Текст книги "Кровь и память"

Автор книги: Фиона Макинтош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц)

Герин прекрасно знал, что на древнем языке северян означало слово «галапек». Изменник, предатель. Странное имя для коня.

Он зябко поежился от сырости темницы и плотнее закутался в одеяло. На что же намекал лекарь? Неужели он имел в виду, что Кайлех назвал нового скакуна именем своего лучшего друга? Или же за этими словами кроется нечто большее?

Рашлин сказал, что Лотрин жив и находится среди них. И все же никто из этих людей – а ведь они или друзья Лотрина, или по крайней мере приближенные горного короля – уже давно не видел своего военачальника. Более того, Рашлин намекнул, что есть нечто такое, чего никто из них не способен понять. Какая же связь между конем и Лотрином?

Вскоре Герин погрузился в безрадостный сон, но, прежде чем уснуть, дал себе обещание, что завтра ночью, во время прогулки, обязательно постарается разговорить тюремщиков. Теперь и ему захотелось узнать, что же на самом деле случилось с Лотрином.

В это же самое время человек, которого чары Рашлина как в клетку заковали в телесную оболочку коня, всем своим новым, восхитительным и сильным телом пытался пробить стены стойла и сердито ржал, взывая к окружающим освободить его.

Глава 25

Нейв чувствовал поток мыслей Уила. Он уже понял, что Оживление случилось снова, так что в предыдущую ночь пес испугал своего спутника леденящим душу воем.

Смышленый Финч тотчас узнал этот вой. Точно так же пес завывал в ту ночь, когда был убит Ромен Корелди, и тогда это значило, что Уил превратился в Фарил. Так что мальчик был вынужден предположить, что Уил умер снова и снова возродился к жизни и поселился в новом теле. Он испугался, что не узнает Уила в новой телесной оболочке, однако его собственные страхи в эти минуты были столь велики, что мальчик не стал долго над этим задумываться.

Они с Нейвом сидели на краю густых зарослей на северной границе Бриавеля, известных под названием Чаща. Для тех, кто был незнаком с загадочными свойствами волшебного леса, он был обычным препятствием на пути ничего не подозревающего путника. За полосой Чащи протекал неширокий ручей, который далее вливался в главную реку Эйл. Добраться до Чащи можно было лишь по водной глади реки, носившей название Темная.

– Ты уверен, Нейв? – еще раз прошептал Финч.

Пес уткнулся носом ему в лицо – что ж, вполне красноречивый ответ. Его четвероногий друг не допустит, чтобы с ним случилось что-то плохое. Достаточно вспомнить, с какой головокружительной скоростью пес перенес его из Белупа на север Бриавеля. Финч не сомневался: Нейв прибег к магии. Впрочем, теперь он воспринимал такие вещи спокойно.

– Как ты это делаешь? – спросил он своего верного друга. Пес ответил на его вопрос умным взглядом темных блестящих глаз. – Я вот о чем. Мы с тобой свернулись калачиком и уснули в одном месте, а проснулись в другом. Неужели ты переносишь меня? – вслух удивился он, нежно почесывая Нейва. Тот даже зажмурился от удовольствия. – Или ты просто «пересылаешь» нас из одного места в другое, так же как я «переслал» ответ отцу Миррен?

Нейв продолжал довольно поскуливать. Это был его единственный ответ на размышления Финча.

– Похоже, что тянуть больше нельзя. Пора в путь, – произнес Финч, в надежде, что эта фраза придаст ему мужества. На этот раз пес слегка подтолкнул мальчика, требуя, чтобы его двуногий товарищ двинулся дальше.

– Я боюсь, – осмелился наконец признаться мальчик.

О волшебной Чаще Финч узнал от матери. Та рассказывала о ней по вечерам, когда они сидели перед пылающим очагом. Мать пугала сына зловещими рассказами о том, что случается с отважными путниками, осмелившимися оставить лодочнику свои имена перед тем, как переправиться в Глухомань. Все верно, вспомнил он, любой путник, который осмеливался проплыть по притоку реки, должен был оставить в особой книге свое имя. Именно по ней тамошние властители вели учет тем, кто пропал без вести. От этих мыслей ноги у Финча сделались ватными. А что, если и они с Нейвом сгинут здесь навсегда, и никто большие ничего о них не узнает? Догадается ли Уил, где следует искать его тело? Что тогда будет с Валентиной?

Нейв негромко зарычал, понуждая мальчика идти дальше. Сняв ремешок, который Ромен велел ему носить на запястье, Финч привязал его к ветке ближнего дерева, вознеся при этом молитву Шарру, чтобы кто-нибудь когда-нибудь заметил этот знак. И, самое главное, чтобы этим кем-то непременно был Уил, если, конечно, Уил окажется в этих краях.

Финч сделал несколько глубоких вдохов, собрал все свое мужество и решительно шагнул под своды Чащи. Над миром нависли сумерки, лес казался зловещим царством вечных теней. Мальчик сделал еще несколько шагов вперед, и у него возникло ощущение, будто он неожиданно погрузился в непроглядную вечную ночь. Неужели это игра воображения? Неужели ему только кажется, будто ветви наклоняются и тянутся к нему, желая прикоснуться к лицу? Финч попытался уверить себя в том, что это не так, и решил не сводить глаз с пса – Нейв с поразительной легкостью продирался сквозь плотный полог листвы. В лесу было поразительно тихо, не было слышно ни чириканья птиц, ни звуков, издаваемых небольшими животными, ни жужжания насекомых. Тишина казалась Финчу осязаемой; вскоре ему сделалось жутко, и он даже втянул голову в плечи и обхватил себя руками. Спустя какое-то время до его слуха донеслось журчание воды. Река протекала где-то рядом, неподалеку от тропы, по которой двигались мальчик и собака. Чтобы не отставать от Нейва, Финчу пришлось перейти на легкий бег.

Он вдруг поймал себя на том, что бессознательно повторяет про себя одну и ту же фразу. «Я не причиню тебе вреда», – раз за разом мысленно произносил он, давно сбившись со счета. Скорее всего именно восприимчивость к магии убедила его в том, что это Чаща отвечает ему. Правда, произнести эти слова вслух он никогда не смог бы, как не смог бы расправить крылья и взлететь над землей.

Спустя некоторое время Финч решил, что Чаща и вправду не сделает ему ничего плохого. Шепот – а именно шепотом казались звуки, издаваемые волшебным лесом, – постепенно сделался нежным и успокаивающим. То, что поначалу пугало, представлялось зловещим, теперь словно прониклось к нему расположением. Хотя мальчик довольно бесцеремонно раздвигал встречавшиеся ему на пути ветви, листья приветливо касались его лица, и каждое такое прикосновение вызывало ощущение приятной щекотки. Времени на то, чтобы остановиться и задуматься, отчего это происходит, у Финча не было. Нужно двигаться вперед. Он даже не заметил, что, стремясь не отстать от Нейва, давно перешел на быстрый бег.

Наконец мальчик и пес выбрались на другой край леса. Казалось, будто путешествие через темную мрачную Чащу длилось целую вечность. Но стоило им выйти на открытое пространство, как Финч понял, что оно заняло всего несколько минут. Стало ясно, что все это время он и его четвероногий друг шли берегом Темной реки. Ее течение оказалось не таким стремительным, как предполагал Финч, а сама река не слишком широкой. Однако было в ее темных водах нечто действительно зловещее. На другом берегу, куда вел бревенчатый мост, среди огромных валунов, которые далее переходили в знаменитые Скалистые горы, стояла небольшая избушка. Из трубы струился дым. От дверей вела дорожка, уходившая к крошечной пристани, где на волнах покачивались три лодки, аккуратно привязанные к деревянным столбикам. Эта была неожиданно уютная, домашняя картина, однако шум реки напомнил Финчу о том, что зевать нельзя; надо быть настороже.

Нейв сделал несколько шагов по мосту и оглянулся на Финча. Мальчик понял: пес велит ему идти в направлении избушки. Как только Финч ступил на бревна моста, ему почудилось, будто он снова ощутил уже знакомое покалывание во всем теле. Ощущение прошло очень быстро. Наверно, это просто от страха, подумал мальчик. Вдруг сейчас мост возьмет и спросит, как об этом рассказывается в старинных сказках: «Враг ты или друг?» Или откроется дверь избушки и на пороге появится тролль?

Финч приблизился к двери и постучал. Тролль не появился. На стук отозвался обычный человеческий голос, причем вполне дружелюбный. Кто-то сообщил, что сейчас откроет дверь.

– Иду! – крикнул незримый хозяин, открывая дверь. – Убей меня Шарр, вы только посмотрите! – добавил он, прижав руку к груди.

– Не бойтесь, не укусит. Он просто большой, – заверил хозяина Финч, обрадованный тем, что в избушке все-таки обитает не сказочный тролль.

Обитатель дома недоверчиво посмотрел на незваного гостя и его мохнатого спутника. Полное круглое лицо забавно сморщилось. Судя по румянцу, хозяин не чурался выпивки и был рад нечастым приходам гостей.

– Что же, тогда заходи, юный путник. Меня зовут Самм. Твой зверь… в общем, кто бы он ни был, пусть подождет за порогом.

– Это собака, сударь.

– Мне все равно. Давай заходи скорее, а то напустишь холода в дом!

Финч бросил взгляд на Нейва, но тот уже лег возле двери. Пес знал, как следует вести себя, и мальчик, успокоенный поведением четвероногого друга, без всякой опаски вошел в дом. Вкусный запах горячей похлебки заставил его вспомнить о том, что он уже долго ничего не ел, хотя Нейв постоянно приносил ему по вечерам пойманных зайцев. Он почему-то живо представил себе, как этот внешне дружелюбный старичок бросит его в клетку, а затем сварит из него суп, но тут же поспешил выбросить из головы глупые сказки, слышанные в детстве.

– Ну, отвечай, парень, что же привело тебя в Чащу?

Финч сделал глубокий вдох.

– Мне нужно попасть в Глухомань, сударь. Я хотел бы попросить у вас лодку.

– Понятно. А зачем тебе туда, малыш?

– Вы только не обижайтесь, но могу я не отвечать на ваш вопрос? – бесхитростно спросил Финч.

– Нет, сынок. Без моего согласия ты вернешься обратно и не видать тебе Глухомани.

– Я думал, сударь, что лодочник не откажет мне в просьбе и даст лодку, чтобы переправиться через Темную реку.

Толстяк вздохнул, а его серые глаза лукаво блеснули.

– Это верно. Тебе все правильно рассказали.

– Так вы не откажете мне? – уточнил Финч.

– Не откажу, если у тебя найдется монетка, чтобы заплатить за переправу. Я мог бы, конечно, отговорить тебя от похода в те края, юноша. Ты слишком молод для таких приключений.

– Я ищу одного человека, – ответил Финч.

– Того, которого ты потерял?

Мальчик кивнул. Это был честный ответ, а лгать он не любил. Ответить, не прибегая к помощи слов, было гораздо легче.

– Твой родственник?

– Возможно.

– Сколько тебе лет?

– Уже много.

Было очевидно, что лодочник ему не поверил.

– Ты понимаешь, паренек, насколько опасно это место?

– Понимаю. Но со мной мой пес, он не даст меня в обиду.

Толстяк добродушно рассмеялся.

– Замечательно! Присаживайся поближе к огню, мальчик! Я сейчас принесу книгу.

Финч послушно сел к огню, наслаждаясь блаженным теплом.

– Вы здесь один живете? – спросил он хозяина, перебиравшего что-то в массивном сундуке.

– Один. Всю жизнь живу один.

– У вас нет семьи?

– Нет. Я вырос у подножия гор, – задумчиво ответил хозяин, роясь в книгах и одежде. – Странствующий монах научил меня грамоте. А когда убедился в том, что я кое-что усвоил, ушел дальше.

– Сколько же лет вы держите здесь переправу?

– Я всегда был лодочником, сколько себя помню. Ага, вот и она! – произнес толстяк, стряхивая пыль с толстой черной книги, которую извлек с самого дна сундука, а затем положил на стол. – Могу я предложить тебе миску похлебки, дитя мое? У меня еды хватит на всех.

Финч смущенно улыбнулся.

– Спасибо, сударь. Не откажусь.

Интересно, а вдруг он задумал отравить меня, мелькнула в голове мысль. Может, этот дружелюбный на вид толстяк потчует отравленной похлебкой всех незваных гостей?

– А ты почтителен, сынок. Возьми-ка себе миску вон с той полки. Наливай похлебку, а я тем временем поищу нужное место в книге.

Похлебка оказалась простой, сваренной из овощей и без мяса. Тем не менее она пришлась по вкусу Финчу и оказалась вовсе не отравленной. Он наполнил ею неглубокую миску и сел за расшатанный, грубо сколоченный стол.

– Хлеба хочешь? – спросил, не глядя на гостя, хозяин.

– Нет, похлебки достаточно.

– Как хочешь, парень, – ответил лодочник и, прочистив горло, заговорил, не сводя с Финча строгого взгляда.

– Должен сообщить тебе, что Закон Глухомани был установлен более двух столетий назад. Его придерживаются и Моргравия, и Бриавель. Все подданные этих государств имеют доступ к Темной реке, однако никогда и никто не отправлялся туда ради поиска и спасения пропавших. Эти люди всегда считались погибшими. Тебе понятно?

Финч оторвал взгляд от миски и нахмурил брови.

– Понимаю, сударь, но если никто никогда не возвращался из Глухомани, то зачем вам лодки? И на вид они далеко не новые.

– А ты не глуп, мальчик. Как твое имя?

Ничего страшного не случится, если я назову свое настоящее имя. Селимус вряд ли станет искать меня здесь.

– Меня зовут Финч.

– Рад познакомиться с тобой, Финч, – ответил хозяин избушки. Мальчик кивнул, так как рот его был занят едой. – Теперь я отвечу на твой умный вопрос, Финч, – продолжил лодочник. – Лодки всегда сами находят дорогу домой. – Он пристально посмотрел на юного гостя и улыбнулся. – Даже против течения.

Глаза Финча расширились от удивления.

– Волшебство! – почтительно произнес он.

– Ничего не стану говорить на этот счет, – ответил лодочник. – Моя работа состоит в том, чтобы записывать имена тех, кто отплывает от моего берега и платит за лодку.

– Налог на смерть, – задумчиво проговорил Финч, проглотив последнюю ложку похлебки.

– Вряд ли. Это, скорее, традиция такая. Денег на этом не заработаешь. Последний, кто решился переплыть Темную реку, оставил здесь свое имя боле двух десятков лет, а может, и четверть столетия назад, если мне не изменяет память. Это была женщина, и ты заплатишь мне столько же, сколько и она.

Финч задумался об отважной женщине, рискнувшей в одиночку покорить Глухомань.

– Что же или кого она искала?

Самм склонил голову набок и задумался.

– Мне никогда об этом не рассказывают. Ты ведь тоже ничего не сказал. Она была красивой, насколько мне помнится. Как жаль, что я больше не увидел ее. Жаль, что она погибла. Я тогда охрип, пытаясь отговорить ее. Ни на какие уговоры она так и не поддалась.

– Наверное, ей очень нужно было попасть на тот берег.

– Возможно, тому виной была несчастная любовь.

– Что же случилось?

– Прекрасная дама, разумеется, не вернулась, – печально вздохнул Самм. – Вернулась лишь лодка. Да, звали ее Эмил, да-да, верно. Никогда раньше не слышал такого имени. Волосы у нее были черные, как вода этой реки, а кожа белая, как молоко.

Финчу стало нехорошо.

– Вы сказали Эмил?

Лодочник утвердительно кивнул.

– Да, именно так ее звали. Странное имя, верно? А почему ты спрашиваешь?

– Просто так, – поспешил отвести возможные подозрения мальчик. На него накатила волна легкого головокружения. Эмил – это же имя матери Миррен. Вполне возможно, что это совпадение, но имя не очень-то распространенное. Такое услышишь нечасто. – Она была из Моргравии? – спросил Финч, стараясь, чтобы его вопрос прозвучал как можно более небрежно, и отложил ложку в сторону.

– Э-э-э… да, как будто из Перлиса.

Значит, все-таки не совпадение. Мать Миррен была родом именно из Перлиса. Ее дочери ко времени казни исполнилось восемнадцать. Случилось это шесть лет назад. Нет, слишком уж много тут всяких совпадений. Получается, что по меньшей мере одному человеку удалось вернуться из Глухомани, и этот кто-то – Эмил. Она вернулась и произвела на свет дочь. В таком случае у него есть надежда на успешное возвращение.

– Что-то не так, паренек?

– Нет, все в порядке. У вас превосходная похлебка, сударь. Меня так и подмывает попросить добавки, – честно признался Финч. – Но я уже наелся, большое вам спасибо.

– Да ты ешь, как птичка клюет!

Мальчик обрадовался, что сумел перевести разговор на другую тему.

– Мне так все говорят, – улыбнулся он. – Я могу отправиться ночью?

– Не советовал бы тебя пускаться в путь впотьмах. Лучше это сделать на рассвете. Кроме того, у тебя будет целая ночь на раздумье.

– Я не передумаю.

Самм ласково улыбнулся.

– Понимаю. Но ты лучше дождись утра. Можешь переночевать в моем доме. Скоро станет совсем темно.

– Я могу заплатить вам прямо сейчас?

– Ты можешь заплатить мне завтра.

– Я не могу ждать, Самм, – упрямо произнес Финч.

Лодочник усмехнулся.

– Твой пес все еще там?

– Там. За него можно не беспокоиться. Спасибо вам за гостеприимство.

– Не стоит благодарности. Мне не часто приходится общаться с людьми, – признался Самм. – Тогда давай собирайся.

* * *

Спал Финч плохо, изредка проваливаясь в забытье, мысленно чувствуя прикосновение Нейва. От этих прикосновений ему становилось спокойно. А вдруг Самм окажется людоедом, который пожирает всех, кто появляется в его доме? Проснулся Финч с первым лучом солнца, радостно отметив про себя, что остался жив и невредим. Вот только разум и чувства несколько притупились. При мысли о предстоящем путешествии его бросало в легкую дрожь.

Он разбудил Самма, вскипятил воды и деликатно разделил с хозяином завтрак, состоявший из каши. На осторожные расспросы лодочника Финч старался давать не менее обтекаемые ответы: он якобы родом из Бриавеля и какое-то время состоял в услужении в королевском замке.

– Не расскажешь ли, что заставило тебя пуститься в путешествие, сынок? Сдается мне, ты зря на него решился. Вот увидишь, это будет напрасная трата времени и сил.

– Возможно, я еще вернусь, Самм, – пообещал Финч, снова уклонившись от прямого ответа.

– Должен в очередной раз спросить, понимаешь ли ты условия твоего возвращения? Искать тебя никто не будет и спасать тебя, после того, как ты сядешь в лодку и оттолкнешься от причала, никто не станет.

– Я прекрасно это понимаю, – самым серьезным тоном, на который только был способен, ответил Финч.

– Тогда с тебя крона.

Мальчик передал Самму монету.

– Я готов. Еще раз спасибо за все.

Лодочник взял монету и сделал запись в своей книге.

– Пишу, что ты из Веррила, это так?

Финч снова кивнул, в очередной раз устыдившись лжи.

– Я приготовил тебе мешочек еды на дорогу и накидку, чтобы не мерз. Иначе и дня не протянешь, – проворчал лодочник и указал на стол возле двери.

– Могу я вам заплатить?

– Не надо никаких денег. У меня всего хватает. Ступай, сынок! И да хранит тебя Шарр и твой черный мохнатый зверь!

Финч взял со стола мешок и шагнул за порог, где его ждал Нейв. Сопровождаемые лодочником, мальчик и пес направились к пристани.

– Садись вот сюда! – сказал Самм и указал на лодки.

Финч сел в ближнюю. Нейв прыгнул за ним следом.

– До свидания, Самм! Я не забуду вашу доброту!

– Удачи тебе, Финч! – печально произнес лодочник. Ему было жаль мальчонку – тот скоро окажется в Глухомани и больше никогда не вернется. – Да сопутствует тебе во всем Шарр! – добавил он, отвязав лодку.

Течение подхватило ладью и понесло к огромным ивам. Деревья густым пологом нависали с обоих берегов над водой, образуя что-то вроде темного туннеля. Финч обернулся, чтобы помахать доброму толстяку рукой, но лодка уже нырнула под темные своды.

Глава 26

В те мгновения, когда Финч, обернувшись, глядел на ивы и чувствовал, как в сердце нарастает страх перед неизведанным, Элспит изо всех сил пыталась убедить себя в том, что Уил принял правильное решение. Она без особой охоты вновь отправилась в путь, чтобы встретиться с женщиной, которую лично не знала. На сей раз не больше, не меньше, как с королевой. Впрочем, ей было приятно находиться в обществе Криса, даже несмотря на его подавленное настроение.

– У тебя такая удивительная, такая жизнерадостная мать, – подала она голос, когда молчание стало невыносимым. События предыдущего дня отбили охоту к разговорам, а до бриавельской границы оставалось еще около часа.

– Знаешь, я как-то об этом не задумывался, – признался Крис. – Наверно, все мы принимаем ее жизнерадостность как должное, особенно отец.

Элспит поспешила воспользоваться случаем, чтобы коснуться самой трудной темы.

– Послушай, Крис, у меня до сих пор не получалось выразить вам мои соболезнования. Поверь, мне искренне жаль Элида. И хотя я не была с ним знакома, у меня такое ощущение, будто через всех вас я все-таки его знаю.

Крис ответил ей с печальной улыбкой:

– Спасибо за добрые слова. Элид был замечательный юноша. Из той редкой породы людей, которые пытаются видеть в жизни только хорошее. Отец возлагал на него большие надежды, а после того, как Уил приблизил его к себе, все решили, что его ждет большое будущее.

– Четвертый сын, ты это имеешь в виду? – уточнила Элспит. Крис кивнул. – Почему же тогда он оставил родительский дом и оказался в столице?

– Вообще-то это долгая история. Попробую пересказать ее в нескольких словах. Отец и Фергюс Тирск были давними друзьями. Их многое объединяло – положение в обществе, вкусы, привычки, взгляды на жизнь. Мой отец был глубоко предан королю Магнусу, так что узы, связывавшие Фелроти со Стоунхартом и короной, были крепки. Когда король вскоре после смерти генерала Фергюса совершил поход на север, никто не удивился, что он остановился именно в Тентердине. Думаю, отец обмолвился о том, что не знает, куда ему пристроить младшего сына, и король предложил отослать юношу на юг. Возможно, даже сказал, что знаком с одним молодым человеком примерно того же возраста, который мог бы составить Элиду компанию.

– Он имел в виду Уила?

– Верно, кого же еще. Отцу было приятно укрепить дружеские связи двух семей через дружбу детей. Мы даже не предполагали, что Элид влюбится в Илену.

– Мне кажется, они были прекрасной парой.

Крис кивнул.

– Мои родители помнили Илену маленькой девочкой, однако вскоре и до наших краев дошла весть, в какую красавицу она превратилась.

– А почему твоя семья так редко бывала в Стоунхарте? – удивилась Элспит.

– Король Магнус и мои родители долгое время не виделись. В юности король был немного влюблен в мою мать, во всяком случае, мне так кажется. Возможно, отец помнил об этом и ревновал мать к нему.

– Неужели?

– Да нет, я шучу. Но король действительно в юные годы относился к моей матери с особой нежностью и до самой своей смерти испытывал к ней теплые чувства. Для меня не было секретом, что мать горячо любила моего отца. Думаю, причина их редких выездов в столицу в другом. Фелроти – оплот короны на севере. Отец уже давно держит под своим зорким оком легионеров, что несут дозор в Скалистых горах.

– Теперь мне понятно, почему Йериб не приехал на турнир в Стоунхарт.

– Мы все тогда разозлились на него. Матери очень хотелось увидеть Элида. А тут турнир! Чем не идеальный повод для поездки на юг. Правда, в последние годы на границе довольно тревожно, и отец не решился отпустить ее в Стоунхарт.

– Кстати, тебе известно, что Кайлех со своими людьми постоянно проникает в западную Моргравию?

– Мы уже давно подозреваем, что это так, хотя точных сведений у нас нет – ответил Крис.

– Я видела их своими глазами. В Йентро их присутствие воспринимают спокойно. Держатся они особняком. Что-то купят, что-то продадут, а потом исчезают так же быстро, как и появились.

Крис задумчиво кивнул головой.

– У горцев имеются превосходные лазутчики. В Моргравии нам никак не удается их поймать, а искать в горах – бесполезное дело.

– Да никто бы и не решился, и они отлично это знают, – нахмурилась Элспит. – Зачем нашим солдатам было убивать детей? Этим мы только разгневали Кайлеха, и он поклялся отомстить за их смерть самым беспощадным образом. Именно по этой причине был схвачен и прошел через пытки Герин Ле Гант.

Крис замедлил ход своего коня.

– Элспит, это не наши воины убили детей. Здесь какая-то ошибка. Да и с Герином Ле Гантом наших людей тоже не было.

Элспит поджала губы.

– Значит, это опять дело рук Селимуса, – с ожесточением произнесла она.

– Верно, только он сделал это не своими руками, а руками своих подручных. Я еще ни разу не видал отца в такой ярости, как в тот день, когда он получил приказ отправить Ле Ганта вместе с жалкой кучкой солдат. Да их и солдатами назвать нельзя. Ле Гант настоял на том, чтобы отец не рисковал своим добрым именем и не навлекал подозрений в нелояльности короне. Он рассказывал, что Селимус вознамерился разлучить его с Уилом. Не удивительно, что он подозревал измену.

– Я тоже слышала об этом.

– Думаешь, он все еще жив?

Элспит отрицательно покачала головой.

– Герин был при смерти, когда мы оставили его. Если ему посчастливилось избежать стрел горцев, его наверняка доконала лихорадка.

– Мне показалось, что Уил отказывается в это верить.

– Кайлех вполне мог сохранить Герину жизнь и оставить у себя в качестве наживки. Это и вынудило Уила принять решение вернуться в Горную цитадель. Но есть и другая причина – храбрец по имени Лотрин.

– Ты уже упоминал при мне это имя. Мне кажется, ты произносишь его с особой нежностью, – заметил Крис, глядя в глаза Элспит. Девушка тотчас залилась краской смущения.

– Неужели?

– Ну, как сказать…

Некоторое время они ехали молча. Первой нарушила молчание Элспит.

– Я влюблена в Лотрина, – смущенно призналась она.

– Я так и подумал.

– Неужели?

– Женщины, как правило, сами вешаются мне на шею, – хвастливо ответил Крис и довольно улыбнулся.

– Видимо, по причине твоей скромности, – съязвила Элспит, хотя и не без симпатии к собеседнику.

– Он счастливчик, этот твой Лотрин.

– Он удивительный человек, ни кого не похож, – призналась Элспит. – Можешь представить, что я чувствую сейчас, когда еду на юг, с каждой минутой удаляясь от него все дальше и дальше.

– Нам тоже стоит немалых сил не объявить войну короне, – добавил Крис с нескрываемой горечью в голосе.

– Что же будет дальше, как ты думаешь?

– Уил умолял моего отца сделать вид, будто он верен королю. Надеюсь, он понимает, что делает.

– Ты должен доверять Уилу… как доверяю я, – ответила Элспит. – Для того чтобы и он мог полагаться на нас.

– Но что он задумал?

– Мне известно не больше, чем тебе. Ему вроде бы нужно найти отца женщины, наложившей на него чары.

– Все это как-то странно. По правде говоря, мне даже думать про это неприятно. Как же это противоестественно – быть женщиной.

– А ты представь себе, каково ему! Он был Роменом Корелди, когда я познакомилась с ним. Потом стал женщиной по имени Фарил. И вот теперь – собственной сестрой. – Она встряхнула головой. – Бедняжка Илена!

– Ну и чего же он собирается добиться, пребывая в женском обличье? – удивился вслух Крис.

– Не торопись с сомнениями! – поспешила предостеречь его Элспит. – Женщины – куда более хитрые создания, чем ты думаешь. Новое тело Уила откроет ему те двери, войти в которые он раньше ни за что не смог бы. Ни он, ни Корелди.

– Ты забываешь о том, что Селимус знает Илену. Раз уж он начал охоту за ней, то непременно убьет сразу, как только она попадется ему на глаза!

– Думаю, Уил помнит об этом. Иначе зачем он решил во что бы то ни стало отыскать отца Миррен? Чтобы тот объяснил ему природу этого дара.

Крис поднял вверх руку, прерывая их разговор.

– Мы уже у самой границы, – объявил он и указал на пограничный столб.

– То есть теперь мне достаточно пересечь эту воображаемую линию?

– Конечно. После смерти Валора число стражников на границе двух королевств увеличили, так что скоро они тебя арестуют. Их тут кишмя кишит, этих стражников.

– А раньше как было? – полюбопытствовала Элспит, имея в виду времена, предшествовавшие кончине Валора.

– Купцы могли относительно спокойно переходить границу и возвращаться обратно. Сегодня же нужно иметь разрешение на торговлю или уважительную причину для пересечения границы для тех, кто торговлей не занимается.

– Какая же причина может быть у меня? – встревожилась Элспит.

– Мне ничего не стоит переправить тебя через границу со стороны Моргравии, – усмехнулся ее спутник. – Остается лишь надеяться, что письмо от Уила позволит тебе благополучно преодолеть заставы Бриавеля.

– А иначе?..

– А иначе ты вернешься вместе со мной, и ничто другое не сможет доставить мне большего удовольствия, – улыбнулся Крис.

Его остроумие оказалось заразительным. Если бы не любовь к Лотрину, Элспит наверняка пала бы жертвой неотразимого обаяния этого красавца.

– Ты очень добр ко мне, Крис. Надеюсь, когда-нибудь я смогу вернуть тебе долг.

– Что же, тогда выходи за меня замуж, – пошутил Крис, однако, заметив легкое раздражение девушки, сделал виноватое лицо. – Ну ладно, прости, это была неудачная шутка. Поехали, я хочу, чтобы ты спокойно переправилась на ту сторону.

Не успел он сделать Элспит знак следовать за ним, как до них донесся цокот лошадиных копыт. Невидимый всадник мчался к ним во весь опор.

– Стой! – шепотом велел он своей спутнице. – Кажется, кто-то скачет сюда со штандартом моего отца в руке. Похоже, что-то случилось.

Наконец показался и сам всадник. Элспит и Крис заметили, что конь его весь в мыле – седок едва не загнал несчастное животное до смерти.

– Это Пил! – воскликнул Крис.

У Элспит тотчас пробежал по спине холодок. Нестись сломя голову галопом можно лишь в том случае, если тебе грозит неминуемая опасность. Когда всадник поравнялся с ними, не только в его глазах, но и в глазах животного она прочла нескрываемый страх.

Пил так резко осадил коня, что тот от испуга и боли сбросил своего седока на землю, а сам умчался в ближайший лесок.

Элспит и Крис спешились.

– Сходить за его конем? – предложила Элспит, зная, как гордятся Доналы своими скакунами.

– Не надо! – процедил Крис сквозь сжатые зубы. – Пил, что случилось?

Элспит поймала себя на мысли, что силой характера старший сын герцога весь пошел в отца. Для нее это была приятная неожиданность, потому что до сих пор Крис вел себя лишь как послушный сын. Его уверенность постепенно передалась и ей, помогая преодолеть страх.

– Успокойся, Пил, отдышись немного! – сочувственно проговорила она.

В широко открытых глазах Пила читался нескрываемый ужас.

– Слава великому Шарру, я нашел тебя! – воскликнул он, потирая ушибленный при падении на землю локоть.

– Что случилось? – повторил Крис.

– Они все мертвы! – выпалил, наконец, Пил. – Все твои родные!

Элспит почувствовала, как Крис мгновенно напрягся.

– Что ты тут такое болтаешь? – прорычал он.

Пил посмотрел на Элспит и быстро, запинаясь чуть ли на каждом слове, заговорил:

– Брат Льюк… пожелал… высказать почтение славному герцогу и его супруге… Я пообещал отвести его в поместье… Когда мы прибыли… – на этом голос Пила истерически оборвался.

– Рассказывай все! – приказал Крис, хотя сердце ему пронзило недоброе предчувствие.

По словам Пила, первой топот приближающегося конного отряда услышала Аледа. Она сообщила об этом Пилу и его спутнику, брату Льюку, предположив, что идет подкрепление. Но стоило всадникам въехать во двор, как стало ясно, что это не легионеры, хотя у них и был с собой королевский штандарт.