Текст книги "Вторжение"

Автор книги: Флетчер Нибел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

Гэррити полагал, что из-за всех подобных поддразниваний многие американцы подсознательно чувствовали себя преданными. Они пришли к избирательным урнам, чтобы, как всегда, выбрать отца нации. Правда, они сами предпочли более молодого и раскованного кандидата из двух основных соперников, но предполагали, что его беззаботность уступит место серьёзному и ответственному отношению к делу, как предписывают традиции отцов-основателей. Теперь Рэндалла воспринимали не столько как воплощение отцовской заботы о стране, а сколько как юного безалаберного кривляку, что живёт по соседству. Население пригородов вокруг больших метрополисов ещё не осознало этого в полной мере, но его вера в Рэндалла уже пошатнулась. Каким-то шестым чувством Гэррити чувствовал – что-то может взорваться. Нечто, после чего Рэндалл кубарем полетит со своего насеста славы, на который был водружён опросами общественного мнения. И может здесь, в этой спокойной умиротворённой обстановке зала для совещаний, Гэррити почувствовал первые подземные толчки. Педерсен отвлёкся, объясняя методы работы ФБР, но нетерпеливое выражение на лице Рэндалла заставило его вернуться к повествованию о ходе дел.

– Примерно час тому назад, – сказал он, – в сумерках над ранчо в Аризоне, рядом с Флэгстаффом, пролетел арендованный нами самолёт. Наш человек заметил, что в окне верхнего этажа трепещет привязанный галстук. Рядом с конюшней чётко были видны двое негров. Они также были в глухих чёрных свитерах, что, как известно, является общепринятой формой Ч. Ф. Когда самолёт развернулся к северу, агент сообщил с борта, что видит, как один из негров направился к дому. – Педерсен замолчал на секунду, изучая свои записи. – Да, всё верно. Теперь внимательно рассмотрим ситуацию на островке на реке Святого Лаврентия, где расположена летняя резиденция Диттмара из «Эмпайр Моторе». Два агента из рочестерского отделения сегодня днем вылетели в Уотертаун. Пока ещё не установлено никаких контактов с семьёй Диттмара – наши люди ждут указаний из Вашингтона – но агенты сообщили, что вчера на реке была замечена в двух лодках группа чёрных, которых в этом районе не знают. Они обратили на себя внимание в нескольких милях ниже по течению от Александрия-Бей и недалеко от островка Энджелл-айленд, где обитает мистер Диттмар. Предполагается, что на воде были пятеро негров, все молодые. Двоих детей Диттмара, которые каждое утро на лодке приплывают за свежей почтой, сегодня никто не видел. Так же на церковной службе в Александрия-Бей не присутствовал никто из членов семьи Диттмаров, хотя они исправные прихожане.

– Билл звонил мне две недели назад, – пробормотал Рэндалл. – Старая перечница, но человек он честный. И надёжный.

Педерсен с удовольствием воспользовался паузой, чтобы налить себе ещё чашку кофе. Остальные отказались.

– Что же до дома Дилени в северной Флориде, наши агенты из Джексонвилля наткнулись на два основательных ствола, перекрывающих грунтовую дорогу, что ведёт к дому. Когда же они решили добраться до дома пешком, примерно в полумиле от него в сосновом лесу их остановил молодой негр, который назвался обходчиком. Он сказал, что семьи хозяина нет на месте, а он получил приказ не подпускать к дому никого из чужих… Конечно, мистер Президент, в ходе всех этих предварительных расследований наши агенты получили приказ не представляться и не применять силу. Ни у кого из них не было ордера на обыск. Так что агенты из Джексонвилля вернулись к своей машине. Тем не менее, в ходе расспросов среди соседей удалось установить, что сам Дилени, его дочь и двое внуков, вне всякого сомнения, со вчерашнего дня находятся на месте. И более того, настоящий смотритель у Дилени не негр, а пожилой белый.

Педерсен пошуршал своими записями и отпил кофе.

– У нас нет ещё информации из горной хижины Тигерта, что рядом с озером Тахое. Агенты из Сан-Франциско предполагают, что сообщение скоро поступит… Но что касается летнего дома Джекоба Шапиро, драматурга, на озере Шамплейн, мы пришли к безоговорочному выводу, что резиденция находится в руках чёрных захватчиков. Агент Бюро арендовал шлюпку и днём пришвартовался к пирсу у дома Шапиро. На пристани сидел молодой чёрный человек, опять-таки в таком же свитере и с каким-то серебряным медальоном на груди. Он сказал, что приехал в гости к Шапиро, но вся семья, включая четверых детей, уехала в Барлингтон и до темноты не вернётся. Негр был достаточно любезен, но когда агент сказал, что он тоже приятель Шапиро и собирается подождать, негр сказал, что, к сожалению, ему придётся уехать. Без объяснения причин. Когда агент уже поворачивал за изгиб берега, который скрывал дом, то увидел, что на крыльцо в сопровождении негра вышли двое детишек. – Педерсен аккуратно сложил стопку листов. – Есть ещё несколько дополнительных деталей, мистер Президент, – не скрывая профессиональной гордости, сказал он. – Но на основе предварительного расследования у нас есть веские основания предполагать, что по крайней мере пять из шести этих домов захвачены вооружёнными членами Ч. Ф. и по приказу командира Дана Смита членов семей держат в заключении.

– Я скажу больше, мистер Президент, – произнёс Гэррити. – Я уверен в этом.

– И конечно, – напомнил Педерсен, – мы в неоплатном долгу перед специальным агентом Спрэгом. Не сообщи он нам этот список номеров, не знаю, сколько бы часов, а то и дней прошло бы, прежде, чем мы поняли бы ситуацию.

– Но мотивы? – спросил Рэндалл. – Какими мотивами они руководствуются? Семьи захвачены заложниками потому, что у них есть какие-то требования национального масштаба? Выкуп? Кроме того, захват собственности сам по себе ничего не даст, ибо Ч. Ф. не может же предполагать, что будет силой удерживать её до бесконечности?

– У нас нет ровно никаких версий, – сказал Гэррити. – Конечно, мы с Джесси размышляли над ними. Есть несколько вариантов объяснения.

– В целом, – сказал Педерсен, сверившись со своими заметками, – мы считаем, что захвачены примерно сорок человек пленниками или заложниками, включая домашнюю прислугу и, как мы думаем, девятнадцать детей.

– И все владельцы люди достаточно высокопоставленные и хорошо известные, – добавил Гэррити. Никакие политические соображения не имеют права останавливать его.

– Стоимость домов двух их них, Диттмара из «Эмпайр Моторс» и Тигерта, достигает миллиона.

Рэндалл кивнул. Он уже предвидел, какая суматоха поднимется на Уолл-стрит и в недрах больших корпораций, когда станет известно, что видный промышленник и профсоюзный босс стали пленниками в своих же домах, захваченных чёрными.

– Я знаю всех шестерых, – сказал он. – Как вы говорили, каждый из них имеет какое-то отношение к моей администрации. Так что же, по-вашему, всё это значит?

Гэррити покачал головой.

– Я предполагаю, что Ч. Ф. скоро даст о себе знать – и сделает это, без сомнения, Дан Смит. Пророк будет вещать с горы.

– Но я хочу понять, что это всё означает на самом деле. – Встав, Рэндалл подошёл к высокому окну. Вдалеке мерцал купол Мемориала Джефферсона. Подъездная дорожка, огибавшая заднюю лужайку, тускло отсвечивала в ночных сумерках. Какой печальный финал его замысла. А он обещал Кэти. Сейчас, скорее всего, она беседует с матерью в Пало Альто, и они прикидывают, когда отец начнёт действовать. Но что он может сейчас сказать нации, когда сам теряется в размышлениях? Как он может осмелиться бросить вызов системе межрасовых отношений в стране когда вооружённые чёрные захватили несколько домов?

Одно он знал точно. Любые шаги, которые необходимо предпринять для пресечения этой авантюры чёрных, первым делом он должен обсудить с Джойем Ворхи. В присутствии Джоя он мог размышлять вслух, проверять свои идеи в столкновении со стеной здравого смысла Джоя и планировать действия в атмосфере спокойной доверительности, что царила между ними.

Он подошёл к торцу стола, что стоял около софы и снял трубку телефона. Держа её в руках, он отошёл подальше, чтобы его не могли услышать Гэррити и Педерсен.

– Гертруда, – тихо сказал он, – вытащите из постели Джоя Ворхи и попросите его как можно скорее подняться наверх. Скажите ему, пусть он ждёт меня в Овальном Кабинете.

– Хорошо, сэр, – ответила она. – Только что звонили из офиса мистера Педерсена и его срочно просят к телефону. – Голос её был похож на шелест ручейка. Рэндалл подумал, что если когда-нибудь Нью-Йорк испарится при взрыве водородной бомбы, Гертруда сообщит это известие тем же спокойным умиротворённым тоном.

Рэндалл передал трубку Педерсену. Прежде, чем повесить её, директор Бюро с минуту слушал, не проронив ни слова.

– Мы только что получили известия, как обстоят дела у Тигерта в Калифорнии, – сказал он и поёжился, глядя на Президента. Курьер, который приносит плохие вести, всегда: должен бояться за свою голову. – Новые осложнения. Ворота, что ведут к поместью, закрыты и заперты. В кустах вдоль изгороди агенты нашли тело чёрного лабрадора Тигерта, его сторожевого пса – собаку ударили ножом в грудь и перерезали горло. Не приходится сомневаться, что Ч. Ф. захватил имение силой оружия. Среди прислуги Тигерта только один чёрный, но агенты сообщили, что издали видели рядом с домом трёх негров.

Пока Педерсен говорил, Рэндалл мерил шагами комнату. Гэррити молча наблюдал за этой картиной: президент в шлёпанцах на босу ногу, в спортивной рубашке махровой ткани и мятых брюках был явно не в том виде, в котором надо принимать решения государственной важности. Гэррити снова ощутил странное чувство неприязни. Что сейчас делается за этим высоким красивым лбом, какие мысли бродят в уме этого непостоянного человека? Президент продолжал расхаживать по комнате, засунув руки в карманы и рассеянно поглядывая на портрет Улисса С. Гранта.

– Должен сказать, что у Бюро сегодня был длинный рабочий день, – кисло заметил Рэндалл. Слушатели поняли невысказанный упрёк: час за часом шла напряжённая работа, а Президента даже не поставили в известность о критической ситуации.

– Мы считали, что не имеем права являться к вам, пока у нас на руках не будет убедительных доказательств, – сказал Гэррити. По отношению к Белому Дому таких оплошностей нельзя было допускать, когда известия поступают или слишком рано или с запозданием. – Вся эта история с самого начала показалась совершенно неправдоподобной – нам обоим. Я не хотел беспокоить вас лишь на основе слухов и смутных предположений, ибо наша теория могла раствориться, получив безупречное логическое объяснение.

– Вы хотите сказать, что не испытывали желания оказаться в глупом виде, – Рэндалл изобразил подобие улыбки.

– В какой-то мере да, конечно. Но кроме того, я считал безответственным отягощать вас, когда мы сами не были уверены…

– А теперь, Френк? – Президент остановился перед Генеральным Прокурором. – Что вы порекомендуете?

– В нашем распоряжении несколько вариантов действий, – сказал Гэррити, который был готов к такому вопросу. – Во-первых, направить в каждое из владений соответствующий отряд агентов Бюро с ордерами на обыск и, естественно, с оружием для самозащиты. Мы можем действовать в связи с законом, который даёт нам широкие полномочия расследовать убийство федерального агента; кроме того, перехвачена радиопередача, которая велась без федеральной лицензии… В соответствии с другим планом предполагается проинформировать губернаторов всех этих шести штатов, и пусть они пускают в ход полицию штата и на местах.

– Меня вот что беспокоит, – сказал Рэндалл. – Будем исходить из того, что ваша теория представляется достаточно убедительной, но ведь на самом деле, анализируя её, убеждаешься, что в основе её лежит лишь цепочка косвенных доказательств.

– Да, но цепочка эта чертовски крепкая. И оценивая всю ситуацию в целом, я не могу не считать, что она носит предельно критический характер, – Гэррити не сводил глаз с Президента в ожидании его реакции. – Вы знаете наши сообщения о «Чёрных Двадцать Первого Февраля». В их среде шла борьба за руководство между теми, кто хотел завоевать для чёрных господствующее положение в стране и другими, кто собирался разрушить всю систему. Когда организация попала под контроль Дана Смита, это означало, что революционеры одержали верх. Смит считает, как он сам заявил во всеуслышание, что это прогнившее продажное общество обречено. Вы знаете его кредо: пока «колониальные» институты Америки не будут разрушены до основания, власть чёрных не имеет смысла. Он готов немедленно начать революцию. О том, что последует за ней, он будет думать потом – хотя некоторые эксперты считают, что втайне он лелеет мысль об отдельном государстве чёрных.

– Но пока у нас ещё нет стопроцентной уверенности, что всем этим спектаклем руководит именно Смит, – сказал Рэндалл.

– У меня есть, – ответил Гэррити. – Существуют неопровержимые доказательства, что Смит и никто другой отдавал по радио приказы, направляя их в четыре из шести захваченных владений. И я предполагаю, что ориентировочно завтра он вынырнет на поверхность с заявлением, которое воспламенит чёрное население.

Рэндалл повернулся к Педерсену.

– Что вы думаете, Джесси?

– Нет сомнений, что руководит всем этим Смит. Что доказывает анализ голоса. Сегодня эти кривые столь же убедительны, как отпечатки пальцев. И я убеждён, что подлинная цель Смита – революция. – Педерсен замялся. – С другой стороны, судя по тому, что поведал Спрэг во время нашего длинного разговора, я склонен думать, что в окружении Смита есть и другие лидеры, которые не поддерживают идею о всеобщем восстании. И какова ситуация в данный момент, я могу только предполагать.

Все трое замолчали, пока Рэндалл продолжал расхаживать по комнате.

– Послушайте, мистер Президент, – прервал молчание Гэррити. – Я думаю, не подлежит сомнению, что мы сидим на бочке с порохом. Как минимум, в наличии у нас подрывная организация городских партизан с филиалами по всей стране, захватившая дома шести уважаемых граждан. Максимум – не исключено, что может разразиться революция чёрных. И я думаю, что в данный момент мы должны что-то предпринимать – чтобы ещё до рассвета быть готовыми к действию в любом из избранных направлений.

– Вы имеете в виду, с помощью силы? – спросил Рэндалл.

– Да, сэр. Или дав понять, что мы незамедлительно пустим её в ход.

– Вы согласны, Джесси?

– Я согласен. Каковы бы ни были замыслы Ч. Ф., видно, что они очень продуманно готовились к этим захватам. И я думаю, что мы должны, не теряя времени, приступить к тщательному планированию наших действий.

Рэндалл снова неторопливо подошёл к окну и застыл у него, глядя в ночную тьму, в которой слабо светился Мемориал. Когда, повернувшись, он заговорил, голос у него был тихим и спокойным.

– Я согласен, что картина неприглядная, – сказал он. – Но дайте мне немного поразмышлять над ней. Я дам вам знать через час или около того… Тем временем у себя на местах вы можете отслеживать развитие событий. И не медля связывайтесь со мной, особенно, если будут новые сообщения о Смите. О’кей?

Два юриста кивнули. Когда Рэндалл открыл двери и кивнул дежурному агенту Секретной Службы, они обменялись на прощанье несколькими словами. Агент проводил поздних посетителей через обширный молчаливый холл до служебного лифта.

Когда его створки закрылась, Рэндалл обратился к агенту.

– Стив, когда появится Джой Ворхи, проводите его в Овальный Кабинет.

Это помещение было самым приятным на взгляд среди всех комнат второго этажа – в нём господствовали яркие краски солнечного спектра, напоминавшие о днях Камелота с Джеком Кеннеди во главе. Рэндалл подумал, что в силу каких-то причин Овальный Кабинет и Кеннеди принадлежали живым. А зал для совещаний, смахивавший на склеп, – мёртвым. Кроме того, в нём не было удобных кресел.

Джой Ворхи появился через пять минут. Как он вписывается в солнечную обстановку Овального Кабинета, подумал Рэндалл, встречая своего друга. Джозеф В. Ворхи был толстым, громогласным и весёлым человеком, габариты которого говорили о его неприязни к физическим упражнениям и склонности к хорошей жизни. Ворхи был Генеральным Почтмейстером, министром почты. Он получил этот пост в Кабинете министров отнюдь не потому, что был специалистом почтовой службы, а в силу того, что был лучшим другом Президента и Рэндалл толком не знал, куда ещё его сунуть. Так что Ворхи предпочитал проводить время у купального бассейна Белого Дома, а не в окружении мешков с почтой.

В данный же момент он выглядел помятым, как разворошённая постель, ибо подчинился приказу Гертруды незамедлительно прибыть в Белый Дом. На нём была спортивная рубашка с открытым воротом, на щеках темнела щетина, а в складках на шее поблёскивала испарина. Ворхи обычно обливался потом от усилий таскать на себе двести пятьдесят фунтов плоти.

– Что у нас за проблема, Фил? – спросил Ворхи после того, как с любезностями при встрече было покончено. Ворхи всегда называл своего друга по имени лишь с глазу на глаз и никогда на публике – а таковой считалось присутствие любого третьего лица, пусть даже Хелен или Кэти Рэндалл.

– Достаточно странная, – сказал Рэндалл. – Изложение её потребует времени. Устраивайся поудобнее.

Они расположились на диване, обтянутом ярко-жёлтой материей; перед ним высился мраморный камин, а сверху взирал портрет Джорджа Вашингтона. Лицом они сидели к трём высоким окнам, вдоль которых свисали тяжёлые золотистые портьеры; окна выходили на газоны с задней стороны дома, над которыми сейчас висел густой полог ночи.

Рэндалл рассказывал минут двадцать, и Ворхи только раз перебил его. Когда он закончил, Ворхи ещё минут пять изучал список домов, который Педерсен передал Президенту.

– Итак, ситуация дерьмовая, – сказал Ворхи.

– Ты циничный сукин сын, Джой.

– Конечно, я такой и есть, но ведь частично именно из-за этого ты и вытащил меня из постели в середине ночи, не так ли? Ты же хочешь, чтобы тебе всё выложили прямо и откровенно, а не ходили вокруг и около.

Рэндалл задумался.

– И кого же, по-твоему, надо пригласить на эту, – он посмотрел на часы, – встречу в два часа ночи?

– Естественно, Гэррити и Педерсена, – сказал Ворхи. – Затем ты и я. Уже четверо. И поскольку дело касается чёрных, обязательно Хала Осборна. – Тот был министром транспорта, одним из двух негров в составе Кабинета. Кроме того, Осборн был главным советником Рэндалла, когда дело касалось расовых проблем. – Он должен быть обязательно, без него тебе не обойтись. Хал знает проблему. У него свои люди в каждом гетто.

– Эд Ли? – предложил Рэндалл. Эдвард Дж. Ли был секретарём Казначейства, человеком умным, но порой резковатым и даже неудобным в общении.

– Да, и Ли. Если в самом деле стрясётся что-то серьёзное, то это скажется на денежном рынке за пределами страны. А Ли постоянно настаивает, что доллар далеко не так крепок, как нам хочется думать. – Он пожал плечами. Присутствие Ли действовало на него, как наждачная бумага на нежную кожу. – Ли ты обязательно должен включить.

– Кого ещё?

– Хильдебранда и Эдельштейна. – Генерал Уолтер Хильдебранд был председателем Объединённого комитета начальников штабов родов войск, а Пол Эдельштейн – министром обороны.

– Хильдебранда и Эдельштейна? – удивился Президент. – Ты думаешь, что придётся использовать федеральную армию?

– Конечно, – сказал Ворхи. – Я не считаю, что тебе обязательно придётся прибегнуть к ней, но надо быть готовым.

– Тогда всё пойдёт вверх тормашками, – возразил Рэндалл. – Послушай, Джой. В наличии у нас шесть захваченных домов и чёрный пророк, который сидит где-то в горах. Это всё. Оправдывает ли это привлечение Министерства обороны? Да мы же до смерти перепугаем страну.

– Минутку, – остановил его Ворхи. – Кому ещё надо знать о нашем совещании? Пока они будут его участниками, Педерсен и Гэррити не обронят ни слова. Кто ещё?.. Нет, я говорю о том, как ты будешь смотреться со стороны. Ночью ты тут же созвал представительную встречу. На ней присутствовали все заинтересованные стороны, от ФБР до армии, флота и морской пехоты. Что можно поставить тебе в упрёк? Ты принял все необходимые меры предосторожности, поставив всё точки над i и чёрточки над t Что бы ни случилось, ты полностью готов к действиям, на всех фронтах.

Он замолчал, и два приятеля уставились друг на друга.

– И ещё одно, Фил, – сказал Ворхи. – Я считаю, что ты в самом деле должен быть готовым к любому развитию событий – и не только с точки зрения того, как ты смотришься. Давай предположим, что Ч. Ф. в самом деле нацелен на революцию, что по слову Данни Смита он готов развязать партизанскую войну в сотнях городов. И ты знаешь, что это может случиться. А в таком случае, братец, тебе придётся поставить под ружьё всех до последнего солдата в стране.