Текст книги "Джинн и воины-дьяволы"

Автор книги: Филипп Керр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Глава 28
На разведку

Нимрод и Джалобин уже должны были бы вернуться, – подумал Финлей.

Ты прав, – поддержал его Джон. – Наверно, с ними что-то случилось.

Это все тот парень, который болтал по сотовому, – думал Финлей. – Его козни.

Ага. Радьярд Тир.

Да, и мы тоже должны были попасться в его западню. А что, если он вздумает нас искать?

Тебя-то он не знает, Финлей. Он тебя никогда не видел. Вот меня он мог бы узнать. Меня и мою сестру.

Если она когда-нибудь сюда доберется.

Финлей позвонил в их гостиницу в Венеции и выяснил, что Филиппа и Марко Поло оттуда уже выехали. Но Филиппа не сообразила оставить сообщение о том, куда направляется и что намерена делать.

Они бы не уехали из Венеции просто так. Значит – шифр разгадан, – подумал Джон.

Тогда почему она еще не в Китае?

Наверно, когда она расшифровала цифры на картине, им с Марко пришлось еще куда-то ехать, чтобы добыть золотой слиток. Вдруг этот идиот кардинал запрятал его на краю света?

Может, они и не нашли никакого слитка? – Финлей вздохнул.

Нашли, – уверял Джон. – В этом я уверен. Будь у меня тело, я бы сказал, что чую это печенками. Нутром.

Здорово, если так, – подумал Финлей. – В таком случае к ее прибытию было бы неплохо знать, чего мы хотим от этого слитка. Надо разобраться в обстановке, понять, чего ожидать, и все такое прочее.

Собрать разведданные?

Точно, – подумал Финлей. – Сходить на разведку. Именно за этим мы и прибыли сюда раньше Филиппы, помнишь? А лучший шпион – это шпион-невидимка, верно?

Ты прав. Я выберусь из твоего тела, вернусь в музей и в виде духа проберусь за эту треклятую дверцу. А когда вернусь, как раз и Филиппа появится, с золотым слитком.

Во-во! Она его привезет, а мы уже будем знать, для чего он нам нужен! – Финлей был доволен, что Джон принял его план.

Да, есть смысл пойти на разведку, – думал Джон. – Все лучше, чем сидеть тут вдвоем и ждать, пока появится Филиппа.

Вот и отлично, – согласился Финлей. – А эта, как ее?.. Звездная болезнь у тебя не начнется снова?

Не звездная, а астральная. По-моему, эта дрянь начинается, только когда проведешь очень много времени вне своего тела. Я же не собираюсь уходить надолго, – подумал Джон в ответ. – Да и нам с тобой надо друг от друга отдохнуть? Не против?

Я рад, что ты так думаешь. Потому что я об этом тоже думаю. Иногда мне кажется, что я… ну, как это? У кого раздвоение личности?

У психов, – подумал Джон. – Ладно, я готов. А ты?

Я тоже. Вперед.

Только помни: я буду тебя видеть и слышать, а ты меня нет, – подумал Джон. – Пообщаться сможем, только когда я вернусь в твое тело. Надеюсь, ты не станешь возражать, если я проникну прямиком в тебя. Без особых церемоний. Чтоб время не терять.

Заходи, гостем будешь, – ответил Финлей. – Эй. Джон? Ты там поосторожнее.

За меня не бойся.

Наконец-то Джон, впервые за долгое время, выбрался из тела Финлея. Свобода! Ощущение такое, будто расстегнул тугой-претугой ворот рубашки. Он снова может дышать! Вернее, мог бы, будь у него тело и соответственно нос, бронхи и легкие. Да, будь у него тело, он сейчас наверняка бы вздохнул – громко. С облегчением.

Финлей сразу почувствовал, что его друг-джинн ушел. На мальчика вдруг накатила жуткая усталость, и он, чтобы не упасть, вынужден был плюхнуться на стул. Только сейчас он понял, как сильно дух Джона помогал ему в самых обыденных вещах, даже в элементарных действиях, таких, как ходьба. Сейчас он не мог ни наклониться, ни шагу ступить.

Не придумав, к чему себя такого бессильного приспособить, он через некоторое время просто лег. Думать тоже было лень, и вскоре Финлей заснул – наконец-то в полном мире с самим собой, без всякого раздвоения личности.

А Джон проплыл вниз по лестнице и выбрался из гостиницы, как подобает, через парадную дверь, хотя открывать ее ему, конечно, не понадобилось – и полетел через весь Сиань в музей с терракотовой армией.

Сейчас, среди бела дня, тут было полно туристов, в основном американцев, и все они бурно восхищались количеством глиняных фигур, заполнивших котлован под номером один. Джон тихонько проплыл над их головами, потом над барьером, над сурово сомкнутыми рядами терракотовых воинов – в заднюю часть котлована. Там он ненадолго остановился, на всякий случай не сводя глаз с ближайшего терракотового воина: вдруг он вздумает слезть с постамента? Вдруг захочет его поглотить? Но все было спокойно, и Джон направил свое внимание на стену, где Нимрод накануне нашел потайную дверцу.

Как же удачно, что он теперь может пройти сквозь любую дверь и стену! Ведь Нимрод скомандовал «Сезам, откройся» по-китайски, и Джон эту тарабарщину, естественно, не запомнил и дверь бы сам открыть не смог. Н-да, надо быть повнимательнее и все-таки запоминать то, что может оказаться жизненно важным.

Джон прошел сквозь потайную дверцу и оказался в коридоре, который протянулся вперед на сотни метров, а может, и дальше. По счастью, духи и призраки обладают особым зрением, и никакие фонарики им не нужны, они и без того прекрасно видят в темноте. Джон двигался крайне осторожно – он, конечно, был невидим для человеческого глаза, но от ифритцев так просто не защитишься. Джон медленно плыл по коридору, мечтая о том, чтобы вот прямо сейчас в дальнем конце коридора появились Нимрод с Джалобином и пошли ему навстречу. Но – в поле зрения никого не было. Он, по крайней мере, никого не видел.

Зато слышал. Да, не услышать этот высокий, пронзительный звук было невозможно. Сначала Джону показалось, что где-то впереди в огромной пещере гомонят тысячи, а может, и миллионы птиц. Но пока он шел по коридору, шум становился все ближе и громче, и постепенно в нем стали различимы человеческие голоса. Детские. Точно куча детей высыпала на школьный двор на перемене, или как уж там китайцы называют перерыв между уроками? Единственное отличие состояло в том, что ничего беззаботного или счастливого в этом детском гомоне не было. Дети плакали, кричали, рыдали. От отчаяния.

Будь у Джона волосы, они встали бы дыбом. Он замедлил движение. Он явно приближался к ужасному месту, где терзаются в страшных муках миллионы грешников. Крики и стенания усиливались, стали почти оглушительными, и здравый смысл вместе с инстинктом подсказывали Джону, что лучше бы повернуть назад. Но дух Джона был, по обыкновению, полон храбрости. И он плыл все вперед и вперед, хотя очень боялся увидеть то, что ожидало его в конце коридора. Там, наверно, неистовствуют демоны и птицеголовые монстры: скидывают грешников в ад длинными острыми пиками; дуют им в лицо из длинных загнутых труб, сажают их по самую шею в кипящую лаву. Как в аду на картинах Иеронима Босха.

Как же он удивился, когда, достигнув конца коридора и поглядев вниз, в огромную пещеру, он никого там не увидел. Вообще никого. Во всяком случае, никаких страждущих грешников и бездонных огненных ям. Виднелась только огромная зеленая пирамида посреди серебряного озера, которую охраняли несколько сот воинов-дьяволов – на этот раз живых. В точности с таким терракотовым воином ему и пришлось иметь дело в храме Дендур в Нью-Йорке.

Пытаясь не замечать стонов и ора, Джон выплыл из коридора и полетел над странным серебряным озером. Странным, поскольку в нем вовсе не ощущалась глубина. Если бы не волнистая рябь на поверхности, эту воду – воду ли? – можно было принять за стекло.

Пирамида в центре озера была такой же гигантской, как пирамида Хеопса в Египте, только здешняя сохранилась куда лучше. Сделана она была из какого-то зеленоватого камня. Но самое необычное и удивительное в этой пирамиде было то, что она, по всей видимости, и являлась источником оглушительного шума, заполнявшего пещеру. Все эти дети, миллионы детей, находились там, внутри. Набились, как сельди в бочке. Джона снова охватил ужас, особенно когда он совершенно четко расслышал среди несшегося из пирамиды гама приглушенный голос. Девичий. И говорила девочка не по-китайски.

– Помогите мне! – умоляла какая-то маленькая американка. – Помогите! Я хочу домой. Пожалуйста, позвольте мне отсюда уйти. Прошу вас! Я не хочу тут оставаться. Со мной что-то случилось, когда я смотрела телевизор! Помогите!

Но Джон был бессилен. Как он ни старался, он не мог проникнуть сквозь идеально гладкую стену пирамиды и прийти на помощь этой девочке. Из чего уж соорудили зеленую пирамиду, он не знал, но материал этот был непроницаем для духов. Подлетев к вершине пирамиды, Джон понял, что она сделана из чего-то похожего на алмаз, и упирается в каменный потолок пещеры. Заинтересовавшись, он внимательно осмотрел точку касания и заметил, что между острием и сводом все-таки есть тончайший зазор.

Ради эксперимента он сунул в зазор палец. Идея оказалась плохая. Сильнейший электрический разряд пробил алмазную вершину, ударил Джона и сбросил его, точно мошку, на поверхность серебряного озера. Очнулся он лишь через несколько минут. И сначала решил, что удар током повредил его сознание. Потому что совсем рядом, в нескольких метрах от него, в кольце воинов-дьяволов стоял Джалобин. Его стражи были совершенно неподвижны, как глиняные фигуры в музейном котловане. Но было очевидно, что, едва их пленник шевельнется, они тут же оживут и не позволят ему сбежать.

Джалобин ничего не говорил. И не двигался. Глаза его были открыты, но они, казалось, ничего не видели. Нимрода поблизости не было. Некоторое время Джон размышлял над тем, что случилось с Джалобином и как ему помочь. Наконец его осенило, что лучший способ узнать, что случилось, – это просто вселиться в тело дворецкого и прочитать его мысли и память, а может, и пообщаться – точно так же, как он общался с Финлеем.

Джон проскользнул меж ног одного из воинов-дьяволов и проник в тело Джалобина.

Слава богу, прибыло подкрепление, – ворчливо приветствовал его Джалобин. – А то я уж и не знаю, сколько времени я здесь простоял. Только двину рукой или ногой, сразу получаю по лбу от этих глиняных болванов. Надеюсь, ты принес золотой слиток, чтобы вызволить нас из этого ужасного места?

Филиппа пока не приехала, и слитка у нас нет, – признался Джон.

Изумительно, – простонал Джалобин. – Тоже мне подкрепление. Без слитка тебя самого скоро заметут.

Несмотря на причитания дворецкого, Джон сумел порыться в его воспоминаниях и понял, что случилось с ним и с Нимродом после того, как они проникли за «дверцу Сезама», и почему мысли Джалобина находятся в таком беспорядке. Вот что он узнал.

Джалобин следовал за Нимродом до конца коридора

– Откуда тут взялась пирамида? – бормотал он. – Тут ведь Китай, а не Египет. Китай тут или не Китай, а?

– Строить пирамиды для захоронения умерших было принято во многих цивилизациях, – сказал Нимрод. – Не только у египтян. Индейцы майя и ацтеки, а также древние жители Камбоджи возводили пирамиды для важных покойников и просто для почитания священных для себя мест. Я полагаю, что эта пирамида – могила императора Циня. Того самого, о котором рассказывал Марко Поло. Помните, его министром был Янь Юй. Император полагал, что он и его терракотовая армия пройдут сквозь вершину пирамиды и станут бессмертными. – Он озадаченно покачал головой. – Должен заметить, что нефритовой пирамиды я никогда раньше не видел. Бесценная вещь. Вообще, нефрит – крайне любопытный материал. Например, он неуязвим для джинн-силы.

Они приблизились к краю окружавшего пирамиду озера. Нимрод наклонился и коснулся пальцем его почти зеркальной поверхности.

– Вот еще напасть, – проворчал он.

– Что такое? – спросил дворецкий.

– Джалобин, думаю, вам лучше возвратиться в гостиницу, – коротко, без объяснений велел Нимрод.

– Почему? – Джалобин коснулся воды мыском ботинка и вдруг увидел, что ботинок остался сухим. – Это озеро совсем мелкое. И вода в нем какая-то… не мокрая. Короче, утонуть в нем – я точно не утону. А вот из чего оно сделано? Ведь это не вода, верно?

– Это – ртуть, Джалобин. Идеальный проводник джинн-силы, потому средневековые алхимики и любили ее такой нежной любовью. Но пары ртути крайне ядовиты и для людей очень опасны. Если вы пробудете здесь слишком долго, вы сойдете с ума. Слышите, Джалобин. Не хотите спятить – бегите отсюда подальше.

– А вы-то как же?

– О, со мной все будет в порядке, уверяю вас.

– Если дело только в ртути, я лучше останусь с вами, сэр, – сказал Джалобин, который вовсе не был таким трусливым и капризным, каким иногда пытался притвориться. – Надеюсь, мы пробудем здесь не очень долго. Кстати, мой опыт подсказывает, что быть немного сумасшедшим еще никому не повредило.

– Вы надежный товарищ! – просиял Нимрод.

По озеру из ртути, точно посуху, они двинулись к пирамиде.

– Полагаю, что ртуть, как и огонь, вам никакого урона причинить не может, – сказал Джалобин. – Вот что значит уродиться джинн! Прямо как приз в лотерее вытянуть. Счастливчик. Да-а… Раньше-то любой англичанин был счастливчиком, а теперь только джинн.

– Вы правы, Джалобин, – согласился Нимрод. – Ртуть для джинн вполне безопасна.

– Я бы не спешил с выводами, – сказал голос. – Опасность бывает разная.

Нимрод и Джалобин обернулись. Перед ними стоял молодой человек в странных зеленоватых доспехах – под цвет нефритовой пирамиды. Это был Радьярд Тир, и его сопровождали две дюжины воинов-дьяволов. Они выглядели в точности как глиняные фигуры, которых Нимрод с Джалобином видели в котловане номер один, но эти воины умели двигаться. Механически, словно роботы. А на их лицах, хоть и невыразительных, явственно читалась угроза, и Нимрод без колебаний выкрикнул свое слово-фокус: – ФЫВАПРОЛДЖЭ!

Этого юнца надо проучить, да как следует! Ведь он сын Иблиса, а значит, его, Нимрода, смертельный враг. Но слово-фокус не помогло. Ничего не случилось. Заметив растерянность Нимрода, Радьярд Тир громко засмеялся.

– На меня твоя сила не действует, Нимрод, – сказал он.

Заметив, что воины-дьяволы схватили Джалобина, Нимрод попытался направить новый поток чистой джинн-силы против этих наглецов. Но снова ничего не произошло. В следующую секунду они схватили и Нимрода.

– Мои воины дун ситоже неуязвимы, – добавил сын Иблиса.

Джалобин попробовал раскидать воинов-дьяволов своей суперсильной рукой, но их было слишком много. Нимрод с Джалобином попали в плен.

– У тебя вообще никакой джинн-силы нет, пока ты стоишь на ртутном озере под такой охраной, – ухмыляясь, сказал Радьярд Тир. – Все мои терракотовые воины замешаны на слюне джинн. В озере тоже есть несколько капель джинн-слюны. Мой папа наложил на эту ртуть специальное заклятие. «Адлигаре» называется. Работает примерно как…

– Я знаю, что такое адлигаре, – резко оборвал его Нимрод. – Лекцию можешь не читать.

– Ты в моей власти. Как и мои ребятки. И все будешь делать по моей указке.

Радьярд Тир ткнул пальцем в Нимрода, и минуту-другую взрослый могучий джинн демонстрировал по приказу юнца бег на месте.

– Теперь понял? Я могу заставить тебя сделать что угодно, – сказал Радьярд.

Он снова ткнул в Нимрода пальцем, и на сей раз Нимрод обхватил руками шею Джалобина и начал его душить.

– Захочу – удавишь его до смерти! – Радьярд Тир расхохотался, как жестокий бездумный ребенок.

Лицо Джалобина стало красным. Потом багровым.

– Так-то, Нимрод! С моей властью не поспоришь.

– Ладно, Радьярд, – сказал Нимрод, который сам побагровел, пытаясь задушить собственного дворецкого. – Я тебя понял.

Радьярд Тир опустил палец, и Нимрод наконец смог оторвать руки от шеи дворецкого, Джалобин закашлялся.

– Простите, Джалобин, – сказал Нимрод.

– Все в порядке, сэр, – проговорил Джалобин, который никак не мог отдышаться.

– Как получается, что твоя джинн-сила действует, а моя нет? – спросил Нимрод у Радьярда Тира. – Из-за нефритовой брони?

– Именно, – сказал Радьярд Тир. – Эту одежку сшили для нас специалисты – портные из Гонконга. По образцу той одежды, которую носили когда-то китайские императоры. Представляешь, в этом костюмчике две тысячи сто пятьдесят шесть кусочков нефрита. Мой папа – настоящий историк. И согласно его теории, здешние императоры потому так любили одеваться в нефрит, что хотели стать неуязвимыми для джинн-силы.

– Что ж, теперь понятно, почему в последнее время из всех музеев мира было украдено так много нефрита, – сказал Нимрод. – А я-то гадал! Сразу надо было заподозрить, что за этим подлым воровством стоят ифритцы.

– Да, это сделали мы, – гордо сказал Радьярд Тир. – Кто ж еще?

– Так, давай-ка разберемся. – Нимрод принялся рассуждать вслух. – Для начала вы послали воинов-дьяволов в мир духов, чтобы произвести там чистку: поглотить миллиарды бедных беззащитных призраков и обеспечить себе полный простор для исполнения своих планов. Одновременно вы начали раздавать терракотовых воинов в разные музеи мира. Они выпускали там по паре-тройке поглощенных ими призраков и распугивали тем самым музейных смотрителей, чтобы вы и ваши люди могли украсть из неохраняемых залов драгоценные нефритовые вещицы. Вам нужна была куча нефрита, чтобы соорудить эти нелепые костюмы и получить иммунитет против силы других джинн. Например, против моей. – Нимрод покачал головой. – Да-а-а… Впрочем, от племени, которое готово творить зло и днем и ночью, можно ожидать чего угодно. Ну и замысел! Кража нефрита! Гибель стольких духов! И как только твоему отцу не стыдно?

– Чего ж тут стыдиться? Духи и без того мертвые. И все ваши миллиарды призраков ничто по сравнению с папиным планом по захвату Вселенной!

– Вселенной? – Нимрод был не в силах сдержать улыбку. – У Иблиса растут аппетиты.

– Нимрод, ты зря мне не веришь.

– Насколько я понимаю, эта пирамида играет не последнюю роль в ваших масштабных планах?

– Ты не такой уж тупой, Нимрод. Папа всегда говорил, что ты самый умный джинн на свете.

– Весьма польщен, – сказал Нимрод.

– А я в таком случае кто? – усмехнулся Радьярд Тир. – Я – тот джинн, который поймал самого умного джинн на свете.

– Тебе просто повезло.

Радьярд Тир поднял было руку, собравшись отплатить своему пленнику за столь презрительный тон, как вдруг его отвлек громовой звук – точно взвыла огромная невидимая труба. И это спасло Нимрода от дальнейших унижений.

– Вот что, умник, – сказал Радьярд Тир. – Этот трубный глас означает, что вы оба прибыли как раз вовремя. Сейчас сами увидите, что мы затеяли, причем из партера, с лучших мест. Итак, спешите видеть! Сейчас, у вас на глазах, совершится самое большое преступление всех времен и народов.

– Преступление? – сказал Нимрод. – Значит, Иблис, как всегда, замыслил преступление? Но это так мелко, так несерьезно! Не понимаю, зачем вам это понадобилось. Какой в этом интерес? Как убого вы все-таки мыслите. Совершенно не масштабно.

– Ты не понял. Я не имею в виду преступление против каких-то глупых человеческих законов, – сказал Радьярд Тир. – Речь идет о преступлении против законов Вселенной. Мой отец намерен изменить эту тухлую Вселенную. Ты сам сейчас увидишь, как пирамида наполнится силой. А потом мы всё тут перевернем вверх тормашками.

Нимрод нахмурился.

– Энантодромия? Ты шутишь?

– Я серьезен как никогда.

– Но для этого вам понадобится мощнейший источник энергии, – сказал Нимрод. – Энергии более мощной, чем энергия атома. Тут нужна сила самой жизни, причем в немереных количествах. Нет! Невозможно!

– Ишь ты, все он знает! – Радьярд Тир устрашающе усмехнулся и кивнул на пирамиду. – Смотри же!

Это было ужасно, – добавил Джалобин, когда дух Джона закончил осмотр его краткосрочной памяти. – Ты думаешь, что сейчас очень шумно? Но ты просто не слышал, что началось тогда. Полное светопреставление. Точно вселенский шторм смёл и принес сюда всех детей разом. Мы чуть не оглохли от воплей перепуганных крошек. Их маленькие духи постепенно заполняли пирамиду. У пирамиды откинулась верхушка, и поток духов хлынул туда, точно бензин в топливный бак. Все булькало и бурлило, а они падали и падали – друг дружке на голову. И длилось это много часов. Понятия не имею, откуда все они насыпались. Судя по количеству – со всего мира. Вот и все, что я знаю. Боюсь, мое представление о случившемся весьма поверхностно, Джон. Да и сознание мое затуманено. Я даже сомневаюсь, точно ли я воспроизвел то немногое, что помню, похоже, у меня в голове все перемешалось. А все остальное я и вовсе забыл. Напрочь. Чувствую себя полным идиотом.

Это, должно быть, из-за воздействия ртутных паров, – подумал в ответ Джон. – Неудивительно, что память у вас как решето и вы чувствуете себя… гмм… идиотом, Джалобин. Надо вас отсюда вызволить. И поскорее.

Забудь обо мне! Главное – остановить ифритцев. Они планируют перевернуть с ног на голову все самые фундаментальные законы бытия, – думал Джалобин. – Они хотят взять природную тягу человека к добру и обратить ее во зло. В ее полную противоположность. Скоро никто из нас не будет понимать, что есть добро, а что зло. Мы не будем знать, чего желать, о чем думать…

А где сейчас Нимрод?

Они его куда-то увели.

Джон проследил за взглядом Джалобина – до двери в стене нефритовой пирамиды.

Туда? – спросил Джон.

Наверно. – Джалобин силился очистить свои мысли от яда ртутных паров и что-нибудь вспомнить, но тщетно. Туман и дурман в голове все сгущались. – Иблис что-то говорил про месть.

Иблис здесь? Вы его видели?

Да. Нет. Я не уверен. Он не был похож на Иблиса. На самом деле он был похож на фокусника из телевизора. На Адама Аполлониуса. Но Радьярд Тир упорно называл его папой.

Это многое объясняет, – подумал Джон. – Иблис, должно быть, вселился в фокусника, чтобы получить влияние на беднягу Дыббакса. Дыббакс всегда обожал этого фигляра Аполлониуса.

Уж не знаю, кто он, Адам Аполлониус или Иблис. – вмешался в его мысли Джалобин , – но прибыл этот тип, когда пирамида была заполнена приблизительно наполовину. Послушай, Джонни, ведь Иблис не убьет его, а? Не знаю, как я буду жить без Нимрода, о ком буду заботиться.

Никто никого не убьет, Джалобин.

Джон намеренно поместил эту мысль на передний план своего сознания, чтобы Джалобин воспринял именно ее и ничего другого. Сам же мальчик, в закоулках сознания, мечтал о том, чтобы Филиппа с золотым слитком побыстрее добралась до мавзолея императора. Это вопрос жизни и смерти. Сейчас нет ничего более важного. Нет и не может быть.

Я должен идти. Искать Филиппу. Я приведу ее сюда.

– Будем надеяться, что золотой слиток нам и правда поможет, – отозвался Джалобин.

Дворецкий не привык мысленно беседовать с пришельцем, который вселился, непрошеный, к нему в черепушку. Да что там Джалобин? Любой нормальный человек на его месте решил бы, что чокнулся. Джалобину же было особенно трудно – из-за ртутных паров, которые, как говорил Нимрод, совершенно не имеют запаха, но очень сильно воздействуют на человеческое сознание. Поэтому последние свои слова Джалобин проговорил не про себя, а вслух.

И на этот звук тут же очнулись и вскинулись воины-дьяволы. Каждый сделал шаг вперед. Один схватил Джалобина за руку, но, по счастью, ему попалась та самая новая, сверхсильная рука, поэтому никакой боли дворецкий не почувствовал. Второй обернулся и издал гортанный клич – так кричат громадные страшные гориллы. Он, похоже, звал кого-то из нефритовой пирамиды.

– Уо-у-у, – кричал глиняный монстр. – О! О! О!

На мгновение Джону показалось, будто терракотовые воины просекли, что он здесь. Но потом до него дошло: они разъярились потому, что Джалобин упомянул о золотом слитке. Тогда Джон решил пока не убегать, а притаиться и посмотреть, что будет. Вдруг он узнает что-нибудь важное?

Из пирамиды вышел Радьярд Тир. А за ним – Адам Аполлониус, тоже весь, с головы до ног, в нефритовой броне. Когда Иблис и его сын подошли к Джалобину, воины разомкнули осаду и отошли чуть назад.

– Ты произнес волшебное слово, – сказал Иблис. – Верно?

– Какое такое слово? – спросил Джалобин. – Эй, вы о чем?

– Мои воины дун сипонимают только по-китайски, – сказал Иблис. – Но я запрограммировал их так, чтобы они непременно среагировали при упоминании некоторых английских слов и фраз. И не только английских. На любом языке. Одно из этих ключевых словосочетаний – «золотой слиток». Вопрос в том, что ты знаешь о золотом слитке. И почему ты его только что упомянул.

– Это уже не один, а два вопроса, – возразил Джалобин.

– Не шути со мной, Жалобщик, или как там тебя зовут, – предупредил Иблис. – Тело мундусянина, которым я сейчас пользуюсь, принадлежит знаменитому фокуснику из Лас-Вегаса. Понимаешь, что это значит? Это значит, что у меня, как у любой поп-звезды, сейчас нет чувства юмора. Ясно? Ты знаешь, что такое правдоуловитель?

Джалобин устало вздохнул.

– Понятия не имею, – ответил он. – Но уверен, что вы не преминете меня просветить.

– А ты остер на язык, толстяк. – Иблис усмехнулся и покачал головой. – Сам, наверно, не всегда понимаешь, что говоришь. Держу пари, что у тебя изо рта иногда выскакивает такое, чего сам ты ну никак не ожидаешь. Верно?

Джон-то прекрасно знал, что такое правдоуловитедь. Однажды ему случилось испытать его прямо на себе. Он принялся мысленно объяснять мистеру Джалобину, что правдоуловитель – это такое джинн-заклятие, которое выясняет, чего ты терпеть не можешь, а потом все эти «прелести» появляются у тебя прямо во рту. Не успел он договорить, как почувствовал: что-то ползет вверх по горлу дворецкого.

Джалобин сплюнул, и из-под языка у него что-то выскочило. Эта гадость на миг повисла у него на подбородке, а потом упала на пол. Джалобин поглядел вниз: по ртути со всех лап несся жирный таракан. В этот момент во рту у дворецкого снова что-то зашевелилось. Джалобин закашлялся и отрыгнул на пол небольшую крысу. А за ней – мокрого от слюны паука-птицееда, который не пожелал падать на пол, а заполз – прямо по лицу дворецкого – ему на макушку. Джалобин вскрикнул.

– Думаю, тебе лучше во всем признаться, верно, Жалобщик?

Иблис, щелкнув пальцами, сбросил паука с головы дворецкого. Но недалеко. Паук оставался в опасной близости, и Джалобин не сводил с него глаз.

– Говори правду, – потребовал Иблис, – а то эти твари начнут расти.

Джон знал, что Джалобин вряд ли выдержит эту пытку. И, понимая, что ни в коем случае нельзя позволить Иблису узнать хоть что-нибудь о скором приезде Филиппы с золотым слитком, Джон решил, что его собственное появление переключит внимание ифритцев и Джалобин не успеет проговориться. Не успел он об этом подумать, как по трахее Джалобина пополз вверх кусок капусты брокколи. Потому что Джон терпеть не мог овощей.

– Ладно, ладно, вы меня поймали, – сказал Джон. – Ведь нас в этом теле двое. Принадлежит оно Джалобину, дворецкому Нимрода. Но здесь есть и я. Джон Гонт. Племянник Нимрода.

– Дуплет! – воскликнул Радьярд и вскинул кулак вверх.

– Почему? – удивился Джалобин.

– Двойной удар, – пояснил Иблис и, махнув рукой, что-то пробормотал. Наверно, слово-фокус, решил Джон.

Воздух вокруг них внезапно стал ледяным. На терракотовых телах воинов выступила изморозь, а от дыхания Джалобина появилось облачко пара.

Ага, значит, Иблис понизил температуру, чтобы увидеть его, Джона, если он вздумает покинуть тело дворецкого.

– Давненько мы не виделись! – воскликнул Иблис. – Я так давно ждал этой встречи! С нетерпением! И вот – на тебе! Я должен был сразу понять, что правдоуловитель нашел двоих. Мало кто ненавидит такие разные вещи, как крысы и брокколи.

– Не согласен, – заявил Джон. – Я вот ненавижу и вас и брокколи. А вы вроде тоже не похожи на капусту!

Иблис улыбнулся по-змеиному, а потом кивнул воинам-дьяволам.

– Уведите его, – сказал он. – Препроводите в пирамиду. Мы скоро выясним, что ему известно о золотом слитке.