Текст книги "Джинн и воины-дьяволы"

Автор книги: Филипп Керр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Глава 25
Котлованы

Приблизительно в 7777 милях к западу от Гавайев, а заодно и от альбатроса, в которого превратилась миссис Гонт, ее брат Нимрод вылетел из Венеции на смерче – вместе с Финлеем-Джоном и Джалобином.

В небесах над Восточной Европой было тепло и ни облачка – одна синева. Они неуклонно и быстро продвигались на восток. Лишь за несколько километров до китайской границы небо на горизонте вдруг заалело, и перед ними возникло черное облако, наподобие черного гриба, который поднимается вверх при ядерном взрыве. Только это облако, похоже, двигалось не вертикально, а горизонтально.

– Что это такое? – спросил Финлей.

– Будь я Моисеем, – отозвался Джалобин, – я бы сказал, что это облачный столп, который послан, чтобы показать нам верный путь. Но я – не Моисей. И это – вовсе не знак свыше.

– Не тревожьтесь, – сказал Нимрод. – Это – просто тайфун. Тропический циклон. Он нам не помешает.

– Разве не вы говорили, что погода на нашем маршруте везде ясная? – возмутился Джалобин. – А что выходит? Выходит все наоборот! Сами говорили: превосходная погода, самое время закрутить смерчик.

– Да, говорил, – миролюбиво подтвердил Нимрод. – Так оно и было. Но в это время года тайфуны появляются мгновенно, на ровном месте. Особенно в этой части земного шара. Район к северо-востоку от бассейна Ганга всегда славился своими тропическими циклонами. Мы просто облетим его, вот и все.

Нимрод тут же скорректировал курс, однако несколько минут спустя востроглазый Финлей-Джон сообщил ему, что тайфун по-прежнему перекрывает им путь.

– Странно, – сказал Нимрод, немало удивившись. – Тайфун вообще не умеет резко менять направление. Это же циклон, то есть, по сути, ветер вращается вокруг области низкого атмосферного давления.

– Э-э… а он не может нас… атаковать? – спросил Финлей.

– Чушь какая! – Нимрод громко захихикал, немало смутив двух, а точнее, трех своих спутников. – Атаковать? Чтобы атаковать, надо обладать хоть каким-то интеллектом. Нет, тайфуна нам бояться нечего.

Он немедленно направил смерч выше, чтобы не просто облететь тайфун, но и подняться над ним. Но тайфун оказался крупнее, чем рассчитывал Нимрод. Намного крупнее. И быстро стало понятно, что его не обойти. Ни сверху, ни сбоку. На лице Нимрода отразилось легкое беспокойство.

– Насколько высоко мы можем подняться? – спросил Джон.

– Тайфун все равно выше, – ответил Нимрод. – Похоже, стоит повернуть назад. Ненадолго. На всякий случай. Если честно, я не понимаю, что происходит. За все годы, что я путешествую на смерчах, такого со мной не случалось. – Он задумчиво покусывал губу, а огромный столб все уплотнялся, густел и темнел, превращаясь из облака в тучу, похожую на громадную черную кобру. – Обычно тайфуны вполне предсказуемы. Это столб горячего воздуха, который вращается по кругу.

– Зря вы объясняете это мне, – проворчал Джалобин. – Скажите лучше тайфуну.

– Мистер Джалобин прав, – сказал Джон. – Кажется, этот тайфун нас и правда преследует.

– Ну почему я не полетел на самолете? – воскликнул Джалобин. – Ненавижу все ваши джинн-штучки. Путешествовать на смерче противоестественно. Если бы Господь такое задумал, он сделал нас пророками. Вот и катались бы по небу, как Илья-пророк на колеснице! Или как сам Аполлон! А господь остался бы без работы и почивал на лаврах.

К этому моменту тайфун находился от них на расстоянии двух-трех километров. Нимрода это ничуть бы не испугало, не будь этот тайфун пять, а то и шесть километров высотой. И дяде пришлось согласиться с племянником: тайфун их, похоже, действительно преследует. С одной оговоркой: тайфуны себя так не ведут. Значит, это вовсе не…

Нимрод увеличил скорость смерча до предела, чтобы оторваться от черного столба, который буквально наступал им на пятки. Тайфун нагонял их с такой скоростью, что страшный рев ветра в его чреве заглушал все остальные звуки, и Нимроду пришлось кричать, чтобы спутники его услышали.

– Не исключено, – завопил Нимрод, – что на этом тайфуне кто-то летит. Этот кто-то не хочет, чтобы мы добрались до Китая.

– Вы думаете, там другой джинн? – прокричал в ответ Финлей.

– Ну, уж наверно это не великий летчик Чарльз Линдберг! – раздраженно рявкнул Джалобин. – Слышите? Это не Чарльз Линдберг! Разумеется, это какой-то другой джинн. – Он посмотрел на Нимрода: – А вы не можете заставить нашу колымагу двигаться быстрее?

– Я уже лечу с максимальной скоростью – надрывая глотку, ответил Нимрод. – Быстрее некуда, воздуха недостаточно.

Лоб Нимрода заливало потом, поскольку все его силы были брошены на то, чтобы увести их смерчик от надвигающейся беды. Нимрод петлял по небу, надеясь спасти себя и друзей.

Джон почувствовал, что сердце у Финлея ушло в пятки. Теперь тайфун был так близко, что до него, казалось, можно дотронуться. И он тянул их к себе – мощно, словно труба гигантского пылесоса. Еще чуть-чуть, и засосет! А в темных глубинах тайфуна – или это только показалось? – виднелась какая-то смутная зловещая фигура.

– Сделай что-нибудь, Нимрод! – закричал Джон. – Еще минута, и мы погибли!

Нимрод не ответил. Ни йоты внутренних сил нельзя было потратить на ответ племяннику – иначе этой йоты могло не хватить для управления смерчем, а важнее сейчас не было ничего.

– В следующий раз, когда я поеду в Китай… – начал Джалобин, глядя на мрачный черный столб, грозивший поглотить их без остатка, – если, конечно, он будет, этот следующий раз… я поступлю так, как поется в знаменитой песенке: возьму лодочку и неспешно поплыву, качаясь на волнах.

– Джалобин, – воскликнул Нимрод. – Вы – гений! И как это я сам не додумался? Ну конечно! Мы сможем разогреть воздух в нашем смерче и лететь быстрее. Мы будем петь!

– Я? Петь? – разом удивился и возмутился Джалобин. – Я не умею петь. Слышите, вы? Не умею я петь, и баста. А что петь-то?

– Не важно что, – закричал Нимрод. – Пойте что-нибудь! Но пойте во всю мочь! На кону наша жизнь. Кроме шуток!

Сам Нимрод затянул государственный гимн Великобритании – на пределе своего громового голоса, – и растерявшийся Джалобин, недолго думая, подхватил «Боже, храни королеву».

Джон запел бы американский гимн, но, находясь в чужом теле, оставил выбор репертуара за хозяином, а Финлей присоединился к соотечественникам-британцам. Главное было выдуть из легких побольше горячего воздуха, а это, похоже, легче удается, когда поешь хором, а не вразнобой. Поэтому, заткнув свою нелюбовь к королям и королевам куда подальше, Финлей грянул вместе с Нимродом и Джалобином:

 
Боже, храни королеву.
Великодушную,
Боже, храни.
Дай ей побед,
Удач и славы,
Пусть правит нами.
Боже, храни…
 

Скоро все трое вопили «Боже, храни королеву» изо всей мочи и с таким энтузиазмом, что бедняга Джон почувствовал себя совсем чужим на этом британском празднике.

– Запали мою лампу! Сработало! – воскликнул Нимрод. – Продолжаем петь.

Прошло минут двадцать. Потом полчаса. Расстояние до громады тайфуна не увеличивалось, но и не уменьшалось. И они всё пели и пели гимн Британии. Все шесть куплетов. С начала до конца. Снова и снова.

Их смерчик мало-помалу разогревался, набирал силу. Так они продержались час. Полтора часа. Тайфун взревел и предпринял последнюю попытку всосать их в свою холодную черную утробу. Но тут наконец случился перелом, и смерч начал постепенно удаляться от тайфуна. Сантиметры превращались в метры, в десятки метров, в сотни… И в конце концов, уверившись в том, что опасность миновала и страшный тайфун остался далеко позади, Нимрод дал команду прекратить пение.

Несколько минут все просто молчали. Пытались отдышаться, радовались тишине, отирали струившийся со лба пот. Первым заговорил Финлей:

– Если я услышу этот гимн снова, я непременно кого-нибудь убью. Возможно, даже себя самого.

– Я тоже, – пропыхтел Джалобин.

– Раз уж мы заговорили об убийстве… – начал Джон. – Вы хоть понимаете, что все это неспроста? Что нас хотели убить? Я уверен, что тайфуном кто-то управлял. Я четко видел фигуру внутри

– Вдруг кто-то не хочет, чтобы мы попали в Китай? – начал рассуждать Финлей.

– Именно такое предположение и напрашивается. – Нимрод кивнул.

– Но кто это может быть? – спросил Джон.

– Не знаю, – сказал Нимрод. – Так или иначе, время они потратили впустую. Взгляните! – Он указал вниз.

На земле, в нескольких сотнях метров ниже смерча, тянулся костистый гребень длиннющего зеленого дракона.

– Вот так так! – сказал Джон. – Это же Великая Китайская стена!

– Ничего себе стеночка! – Финлей прямо ахнул.

– А я вам так скажу: в этом мире слишком много стен! – с жаром заявил Джалобин. – Одних эти стены удерживают внутри и не пускают наружу, других, наоборот, не пускают внутрь. И мне плевать, сколько лет этой вашей стенке. Все равно ее надо порушить. Как Берлинскую стену. Туда ей и дорога.

– Вы меня удивляете, Джалобин, – сказал Нимрод. – Вот уж никогда не предполагал, что вы такой борец за демократию. С такими аппетитами вы скоро объедините весь мир.

– Аппетит у меня и правда отменный, – заметил Джалобин. – Только не на демократию, а на настоящую жратву. После нашего пения я так проголодался, что съел бы сейчас целую лошадь. В один присест. Слышите? Целую лошадь!

– Мне казалось, вы не любите неанглийскую пищу, мистер Джалобин, – съехидничал Финлей придвигая к себе очередную плошку горячего вареного риса.

Они обедали в ресторане «Сыцзяо эрчи» на живописной улице в Сиане, древней столице Китая. Улица называлась Обжорной, поскольку на ней располагались около сотни кафе и ресторанчиков, и в каждом, набивая животы самой разной экзотической едой, роились китайцы. Нимрод с компанией расположились здесь, поскольку это было совсем неподалеку от гостиницы, где они сняли номера, – «Самой замечательной гостиницы Сианя». Да-да, именно так она и называлась!

– Ты прав, – отозвался Джалобин, подцепляя очередную жареную куриную ногу в немыслимом соусе. – Я предпочитаю английскую кухню. Но обстоятельства вносят свои поправки. Во-первых, я не захватил с собой баночки с детским питанием. Во-вторых, в путеводителе говорится, что это – лучший ресторан в здешних местах. И в-третьих, после переделки, в которую мы сегодня попали, я готов съесть лошадь. Целую лошадь.

– Вы рассказываете нам про эту лошадь с тех пор, как мы приземлились, – сказал Финлей.

– На этот раз путеводитель, как ни странно, не ошибся, – вставил Нимрод. – Сиань – столица китайских деликатесов, таких как «чау-чау», который сейчас ест Джалобин. Не говоря уже о популярнейшем в провинции Сычуань «горячем горшке», который заказал Финлей. И мы, без сомнения, сидим в лучшем сианьском ресторане.

– Вот видишь! – горделиво сказал Джалобин Финлею.

– Вообще-то Сиань – именно то место, куда нам и надо было попасть, Фаустина оказалась тут недаром, когда начались беспорядки в мире духов, – продолжал Нимрод. – И знаменитые терракотовые воины были найдены не где-то, а в Сиане. Вот почему мы здесь. Кстати, сразу после обеда мы сходим взглянуть на терракотовую армию. С тех пор как какие-то крестьяне случайно откопали их в тысяча девятьсот семьдесят четвертом году, фигуры выставлены в местном музее. Восемьдесят тысяч китайских солдат с колесницами и лошадьми.

– И ни одной китайской собачки? – Джалобин захихикал. – Я думал, они тут, в Китае, без собачек не обходятся. На каминной полке у моей тетушки Флоренс всегда стояла парочка китайских фарфоровых собачек. Да их над любым камином в Манчестере найдешь.

– Фарфоровое еще не значит китайское, Джалобин, – терпеливо объяснил Нимрод. – Фарфор, конечно, родом из Китая, но фарфоровых собачек делают в Стаффордшире, в Англии. Ведь англичане обожают собак. Зато китайцы считают собаку символом беды. Поэтому дома здесь вообще собак держат очень редко. А если держат, то главным образом на мясо.

– На мясо? – Джалобин чуть не подавился. – Вы сказали «на мясо»?

– Совершенно верно.

– Но мисс Филиппа уверяла меня, что это байки, что в Китае собак не едят.

– Что, спрашивается, знает об этом Филиппа? – возмутился Нимрод. – По-моему, она и в Китае-то никогда не была. Или была? Напомни-ка, Джон.

– Она даже китайскую еду не любит, – ответил Джон.

Джалобин обреченно смотрел на куриные ножки в своей тарелке. И все бы в них было хорошо, если б не размер… курица-великанша… если у нее такие ноги… то сама она… ростом целый метр? С хвостом? С мордой? С ошейником?

– Что вы хотите сказать? – ошалело выдохнул Джалобин.

Нимрод только кивнул.

Джалобин тут же выплюнул последний откушенный, но еще непрожеванный кусок, который, пролетев через весь ресторан, шмякнулся о стеклянную стенку огромного аквариума с золотыми рыбками. Дворецкий дышал часто-часто, пытаясь подавить тошноту.

– Но вы сами сказали, что это деликатес «чау чау»! Я думал, это что-то вроде «ням-ням».

– Чау-чау – это просто порода собаки, – сказал Нимрод. – Послушайте, Джалобин, мне очень жаль, что так вышло, но мне казалось, вы давно преодолели свою природную брезгливость. В Индии вы ели все подряд. Все, что обычно не едите.

– Да, но тогда я был индийцем, – сказал джалобин. – Не только по цвету кожи, но и по типу пищеварения. Теперь-то я снова англичанин!

– Кроме того, вы сказали, что готовы съесть лошадь, – неумолимо продолжал Нимрод. – Между прочим, лошадь вы уже съели, поскольку выбрали блюдо из лошадиного мяса в качестве холодной закуски. Поэтому я и решил, что вы не имеете никаких этических возражений против блюда из собачатины.

– Это было фигурой речи. – Джалобин зажал рукой рот, подавляя новый рвотный позыв. – Для красного словца сказал, – промычал он. – И вообще, черт возьми, лошадь и собака – это совсем не одно и то же.

– Глупости! – заявил Нимрод. – В меню этого ресторана можно найти все, что бегает, скачет или ползает. Собственно, «Сыцзяо эрчи» и означает «четыре ноги, два крыла». То есть все, что двигается. Собаки, лошади, коровы, овцы, свиньи. Люди приезжают в этот ресторан специально, за сотни километров – только чтобы сюда попасть. Так что нам очень повезло, что подвернулся свободный столик. Тут подают змей, кроликов, голубей, лис, кошек. И разумеется, крыс.

– Крысы – грязные твари, – завопил Джалобин.

– А свиньи, по-вашему, какие? – парировал Нимрод. – Но это вас, кажется, не останавливает. Когда мы вернемся в Лондон, вы первым делом броситесь на кухню – готовить яичницу с бекончиком. Кстати, в Китае крысятина стоит вдвое больше, чем свинина или куриное мясо. Так что нам тут подают одни деликатесы!

– Свинина – совсем другое дело, – сказал мертвенно бледный Джалобин.

– Крысятина здесь превосходна. Куда лучше, чем свинина.

Внезапно Джалобин вскочил и, зажимая ладонью рот, пулей вылетел из ресторана.

Финлей-Джон тоже прекратил есть.

– Нимрод, ну скажите, что вы пошутили! – сказал Финлей.

– Даже не пытался, – ответил Нимрод. – «Горячий горшок», который ты сейчас ешь, по-китайски называется пин шу го, и его основные компоненты – бобы и жирная сочная крысятина. Шерсть на крысиных тушках палят, как перья на курах, потом моют их, мелко рубят, посыпают пряностями и жарят. Восхитительно.

Джон, которому доводилось есть саранчу, нисколько не возражал против крысятины. На вкус блюдо и правда было восхитительным, ну, может, чуть похуже саранчи. И вообще, почему бы не питаться крысами? Вымирание этому виду живности вроде не грозит?.. Однако доводы Джона на Финлея совсем не действовали. Хозяин тела, в котором сейчас обитал Джон, был явно не расположен есть крысятину. Желудок Финлея возмущался так же бурно, как у Джалобина, и через пару секунд мальчик уже стоял возле ресторана вместе с дворецким, и их обоих нещадно рвало в сточную канаву, а китайцы, мгновенно смекнувшие, что произошло, очень веселились.

Через пару минут к ним, расплатившись, вышел Нимрод и печально оглядел своих спутников.

– Я слышал только об одном недостатке блюд из крысятины. Говорят, если переесть такого мяса, случаются носовые кровотечения. Но по-моему, это вымысел. Жаль, что вы так несдержанны. Я теперь в этом ресторане и показаться не смогу. – Он вздохнул и кивнул на улицу, залитую неоновыми рекламными огнями. – Ладно, пошли. Пора в музей. Надеюсь, он уже закрыт для посетителей до утра.

Музей состоял всего из трех залов, а точнее – стен и крыш, прикрывавших три огромных котлована, где когда-то были найдены тысячи терракотовых воинов. Основное здание над главной ямой снаружи выглядело вполне современно. Точь-в-точь как ангар для самолетов. Музей действительно был уже заперт на ночь, и Нимрод снова использовал скелетик-отмычку, чтобы пробраться внутрь. В сувенирной лавке при входе Финлей-Джон тут же прихватил путеводитель на английском языке, и они вошли в главный зал.

Финлей-Джон направил луч одного из карманных фонариков, купленных в круглосуточном магазине по дороге в музей, в ухающие, точно бездна, недра зала. Пространство раздавалось вширь, вглубь, ввысь и казалось бесконечным. В сущности, зал был величиной с два футбольных поля, и луч фонарика терялся во тьме, не достигнув ни стен, ни крыши.

В котловане прямо перед ними стоял головной отряд из двухсот четырех воинов, а за ними темнела шеститысячная армия, и каждый воин был чуть выше нормального человека. За века, проведенные в земле, некоторые воины лишились голов и рук, но все они стояли ровными рядами, лицом на восток, словно в любую минуту были готовы двинуться вперед – по распоряжению императора Циня. И фигуры, и сама яма были цвета пыли… или самой смерти.

– Ну почему мы всегда посещаем подобные места по ночам? – жалобно сказал Джалобин, едва завидев сомкнутые ряды терракотовых воинов и вдохнув древний, влажный запах склепа. Его передернуло от отвращения. – Жуть какая! Ползай тут среди них в темноте! А они будут пялиться на нас! Каменные болваны! Жуть, говорю! Прямо как в чужую могилу залезли, непрошеными.

Джалобин не преувеличивал. Место было, бесспорно, жуткое. Впрочем, любое массовое захоронение дает некоторый простор… для размышлений. Нимрод перелез через барьер, отделявший глиняную армию от мостков для посетителей музея.

– Оставайтесь здесь, – велел он спутникам, – а я должен рассмотреть поближе.

– Что именно? – спросил Джалобин.

– Пока не знаю, – ответил Нимрод. – Увижу – пойму.

Нимрод спрыгнул в яму и оказался плечом к плечу с терракотовыми воинами.

– Будь осторожен, Нимрод, – сказал Джон. – Я совершенно не хочу, чтобы моего дядю поглотила эта нечисть. Хватит с них бедного господина Ракшаса.

– Хочу напомнить, сэр, что золотого слитка у нас пока нет, – вставил Джалобин. – Так что прислушайтесь к Джону. Если хоть один из глиняных болванов сейчас очнется, от вас мокрого места не останется!

– Спокойно, – сказал Нимрод. – Мы пришли по делу.

Он направил луч фонарика на стоявшего рядом воина. Вверх, вниз… Да-а, парню, наверно, больше двух тысяч лет, но сохранился он хорошо. Просто фантастика. Нимрод коснулся глиняной фигуры, легонько постучал по ней костяшками пальцев. Звук был гулким, как от тяжелой фарфоровой вазы. Значит, воин полый.

– Вы правы, Джалобин. Китайский болванчик. И он слегка похож на вас, – сказал Нимрод. – Не думаю, что он способен кого-нибудь поглотить. Скорее выплюнуть.

– Очень смешно, – обиделся Джалобин.

– Нимрод, эти болваны очень опасны! – возразил Джон дяде. – Господин Ракшас оказался в теле воина-дьявола в храме Дендур, да так и остался там навсегда.

– Я и не спорю, ты, разумеется, прав, – отозвался Нимрод. – Но эти парни выгладят вполне безобидно.

Вдруг над ними словно бы что-то пролетело. Все невольно задрали головы, а Нимрод от неожиданности выронил фонарик.

– Что это было? – спросил Джалобин, шаря лучом по далекому потолку.

– Наверно, летучая мышь, – отозвался Нимрод и наклонился, чтобы подобрать свой фонарик с выложенного кирпичами пола.

– Ей тоже стоит вести себя поосторожнее, – пробормотал Джалобин. – Летучих мышей-то китайцы небось тоже едят.

– Погодите, – резко оборвал его Нимрод, заметив что-то на полу. Он направил мощный луч прямо туда. – Вот, смотрите. Ну-ка, посветите и вы.

Джалобин и Финлей-Джон скрестили лучи своих фонариков в проходе между рядами воинов, и в толстом слое пыли все увидели четкие следы, как будто шесть или семь терракотовых воинов просто сошли со своих небольших постаментов и направились в заднюю часть ямы.

– Странно, – проговорил Нимрод.

– Странно? Это еще мягко сказано! – сказал Джалобин, заглядывая через плечо хозяина. – Это более чем странно. Статуи ушли на прогулку!

Финлей-Джон и Джалобин по-прежнему стояли на верхней площадке, освещая дорогу Нимроду, а он двинулся по следам в глубь терракотовой армии.

– Не понимаю, – сказал он. – Следы резко заканчиваются у этой кирпичной стены. Как будто они пошли прямо сквозь стену.

Направив свет вдоль стены, Нимрод принялся ощупывать ее пыльную поверхность рукой, а затем ахнул. Похоже, он что-то обнаружил.

– Что там? – спросил Финлей.

– Какие-то письмена, – ответил Нимрод, стирая пыль со стены тыльной стороной руки. – Не может быть!!! – выдохнул он.

– Что там написано? – спросил Джон.

– Это – приказ, – ответил Нимрод. – Только написан он по-китайски. Вот это-то и странно, потому что я всегда считал, что такие каббалистические знаки встречаются только на Ближнем Востоке. А в Китае никогда.

– Каннибалы? – переспросил Джалобин. – Так китайцы и людей едят?

– Не путайте, Джалобин. Знаки не каннибальские, а каббалистические, – успокоил его Нимрод. – Это означает «мистические» или «тайные». А вы, дружище, все о еде да о еде.

– Что ж тут удивительного? Живот-то у меня совсем пустой, – пожаловался дворецкий. – С самого обеда.

Но Нимрод его уже не слушал.

– Эти китайские слова означают в точности то же самое, что произносил Али-Баба, чтобы открыть дверь в логово грабителей в знаменитой сказке про сорок разбойников. Потому-то слова и кажутся неуместными здесь, в Китае.

– Ты про сказку из «Тысячи и одной ночи»? – уточнил Джон.

– Конечно. В буквальном переводе эти китайские слова означают «Сезам, откройся». По-китайски это…

– Пожалуйста, не говорите вслух, – воскликнул Джалобин.

Но было поздно. Громогласно, хорошо поставленным голосом, Нимрод произнес по-китайски известный во всем мире приказ:

– Кай шень.

В кирпичной стене тут же со скрежетом распахнулась неприметная дверца, и за ней открылся длинный темный коридор.

– Следы ведут сюда, – объявил Нимрод, посветив внутрь. – И уходят они далеко, по-моему, куда-то на запад.

– Готов поспорить, что туннель ведет под могильный курган императора Циня, – сказал Джон-Финлей, взглянув на карту в путеводителе. – Он находится как раз к западу от музея, за рекой Вейхэ.

Финлей углубился в чтение путеводителя.

– По непонятным причинам могильный курган никогда не вскрывали, – сказал он наконец. – Кстати, существует еще один зал, номер четыре, но раскопки в нем так и не были закончены. Интересно, почему?

– Наверно, выкопав восемь тысяч воинов, китайцы уже не знали, куда от них деваться, – догадался Джалобин.

– Да, интересно, почему раскопки не довели до конца, – кивнул Нимрод Финлею, игнорируя объяснение Джалобина. – Даже очень интересно…

– Может, археологов что-нибудь испугало? – предположил Финлей.

– Вот уж не знаю, что может испугать людей, которые готовы есть собак и крыс, – заметил Джалобин.

– Возможно, что-нибудь из мира духов, – продолжил Финлей. – Под землей всякое встречается.

– Оставшись здесь, мы ничего не узнаем, – решительно сказал Нимрод.

– Неужели вы собрались туда? В одиночку? – сказал Джалобин.

– Конечно нет, Джалобин, – ответил Нимрод. – Вы пойдете со мной.

– А вдруг это западня?

– Очень может быть. Поэтому Джон и Финлей с нами не пойдут, а будут ждать нас в «Самой замечательной гостинице Сианя». На всякий случай. А это вам на случай, если музейная дверь не захочет открываться. – Он бросил Финлею коробочку с отмычкой, и мальчик немедленно сунул ее в карман.

– Но почему? – возмутился Финлей-Джон. – Почему мы должны ждать? Почему нельзя пойти с вами?

– Тоже на всякий случай. Хотя с нами, разумеется, ничего не случится, – быстро добавил Нимрод, чтобы успокоить Джалобина. – Кому придет в голову тягаться силой с могучим и опытным джинн?

– Тогда зачем я вам понадобился, сэр? – спросил Джалобин.

– Вы – мой дворецкий, Джалобин, – ответил Нимрод. – Английские джентльмены не привыкли обходиться без дворецких.

– Как вам будет угодно, сэр. – Джалобин понурился.

– Прекратите стонать, Джалобин, и спускайтесь ко мне сюда, – потребовал Нимрод.

– Хорошо, сэр. Если вы настаиваете… – Джалобин перелез через барьер и неловко, прямо на заднице, сполз в яму с воинами. Весь в пыли, он тут же поднялся, уже без всяких жалоб, и принялся отряхиваться. Потом заглянул в коридор. – Я пойду первым, сэр?

– Нет, Джалобин, первым пойду я, – ответил Нимрод. – На всякий случай.

Финлей и Джон следили, как мужчины скрылись в коридоре, как за ними с грохотом захлопнулась дверь. Финлей не двинулся с места.

– Ты тоже не хочешь возвращаться в гостиницу? – спросил он у Джона.

– Вот еще! Думаю, нам стоит выждать еще пару минут и пойти следом. Для надежности. Чтобы с ними там ничего не стряслось.

Финлей-Джон перебрался через барьер и спрыгнул во влажную яму, не сводя глаз с терракотовых воинов: а ну как оживут и набросятся на них, как тот воин-дьявол на старика Ракшаса возле храма Дендур в нью-йоркском музее Метрополитен?

– Джалобин прав, – сказал Финлей. – Тут настоящая западня.

Джон не слушал, поскольку, находясь в теле Финлея, заранее знал, что именно сейчас произнесет его товарищ. Финлей тут же мысленно отозвался: Верно, хватит разговоров. С этой минуты будем молча обмениваться мыслями.

Ты ничего не слышал? – спросил Джон.

Ты же понял, что слышал, – подумал Финлей и выключил фонарик. – Сюда кто-то пришел.

Финлей-Джон юркнул за одну из фигур, по-скольку в зале замелькали огни и почти над их головами по настилу для публики прошел какой-то американец. Мальчики сразу поняли, что он американец, потому что услышали не только его шаги, но и разговор по сотовому телефону.

– Папа, это я, Радьярд, – сказал громкий, совсем юный голос. – Представляешь, Нимрод и эти тупые дурни ушли от моего тайфуна! Но я их все-таки выследил. Здесь, в Сиане. Они сразу в музей приперлись. И куда, думаешь, отправились? В нашу западню! Прямым ходом! Вот именно! Прямиком в наш туннельчик. Сезам, откройся! Сработало! Как ты сказал, так все и было. Ага! – Он мерзко захихикал. – Прямо как крысы в ловушку. Вот уж повеселимся, когда они доберутся до озера! То-то они обалдеют! Представляю, какие у них будут кривые рожи, когда они поймут, как тут все устроено.

Финлей-Джон выглянул из-за терракотового воина и мельком увидел бледнолицего, рыжеволосого паренька лет пятнадцати в темном традиционном китайском одеянии и солнцезащитных очках. Джон видел его прежде! Всего один раз – в декабре прошлого года, на турнире по джиннчёту в гостинице «Алгонкин», в Нью-Йорке. Но такие лица не забываются. Парень с сотовым телефоном – джинн, причем из ифритцев. Препоганый тип. Филиппа легко обыграла его в первом круге, и он тогда жутко разозлился. Сквернословил напропалую. Это Радьярд Тир, один из многочисленных сыновей Иблиса.

– Пап, а как продвигается проект «Волшебный квадрат»?.. Правда? Круто! Этот твой Дыббакс все-таки редкий олух… Я знаю, что он тоже твой сын, папа. Но согласись, что он туп как пень… Ладно, ладно, как скажешь. Не спорю… Он – мой единокровный брат, согласен. Но кровь по материнской линии, видно, подкачала. Слабоумный он все-таки. Ладно, пап, забудь. Зато у меня для тебя есть последние данные по Кейфицу.

Что такое данные по Кейфицу? – растерялся Финлей.

Понятия не имею, – честно ответил Джон.

– Мы уже пересчитали и разобрались с девяноста миллиардами душ, – сказал Радьярд Тир. – Правильно. Девяносто миллиардов, поглощенных твоими воинами-дьяволами. Разве это не чудо? Осталось всего шесть миллиардов. До полного очищения всего паршивого мира духов. Папа?.. Эй, тебя плохо слышно. Связь плохая. Я тебя верно понял? Ты сказал, что об остальных шести можно не беспокоиться? Ладно, как скажешь. Да, ты прав, конечно. Шесть миллиардов погоды не сделают. Нам уже ничто не помешает. Хорошо, пап. Завтра позвоню. Пока.

По-прежнему хихикая, Радьярд Тир пошел назад, к выходу из музея. Несколько секунд спустя огни в зале погасли, и все погрузилось во тьму – и терракотовые воины, и мальчик, сидевший позади одной из фигур.

О чем это они? – спросил Финлей.

Пока не понял, – ответил Джон.

Мы должны предупредить Нимрода, – сказал Финлей.

Но как? Если пройти следом за ним через ту дверь, мы попадем в ту же самую западню.

Это точно.

Послушай, Нимрод – очень мощный джинн, – сказал Джон. – А у Джалобина имеется сверхсильная рука. Надо надеяться, что они сами как-нибудь справятся, а если не смогут, мы тоже вряд ли сумеем им помочь. У меня сейчас вовсе никакой джинн-силы нет, а ты просто обычный мундусянский мальчик.

Тут с тобой не поспоришь, – согласился Финлей.

Неплохо, что Радьярд Тир думает, будто мы попались в его западню вместе с Нимродом и Джалобином. Мы пока на свободе, и это, согласись, дает нам некоторое преимущество, – сказал Джон. – Только преимущество это легко потерять. Сунемся за эту хитрую дверь, скажем «Сезам, откройся», и все пропало. Думаю, самое надежное – вернуться в гостиницу и подождать. Хочется надеяться, что Филиппа разгадала шифровку кардинала Марроне и нашла в Венеции золотой слиток. Без него пускаться на поиски Нимрода и Джалобина бессмысленно. Мы должны иметь в арсенале нечто, что по может вызволить их откуда угодно. Золотой слиток Марко Поло – как раз та вещь, которая на это способна.

А что, если у Филиппы не получилось? – спросил Финлей. – Вдруг она не сообразила, на чем основан шифр?

Если кто и способен решить эту задачу, так только Филиппа, – уверенно сказал Джон . – У моей сестры-близнеца огромный мозг, размером с баскетбольный мяч, не меньше! А с тех пор как она провела несколько недель в Вавилонском подземелье, готовясь стать следующей Синей джинн, она вообще жутко поумнела… Но если честно, я не знаю, что мы будем делать, если ей не удалось добыть слиток. Правда не знаю. Судя по тому, что говорил этот сопляк, Радьярд Тир, сейчас самое главное – разгадать шифр на картине. Похоже, для нас это вопрос жизни и смерти.