Текст книги "Джинн и воины-дьяволы"

Автор книги: Филипп Керр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Глава 23
Золотой слиток власти

Нимрод украдкой погладывал то на Марко Поло, то на часы. Он надеялся, что старый венецианский путешественник сообразит, что ему пора исчезнуть. Ведь они уже стерли с пола Китайский волшебный квадрат, который вызвал гостя из небьггия. Но Марко Поло намека явно не понял. Он и не думал исчезать. А ведь сестра Кристина того и глади вернется, Финлей уже стоял в дверном проеме, не спуская глаз с длинной лестницы, которая вела в сокровищницу собора Святого Марка.

Будучи истинным английским джентльменом, Нимрод всегда избегал грубости и не терпел плохих манер. Но он понял, что сейчас церемониться уже нет времени. Придется сказать Марко Поло без обиняков, что тот должен немедленно исчезнуть.

– Итак, – начал Нимрод, нервно потирая руки. Одновременно он многозначительно пнул ногой пустой медный сундук, где много веков хранились кости Марко Поло. – Что ж… гммм… я уверен, мы все хотим поблагодарить великого Марко Поло за то, что он явился нам сегодня и согласился с нами поговорить. Ведь правда, дети?

Филиппа выдавила улыбку.

– Э-э, да, – сказала она. – Конечно.

– Спасибо, синьор Поло, – сказал Джон-Финлей. – Ваш рассказ о Янь Юе и дун сиоказался очень интересным.

– Безусловно! – согласился Нимрод. – Но мы не смеем дольше задерживать нашего гостя, верно? Ведь у него тысяча дел, причем самых неотложных. В этом я не сомневаюсь. – Он улыбнулся, с надеждой глядя на Марко Поло. И после продолжительной паузы добавил: – Так что давайте выразим ему нашу благодарность и простимся, как это принято делать в современном мире.

Нимрод начал хлопать в ладоши. Филиппа и Финлей-Джон тоже захлопали, хотя и без особого энтузиазма.

Наконец снова повисла тишина. Марко Поло по-прежнему сидел в крутящемся кресле сестры Кристины.

– Считайте, что ваше сообщение доставлено, – с напором сказал Нимрод. Он явно хотел показать, что подводит окончательный итог их встречи с Марко Поло. – Доставлено и принято.

Целиком и полностью. Окончательно и бесповоротно. Более или менее…

– Возможно, я не вполне ясно выразился, – задумчиво произнес Марко. – Я – несколько больше чем просто посыльный. Я призван помочь вам уничтожить воинов-дьяволов. Пока они здесь, я не вправе вас покинуть. Сейчас не время.

Нимрод смущенно улыбнулся.

– Сестра Кристина идет, – нетерпеливо сказал Финлей. – Я вижу, она поднимается по лестнице. Как мы ей все это объясним?

– Гм… – Нимрод совершенно растерялся.

– Используйте джинн-силу, – настаивал Финлей. – Уберите нас всех отсюда. Или превратите старика… Ну, хоть в летучую мышь, что ли? Только сделайте что-нибудь! Скорее!

– О чем ты задумался? – спросила дядю Филиппа.

Шаги монахини уже явственно доносились с лестницы. Она идет медленно, но скоро она будет здесь.

– Думаю, сестре Кристине придется смириться с тем, что в этом мире существует кое-что, о чем она и не подозревала, – ответил Нимрод. – Если она в свои годы так бодро справляется с этой лестницей, полагаю, она способна выдержать суровую правду о нашем госте, не так ли?

И вот сестра Кристина, почти совсем не запыхавшаяся, показалась на пороге. К удивлению Финлея-Джона и Филиппы, в руках она держала пакет в красивой упаковке. Филиппа поняла, что Нимрод все-таки позаботился о том, чтобы старушка проделала весь этот путь не зря, и внизу ее действительно ждал приятный сюрприз.

– Вы только посмотрите! – Она еще не разворачивала подарок, но явно была счастлива его получить.

– Ух ты! – отозвалась и Филиппа. Она поймала дядин взгляд, и они понимающе кивнули друг другу.

– Интересно, что тут может быть. – Сестра Кристина пока не заметила сидевшего в ее кресле Марко Поло. – Мне не дарили таких красивых сверточков с самого детства. – Она быстро развернула пакет и достала коробку дорогущих венецианских конфет. И тут она все-таки увидела нового гостя. – Ой. Простите. Я не знала, что с вами кто-то еще пришел.

Марко Поло встал и вежливо поклонился.

– Сестра Кристина, – спокойно сказал Нимрод. – Пока вы отсутствовали, кости, хранившиеся в сундуке, превратились в этого человека. Мы выложили кости на полу, в виде скелета, и он ожил. – Нимрод старался говорить так, будто известные исторические персонажи оживают каждый день и это самая естественная вещь на свете.

– Неужели это действительно благословенный святой Марк? – Сестра Кристина всплеснула руками.

– Нет-нет. Это Марко Поло.

И Марко Поло снова церемонно поклонился.

– Тот самый Марко Поло? Который путешествовал в Китай?

Нимрод кивнул.

– О господи! Как это замечательно! Хотите конфетку, синьор?

– Да, спасибо, – ответил Марко.

Она открыла коробку с длинненькими молочными шоколадками, обернутыми в золотую фольгу.

– Я обожаю вашу книгу! – воскликнула она. – И фильм о вас сняли великолепный.

Марко вежливо улыбнулся, хотя, конечно, фильма о себе он никогда не видел. Он взял шоколадку, пристально посмотрел на нее, а потом показал Нимроду и детям.

– Золотой слиток… – сказал он. – Мадонна, если б это был тот самый золотой слиток! – Он снял золотую фольгу и сунул конфету в рот. – Насколько же легче было бы нам сейчас.

Сестра Кристина предложила конфеты и всем остальным. Все взяли по одной. А Финлей-Джон съел две конфеты – по одной на каждого.

– Должна признаться, сегодня прямо-таки удивительный день, – сказала сестра Кристина. – Ведь не каждый день и не каждому доводится познакомиться с Марко Поло.

Дети кивнули. Им это казалось само собой разумеющимся.

– Действительно, удивительный день, – согласился Марко Поло. – Не каждый день тебя воскрешают из мертвых.

– Да уж! – подхватила сестра Кристина. – Это очень и очень вдохновляющий пример. Особенно для людей моего возраста. В конце концов, если сегодня я здесь, а назавтра умерла, не может же на этом все кончиться, верно? Хотите еще шоколадку?

– Si, per favore, – ответил Марко. – Очень вкусно. Хотя мороженое еще вкуснее. Вы пробовали мороженое? Я привез рецепт из Китая. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Мороженое – это… squisito… восхитительно.

– О да! – согласилась сестра Кристина. – Я тоже обожаю мороженое.

– Тут что-то не так… – Джон посмотрел на Нимрода. – Мне казалось, ты говорил, что Марко умер семьсот лет назад.

– Да, почти семьсот, – сказал Нимрод. – Он умер в тысяча триста двадцать четвертом году. Не так ли, синьор Поло?

– Да. А почему вы спрашиваете?

Джон-Финлей был явно встревожен.

– Погодите, – сказал Джон, обращаясь к Марко Поло. – Вы сказали, что сегодня замечательный день… ну, про воскрешение. Но раньше вы говорили, что очнулись от двухсотлетнего сна. Вы, наверно, перепутали, да? Вы ведь спали семьсот лет, а не двести.

– Нет, все правильно! – сказал Марко и взял еще одну шоколадку. – Я уже однажды воскресал из мертвых. Году примерно в тысяча восемьсот двадцатом. В этой самой комнате. Я тогда рассказал свою историю молодому священнику. Но в тот момент никакой угрозы вторжения воинов-дьяволов не было, так что я пробыл в этом мире совсем недолго – рассказал историю и вернулся в сундук.

– Про золотой слиток вы тоже рассказали? – спросил Нимрод. – Для чего он предназначен и как вы уронили его в канал?..

– О, разумеется.

– А у меня есть другой вопрос, – сказал Финлей. – Вот вы говорили, что это слиток власти и он требует от всех полного повиновения. Верно?

– Абсолютно верно. – Марко Поло сложил руки, словно приносил торжественную клятву. – Никто не может сопротивляться его власти, все подчиняются – пусть даже против своей воли. Такая в нем заключена сила. Сверхъестественная. Тот, кто его нашел или найдет, получит безраздельную власть над всем миром. Он превзойдет всех во всем, независимо от личных достоинств.

– А этот священник… – перебил старика Нимрод. – Вы помните его имя?

Марко Поло покачал головой.

– Нет. Но он был само очарование. Мы проговорили довольно долго.

– Как он выглядел? – спросил Нимрод.

Марко живо изобразил недоумение – как у всех итальянцев, у него была очень богатая мимика.

– Как выглядел? – переспросил он и пожал плечами. – Как священник.

– Не этот человек? – Сестра Кристина сняла с полки книгу и открыла ее на странице с портретом.

Марко уверенно кивнул:

– Думаю, это он.

Нимрод заглянул ему через плечо.

– Кардинал Даниеле Марроне, – прочитал он под портретом.

– Но когда мы познакомились, он не был кардиналом, – сказал Марко.

– Значит, старая легенда не врет, – проговорила сестра Кристина.

– Какая легенда?

Сестра Кристина замялась.

– Вы уж извините, – ответила она наконец и покачала головой. – Легенда недлинная, но здесь, в соборе, ее рассказывать не пристало. Я не могу говорить в этом месте о кардинале Марроне. – Она на мгновение задумалась, а потом предложила: – Встретимся через час в Академии. В зале двадцать три.

Галерея Академии оказалась на противоположном берегу Гранд-канала. Здесь хранится самое крупное собрание произведений венецианских скульпторов и живописцев. В зале номер 23 висели портреты усатых мужчин, сыгравших заметную роль в истории города. Были здесь несколько унылых венецианских герцогов, которых тут называют дожами; астроном Галилео Галилей; композиторы Вивальди и Монтеверди; печально известный вольнодумец и мемуарист Казанова; император Наполеон; поэт лорд Байрон и многие другие, о которых Филиппа и Джон с Финлеем никогда не слышали. Был здесь и портрет кардинала Даниеле Марроне, написанный в 1820 году. Именно перед этой картиной Нимрод с компанией и нашли поджидавшую их сестру Кристину.

– Вот как он выглядел.

Она указала на человека, облаченного в красные кардинальские одежды Римской католической церкви. Он стоял в библиотеке, на фоне дубовых полок и обшитых дубом стен, и читал фолиант, из которого свисала большая синяя шелковая закладка с золотым медальоном на конце. Статный, светловолосый, чуть лысоватый кардинал с ямочкой на подбородке.

– Это портрет кисти великого итальянского живописца Никколо Полло, – сказала она. – Прежде чем стать кардиналом, отец Марроне, а тогда он назывался еще отцом Марроне, был одним из моих предшественников – работал хранителем сокровищницы в соборе Святого Марка. Мне действительно было неловко вести искренний разговор о нем в стенах собора, для которого он так много сделал… но… Если уж совсем откровенно, он был не очень-то хорошим священником. Любил весело проводить время и не сильно утруждал себя духовными исканиями.

Отец Марроне был близким другом лорда Байрона, который считался человеком «безумным, вредным и опасным», – продолжала сестра Кристина. – Для священника подобное общение было особенно предосудительным. Они вместе пили, а потом с разбегу прыгали в Гранд-канал, чтобы проверить, кто быстрее его переплывет. Как и лорд Байрон, отец Марроне был отменным пловцом. Говорят, он мог задержать дыхание на целых четыре минуты, а еще он часто любил плавать по ночам. Всем было ясно, что продвижение по церковной службе у отца Марроне не заладилось. И все же в тысяча восемьсот шестнадцатом году он предпринял путешествие в Рим и вскоре после этого стал епископом. Почему – никто не понимал. И на этом он не остановился. Его очень быстро сделали архиепископом, а там и кардиналом. Поговаривали, он мог бы с легкостью сделаться и папой римским, но сам отказался, поскольку был слишком ленив. Кроме того, он стал настоящим богачом. За реставрацию собора Святого Марка, которая была предпринята в тысяча восемьсот двадцатом году, кардинал Марроне заплатил из собственного кармана. И снова никто не понимал, откуда на него вдруг свалилось все это богатство. В Венеции много тайн, и судьба кардинала – одна из них. Некоторые считали, что он обнаружил в соборе клад. Но все это домыслы, доказательств нет. – Она взглянула на Марко Поло. – Думаю, что раз, воскреснув в девятнадцатом веке, вы рассказали свою историю отцу Марроне, то он и нашел золотой слиток, который вы выронили.

– Конечно, – сказал Джон. – Достать вещицу со дна такому пловцу, как он, – раз плюнуть. Если он может не дышать четыре минуты.

– Вы сказали ему, в каком точно месте слиток упал в канал? – спросил Финлей.

– Ма certo! – воскликнул Марко. – Конечно. Он же священник, в конце концов. От священника никаких тайн быть не может.

– А если отец Марроне завладел золотым слитком, это объясняет его быстрое продвижение в церковной иерархии? – спросил Нимрод.

– Безусловно, – сказал Марко Поло. – Нет предела той власти, которой наделяет своего владельца золотой слиток. Сам я в свое время мог бы легко стать дожем Венеции. Если б захотел. Думаю, пять золотых слитков – одна из причин, почему великий Хубилай и впрямь был столь велик. Его власть всегда казалась немного нездешней.

– Тогда возникает следующий вопрос, – сказал Нимрод. – Если отец Марроне действительно заполучил золотой слиток, что же он с ним сделал?

– Возможно, ответ на ваш вопрос найдется здесь, – сказала сестра Кристина и перешла к соседней картине.

На ней был изображен Палаццо дожей. Золотое венецианское солнце заливало дворец, а перед ним стояли четверо крестьян и рассматривали очевидно бессмысленное математическое уравнение, написанное на одном из камней фасада:

XI + I = X

– Это полотно Рикардо Фурбоджиджоне, – сказала сестра Кристина. – Считается, что художник изобразил Палаццо дожей, одну из главных достопримечательностей Венеции. Так называемый золотой дворец. Картина эта не считается особенно ценной. Многие утверждают, что она скучна. Но это полотно было сделано по заказу кардинала Марроне. И здесь в Венеции всегда говорят, что картина таит в себе великую тайну. Тайну кардинала Марроне. Конечно, изображение даже не вполне реалистично. Художник использовал отраженный от канала солнечный свет, чтобы дворец сиял куда ярче, чем это происходит на самом деле, даже в самый солнечный день. И краеугольных камней в здании на самом деле нет. Да и надписи такой на фасаде тоже не имеется.

– Если тут действительно изображены римские цифры, то уравнение не имеет смысла, – заметила Филиппа. – Одиннадцать плюс один равняется двенадцати, не десяти.

– Точно так, – сказал Нимрод себе под нос. – Любопытно.

– Черт, опять головоломка, – пробормотал Финлей.

– Золотое свечение дворца, похоже, тоже некоторый намек, – заметил Нимрод.

– Золото, – подхватила Филиппа. – Возможно, золотой слиток скрыт где-то там, внутри.

– По нижнему краю картины есть еще ряд цифр, но они почти неразборчивы, – сказала сестра Кристина. – К чему они, так никто и не выяснил.

– А это не шифр? – предположил Джон.

– По всей вероятности, – сказала сестра Кристина. – И разгадать его пробовали многие ученые. Но ни один не преуспел. Кажется, кардинал Марроне унес свою тайну с собой в могилу.

Они еще некоторое время рассматривали Палаццо дожей, а потом Нимрод вернулся к портрету кардинала Марроне. Остальные последовали за ним.

– Вот эта закладка в Библии кардинала… – задумчиво сказал Финлей. Он встал почти вплотную к картине, но так, чтобы не сработали музейные сигнальные устройства, и принялся старательно разглядывать закладку. – На ней что-то написано.

– А прочитать можешь? – спросил Нимрод.

Финлей прищурился и, почти уткнувшись носом в картину, прочитал:

– Аурум – деум – танго.

– Аиrит deum tango, – повторил Нимрод. – Это латынь. А переводится так: «Я прикасаюсь к золоту богов».

– Вот, оказывается, зачем надо учить латынь, – заметил Финлей.

– Значит, все верно, – подвел итог Джон. – Старина Марроне наверняка заполучил золотой слиток. И хотел кому-то об этом сообщить.

Простившись с сестрой Кристиной, они сели на катер-такси и отправились в гостиницу. Нимрод снял номер для Марко Поло, а затем отправился в огромный люкс под самой крышей, где дети как раз закончили рассказывать Джалобину обо всем, что обнаружили.

– Мы должны разгадать тайну этих картин и найти золотой слиток. Это крайне важно, – сказал Нимрод. – И времени на раздумья у нас нет. Потому что не менее важно побыстрее добраться до Китая и найти место, которое описала Фаустина.

– Не понимаю, – признался Финлей. – А почему все это так важно?

– Я понимаю не больше Финлея, – сказал Джон. – Больше всего на свете я сейчас хочу оказаться в Нью-Йорке и дождаться там маминого возвращения.

Тогда Нимрод рассказал мальчикам о том, что обнаружили они с Филиппой в Нефритовой книге и как все это сходится с тем, о чем поведал им Марко Поло.

– Предупреждения из прошлого никогда не надо игнорировать, – сказал он. – В мире духов явно творится что-то зловещее. Мы уже знаем, кто за этим стоит. Воины-дьяволы. Но теперь надо узнать почему.

– Но если это происходит в мире духов, почему это важно для нас? – упорствовал Финлей. – Ну, я имею в виду… духи-то мертвые, правда? Им хуже уже не будет.

– Будет. Причем намного хуже, – ответил Нимрод. – И для нас тоже настанут тяжелые времена. Мир духов влияет на реальный мир самыми разными, непостижимыми способами. По-твоему, почему иной мир называют оборотной стороной этого? Представь себе монету. Орла без решки не бывает. И решки без орла тоже. Именно поэтому мы должны отправиться в Китай.

– В Китай? – Джалобин поморщился.

– Да, в Китай, – повторил Нимрод. – Но мы должны разделиться. Джалобин, Финлей, Джон и я отправимся в Китай. Я абсолютно уверен, что кто-то открыл секрет древних терракотовых воинов. И использует их в своих целях.

– А я что буду делать? – спросила Филиппа.

– Я хочу, чтобы ты осталась здесь в Венеции, с Марко Поло, и попробовала разгадать, что зашифровано в картинах. Жизненно важно, чтобы мы нашли золотой слиток. Да, не забыть бы мне обеспечить Марко паспортом – на случаи, если – вам тоже придется путешествовать в поисках слитка.

– А это не рискованно? – спросила Филиппа. – Я не про нас, а про вас. Как же вы поедете в Китай без золотого слитка власти?

– Возможно, в этом есть риск, – согласился Нимрод. – Но полагаю, что это необходимо. Мы проведем разведку. Соберем сведения.

– Ненавижу Китай, – мрачно сказал Джалобин. – Там едят собак.

– Джалобин, – вздохнул Нимрод. – Вы же никогда не были в Китае!

Джалобин умоляюще посмотрел на Нимрода.

– А нельзя мне остаться здесь, с мисс Филиппой, сэр? – спросил он. – Не думаю, что поездка в Китай пойдет на пользу моему здоровью. У меня и здесь-то, в Италии, несварение желудка. Во всех блюдах оливковое масло и чеснок. Они даже додумались делать чесночный хлеб и чесночное масло! Но я мог бы помочь Филиппе разгадать шифр на картинах. Я ведь здорово решаю ребусы и кроссворды, сами знаете. Никто не отгадывает кроссворд из «Дейли телеграф» быстрее меня. Это факт.

– Сожалею, Джалобин, но вы едете с нами, – сказал Нимрод. – После вашей схватки с ангелом я убедился, что лучшего телохранителя мне и искать не надо. Возможно, нам потребуется сила вашей железной руки – вдруг придется сражаться с воинами-дьяволами.

Джалобин громко застонал.

– Этого я и боялся. Не успеем мы приехать в этот ваш Китай, как мне подадут на обед какую-нибудь шавку. Я это предвижу. Помяните мое слово – будем есть собачатину.

– Мистер Джалобин, в Китае собак не едят, – сказала Филиппа. – Это все досужие домыслы. Байки.

– Не едят? – переспросил Джалобин. – Точно? – Он на мгновение примолк, а затем кивнул: – Ладно, тогда поехали. Думаю, все будет в порядке. Я ведь очень люблю собак. У меня даже была собака. В детстве.

– И у нас тоже. – Джон вздохнул. – Целых две.

Глава 24
Пчелка и альбатрос

Как только Лейла покинула «дворец-водопад» в Иравотуме, Фаустина начала готовиться к собственному отъезду. Она не хотела, чтобы ее дух провел в этом жутком месте лишнюю минуту, – боялась, что с нею произойдут неприятные метаморфозы. Такие же, как с Лейлой Гонт.

План Фаустины был прост: найти хорошую, удобную кровать, лечь, а затем выбраться из собственного тела и оставить его здесь – дышать воздухом Иравотума и постепенно становиться Синей джинн. Дух же ее должен был провести эти тридцать дней где-нибудь в другом месте. Но где? Совершенно ясно, что на это время ей придется вселиться в какое-нибудь живое существо, иначе по истечении месяца она уже не сможет вернуться в собственную оболочку. Кого же ей осчастливить?

Опыт подсказывал, что с заимствованием человеческих тел лучше не связываться. Жуткая история с премьер-министром Великобритании навсегда отбила у девочки охоту экспериментировать подобным образом. Но если вселяться не в человека, то в кого? В какое существо? Судя по всему, жизнь в Ираке опасна для всех живых существ, не только для людей. Этому она уже нашла множество подтверждений. Процветали тут исключительно скорпионы, но Фаустина испытывала к ним инстинктивную ненависть, поскольку для джинн эти твари еще опаснее, чем для людей. Значит, скорпионы, а заодно (по той же причине) пауки не рассматриваются. Змей она тоже не любила. Так что остается? Вопросов больше, чем ответов… Пожалуй, лучше положиться на интуицию. Или, что то же самое, на судьбу – ведь это вполне в стиле джинн.

Фаустина улеглась на широкую кровать Лейлы, закрыла глаза и сосредоточилась. Спустя несколько минут дух ее высвободился из тела, просочился, не встретив никакого сопротивления, через бетонную крышу «дворца-водопада» и поднялся под невидимый свод огромного подземного мира под названием Иравотум. А потом – все выше и выше, сквозь плотную толщу скал, сквозь слои горячего сланца и песка… И вот наконец она выбралась на поверхность земли, туда, где когда-то высился древний Вавилон. Было прохладное раннее утро.

Сначала Фаустина просто полетала, наслаждаясь свежим воздухом и простором после мрачного, вызывающего клаустрофобию Иравотума. Но и в это время она продолжала искать того, кто приютит ее дух на ближайший месяц. Один за другим отпадали кандидаты: котенок, коза, птичка камышовка, человек в черном тюрбане. Наконец она решила стать пчелой. Пчелы – трудолюбивые безобидные существа. Кроме того, Фаустина очень любила мед. Кстати, этот выбор тоже будет иметь непредвиденные и весьма длительные последствия, поскольку в мочках у Фаустины к моменту ее превращения в пчелу по-прежнему оставалось немного пчелиного яда.

С тех пор фаустина, когда счастлива, всегда жужжит, как пчелка.

В это самое время Лейла Гонт спешила домой на всех парах, а точнее, на максимальной скорости смерча, и предвкушала встречу со своей семьей. Она по обыкновению обустроила свой воздушный экипаж с максимальным комфортом: повсюду кожа и ковры, как в маленьком, но крайне дорогом частном самолете. Будучи могучей и опытной джинн, Лейла не тратила много усилий на управление смерчем. Джинн тоже умеют летать на «автопилоте», только в обычном самолете автопилотом управляет компьютер, а джинн включают так называемую «навязчивую идею» – по-французски idee fixe– в собственной голове. Эта навязчивая идея существует в их сознании как бы отдельно независимо от других размышлений. Мозг любого джинн, в отличие от человеческого, устроен так, что джинн, во всяком случае взрослый, может думать, по крайней мере, о двух вещах сразу. Когда погодные условия благоприятны, джинн способны одновременно управлять смерчем и смотреть кино, читать газету или даже спать.

Перед вылетом из Багдада Лейла на всякий случай узнала прогноз погоды на всем своем маршруте. Над Тихим океаном погода обещала быть безупречной: почти безоблачно, легкий ветерок, превосходная видимость на любой высоте, даже над водой. И теперь, нежась в уюте лично обустроенного ею смерча, Лейла неслась по небесам, точно современная богиня Нут, которая, как вы знаете, была богиней неба у древних египтян. Кстати, эта богиня порой принимала облик небесной коровы, то есть существа, которому ни летать, ни даже скакать не подобает. Не исключено, что именно про эту нахальную корову впервые и было сказано «как корове седло», то есть паслась бы ты лучше на лугу, а не летала по небу.

В полете Лейла одним глазом смотрела кино, другим – читала глянцевый журнал, а смерчем, включив «навязчивую идею», правила подсознательно. Окажись на ее месте любой другой джинн, он тоже не смог бы предвидеть опасность, подстерегавшую Лейлу в воздушном пространстве над островом Килауэа. Ничто не предвещало, что вулкан вдруг проснется. Извержение застало врасплох даже вулканологов, работавших на краю кратера этого самого крупного в мире вулкана. То-то была неожиданность.

Последняя неожиданность в их жизни. Как уже говорилось, огромный кратер Килауэа в какой-то момент превратился в скороварку. Давление росло и росло, и наконец произошел взрыв, ошеломляющий, потрясающий взрыв. В небо, на полтора километра ввысь, взметнулась туча золы и камней, а следом из недр вулкана вырвалось облако газа, который вулканологи называют пирокластическим потоком.

Джинн, как известно, сделаны из огня, и никакой жар им не страшен. Почти никакой. Почти, поскольку одно дело просто жар, а другое – жар пирокластического потока, температура которого может превышать восемьсот градусов по Цельсию. К тому же слова «поток» и «облако» слабо передают скорость, с которой путешествует горячий газ, высвободившийся из жерла вулкана. Он выстреливает со скоростью больше двухсот километров в час. Именно этот пирокластический поток и сжег тело Лейлы Гонт. Сжег без остатка. Превратил в картофельный чип… А скоро не стало и чипса.

Будь Лейла Гонт мундусянкой, она погибла бы мгновенно. Как те несчастные вулканологи.

В сущности, Лейла тоже погибла, поскольку тело, к которому привыкли ее дети и муж, за доли секунды обратилось в пепел. Но дух ее выжил. В тот самый миг, когда давление сорвало крышку вулканической скороварки, автопилот сработал как катапульта в реактивном военном самолете, и дух Лейлы взвился ввысь – в самые верхние, безопасные слои атмосферы. Помедли «навязчивая идея» еще мгновение, и дух Лейлы расщепился бы на атомы вслед за ее телом. Да, пирокластический поток вполне способен расщепить на атомы все, что угодно.

Лейла лишилась тела так внезапно, что даже не сразу сообразила, что произошло. Наконец она собрала себя в единое, хотя и туманное облачко. И это легчайшее облачко наверняка унеслось бы в космос – так высоко оказалась Лейла и так слабо влияло на нее земное притяжение. К счастью, спустя примерно час после извержения вулкана в облачко-Лейлу влетела птица, и не какая-нибудь, а альбатрос! Альбатрос среди птиц – настоящая звезда, король небес и ветров, да и весит немало – аж двенадцать кило. И Лейла тут же вселилась в эту птицу-спасительницу и полетела дальше.

Окончательно поверив, что удача на ее стороне, Лейла повеселела. Конечно, возвратиться в Нью-Йорк альбатросом и встретиться в таком виде со своей семьей не входило в ее планы, но, по крайней мере, она осталась жива. Жив ее дух, а это – самое главное. Конечно, Багдадские законы запрещают вселяться в людей без их ведома и согласия, но, вернувшись в Нью-Йорк, она сможет вселиться в собаку или кошку – в кого-то 6олее уместного в городе, а не над морем. Пока же у нее одна задача – добраться до цели. И то, что ей досталось тело альбатроса, – большая удача. Альбатросы – лучшие крылатые путешественники на нашей планете, они способны преодолевать колоссальные расстояния без посадки. Короче, эта птица даст фору любой авиакомпании.

Перелететь половину Тихого океана и весь Североамериканский континент? Для альбатроса это сущие пустяки. Лейла поднялась чуть выше и, пользуясь птичьей системой навигации, вычислила свое местонахождение.

Она находилась на двадцать первом градусе и восемнадцатой минуте северной широты и сто пятьдесят седьмом градусе и пятьдесят первой минуте западной долготы. Лейла определила курс на Нью-Йорк, расположенный на сороковом градусе и сорок пятой минуте северной широты и семьдесят третьем градусе и пятьдесят девятой минуте западной долготы. Инстинктивно она вычислила расстояние, которое ей предстоит пролететь: 7976,3644 километра. Ее скорость – если считать по поверхности земли – всего лишь около 110 километров в час. Она будет дома только через 2,923 дня.

Да уж, с системой навигации альбатросов в природе не сравнится ничто.