Текст книги "Джинн и воины-дьяволы"

Автор книги: Филипп Керр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Глава 29
Та, кому повинуются все

Как и предсказывал Марко Поло, благодаря золотому слитку Филиппа быстро и беспрепятственно добралась до Китая. Во всяком случае, внешне так оно и выглядело. Самой же Филиппе путешествие далось нелегко, поскольку она не очень-то любила командовать и приказывать. Нет, кроткой и робкой ее никто не решился бы назвать, но по природе своей Филиппа была демократична и ко всем вокруг относилась с уважением, поэтому ей не сразу удалось почувствовать, в чем состоит истинная сила слитка, который оказался теперь в ее полном распоряжении. Чтобы пользоваться этой силой, надо было просто говорить людям, что именно они должны сделать. Но тут крылась большая проблема. Люди действительно выполняли все требования и приказы Филиппы, причем мгновенно – в этом смысле слиток никогда ее не подводил. Но грамотно сформулировать свой приказ оказалось не так-то легко, а если честно – так же сложно, как загадывать грамотные желания. Тут-то она и поняла, почему Марко Поло так переживал из-за огромной власти, которой золотой слиток наделял своего владельца. Надо было крайне тщательно обдумывать все, что говоришь, то есть предвидеть все возможные последствия каждого сказанного тобою слова. Так, в своем еще юном возрасте, Филиппа впервые осознала, какая ответственность лежит на правителях и вождях и как, в сущности, одиноки все президенты и премьер-министры…

Например, в редкий для нее момент крайнего раздражения она велела жутковатому типу, который шел за ней по пятам в лондонском аэропорту Хитроу, исчезнуть с глаз долой. Каково же было ее удивление, когда он тут же развернулся, зашел в подсобное помещение, где уборщики хранили швабры и веники, и закрыл за собой дверь. А эпизод с нервной, задергавшей всех пассажиров теткой за стойкой регистрации? Филиппа получила посадочный талон и на прощание сказала ей: «Хорошего вам дня! Не напрягайтесь!» После чего регистраторша сняла обувь, положила ноги на стол и начала читать журнал.

Конечно, слиток приносил и явные, неоспоримые выгоды: хотя у Филиппы даже не было билета, ее провели в зал ожидания для особо важных пассажиров, а потом посадили на лучшее место в салоне первого класса. Выяснилось, что прямых рейсов из Лондона в Сиань нет и этот самолет должен лететь в Пекин, но за несколько минут до взлета Филиппа вошла в кабину и сообщила капитану, второму пилоту и штурману, что курс придется изменить. Это решение не было для нее легким и однозначным, она прекрасно понимала, что посадка в Сиане большинству пассажиров причинит неудобство, но потом сказала себе, что если над миром действительно нависла опасность, исходящая от воинов-дьяволов, то за избавление от этой опасности люди вполне могут чем-то поступиться.

Через несколько минут самолет вознес их высоко над Лондоном, а потом над проливом Ла-Манш. Небо было безупречно ясным, синим-пресиним. Далеко внизу Филиппа заметила стаю морских птиц над белыми утесами Дувра. Внезапно – нутром, печенками, мозгом костей – она поняла, что ее мать уже вернулась в Соединенные Штаты и скоро, совсем скоро будет дома. Она попыталась представить себе миссис Гонт, шикарную, как всегда, выходящую из самолета в Нью-Йорке…

Ощущения Филиппы были отчасти верны. Местоположение матери она определила более или менее точно. Облетев почти половину земного шара, миссис Гонт действительно только что приземлилась в Центральном парке Нью-Йорка, и вот насчет шикарной дамы… Филиппа вряд ли могла предположить, что теперь ее мама выглядит совсем, совсем иначе. Филиппа и не узнала бы ее – ни за что на свете.

Приземлилась миссис Гонт несколько неуклюже, что типично для альбатросов – птиц, предназначенных для полета, а не для хождения по земле. Но, несмотря на несколько недостойное приземление, она была почти у цели: чуть южнее дороги, пересекавшей парк, и совсем недалеко от перекрестка 77-й улицы с Пятой авеню, которая, собственно, и является восточной границей Центрального парка.

Альбатрос в Нью-Йорке? Невиданное дело! Несколько сведущих в орнитологии пап и мам не преминули указать своим беззаботно резвящимся деткам на редкую «птичку». Но миссис Гонт не обратила на их комментарии ни малейшего внимания, поскольку, едва оправившись от полета и приземления, она покинула тело альбатроса, предоставив ему полную свободу, и – невидимая – поплыла прямо домой по таким знакомым, таким родным улицам: через Мэдисон-авеню, мимо знаменитого отеля «Карлайл»… Будь она из клана Ифрит, она, возможно, вселилась бы по пути в какое-нибудь подходящее мундусянское тело. Но Марид – это джинн-клан, который всегда следует Багдадским законам, в том числе закону, запрещающему вселяться в человека без его ведома и согласия. В результате в дом 7 по Восточной 77-й улице проник чистый дух миссис Гонт. Через черный ход.

Фаустина Сахерторт успела рассказать миссис Гонт многое из того, что случилось за последние несколько недель с ее семьей. Поэтому Лейла уже знала, к каким печальным последствиям привело заклятие Мафусаила, которое она наложила на мужа перед отъездом в Иравотум. Она знала, что его лечит Марион Моррисон, а дети сейчас в Италии или, весьма возможно, в Китае, с Нимродом и Джалобином.

Она нашла мистера Гонта постаревшим, но отнюдь не таким старым и дряхлым, каким застали его дети по возвращении из Индии. Лейла поняла, что он скоро совсем поправится и станет самим собой, ну разве что седины будет больше, чем прежде, да коричневые возрастные пятнышки на руках никуда не уйдут.

Кое-что из того, что не знала или не успела рассказать Фаустина, стало понятно, когда дух Лейлы проскользнул в спящего мужа и порылся в его памяти – в том, что накопилось там за последнее время. Она старалась не разбудить мистера Гонта, поскольку совсем не хотела повредить его лечению, а он наверняка был бы потрясен, узнав, что его красавица жена лишилась своей столь любимой им земной оболочки.

Лейла обрадовалась, узнав, что в путешествие – отправился только дух ее сына, а тело ждет хозяина дома. И конечно, она ужасно огорчилась, узнав о судьбе господина Ракшаса. Миссис Гонт заставила мужа встать и, не просыпаясь, подобно лунатику, пройти наверх. Оба тела – и Джон, и Ракшас – были наверху, в комнате Джона: сын лежал на кровати, а господин Ракшас сидел, откинувшись, в любимом кресле Джона.

Она дотронулась до щеки, до руки сына. Теплый. С виду – как будто просто спит. А вот с Ракшасом дела совсем плохи. Кожа старика была холодной и твердой как камень. Миссис Гонт уже не сомневалась, что с его духом случилось самое страшное. По всей вероятности, Ракшас погиб.

Миссис Гонт вздохнула и усадила мужа на край кровати. Как жаль, что они больше не увидят старину Ракшаса! Как будут горевать Джон и Филиппа, когда им станет известно о его смерти. Впрочем, скорее всего они уже знают… А что, если детям тоже грозит опасность? Миссис Гонт решила немедленно отправиться на поиски близнецов – сразу, как только сообразит, где взять новое тело. Ей ужасно не хотелось становиться собакой, или котом, или любым другим животным. Хватило опыта с альбатросом. До сих пор подташнивает, и во рту препротивный вкус. Рот, конечно, не ее, а мужа, но вкусовые ощущения явно остались от альбатроса: эти птицы пьют морскую воду, поэтому рот горел от сильного вкуса соли. А тошнит, верно, от гнилых рыбьих голов, сброшенных с нефтеналивного океанского танкера – в дороге охотиться было некогда и есть пришлось что ни попадя, да еще она была вынуждена заложить эту дрянь в зоб и питаться ею в полете над широченным Североамериканским континентом. Миссис Гонт налила стакан воды из-под крана и выпила его одним глотком.

– Почему вы не в постели?

Миссис Гонт повернула голову мужа к двери. Там стояла Марион Моррисон, его джинн-медсестра.

– Здравствуйте, давайте знакомиться, – сказала миссис Гонт собственным голосом и протянула Марион руку. – Я Лейла Гонт. Я на некоторое время воспользовалась телом мужа. Пока не пойму, что делать со своим телом. Вернее, с его отсутствием. По пути из Ирака со мной произошел несчастный случай. Так что тела у меня теперь нет. И это очень печально, поскольку мне оно очень даже нравилось.

– Действительно, печально, – повторила Марион, пожимая руку мистера Гонта. – Может, позаимствуете тело у сына, оно ему все равно пока не нужно?

– Нет, не думаю, что это удачная мысль, – возразила миссис Гонт. – Мальчику позволяется иметь хоть какие-то секреты, верно? Маме не следует знать все.

– Да, полагаю, вы правы. – Марион кивнула на господина Ракшаса. – Можно было бы вселиться в него. Но он, похоже, мертв.

– Боюсь, что да, – сказала миссис Гонт.

– Смерть джинн, покинувшего свое тело, не всегда легко диагностировать, – сказала Марион Моррисон. – Но он холодеет день ото дня, хотя отопление у меня включено днем и ночью, на всю катушку. Никакого эффекта. Он, несомненно, окоченел. Для живого тела это ненормально.

– Милый старина Ракшас. Мы очень его любили. – Лейла вздохнула и вытерла слезу, которая выкатилась из покрасневшего глаза ее мужа. – Боюсь, мой отъезд из дома обернулся настоящим бедствием.

– Вы еще не все знаете.

И Мэрион рассказала Лейле о том, что случилось с миссис Трамп.

– Я решила пока не сообщать об этом вашему мужу, – закончила она свой рассказ. – Пусть он сначала полностью восстановится. Поэтому в его памяти вы ничего и не нашли о том, что миссис Трамп находится в коме.

– Бедняжка, – сокрушенно сказала Лейла. – Надо же! Кома! Останься я здесь, в Нью-Йорке, ничего бы не произошло.

– Везде соломку не подстелешь, – заметила Марион, погладив мистера Гонта по плечу. – Самое безопасное – провести всю жизнь в постели, на перине, среди мягких подушек. Но это все равно, что вовсе не жить. Скучно. Надо побольше увидеть, везде побывать, тогда жизнь наполнится интересом и смыслом.

– Верно, – кивнула миссис Гонт. – Но что мне теперь делать?

– Судьба – презабавная штука, – сказала Марион. – Иногда она сдает тебе дурную, ненужную карту, но настает день, когда именно эта карта тебя и выручает. Похоже, сейчас именно этот случай.

– Я вас что-то не понимаю, – растерялась Лейла.

– Сходите-ка к миссис Трамп, – сказала Марион. – Сходите посмотрите на нее. Может, там и найдете ответ на свой вопрос, странница вы моя перелетная.

По-прежнему недоумевая, миссис Гонт решила сходить в больницу. Оставив тело мужа, она выплыла из дома и незримо пролетела через собственный сад и через стену, отделявшую их дом от больницы на 78-й улице. Ткнулась в одну палату, в другую, в третью и наконец нашла лежавшую в коме миссис Трамп.

Для серьезно раненного человека выглядела ее домработница очень хорошо. Сама она этого, конечно, не сознавала, но кожа ее была чистой, а волосы блестящими. Она сильно похудела, похорошела, и впервые в жизни миссис Гонт поверила, что эта женщина и вправду могла быть в молодости королевой красоты.

Дверь открылась, и в палату вошел целый отряд докторов во главе с Солом Хадсоном, невропатологом миссис Трамп. Он взял медициною карту больной, лежавшую в ногах кровати, и, пролистав последние записи, покачал головой, миссис Гонт никто из врачей, разумеется, видеть не мог.

– Думаю, пора переводить эту пациентку в долговременный стационар для больных с необратимыми нарушениями сознания, – мрачно сказал он. – Она у нас почти месяц, никакой положительной динамики нет, и очень маловероятно, что она когда-либо придет в себя. Боюсь, она уже овощ. Увы.

Его слова страшно возмутили миссис Гонт. Почему он отзывается о миссис Трамп столь непочтительным образом? Еще врачом называется! Небось клятву Гиппократа давал! Миссис Трамп не овощ! Вот мы сейчас проверим!

Миссис Гонт проскользнула в тело своей домработницы и начала исследовать системы ее организма. Все было в полнейшем порядке. Все, кроме мозга. Но и он не был поврежден. Просто оказался после падения в нерабочем состоянии. И не мог управлять телом.

– Дорогая миссис Трамп, – сказала Лейла. – Как дела?

– Миссис Гонт, – прошептала миссис Трамп. – Как я вам рада! Я попала в аварию. И никак не могу проснуться.

– Возможно, мне удастся кое-что для вас сделать, – сказала Лейла. Ей было уже ясно, что врач во многом прав и миссис Трамп уже не очнется самостоятельно. Только с помощью Лейлы Гонт. – Надеюсь, мы сможем помочь друг другу.

Миссис Гонт глубоко вздохнула и открыла глаза миссис Трамп.

Доктор Хадсон все еще рассказывал врачам и студентам о том, что мозговая травма миссис Трамп весьма типична для человека, получившего серьезный ушиб задней части черепа, что она способна прожить еще десять или даже двадцать лет, но – если не произойдет чуда – все эти годы она будет овощем, а учитывая нехватку неврологического оборудования, вызванного недавним всплеском мозговых заболеваний среди детей, самое разумное, что можно сделать, – это отключить пациентку от поддерживающих ее жизнь аппаратов.

– Я в чудеса не верю, – сказал он под конец. – Чудес не бывает. Мы с этой больной перепробовали все. А золотое правило современной невропатологии гласит: когда ты просто бьешься головой о стенку, умей признаться в этом самому себе. – Он улыбнулся и добавил, как бы извиняясь: – Наступает момент, когда ты обязан признать, что потерпел неудачу, что твой пациент безнадежен. Итак, мойте руки, и переходим к следующему больному. Их у нас теперь с избытком. Большое спасибо этому Джонатану Таро.

– Профессор, – сказал один из студентов. – Пациентка-то очнулась.

– Что?

– Посмотрите на пациентку, сэр. Она в сознании.

Доктор Хадсон резко обернулся и увидел, что его «безнадежная» больная улыбается ему во весь рот. Миссис Гонт с немалым удовольствием наблюдала, как у врача отвисла челюсть.

– Вы проснулись, – ошеломленно пролепетал доктор Хадсон.

Лейла заставила миссис Трамп сглотнуть, чтобы прочистить голосовые связки. Но это было не так-то просто, поскольку в горле у нее совсем пересохло. Лейла с трудом смогла прошептать:

– Дайте мне воды. Ужасно пить хочется.

– Вы в полном сознании! – воскликнул врач. Дрожащей рукой он протянул ей чашку с водой, пролив по дороге половину на себя. – Но это невозможно.

– У вас невозможно, у нас возможно, – заявила Лейла. И выпила воду. – Теперь давайте мне мой халат. Я встаю.

– Что вы? Куда?! – всполошился доктор. – Вам надо лежать. Мы должны провести тесты, взять анализы. Ваши мышцы ослаблены. Вам пока нельзя вставать.

– Чушь какая, – сказала Лейла и встала.

– Но вы пока еще наша пациентка, – начал втолковывать ей доктор Хадсон. – А слово «пациент» происходит от латинского слова patiens– «тот, кто терпит». Так что, пожалуйста, будьте терпеливы.

– Я необычайно терпелива, – сказала Лейла и улыбнулась, поскольку один из младших докторов вручил ей халат. – Все стерплю, чтобы сделать по-своему.

Туг она встала и ушла из больницы.

Приземлившись в Сиане после десятичасового перелета, Филиппа столкнулась с новой проблемой. Как же она не подумала об этом раньше? А еще считала себя умной! Как отдавать команды, если никто вокруг тебя не понимает? Тут никакой золотой слиток не поможет: она не говорит по-китайски, а китайцы не знают английского. А раз так, они не понимают ее приказов и совершенно ее не слушаются. Водитель такси, в которое она села в аэропорту, понятия не имел, чего она от него хочет, и не собирался везти ее в «Самую замечательную гостиницу Сианя», хотя она размахивала слитком прямо у него перед носом. Он все мотал головой и смотрел на нее безучастно, точно на пустое место. И только когда она показала ему адрес гостиницы, напечатанный по-китайски, он сообразил, куда ее везти.

Какая удача, что скоро она отдаст золотой слиток Нимроду. Он немного говорит по-китайски и, возможно, применит джинн-силу, чтобы заговорить на нем получше.

Но, добравшись до «Самой замечательной гостиницы Сианя» и узнав от Финлея, что Нимрод и Джалобин исчезли в котловане номер один, Филиппа впала в совершенное отчаяние. И отчаяние это еще удвоилось, когда Финлей признался, что дух Джона покинул его тело и отправился их искать. И пока не вернулся.

– Так что же нам делать? – Филиппа чуть не плакала. – Какой прок от этого слитка, если тут никто не понимает ни слова по-английски?

– Можно попробовать выучить китайский, – предложил Финлей.

– Учить язык? А потом еще экзамены сдавать прикажешь? – возмутилась Филиппа. – Ну уж нет! Сейчас не время садиться за парту, Финлей. Нимроду, Джону и Джалобину грозит серьезная опасность.

– Давай купим разговорник, – предложил Финлей.

– Разговорник? – повторила Филиппа с сомнением. – Речь идет о приказах, о золотом слитке. Мы не в Париж приехали на выходные.

– У тебя есть идеи получше?

Филиппа крепко задумалась.

– Что, если найти кого-нибудь, кто говорит по-английски, и дать ему список возможных команд, чтобы он перевел их на китайский?

– Знаешь, я здесь уже два дня, – сказал Финлей. – Ни один из местных жителей по-английски не говорит. Все меню в ресторанах – на китайском. Я понятия не имею, что я ем, даже когда уже жую и глотаю. После того как поживешь в Китае, Англия начинает казаться далекой, точно другая планета. Местные, наверно, так и думают. Мы для них – инопланетяне. Или хуже – иностранные дьяволы. Нимрод говорил, что они нас так и называют. Никто здесь не говорит по-английски, Филиппа. Им это совершенно незачем. Для чего изучать английский, когда вокруг два миллиарда других китайцев, которые его тоже не знают?

– Возможно, в Сиане есть американское посольство или консульство? – сказала Филиппа. – Может, нам поможет кто-то из сотрудников?

– Ага, все дела побросали и кинулись нам помогать, – проворчал Финлей. – С какой радости?

– Ну, они-то английский понимают, – ответила Филиппа и показала Финлею золотой слиток. – Я им прикажу.

Филиппа позвонила в американское посольство в Пекине и выяснила, что американский вице-консул приезжает в Сиань только раз в неделю, по вторникам. Это означало, что им придется ждать его почти неделю. Но потом, в ходе разговора, выяснилось, что есть еще британский вице-консул и он принимает каждый день с понедельника по пятницу. Узнав его адрес, Филиппа с Финлеем выскочили на улицу и взяли такси, водитель которого, по счастью, быстро сообразил, куда им надо ехать.

Приемная британского вице-консула была в южной части города, в оживленных деловых кварталах района Сяочжай. Мистер Блант занимал несколько унылых комнаток над прачечной Пу И. На стене позади его стола висел портрет нынешней королевы и карта мира, на которой все бывшие британские колонии были перечеркнуты крест-накрест.

Мистер Блант оказался маленьким человечком с курчавыми седыми волосами, маленькими ручками и тоненьким голосом – он был больше похож на чопорную старушку, чем на мужчину. Появление в приемной двух детей он воспринял без всякого энтузиазма.

– Ну? – сказал он. – Что вам нужно?

– Вы мистер Блант?

– Это имя значится на моем членском билете. Я – член общества «Дети, брысь из офиса».

От такой неприкрытой грубости Филиппа буквально онемела.

– Ну? Что вам надо? – повторил консул.

– Нам нужна ваша помощь, – твердо сказала Филиппа. – С переводом. Мы просим вас посмотреть список фраз, которые мы подготовили по-английски, и перевести их на китайский. Вы ведь говорите по-китайски, правда?

– Я бегло говорю на шести диалектах китайского языка, а именно: на пекинском, шанхайском, кантонском, южноминьском, чанша и хакка, – сухо сказал он. – Послушайте, я – британский вице-консул, а не какой-то мелкий делец из провинциальной торговой палаты. Но в круг моих обязанностей не входит помогать юным американцам корежить язык Конфуция и JIao-цзы. Я смотрю на ваши розовые личики, смотрю, как вы жуете жвачку, и оплакиваю будущее вашей родины. Засим до свидания.

– Я – не американец, – сказал прежде молчавший Финлей. – Я англичанин.

– Что ж, это тебя несколько облагораживает. И раз ты британский подданный, мой служебный долг предложить тебе следующий консульский совет. Купи себе разговорник в ближайшем шудянь. По-китайски это значит «книжный магазин». А теперь до свидания. Окончательно и бесповоротно.

Филиппа со вздохом принялась рыться в своем рюкзачке. Придется вынуть золотой слиток.

– Даже не знаю, почему мы так долго пытались быть вежливыми, – пробормотала она. – Вы этого не заслуживаете.

– Вы что, не только китайского, но и английского не понимаете? Я же с вами попрощался, – раздраженно сказал мистер Блант и махнул маленькой ручкой, прогоняя их прочь. – Все. Вон из офиса. У меня куча работы.

Филиппа достала золотой слиток. Он заблестел под яркими лампами дневного света, и девочка почувствовала в кончиках пальцев подобие тока, точно зажала в руках два электрода автомобильного аккумулятора.

– Вы нам поможете, – твердо сказала она.

Мистер Блант выпрямился на стуле, а затем встал, словно в комнату вошла сама королева Англии.

– Я помогу вам, – глухо повторил он.

– Впечатляет, – бормотал Финлей.

– Вы напишете перевод этих фраз. Точно так, как мы объяснили.

– Я напишу перевод. Точно так, как вы объяснили.

– Ну, ващщще! – Финлей не верил своим ушам.

Филиппа передала консулу два листка из блокнота, на которых они с Финлеем написали по-английски почти все команды, которые, как им казалось, могли бы им пригодиться при общении с воинами-дьяволами. Мистер Блант надел очки, взял ручку – и минут через десять вернул Филиппе листки уже с переводом.

– Прикажете что-нибудь еще? – с готовностью спросил он.

Филиппа бросила взгляд на листок.

– Но тут же все по-китайски! – возмутилась она.

– Как, по-вашему, я должен был изобразить перевод на китайский язык? – спросил мистер Блант. – По-эскимосски? По-фламандски? На эсперанто? Естественно, это написано по-китайски! Тупицы!

– А вы не можете записать эти фразы английскими буквами, чтобы мы поняли, как они произносятся? – спросил Финлей. – Транс-что-то… не помню что…

– Транскрипция, – сказал Филиппа.

– Все диалекты китайского разговорного языка для различения смысла используют тоны, – сказал мистер Блант. – Ровный высокий, восходящий, нисходяще-восходящий, нисходящий и нейтральный. Не говоря уже о большом разнообразии звуков, которых в английском языке вообще нет. Поэтому никакая транскрипция не поможет. Если вы, с вашим западным акцентом, произнесете эти фразы, китайцы вас, скорее всего, не поймут. Получится разговор слепого с глухим.

Мистер Блант взял графин и собрался налить себе воды. Но этот заносчивый англичанин так достал Филиппу, что она решила преподать ему урок.

– Вылей эту воду на свою глупую английскую голову, мерзкий ты человечишка, – сказала она.

Мистер Блант, разумеется, сделал все в точности так, как ему велели. Он вылил всю воду из стакана себе на голову. Потом он вытер лицо и произнес:

– Не знаю, почему я это сделал.

– Не обижайся, – сказала Филиппа Финлею. – Не все англичане такие идиоты.

– Я и не думал обижаться. – Мальчик пожал плечами.

– Что будем делать?

– Придется взять его с собой, – сказал Финлей.

– Этого? Но он – полный отстой!

– Возможно, но он говорит на шести диалектах китайского языка. Мы понятия не имеем, на каком именно диалекте говорят в этой части страны. И на каком говорят воины-дьяволы.

– Да, ты прав.

– Кроме того, – добавил Финлей, – я только что вспомнил: нам нужен человек, умеющий читать по-китайски, чтобы прочитать «Сезам, откройся». Ведь надпись на стене – на китайском языке.

– Отлично. Вы пойдете с нами, – сказала Филиппа мистеру Бланту.

Вице-консул повиновался без колебаний. Снял пиджак со спинки стула, взял с вешалки шляпу, зонтик и последовал за двумя детьми через матовую стеклянную дверь.

– Куда мы идем? – спросил он.

– У вас есть машина? – спросил Финлей.

– Да.

– Отвезите нас к терракотовым воинам, – сказал Финлей. – Котлован номер один.

– С какой стати я должен вас куда-то везти?

Филиппа подала Финлею знак замолчать.

– Слиток-то у меня, а не у тебя, – пояснила она и повторила приказ.

Мистер Блант поглядел на часы.

– Но музей сейчас закрыт, – сказал он.

– Тем лучше, – ответил Финлей.

– Но как мы войдем? – спросила Филиппа.

Финлей показал ей коробочку со скелетиком которую Нимрод дал ему на хранение.

– Ни шагу из дома без отмычки, – сказал он и подмигнул.