Текст книги "Джинн и воины-дьяволы"

Автор книги: Филипп Керр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

– Они уже в пути. Возвращаются по домам, к своим близким, – ответил Великий хан. – Некоторым предстоит долгий путь. Но уверяю вас, все они непременно доберутся до цели.

– Позвольте кое о чем вас расспросить, – сказал Нимрод. – Как вам удалось вернуться в этот мир? Ведь после вашей смерти прошло много веков. И как связана с вашим возвращением эта золотая вещица, которую вы сами дали когда-то Марко Поло? Вы упоминали так называемую «сокровенную материализацию». Я, конечно, об этом слышал. Но как это работает?

– Меня очень тревожило, что дун симогут представлять опасность для будущих поколений. Поэтому я пригласил в гости Синюю джинн Вавилона и попросил у нее совета, – объяснил Великий хан. – Когда она гостила у меня в Китае, то предложила изготовить пять золотых слитков. Мы сделали их, причем запаяли в золото мои собственные ногти. Заклятие на слитки она наложила сама. Так что вернуться к жизни я могу только в определенных обстоятельствах. Такова ее воля.

– Но Марко Поло вы сказали, что золотые слитки сделал Янь Юй, – сказал Нимрод. – Вы хотели сохранить свою тайну? Чтобы никто не узнал, что вы сами – могучий джинн? Я прав?

– Марко был моим добрым другом, – ответил Хубилай. – Но он не понял бы истинную природу нашей силы. Он был человеком своего времени и, возможно, решил бы, что я колдун или что-нибудь похуже. Может, и сам дьявол. В четырнадцатом столетии европейцы были крайне суеверны.

– А воины-дьяволы? – спросил Нимрод. – Дун си? Что станется с ними? Не говоря уже обо всех духах и призраках, которых они поглотили по велению Иблиса и до сих пор держат в заточении в собственных телах. Что с ними будет? Разве они больше не опасны для человечества?

– Верно, очень опасны, – честно сказал хан. – В ближайшие несколько месяцев мне придется заняться изгнанием духов из их тел. Процесс этот будет непростым и крайне жестоким. Даже разрушительным. К сожалению, не все духи выживут. Большинство из них покинут эту землю навсегда.

– Наш близкий друг, тоже джинн, господин Ракшас, оставил на время свое тело, и дух его тоже оказался поглощен одним из этих воинов, – сказал Джон. – Он сможет пережить процесс изгнания духов из терракотовой армии?

– Сомневаюсь, – ответил хан. – Если бы я знал, какой именно воин поглотил вашего друга, я проявил бы при изгнании духа дополнительные меры предосторожности. Но в этой армии больше восьмидесяти тысяч воинов. Не думаю, что удастся найти среди них именно того, кто вам нужен. Мне здесь, в Сиане, и так предстоит большая работа.

– Бедный господин Ракшас. – Джон, сидя внутри Джалобина, закусил губу. – Он пытался отвлечь воина-дьявола в храме Дендур от меня и Фаустины. Уводил его подальше, чтобы мы успели сбежать. Мне так его не хватает…

Все услышали, как Джон-Джалобин сглотнул слезы.

– Мы все будем по нему тосковать, – кивнул Нимрод. – Он чудный и мудрый друг.

– Жизнь и смерть – это одна и та же нить. Просто на разных концах она называется по-разному, – сказал Великий хан. – Постарайтесь запомнить: была глина – стала чашка. Чашка полезна нам потому, что перестала быть глиной. В глухих стенах вырубают двери и окна, и помещение становится для нас полезным. Полезна пустота, небытие. Одновременно это и самая большая радость.

– Непонятно, – призналась Филиппа.

Великий хан погладил ее по голове.

– Слова правды всегда туманны, – произнес он – Но поверь, дитя мое, большие подвиги складываются из малых. Из таких, какой совершила ты.

– Она и вправду героиня, наша Филиппа! – подхватил Джалобин. И Джон, который по-прежнему находился в теле дворецкого, радостно с ним согласился.

– А еще, девочка, у тебя воистину великое сердце, – продолжал хан. – И в награду я дарю тебе эти земляничные тапочки.

Хубилай наставил длинный ноготь на ноги Филиппы, и на них появилась пара красивых туфелек-шлепанцев.

– Большое спасибо, Ваше Императорское Величество, – сказала девочка. – Но разве они земляничные? Они же золотые!

– Да, но пахнут земляникой, – возразил Великий хан.

– Как здорово!

– У меня к вам маленькая просьба, господин Хубилай, – сказал Джон устами Джалобина.

Великий Хан кивнул.

– Вы ведь будете проводить экзорцизм в музеях мира? Насколько я понимаю, после Сианя вы именно это и намерены сделать. Пожалуйста, освободите духа из храма Дендур в музее Метрополитен в Нью-Йорке. Это мой приятель, Лео Полита, он был Ка-слугой в этом храме сто пятьдесят лет. Если можно, избавьте его от этих обязанностей. Вы не против?

– С удовольствием выполню твою просьбу, – ответил Великий хан.

– Спасибо! – Джон просиял. – Большое спасибо!

– Что ж, думаю, нам пора домой, – сказал Нимрод.

– Надеюсь, мама уже вернулась! – воскликнула Филиппа. – Я так по ней соскучилась! По ней и по моей джинн-силе. Я без нее как без рук. Или даже без одежды.

– Ага, ты чувствуешь себя голой! А мне-то каково? – донесся изо рта Джалобина недовольный голос Джона. – У меня даже тела нет. Теснимся тут с Джалобином. А он точно слон в посудной лавке.

– Буду признателен, если вы, молодой человек, оставите свои личные наблюдения при себе, – негодующе сказал Джалобин. – Джонни, я вынужден делиться с тобой самыми интимными тайнами, и это, знаешь ли, не всегда приятно.

– Я вас понимаю как никто, – отозвался Финлей.

Смерч нес их над Тихим океаном, а потом над всем Североамериканским континентом. Приземлившись глухой темной ночью в Центральном парке, все стали прощаться.

– Ты не хочешь зайти к нам в гости? поздороваться с мамой? – спросила у Нимрода Филиппа.

– В другой раз, – ответил Нимрод. – Надеюсь, отец ваш за это время поправился, мама вернулась, и всем вам есть что сказать друг другу. Так что мы вас на некоторое время оставим одних. В узком семейном кругу.

– А как же господин Ракшас? – спросила Филиппа. – Когда мы уехали, его тело осталось в комнате Джона. Что случается, когда джинн умирает? Его хоронят?

– Поскольку это случилось в доме вашей мамы, она сама решит, как лучше все организовать, – сказал Нимрод. – Скажите ей, что я позвоню из Лондона. И обязательно прибуду на церемонию погребения.

После того как Филиппа обняла на прощание Джалобина и Нимрода, дворецкий позволил Джону – перед тем как мальчик покинет его тело – попрощаться с Финлеем и поблагодарить его за все, что он для них сделал.

– Было познавательно, – сказал Финлей с явным намеком.

– Что ты теперь станешь делать?

– Навещу отца, – ответил Финлей. – Нимрод прав. Надо попробовать с ним помириться. А осенью поеду грызть гранит науки. Пансион-то проплачен. – Финлей и Джалобин-Джон обменялись рукопожатиями.

После этого Джон переместился в тело сестры. И вот Филиппа сошла со смерча, а Нимрод, Джалобин и Финлей полетели дальше в Лондон.

Джон и Филиппа отлично ужились в одном теле на протяжении нескольких минут – пока добирались от Центрального парка до дома Гонтов на Восточной 77-й улице. В конце концов, они были близнецами, а у близнецов редко бывают друг от друга тайны. Кроме того, они решили, что обмениваться мыслями не так уж плохо: так они смогут быстро и подробно, без лишних объяснений узнать, что делал каждый из них за время разлуки.

– А знаешь? – сказал Джон. – Приключения – это, конечно, здорово, но я от них жутко устал. Я хочу попасть домой, получить назад свое тело и увидеть маму с папой. Я хочу есть то, что люблю я, а не то, что любят Джалобин или Финлей. Я хочу снова иметь право на выбор, понимаешь? Снова быть самостоятельным. Снова иметь семью. Ходить в школу. Ну, жить нормальной, обычной жизнью.

– И я тоже, – призналась Филиппа. – Я пойду на кухню, найду что-нибудь поесть, поболтаю с мамой и с папой, посмотрю телевизор, а позже навещу миссис Трамп.

Филиппа остановилась перед газетным киоском, и оба близнеца успели прочитать статью на первой странице газеты «Нью-Йорк пост»: «Миллионы детей во всем мире очнулись от массового гипноза. Развеяны чары юного фокусника – неудачника Джонатана Таро».

Радости детей лампы не было предела. Но одновременно они жалели бывшего друга.

– Бедный Дыббакс, – вздохнула Филиппа.

– Помнишь, он любит, чтобы его называли Бакс? – сказал Джон. – Он ненавидит свое имя.

– Интересно, что с ним теперь будет?

– В газете написано, что он исчез. – Джон пожал плечами. – Уж не знаю, что это значит.

– Да, это я тоже прочитала. Читать я умею. Просто интересно, что будет с ним дальше. Я вот прожила без джинн-силы месяц, и это оказалось довольно тяжело. Даже представить не могу, что значит остаться без джинн-силы до самого конца жизни.

– Ага. Точно без руки.

– Ну, Джалобин и без руки прекрасно справлялся. Наверно, в конце концов ко всему можно привыкнуть, – заметила Филиппа.

Добравшись до дома и не обнаружив там маму, дети очень огорчились. Их ожидало лишь мамино письмо, написанное знакомым каллиграфическим почерком. Мама сообщала, что спешит к ним из Иравотума и будет уже очень скоро. Джон заметил, что письмо написано на личном бланке миссис Гонт. Бумага была жутко дорогой – с ее именем и адресом, выполненными специальным золотым тиснением. Пачку такой бумаги мама обычно держала дома, в кабинете, в откидном бюро. Странно… Неужели она взяла такую бумагу с собой в Вавилон? Джон удивился, но потом напомнил себе, что его мать – могучий джинн и вполне может устроить свою жизнь так, как ей нравится.

Неутешительная новость о том, что мама еще не прибыла домой, была – до некоторой степени – скрашена тем, что их радостно встретила миссис Трамп, которая полностью оправилась от своей мозговой травмы. Миссис Трамп выглядела даже лучше, чем прежде, и в ней появились некий блеск и очарование. В дорогущей одежде, с новым жемчужным колье, с новой прической, которая чем-то неуловимо напомнила мамину, эта новая миссис Трамп показалась близнецам весьма изысканной дамой. В домработницы она явно не годилась.

Здоровье их отца тоже почти совсем поправилось. Волосы его были с проседью, но не белоснежны. И он был уже способен стоять, а не только сидеть в инвалидном кресле. Папа оказался даже как-то повыше ростом, чем помнилось детям. Руки у него уже не дрожали, а главное – ушел запах, острый запах плесени, который неуловимо витает над стариками. Мистер Гонт здоровел день ото дня, и Марион Моррисон сочла возможным покинуть Нью-Йорк, поскольку ее призвали к следующей жертве злонамеренного джинн-заклятия. Голос мистера Гонта тоже обрел былую силу. Восстановилось все – вплоть до его постоянного желания командовать.

– Джон, – сказал мистер Гонт. – Иди-ка наверх и воссоединись со своим телом. А ты, Филиппа, тоже иди наверх и верни себе джинн-силу. Когда будете готовы, сразу спускайтесь в библиотеку. Полагаю, нам надо немного поговорить. Мы так давно не общались по-семейному. Так что надо сесть и рассказать друг другу все, что случилось за это время. Мы с миссис Трамп ждем вас в библиотеке.

Заинтригованная Филиппа устремилась наверх. Там Джон вежливо поблагодарил сестру за временное пристанище и вселился назад в свое родное тело.

– Черт возьми, хорошо-то как! – сказал он. – Я снова стал самим собой!

– Прежде чем ты окончательно расслабишься, не забудь дунуть мне в ухо, – сказала Филиппа.

– Что?! Зачем?

– Мне надо вернуть джинн-силу, – объяснила Филиппа. – С твоего разрешения.

– Ладно, – мрачно сказал Джон. – Давай доведем это дело до конца.

Когда все свершилось, Джон сплюнул на пол.

– Не изображай, что тебе противнее, чем мне, – сказала Филиппа, вытирая ухо платочком.

– А ты почем знаешь? – буркнул Джон.

Но Филиппу его колкости ничуть не занимали. Она наконец получила свою джинн-силу. Да, без нее и правда как без рук. Во всяком случае, без одной. В этом Джон не ошибся. С вновь обретенной джинн-силой Филиппа чувствовала себя замечательно. Она сняла золотые шлепанцы, которые подарил ей Великий хан, и поднесла к носу. Они и правда пахли свежей земляникой.

– Ты заметила? – сказал Джон. – Папа сегодня впервые упомянул джинн-силу в присутствии миссис Трамп.

– Ой, ты прав. Как странно, да? И сама миссис Трамп странная. Она совсем не такая, как раньше. Тебе не кажется? Ударилась головой – точно на курорт съездила. Я ее никогда такой красивой не видела. Интересно, что папа хочет нам сказать?

– Когда родитель вызывает детей на разговор, хороших вестей не жди, – предрек Джон. – А вдруг мама все-таки не вернется?

– А как же письмо? В нем говорится, что она вернется совсем скоро! И почерк мамин, я его ни с чьим не спутаю. – Филиппа покачала головой и повторила: – Интересно, что папа хочет нам сказать?

– Возможно, это про господина Ракшаса, – сказал Джон. – Ты заметила? Тела-то нигде нет.

– Конечно заметила, – ответила Филиппа. – Но вряд ли папа хочет говорить именно об этом. Ведь он все-таки не джинн. Он предпочитает, чтобы о таких вещах говорила мама. Во всяком случае, раньше так оно и было. Он стеснялся.

– Ладно, неважно. Разговор по-любому пойдет о чем-то сверхъестественном, – заметил Джон. – Потому что у нас вся семейка ненормальная.

Через пару минут они с Филиппой сидели в библиотеке и глядели на отчего-то смущенного мистера Гонта и совершенно безмятежную миссис Трамп. В библиотеку, решив, что предстоит важное совещание, пришла даже кошка Монти.

– Что-то не так, папа? – спросила Филиппа.

– Это о господине Ракшасе? – спросил Джон.

– Где мама?

Последний вопрос дети задали уже хором.

Мистер Гонт посмотрел на миссис Трамп и кивнул.

– При этих обстоятельствах, миссис э-э… – сказал он. – Думаю, вам стоит рассказать все самой.

Миссис Трамп любезно улыбнулась.

– Все хорошо, дети, – сказала она. – С моей точки зрения, все замечательно. Но тут без вас кое-что случилось. Несомненно. Нечто важное. Странное. То, к чему будет не так уж просто привыкнуть. Это потребует времени. Да, дети, вам придется, хочешь не хочешь, привыкать к некоторым серьезным переменам. Всем нам придется. Жизнь наша пойдет немного по-другому. Позвольте мне объяснить, как именно.