая карта показывала местность рядом с Монт-Митчелл в Северной Каролине, и жёлтая линия показывала маршрут движения группы агентов ФБР, направлявшихся к месту тайного передатчика Дана Смита. С картами работали два майора, у каждого из которых было по горсти булавок с цветными головками. В одном углу размещалась аккуратно застланная постель, на которой отдыхал Джой Ворхи, а в другом – небольшой бар с напитками.

Из соседнего пункта связи в том же подвальном помещении доставили ряд телепринтеров и установили их вдоль стены. Рядом с ними стояло несколько телевизоров и радиоаппаратов. Сидящий за столом у пишущей машинки сержант морской пехоты вёл хронометрическую запись всего происходящего на командном пункте в Белом Доме. Президент Рэндалл не мог позволить себе пренебрежительное отношение к истории. Несколько связистов в морской форме обслуживали специальный телепринтер, предназначенный для приказов Президента Рэндалла и генерала Хильдебранда. У дверей с агентом Секретной Службы болтал морской пехотинец, готовый к исполнению обязанностей посыльного.

После возникновения прямой конфронтации с «Чёрными Двадцать Первого Февраля» состав правительственного совета снизился до пяти человек: Президент Рэндалл, генерал Хильдебранд, министр обороны Пол Эдельштейн, министр транспорта Гарольд Осборн и неизменный толстяк, Генеральный Почтмейстер Джой Ворхи – они и составляли рабочую группу, где у каждого, включая и Ворхи, был свой круг обязанностей. Как председатель объединённого комитета начальников штабов генерал Хильдебранд руководил военной стороной операции. Джой Ворхи сидел на многочисленных телефонах, связывавших командный пункт с ФБР, кабинетом секретаря Казначейства Ли и всем внешним миром. В распоряжение Осборна было предоставлено три дополнительных телефона, по которым он поддерживал связь с негритянскими лидерами по всей стране. Пол Эдельштейн, принимавший участие в решении чисто военных вопросов, кроме того, осуществлял связь с губернаторами и полицией шести штатов. Президент Рэндалл командовал ходом событий.

Они находились тут более шести часов и, как это свойственно людям, развитие кризиса стало восприниматься как рутинная работа, обычное дело. В группе ранее незнакомых людей, собравшихся в этой кондиционированной атмосфере помещения, откуда они поддерживали зрительную и акустическую связь с миром, царил дух дружелюбия, и Рэндалл чувствовал его. Он нередко задумывался, как ему вести себя, случись общенациональный кризис, когда одно его слово снимет с места людей и машины и вне поля его зрения начнут разворачиваться события. Кто осмелится произнести такое слово, когда неумолимый ход действий угрожает затопить все низменности и перекрыть перевалы, сделав отступление невозможным? Теперь он знал ответ на этот вопрос. Он принял первое решение и после него варианты действий стали стремительно умножаться. Тревога, опасность, решение – эти абстракции теперь предстали перед ним во весь рост. Но ведь на самом деле человек может сделать так немного по сравнению с повседневными заботами. Он смотрел, он слушал, он взвешивал, он прикидывал, он действовал – или большей частью просто реагировал. Хотя в прошлой жизни ему главным образом приходилось заниматься достаточно обыденными делами – он отменял полёты, произносил речи, брал себя в руки, целовал женщин и гладил собак – но с той минуты, как Фил Рэндалл оказался в этой комнате, он забыл, что такое нерешительность. Он плыл в потоке событий и можно сказать, что ему нравилось это ощущение. Наконец в минуту общенациональной опасности он в полной мере ощутил пьянящий вкус личной власти.

Самой трудной проблемой, не дававшей ему покоя, была необходимость держать в памяти последовательность всего происходящего. Так легко что-то забыть, упустить из внимания, когда события буквально наступают на пятки друг другу, как бегуны на дистанции. В данный момент ему выпало несколько свободных минут, когда последний рейс на Макгуир занимал свои места в самолётах и взмывал в воздух под оком переносных телекамер. Теперь он мог восстановить в памяти все события этого сумасшедшего дня на командном пункте.

Первым делом ему пришлось со всей искренностью извиниться перед Гарольдом Осборном. Сразу же после выступления на телевидении Рэндалл взорвался, обвинив Осборна, что тот знал о членстве Джинни Джонс в Ч. Ф. Осборн гневно отрицал какое-либо знание о причастности Джинни к этой организации. Позже, оказавшись в ситуационной комнате, когда оба они остыли и успокоились, Рэндалл выразил своё сожаление по поводу неоправданных обвинений и ещё раз заверил министра транспорта, что полностью доверяет ему. Осборн с достоинством принял его извинение, и они обменялись рукопожатием. Тем не менее, инцидент остался в памяти, как зазубрина в тонком механизме их взаимоотношений.

Как Рэндалл заметил, долгое бдение в ситуационной комнате привело к любопытному смешению военной чёткости и гражданской суматохи. В 10:15 с военно-воздушной базы Поп без каких-либо инцидентов стартовали первые три рейса. Каждая группа включала в себя два батальона живой силы, специальное снаряжение для разгона бунтов и определённое количество транспортных средств. Третий рейс через всю страну направился на военную базу Матер в Калифорнии, где ему предстояло в транспорте добраться к дому Тигерта на Силвер-Лейк.

Первое из многочисленных решений Рэндаллу пришлось принимать всего через несколько минут, когда Джой Ворхи проинформировал, что линии сообщения заблокированы чёрными пассажирами. Купив билет, все выражали намерение, в соответствии с призывом Джинни, ехать в сторону захваченных владений. Рэндалл выдал указание автобусным маршрутам не прерывать коммерческих рейсов. Если потом негры начнут скапливаться в районах тех домов, с ситуацией разберутся войска и полиция штатов.

Затем позвонил Элтон Данзиг, губернатор Нью-Джерси, и сообщил Президенту, что готов поднять в ружьё Национальную гвардию. Рэндалл, понимая, что Данзиг стремится придать себе вес в преддверии избирательной кампании, что состоится осенью, терпеливо разубеждал его. 82‑я специально обучена действиям в подобных ситуациях, и единственную помощь, которую может оказать губернатор – это предоставить силы местной полиции.

Вскоре дал о себе знать телетайп, сообщавший новости: едва только начались торги на бирже акций, их стоимость резко пошла вниз. Рынок был особо обеспокоен ксерокопированным заявлением с простой подписью «Ч. Ф.», которое поступило в редакции средств массовой информации и в брокерские конторы Нью-Йорка. В манифесте сообщалось, что Ч. Ф. требует себе два места в совете директоров «Эмпайр моторс» и что один представитель от чёрных должен быть введён в руководство пенсионным фондом профсоюза водителей машин и грузчиков. Если эти требования будут встречены с пониманием, говорилось в заявлении, дома Тиггерта и Дитмара могут быть освобождены. Об остальных владениях не упоминалось.

Сразу же после одиннадцати пришли первые неприятные известия из воинских частей. Руководитель полётов на военно-воздушной базе Поп сообщил генералу Хильдебранду, что шестой и последний рейс на базу Макгуир в Нью-Джерси задерживается из-за неполадок в двигателе С-5. Придётся готовить транспорт меньшей вместимости С-141. Генерал Хильдебранд, с трудом сдерживая раздражение, приказал ускорить посадку.

Через час позвонил секретарь Казначейства Ли и рассказал, что на европейских рынках начинает падать спрос на американские ценные бумаги. Из-за разницы во времени европейские маклеры ещё не успели до закрытия бирж в полной мере оценить кризис в США. Ли сообщил Рэндаллу, что основной обвал может состояться завтра, если к вечеру Ч. Ф. не удастся выставить из захваченных домов. Рэндалл понял намёк: Ли снимает с себя ответственность за развитие событий, если Президент и дальше будет медлить.

Кроме того в полдень нью-йоркская полиция сообщила о транспортных заторах, устроенных неграми у въезда в туннель Линкольна. Машины, забитые чёрными, по всей видимости, направляются к дому Кроуфорда в Принстоне. Подобные же известия поступили и из Бостона и Сиракуз, где чёрные, как предполагается, движутся на север, к озеру Шамплейн и летнему домику на реке Святого Лаврентия.

Генерала Хильдебранда обеспокоила информация, поступившая из службы безопасности объединённого штаба в Пентагоне. В пятницу майор Говард Р. Андервуд спешно взял отпуск на несколько дней, чтобы навестить в Индианаполисе свою заболевшую мать. Но в её доме найти майора не удалось. Он тут даже не показывался. И более того – здоровье матери было в полном порядке. Генерал приказал бросить все силы на розыск пропавшего майора Андервуда, после чего посоветовался с Президентом. Учитывая военную специализацию майора, они решили в виде предосторожности ввести в действие первый этап «Военного плана Игрек‑51». В соответствии с ним армия берёт под охрану энергетические установки, телефонные станции, железнодорожные пути и часть центров коммуникаций. Рэндалл заметил, что Хильдебранд испытал явное облегчение, получив право на активные действия.

Несколько позже два телепринтера принесли сообщения, что последний рейс благополучно стартовал с базы Поп, и два С-5 и три транспорта поменьше С-141 благополучно приземлились в Нью-Джерси. Дополнительная подробность: группа парашютистов села прямо на озеро Шамплейн, куда их доставил самолёт-амфибия береговой охраны «Альбатрос». Амфибия вышла в точку на расстоянии полумили от дома Шапиро, а основные силы расположились на береговой части владений.

К середине дня стрекочущие принтеры доставили информацию, по которой можно было судить о настроении в стране. Председатель Национальной партии в защиту прав белых осудил Президента Рэндалла за амнистию, обещанную им членам Ч. Ф. Он потребовал, чтобы 82‑я воздушно-десантная дивизия, совершив марш-бросок, разоружила «чёрных анархистов» и обвинил генерала Хильдебранда в том, что он «пешка в руках Президента, который предаёт национальные интересы ради голосов чёрных, избравших его».

«Ассошиэйтид Пресс» распространила по всей стране пресс-релиз, утверждавший, что деловая активность повсеместно падает. Чиновники не отходят от телевизоров, на предприятиях, шахтах и заводах зафиксировано рекордное число прогулов. Бары переполнены, но большинство улиц в пригородах пусты. Детей почти не видно, они вместе с родителями сидят у телевизоров. Третье сообщение пришло из Чикаго. Местное отделение профсоюза водителей и грузчиков угрожало общенациональной забастовкой протеста, если утром следующего дня Фриц Тиггерт не получит свободу.

Просмотрев эти сообщения, Рэндалл получил известие от полиции штата Нью-Джерси. Из Нью-Йорка через въезд в Нью-Брунсвике в Нью-Джерси проследовала кавалькада из двенадцати машин с нью-йоркскими номерами, и в первой из них была замечена Вирджиния Джонс. Машины направились на юг по трассе 1 в сторону Принстона.

Размышления Рэндалла были прерваны словами майора, переключившего канал одного из телевизоров:

– На базе Макгуир формируется конвой. – Генерал Хильдебранд подтащил от стола небольшое кресло и устроился рядом с Президентом. За их спинами собрались остальные. Камера сфокусировала внимание на двух огромных транспортных самолётах, хвостовое оперение которых вздымалось на высоту шестиэтажного дома и трёх поменьше, стоящих на бетоне посадочной дорожки. Рядом с ними уже выстроилась длинная вереница машин в маскировочной раскраске. Парашютисты в высоких ботинках в касках рассаживались по машинам. Президент наблюдал, как последний человек занял место в кузове и автоколонна двинулась в дорогу.

Генерал Хильдебранд бросил взгляд на большие настенные часы.

– Командир колонны поддерживает связь с базой, – объяснил он, – а выйдя на место, напрямую будет связываться с нами.

Рэндалл кивнул. Увлечённость генерала электронными штучками несколько раздражала его. Хоть весь мир стал сплошным переплетением линий связи и мгновенных контактов, миллионы людей продолжали мучиться теми же старыми проблемами, не зная, как решать их.

На панели телефона, который Эдельштейн держал на коленях, мигнул красный огонёк.

– Ни в коем случае, – послушав, сказал министр обороны, – на данном этапе Президент хочет, чтобы все подобные ситуации разрешались властями штата.

Положив трубку, Эдельштейн повернулся к Рэндаллу.

– Во Флориде на автотрассе патруль задержал машину с четырьмя неграми, рядом с домом Дилени, – сказал он. – Под задним сиденьем найдены револьвер и два ружья. Люди губернатора хотят передать их в распоряжение армии.

Рэндалл вздохнул.

– С самого начала мы внесли полную ясность. Некоторые из наших друзей очень ревностно охраняют права своих штатов, включая и право взваливать на Вашингтон все свои проблемы.

Г олова длинной автоколонны миновала ворота автобазы Макгуир. Перед ней двигались две патрульные машины полиции Нью-Джерси, за которыми следовал армейский джип с тремя военными полисменами и пулемётной турелью сзади. Пересечения с другими трассами по обеим сторонам шоссе перекрывали полицейские машины. Колонна двигалась по четырёхполосному шоссе, минуя фермерские поля и рощи. В лучах встающего на востоке солнца вокруг лежала мрачная неприветливая местность.

Моторизованная кавалькада вытянулась больше чем на милю. Крытые фургоны, машины с людьми, передвижные командные пункты, джипы, транспорт со снаряжением – колонна мчалась с включёнными фарами. Парашютисты в надвинутых на лоб шлемах сидели на скамейках лицами друг к другу. Их портупеи были увешаны сумками с боеприпасами, штык-ножами, наборами газовых гранат и масками; в снаряжение входили и пакеты первой помощи. Винтовки стволами кверху они придерживали между коленями. Двойные ремешки касок, перепоясывавшие подбородок, придавали лицам мрачное напряжённое выражение.

Зрелище на экране, как ни странно, расстроило Рэндалла. Сегодня перед его глазами в первый раз предстала та сила, которая по его приказу снялась с места. Он подумал, что в любой момент может случиться непредусмотренная провокация, что чёрные могут начать врываться в дома белых – и опять на память ему пришли старые раны и старые беды. Он отчётливо ощущал, что ему приходится пожинать горькие плоды с полей горечи, которые возделывали сотни лет до него. Перед его мысленным взором прошли легионы белых политиков, которые бездумно сеяли семена раздоров и обид. Его соотечественники восторженно внимали Уолту Уитмену, воспевавшему величие земли и людей, возделывавших её, но кто обращал внимание на горькие сетования Фредерика Дугласа, говорившего об угнетении темнокожих землепашцев, о кровоточащих мозолях на их руках и залитых потом чёрных спинах? И неужели пришла обещанная Джоном Болдуином вспышка насилия, когда взведены ружья «Чёрных Двадцать Первого Февраля», залёгших на склонах холмов, и примкнуты штыки парашютистов? Президент Рэндалл поймал себя на том, что он с трудом может сосредоточиться на мерцающем экране. В детстве он ненавидел оружие. И сейчас он тоже его терпеть не мог. И тем не менее, он командует фантастическим арсеналом пушек, бомб и ракет, расположенных среди гор и долин от океана до океана.

Караван продолжал поглощать милю за милей – длинная коричневая лента машин, которые несли в себе смертельную угрозу. Дорога сузилась, превратившись в двухполосную и начала виться среди фермерских участков. Вывеска на правой обочине гласила: «Продаются ягнята». На сиденье трактора вместе с собакой сидел мужчина, провожая взглядом военную кавалькаду.

Через несколько миль головная полицейская машина свернула резко влево и ещё раз вправо – караван теперь двигался по 68‑й дороге, четырёх полосной бетонной автотрассе. Вдоль дороги тут и там стояли группы людей. Вырвавшаяся вперёд патрульная машина сгоняла попутный транспорт по обочинам, за которыми тянулись невысокие посадки кукурузы. Солнце вставало в туманной дымке.

В ситуационной комнате генерал Хильдебранд уверенно бросил:

– Всё идёт чётко и гладко. Даже с опережением времени. – Всё же большого удовлетворения в его словах не чувствовалось, ибо эти три потерянных часа занозой торчали в памяти.

Осборн, сидящий в дальнем конце прямоугольного стола, подал голос.

– Неприятности в Сан Франциско, – сказал он. Его широкое чёрное лицо было совершенно бесстрастно. – Четверо чёрных баскетболистов из команды «Гиганты Сан-Франциско» выступили по местному телевидению с призывом к чёрной общине. Трое из них поддержали вас, мистер Президент, обратившись ко всем с просьбой держаться в стороне. Но последний присоединился к точке зрения Джинни Джонс. Он требует от чёрных немедля направляться к Силвер-Лейк. В студии возникла суматоха.

– Ч. Ф. завербовали и баскетболистов? – спросил генерал Хильдебранд. Вопрос содержал в себе обвинение, словно генерал намекал, что Осборн несёт на себе ответственность за каждый акт нелояльности со стороны чёрных.

– Понятия не имею, генерал, – ответил тот.

Они обменялись враждебными взглядами, ясно говорившими, что никто не собирается выкидывать белый флаг. С самого начала Хильдебранд дал понять, что, с его точки зрения, присутствие двух гражданских лиц, Ворхи и Осборна, совершенно неуместно в строгом порядке военного командного пункта. Он не сомневался, что решение Президента включить Осборна, чёрного, чьё поведение вызывает обоснованные подозрения, было жестом отчаяния. С другой стороны, было видно, что генеральский мундир со всеми регалиями действовал на Осборна, как флаг вражеской стороны.

Президент Рэндалл пожал плечами:

– Нам только Сан-Франциско не хватало…

Караван двигался мимо молочных ферм, на полях которых коровы поднимали головы, невозмутимо рассматривая кавалькаду. Вереница машин обогнала бульдозер, торопливо съехавший на обочину и свернула направо, выбираясь на 206-ую дорогу. Машина полицейского эскорта приблизилась к мосту, перекинутого через дорогу. С его перил свисало брезентовое полотнище примерно тридцати футов в длину и десяти в высоту. Текст на нём был намалёван наспех, но его легко можно было различить:

««Чёрные Двадцать Первого Февраля» из 82‑й дивизии! Поворачивайте назад. Пошлите к чёрту своё начальство. Поворачивайте немедля. Командор Дан Смит».

Полицейский в военном джипе удивлённо уставился на свисающую надпись. Караван продолжал двигаться, не снижая скорости. Двадцать, тридцать, сорок машин миновали своды моста. Внезапно огромная грузовая машина с солдатами вывернулась из колонны и резко остановилась, надёжно заблокировав обе полосы дороги. Водитель её был чёрным. Следовавшие за ней машины остановились со скрежетом тормозов и визгом шин. Вся кавалькада стала замедлять скорость и наконец застыла на месте.

Командир боевой группы, на шлеме которого были капитанские знаки различия, вывернулся на джипе из середины колонны и направился к взбунтовавшемуся фургону. Другой офицер с рацией «уоки-токи» в руках встал в джипе во весь рост, торопливо диктуя что-то в микрофон. За капитаном заторопились двое сержантов. Вдоль всей колонны из машин высовывались головы в касках, интересуясь, что случилось.

Рядом с кабиной вырвавшейся из строя машины стоял белый капитан, выкрикивая приказы. Водитель смотрел прямо перед собой, не обращая внимания на офицера. Капитан вырвал из кобуры пистолет, навёл на водителя и отрывисто отдал ему приказ. К ним кругами заходил вертолёт.

Из кузова соседней машины выпрыгнули трое чёрных парашютистов и, держа винтовки наизготовку, окружили белого капитана. Он приказал им вернуться в машину. Они отказались. Завязалась озлобленная перепалка. Подлетел ещё один джип. В нём стоял офицер, серебряный орёл на каске которого говорил о его звании полковника. Он тоже приказал чёрным солдатам занять свои места в кузове машины. Пока они стояли в нерешительности, появившиеся сзади сержанты вырвали у них винтовки. Один из чёрных парашютистов врезал сержанту по челюсти. Из кузова выпрыгнули ещё двое чёрных солдат, на этот раз без оружия. На месте происшествия завязалась свалка.

Президент Рэндалл, который на экране видел почти всё происходящее, сидел, застыв в кресле и вцепившись в подлокотники. Он отшвырнул металлическую корзинку для мусора и она, дребезжа, покатилась по полу.

– Арестовать их! – рявкнул генерал Хильдебранд.

– Отдать приказ полковнику Гилмуру? – спросил майор.

Хильдебранд, похоже, сам удивился своей вспышке.

– Нет, нет, – сказал он. – Полковник сам справится.

Вторая грузовая машина, которая стояла примерно в сорока ярдах от места развернувшейся драки, внезапно вырулила из строя, резко развернулась и набрав скорость, помчалась в хвост колонны. Водитель её тоже был чёрным. Полковник в джипе отдал очередной приказ, который его адъютант продублировал по «уоки-токи». Но в это время ещё две машины вырвались из вереницы машин и двинулись в другую сторону от направления движения.

Хвост колонны ещё стоял на 68‑й дороге, и колонну замыкали два полицейских лимузина. Подчиняясь приказу полковника, два джипа и массивный фургон встали поперёк дороги, забаррикадировав её перед тремя приближающимися машинами. Тут и там стали вспыхивать кулачные стычки – белые против чёрных. Раздалось несколько выстрелов, и над дорогой поплыли пороховые дымки. Первая из удаляющихся машин попыталась обогнуть преграду, пошла юзом, врезалась в дерево на обочине и медленно опрокинулась на бок. Теперь она напоминала огромное беспомощное насекомое. Из неё выбрались первые несколько солдат, которые стали вытаскивать остальных. К месту аварии на полной скорости подлетела машина скорой помощи с развевающимся вымпелом. В неё уложили трёх человек. Две остальные машины остановились перед барьером. Вдоль всей колонны рядом с машинами сновали высыпавшие из них солдаты.

Полковник отдал приказ, и постепенно вдоль дороги стала выстраиваться шеренга – каждый спешил занять место в строю рядом со своей машиной. Чернокожие солдаты по приказу сделали несколько шагов вперёд.

В ситуационной комнате майор с наушниками на голове сказал:

– База Макгуир советует отстранить от несения службы весь чёрный персонал. – Он обращался к генералу Хильдебранду, но смотрел на Президента.

– Кто отдал такой приказ? – взорвался Рэндалл.

– Полковник Гилмур, командующий этими двумя батальонами, – ответил майор.

– Генерал, – сказал Рэндалл. – Я хочу, чтобы этот приказ был отменён. Это чертовски опасная ошибка.

– Но, мистер Президент… – начал Хильдебранд.

– Выполняйте, – прервал его Президент. – Если мы собираемся подавить Ч. Ф. силами только белой армии, то дело проиграно. Пока ситуация не зашла слишком далеко, свяжитесь с полковником Гилмуром через Макгуир.

– При всём к вам уважении, сэр, – сказал Хильдебранд, – в данный момент это не самое лучшее решение. – Его отрывистая стремительная речь давала понять, что он с трудом сдерживает раздражение из-за вмешательства штатских лиц в дело управления войсками. – Основное правило гласит, что командир на месте должен сам принимать решения и не отступать от них.

– Но, проклятье, тут речь идёт о политике, – возразил Рэндалл. – И этот приказ может привести к трагическим последствиям.

– Уолтер прав, мистер Президент, – сказал министр обороны Эдельштейн. – Мне всё это нравится не больше, чем вам. Но в данный момент полковник Гилмур не имеет представления, сколько членов Ч. Ф. и сочувствующих им находится среди его людей. Если сейчас он не предпримет решительные действия, по пути следования может вспыхнуть настоящий мятеж. И выбора у нас нет.

– Чёрта с два! – продолжал стоять на своём Рэндалл.

– Мы сами видели, что там делается. К Ч. Ф. готовы примкнуть не более пары дюжин чёрных военнослужащих. Остальные готовы подчиняться приказам.

– Сейчас всего пара дюжин, – сказал Хильдебранд. – А через пять минут их будет сотня или две. Полковник Гилмур прав. Он не может рисковать.

Оторвавшись от своих телефонов, Осборн прислушался к дискуссии.

– Хал, – тут же обратился к нему Рэндалл. – Что вы думаете?

– Я вижу, в каком трудном положении оказался полковник, – сказал Осборн. – Старая история. Он белый, и в каждом чёрном видит члена Ч. Ф.

– Господи! – взорвался Хильдебранд. – Офицер должен действовать, а не рассуждать. Он не может медлить и заниматься психологическими разборками. – В его словах прорвалось всё то раздражение и возмущение, которые он не мог обрушить на Президента.

– Я это знаю, генерал, – сказал Осборн. Во взгляде его карих глаз промелькнуло нечто, смахивающее на симпатию.

– Я не осуждаю полковника…

– Сформировать боевую группу, состоящую из одних белых было бы чистым сумасшествием, – сказал Джой Ворхи. – Когда в гетто ходит поговорка – посмотри на них, братец.

Рэндалл поднялся. Перед его мысленным взором проходили картины дорог, оружия, солдат и луж крови на мостовой. Он подошёл к майору с наушниками.

– Передайте в Макгуир – полковнику Гилмуру подчиняться моим приказам, – сказал он.

Майор без промедления бросил несколько слов в маленький серебристый микрофон. На секунду все застыли в неподвижности. На экране все видели полковника Гилмура, который, стоя в своём джипе, выслушивал адъютанта с «уоки-токи».

– Полковник Гилмур на связи, сэр, – сказал майор.

– Передайте ему следующее, – сказал Рэндалл. – Через взводных сержантов полковник Гилмур выясняет, кто из негров хочет вернуться в Макгуир, а кто готов подчиняться командам. Те, кто хочет вернуться, сдают оружие и отправляются в хвост колонны. Остальные продолжают движение.

– Я возражаю против этих приказов, мистер Президент, – сказал генерал Хильдебранд.

– Передавайте их, майор, – спокойно сказал Рэндалл. Он повернулся к морскому пехотинцу. – И зафиксируйте возражение генерала, сержант.