Текст книги "Кровь и память"

Автор книги: Фиона Макинтош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 32 страниц)

Но нет, кажется, дело не только в этом. Прежде чем продолжить рассказ, Лайрик прочистил горло, после чего заговорил так, будто каждое слово давалось ему с неимоверным трудом. Он что-то сказал про нож, про руку без пальцев…

Валентина резко подняла глаза, как будто картина, которую он перед ней рисовал, только сейчас приобрела четкие очертания. Заметив перемену в ее настроении, он умолк.

– Я… послушайте, Лайрик, я плохо вас понимаю.

Голос ее предательски дрожал. Боже, как она ненавидела в эту минуту этот свой дрожащий голос, ненавидела даже больше, чем продажную шлюху Хилдит, чье тело ласкал Ромен, вместо того, чтобы ласкать ее, королеву Бриавеля.

Протокол аудиенции был безнадежно нарушен, но Лайрик решил, что нет смысла обращать на это внимание. Королева Бриавеля, предмет всеобщего обожания еще с той поры, когда она была маленькой девочкой, нуждалась в утешении. Лайрик пересел ближе к ней и, положив ей на плечо руку, притянул женщину к себе, как сделал бы родной дядюшка. Она не стала возражать, потому что ей было страшно. Она слышала слова, но не воспринимала их. Пусть он повторит их снова.

На этот раз Лайрик заговорил почти шепотом. Его губы касались ее волос, пахнущих свежей лавандой.

– Ваше величество, – негромко произнес он. – Ромен Корелди убит прошлой ночью. У нас нет ничего, кроме описания внешности убийцы. Шлюха якобы видела, как он бежал по коридору. Вполне понятно, что она была напугана, поэтому подробности происшествия не совсем ясны…

Лайрик умолк, не зная, что добавить к сказанному.

Он выпустил Валентину из объятий, а когда осмелился посмотреть ей в глаза, то увидел, что взгляд ее устремлен не на него, а куда-то вдаль.

– Убит! – произнесла она, словно пробуя слово на вкус.

Лайрик молча кивнул.

Валентина вскочила на ноги и вцепилась ему в рубашку.

– Ромен мертв?

– Да, моя королева, его убили, – произнес он как можно мягче.

Какое счастье, что в этот момент щелкнул замок, и в комнату вошел Крелль, неся кружку горячего напитка. Лайрик уловил аромат драмоны. Что ж, мудрое решение. Снадобье сильное и поможет королеве пережить потрясение.

Валентина тоже обратила внимание на Крелля. Присутствие канцлера помогло ей совладать с чувствами. Она выпустила из рук рубашку Лайрика и, нащупав позади себя кресло, опустилась в него. Королева поймала себя на том, что от горя ломает руки, и, дабы не выдавать душевного смятения, постаралась крепко их сжать. А еще сделала глубокий вздох. Какое-то время Валентина хранила молчание, потом гордо вскинула подбородок и устремила пристальный взгляд на того, кто принес горестную весть, ранившую ее в самое сердце. В самое сердце… Вот и Ромен Корелди умер от удара кинжалом в самое сердце. В этом было что-то символическое.

– Генерал Лайрик, прошу вас, расскажите мне еще раз, что и как произошло, чтобы я уловила всю цепочку событий, случившихся этой ночью.

Ее слова прозвучали холодно и резко – под стать ледяной маске, застывшей на ее прекрасном лице. Это был приказ, а не просьба, и Лайрик повиновался.

В третий раз за утро он поведал печальный рассказ, причем теперь уже не стал смягчать краски. Он излагал события в бесстрастной манере военного донесения, коей владел в совершенстве – скупо и вместе с тем с детальной точностью.

– Лишь позднее мы обнаружили, что кто-то отрезал безымянный палец, – завершил он свой рассказ.

– Зачем?

– Наверно, как трофей, хотя, ваше величество, я склонен думать, что это было убийство по заказу. Люди, которые убивают ради денег, должны чем-то доказать, что их жертва мертва, иначе им не заплатят. Я почти убежден, что Корелди убит по чьему-то приказу.

– Чьему приказу?

Между ними неслышно возникло одно и тоже имя. Но ни он, ни она не осмелились произнести его вслух. Потому что тогда это стало бы не домыслом, а правдой, и страшно подумать, какие последствия могла повлечь за собой столь ужасная правда.

Не удивительно, что Лайрик предпочел безопасный путь.

– К сожалению, у нас нет неопровержимых доказательств. Убийца не оставил никаких улик.

– Кроме кинжала, – уточнила королева.

– Да, ваше величество, никаких улик, кроме ножа.

Крелль воспользовался моментом, чтобы предложить королеве успокоительное.

– Выпейте все, до дна, ваше величество, – прошептал он, прежде чем выйти из кабинета, где проходила аудиенция.

Валентина уловила запах драмоны и, поняв намерения канцлера, отставила кружку в сторону. Она не позволит привести себя в полусонное состояние.

– Скажите, произнес Корелди какие-то слова перед тем, как умер?

Генерал кивнул.

– Он сказал мне, что не убивал вашего отца. Сожалел о том, что вы не высказались более твердо в пользу его непричастности к смерти короля Валора.

Валентина – а она уже успела взять себя в руки – при этих словах вновь нахмурилась. Вряд ли Лайрика можно заподозрить в желании бередить в ее душе еще незажившие раны. Он лишь говорит правду, вот и все. Чего она не могла знать, так это того, что даже откровенность имеет границы. В свое время Лайрик сказал Корелди, что не станет отговаривать королеву от брака с Селимусом. Вот и сегодня в разговоре с королевой старый вояка счел нужным умолчать о предупреждении Корелди. Ради блага Бриавеля, брак должен состояться во что бы то ни стало.

Валентина старалась сохранять внешнее спокойствие, хотя это стоило ей немалых усилий. Наплакаться она успеет. Сейчас же ей нужно узнать все до самых мельчайших подробностей – при каких обстоятельствах лишился жизни Ромен Корелди.

– Та женщина…

– Хилдит?

– Да. – Ей было ненавистно само это имя. – Где она сейчас?

– Она попросила разрешения уйти после того, как дала показания. По ее словам, она рассказала все, что могла. Как вы понимаете, она была ужасно расстроена.

– А вам не приходило в голову, генерал, что она тоже может быть причастна к убийству? Скажите, каким образом в комнате оказался убийца? Как он попал туда? Может, убийство Корелди – дело ее собственных рук? Вы думали об этом?

– Да, ваше величество.

– И?

От Валентины не укрылось, что лицо начальника ее личной стражи залилось краской стыда.

– Она не могла его убить. С Корелди ей не справиться. Вам ли не знать, насколько он искусен в единоборствах. А что касается ее причастности… что ж, мне тоже приходила в голову такая мысль, но я решил, что эта женщина все же невиновна.

– Но почему?

И вновь колебания, и вновь лицо и шея генерала сделались пунцовыми.

– Мне уже доводилось встречаться с ней раньше, и она не произвела на меня впечатления вспыльчивой особы. Обычная молодая женщина, которая попала в крайне щекотливые обстоятельства.

– Можете не продолжать, – вздохнула Валентина. Она все поняла. Корелди не первый из ее окружения, кто искал любовных утех в объятиях Хилдит. Вот и генерал Лайрик тоже только что признался в своей слабости. – Отдайте распоряжение, чтобы солдаты немедленно схватили эту женщину и привели в замок для допроса. Я могу надеяться, что мое распоряжение будет исполнено?

Лайрик кивнул, все еще смущенный.

– Разумеется.

– А где сейчас Ромен? – спросила Валентина, стараясь сохранить бесстрастный тон.

– В часовне, ваше величество.

– Благодарю вас, генерал Лайрик. Полагаю, вы очень устали. Можете идти отдыхать. Мы поговорим с вами еще раз после того, как вы вновь наберетесь сил. Приношу извинения за то, что задержала вас так долго, – произнесла она, а потом добавила уже чуть более мягко: – И за то, что позволила чувствам взять верх. Как вы понимаете, это было сильнейшее нервное потрясение.

Лайрик облегченно вздохнул. Наверно, ее холодный тон расстроил его, но с другой стороны, как еще должна держать себя королева, тем более в такой момент? Монархам ведь не полагается давать волю чувствам. Разве слабая женщина способна взять на себя ответственность за целое королевство?

– Прекрасно понимаю вас, ваше величество. По правде сказать, я еще сам до конца не пришел в себя.

– Как я понимаю, Корелди умер от удара ножом в сердце?

Лайрик кивнул.

– Я бы даже сказал, что удар был нанесен с профессиональной точностью.

– То есть, смерть была быстрой?

– Думаю, он умер, даже не успев понять, что случилось, – ответил ей Лайрик, хотя сам с трудом в это верил.

Валентина кивнула, давая понять, что он свободен. Генерал поднялся с кресла, отвесил поклон и мысленно поздравил себя с окончанием неприятной миссии.

Глава 2

Нейв все знал. Он разбудил его ночью воем столь горестным, что Финч даже заткнул уши. Последние дни они спали в лесу. После всего, что произошло, Финч не мог оставаться в замке. И что хуже всего, он отказывался видеть королеву. Та совершила нечто такое, чему Финч не мог найти оправдание. Нет, конечно, у него нет права судить тех, кто занимает куда более высокое, нежели он сам, положение, а уж тем более королеву. Впрочем, с Валентиной его связывали дружеские отношения, а друзья, как известно, не бросают друг друга. Ромен был нужен ей – почему королева этого не понимала?

Нет, конечно, поначалу он тоже отнесся к Ромену не без подозрения. Да и как иначе? Финч случайно подслушал разговор Селимуса с Корелди, когда те обсуждали, как им избавиться от Уила Тирска. Но с другой стороны, именно Финч заметил странную привязанность к Корелди пса Уила Тирска, Нейва, когда они выследили его в Перлисе. Финч изумился, увидев наемника в обществе Илены. Каково же было его удивление, когда он узнал, что Корелди привез тело Уила Тирска в Стоунхарт, где его со всеми почестями предали земле. Финч первым догадался, что происходит нечто странное, что здесь не обошлось без магических чар.

Финч верил в магию. В отличие от большинства моргравийцев он относился к ней спокойно, без настороженности и подозрительности, и в отличие от бриавельцев не отмахивался от нее как от суеверия. Его не оставляло чувство, что Уил Тирск по-прежнему где-то незримо присутствует среди них, и это подозрение крепло в нем час от часа. Во-первых, Нейв выказывал нежную привязанность к совершенно чужому человеку. Во-вторых, Корелди проявлял чрезмерную заботу в отношении Илены и вообще пытался обелить древнее имя Тирсков. Внутреннее чутье не обмануло. Корелди признался, что он на самом деле Уил Тирск и рассказал ему про Оживление, жуткое явление, дарившее жизнь одним и отнимавшее ее у других.

Уил строго-настрого запретил ему рассказывать об этом кому-то еще, особенно, Валентине. Именно по этой причине мальчик так болезненно воспринял ее решение изгнать Корелди за пределы страны. Он любил королеву и неоднократно порывался рассказать ей правду. Но разве могла она, воспитанная в презрении к колдовству, поверить в такое?

Финч надеялся увидеть Ромена до того, как стража уведет его из Веррила, – тогда бы он мог узнать, каковы его намерения. Увы, ему не позволили приблизиться к изгнаннику. Нейв хотел было отправиться по следу Уила, но Финч решил, что в данном случае нужно применить власть и велел ему ждать. Прежде всего им следовало хорошо продумать свои будущие действия. Мальчик не сомневался, что верный пес легко найдет хозяина, так что догнать Уила они всегда успеют. Спешить некуда. А пока ему нужно время, чтобы, как он любил говорить, «привести в порядок» ум и хорошенько взвесить каждый возможный шаг. А самое лучшее место для этого, разумеется, лес.

Сначала Финч рассчитывал провести здесь всего несколько дней, но последние события не оставили камня на камне от его первоначальных задумок.

Как он ни уговаривал Нейва, как ни пытался успокоить пса, чтобы тот не выл, из этого ничего не вышло. Это был жуткий вой, полный боли и отчаяния. Проникнуть в сознание собаки, чтобы узнать, что не дает ей покоя, Финчу не удавалось. Нейв не подпускал его к себе, не позволял гладить, не желал, чтобы с ним разговаривали. Финчу ничего не оставалось, как ворочаться с боку на бок ночь напролет и стараться не слышать леденящий душу вой. Под утро он кое-как уснул, но как только начало светать, пес вновь разбудил его. Мальчик нехотя открыл глаза, поднялся с земли и, еще полусонный, направился вслед за Нейвом. Тот явно куда-то его вел.

Они дошли до замка, Финч помахал стражникам, те, как в старое доброе время, помахали в ответ. Нейв обошел центральный двор. Зачем ему это понадобилось, стало ясно, когда туда прибыл генерал Лайрик и его гвардейцы.

Мальчик и пес наблюдали, как солдаты проходят в главные ворота. Вид у Лайрика был подавленный и усталый. Передав поводья конюху, он отдал распоряжение своим солдатам. Правда, Финч, поскольку стоял в отдалении, не услышал какое именно.

С площади Лайрик направился в замок. И тут Финч заметил, что Нейва рядом с ним нет – пес сидел, скуля, рядом с телегой, которая въехала во двор вслед за Лайриком. Солдаты принялись снимать с нее что-то, и в этот момент страх сжал горло мальчика железной хваткой. Даже не заглядывая под накидку, он знал – там мертвое тело Корелди. Сердце как будто разорвалось пополам.

Подавленный, мальчик направился за солдатами в часовню, простое на вид здание, выстроенное из белого камня. Правда, простота эта была обманчивой – каменная конструкция держалась на шести изящных колоннах. Потолок украшали фрески с изображением сцен славного прошлого Бриавеля. Увы, в то утро никто из шести человек, вошедших под эти своды, не остановился, чтобы полюбоваться ими.

Финч был рад уже тому, что ему разрешили остаться. Окаменев от скорби, он стоял рядом с бездыханным телом и пытался понять, откуда эта мертвенная бледность – при жизни кожа Ромена была смуглой от загара и никак не могла побледнеть за считанные часы. Стражник, знавший, что мальчик и Корелди дружили, объяснил, что покойник потерял много крови, вот почему он такой бледный. Финч предпочел бы не слышать объяснения, но все же поблагодарил солдата упавшим голосом, а когда тот шагнул прочь от тела, занял его место.

Солдаты – Финч их всех прекрасно знал – приносили свои соболезнования, а один даже извинился, что не смог оградить Ромена от гибели. Финчу хотелось крикнуть, что Корелди умел сам постоять за себя, что убить его могли только обманным путем. Но он не стал ничего говорить и лишь молча выслушивал сочувственные слова, а когда солдаты наконец ушли из часовни, облегченно вздохнул.

Наконец они с Нейвом остались наедине с мертвым другом. Теперь можно было и всплакнуть, все равно никто не узнает. Финч потянулся и убрал с лица Корелди прядь волос. В свое время Уил перенял некоторые его привычки и любил, чтобы прическа была, что называется, волосок к волоску. Те, кто занимались покойником в Кроувилле, постарались, как могли, – смыли следы крови и обрядили тело в чистую рубашку. И все равно до настоящей аккуратности было далеко – Ромен наверняка разгневался бы, увидев себя взъерошенным. Финч наклонился и поцеловал мертвого друга в лоб, а потом склонил голову на холодную грудь. Казалось, горе его эхом отдается под сводами часовни.

Пес принялся обнюхивать тело, потом, убедившись, что хозяин не подает признаков жизни, улегся у ног Финча. Нейв был терпеливым псом и словно понимал, что сейчас не его время скорби, а мальчика.

* * *

Чувствуя, как к горлу подкатывается комок, Валентина вступила под своды часовни. Рядом с ней шли Крелль и Лайрик – они настояли на том, что будут ее сопровождать. Увидев рядом с мертвым телом Финча, она едва не закричала от горя. Нет, это не дурной сон, это явь, кошмарная явь – смерть была рядом. Спасла рука Крелля – канцлер предусмотрительно взял ее под локоть и повел вперед. Валентина загнала боль внутрь и подняла голову, зная, что должна вынести и эту сцену.

Финч казался таким маленьким, таким несчастным. Ей тотчас захотелось обнять его, привлечь к себе, почувствовать рядом с собой человеческое тепло. Вместо этого, подойдя ближе, она осмелились лишь взять его за руку. Королева не сомневалась, что услышит укоризненные слова, но у кого повернется язык обвинить мальчика в том, что он не сдерживает своих чувств? К ее облегчению, он не отстранился – наоборот, выпрямился, отошел от мертвеца и встал с ней рядом. Валентина посмотрела на его заплаканное лицо и была вознаграждена страдальческой улыбкой. Что ж, тоже утешение.

– Мы потеряли его, – прошептал Финч упавшим голосом.

– Верно, потеряли, – подтвердила она. Наконец у нее хватило духу перевести взгляд на мертвое тело любимого.

Крелль и Лайрик, Финч и даже Нейв застыли на месте. Пока Валентина смотрела на Ромена, они стояли не шелохнувшись, словно статуи. Ей же подумалось, что холодный и недвижимый, он прекрасен даже в смерти.

– Можно мне? – спросила она, дрожащей рукой указав на рубашку.

Лайрик печально кивнул, зная, что она хочет увидеть.

– Он так бледен, – прошептала Валентина.

– Он потерял много крови, – пояснил Финч, и голос его прозвучал словно издалека.

Валентина представила распростертое тело возлюбленного в луже крови и внутренне содрогнулась. Однако нашла в себе силы расстегнуть рубашку на холодной груди, груди, в которой еще вчера билось любящее ее сердце. Ей хотелось воочию увидеть жуткую рану – то место, куда убийца недрогнувшей рукой вогнал нож. Она представила, как это было, как брызнула фонтаном кровь, как с этой кровью на пол вытекла наполнявшее сердце любовь, и как кричала в ужасе продажная женщина по имени Хилдит, глядя на умирающего Ромена. А может, это она убила его? Эта мысль, поначалу робкая, не оставляла Валентину.

Королева склонилась над покойником. Крелль и Лайрик обменялись многозначительными взглядами.

– Ваше величество, – произнес канцлер, прочистив горло. – Я бы не советовал вам терзать себя.

– Но я должна. Ведь это я послала его на верную гибель.

– Нет, ваше величество, – негромко, но твердо возразил Лайрик. – Вы подарили ему шанс начать новую жизнь. Король Селимус велел бы его убить.

– Что он и сделал, – прошептал Финч себе под нос, но другие его услышали.

Валентина оторвала взгляд от мертвого тела и посмотрела на мальчика.

– Скажи нам, что ты об этом думаешь.

И она, и Лайрик стояли, как громом пораженные. Оказывается, даже мальчишка думает то же самое, с той лишь разницей, что они оба не смеют высказать свои подозрения вслух. Что ж, значит, они правы в своих опасениях.

– Король Селимус задумал избавиться от Ромена, – ровным тоном произнес Финч. – Вот и избавился.

– Но мы никогда не сможем этого доказать, – возразил Лайрик, и в его голосе слышался упрек.

– Не сможем, и это самое главное, – согласился Финч, глядя на мертвого друга. Он помолчал, а когда снова заговорил, голос его звучал по-взрослому серьезно и устало: – Не надо быть лекарем, чтобы понять, что рана нанесена опытной рукой. Убийца знал свое дело. Королю Селимусу не нужны перепачканные в крови руки.

И Валентина, и Крелль с Лайриком отметили про себя, что он произнес имя моргравийского монарха без всякого почтения.

– Можно подумать, что ты с королем на короткой ноге.

– Я с ним знаком, и это знакомство дает мне все основания предположить, что убийство Ромена – его затея. Нам уже известно, что Селимусу ничего не стоит подослать убийц к правителю соседнего государства.

От этих его слов у обоих мужчин перехватило дыхание, а вот Валентина никак на них не отреагировала. Финч же продолжил свои рассуждения, как будто вел разговор о погоде.

– Почему вы думаете, что он не мог отдать приказ об убийстве мешавшего ему наемника? Того, кто был в курсе всех закулисных интриг в Моргравии?

Неожиданно Финч умолк и посмотрел на них с вызовом, словно ожидая возражений.

– Король Селимус силен, сынок, и способен отдавать самые разные распоряжения, – произнес Лайрик, пораженный способностью мальчишки смотреть в корень. – Только вот нам никогда не доказать, что король Моргравии причастен к смерти Ромена Корелди.

– Именно поэтому мы должны быть предельно осмотрительны и взвешивать каждое слово, прежде чем произнести его вслух, – добавила Валентина. – Прошу вас всех – все, что было сказано под этими сводами, должно остаться между нами. Нас здесь только пятеро.

Финч мысленно улыбнулся. Забавно, что королева включила в число участников разговора пса. Впрочем, он и сам часто думал, что Нейв все слышит и все понимает. Пес подошел к нему и снова уселся рядом. Финч положил руку ему на голову и погладил, благодаря за понимание.

Неожиданно у него закружилась голова. Валентина заговорила, но ее голос, казалось, доносился откуда-то издалека.

– Крелль, я понимаю, что это несколько необычно, но мы вместе, вы и я, обмоем тело Корелди.

– Моя королева, я не позволю, чтобы…

– Вашего позволения в данном случае не требуется, – мягко возразила Валентина. – Потому что такова моя воля, хотя лично я предпочла бы, чтобы по отношению к вам это была всего лишь просьба.

Канцлер кивнул, хотя по лицу его было видно, что он отнюдь не в восторге от услышанного.

– Чем меньше свидетелей смерти Ромена Корелди, тем лучше, надеюсь, вам это понятно?

Но Уил не умер! Он жив! Голос прозвучал у Финча в голове на фоне пульсирующей боли. Глаза застилал туман, но слова звучали отчетливо. Затем туман рассеялся, и мальчик увидел небольшой городок, окруженный со всех сторон полями хмеля. Что это за городок, где он находится, ничего этого Финч не знал.

Найди его. Сейчас он обитает в новом теле, – призывал неведомый голос.

Приступ головокружения прошел так же быстро, как и начался. Голоса тех, кто находился в часовне, звучали яснее, отчетливее. Финч попытался осмыслить случившееся, но его тотчас пронзила жуткая боль. Внезапно он понял: голос проникает в его сознание через Нейва. Правда, он не мог сказать, откуда ему это известно.

Финч еле держался на ногах. Его слегка подташнивало. Мысли смешались. Если переданное псом верно, то нет причин скорбеть над тем, кто не умер. Сейчас он обитает в новом теле. Он ходит по земле в новом обличье. Неужели это произошло снова? Неужели Уил Тирск стал тем, кто убил Ромена Корелди?

Валентине, разумеется, полагалось это знать, но что он ей скажет? Она ведь даже не станет его слушать. И хотя Валентина человек добрый и открытый, а порой даже попустительствует свободомыслию – тем не менее в магию она не верит. Кто знает, вдруг она и его – стоит завести разговор о переселении душ – выдворит из королевства? Нет. Такое лучше держать при себе, по крайней мере до поры до времени.

Королева все еще разговаривала с Лайриком, и Финч попытался сосредоточить внимание на тех, кто его окружал.

– Лайрик, я требую, чтобы в замок – самое позднее завтра к вечеру – доставили эту девицу Хилдит. Приведите ее прямо ко мне, и чтобы не было никаких свидетелей. Кстати, здесь многие знают об убийстве?

Лайрик мысленно похвалил королеву за благоразумие.

– Немногие, выше величество. Но никто из них не знает самого Корелди. Он был тут чужаком. Народу тут вообще живет немного, а те, кто что-то слышал, вряд ли знают, о ком идет речь. Убили кого-то – вот и все, что им известно.

– Прекрасно. Пусть ваши люди распространят слух, что убит бывший заключенный королевской тюрьмы, которому мы даровали свободу, при условии, что он покинет пределы страны. По существу, так оно и было. Слух, который вы пустите в народ, однако состоит и другом. Сделайте так, чтобы люди думали, будто это дело рук какою-нибудь местного роялиста, оскорбленного поведением Корелди на турнире и посчитавшего своим долгом избавить Бриавель от подстрекателя. Проследите, чтобы везде говорили о том, что наша помолвка с королем Моргравии – дело решенное и приготовления к свадьбе идут полным ходом. Главное, чтобы это не звучало как официальная версия, – добавила она. – Пустите слух в паре трактиров, где обычно собираются любители потрепать языком. Расходы беру на себя. Кстати, не переживайте, если ваша история обрастет немыслимыми подробностями. Главное, чтобы люди поверили, что это целиком и полностью наше внутренне дело.

– Но почему? – удивился Крелль, не успевая следить за рассуждениями Валентины.

Лайрик улыбнулся, хотя и довольно мрачно.

– Прекрасно, ваше величество, – ответил он с поклоном и повернулся к канцлеру. – Потому, канцлер Крелль, что коль эти слухи будем распускать мы сами, то мы же и проследим за тем, чтобы они как можно быстрее прекратились. И если народу скажут, что погиб какой-то каторжник, то нас ждут куда меньшие неприятности, чем если станет известно, что речь идет об убийстве знатного чужестранца, тем более близкого ко двору. И что немаловажно для нас, своим решением ее величество предотвратит возможный ущерб репутации нашего государства. И независимо оттого, причастен или нет к убийству человек, которого мы с вами подозреваем, в душе он наверняка будет благодарен королеве за то, что она по простоте душевной взяла на себя вину ради спасения доброго имени Бриавеля.

– Понятно, – вздохнул Крелль. – Ее величество унаследовала от своего отца быстрый ум и стратегический дар.

Услышав похвалу в свой адрес, Валентина усмехнулась.

– Хотелось бы надеяться. Мы с вами, господа, вступаем на зыбкую почву, и нам понадобится немалая смекалка, чтобы с честью выбраться на твердую землю.

Оба ее спутника кивнули в знак согласия.

– А как же тело? – осмелился напомнить канцлер.

Королева вздохнула, довольная уже тем, что сумела сдержать чувства в присутствии приближенных. Они подчинялись ей теперь точно также, как совсем недавно ее отцу. Она воистину стала их верховной правительницей.

– Лайрик, если вдруг здесь объявятся любители совать нос не в свои дела, скажите им, что тело захоронено в безымянной могиле. Притворитесь, что ничего не знаете сами, поскольку лишь отдавали распоряжения. Вы – начальнику стражи, тот – своим подчиненным, те – могильщикам и так далее, чтобы было непонятно, кто за все это отвечал. Постарайтесь создать впечатление, что лично вас это не касается.

– Слушаюсь, ваше величество.

– Крелль, а вы тем временем займитесь телом. Кому можно доверить погребение?

– Отец Парин, моя королева, человек уважаемый и лучше всего подходящий для этого дела. Он поможет нам предать тело Ромена Корелди земле с надлежащим достоинством.

– Разумеется, с достоинством, – согласилась Валентина, но перед ее мысленным взором в очередной раз предстала Хилдит, услаждающая продажными ласками ее возлюбленного. – Тело будет предано земле без свидетелей. Никто никому ничего не говорит, за исключением отца Парина. Крелль, прошу вас, распорядитесь выделить место рядом с моим отцом.

– Ваше величество, в королевском склепе?

В его тоне слышалось недоумение, и Валентина поняла, что канцлер не одобряет ее решение.

– Именно, – твердо произнесла она. – Корелди заслужил эту честь. Он сражался, защищая жизнь моего отца, и, безусловно, спас мою собственную. А еще он… – Валентина не договорила, вернее, заставила себя замолчать, не дав вырваться предательским чувствам. Ее подданным лучше не знать о них. И она со вздохом добавила: – Такова моя воля.

– Как прикажете, – ответил Крелль и отвесил поклон.

– Лайрик, а как те солдаты, что сопровождали вас?

– Все как один проверены на надежность, ваше величество. Если позволите, я сейчас соберу всех и доведу до их сведения ваше распоряжение.

– Пусть каждому из них за этот месяц выплатят двойное жалованье. Люди должны понять, что мы высоко ценим их преданность.

Лайрик кивнул и, отвесив поклон, удалился.

– Платье, – произнес Крелль, – нам нужно обрядить покойного в подобающее платье.

Валентина вновь перевела взгляд на бездыханное тело Корелди в пропыленном дорожном одеянии.

– Ему к лицу темно-серый цвет, – заметила она сдавленным голосом. – Он подчеркивает синеву его глаз.

Канцлер поднял на нее недоуменный взгляд, но тотчас поспешил отвернуться. На лице Валентины читалось неподдельное горе, и он понял, что ее лучше оставить одну.

– Ваше величество, я пойду, разыщу отца Парина, – пробормотал Крелль.

Дверь часовни едва слышно закрылась.

– Запри ее на замок, Финч. Я хочу побыть одна, – добавила королева, и в этот момент чувства взяли над волей, и она разрыдалась. Склонившись над окоченевшим телом любимого, Валентина лила безутешные слезы. В эти мгновения в часовне была не королева, обязанная, что бы ни творилось в душе, блюсти жесткие правила придворного этикета, а молодая женщина, горько оплакивающая смерть возлюбленного.

– Убийца снял с него браслет, – заметила она сквозь слезы. Она не стыдилась, что плачет в присутствии Финча.

– Да, ваше величество, я уже это заметил. Но, с другой стороны, цена ему невелика. Корелди рассказывал, что браслет сплела сестра из старого бисера, который был у нее еще с детства.

– Да-да, дешевая безделушка, но для Ромена она значила многое. Кто знает, может, и для убийцы тоже.

– Что вы хотите этим сказать, моя королева?

Валентина пожала плечами.

– Думаю, как еще одно доказательство того, что он мертв. Любой, кто знал Ромена, заметил бы, что он никогда не снимал с руки браслет.

Финч кивнул, но промолчал.

– Какой у него умиротворенный вид, – заметила Валентина. Взгляд ее был прикован к руке, от которой неизвестный убийца отрезал палец.

Финч заметил, что королева успела вновь застегнуть пуговицы на рубашке, чтобы скрыть кровавую рану.

– Можно подумать, он просто спит, – добавил он.

– Верно, с той лишь разницей, что Ромен не любил бездельничать. Энергия била в нем ключом. Боже, нам никогда больше не услышать его смех, его шутки. Ты помнишь, он любил пошутить, но то были добрые шутки.

Финч собрался с мужеством и произнес:

– Скажи я, что это просто мертвое тело, а вовсе не тот Ромен Корелди, которого вы так любили, что бы вы на это ответили?

Валентина недоуменно посмотрела на него и вытерла слезы.

– Я бы сказала, что ты жесток. Как ты смеешь говорить подобное, если тебе известны мои чувства… чувства но отношению к Ромену.

Продолжать разговор на эту тему было бесполезно, но Финч решил рискнуть еще раз. По крайней мере не придется потом корить себя за то, что промолчал.

– Согласен, сейчас перед нами лежит мертвое тело Корелди, – продолжил он. – Но я не верю, что человек, которого вы знали – человек, которого вы любили, ваше величество, – мертв.

Валентина в ужасе посмотрела на него.

– Финч, ты понимаешь, что говоришь? Прекрати! Ты делаешь мне больно!

Финч вздохнул и поник головой.

– Простите, ваше величество.

Ей так хотелось сохранить его дружбу, но сейчас она отталкивала его от себя. Валентина подошла к мальчику и, встав рядом, заглянула в большие серьезные глаза.

– Нет, это моя вина. Он мертв, потому что я прогнала его. Это мой крест, и мне его нести. Ты здесь ни при чем. Ты бы никогда не поступил так с другом, но я… о, мой дорогой Финч, я не свободна – я должна блюсти придворный этикет и исполнять королевские обязанности.

– Понимаю. Можете не объяснять. Я знаю, что заставило вас пойти на такой шаг.

– Прости меня. Я не хочу терять тебя, Финч. Ты и твой странный пес – единственные близкие мне существа в этом мире.