Текст книги "Кровь и память"

Автор книги: Фиона Макинтош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 32 страниц)

Глава 31

Аледа чувствовала, что умирает. Отлично понимая это, она тем не менее знала, что должна отчаянно цепляться за жизнь, если хочет узнать, где ее сын, или хотя бы выяснить, жив он или нет. Это знание позволит ей спокойно отойти в лучший из миров, радуясь тому, что наследник семьи Доналов цел и невредим. Однако в данный момент-каждый шаг, совершаемый верным осликом, причинял ей страдания, и ее разум и тело всецело сосредоточились на одной только мысли: как бы не свалиться на землю. Если это случится, ей уже наверняка не подняться, и она будет лежать до тех пор, пока на нее случайно не наткнется патруль бриавельской пограничной стражи – если, конечно, не испустит дух еще раньше.

В тот день всемогущий Шарр добродетельно сопутствовал ее путешествию. Бродячий лудильщик, из тех, что торгуют горшками и точат ножи, переходя из одной деревушки в другую, случайно наткнулся на истекающую кровью женщину в грязном платье. Он тотчас понял, что жить ей остается совсем недолго, и она уже приготовилась предстать перед всевышним. Он приказал лошади остановиться, соскочил с телеги и поднес к губам несчастной бурдюк с водой.

– Выпейте!

Аледа послушно приникла к бурдюку. Она вот уже как несколько часов ничего не пила. Возможно, просто забыла о жажде – она уже ничего не помнила.

– Спасибо, – прохрипела Аледа, напившись.

Лудильщик беспокойно огляделся по сторонам. Помощи ждать неоткуда. В данный момент они находились в самой что ни на есть глуши. Сам он перебрался через границу еще вчера, около полудня. Пожалуй, самое ближнее местечко в этих краях – Брэкстед.

Он сразу понял, что расспрашивать о чем-либо несчастную бессмысленно.

– Поехали, – подбодрил Аледу лудильщик. – Нужно поскорее добраться до Брэкстеда.

Аледа не стала возражать. Ей было все равно, что за человек подобрал ее, главное, что он поможет ей хотя бы немного приблизиться к любимому сыну.

– Спасибо, – снова прошептала она.

– Не разговаривай. Нужно беречь силы.

Телега покатила в направлении Брэкстеда. Ощущая рядом с собой присутствие другого человека, Аледа почувствовала себя немного лучше. Она проехали не более мили и, свернув с дороги, приблизились к большой деревне.

Завидев в телеге лудильщика женщину, к ним бросилось несколько местных жителей.

– Я не знаю, кто это такая, – пояснил возница в ответ на их вопросы. – Нашел ее примерно в миле отсюда. Мы можем показать ее лекарю?

Один из жителей Брэкстеда отправил мальчишку за странствующим знахарем.

– Тебе повезло, что он еще не ушел от нас, – сообщила какая-то женщина.

– Есть тут у вас постоялый двор? – осведомился лудильщик.

– А как же. Называется «Счастливый лучник». Отнести ее туда?

– Пожалуй. Она сказала, что деньги у нее есть.

– Да спасет нас всемилостивый Шарр! – испуганно воскликнула хозяйка «Счастливого лучника», увидев, как трое мужчин вносят в гостиницу нечто, похожее на покойника.

– Лекарь сейчас придет, – сказал один из мужчин и кивнул своим товарищам, чтобы они отнесли Аледу в верхнюю комнату.

– Несите ее в четвертую комнату! – крикнула хозяйка и повернулась к лудильщику, рядом с которым стояла старуха, одной из первых подошедшая к его телеге.

– Они только что приехали, Нэн. Женщина совсем плоха. Я послала Рори за лекарем – тем самым, что сегодня забрел к нам. За комнату тебе заплатят, – пообещала старуха.

– Я даже не знаю, кто она такая. Случайно наткнулся на нее по пути сюда, – признался лудильщик.

Нэн кивком указала на дверь.

– Вот и лекарь… О плате за комнату и еду поговорим позже, – любезно пообещала хозяйка. – Принеси ее вещи, Бель, я присмотрю за ними.

Бель, явно обрадованная своим невольным участием в неожиданном событии дня, вскоре вернулась с лекарем. Это был мужчина средних лет с сединой на висках и приятным негромким голосом. Он перемолвился парой фраз с лудильщиком, который после этого сразу ушел, довольный тем, что на него наконец перестали обращать внимание.

Лекарь остался с больной наедине и был потрясен, выслушав рассказ женщины о том, что ей пришлось перенести и кто она такая. Он заставил Аледу выпить какую-то огненно-красную жидкость.

– А теперь отдыхайте, госпожа Донал, – сказал он, взяв ее за руку. – Мы сообщим о вас в Веррил.

После этих его слов герцогиня под действием только что выпитого снотворного уснула. Лекарь же спустился вниз, чтобы поговорить с хозяйкой, которая, в свою очередь, позвала Бель поучаствовать в разговоре.

– Больной нужна сиделка, – объяснил он. – Вам заплатят за ваши труды.

Бель кивнула.

– Хотите, чтобы я присмотрела за ней до вашего возвращения?

– Несчастной уже не оправиться от внутренних увечий, – пояснил лекарь. – Но все равно пусть с ней кто-то побудет. Я остановил кровотечение и дал снотворное, так что она проспит несколько часов. Когда проснется, напоите ее отваром из этих листьев, – добавил он, протягивая Бель какой-то мешочек. – Это придаст ей сил.

– Покормить ее?

– Ни в коем случае, – покачал головой лекарь. – Давайте ей только воду. Она скорее умрет от ран, чем от недоедания.

– Сколько она еще протянет? – спросила Нэн, которой меньше всего хотелось, чтобы несчастная умерла на ее простынях.

– Она мужественная женщина. Одно только мужество позволило ей прожить вдвое дольше, чем прожил бы человек, в таком состоянии, как она. День, наверное, может быть, два.

– Куда же вы сейчас отправитесь, лекарь Герильд? – поинтересовалась Бель.

– Вернусь снова в Веррил и быстро приеду сюда с подмогой, – ответил знахарь, не решаясь назвать женщинам имя несчастной. Они и сами догадались, что перед ними женщина благородного происхождения, однако Герильду не хотелось, чтобы об этом узнала вся деревня. – Ваша задача – поддерживать в ней жизнь при помощи чая и вашего голоса.

– Голоса? – удивилась Бель.

– Разговаривайте с ней. Пусть она постоянно слышит вас рядом с собой после того, как проснется. Ей нужно сохранять ясность ума. Ждите меня, я скоро вернусь.

– Когда же именно?

– Надеюсь, что если я буду скакать всю ночь, то завтра окажусь в Верриле, найду помощников и тут же вернусь.

Герильд вернулся в комнату больной и к своему удивлению заметил, что госпожа Донал не спит, но по-прежнему сильно возбуждена.

– Я велел вам спать, – строго произнес он.

Глаза несчастной затуманились под действием успокоительного снадобья, но было видно, что она изо всех сил борется с сонливостью.

– Я не усну, пока не увижу, что вы захватите с собой в Веррил одну важную вещь. Вы непременно должны передать ее королеве, сударь, – с жаром проговорила герцогиня, указывая на мешок, который раньше был приторочен к седлу ослика.

– Что это? – нахмурился Герильд.

– Доказательство того, что королева собирается стать женой безумца!

Глава 32

Аремис медленно приходил в себя. Неужели кто-то оглушил его? Трудно сказать, ведь он не помнил, что с ним произошло. Он вообще ни в чем не был уверен, помимо того, что жив. Да и еще в том, что у него болит все тело. Затем до его слуха донеслись мужские голоса и ржание лошадей. Пытаясь вспомнить, почему он лежит на холодной земле под открытым небом, Аремис осмелился приоткрыть глаза.

– Так ты живой? – услышал он чей-то басовитый голос.

– Вроде бы.

– Приведите Мирта, – произнес голос, и Аремис услышал удаляющиеся шаги и хруст снега под ногами. Звук был приятный и почему-то напомнил ему о детстве. – Можешь идти? – спросил тот же голос.

– Дай я сначала попробую открыть глаза, – ответил Аремис, щурясь от яркого света. Над ним возвышался огромный хмурый человек, явно не уступавший ему ростом. Аремис поспешил снова зажмуриться.

Раздались еще чьи-то шаги и новый голос, на этот раз еще более низкий:

– Помоги ему подняться, Ферл!

Аремис почувствовал, как его бесцеремонно ставят на ноги. Сами ноги были как ватные и не повиновались ему. Голова кружилась, сознание было затуманено. Он заставил себя открыть глаза и, намеренно не обращая внимания на человека по имени Ферл, посмотрел на его старшего товарища. В этот момент со всей силой о себе напомнила головная боль.

– Извините, – криво усмехнулся Аремис. – У меня голова просто раскалывается.

– Должно быть, ты упал и сильно ушибся, – высказал предположение человек, видимо, тот самый Мирт, если судить по его сочному басу. – Как тебя зовут?

Аремис собрался было озабоченно почесать в затылке, но вовремя остановился. Голова все так же отчаянно болела.

– Я бы тебе сказал, если бы мог. Ни черта не могу вспомнить.

Мирт вздохнул.

– Дайте ему накидку, не то замерзнет. Ты, Ферл, возьмешь его с собой на спину коня, – приказал он. – В путь!

Аремису не слишком вежливо помогли забраться на коня и сесть позади сурового на вид парня по имени Ферл, который явно не горел желанием ехать вместе с ним на одной лошади. После чего, вместе с группой всадников, он отправился неизвестно куда и неизвестно откуда.

Первый час пути Ферл не обращал на Аремиса никакого внимания. Это не слишком беспокоило великана. Куда больше он был озабочен тем, как удержать равновесие и вспомнить собственное имя. Тем не менее он оценил доброту своих новых знакомых, поделившихся с ним теплой накидкой.

– Где мы? – наконец решился спросить Аремис.

– В Скалистых горах, – не слишком любезно ответил Ферл. Аремис никогда не любил грубиянов и дураков.

– Это я и сам и вижу. Где именно?

Похоже, что его сарказма Ферл не заметил.

– На востоке, – все так же кратко ответил он.

Аремис понял, что большего от этого увальня не добиться, и вновь погрузился в раздумья, а они по-прежнему давались ему нелегко. Головная боль так и не унялась. Он не оставлял попыток вспомнить свое имя и то, как оказался в восточной части заснеженных Скалистых гор, но как ни напрягался, ничего не получалось. Аремис даже раздраженно крякнул.

– Кто ты такой? – спросил он своего возницу.

– Ферл, – ответил юноша с прежней безжизненной интонаций. – Ты уже слышал мое имя.

– А другие? Кто они такие? – пытаясь скрыть кипевшую в нем злость, спросил Аремис.

– Мне назвать их всех поименно?

– Не стоит, если они такие же разговорчивые, как и ты. – Аремис почувствовал, как Ферл весь напрягся. – Я хотел сказать другое – что вы здесь делаете?

– Мы – дозорные.

– Вы – воины короля Кайлеха?

– А чьи же еще? – вопросом на вопрос пренебрежительно ответил Ферл, явно нахмурившись.

– Я ваш пленник?

Ферл презрительно хмыкнул.

– Попробуй убежать, и тогда посмотрим, чем это закончится. Я неплохой стрелок.

– Послушай, Ферл, я не знаю собственного имени, не говоря уже о том, что не ведаю, как очутился, лежа на спине, в этих ваших Скалистых горах. Почему бы и тебе не закрыть рот? Хочешь, помогу тебе его захлопнуть?

Услышав разговор, к ним приблизился Мирт.

– В чем дело? Что тут у вас случилось?

– Ничего, – пробормотал Ферл.

– Случилось, – ответил Аремис. – Я хочу знать, пленник я или как? Если – да, то почему? С радостью выслушаю твой ответ, почему ваш дозор взял меня в плен. Да и другие ответы тоже. Почему я еду на одном коне с этим неразговорчивым олухом? Как меня зовут? – прорычал он, чувствуя, как от злости головная боль становится еще сильнее.

– Садись на моего коня. Ферл, можешь ехать впереди отряда, – приказал Мирт. От Аремиса не ускользнула отеческая интонация, прозвучавшая в голосе Мирта, когда тот обратился к младшему по званию.

Аремис с видимой радостью вскарабкался на предложенного ему коня.

– Спасибо, – поблагодарил он. – А за накидку – особое спасибо. Ты уж меня извини, погорячился. С кем не бывает. Видать, вместе с памятью мне отшибло и хорошие манеры.

– Возможно и другое – вдруг ты хитрый вражеский лазутчик, – ответил Мирт и хлестнул своего коня.

– Да разразит меня громом великий Шарр! Это я-то лазутчик? Ну ты сказал!

– А почему бы и не нет? Ты ведь моргравиец, верно?

– Я… я… честно скажу, не знаю, – смутился Аремис.

– Ты одет как моргравиец, да и божишься по-ихнему.

– Тогда, выходит, что да, я – моргравиец. Я не знаю, кто я такой. Хотя я и понимаю ваш язык, на котором ты только что говорил со своими людьми. Что же это со мной такое?

– Неужели, так о чем же мы говорили?

Аремис пересказал ему то, что услышал.

– Все верно, незнакомец, – восхитился Мирт. – Большинство моргравийцев ни слова не понимают по-нашему. Вот мы в твоем присутствии и говорили на нашем родном языке. Что-нибудь еще вспомнил?

– Больше ничего, – честно признался Аремис. – Горы мне, вроде, знакомы, хотя не могу сказать почему. У меня при себе ничего нет – ни коня, ни личных вещей. Ничего, кроме меча. – Он удрученно покачал головой. – Ничего не помню.

– Может, если вырвать тебе ногти, так и вспомнишь что-нибудь, – невесело пошутил Мирт, сам же и посмеявшись над собственной неуклюжей шуткой.

– Побойся Шарра! Ты эти шуточки брось!

– Да успокойся ты. Тебе Ферл сказал, кто мы такие?

– Сказал. Мы с ним славно поболтали. Знаю, что вы дозорные.

– Все верно. Ты знаешь, что Моргравия вот-вот объявит войну Горному Королевству?

– Если бы знал, то вспомнил бы.

– Тогда ты должен простить нам нашу подозрительность, – сказал Мирт. – Если ты из Моргравии – а ты скорее всего не оттуда, – то наверняка слышал о наших скверных отношениях с королем Селимусом.

Имя показалось Аремису знакомым. Оно отозвалась в его сознании целой цепочкой смутных, но тревожных мыслей, от которых он безуспешно попытался избавиться.

– Почему ты решил, что я не моргравиец?

– Потому что мы подобрали тебе на бриавельской стороне Скалистых гор, вот почему. Потому что у тебя странный акцент. Пожалуй, я бы предположил, что ты родом откуда-то с северных островов.

В голове Аремиса мелькнула легкая тень узнавания.

– Понятно. Может, я действительно из тех мест. Жаль, что у меня нет ничего такого, что подтвердило бы твое предположение.

Мирт кивнул.

– Что-нибудь ты обязательно вспомнишь. А теперь отвечу на твой главный вопрос. Да, ты наш пленник, но мы будем с тобой обращаться достойно до тех пор, пока король не решит, что с тобой делать. Отношения с Моргравией сейчас не самые лучшие, так что твой акцент говорит не в твою пользу. Как же все-таки нам тебя называть?

Аремис задумался. Возможность выбирать новое имя не слишком вдохновляла его. Но, с другой стороны, что ему остается? Надо же как-то установить хорошие отношения с людьми, к которым ты попал в плен. У него не было ни коня, ни еды и, главное, полностью отсутствовали воспоминания. Остаться в одиночестве в таком состоянии хотя бы на одну ночь посреди суровых Скалистых гор – значит обречь себя на неминуемую гибель.

– Какое же самое распространенное имя у горцев? – спросил он, решив не спорить с Миртом.

– Как тебе нравится имя Каллин? Это хорошее, старинное имя.

– Действительно, хорошее, – пожав плечами, согласился Аремис.

– Не такое, как дармовая еда вместе с нашим отрядом, Каллин. Чем отработаешь-то кормежку?

– Не знаю. Подскажи мне, что нужно делать.

– Придумал. Мы скоро устроимся на ночлег. Развлечешь нас чем-нибудь после ужина. Сразишься на мечах с Ферлом? Думаю, он с радостью сойдется с тобой в поединке.

– Я тоже.

Мирт рассмеялся.

– Мне нравится твоя самоуверенность, Каллин. Надеюсь, ты хотя бы не разучился держать в руках меч. Ферл у нас самый искусный фехтовальщик во всех Скалистых горах.

– Пообещай мне кружку эля и не беспокойся за своего парнишку, – ответил Аремис и улыбнулся, хотя головная боль и не прошла окончательно.

Вскоре отряд остановился для привала, и лошадей загнали в рощицу хвойных деревьев. Чувствовалось, что Мирт опытный командир – воины беспрекословно выполняли его приказы. Одни тотчас занялись приготовлением ужина, другие – сбором хвороста для костра, третьи – упряжью и кормлением лошадей. Самых молодых отправили искать пресную воду. Аремиса и пару бойцов он взял с собой на охоту. Аремис приятно удивил Мирта тем, что раздобыл четырех зайцев, не истратив для этого ни одной стрелы. Остальные охотники вернулись с внушительным запасом мелкой дичи, которую быстро освежевали, выпотрошили и тут же принялись жарить на огне.

Они уже больше не разговаривали на северном наречии, которое ныне использовалось лишь для того, чтобы тебя не поняли окружающие. Не потеряй Аремис память, он наверняка вспомнил бы, что этот язык сохранился лишь благодаря королю Кайлеху и его любви к традициям жителей гор. Горный король даже издал указ, который обязывал взрослых учить древнему языку своих детей и внуков. Однако в повседневной жизни горцы пользовались обиходным наречием своего края, которое было распространено среди тех, кто жил вдоль границы с Бриавелем и Моргравией. Аремис выучил язык северян от своей кормилицы, старой женщины, появившейся на свет на северных островах. Она часто пела ему колыбельные песни своей далекой родины. Увы, воспоминание об этом осталось в памяти, которой в данный момент он был лишен. Он не мог припомнить даже, как накануне продирался сквозь Чащу. В какой-то миг он еще пялил глаза на ладную задницу Илены Тирск, а в следующий его накрыла волна колдовских чар, превратившая воздух в плотную, почти непроницаемую стену. Затем новый взрыв волшебства пробил в этой стене трещину, в которую и вылетело его лишившееся сознания тело… Так он попал в северо-восточную часть Скалистых гор.

Пока жарилось мясо и булькала в котле овощная похлебка, Мирт выставил караульных, а затем подозвал к костру одиннадцать оставшихся воинов, чтобы те немного развлеклись перед ужином. Всего их было пятнадцать, крепких, сильных мужчин, однако только Ферл мог сравниться ростом с великаном-чужестранцем.

– Как себя чувствуешь, Каллин?

– Хочется намять кому-нибудь бока, – последовал ответ, который был встречен радостными возгласами.

– Отлично. Кто готов помериться силами с этим верзилой?

С земли поднялся Ферл. Вскинув над головой меч, юноша со свистом рассек им воздух.

– Он мой! – прорычал он, сжав рукоять двумя руками.

Аремис сбросил с плеч накидку и тоже вытащил меч. В лезвии клинка как в зеркале отразилась крашеная шерсть накидки. Мозг Аремиса озарился вспышкой воспоминания.

– Корелди! – прошептал он, плохо понимая, кому принадлежит это имя и какое отношение оно имеет к блестящей стали клинка.

Его расслышал один лишь Мирт. На мгновение горец даже замер от неожиданности, услышав имя, прекрасно известное приближенным короля Кайлеха. Однако он тотчас решил, что сейчас не время выяснять, откуда чужестранцу известно это имя – вопросы следует отложить до лучших времен. А вот доложить об этом королю стоит. Чужестранец, столь необычным образом оказавшийся в руках дозора, неожиданно сделался в его глазах важной добычей.

– Ферл и Каллин, ваш поединок не должен привести к смертельному исходу, – откашлявшись, произнес Мирт. – Если один из вас убьет своего соперника, то оставшегося в живых я собственной рукой лишу жизни. Вы меня поняли?

Аремис молча кивнул. Ферл презрительно усмехнулся.

– Ферл, ты меня понял?

– Так точно, понял.

– Отлично. Помните, это боевое состязание мы устраиваем для развлечения. Сражаетесь до первой крови. А потом попируем в честь победителя.

Соперники скрестили мечи и разошлись. Ферл принял традиционную для горцев боевую стойку – рукоять меча зажата обеими руками, ноги согнуты в коленях, одна отставлена назад. Однако больше всего удивил зрителей чужестранец – зажав рукоятку в двух кулаках, он поднял клинок вертикально на уровне лица. Это была непривычная для горцев манера, так дрались на мечах только в одном месте. Все мгновенно узнали боевое приветствие молодцов с Гренадина.

Пораженный этим зрелищем даже больше своих солдат, Мирт собрался было остановить поединок. Увы, слишком поздно – соперники уже бросились навстречу друг другу.

Ферл хотя и уступал противнику в физической силе, зато превосходил его напористостью и сражался с яростью дикаря. Однако Мирт тотчас понял, что его воину трудно тягаться с чужестранцем. Каллин, или как там его, оказался непревзойденным фехтовальщиком, демонстрируя технику опытного воина. Ферл был молод и упрям, он наверняка уверовал в свою неуязвимость. Правда, до сих пор оттачивать боевые навыки ему доводилось лишь в схватках с другими горцами. Храбрость не могла возместить недостаток мастерства, быстроты и гибкости, которым южане отдавали предпочтение перед грубой силой.

Вскоре Мирт понял, что Каллин не атакует, а лишь парирует удары противника, стараясь вести бой так, чтобы Ферл побыстрее растратил силы. Горец же этого не понимал, горячился и тем самым ставил себя в невыгодное положение. Бесхитростный и наивный, Ферл не догадывался, что южанин просто играет с ним.

Бросив взгляд на Мирта, Аремис заговорщически подмигнул и начал отступать, делая вид, что защищается из последних сил, а разъярившийся больше обычного Ферл бросился на него, размахивая мечом, как дубиной. Глядя на эту сцену, Мирт едва не покатился со смеху.

Хотя соперник и раздражал Аремиса, ему было жаль юного увальня. Храбрости не занимать, это верно, но такой наверняка сложит голову в первом же бою с легионером, пусть даже не слишком опытным. Ферлу явно хотелось покрасоваться перед товарищами, а заодно проучить высокомерного чужестранца, и, обладая преимуществом молодости, он надеялся на бесспорную победу. Аремис, понимая это, вовсе не стремился доказать свое превосходство, а уж тем более унизить юнца. Так лишь наживешь себе врага, да и симпатии остальных горцев не завоюешь. В какой-то момент гренадинец даже поймал себя на том, что мог бы, пожалуй, легко влиться в компанию этих солдат.

Да и разве не по-человечески отнесся к нему Мирт? Теперь, когда Моргравия стала для жителей Горного Королевства врагом, горцам ничего не стоило оставить его замерзать на снегу. Однако же, напротив, его обогрели, взяли с собой, предложили пищу и безопасность. Дать Ферлу возможность сохранить достоинство перед лицом его товарищей – вовсе не сложно; даже если парень сам этого не поймет, его начальник обо всем обязательно догадается. Поэтому Аремис и решил подмигнуть Мирту, и его намек был правильно понят.

Схватка продолжалась до тех пор, пока вновь не дала о себе знать головная боль. Голод и азарт поединка почти заставили гренадинца забыть о ней, однако боль вернулась, и Аремис при первой же возможности подставил себя противнику. Заметив это, Ферл поспешил полоснуть мечом ему по плечу. Аремис успел отметить, что рана не глубокая, однако счел нужным театрально вскрикнуть, чем вызвал радостные крики у зрителей. Молодой горец смущенно улыбнулся, продолжая сверлить противника колючим взглядом. Оба, тяжело дыша, стояла друг перед другом.

– Молодец, Ферл! – похвалил Мирт. – Мы устроим пир в твою честь!

Аремис дружелюбно кивнул сопернику.

– Неплохо, – произнес он, получив в ответ очередной неприязненный взгляд. Парень оказался не глуп: он понял, что ему позволили одержать победу в поединке.

– Пойдем, перевяжу тебе рану, – повернулся к Аремису Мирт. – Даже не думай возражать, одному тебе не справиться.

Аремис покорно последовал за ним к ручью, журчавшему неподалеку от хвойного леска.

– Ты храбрый парень, – польстил чужаку Мирт, опускаясь на колени, чтобы дотянуться до воды. – Твоим талантам позавидовал бы любой воин.

– Если бы я победил Ферла, то нажил бы себе еще одного врага.

– Ты мудрый воин, – одобрительно кивнул Мирт.

– Почему ты называешь меня воином? – удивленно посмотрел на него Аремис.

– Ты сражаешься, как хороший солдат. И боевой опыт у тебя, похоже, немалый.

Аремис искренне удивился.

– По-твоему, я солдат? Наверно, ты прав. Я и в самом деле уверенно держу в руке меч. Так ты сказал, что Ферл – один из лучших твоих людей?

– Я сказал это для его же блага. Ферл – хороший парень, но уж больно молод и горяч.

– В настоящем бою такой долго не продержится, Мирт.

– Так научи его!

– Чему?!

– Тебе же все равно нечем заняться. Научи его, научи других.

– Научить убивать моргравийцев?

Мирт состроил легкую гримасу. К счастью, рана оказала неглубокой и опасности не представляла. Чужестранец ни единым словом не пожаловался, что ему больно.

– Как я понимаю, ты служишь кому-то другому.

– Это кому же? Ты случаем не знаешь? – пошутил Аремис.

– Каллин, мне почему-то кажется, точнее, я почти уверен в том, что ты не моргравиец. Ты родом из Гренадина.

Аремис одарил его сердитым взглядом. Гренадин. Это пробудило в нем некое неясное воспоминание. На память почему-то пришли дети… юная девочка. Кудрявые волосы. Круглые румяные щечки. Застенчивая улыбка. Она бросалась ему на шею и целовала.

– Сера! – зачарованно прошептал Аремис. Да, это была его сестренка.

– Что ты сказал?

– Я родом из Гренадина! – повторил Аремис. Теперь он точно знал, что так оно и есть.

– Вспомнил? Аремис кивнул.

– Пожалуй, да, вспомнил. Теперь ясно, почему я понимаю древний язык северян.

– И почему держишь меч в традиционной манере гренадинцев.

– М-м-м… ты и это заметил?

– От меня мало что ускользнет. И кто такая Сера?

Аремис не был готов довериться этому человеку, хотя тот и вызывал у него искреннюю симпатию и уважение. Он подозревал, что в его потерянной памяти таятся кое-какие секреты, и если они начнут всплывать, то их лучше держать под контролем.

– Не знаю, – солгал Аремис. – Просто вспомнилось имя.

– Помнишь, я сказал, что память будет постепенно возвращаться, – отозвался Мирт. – Как видишь, оказался прав. Кстати, спасибо, что не покалечил моего парня.

– Ему надо поверить в себя.

– И научиться приемам боя на мечах, – отозвался Мирт и подмигнул.

Такого ужина, как этот – на открытом воздухе, холодным зимним вечером, – в жизни Аремиса раньше не было. Никогда еще жареное на костре мясо не казалось ему таким вкусным. Хотя люди, с которым он делил трапезу, не были его друзьями, принимали они его сердечно. Даже Ферл понемногу оттаял и вел себя вполне по-дружески. Он то и дело комментировал приемы Каллина и даже признался, что не прочь обучиться им. Что говорило само за себя: победитель признавал превосходство побежденного им чужака. Песни, которые пели у костра горцы, звучали знакомо, и это еще больше укрепило его веру в то, что он действительно родом из Гренадина. Все прекрасно, но почему тогда его так тянет в Моргравию и даже в Бриавель, в котором – теперь Аремис в этом почти не сомневался – он недавно побывал? Ответа на эти вопросы у него пока не было. Не было и объяснения тому, почему он вдруг оказался в Скалистых горах, один и даже без лошади.

Горцы говорили, что лошадь могла куда-то сбежать и наверняка погибла от бескормицы, так что отряд вскоре наткнется на ее останки. Сам же Аремис, по их мнению, упал и, ударившись, потерял память. Он осторожно ощупал голову, но нигде не обнаружил ни шишки, ни ушиба, ни ссадины. Тем не менее голова по-прежнему нещадно болела, отчего время от времени к горлу подступала тошнота. Нет, ушибы здесь ни при чем, однако объяснить происхождение боли он не мог.

А еще беспокоило непонятное покалывание в кончиках пальцев. Он ощутил его в тот момент, когда вернулось сознание, но тогда не придал этому особого значения. Ощущение почти безболезненное, не причинявшее особого неудобства, но оно явно не плод его воображения. Он явственно чувствовал покалывание, хотя что оно собой представляет, чем вызвано и давно ли с ним творится такое – этого Аремис сказать не мог.

Вскоре над лагерем горцев опустилась ночь. Дозорные спели еще несколько печальных баллад, видимо, отвечавших их настроению. Аремису же не давало покоя вынырнувшее из памяти имя Сера. Оно и еще другое, Корелди, которое вспомнилось, когда он глянул на острие клинка. Может быть, Корелди поможет ему вспомнить, кто он такой на самом деле? А пока приходилось довольствоваться тем именем, что дал ему Мирт – Каллин. Впрочем, не такое уж оно и плохое, подумал он, погружаясь в сон.