Текст книги "Кровь и память"

Автор книги: Фиона Макинтош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 32 страниц)

Ее слова растрогали мальчика.

– В таком случае вы должны мне доверять.

– А я доверяю.

– И понять то, что я должен сделать.

Он говорил необыкновенно серьезно.

– А что ты должен сделать? – спросила она с тревогой в голосе.

– Я покидаю вас, ваше величество.

От неожиданности у нее высохли слезы.

– Нет! Только не это! Почему?

– Я должен сделать одно дело.

– Финч, не уходи от ответа, говори начистоту, – приказала Валентина, пристально вглядываясь в бесхитростное лицо, словно искала в нем ответ на свой вопрос.

– Вам не понять.

– Сделай так, чтобы я поняла.

Он улыбнулся, что случалось с ним нечасто, участливо и по-доброму.

– Не могу, ваше величество. Я уже пытался это сделать, но не получилось.

Валентина глубоко вздохнула и положила руки ему на плечи.

– Как я понимаю, ты имеешь в виду Уила Тирска… Я верно говорю? То, что Ромен взял на себя его долг… его желания? Ты тогда сказал, что чувствуешь его присутствие?

Финч кивнул. Выражение его лица было предельно серьезным.

– Даже более того, только это я пока объяснить не могу.

– Колдовство. Чары, – произнесла Валентина так, будто ощутила во рту вкус яда.

– Прошу вас, поверьте мне, – повторил Финч.

– Но куда ты пойдешь? – со слезами в голосе спросила она.

– Я пойду искать убийцу Ромена Корелди.

Валентина провела ладонью по лицу. Финч не мог сказать, что стоит за этим жестом – ощущение собственного бессилия, раздражение, гнев, отчаяние или все вместе взятое.

– Ты еще малое дитя, – сказала она, ненавидя себя за собственные слова, но стараясь говорить ровным тоном.

– Тем более это поможет мне не привлекать к себе чужого внимания, ваше величество. Кому есть дело до бездомного ребенка?

– Да, но с какой целью? – вырвалось у нее, и вместе с вопросом все ее чувства – раздражение, неверие, даже сарказм.

Впрочем, если Финч и заметил что-то, то ничем не выдал себя.

– Я хочу собственными глазами взглянуть на убийцу, – произнес мальчик спокойно. Ему было неприятно увиливать от ответа, потому что он не умел лгать.

– И что дальше?

Финч не ответил. Валентина ждала, зная, что он тщательно размышляет над каждым словом. Мальчик никогда не говорил необдуманно.

– Там видно будет, – наконец произнес он.

Его уклончивый ответ еще больше раздосадовал королеву. Она выпрямилась и отвернулась.

– Что ж, это твое решение, поступай как знаешь, – сказала она, и в голосе ее прозвучали жесткие нотки. – Мне будет тебя не хватать. Скажи, ты останешься хотя бы на погребение?

– Какой смысл? – тихо произнес Финч. – Если позволите, я бы хотел отправиться в путь немедленно.

– Не позволю. Мы обязаны воздать Ромену последние почести.

– Но ведь это не он, ваше величество!

– Прекрати, слышишь! Немедленно прекрати! Умоляю тебя! – воскликнула она с болью, словно каждое его слово было ударом кинжала.

Финч продолжал смотреть на нее все тем же честным, открытым взглядом.

– Прошу вас поверить мне. Уверяю, ваше величество, я не подведу. Да и он тоже, – добавил мальчик и кивком указал на покойника.

Валентине хотелось закричать на него, схватить за худые плечи, встряхнуть так, чтобы он наконец образумился. Но она сдержалась.

– Оставь меня, я хочу какое-то время побыть с ним наедине. Ты будешь присутствовать при погребении. Такова моя воля.

Финч покорно кивнул, но королева уже отвернулась.

* * *

Погребение прошло быстро. Вокруг тела поставили свечи, которым дали догореть дотла. Несколько прощальных слов, заупокойная молитва, после чего отец Парин попросил присутствующих положить рядом с телом погребальные дары. Дух Корелди отлетел к небесам, но тело его останется в окружении вещей, поднесенных теми, кого он любил при жизни.

Лайрик положил нож. Он все еще корил себя за то, что не снабдил им Корелди при жизни – возможно, оружие помогло бы ему спастись. Крелль оставил рядом с телом гусиное перо как символ долга перед Бриавелем. Ничего лучше канцлер придумать не мог: хотя он и относился к покойному с уважением, но близок к нему никогда не был. Финч срезал прядь волос и клок шерсти Нейва и положил Корелди на грудь. Самый интимный подарок из тех, что будут сопровождать Ромена в загробную жизнь.

И, наконец, Валентина положила на сложенные на груди руки небольшой венок из мяты, базилика и лаванды, переплетенный ее лентой и кожаным шнурком, которым ее возлюбленный при жизни стягивал волосы. Венок был в форме сердца, что не укрылось от взглядов присутствующих.

«Пусть о любви прикосновенье первом напоминает он тебе», – произнесла она про себя, в надежде, что дух Ромена услышит ее.

Два солдата, проверенные и надежные, из числа тех, что сопровождали Лайрика и Корелди во время их последней совместной поездки, положили на могилу с телом Корелди тяжелую каменную плиту. Никакого имени на ней не значилось.

Валентина подняла голову.

– Обещайте хранить молчание о том, что сегодня произошло, – сказала она, посмотрев в упор на всех, кто стоял рядом. – Если же кто-то проговорится, то я лично отрежу болтуну язык. Будем считать, что это государственная тайна Бриавеля.

Мужчины дружно кивнули.

– Благодарю вас, господа, – произнесла Валентина, зная, что может доверять им, не прибегая к угрозам и увещеваниям.

Финч вышел из склепа последним. Ступив навстречу ярким солнечным лучам, он на мгновение зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел спешащего в направлении часовни солдата.

– Какие вести ты несешь? – поинтересовался Лайрик, забыв о формальностях.

– Ваше величество, – произнес солдат, опускаясь на колено. – Сир, – добавил он, обращаясь к генералу. – Могу я говорить свободно?

– Конечно. Докладывай.

– Той женщины в Кроувилле больше нет. То ли в ночь убийства, то ли на следующий день она скрылась в неизвестном направлении. По крайней мере никто ее с тех пор не видел.

Лайрик сердито нахмурился.

– А вы хорошо проверили заведение, в котором она работала?

Солдат никак не мог отдышаться. Было видно, что он провел в седле несколько часов.

– Да, ваше превосходительство. И все те места в городке, где, как нам сказали, она бывала. Никаких следов.

– Вы не находите это подозрительным, Лайрик? – спросила Валентина и зашагала прочь. Ее собственные сомнения развеялись – шлюха наверняка причастна к убийству. – Финч, нам надо поговорить.

Мальчик поспешил за ней следом в сад, где их никто не мог подслушать.

– Значит, ты покидаешь меня?

– Да, ваше величество, таков мой долг.

– Я буду по тебе скучать и с нетерпением ждать той минуты, когда мы увидимся вновь.

– И я тоже, ваше величество.

Королева вытащила из кармана кошелек.

– Я не понимаю, Финч, почему ты уходишь, но вижу, что у меня нет иного выбора, кроме как отпустить тебя.

Финч печально покачал головой, словно не знал, что сказать в ответ на эти ее слова.

– Понимаю, – тихо продолжила Валентина. – И доверяю тебе.

Он поднял глаза и увидел, что она пытается улыбнуться. Финч понимал, что после всего пережитого это стоит ей немалых усилий. В душе она по-прежнему переживала гибель Корелди, а когда уйдет и он, ее ждет одиночество.

– Как только я найду то, что хочу отыскать, – поспешил заверить королеву мальчик, – я тотчас, не мешкая, вернусь, ваше величество.

– Как бы мне хотелось узнать, что такое ты надеешься найти.

Финч решил, что лучше промолчать.

– Послушай, дружок, возьми вот это, – она протянула ему кошелек.

Он взял его у нее из рук. Кошелек оказался тяжелым, полным золотых и серебряных монет. Финч заколебался, не решаясь принять столь щедрый дар, и вопросительно посмотрел на королеву.

– Только не вздумай со мной спорить! – Валентина словно прочитала его мысли. – Без денег тебе не обойтись. Человек, которого ты так рвешься найти, опасен. Жаль, что я не могу отговорить тебя от этой затеи.

Внутренний голос нашептывал, что она должна удержать мальчика рядом с собой во что бы то ни стало, но королева убрала руку, не став ни удерживать его, ни отговаривать. Все, кого она любила, все, к кому успела привязаться, оставляли ее.

– Верно, вам меня не удержать, моя королева. Но и вам должно набраться сил, – ответил Финч. – Корелди сказал бы вам то же самое.

Валентина одарила его печальной улыбкой.

– Все, кого я знаю, ожидают от меня того же, мой друг. Счастливого тебе пути. А теперь – прощай.

Позволив поцеловать ей руку, она поспешила прочь, так и не решившись обнять его на прощание. Вот и с Роменом она попрощалась точно так же, тотчас подумал Финч. Они оба причинили ей боль. Мальчик поднялся и отправился на поиски Лайрика. Нейв молча увязался за ним следом.

Он отказался от предложенного коня, зато настойчиво попросил командующего королевской гвардии, чтобы тот рассказал все, что знает.

Лайрик поначалу удивился такой настойчивости, но потом согласился и даже во всех подробностях описал женщину.

– И куда же ты держишь путь, сынок? – поинтересовался генерал. Расспросы мальчишки разожгли в нем любопытство.

– Хочу найти Хилдит, – услышал он в ответ.

Глава 3

Селимус жевал миндальное пирожное, испеченное к королевскому столу рано утром. Его совсем не волновало, что придворному кондитеру пришлось встать ни свет, ни заря, чтобы его королевское величество насладилось любимым лакомством. Ему не было дела до того, какой это утомительный труд: очистить и размельчить каждый орех; приготовить, тщательно размяв и раскатав, тесто, придать ему нужную форму. Обычно миндальные пирожные подавали по праздникам, но Селимус питал к ним немалую слабость, в угоду которой мог ни с того ни с сего посреди ночи потребовать, чтобы любимое кушанье было подано на завтрак. Разумеется, никто не смел перечить его величеству, ведь даже малейший каприз монарха – закон для подданных.

Селимус посмотрел на второе пирожное, предвкушая, как оно будет таять на языке, и лишь потом перевел взгляд на странный дар, прибывший утром с курьером. Король разглядывал его уже не в первый раз, снова и снова разворачивая полоску холстины. Он даже покрутил вещицу между пальцами, находя удовольствие в простом обладании ею. Хорошо бы сохранить, чтобы потом время от времени поглядывать на нее как на напоминание об одержанной победе.

Королю вспомнился Корелди. Наемник даже нравился ему – своей беспринципностью, цинизмом и легким отношением к жизни. А как ловко он разделался с Уилом Тирском! Увы, вскоре стало понятно, что полагаться на верность солдата удачи нельзя, и Селимус принял решение убрать Ромена.

Первые подозрения зародились после по меньшей мере странного поведения Корелди в соборе во время похорон Тирска. А потом наемник вообще сбежал с сестрой покойного. Для Селимуса это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения. Нет, такой человек вряд ли способен хранить в тайне их общие темные дела. Слишком многое поставлено на карчу – не только присоединение Бриавеля к Моргравии, но и его собственная корона. Стоит только армии заподозрить, что он причастен к убийству Тирска, как под ним сразу же закачается трон. Даже сейчас, когда Тирск больше не стоит во главе легиона, легион сохраняет прежнюю силу, и ему ничего не стоит захватить власть в стране.

Нет, подумал Селимус, машинально стряхнув с подбородка крошки, все-таки он поступил правильно, убрав Корелди, особенно если учесть, что тот родом из Гренадина. Кто знает, какие связи были у него с Кайлехом, королем горцев? Кто поручится, что Корелди не выдал бы Кайлеху государственные секреты? Только безумец мог отважиться на такой риск.

– Без него спокойнее, – пробормотал Селимус, кладя отсеченный палец Корелди в ларец, в котором его принесли.

Селимусу не терпелось показать новый трофей Джессому, своему канцлеру. Обычно все поступающее во дворец подвергалось жесточайшему досмотру с его стороны, и то, что сегодня этого не произошло, несомненно, чистой воды случайность. Просто утром, в ту минуту, когда нарочный со срочным донесением на всем скаку влетел во двор замка, король разговаривал с начальником конюшни.

– Ступай выясни, что случилось! – велел он своему пажу, прерывая оживленный разговор с конюхом о новом жеребце, поступления которого ожидали со дня на день.

Юноша, не привыкший к общению с королем, посмотрел на него полными страха глазами, не зная, то ли сначала отвесить поклон, то ли сразу бежать выполнять поручение. В конце концов, он попробовал сделать и то и другое одновременно, но получилось неуклюже. Вернувшись, бедный паж, заикаясь, доложил, что нарочный доставил послание лично для его величества.

Селимус подошел к стражникам, которые несли караул у ворот.

– У вас для меня пакет?

– Да, ваше величество, – ответил старший из них, и несколько раз подобострастно кивнул, так как разговаривал с самим королем.

– Тогда дайте его мне! Я не могу стоять здесь целый день!

– Видите ли, сир, канцлер Джессом отдал распоряжение, чтобы все…

Селимус был по натуре вспыльчив, к тому же его одолевала скука – очень опасное сочетание. Ему не терпелось оседлать нового скакуна, не терпелось поскорее сбросить с себя руги ну государственных дел, свалившихся на него после возвращения из Бриавеля. Пакет, при всей его незначительности, позволял хоть немного отвлечься от рутины. Мгновение – и король взорвался как пороховая бочка.

– Мне наплевать, какие распоряжения дал вам мой канцлер! – рявкнул он. – Немедленно принеси пакет или, да поможет мне всемогущий Шарр, ты до конца своих дней будешь чистить в казарме нужники… после того, как я велю укоротить тебе ноги!

Солдат, никак не ожидавший, что его слова спровоцируют вспышку королевского гнева, испугался. Любые возможные неприятности со стороны канцлера выглядели сущими пустяками по сравнению с тем, чем пригрозил король. Он подозвал привратника и, склонившись в поклоне до самой земли, передал пакет Селимусу. Лицо его заливала краска – подумать только, какой позор он только что пережил в присутствии своих подчиненных!

– Приношу глубочайшие извинения, ваше величество. Ваше слово для меня закон, – произнес он, спасая остатки собственного достоинства.

– Вот именно, – сухо ответил Селимус. Гнев его пошел на убыль. – В любом случае, это какая-то пустяковина. Мне должны были доставить новые путы для моего сокола. Скорее всего это они и есть, – солгал он, пытаясь угадать, что внутри свертка. Неужели то, что он всей душой мечтал увидеть?

– Так точно, сир, – произнес начальник караула и вновь поклонился едва ли не до самой земли.

Король взял пакет и удалился, чтобы продолжить разговор с начальником королевской конюшни, как будто ничего не произошло. Глядя ему вслед, солдат облегченно вздохнул.

Селимус положил в рот очередной кусочек пирожного и улыбнулся. Впрочем, выражение его лица оставалось холодным и злобным.

– Прощай, Корелди, – прошептал он. Интересно, когда именно был отрезан палец, до или после смерти? Лучше бы до. В таком случае наемник понял бы, что это заказное убийство, и приказ исходит от него, Селимуса.

В дверь покоев постучали. Наверно, Джессом с докладом. Селимус прикрыл палец куском холста и закрыл на ларце крышку.

– Войдите! – крикнул он.

На пороге возник канцлер, как всегда, с кипой свитков в руках.

– Доброе утро, сир. Я бы просил вас, если не трудно, подписать кое-какие бумаги.

Джессом заметил, что король еле скрывает радость. Ему доложили, что в замок доставлен некий пакет, но он еще не уловил связи между тем и другим.

– Я избавился от него, Джессом.

– От кого, ваше величество? – рассеянно спросил канцлер и, положив бумаги на стол, принялся аккуратно раскладывать их перед королем.

– От Корелди, разумеется, от кого же еще. Не хотите взглянуть? – С этими словами он подтолкнул к канцлеру небольшую шкатулку.

Джессом тотчас ощутил прилив радости. Молодец, сделала свое дело! Тем не менее он постарался придать лицу невозмутимое выражение, чтобы ублажить короля, а затем изобразил удивление.

– Что здесь, ваше величество? – спросил советник, глядя на шкатулку, но не осмеливаясь взять ее в руки.

– Открой и посмотри сам.

Джессом повиновался. Он аккуратно приподнял кусок холста и на мгновение театрально замер – всего на мгновение, потому что иначе его величество соизволил бы разгневаться.

– И? – спросил король. В его голосе уже чувствовалось легкое раздражение. – Твой человек сделал свое дело.

Джессом осторожно вернул крышку на место.

– Похоже, что да.

– Ты что, не хочешь разделить со мною радость? – Селимус по-настоящему рассердился.

– Ну что вы, ваше величество, собираюсь, как же иначе. Я в восторге оттого, что вы достигли желаемого. Я для того и состою при вас, чтобы исполнять все ваши повеления.

Селимус пропустил льстивые речи мимо ушей.

– А твой человек?

– Гм, – Джессом сделал вид, будто занят бумагами. Ему не хотелось отвечать на вопрос короля. Канцлер знал эту женщину под именем Лейен и знал, что она вряд ли обрадуется, проведав, что он рассказывает о ней посторонним людям, пусть даже королю. – Вот эти бумаги – самые безотлагательные, ваше величество.

Селимус раздраженно смахнул бумаги на пол.

– Джессом, я вижу, ты не хочешь сказать мне, кто этот человек.

– Неужели, ваше величество? Ничего подобного!

– Тогда назови мне его имя.

– Сир, мы уже обсуждали раньше этот вопрос. Мне бы не хотелось втягивать вас в дела, которые могут повредить вашему доброму имени. Скажи я вам имя убийцы, и вы тут же станете частью заговора.

– Но я ведь и без того часть заговора! – Король злобно сощурил зеленоватые глаза.

Джессом знал, что с Селимусом шутки плохи, особенно, в такие минуты, как сейчас. Король капризен, властолюбив и жесток, в его характере немало таких черт, которые менее тонкий человек счел бы проявлением недалекого ума. Последнее, однако, не соответствовало истине. Джессому было прекрасно известно, что король наделен острым умом, злым языком и совершенно лишен сострадания. Редко что ускользало от его внимания, а потому как в словах, так и в поступках следовало соблюдать особенную осторожность.

– Немедленно доставить его в Стоунхарт! – распорядился Селимус, протягивая руку за третьим пирожным.

У канцлера перехватило дыхание, ибо это было как раз то, чего он меньше всего желал.

– Сир, я не уверен, что ваше требование выполнимо.

– Это почему же? – Селимус отряхнул с рубашки крошки пирожного, а сам развалился в кресле, положив одну ногу на табурет. – Будь добр, объясни мне, отчего же оно невыполнимо?

Джессом знал, что клюнуть на доверительный тон – значит, совершить непростительную ошибку.

– Дело в том, ваше величество, что с этим человеком нелегко связаться.

– В таком случае разыщи его сам. Я бы хотел встретиться с ним лично.

– Могу я знать, с какой целью, ваше величество?

– Потому, Джессом, что тот, кто выполнил мое пожелание, когда другие не смогли или не захотели, заслуживает всяческого уважения. И он может быть мне полезен. Мне бы хотелось с ним поговорить, возможно, обсудить дальнейшее… скажем так, сотрудничество.

Король был крайне осмотрителен в словах.

– Ты заплатил ему сполна?

– Последняя часть причитается по получении доказательств смерти, ваше величество, – пролепетал Джессом.

– И вот теперь оно у нас есть. Значит, этот человек должен получить причитающийся ему остаток, и когда он за ним явится, ты приведешь его ко мне. Ты меня понял?

– Я постараюсь, ваше величество.

– Нет, Джессом. Ты не постараешься. Ты это сделаешь!

В голосе его звучал металл. И хотя последние три слова были произнесены негромко и даже вкрадчиво, в них слышалась плохо скрываемая угроза.

Канцлер кивнул, а чтобы как-то развеять гнетущую атмосферу, добавил:

– Теперь, мой король, Тирск вам не страшен, вы избавились от него навсегда и можете вздохнуть спокойно.

– Об этом говорить еще рано…

– Это почему же? – Джессом наклонился, чтобы подобрать с пола бумаги.

– Потому что еще остается его сестра. Когда с ней будет покончено, тогда и можно будет сказать, что мы полностью разделались с этой семейкой. И я предлагаю сделать вот что. Вы разузнаете для меня все, что только сможете об исчезновении прекрасной Илены. Интересно, куда Корелди ее спрятал? Тогда ему удалось меня перехитрить. Я наивно поверил, что он просто захотел развлечься с ней, а потом выбросить за ненадобностью. Что ж, наверно, меня это устраивало, иначе, как так получилось, что он смог меня провести. Ничего, я ее непременно разыщу.

Джессома не удивила столь быстрая смена настроения короля. Будто зарядившись энергией из неведомого источника, он уже позабыл свои недавние угрозы. Канцлер с трудом удержался, чтобы не покачать головой, сетуя на непредсказуемость монарха. Именно этим, непредсказуемостью и непостоянством, и был опасен Селимус.

– Что нам известно о передвижениях Корелди, сир? – поинтересовался канцлер.

– По правде сказать, ничего. Они с Иленой выскользнули из Стоунхарта в тот вечер, когда состоялись поминки по Тирску. Никто не видел, как они это сделали, хотя мне донесли, что один из стражников имел с ним накануне разговор в одном уединенном дворе.

– Насколько я понимаю, во дворе имелись ворота.

Король кивнул.

– Те самые ворота, где в ту ночь поднял лай пес Уила Тирска.

– Да, припоминаю. По-видимому, пес отвлек на себя внимание. Хотя до сих пор не могу взять в толк, как можно договориться с собакой, – произнес канцлер, развивая дальше мысль короля, и с удовольствием отметил, что тот кивнул. – Скажите, сир, куда ведет из города самая короткая дорога?

Селимус нахмурился.

– Если не ошибаюсь, в Фарнсуит.

– Что ж, оттуда и начнем. Я проведу небольшое расследование. Кстати, ваше величество, когда Корелди состоял у вас на службе, ему полагалась прислуга?

– К нему был приставлен паж, правда, не помню, кто именно. Вы это к чему?

– Благодарю вас, сир. Вы даже не представляете, какие ценные вещи порой может подслушать слуга. Я этим займусь.

– Прекрасно. Теперь перейдем к сгинувшим неизвестно куда налогам и доходам. Сумели хотя бы что-то отыскать?

– Мои люди, ваше величество, проверяют всю гвардию.

– Вы до сих пор убеждены, что этим занимается кто-то из своих?

– Да, ваше величество.

Селимус молчал, отчего Джессом сделал вывод, что следует ждать очередных неприятностей. Сборщики налогов по всему королевству с неприятным постоянством становились жертвами грабежей, что наводило на печальную мысль: здесь явно действуют не простые разбойники, а кто-то, кому заранее известно, какой дорогой будет возвращаться тот или иной мытарь.

– В таком случае, – произнес наконец король, – начиная с сегодняшнего дня и далее, пока виновные не будут установлены, мы будем ежедневно сажать на кол по два солдата из легиона. Выберите двоих покрепче и поздоровей – мне все равно кого. Страх распространяется подобно чуме. Увидите, виновные тотчас же окажутся у нас в руках.

С этими словами Селимус потянулся за очередным пирожным. Канцлер поклонился и направился было к двери, но король остановил его.

– Да, кое-что еще. Джессом.

– Слушаю, ваше величество.

– Когда ты наконец найдешь Илену Тирск…

– Да, ваше величество?

– Мне она нужна мертвой.

– Считайте, это уже сделано, мой король.

Канцлер покинул королевские покои с тяжелой душой. Ему так и не удалось отговорить своего господина от встречи с наемным убийцей. А убедить Лейен в необходимости прибыть в Стоунхарт будет не так-то просто. Увы, выбора нет; хочешь, не хочешь, а придется постараться и для начала выйти на ее след. Что касается сестры Тирска, то это сделать куда проще.

Джессом не одобрял убийство ради убийства, и его глубоко беспокоило, что король небрежно, походя, раздает смертные приговоры. Например, эскапада в Риттилуорте нанесла всему королевству жуткий урон, а если вдруг всплывет вся правда, то страшно представить себе, чем это может закончиться для самого короля. Увы, вздохнул про себя канцлер, Селимус так и не избавился от юношеской убежденности в собственном всемогуществе и по-прежнему полагается на силу там, где нужно действовать тонко и осмотрительно. Однако в том, что касалось Илены Тирск, Джессом полностью разделял мнение короля. Девушку нужно убрать. Неизвестно, какие непоправимые беды она способна принести Моргравии, разгуливая на свободе, ведь одно ее имя пользуется уважением по всему королевству, особенно, у солдат легиона. Конечно, задание не самое приятное, но Джессом не сомневался: убрать Илену – значит, спасти Селимуса. Ее убийство пойдет во благо стране и трону.

– Ты скоро будешь у меня в руках, Илена, – пробормотал он, направляясь по коридорам замка в свои апартаменты.