Текст книги "Джинн и воины-дьяволы"

Автор книги: Филипп Керр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Глава 8
Ангел приходит в среду

Они прилетели на смерче в окрестности Мальпенсы, городка на самом каблуке знаменитого итальянского сапога – ведь карта Италии напоминает именно сапог, и об этом знают все на свете. Приземлившись на каком-то поле, Нимрод тут же снова применил свою джинн-силу и сотворил машину «скорой помощи», чтобы вывезти из монастыря тело Фаустины. И вся компания направилась по холмам вверх – в город.

Мальпенса показалась Филиппе забавным местечком. Городок, возведенный на вершине высокой скалы, рос из нее вверх, точно дерево или куст. Все здания были в плачевном состоянии из-за подземных толчков, которые периодически ощущаются в этой части мира. Боясь, что в один прекрасный день их и без того шаткие дома и вовсе рухнут от нового землетрясения, жители города предпочитали теперь, как медведи и летучие мыши, жить в катакомбах – обширной сети пещер, расположенной неподалеку.

Большинство важных, но нежилых зданий, вроде ратуши или полицейского участка, были подперты огромными бревнами или стояли окруженные ярусами строительных лесов. Все эти приспособления напоминали клетки, а сама Мальпенса походила на зоопарк, где за решеткой томятся большие и жестокие звери.

– Теперь понятно, почему этот городок получил такое имя, – заметила Филиппа.

– Да? – удивился Джалобин. – А что же означает слово Мальпенса?

– «Дурная мысль» или что-то в этом роде, – ответила Филиппа.

– Да, название точное, – согласился Джалобин. – В здешнем воздухе пахнет бедой.

Вход в катакомбы картезианцев находился в маленькой церкви на Пьяцца Картузи, площади на краю города, напротив освещенного прожекторами футбольного поля. Там шел матч – под гиканье всего местного населения, составлявшего восемьсот двадцать пять человек.

– Ну почему так все складывается? – простонал Джалобин. – Почему мы всегда вынуждены посещать эти ужасные места поздно вечером или даже ночью?

– Эти катакомбы – единственная настоящая, достопримечательность Мальпенсы, – сказал Нимрод. – Так что выбора у нас нет, в другое время нам сюда попросту не попасть. В путеводителе сказано, что летом у них тут бывает до ста посетителей в день.

– Странный все-таки народ – туристы. Вместо того чтобы отдыхать, шляются невесть где и пялятся невесть на что, – проворчал Джалобин.

– Кроме того, – добавила Филиппа, – не думаю, что нам позволят вынести из катакомб их главную достопримечательность средь бела дня. Что вы на это скажете?

– Согласен, убедила, – вздохнул Джалобин. – Выкрасть тело, конечно, лучше под покровом ночи. Хотя я бы с большим удовольствием сделал это днем.

Церковная дверь была не заперта. Они вошли внутрь и стали пробираться среди подпиравших стены бревен. В свисавших с потолка огромных канделябрах горели несколько дюжин свечей: небольшая часовня в одном из приделов тоже была освещена – здесь свечи стояли на металлическом помосте. А еще целый штабель похожих на сигары свечек лежал под помостом. Нимрод взял три свечи, зажег их, вручил по одной Филиппе и дворецкому, а третью оставил себе. В задней части церкви, позади алтаря, к стенке была криво прибита простая табличка со стрелкой:

КАТАКОМБЫ —>>

Для поездки в Италию Нимрод позаимствовал у Силмана Франко его удивительную отмычку, и теперь, запустив скелетик в замочную скважину огромного, размером с блюдце, замка, он ждал, когда откроются железные ворота, а с ними и путь в катакомбы. Наконец замок щелкнул, Джалобин распахнул тяжелые створки ворот и отошел чуть в сторону, пропуская вперед Нимрода с Филиппой. Они тут же начали спускаться по лестнице. Джалобин был только рад, что простая вежливость помогла ему скрыть собственное нежелание идти первым. Да, он вовсе не жаждал первым сунуться в эту жуткую тьму, к привидениям. Не говоря уже о том, что в этом подземелье наверняка полно мертвецов.

Увидев покойников, дворецкий вздрогнул. Они лежали совсем близко к проложенному для туристов маршруту – можно было рукой коснуться. Ну и музейчик! Ну и додумался этот коллекционер! Выставить мертвецов в качестве главного сокровища! Тела лежали на полках или сидели, откинувшись на побеленную стену. Некоторые сохранились очень неплохо, прямо как живые, с волосами и глазами; другие же были немногим лучше скелетов, без челюстей и без рук. Поскольку смерть косит своей косой всех подряд, среди мертвецов попадались даже младенцы. При виде этих крошек Джалобин совсем расстроился, и на глазах его выступили слезы. В то же самое время он усматривал явное сходство между катакомбами с кучей мертвецов и музеем восковых фигур. Потому-то, видно, этой женщине и пришло в голову украсть из музея три восковых тела и подменить ими трупы в здешнем подземелье.

– Черт побери! Ну ничего себе! – то и дело восклицал он. – Только поглядите на все эти мумии. Да их тут тысячи! Прямо как депутатов в парламенте.

Филиппа принюхалась. Воздух был чист – ни тлением, ни гниением тут не пахло.

– Обалдеть! – снова воскликнул Джалобин. – Этот парень умер еще в тысяча пятьсот девяносто пятом году. Вот ведь как удивительно жизнь устроена: у всех этих несчастных были мужья, жены, дети, работа. Совсем как у нас. Н-да, забавно. Скоро я тоже буду вполне готов лечь на полку.

– Вы, как всегда, оптимист, Джалобин, – заметил Нимрод и хлопнул дворецкого по спине.

– Так сюда, говорите, ездят туристы? – спросил у Нимрода Джалобин. – А ведь веселого тут мало. Это вам не Диснейленд, верно?

– Да уж! – согласилась Филиппа и указала на еще одну табличку. – Но Спящая красавица у них тут тоже есть, прямо как в Диснейленде. И дорога указана.

Повернув за угол, они оказались в комнате, где находилось только одно тело: в стеклянном гробу, ну точно как в сказке про Спящую красавицу, лежала девочка, примерно ровесница Филиппы. Это была Фаустина.

– Согласно путеводителю, лежащая здесь Спящая красавица умерла в тысяча девятьсот двадцатом году, – сказал Нимрод. – Готов поспорить, оригинал за эти годы сгнил, и им срочно понадобилось найти замену. Старое тело они, скорее всего, зарыли, а потом стибрили Фаустину из музея восковых фигур.

– Ужасно, – пробормотал Джалобин.

Филиппе же самым ужасным в этой истории показалась одежда, в которую монахи обрядили Фаустину.

– Господи, только посмотрите на ее платье! Ну и фасон! Да я бы скорее умерла, чем такое старье надела.

– В таком случае Фаустине повезло, что она не сознает, во что ее одели, – хмыкнул Нимрод.

– А что у нее с волосами? – спросила Филиппа.

– Боюсь, туристы отрезали их на сувениры, – сказал Нимрод.

Джалобин нервно оглянулся: ему показалось, что в темноте что-то прошелестело. Мысли о смерти и неизбежном распаде плоти завладели им всецело, проникли в каждую клетку, до мозга костей.

– Нельзя ли побыстрее разобраться с этим, сэр? – обратился он к Нимроду. – Тут, по-моему, есть мыши или даже крысы. Скорее засуньте ее в бутылку из-под кока-колы или превратите во что-нибудь и пойдем наверх.

Нимрод пробормотал свое слово-фокус. Но Фаустина не исчезла. Вместо этого под ее телом появились носилки.

– Что? – простонал Джалобин. – Мы должны ее нести?

– Боюсь, что так, Джалобин, – сказал Нимрод. – Очень опасно трансэлементировать тело джинн, если дух в этот момент находится вне тела. – Он поставил свечу и ухватился за ручки носилок у ног Фаустины. – Ну же, беритесь с другой стороны.

Вручив Филиппе свою свечку, Джалобин поднял свой конец носилок, и процессия двинулась обратно по коридору.

– Не спеши, – окликнул Филиппу Джалобин. – А то ты уходишь вперед со свечками, а мы остаемся в темноте.

Филиппа остановилась, чтобы дядя и Джалобин могли ее догнать. Теплый, нежный, чуть колеблющийся свет свечек так освещал Фаустину, что она действительно напоминала Спящую красавицу.

– Она похожа на ангела, – сказала Филиппа.

– Не согласен, – отозвался из темноты басистый мужской голос.

Джалобин взвизгнул и чуть не бросил носилки с Фаустиной. Филиппа с трудом сдержалась, чтобы не закричать.

В освещенной части коридора появился крупный, дородный мужчина в белом костюме, который был ему явно тесен. На голове его, круглой, как шар для боулинга, торчали короткие светлые, давно не чесанные вихры, лицо покрывала многодневная щетина. Мужчина был столь широк в плечах, что, казалось, занимал собой все пространство.

– Она не похожа ни на одного ангела из тех, что мне доводилось видеть в жизни, – сказал он. – А я перевидал их великое множество. И хороших и плохих. – Он басовито рассмеялся и поглядел сверху вниз на Фаустину. – Тоже мне, ангел. Во-первых, слишком тощая. Во-вторых, девчонка.

– Вы, должно быть, сами ангел? – предположил Нимрод. – Я прав?

– Верно, – ответил ангел. – А зовут меня Сэм.

– Сэм? – недоверчиво переспросил Джалобин. – Слыханное ли дело, чтобы ангела звали Сэм?

– А кто постановил, что девочка не может быть ангелом? – возмутилась Филиппа.

Угрожающе выдвинув щетинистый подбородок, ангел двинулся на Джалобина и Филиппу.

– Я бы на вашем месте с ним не спорил, – шепнул друзьям Нимрод. – Полагаю, он тут неспроста. Наверно, что-нибудь охраняет.

– Я – Сэм, – повторил ангел. – Это уменьшительное от Самаэль. А девчонка ангелом быть не может. Это была, есть и будет чисто мужская работа.

– Совершенно с вами согласен, – поспещно сказал Джалобин.

– Я, к вашему сведению, ангел, отвечающий за день недели под названием среда, – провозгласил Сэм. – И я сыт по горло всеми этими картинками с изображением женоподобных ангелов с вечно влажными глазами и безусыми и безбородыми лицами.

– Хм, но сегодня-то четверг, – не выдержал Джалобин. – Если вы, конечно, не возражаете.

– Может, и четверг. – Сэм пожал плечами. – Но я все равно обязан прибыть, когда меня зовут. Ваш джинн-предводитель прав. По просьбе монахов, которые владеют этим подземельем, я прибываю сюда уже много сотен лет, если есть подозрение, что в катакомбы вторглись злоумышленники. – Он кивнул на носилки, где лежала Фаустина. – Так что я бы на вашем месте не брал чужое без спросу.

Нимрод и Джалобин тут же опустили носилки на пол.

– Мы не злоумышленники, – горячо заверил его Нимрод. – Но вы вполне уверены в своей миссии?

– Что ты хочешь этим сказать, джинн?

– Вы уверены, что охраняете все катакомбы целиком? Или, быть может, какое-то конкретное тело? В конце концов, тут много покойников, не представляющих никакой особой ценности. – Он указал на Фаустину. – А эта девочка – джинн, и она даже не мертва.

– Тогда почему она здесь? – грозно пробасил Сэм.

– Она оставила свое тело не в самом надежном месте, вот и все, – ответил Нимрод. – Мы хотим забрать ее отсюда, чтобы ее дух мог воссоединиться с телом.

– Но это дела не меняет. Я сторожу помещение и все, что в нем находится. Так что она остается здесь. Разговор окончен.

– Вас просили охранять именно ее? – спросил Нимрод.

– Девчонку? – Сэм поморщился. – Слишком мелко для ангела. Ангелам поручают настоящую мужскую работу.

– Да, это вы уже говорили, – заметил Нимрод. – Послушайте, вы упомянули, что охраняете это место уже много сотен лет. А наша подруга здесь всего несколько месяцев. Она заменила Спящую красавицу совсем недавно.

– А настоящая Спящая красавица умерла в тысяча девятьсот двадцатом году, – добавила Филиппа.

– Так что, когда вас попросили охранять катакомбы, в вашу задачу входили покойники поважнее, – заключил Нимрод. – Монахи, должно быть, надеялись, что вы позаботитесь, ну, скажем, о мощах какого-нибудь святого. Святого Бруно, например.

– Ты мне зубы не заговаривай, приятель – сказал Сэм. – Кого охранять, мне без разницы. Вы ее не получите. Попробуете унести – придется драться. – Его глаза сверкнули, и он усмехнулся, обнажив редкие зубы. – Только у вас, ребята кишка тонка.

– Это не очень-то честное соревнование, – заметил Нимрод. – Ведь всем на свете известно что ангел сильнее, чем джинн, не говоря уж о человеке.

– Все по-честному, – возразил Сэм. – Я справлюсь с любым из вас и без ангельской силы. Не важно, с джинн или с человеком. Мне для этого хватит собственных мускулов.

– Да, у вас их с избытком, – признал Нимрод.

– Так как, сразимся?

– Погодите… Вы сказали, вас зовут Самаэль? А это не вы боролись с Иаковом в ветхозаветной книге Бытия? – сообразила Филиппа.

– Может, и так. – Сэм ощетинился. – Что из этого?

– В таком случае мы принимаем ваш глупый вызов, – заявила Филиппа. – Мы готовы к поединку, если вы обещаете не пользоваться вашей ангельской силой. С вами сразится мистер Джалобин. Джалобин, вы не против?

– Я? – От неожиданности у Джалобина отвисла челюсть. – Драться с ним? Мисс, вы, случаем, не спятили?

– Вот-вот, я тоже думаю, что спятила, – подхватил Сэм.

– И если он победит, мы спокойно заберем отсюда нашу подругу, – продолжила Филиппа. – Договорились?

– Могу я поговорить с вами, мисс? – прошептал Джалобин.

Сэм ухмыльнулся во весь свой широченный рот.

– Договорились, – ответил он Филиппе. – Но это должен быть настоящий бой, по всем правилам. С рингом, судьей и публикой. Короче, не так, как я дрался с Иаковом. Нас тогда было только двое, ночью, в пустыне. Не очень-то весело. Ради кого стремиться к победе? Я обожаю болельщиков. Без публики скучно.

– Да, я вас понимаю, – кивнул Нимрод, оглядывая катакомбы.

– Естественно, здесь мы драться не будем, – твердо сказал Сэм. – Надо найти такое место, где охотно соберутся настоящие болельщики, и чтоб передали по спортивному каналу. Стадион, например, или арена на Мэдисон-сквер-гарден в Нью-Йорке. Там и сразимся, согласны?

– Отлично, – сказала Филиппа. – Идет.

– А ты мне нравишься, – сказал ангел Сэм Филиппе. – Боевая. Жаль, что девчонка. Так, теперь о тебе… – Тут Сэм перевел взгляд на Джалобина и наставил на него толстый короткий указательный палец. – Я намерен оторвать тебе голову и использовать ее в качестве пресс-папье, чтоб бумаги со стола не разлетались.

Сэм щелкнул пальцами, и все они мигом перенеслись в Нью-Йорк, на ринг, расположенный на Мэдисон-сквер-гарден. Перед ними, как море, волновалась двадцатитысячная толпа зрителей. Сновали продавцы программок и хот-догов, журналисты и фотографы стремились пробиться поближе к рингу, а крупные высокие блондинки, увешанные бриллиантами, размахивали транспарантами с именем Сэма.

– Вот это да! – воскликнул Джалобин. – Все прямо как настоящее. Интересно, а дождливые выходные в Манчестере он тоже может сколдовать?

– Мы и правда в Нью-Йорке, Джалобин. Все вокруг – настоящее, – сказал Нимрод, который нисколько не удивился столь неограниченной власти Сэма. Он знал, что ангелы способны и не на такие чудеса. Несмотря на заросший щетиной подбородок и довольно грубые манеры, Сэм и вправду был ангелом, причем очень могучим. – По крайней мере, сейчас – это реальность. Ангелам ничего не стоит создать новую реальность.

Появление Сэма сопровождалось оглушительным музыкальным аккордом и россыпью фейерверков. Подняв руки, он приветствовал толпу уверенным жестом вечного победителя.

Бой должен был начаться с минуты на минуту.

Глава 9
Зомби Фаустины

– Джон, проснись.

Джон открыл глаза. Он полулежал на земле, прислонившись к дереву, а перед ним стояли на коленях встревоженные господин Ракшас и Лео Полити. И тут, как живые, всплыли в его памяти страшные разрисованные лица индейцев-могикан, и он в испуге попытался вскочить на ноги – слишком реальны были воспоминания о том, что, как ему показалось, с ним только что случилось.

– Успокойся, мой юный друг, – произнес господин Ракшас. – Ты в безопасности.

– Это было ужасно! – Джон запустил обе пятерни в волосы и начал их нервно теребить, словно проверяя, не сняли ли с него скальп. – Жуть! Я побывал в прошлом, в тысяча шестьсот пятьдесят пятом году. Я был голландцем, тоже мальчиком, но постарше, и бежал через лес – убегал от индейцев. И это было… ужасно.

– А до этого что происходило, помнишь? Мы все были в лодочном домике, – напомнил господин Ракшас. – Экзорцисты изгоняли там нечистую силу. И когда все духи разом ринулись прочь, один из них, похоже, перепутал себя с тобой… Вы поменялись ролями. Думаю, ты только что пережил то, что случилось с тем бедным пареньком на самом деле – в результате чего он и стал призраком.

– Какие же они страшные, эти индейцы… – Джону опять стало дурно от одного лишь воспоминания о пережитом. И он снова опустился на землю.

– Давай-ка успокойся. В те времена такие ужасы были в порядке вещей. Не только индейцы, но и переселенцы из Европы творили массу жестокостей. В человеке от природы много неприглядных качеств, и особенно мерзко они проявляются у людей невежественных и недалеких.

– Я понимаю, что это было не со мной, – произнес Джон. – Но все еще кажется… что со мной…

– Как говорится, лучше один раз увидеть, чем прочитать сто учебников истории, – заметил господин Ракшас. – А уж если ощутить все на собственной шкуре… Это лучшая школа.

– Возможно, теперь вам самое время кое-что объяснить, – сухо сказал Лео. – Как вышло, что вы, единственные среди множества находившихся в доме духов, не спешили убегать, когда эти люди принялись изгонять нечистую силу? Лично я думаю, что вы оба вовсе не покойники. Будь вы покойниками, вы бы улепетывали со всех ног.

– Вы правы, – ответил господин Ракшас. – Разумеется. Никто из нас, к счастью, пока не скончался. И я очень сожалею, что нам пришлось вас обманывать, Лео, поскольку вы – очень достойный призрак. А мы – джинн и преследуем вполне благую цель.

– Вы хотите сказать, что вы джинн? – уточнил Лео.

– Именно. И можете не просить у меня три желания, ибо я не вправе вам их даровать. Во-первых, вы мертвы, а во-вторых, джинн-сила в мире духов не действует. – Ракшас помолчал, а потом спросил: – Скажите, Лео, вы хорошо разбираетесь в людях?

– Полагаю, что хорошо разбираюсь в тех, кому доверяю, – сказал Лео.

– Прекрасный ответ, – сказал господин Ракшас. – Если вы нам поможете, Лео, мы непременно постараемся помочь вам, когда вернемся обратно, в земной мир. Ведь там наша сила действует, верно, Джон? Мы клянемся, Лео. Вы ведь больше не хотите быть Ка-слугой в этом храме в центре Манхэттена? Мы готовы выполнить вашу просьбу. Что скажете?

– Скажу, что согласен, – отозвался Лео. – Мне ведь нечего терять. За сто тридцать лет мне уже надоело водить экскурсии в загробный мир.

– Вы предположили, что духи не просто находились, а прятались в лодочном домике. Отчего вы так решили?

– По всем приметам. Обычно вокруг роятся тысячи духов. Но эти были первыми, кого мы встретили с тех пор, как переступили порог загробного мира. И они явно прятались.

– От кого? Или от чего?

– Не знаю. А это так важно?

– Не исключено. – Господин Ракшас пожал плечами. – Где лодка?

Пока они плыли вверх по Гудзону, Джон и господин Ракшас немного рассказали Лео о Фаустине и чуть подробнее о том, кто такие джинн и как им живется на свете.

– Право даровать три желания – это огромная ответственность, – заметил Лео. – Но и тем, кто должен выбрать себе три желания, тоже следует иметь голову на плечах, чтобы распорядиться ими разумно. Наверно, не все остаются довольны, когда получают то, что попросили.

– Лео, вы так мудры, что и сами могли бы быть достойнейшим джинн.

Они достигли острова Баннерманна рано утром. Занимался рассвет, но небо в мире духов было бесцветным, словно затянутым белесой пеленой. Жутковатый серый дом в середине острова был по-прежнему грозен и недвижен, примерно таким Джон его и помнил. Было лишь одно явное отличие. На могиле, в которой они с Дыббаксом похоронили гориллу Макса, дворецкого Фелиции, теперь стоял надгробный камень – обезьяна в натуральную величину.

Они вошли в гостиную, где еще тлели в камине угли, и сели под черно-белым портретом Фаустины. Джону показалось, что в черно-белом варианте она еще больше похожа на Дыббакса, чем ему запомнилось с прошлого раза. Такая же своенравная и вредная. Неужели, когда он был тут в прошлый раз, она тоже находилась в комнате и наблюдала за ними? Вернее, не она, а ее незримый дух. Дух Фаустины.

– Как думаете, нам надо ее окликнуть? Позвать? – спросил Джон господина Ракшаса.

– Если она здесь, она придет сама. Не спеши, друг мой. Поспешишь – людей насмешишь. А заодно и духов. – Господин Ракшас откинулся на мягком диване и зевнул. – Эта комната, собственно, и предназначена для долгого, приятного ожидания.

Однако долго ждать им не пришлось.

– Кто вы такие? – произнес девичий голос. – И потрудитесь объяснить, что вы тут делаете.

Фаустина оказалась выше ростом, чем можно было предположить по ее портрету. Главное же – она была куда красивее. Джон подумал, что сейчас она, наверно, выглядит именно так, как в тот день, когда ее дух покинул ее тело – тело двенадцатилетней девочки-джинн. С другой стороны, он понимал, что Фаустина родилась двадцать четыре года назад. Так сколько же ей? Двадцать четыре? Или только двенадцать? Он очень надеялся на второй вариант. Сердце его забилось сильнее, а потом вдруг екнуло – в этот момент он впервые посмотрел в серые глаза Фаустины.

– Меня зовут Джон, – ответил он, поднявшись с места и слегка смутившись. – Я – друг вашего брата Дыббакса.

– Ты ведь был здесь прежде? Правильно?

– Да, был. Недавно.

– Я тебя узнала.

– Мы прибыли, чтобы отвезти вас домой, – сказал Джон. – Чтобы вы могли вернуться в свое тело.

Фаустина охнула и села, где стояла, прямо на пол. Трое гостей ждали, что она скажет.

– Вы не хотите? – с тревогой спросил Джон. – Вы хотите домой?

– Очень… – Она всхлипнула. – Сначала я мечтала, что кто-то придет, найдет меня и отведет домой. Но никто не шел… Никто не шел. – Фаустина расплакалась.

– Но мы же пришли, – сказал Джон.

И он рассказал ей, что Нимрод и Филиппа поехали в Лондон, чтобы вызволить ее тело из Музея восковых фигур, где она его оставила, отправившись вселяться в премьер-министра Великобритании.

В конце концов Фаустина все-таки перестала плакать, вытерла глаза, высморкалась и сказала:

– Не понимаю, как вы можете мне помочь. Я уже пробовала вернуться в свое тело. Ничего не вышло.

– Дело в том, что индийский доктор, которого вызвали, чтобы лечить премьер-министра, взял у него анализ крови, – объяснил Джон. – И вместе с его кровью в эту пробирку попали частицы твоего духа. Потому-то тебе и не удалось восстановить контроль над собственным телом. Но все это поправимо. Мой дядя Нимрод взял образец крови твоей мамы. Им-то мы и воспользуемся.

– И ты уверен, что все получится? Так просто? – удивилась Фаустина.

– Поверь, мы не пришли бы к тебе сейчас, если бы гнались за синей птицей. Равно как и за клетчатым единорогом, – провозгласил господин Ракшас.

– Это – господин Ракшас, – сказал Джон. – Он очень мудрый джинн. Хотя иногда его мудрые мысли не очень-то легко понять.

– У молодости с мудростью всегда нелады. – Господин Ракшас улыбнулся и кивнул Фаустине.

– А это – наш друг Лео Полити. Он был нашим проводником в мир духов. Лео все знает о жизни духов и призраков.

– Это явное преувеличение. – Немного смутившись, Лео вежливо поклонился Фаустине. – Но я – самый настоящий призрак.

– Что ж, значит, я действительно попаду домой, – сказала девочка. – Пусть даже ненадолго.

– Ты о чем? – спросил Джон, который был уже ослеплен красотой Фаустины и совсем забыл, для чего они с господином Ракшасом отправились ее искать.

– Я должна стать следующей Синей джинн Вавилона, – ответила Фаустина. – Так предначертано судьбой. Когда умрет Айша, я займу ее место. Разве не так, господин Ракшас?

– Да, ты права, – сказал старый джинн. – И в связи с этим я должен сообщить тебе, что Айша, да будь благословенно ее имя, недавно умерла.

– Ясно. Теперь я понимаю, почему вы за мной пришли, – сказала Фаустина и печально пожала плечами. – Раньше я никому не была нужна, а теперь сразу понадобилась.

– Это не совсем верно, – живо возразил Джон. – Просто раньше мы не знали, где искать твой дух. И сообразили, где ты можешь прятаться, совсем недавно, после того как мы с сестрой и с твоим братом побывали в этом доме.

– Значит, она тогда меня услышала? Это была твоя сестра?

– Да. Ее зовут Филиппа.

– Скажи, а кого Айша назначила в преемницы? Ведь я в мире духов…

Джон смутился. Сказав правду, он только подтвердит подозрения Фаустины. У него, Джона, действительно есть очень важный и очень личный повод спасать ее из мира призраков. Но он понимал, что врать в таком деле тоже нельзя. Особенно ей. Фаустина так прекрасна, ее нельзя обманывать ни словом, ни делом.

– Она назначила мою маму, – ответил он.

– Вот оно что… – протянула девочка. – Ну теперь совсем понятно, зачем я вам понадобилась и почему именно ты пришел сюда за мной. Джон, я нужна тебе и твоей сестре, чтобы вернуть маму, верно? Чтобы она осталась с вами. Я права?

– Права, – уныло сказал Джон. – Во всяком случае, все было именно так, пока мы с тобой не познакомились.

Фаустина отважно улыбнулась. И храброе сердце Джона отозвалось на ее улыбку. Он понял, что готов для нее на все. Если Фаустине потребуется его жизнь, он отдаст ее без колебаний.

Лео с господином Ракшасом понимающе переглянулись. Уж они-то, умудренные немалым жизненным опытом, прекрасно понимали, какая искра вспыхнула только что между их юными друзьями, хотя самим ребятам это было еще невдомек.

Господин Ракшас кашлянул, сознавая, что нарушает особую, очень значительную тишину, и произнес:

– Пожалуй, пора отправляться в путь. Ибо блины жарят на сковородке, а не на облаках в небе.

– Погодите, – сказала Фаустина. – Прежде чем мы вернемся в реальный мир, я должна рассказать вам кое-что важное, чего я сама не понимаю, но надеюсь, что Лео сможет это объяснить. Не знаю, как сказать… короче, в мире духов творится что-то очень странное.

– В мире духов всегда творится что-то странное, – мягко сказал Лео, не желая спорить с этой прекрасной юной джинн. – В сущности, слово «странный» замечательно описывает все, что творится в этом причудливом мире.

– Нет, вы меня не совсем поняли, – возразила Фаустина. – Дело не просто в странностях. Тут творится что-то нехорошее, неправильное. Думаю, тут поселилось зло. За последние двенадцать лет, а ведь я провела в мире духов уже двенадцать лет, я хорошо узнала здешние законы и всегда отличу просто странное от злого.

Фаустина взглянула на Лео с вызовом, словно ждала, что он начнет с ней спорить, и продолжала:

– Я тут кого только не встречала! И полтергейстов, и предрекающих смерть плакальщиц, и эфирных созданий, и фантомов, и видения разные… Даже пару демонов видела. Вы, думаю, и сами уже поняли, что мир духов очень похож на обычный реальный мир. Но несколько недель назад случилось что-то особенное, чего я до сих пор не могу себе объяснить. Я шла сюда, в дом, через сад и вдруг почувствовала, как меня неумолимо тащит куда-то в сторону – быстро и с такой силой, точно притягивает сильнейшим магнитом. Я представляла, куда несусь, но понимала, что спорить с этой силой просто бессмысленно. В то же время все призраки неслись в противоположном направлении. Прочь от тех мест, которые они так любят посещать, пугая людей. А потом я увидела, что их преследуют странные люди. Только сначала я не успела их хорошенько рассмотреть.

– Именно об этом я вам и рассказывал, – взволнованно сказал Лео Джону и господину Ракшасу. – Помните, в музее?

– Так вот, я их сразу не разглядела, – продолжала Фаустина. – Меня тянуло куда-то с такой силой, что я даже потеряла сознание. На сколько – понятия не имею. Может, даже на несколько часов. Когда я наконец пришла в себя, я не поняла, где нахожусь. Надо мной были своды гигантской подземной пещеры. В середине пещеры плескалось море, только состояло оно не из воды, а из жидкого серебра, и посреди моря возвышалась огромная зеленая пирамида.

– Зеленая пирамида под землей? – озадаченно повторил господин Ракшас. – Я о таком даже не слыхивал.

– Вокруг этой пирамиды копошились люди, такие же, как те, что прежде гнались за призраками, – продолжала Фаустина. – Я не очень поняла, что они делали. И не стала долго разбираться, а поспешила смыться. Потому что поняла что они вовсе не люди. Они только походили на людей. Если честно, я думаю, что это были зомби.

– Зомби? – воскликнул Джон. – Это такие мертвецы, которые прямо из гроба встают и ходят, не отделяясь от собственного тела?

– Вроде того, – согласилась Фаустина. – Только они были не мертвые. И не живые. Или наоборот: разом и мертвые и живые. Вот я и решила, что это зомби. Вернее, нет, не так. Я это слово не сама вспомнила, а услышала прямо там, от одного человека. Уж не знаю, кто он такой, но слово «зомби» он повторил несколько раз. А может, мне показалось… может, он произнес совсем другое слово? Я ведь, к счастью, не стояла с ним рядом. Поэтому они меня не заметили. Попадись я им в руки, еще неизвестно, чем бы все это закончилось. Выглядели они не очень-то дружелюбно. Так или иначе, я проблуждала по пещере некоторое время, пытаясь найти выход. И представляете? Оказалось, что я нахожусь в Китае.

– В Китае? – опешил Джон. – Ты шутишь!

– Если совсем точно – в Сиане, – сказала фаустина. – Столице Древнего Китая.

– Как же ты оттуда вернулась? – спросил Джон.

Фаустина пожала плечами:

– Кое-как добралась до местного аэропорта. В общем, ухлопала кучу времени, чтобы возвратиться сюда.

– И правда, странная история, – согласился господин Ракшас.

– Вот именно. Но самое главное состоит в том, что теперь в мире духов никого нет. Мне кажется; зомби поглотили всех духов, которые попались им под руку. С того дня я уже ни единого духа не видела. Вы первые. Вот я и думаю: быть может, Лео, раз уж он Ка-слуга, объяснит мне, что все это значит.

– Увы. У меня нет объяснений тому, что с вами случилось, – сказал Лео. – И я не знаю никого, кроме вас, мисс Фаустина, кто вдруг, столь неожиданно, очутился бы в Китае. Что до остальных духов, думаю, они ощутили нечто вроде сильнейшего природного катаклизма. Стихийное бедствие в мире духов. Существа, о которых вы рассказывали, вытеснили призраков из мест их традиционного обитания. Не исключено, что многие духи в тот день действительно были поглощены этой стихией. Поглощены безвозвратно. Не будь я обречен оставаться в храме Дендур на веки веков в качестве Ка-слуги, я тоже мог бы погибнуть вместе с остальными.

– Но разве это возможно? – спросил Джон. – Разве можно уничтожить призрака? Он же и без того мертвый!

– Способы есть, – ответил Лео. – Самый известный из них – так называемый экзорцизм, или изгнание нечистой силы, но большинство призраков достаточно разумны и не будут проводить время там, где им грозит столь серьезная опасность. Они тут же убегают. Как сделали духи которых мы встретили в лодочном домике.

Господин Ракшас кивнул.

– Нам и самим не мешало бы двинуться в путь, – сказал старый джинн. – Путь-то предстоит не короткий. Обратно, в храм Дендур.