Текст книги "Клеймо"

Автор книги: Филип Хоули

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА 16

Когда через полчаса Люк приехал домой, его ждала голосовая почта от О'Рейли. Детектив оставил свой номер и уточнил, что телефонным сообщением Кейт займется ближе к вечеру.

Люк нажал на кнопку «Сохраненные сообщения» и воспроизвел голосовую почту Кейт. Дрожащий голос легким дуновением ветерка снова закружился вокруг него.

Предутренний туман за окном уже рассеялся, стоял ясный бодрящий январский день. Чтобы отключить мозги, у Люка было верное средство. Он переоделся в мешковатые темно-синие шорты, серую куртку и вышел на пробежку.

Сразу за домом начинался Гриффит-парк, четыре тысячи акров холмистой местности, покрытой чаппаралем, полынью и калифорнийским траволистным дубом. Издалека казалось, что зеленеющий ковер холмов с прогалинами основательно изъеден молью. Скалистый парк, как уличная дворняга, ботанической породистостью не отличался.

Но это была его дворняжка и его приют. Через годы почти ежедневных восьми—десятимильных пробежек он помнил каждую рытвину и каждый камешек на протяжении всего пятидесятимильного лабиринта тропинок. Мысли уносились вдаль, когда он взбирался на вершину горы Голливуд и сбегал вниз по обратному склону.

Чувства, удерживаемые в глубине, вымывались на поверхность подводными течениями, как пот из разгоряченного тела.

Память о жизни Кейт наполнила его мучительной грустью о том, что эта жизнь могла бы сложиться совсем иначе. Но еще глубже была боль за Меган.

Он впитал как губка ее привязанность, предъявил права на доверие и затем колоссальным самоубийственным импульсом расколол чувства девушки. Потворство желанию наказать обидчика разрушило всякую надежду на совместное будущее.

Люк не заслуживал ее, знал об этом и все равно хотел.

Он попробовал избавиться от мыслей на обратном круге: перешел на бег трусцой по Гриффит-парк, ускорился вверх по холму на бульваре Лос-Фелиз. Когда он свернул к северу на Коммонвелс-авеню, голова была уже мокрой от пота.

До дома оставалось три квартала, когда следовавший за Люком всю последнюю милю «лексус-купе» притормозил совсем рядом.

– Тебя не подвезти, Молния?

Почему-то различные прозвища приставали к Люку как репейник. Но вот Молнией его мог назвать только один человек.

Люк наклонился к окошку со стороны пассажирского места и заглянул в машину. Ну так и есть: Сэмми Уилкс.

С тех пор как четырнадцать лет назад они впервые встретились, антрацитовая кожа Сэмми на подбородке чуть отвисла, зато открытая, в пол-лица, улыбка, обнажавшая крупные зубы, была на месте.

– Эй, Молния! Что давишь мне на колеса своей потной задницей?

– Не прикидывайся недоумком из гетто. Забыл, что ли? Я тебя знаю как облупленного.

Жизненный опыт Сэмми Уилкса в негритянском гетто был не больше, чем у принца Уэльского. Он окончил университет Корнуолла и получил степень магистра по электротехнике, вырос в аристократическом районе на севере Чикаго, в семье служащего инвестиционного банка.

В «Протее» только у Сэмми не было военной подготовки. Его нашли в Агентстве национальной безопасности, где Уилкс разрабатывал уникальные методы электронного наблюдения.

– Между прочим, – сказал он, – у меня все в ажуре. Спасибо, что напомнил.

– Сколько ж мы не виделись, Сэмми? Пять лет? – Люк посмотрел вдоль улицы. – Мне угадать или сам расскажешь, зачем следил за мной?

От друзей из «Протея» Уилкс отличался не только подготовкой. Пока они молча, как утомительную привычку, носили маску меланхолии, Сэмми широко, всеми жемчужно-белыми зубами, по-мальчишески задорно улыбался жизни. Дерзкий и общительный, он не замечал вопросов, которые изводили Люка. Секретные операции, превращавшиеся в кровавую бойню, убийства, завуалированные под действия других группировок, значили для Сэмми не больше муравья под кованым сапогом.

На уме у него было совсем другое. Он часто болтал о том, что хочет реализовать таланты в нечто очень важное. Так и получилось. Сделав ставку на специализированные знания, Сэмми преуспел в динамично развивающейся области корпоративной безопасности и систем наблюдения на грани закона. А иногда, подумывал Люк, и вне закона тоже.

Чернокожий внимательно изучал окружающую обстановку.

– За слежку Сэмми обычно платят. Самое время предъявить счет. Ты мне должен кругленькую сумму.

– Насколько я помню, ты любой разговор начинаешь с того, что я тебе чем-то обязан. Нельзя ли конкретнее?

– За то, что я нарушил профессиональный кодекс. Вот чего стоят разговоры с тобой. Запишем это в счет, Маккена.

– Так ты будешь сегодня говорить человеческим языком или нет?

– Искренне вашего, независимого и беззаботного Сэмми Уилкса попросили провести суперсекретное тайное расследование в отношении Люка Маккены. Конечно, я отказался. А значит, тебе повезло, потому что в таком деле никто мне не ровня.

– Кто-то установил за мной слежку?

– Не бери в голову. Говорю тебе как на духу: забудь, что я здесь. Если у Сэмми появилась привычка рассказывать уткам, что сезон охоты уже открыт… ну, это совсем уж скверно для бизнеса.

– Кто это?

– Судя по фотографиям, он скорее что, чем кто. – В зеркало обзора Сэмми проводил взглядом проезжавший мимо автомобиль. – Но я слышал, ты недавно накормил его до отвала.

– Футболист?! Эриксон?

Сэмми закивал.

– Вчера мне позвонил его адвокат. Из тебя хотят сделать психа: Представляешь? – Он широко усмехнулся, и его рот проделал в лице огромную дыру. – Если бы они только знали, что ты и в самом деле псих, Молния. Если бы только знали…

Потной рукой Люк провел по мокрым волосам.

– Не могу поверить, что все это наяву.

– О, не сомневайся, Молния. Голубой «форд-мустанг», двухдверный. Старая модель. Припаркован в квартале от твоего дома. Можешь проверить.

– Ничего не путаешь?

– Издеваешься, что ли? Контрнаблюдение – это мой конек. Никогда бы ты не засек меня раньше, чем я сам захочу.

Сэмми не торопился. Очевидно, Люк ждет от него куда большего.

– Сэмми решил вникнуть, кого они послали. Я подошел к ищейке и прямо спросил, чем он тут занимается.

– Хитроумно.

– Так надежнее всего. Парень решил, что я местный, ищу соседей, и выложил свою легенду. Мол, брокер. Подбирает недвижимость для клиентов. На коленях держал многосторонний листинг по объектам недвижимости, позволил взять с приборной панели рекламки «Открытого дома».

– Так, может, и в самом деле брокер?

– Издеваешься, что ли? Где ты видел брокера на двухместной тачке? И на такой машине он собирался возить клиентов по окрестностям? И потом, ручная камера с телеобъективом на сиденье рядом с ним. Я бы с такой без колесиков не справился.

Люк бросил жесткий взгляд на холм в направлении дома. Сэмми прочитал его мысли.

– Расслабься, Молния. Лишние хлопоты.

Люк поднял взгляд на Сэмми.

– Я действительно тебе обязан. Спасибо.

– Приходит время, когда нам хочется встретиться друг с другом. Мы же вне учета, помнишь?

Сэмми протянул визитку, отсалютовал двумя пальцами и нажал на газ.

Когда Люк прочел визитку, машина Уилкса уже скрылась за поворотом. Люк поспешил домой.

Вне учета. Уже несколько лет он не слышал эту фразу. «Протей» был создан для борьбы с самыми опасными и чувствительными угрозами национальной безопасности. Перечень угроз был согласован секретным приказом президента, и даже Комитет по разведке на Капитолийском холме доступом к информации не обладал. Тем не менее утечки из конгресса и неподконтрольные действия министра обороны наносили непоправимый урон детищу президента. Самое законспирированное оперативное спецподразделение было полностью «вне учета», подчинялось только президенту, и лишь горсточка посвященных в Белом доме и генералов Пентагона знала о его существовании.

«Протей» пережил два президентских срока и был расформирован, когда оппозиционная партия выиграла политическую борьбу за Белый дом. Уходивший в отставку президент посчитал его потенциально смертельной угрозой для партии – а так и было, – и буквально за ночь от группы не осталось и следа. К тому времени Люк был обязан отслужить еще один год за учебу в Морской академии, однако на стремительных похоронах «Протея» об этом никто не вспомнил. Ранняя отставка его вполне устроила.

Люк завернул по дорожке за угол. Так и есть: голубой «мустанг», припаркованный метрах в семидесяти за особняком, в тени раскидистого дуба. За ветровым стеклом угадывались едва различимые очертания большого телеобъектива.

Краска бросилась Люку в лицо. В борьбе с волной первобытных побуждений каждый шаг давался с трудом. Дойдя до конца дороги, он сделал глубокий вдох и заставил себя повернуть к входной двери.

«Расслабься, Молния. Лишние хлопоты».

Люк пропихнул себя в дверь, направился к кухне и вышел на веранду красного дерева, нависавшую над дорогой. Высокие решетки, поросшие кустами жасмина, охраняли его от любопытных взглядов из «форда».

Люк представил, как Эриксон с адвокатом кладут его под микроскоп, и снова начал закипать.

После пробежки он, как обычно, начал комплекс упражнений – наклоны для брюшного пресса, отжимания от пола, подтягивания на пальцах – но, не закончив и круга, присел на площадку, обливаясь потом.

Не исключено, что ищейка Эриксона откопает официальные данные по военной карьере Люка. Ничем серьезным это не грозило – не опаснее комара без крыльев. Так, легкий вымысел, а не данные. Настоящее досье с грифом «Протей» похоронено под многоуровневым слоем безопасности. В одиночку никому, даже президенту страны, не хватило бы полномочий к доступу. Его досье вне учета.

Но частный детектив, который тенью будет следовать за ним, совать нос в его жизнь, угрожал затворничеству, которое он так тщательно оберегает, вызывал в душе непривычный дискомфорт. Люк умел искать цель, знал, как скрываться в тень и подкрадываться к добыче. Но самому быть добычей еще не приходилось.

Беспорядок в его жизни возник, как наваждение.

Люк усилием воли втащился в гостиную и, внезапно обессилев, рухнул на диван.

ГЛАВА 17

Волны океанского воздуха, смешиваясь с теплом континентального бриза, создавали стометровую полосу тумана вдоль берега. Ленивые потоки сырой мглы нависали над пирсом и окутывали мощные бетонные сваи.

На этот раз, подумалось Люку, разведка не подкачала: почти идеальные погодные условия для миссии, туман как прикрытие для высадки на пирс, простиравшийся в темноту на четверть мили. Цель находилась в конце бетонной платформы.

– Омега, ты видишь чужого? – шепотом спросил Альфа, лидер команды.

Человека, которого Люк видел в прицеле прибора ночного видения, Альфа до сих пор не определил как врага. Пока неизвестный оставался чужим. Человеком, который в зоне цели ставил операцию на грань провала.

Люк почти неслышно прищелкнул языком, послав Альфе подтверждающий знак через шейный микрофон.

Через три секунды снова послышался голос Альфы:

– Гамма, Дзета. Опознать чужого можете?

– Нет, – шепнул Гамма.

Дзета, находившийся вместе с Люком в Первой зоне – совсем близко от цели, – дважды прищелкнул языком: «Ответ отрицательный».

Темнота увеличивала преимущество команды «Протея». ПНВ Люка пронизывал толщу тумана, и теплые тела зеленовато-серыми пятнами светились в объективе. Скудная экипировка северокорейских сил безопасности была беспомощна в тумане. А между тем Люк не пропускал ни единого движения, ни малейшего невольного почесывания, ни одного случайного жеста противника. Он же, вероятно, думал только о том, чтобы согреться.

Чужой шел в сторону Каппы, который первым добрался до пирса. Маленький и худой, он был молод – судя по легкой походке. И без оружия. Люк по крайней мере никакого оружия не заметил.

Прошло еще десять секунд.

– Чужой рядом с позицией Каппы, пятнадцать метров, сближается, – сообщил Альфа.

Каппа укрывался в неглубокой нише между двумя большими зданиями. Идеологи миссии определили их как военные объекты, закамуфлированные под рыбоперерабатывающие предприятия.

У оставшихся членов группы захвата, включая Люка, было три минуты, чтобы занять позицию на пирсе и под ним, еще пять минут, чтобы достичь периметра военно-морской базы обеспечения. И ровно четыре с половиной минуты на то, чтобы пробить брешь в периметре безопасности и заложить взрывчатку в корпус подводной лодки, которая должна была превратить Северную Корею в морскую державу с ядерным оружием.

Люк щелкнул увеличителем на оптическом прицеле винтовки, добавив одно деление, и установил перекрестие на чужого, который приближался к Каппе. Дым от выхлопной трубы струйкой ярко-зеленого света на мгновение превратил чужого в зыбкий мираж.

Находясь всего в пяти метрах от Каппы, неизвестный вторгся в зону прямого поражения.

– Омега, это твоя цель. Убей его, – приказал Альфа без эмоций и колебаний.

Люка переполняли сомнения. Цель безоружна. Кто это – солдат или мирный житель, сбившийся с дороги в неурочный час?

– Кто-нибудь может опознать цель? – спросил он.

– Омега, повторяю: убей его. Огонь!

Тишину расколол рев сирены.

Люк скатился на край дивана; грудь вздымалась, пот с лица катился градом.

Раздался телефонный звонок, и правый глаз ударом молнии пронзила боль. Спина выгнулась, и Люка отбросило обратно, на середину.

Затем, так же внезапно, боль исчезла.

Он приподнялся, спустил ноги на пол и взял трубку. Звонок ворвался в его сон, превратившись в сирену.

– Ты не поверишь, тут такое! – без предисловий начал Бен.

Полуденное солнце нарисовало оранжевую полоску на стене.

Люк растер сонное лицо.

– Что?

– В мой кабинет около часа назад ввалился Барнсдейл с какой-то шишкой из посольства Гватемалы…

– То есть консульства?

– Консульство, посольство – какая, к черту, разница? Короче, ввалился Генри с этим VIP-ом, со своим адвокатом и потребовал отдать образцы легочной ткани мальчика. – Бен повысил голос: – Начал орать на меня с перекошенным лицом, как будто я убийца.

– Подожди, Бен. Объясни подробно, что случилось.

– Я же сказал. Они потребовали вернуть образцы, что я и сделал. Отдал все, кроме костного мозга. Понятно, что они уже получили его в онкологии.

– Откуда им вообще известно, что у тебя что-то есть?

– Мне кажется, от похоронного бюро. Перед транспортировкой из страны тело решили забальзамировать. Идиот-гробовщик проболтался матери мальчика. Брякнул, что исчезла часть ребра. Они там что, думают, мы банда вурдалаков, коллекционирующая части тел?

– Кто-нибудь потрудился объяснить, зачем им образцы?

– Парень из посольства что-то говорил про религиозный ритуал. Мол, для семьи очень важно вернуть все органы. Кажется, в племени есть причудливый обряд, который передает душу умершего из этой жизни в загробную. Если тело осквернить, то мальчик не попадет в рай или куда там уходят индейцы майя.

– А Барнсдейл и его адвокат что-нибудь говорили?

В телефонной трубке послышался тяжелый вздох.

– Я как раз об этом.

– Итак, мы вернулись к тому, с чего начали?

– Не совсем.

– То есть?

– Они не спрашивали меня о стеклах, – сказал Бен. – Только о ткани.

– Какие стекла?

– Из легочной ткани я сделал несколько стекол.

В трубке послышался легкий стук.

– Надо же, забыл им сообщить.

Люк позволил себе усмехнуться.

– Эти ребята очень конкретно выражали свои пожелания. Никто не упоминал о стеклах.

– Наверное, они им просто не нужны, – предположил Люк.

– Возможно.

– А что там?

– Ничего тебе не скажу, пока сам не увижу, понятно? Вот только доберусь домой. Генри и так уже мало что оставил от моего уик-энда.

– Пожалуй, справедливо.

– Рад, что ты так думаешь, – сказал Бен. – Между прочим, клан Уилсонов сегодня вечером устраивает барбекю. Ничего сногсшибательного, но если хочешь – присоединяйся. Как раз перед обедом будет время посмотреть стекла.

– Вижу, причин, чтобы согласиться, у меня в избытке.

– Кусочки мяса подрумянятся часам к семи.

Как только Бен положил трубку после разговора с Люком, в дверь постучали.

– Открыто.

В кабинет вошли двое рабочих в серых спецовках и почтительно улыбнулись Бену. Тот, что повыше, крепко сложенный латиноамериканец с дефектом левого уха, указал на потолок.

– Телефонная линия здесь?

Никакой реакции не последовало.

– Надеюсь, вас предупредили, что сегодня мы будем работать в вашем кабинете?

– Нет.

– И вот так уже в третий раз. – Рабочий почесал макушку, посмотрел на напарника-азиата и снова перевел взгляд на патолога. – Кто-то из ваших не выполняет свои обязанности.

– Вас это удивляет? – спросил Бен. – Если так, то вы мало тут работали.

Латиноамериканец надул щеки и шумно выпустил воздух.

– Проблема в емкости – она исчерпана. Больнице не хватает номеров. Чтобы добавить новые линии, перекладываем магистраль. Можете не верить, но мы стараемся никому не мешать. Поэтому и работаем по выходным.

Человек выжидательно посмотрел на Бена, тот согласно махнул рукой, приглашая в кабинет.

– Сколько времени вам понадобится?

– Самую малость.

Через пятнадцать минут азиат по-прежнему стоял на лестнице, его голова и плечи скрывались за подвесным потолком. Из двух открытых квадратиков потолка свешивался пучок проводов.

– Ну что там, заканчиваете? – поинтересовался Бен.

– Буквально несколько минут на то, чтобы уложить все обратно, – ответил латиноамериканец. – Извините за задержку.

– Ерунда. – Бен схватил портфель и бросил туда несколько листочков. – Еще вернетесь?

– Нет. Больше вы нас не увидите.

ГЛАВА 18

В гостях у Бена Уилсона Люк был лишь однажды, несколько лет назад на праздничной вечеринке, но двухэтажный дом в стиле Крафтсмена узнал сразу. Особняк в Видзор-сквер, старой части города, выделялся смелым сочетанием красного и коричневого тонов с ярко-желтой отделкой. Наверное, в таком домике и жили когда-то Ганс и Гретель.

Дверь открыла девочка. Из комнаты доносился шум баскетбольного матча. Кажется, играли «Лейкерс».

– Я доктор Маккена.

Девчонка мельком посмотрела на Люка, хлопнула пузырем от жвачки размером с мячик для гольфа, отвернулась и крикнула:

– Пап, это к тебе!

Дверь распахнулась настежь, и, перешагнув через Порог, Люк попал в прихожую, отделанную красным деревом. Мимо стрелой пронесся огромный бладхаунд и вырвался на улицу.

Из глубины комнаты послышался голос Бена:

– Не выпускайте собаку!

Девчонка пожала плечами, захлопнула дверь и побежала по широкой лестнице на второй этаж.

Бен стоял на кухне в забавном сиреневом фартуке и разминал картошку. Говоря с акцентом, он умудрился растянуть «привет» в полновесную фразу.

На той вечеринке Люк почти не общался с женой Бена и напрочь забыл ее имя.

– Где жена?

Бен ткнул в сторону стенки картофелемялкой.

– Болеет за «Лейкерс». Судя по всему, игра у них не клеится.

Как по команде, за дверью из красного дерева раздался женский голос:

– Проснитесь наконец и включайтесь в игру! Что за слабаки тут собрались?!

Через полупрозрачную сетчатую дверь причудливой мозаикой мелькали чьи-то костлявые локти и колени.

– Скажи маме, что я возьму ее машину, – бросила на ходу дочь, уводя за собой двух подружек в топиках и джинсах.

Бен открыл было рот, но осекся, только пожав плечами.

Жена не унималась:

– Ну давайте же, болваны! И закройте линию – проходной двор, а не защита!

Бен втянул голову в плечи.

– Пожалуй, нам лучше оставить Чарли наедине с ее страданиями.

– Так жену зовут Чарли?

Бен взял пару щипцов для барбекю и выпроводил Люка через заднюю дверь.

– Уменьшительное от Чарлотт.

– А-а, понятно.

Бен повернулся.

– Я знаю, о чем ты подумал. Так вот, ты не прав.

Люк был сама невинность, но Бен не успокоился:

– Я люблю тарантулов, это прекрасные создания.

– Конечно, а кто спорит?

– Поэтому я и назвал одного в честь жены. Что такого?

– Не уверен, что тут не о чем спорить, – сказал Люк, подходя поближе к гриль-камину барбекю. – Лучше вот о чем. Ты посмотрел стекла?

– Да. – Бен почесал нос щипцами и направил их на Люка. – Как говорила Алиса в Стране Чудес, «чем дальше, тем страньше». Дыхательные пути мальчика, особенно те, что поменьше и ведут в легкие, словно попали под торнадо.

– Заражение?

– Сомневаюсь. Клетки эпителия, выстилающие бронхиолы, практически исчезли. Пых – и нет. Оставшиеся клетки тоже обречены – у них сморщенные ядра.

– При заражении такая же картина.

– Это не сепсис. По крайней мере бактерии ни при чем. Состав белых кровяных клеток – одни лимфоциты. Нет ни нейтрофилов, ни макрофагов. Напрочь отсутствуют другие типы лейкоцитов. А при сепсисе я бы что-нибудь да увидел.

– Опухолевый инфильтрат?

– Не похоже. При типичном инфильтрате я бы нашел бластные клетки. Но – увы! – Бен перевернул кусочек мяса. – Однако главное-то впереди.

– Что?

– По дыхательным путям прошлись, как наждачкой, но вот сама легочная ткань – альвеолы – цела и невредима. Вполне нормальные альвеолярные мешочки. Получается, атакован только один тип клеток – эпителий дыхательных путей.

– Тогда почему мы не смогли сделать пациенту искусственное дыхание? Если с легочной тканью все в порядке, почему он умер?

В доме прогремел взрыв негодования:

– Разуйте глаза, парни! Неужели никогда не слышали, что мячик можно пасовать?!

– Жидкость и мусор, – важно произнес Бен, вручая Люку поднос. – На, держи.

– Жидкость и мусор? Не понял.

– Позволю себе небольшое отступление, – сказал Бен. – Итак, альвеолы нормальные. Легочная ткань – сама по себе – тоже. Альвеолы окружает тонкий слой жидкости вперемешку с клеточным мусором. Этакий раствор, омывающий альвеолярный мешочек изнутри, где плавают какие-то фрагменты погибших клеток дыхательных путей. Мертвая ткань дрейфовала к альвеолярным мешочкам, следуя закону гравитации.

Бен стал выкладывать кусочки мяса на поднос, который поворачивал Люк.

– Кислород-то в легкие вы закачивали, – продолжил Бен, – но он не смог пройти сквозь слой, покрывавший альвеолы изнутри. Ни единая капля не попала в кровеносные сосуды. Вот это, наверное, и доконало мальчика: все равно что засунуть голову в полиэтиленовый пакет.

– Только случилось это в легких.

– Точно. И организм не проявил ответной реакции. Может, просто не хватило времени. По идее в альвеолах должны были остаться следы некоей борьбы: полчища макрофагов, которые вытягивают продукты распада клеток. Но я ничего не заметил.

Бен указал на дверь:

– Что-то похолодало. Давай-ка перенесем нашу беседу туда, где потеплее.

Люк проследовал за Беном в кухню, положил поднос на кухонный стол и перешел в гостиную.

– А это как-нибудь связано с повышенным содержанием ферментов поджелудочной железы?

– Не знаю. – Бен наклонился, чтобы подбросить в камин несколько поленьев.

Люк стоял у окна, наблюдая за улицей.

– И каков же твой выбор? Отчего мальчик умер?

– Никакого выбора у меня нет. Что-то атаковало легкие, не затронув ткань. Не похоже на инфекцию – по крайней мере я такую не знаю. Возможно, автоиммунная реакция, но опять же – я такой не видел. Вот и все…

– Значит, без анализа крови на гемокультуру пока тупик?

Бен стал засовывать под дрова газетные клочки.

– Наверное, не совсем так.

– В смысле?

Бен зажег спичку и поднес к бумаге.

– Помнишь, ты просил меня разузнать у коронера об истории со вскрытием?

– И что?

– Около часа назад я позвонил ему. Как раз перед твоим приходом. – Бен стряхнул пыль с ладоней. – В общем, кроме него, никто больше с консульством не разбирался, и ничего особенного к нашим знаниям он добавить не смог.

– Тогда чем же это нам поможет?

– Подожди. Итак, мы разговорились, и я ввернул ему про находку в легких. Ну и светлая же голова! Парень меня просто сразил наповал!

Люк, глядя в окно, задумчиво кивнул. Прямо напротив дома стоял темный фургон. Впереди – еще две машины. «Форд-мустанга» среди них не было.

– Оказалось, – продолжил Бен, – коронер уже встречался с подобной картиной в легких – в деле Джейн Доу,[4]4
  В американской судебной практике – неопознанный женский труп.


[Закрыть] несколько месяцев назад.

Люк повернулся к патологоанатому:

– Женщина?

– Девочка.

– Тело опознали?

– Кажется, нет, – ответил Бен. – Да, между прочим, единственное сходство с нашим случаем – это легочная ткань. Так что не стоит питать иллюзий. Коронер уверен, что девочка не болела лейкозом. Эх, ладно! Риск – благородное дело. Попробую взглянуть на то, что у них есть.

– Когда?

– Наверное, завтра. Надо позвонить медэксперту, который ведет дело, и договориться о времени встречи.

– Хорошо. Завтра у меня вообще весь день свободный.

Люк снова повернулся к окну. В тусклом свете уличных фонарей показалось, что дверь фургона приоткрыта.

Бен подчеркнуто вздохнул.

– Как чувствовал, что пожалею о своих словах.

– У твоих соседей есть фургон? – внезапно перебил его Люк. – Синий или, может быть, темно-зеленый?

– Фургон? Зачем тебе?

Проезжающий автомобиль полоснул светом передних фар по всей длине фургона. Боковая дверь была открыта. Самую малость, всего несколько сантиметров. Когда машина проехала мимо, зазор исчез.

Люк сломя голову бросился в прихожую, толчком распахнул входную дверь и выскочил на улицу. Когда он спрыгнул с крыльца на лужайку перед домом, фургон с выключенными фарами уже тронулся с места и начал набирать скорость.

– Сукин сын, – беззвучно процедил Люк.

Когда зазвонил мобильный телефон, Кальдерон находился уже в двух кварталах от дома Уилсонов.

– Да?

– Что-то тяжеловато дышишь, – заметил мистер Конг.

– Меня засек Маккена, наблюдение пришлось прервать.

– Все в порядке?

– Конечно. Выкладывай, что у тебя по Каллаген?

– Она в международном аэропорту. Только что высадилась из такси, – сказал мистер Конг. – Мне продолжить слежку? Может, взять билет на тот же рейс?

– Нет. Ты мне нужен здесь, – ответил Кальдерон, – но позвони на проект и снаряжай команду в клинику. Пора эту лавочку закрывать.

Через два часа Люк уже был почти дома. Он проехал на четверть мили дальше и, насчитав в квартале семь машин, развернулся обратно, притормаживая возле каждой. Конечно, ничего такой метод контрнаблюдения ему не даст, но сбросить раздражение поможет.

Заявив, что фургон подозрителен, он попытался сгладить инцидент перед Беном. Тот только снисходительно покачивал головой, давая понять, что объяснение не выдерживает критики. Однако Люк никому на свете – даже лучшему другу – не готов был признаться, что Ллойд Эриксон нанял сыщика, чтобы шпионить за ним и совать нос в его частную жизнь.

А что, если не частный детектив футболиста, а кто-то другой находился возле дома Бена? Это беспокоило куда больше. Он же видел темный фургон, а не «форд-мустанг», о котором твердил Сэмми. А если Сэмми прав и стратегия Эриксона строится на том, чтобы выставить Люка как неуправляемого чудака, то зачем тратить время на слежку ночью, в тихом месте?

Если это не сыщик Эриксона, тогда кто? Вариантов не счесть: автомобильные воры, проститутки и их клиенты, торговцы наркотиками, заурядная шпана, бродяги и пьяные гуляки. И это только начало. В списке значилась и полиция Лос-Анджелеса, но версия, что его уже подозревают в убийстве Кейт, казалась притянутой за уши. Даже несмотря на визит к ее дому в неурочный час.

Да и не стали бы копы смываться, когда он выбежал на лужайку перед домом.

Люк ни на йоту не приблизился к ответу, чувствуя усталость от бесплодных рассуждений. Наверное, отец прав: он действительно склонен переоценивать события.

Поднявшись по ступенькам особняка, Люк обнаружил в дверном косяке визитку. Детектив О'Рейли.

Черт, он же совсем забыл о нем после телефонного разговора с Беном. На обороте визитки от руки было предписано позвонить в офис О'Рейли завтра, после 7:00.

Открыв дверь, Люк бросил взгляд на столик у входа. В правом верхнем углу автоответчика в графе «Сохраненные сообщения» светилась красная единичка – послание от Кейт.

В нижнем углу против «Новых сообщений» также горела цифра «1». Люк нажал на кнопку «Старт» и заслушал просьбу О'Рейли перезвонить.

Если бы не 23:15 на часах, сделал бы это немедленно. Чем раньше они скопируют сообщение, тем быстрее он его сотрет. Меньше всего хотелось думать о смерти Кейт.

По крыше забарабанили первые капли дождя.

Дождь не переставая шел всю ночь.