Текст книги "Кровь и память"

Автор книги: Фиона Макинтош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц)

Глава 14

Всемогущий Шарр услышал ее молитвы – тропинка, по которой Элспит шла последние два дня, вывела на настоящую дорогу, торную и широкую. Две кибитки – судя по всему, они путешествовали вместе – едва не наехали на нее, когда она, выскочив почти на середину дороги, отчаянно замахала руками в надежде, что те остановятся. Кибитки остановились, правда, при этом сама Элспит едва не попала под копыта испуганных лошадей.

– Эй, смотри куда идешь! – раздался чей-то возмущенный голос.

В это мгновение усталость и голод взяли свое – Элспит потеряла сознание. Когда же она снова пришла в себя, то обнаружила, что лежит под навесом кибитки, а на нее устремлены взгляды детских глаз.

– Проснулась! – радостно воскликнул один из детей.

Рядом с ними возникла женщина – судя по всему, мать этого выводка.

– Тебе лучше? – поинтересовалась она.

Элспит нашла в себе силы кивнуть.

– Простите меня.

– Ты нас всех так перепугала! – сказала женщина и сдержанно улыбнулась. – Меня зовут Руфь. А это моя семья.

С этими словами она обернулась к кучеру и крикнула:

– Хэм, она очнулась! Останови лошадей!

Дети тоже робко заулыбались, но вскоре потеряли к незнакомке всякий интерес.

Кибитка остановилась, и Элспит попробовала приподняться.

– Спасибо вам за вашу доброту.

На этот раз Руфь улыбнулась шире.

– Вставай, пора подкрепиться.

При упоминании о пище в животе Элспит раздалось урчание. Руфь пристально посмотрела на нее.

– Тебе это не помешает, – сказала она и нахмурилась.

Как приятно вновь оказаться в обществе спутников. Уже одни их веселые голоса развеяли страх, а тут еще и бурная деятельность – надо развести костер, нагреть воду, вынуть из сумок провиант. Угощение было скромным, хлеб и немного мяса, но даже оно показалось Элспит настоящим пиршеством.

– Ешь! – строго приказала Руфь. – И давно ты без еды?

– Несколько дней, – призналась Элспит. – А вам-то самим хватит?

– Нам всегда хватает, – ответила Руфь.

Начали подходить мужчины. Оказалось, что это две семьи. У второй женщины дети были постарше – два мальчика-подростка. Им уже доверяли сидеть впереди на козлах вместе с отцом.

Хэм, муж Руфь, назвал свое имя первым, а потом представил всех остальных. Элспит кивнула и улыбнулась каждому.

– Еще раз прошу извинить за то, что я вас напугала. Просто давно не видела людей, а так хочется хотя бы перекинуться с кем-то парой слов.

– Что ж, в таком случае пока будешь есть, мы расскажем о себе, – произнесла Руфь, заботливым взглядом предлагая девушке отрезать себе еще один ломтик окорока. – Мы всегда стараемся основательно подкрепиться в это время суток, – добавила она.

Элспит последовала ее совету. Пока она ела, Руфь рассказала, что обе семьи из Бриавеля – торговцы, держащие путь домой после удачной поездки в Моргравию.

– А чем вы торгуете? – поинтересовалась она с набитым ртом. На ее вопрос ответил один из мальчишек.

– Вообще-то мы пчеловоды. Торгуем медом.

Сбитая с толку, Элспит растерялась.

– А разве в Моргравии нет своего меда?

Все вокруг рассмеялись – по всей видимости, она не первая задала им такой вопрос.

– Почему же, есть. А вот таких пчел, как наши, нет, – пояснил парнишка. – Наши – особенные, потому что не скрещивались с другими видами. Это так называемая магурианская пчела, ее родина – крошечный островок возле юго-восточной оконечности Бриавеля.

– Да, но каким образом вы не даете своим пчелам скрещиваться с другими видами? – с неподдельным интересом спросила Элспит.

Надо сказать, что ее живой интерес произвел на пасечников впечатление. На сей раз ответил отец семейства.

– В нашей семье производством меда занимаются вот уже несколько поколений. Я третий сын. И денег, которые я зарабатывал в Магурии, едва хватило бы на самое необходимое. Вот я и решил, как только стал старше годами, перебраться в Бриавель. В общем, оставил родное гнездо и поселился на материке, – попыхивая трубкой, повел он рассказ о своих юных годах. – Там влюбился в хорошенькую бриавельскую девушку. Но я терпеть не мог местный мед. Куда больше мне по душе наш, магурианский, золотистый, настоянный ароматами клевера и лаванды.

При этих словах его жена улыбнулась. Он же продолжил свой рассказ:

– Я не стал просить отца одолжить мне пчел. Вместо этого я попросил у него кусочек сот.

– Готова поспорить, что и они пришли бриавельцам но вкусу! – воскликнула Элспит. Ее увлекла эта история с пчелами.

– Помогло то, что наш дорогой король Валор, упокой всемогущий Шарр его душу, как-то раз, проезжая через наши края, отведал их, – негромко добавила жена пчеловода.

– То есть вы поставляете мед самой королеве? – изумилась Элспит.

В ответ на ее вопрос сын пчеловода произнес:

– Ей самой! Она ест наш мед каждый день, потому что считает его полезным для здоровья.

– Да, я слышала, что королева у вас красавица, – согласилась Элспит.

Парнишка до ушей залился краской.

– Она красивее всех на свете! Таких красавиц, как она, больше нигде нет!

– В таком случае, – лукаво улыбнулась Элспит, – может, и мне стоит отведать вашего меда? Глядишь, и я узнаю секрет королевской красоты.

Ее новые знакомые весело расхохотались. По кругу снова пошла еда и чай.

– А вы? Расскажите мне о вашей семье, – обратились Элспит к Руфь.

– Пусть уж лучше Хэм, – сказала та и кивнула на мужа, а сама принялась убирать остатки трапезы.

Хэму ничего другого не оставалось, как начать рассказ.

– Наша семья – виноградари и виноделы. Но выращиваем мы не всякий сорт. Наши лозы дают знаменитый, прихваченный морозцем виноград, его снимают поздней осенью, когда уже чувствуется дыхание зимы. Ягоды хотя и мелкие, но очень сладкие. Из них получается превосходное вино.

– Которое, как я понимаю, ценят даже коронованные особы, – сделала вывод Элспит, чем вновь рассмешила оба семейства.

– В том числе, и твоего королевства, – лукаво заметил Хэм. Он успел проникнуться симпатией к новой попутчице. – Недавно мы поставили наше вино ко двору короля Селимуса, для чего нам и потребовалось совершить путешествие в северные края. Это первое вино моего сына, и скажу честно, вкус получился на редкость изысканный, – произнес он, с гордостью поглядывая на парня. Тот лишь смущенно пожал плечами. – Ну-ну, нечего краснеть, как красна девица. Ты у нас в роду самый тонкий ценитель.

– Значит, бриавельские вина и мед теперь можно купить и в Моргравии? – уточнила Элспит. Все дружно закивали головами.

– Как приятно, однако, это слышать! – со всей серьезностью произнесла она. – Торговля побеждает политику.

И вновь Хэм кивнул в знак согласия.

– Верно, но лишь потому, что и вино, и мед снискали любовь со стороны коронованных особ.

Руфь вздохнула.

– Нам будет гораздо легче, когда Селимус и Валентина поженятся – тогда мы сможем свободно пересекать границы. Глядишь, одной заботой меньше.

– Думаете, это произойдет? – спросила ее Элспит, а про себя вспомнила Уила.

– К тому идет дело, – ответил пчеловод и пыхнул трубкой. – Это единственный путь к процветанию обоих королевств. Ведь войны если к чему и привели, то лишь к тому, что каждое государство вынуждено идти на поклон к производителям товаров у соседа. Так что если наши властители поженятся, мы сможем забыть про войны, а у наших детей появится надежда на лучшее будущее.

Все вокруг дружно выразили свое согласие, и лишь Элспит стало грустно за своего друга. Уил любит Валентину, но, похоже, ее долг перед королевством перевешивал любые нежные чувства.

– Вы сказали, что живете в южном Бриавеле. А в столицу вы хотя бы изредка наезжаете? – поинтересовалась Элспит, угощаясь фруктами.

Хэм кивнул.

– Как без этого! Мы с моим старшим сыном частенько наведываемся туда. Кстати, мы с ним вдвоем были там совсем недавно.

– Тогда можно задать вам один вопрос? Вы случайно ничего не слышали об одном галантном кавалере по имени Ромен Корелди? Дело в том, что мы с ним знакомы, и когда я в последний раз видела его, он держал путь в Веррил. До меня дошли слухи, будто между ним и королем Селимусом произошло что-то вроде дуэли. Это верно? Мне все правильно рассказали?

– Мы там были, – ответил старший сын. – Это трудно назвать обыкновенной дуэлью.

– Скорее, похоже на смертельную схватку, – добавил Хэм. – Королева была вынуждена вмешаться, чтобы прекратить кровопролитие.

Элспит ахнула. Такое она услышала впервые. Впрочем, у Уила немало причин ненавидеть короля.

– А что, собственно, произошло?

– Да пожалуй, больше ничего, – ответил Хэм. – Ты уж меня прости, дорогая Элспит, что вынужден сообщить печальное известие, но Корелди больше среди нас нет, – добавил он с сочувствием.

Элспит покачала головой.

– Вы правы. После этого в Бриавеле ему оставаться никак нельзя. Интересно, куда он мог отправиться? Может…

Руфь взяла ее за руку.

– Ты неправильно поняла.

Все вокруг смущенно потупили глаза. Элспит повернулась к Хэму.

– Корелди мертв, – произнес тот.

Элспит показалось, что прежде чем она вновь обрела дар речи, прошла целая вечность. Впрочем, все остальные тоже умолкли.

– Не может быть, – еле слышно произнесла она, чувствуя, как сердце сжимает ужас, – это какая-то чудовищная ошибка.

– Увы, – покачал головой Хэм, – это случилось в Кроувилле, мы были там на следующий день. Город полон слухов, будто он погиб от руки какой-то шлюхи, хотя королевские гвардейцы рассказывают иное. Ты не помнишь, как ее имя, сынок? Нам его называли.

Мальчишка задрал подбородок и зажмурился.

– Кажется, Хильда.

– Нет, Хилдит. Да-да, Хилдит. Если верить тому, что говорят в народе, она женщина броской внешности – высокая, золотые волосы, кошачьи глаза. Такую ни с кем не спутаешь.

Элспит почувствовала, что ее начинает бить дрожь. Мир рушился у нее на глазах.

– Но почему?

– Понятия не имею, – признался Хэм. – Говорят, будто ее величество изгнала Корелди из Бриавеля. Его сопроводили до границы, которую он сам выбрал. Там он и приставленная к нему охрана решили немного передохнуть в городке под названием Кровуилл. В общем, немного развлечься на прощание. – Хэм многозначительно кашлянул. На его счастье, детишки уже отошли в сторону, чтобы поиграть.

– И что дальше? – спросила Элспит.

– Случилось то, что случилось, – пожал плечами Хэм.

– Но почему? Должна же быть причина! – едва ли не выкрикнула Элспит. – Зачем понадобилось его изгонять? И тем более, убивать?

Руфь сочувственно обняла ее.

– О, Элспит, мне, право, грустно, что именно мы сообщили тебе эту весть. Вижу, это был твой добрый друг, коль ты так убиваешься, – сказала она, прижимая ее к себе, а сама одарила сердитым взглядом мужа. – Хэм, расскажи лучше все, что тебе известно.

Ее супруг покраснел. Кому понравится, когда неожиданно оказываешься во всем виноват.

– Пока мы там были, город полнился слухами. Одни говорили, что эта продажная женщина работала на короля – она якобы убила Корелди по приказу Селимуса. Теперь уже правды не узнать. Наши солдаты рассказывали другое – будто Корелди убил кто-то из них. Мол, затесался в их ряды какой-то предатель. Хотя, скажу честно, в это с трудом верится.

– А тело? Его кто-нибудь видел? – настойчиво спросила Элспит.

– Что ж, коль ты спрашиваешь, скажу. Один из наших знакомых помогал обмыть его тело. Так вот, по его словам, сердце Корелди… было проткнуто насквозь, – Хэм скороговоркой выпалил последнюю фразу, не зная, какие подробности от него ожидала слышать жена. – В общем, этот мой знакомый работает в мертвецкой, и его позвали, чтобы он занялся телом, прежде чем покойника отвезут в Веррил. Он врать не будет, а мне рассказал только потому, что пришел в ужас от того, каким жестоким способом убили этого человека. По словам моего знакомого, все указывало на наемного убийцу. Как я понимаю, дело это решили замять, чтобы не множились слухи. Моему знакомому строго-настрого велели молчать. Думаю, он не собирался мне ничего рассказывать, просто так получилось. А теперь вот и тебе известно ровно столько, сколько и мне. До сегодняшнего дня я никому про это не рассказывал, ну разве только жене, – он выразительно посмотрел на остальных, чтобы те ненароком не сболтнули ничего лишнего. – Да, та шлюха отрезала покойнику палец – верный признак того, что это заказное убийство.

– Что вы хотите этим сказать? – спросила Элспит. Она действительно была сбита с толку.

– Отрезанный палец – доказательство того, что человек мертв. Насколько мне известно, Корелди носил кольцо с кроваво-красным камнем, на котором был вырезан фамильный герб.

При этих его словах Элспит разрыдалась. Значит, не слухи, а чистая правда. Она хорошо знала упомянутое кольцо. Так что речь может идти только об Уиле. Он мертв. А значит, Лотрину не будет спасения от черных колдовских чар и бесконечных мучений.

Все, кто сидел вокруг, за исключением Руфь, отошли в сторонку.

– Прости меня, моя девочка, – сказал Хэм и положил Элспит на плечо свою огромную ладонь.

Она не произнесла ни слова в ответ, лишь плакала, уткнувшись в плечо Руфи.

– Поедем с нами, Элспит. Я бы не советовала тебе идти дальше одной. Не в том ты состоянии, – прошептала добрая женщина.

Элспит не могла сказать, сколько они просидели так вместе и в какой момент ее рыдания наконец утихли, а слезы высохли на щеках. Она смутно осознавала, как Руфь помогла ей забраться в кибитку, как ее уложили там, потеплей укрыли одеялом и посоветовали заснуть. Упрашивать не пришлось. Усталость и горе сморили ее в считанные мгновения.

На этот раз ей приснилась высокая женщина с золотисто-каштановыми волосами и кошачьими зелеными глазами – та самая, что разбила ее мечту о спасении Лотрина. Что ж, если Уила больше нет в живых, ей самой придется прийти ему на выручку. Она доставит весть в Фелроти и таким образом сдержит слово, данное теперь уже мертвому другу, который когда-то ходил по этой земле в обличье Ромена Корелди. После чего отправится спасать любимого человека.

Глава 15

Они бежали, объятые ужасом, боясь обернуться, до тех пор, пока не ослабели ноги и они больше не могли сделать ни шага, а легкие запросили пощады и хотя бы один глоток воздуха.

– Прошу вас, остановитесь, госпожа, – взмолился Пил, согнувшись пополам. – Мне надо отдышаться.

– Нам нельзя останавливаться, Пил! – возразила Илена. Волосы ее растрепались и спутались, платье в отдельных местах висело клочьями, подол весь в грязи. – Я не стала рассказывать тебе то, что видела. О, великий Шар!.. – воскликнула она в отчаянии. Последние силы оставили ее. Илена рухнула на колени, и, уткнувшись лицом в грязные ладони, разрыдалась.

Пил, поскольку сам обессилел, не знал, как утешить молодую женщину. То, что произошло в Риттилуорте, не укладывалось в сознании. Пил догадывался, что Илена рассказала ему лишь малую часть того, что видела, и, если признаться, был этому рад. Солдаты короля предусмотрели все до мелочей. Они напали на монастырь утром, зная, что в эти ранние часы монахи, соблюдая обет молчания, работают в садах и монастырских помещениях. Пил мысленно поблагодарил своего ангела-хранителя, если таковой существует, за то, что тот помог ему избежать смерти. Более того, именно он, простой послушник по имени Пил, оказался рядом с госпожой Иленой, когда в монастырь нагрянула кровожадная солдатня.

Брат Якуб еще в самом начале получил ему заботу о гостье. Ему вспомнились кроткие слова настоятеля: «Ты молод, и рядом с тобой она будет чувствовать себя в безопасности. Она повидала немало горя, натерпелась немало страданий из-за людей, наделенных властью».

И хотя история ее злоключений не была известна ему полностью, Пил сделал вывод: в Стоунхарте над Иленой издевался король и его клевреты. Иначе как объяснить, что она избегает людей? Корелди говорил, что Илена слегка повредилась в рассудке, а все потому, что у нее на глазах совершилось зверское убийство. Все то время, что Пил провел в ее обществе, сопровождая на прогулках по монастырю, прислуживая за столом, будучи постоянно рядом на тот случай, если ей что-то понадобится, Илена была погружена в себя, однако неизменно учтива. Молчание и, пожалуй, приступы рыданий – вот и все признаки ее душевных мук.

И вот теперь, глядя на нее, юноша поражался крепости духа, жившего в хрупком женском теле. Нет, конечно, Илена, как и он, потрясена случившимся, однако в отличие от него она не только смогла зажать страхи в кулак, но и старается подбодрить его самого. Видно, мужество у Тирсков в крови. Взять хотя бы ее отца и брата – оба в разное время возглавляли легион, оба прославились своей храбростью.

В эти минуты Пилу хотелось одного – лечь на землю и забыться, однако он не осмелился, испугавшись, что его будут преследовать кошмары – объятый пламенем монастырь, обугленные тела на крестах и прочие ужасы. По его прикидкам они с Иленой бежали уже больше часа, если не все два. Он перевел взгляд на небо – солнце стояло довольно низко, полдень еще не скоро.

– Госпожа Илена! – робко обратился он к своей спутнице. – Непохоже, чтобы нас кто-то преследовал. Я уверен, наше бегство осталось незамеченным.

– Они убили всех, – прошептала Илена упавшим голосом. – Эти изверги не успокоятся, пока не увидят мертвой и меня.

– Не надо так говорить, госпожа, – ответил Пил, чувствуя, как к нему вновь подбирается страх.

Илена подняла голову и посмотрела на своего спутника. Глаза ее были красны от слез. Пил увидел в них безумный блеск, который напугал его еще больше.

– Кто, по-твоему, им был нужен? За кем они пришли?

– Мы не знаем даже, почему они пришли, – пожал плечами Пил.

В ответ Илена холодно усмехнулась.

– За мной, за кем же еще, Пил, – сказала она, покачав головой. – За мной и за Роменом Корелди. Но где же он? Он ведь обещал, что не бросит меня на произвол судьбы.

Пил хотел возразить, что ее никто не бросал, что монахи заботились о ней, как только могли, что они окружили ее любовью. Однако предпочел промолчать.

– Мои родители мертвы, мой брат убит, моего воспитателя отправили на верную гибель, мой возлюбленный супруг принял мученическую смерть. Тебе не кажется, что этот монарх задумал извести под корень нашу семью, чтобы от славного рода Тирсков осталось лишь только имя?

Так вот, значит, почему она так убивается! Пил слышал, что на глазах у Илены принял смерть кто-то из ее близких, однако брат Якуб наотрез отказался сказать, кто именно. Судя по всему, это был ее муж. Это его убили прямо у нее на глазах. Пил обратился к ней, осторожно подбирая слова, так как не желал усугублять ее горе.

– Мне хочется стать смиренным служителем культа великого Шарра, госпожа. Я плохо разбираюсь в придворных интригах.

Лицо Илены приняло печальное выражение.

– Какое это имеет значение! Меня преследуют как последнюю представительницу нашего рода. Думаю, будет лучше, если ты оставишь меня и позаботишься о собственной безопасности.

Таких слов Пил от нее не ожидал.

– Не могу, госпожа. Я пообещал брату Якубу, что не брошу вас в беде, я поклялся заботиться о вас!

– Скажи, а кто позаботился о брате Якубе и остальных братьях? Ты ведь тоже кое-что видел своими глазами – все до последнего убиты. Одному Шарру ведомо, какие муки пришлось вынести тем, кто умер на кресте. Так как же мальчишка вроде тебя сможет защитить меня, если это оказалось не под силу всей монастырской братии?

Неожиданно Пил почувствовал себя глубоким стариком. Ему вдруг стало понятно, что означает выражение «кровь отлила от лица». Именно это сейчас и произошло с ним. Тело его объяла неведомая ранее слабость, отчего он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. У него словно отнялся язык, и даже сердце, казалось, стало биться слабее от горя и отчаяния. Еще совсем недавно он был беззаботным юнцом, смешливым, но полным искреннего желания принять постриг, чтобы стать полноправным членом ордена. И вот теперь Илена говорит ему, какая страшная участь постигла всех этих кротких, богобоязненных братьев по вере. Всех, кроме него самого. Сознание рисовало картину их ужасающих мук. Он будто наяву видел, как солдаты вспарывают им мечами горло, протыкают живот, гвоздями прибивают к столбу.

Каждая клеточка его тела желала разразиться рыданиями. Ему хотелось сесть и умереть тут же на месте, лишь бы больше не видеть этой страшной картины. Но вместо этого в голове звучал кроткий голос Якуба, голос утешителя и целителя душевных ран. Пил решил последовать его примеру.

– Судьба пощадила нас, госпожа. Всемогущий Шарр принял под свое крыло. Иначе как бы мы с вами оказались в таком месте, где солдаты не нашли нас? И почти никто за стенами монастыря не ведает о существовании тайного грота, – произнес он как можно мягче. – Брат Якуб позаботился о том, чтобы у вас было место для печали и выздоровления.

По ее лицу скользнула невеселая улыбка.

– Ступай, Пил. Если ты останешься со мной, тебе грозит еще большая опасность. Я не уверена, что сумею позаботиться о нас обоих. Прошу тебя, оставь меня. Так будет лучше и для тебя, и для меня.

– Нет, – твердо ответил он. – Нам нельзя разлучаться. Мы ведь пообещали Якубу, что будем держаться вместе. Или вы забыли, что это моя работа – заботиться о вас. Брат Якуб, помнится, говорил, что настанет время, когда я должен буду доказать, на что я гожусь.

За его страстной тирадой последовало долгое молчание, и Пил подумал, что погруженная в собственные мысли Илена его не слушает. Он даже вздрогнул от неожиданности, когда она вдруг произнесла:

– Нас может защитить лишь герцог Донал.

– В таком случае, госпожа, наш путь лежит в Фелроти.

Пил попытался изобразить храбрость, хотя внутри него жил все тот же леденящий душу страх.

* * *

– Я не совсем понимаю вас, Джессом. Откровенно говоря, меня даже радует такая преданность делу, – промолвил Селимус и, ногой отбросив руку конюха, который поправлял на нем шпоры, рявкнул: – Довольно!

Конюх тотчас отшатнулся от прекрасной чалой кобылицы, на которой восседал король.

– Я буду гнать ее галопом, – предупредил Селимус. – Ты уверен, что она не собьет себе копыта?

– Не волнуйтесь, сир, нога давно зажила, – произнес конюх. – Желаю вам насладиться верховой ездой.

И он с поклоном удалился.

– Поживее, канцлер! – рявкнул Селимус, раздраженный тем, что утренняя прогулка задержана на пару минут. – Давайте выкладывайте, что, по-вашему, не так!

– Ваше величество, мне показалось странным, что Лейен отправилась в путь на ночь глядя, под покровом темноты.

– Мне всегда казалось, что люди ее профессии любят темноту. Она им друг и первый помощник, – съязвил король.

Однако Джессом проигнорировал язвительный тон и продолжал как ни в чем не бывало:

– Она уехала одна, сир, без Аремиса. Более того, даже не объяснив, зачем ей это понадобилось.

– А где сейчас он?

– Покинул Стоунхарт, – Джессом ограничился короткими фразами. – Выполняет ваше поручение, сир.

– И?

– Мне не дает покоя вопрос, что на уме у этой Лейен. Вы дали им поручение, чтобы они вдвоем выследили некую известную нам персону.

– Джессом, вы что, не доверяете собственным людям?

Канцлер в очередной раз удивился тому, как ловко Селимус умел отвести от себя обвинения и переложить их на чьи-то плечи. Прищурившись, он перевел взгляд на восседавшего на коне короля. На фоне восходящего солнце ему был виден лишь его силуэт.

– Я никому не доверяю, сир.

– Отлично сказано, – произнес король уже не так язвительно. – Я дал Лейен еще одно дополнительное поручение. Она должна передать мое личное послание Валентине.

Джессом оглянулся по сторонам, дабы убедиться, что поблизости никого нет.

– Понятно. И она должна выполнить это поручение раньше другого?

– Нет, насколько я понимаю, сначала она должна уладить дело, которое я поручил им с Аремисом, и лишь потом отправиться в Бриавель.

– Странно, почему она в такой спешке покинула замок. Лично мне показалось, будто она была чем-то сильно взволнована после ужина, ваше величество.

На лице короля вновь промелькнула тень раздражения.

– На что вы намекаете?

Канцлер пожал плечами.

– Начнем с того, она может быть далеко не в восторге от данного вами поручения доставить послание в Бриавель, – осторожно предположил он, в надежде на то, что король сам прояснит дальнейшие подробности второго поручения.

Но и Селимусу проницательности было не занимать.

– Что ж, об этом следует подумать. Нам что-нибудь известно про ее отъезд?

– Лишь то, что один из ваших личных пажей, Джорн, сопровождал ее до самых ворот. Вполне возможно, что парнишке что-то известно.

Кобылица нетерпеливо рыла землю копытом, да и терпение самого короля тоже было на пределе. Впрочем, на лице его проступило выражение озабоченности.

– Джорн? Как я понимаю, это он принес ей мое послание, которое она должна отвезти в Бриавель.

Джессом изобразил гримасу, которая должна была означать следующее: ему неприятно то, что придется сейчас сказать.

– Ваше величество, меня мучают опасения, что Джорн, который прислуживал и вам, и Лейен – без вашего на то позволения, осмелюсь заметить, – также прислуживал Ромену Корелди, когда тот находился в Стоунхарте.

Эти слова тотчас привлекли внимание короля, на что, впрочем, и рассчитывал Джессом. Главное, намекнуть, а Селимус, стоит ему проглотить наживку, дальше сам возьмется за дело.

По монаршему лицу темным облаком скользнул гнев.

– Немедленно разыщите сопляка и бросьте его в темницу. Пусть как следует испугается, чтобы к тому времени, когда я вернусь с прогулки, он уже заговорил. Я доверяю вашему чутью, Джессом. Здесь действительно что-то нечисто.

– Всегда рад услужить, сир. – Джессом склонился в глубоком поклоне.

Селимус верхом выехал за стены замка.