Текст книги "Клеймо"

Автор книги: Филип Хоули

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА 52

Голова Люка раскалывалась от боли. Он по-прежнему соображал, как в тумане, когда увидел Петра Качински, выходящего из широкого туннеля в скале. Двое поддерживали старика за локти. В лунном свете лицо его выглядело бледным и мрачным. Не человек, а дух, вызванный из потустороннего мира.

Связанные по рукам и ногам, Люк и Меган лежали рядом с катером Кальдерона, на толстом деревянном причале, протянувшемся от входа в туннель в темные воды лагуны. Пленников по широкой дуге окружали отвесные известковые скалы, которые поднимались прямо из воды, формируя бухту в стороне от течений Рио-Дульсе.

На другом конце причала несколько рабочих загружали на огромную баржу ящики с оборудованием. На защитных касках виднелась надпись: «Тайфанг». За ходом погрузки следили вооруженные люди.

Минутами ранее, когда три человека Кальдерона выволакивали их на берег, Люк заметил на середине реки огни грузового корабля.

Кальдерон как сквозь землю провалился, и вопрос оставался открытым: почему он до сих пор с ними не расправился?

Качински внезапно остановился.

– Мне нужно передохнуть, – сказал он. – Прямо сейчас.

Охранники помогли генетику опуститься на деревянный настил, где он с трудом отдышался. Все трое носили рубашки с нашивкой «Чеган».

Еще до прибытия на скрытый от посторонних глаз участок реки Меган в трюме шепотом рассказала про огороженную территорию за туннелем, где была в плену. Люк воспринял рассказ об одиноком и замкнутом Качински как причудливый поток сознания, как чистый вымысел, пока сам не увидел генетика.

Взгляд Качински миновал девушку и остановился на Маккене.

– Честно говоря, надеялся, что вы сюда не доберетесь.

– Уверен, вашей семье будет чем гордиться, Петр. Если б они только знали… – Люку вспомнилась жена Качински, вся в слезах и в трауре пять лет назад, на службе за упокой его души.

– Так было нужно, – ответил он.

Ни тени смущения, ни следов раскаяния в болезненном голосе.

Люк подытожил воспоминания о генетике. Больше всего в память врезалась его отрешенность от внешнего мира, погруженность в себя и в работу.

– А убийства? – спросил Люк. – Какова цель, столь важная, что оправдывает убийства?

На палубе появился азиат. Люк узнал его сразу: тот самый, что следил за ним в Лос-Анджелесе.

– Помалкивайте, – предупредил он генетика.

Качински словно не слышал.

– Не уверен, что поймете, Люк.

– А вы попробуйте.

Ученый оценивающе посмотрел на Маккену.

– Мы потратили последнюю сотню лет и бесчисленные средства на расшифровку генетического кода. И ради чего? Вместо того чтобы использовать наши знания на то, чтобы избавиться от болезней, позволяем им стать удавкой на шее человечества.

Взгляд Качински проследовал за грузовиком, выезжающим из туннеля, и вернулся к Люку.

– Возможности медицины не безграничны, а мы расточаем их на детей, которые – в лучшем мире – вообще рождаться не должны. Дети с мозгами столь убогими, что не в силах почувствовать голод. С легкими столь уродливыми, что каждый вздох – как агония, как проверка на жажду выжить. А мы? Делаем все, что в наших силах, чтобы они жили дальше. Те, кто не страдает бесплодием, продолжают передавать свою болезнь из поколения в поколение. Это просто безумие.

Меган зашевелилась, протестуя.

– Это вы нам читаете лекцию о безумии?

– Я же говорил, что вы не поймете.

Люк, надеясь заставить Качински продолжать, спросил:

– И где же выход, Петр?

– Док, вас разыгрывают, – мрачно заметил азиат. – Пойдемте. Мне нужно переправить вас на корабль.

Качински отмахнулся.

– Выход? Такие дети не имеют права рождаться. Просто не должны существовать в природе.

Люк бросил взгляд на Меган.

– Концепция проста. Важно понять, – продолжал генетик. – В той области, где я работаю, ученые пытаются восстановить ущерб от неправильных генов, и эти усилия провалились. Редкая удача приводит к методикам лечения, которые стоят целого состояния. Для большинства стран мира это невиданное расточительство.

– И поэтому вы пошли другим путем, – ехидно сказал Люк, мягко задевая самолюбие ученого.

– Да, причем напрямую. Нужно исключить ошибки природы – и все. Можно запрограммировать иммунную систему так, чтобы она отбирала и уничтожала поврежденные женские яйцеклетки и мужские сперматозоиды раньше, чем они встретятся, чтобы создать ущербного ребенка.

– Как же вы собираетесь это сделать?

Генетик принялся массировать пальцы.

– Значительная часть генома человека существует только для того, чтобы сохранить структурную целостность наших хромосом. У нас есть гены, защищающие наши же гены. Тысячи так называемых восстановительных генов, которые замещают поврежденные сегменты ДНК, строят новую ДНК. А когда не получается, дают сигнал клетке на самоуничтожение. Конечно, такие природные процессы часто несовершенны. Вот здесь и начинает работать моя теория. – В голосе Качински послышались величественные нотки. – Я обнаружил общую исходную точку процесса в репродуктивных клетках. Это ген, который присутствует только в сперматозоидах и яйцеклетках. Я называю его «ген SOS» – он принимает сигнал тревоги и дает толчок процессу восстановления-уничтожения. Только этот ген откликается на любой хромосомный дефект, независимо от причины.

– И что вы собираетесь делать с вашим открытием?

– Вопрос не в том, что я собираюсь делать, Люк. Я уже создал вакцину, которая заставляет нашу иммунную систему уничтожать гаметы с Изъяном. – Взгляд генетика просветлел. – Активизировавшись, «ген SOS» вырабатывает белок – сигнал бедствия, который запускает последовательность восстановления-уничтожения. Как и любой белок, он имеет уникальную структуру. Как только я ее определил, разработать вакцину большого труда не составило.

Люк засомневался.

– У вас есть вакцина, которая воздействует на половые органы? И вы полагаете, что люди будут выстраиваться за ней в очередь?

– Никаких очередей, – ответил старик. – Вместо меня вакцину будет вводить обычный комар.

– О Боже правый, – прошептала Меган.

Люк вспомнил, как ученый доказывал Элмеру, что для выработки вакцины можно генетически изменить железы комаров. Ведь они уже вырабатывают десятки сложных протеинов. Так почему бы и не вакцину, настаивал Качински.

– Если ваша цель – создать вакцину, генетически заложенную в комаров, то зачем надо было привлекать отца?

– Я реалист. Мир старается не отклоняться далеко от статус-кво. Идею улучшения генома человека большинство не осознает и не примет. Но малярия – это проблема, понятная каждому. Ежегодно от болезни умирает более миллиона людей, и правительства всех стран заинтересованы в прививках. Я готов преподнести им такую вакцину.

– В комаре, который несет в себе еще одну вакцину-невидимку, убивающую гаметы, – ядовито заметила Меган.

Качински пожал плечами.

– Получается, вы украли малярийную вакцину моего отца, – сказал Люк.

– Украл? – удивился он. – Едва ли. Ведь комары твоего отца – это мой троянский конь. И я очень рассчитываю на то, что мир признает заслуги Элмера, его действительно выдающийся вклад в науку. – Заметив недоумение на лице у Люка, он пояснил: – Мы не собирались присваивать открытие твоего отца. Сильно сомневаюсь, что мог бы повторить его комаров, даже если б захотел. Антигенная структура вакцины против малярии чересчур сложна. Я видоизменил готовые колонии комаров. Те самые, которые, как думал Элмер, отправлялись на испытания в Китай. Проделал дополнительную модификацию под свою вакцину, что гораздо проще. Передо мной стояла задача вырастить устойчивую, независимую колонию, которая вырабатывает обе вакцины. И вот совсем недавно цель была достигнута.

– А чем же занимается «Зенавакс»?

– Благодаря этой фирме я здесь. Уверен, ты знаешь, что начальные разработки Элмера неэффективно защищали от тропической малярии. Нужен был комар, предотвращавший обе распространенные формы, вызываемые плазмодиями вивакс и фальципарум. Мы услышали о проекте «Зенавакса» и через наш контакт в министерстве здравоохранения Гватемалы решили поближе ознакомиться с их разработками.

– А заодно и украсть.

Качински засмеялся:

– В той же степени, в которой исследования «Зенавакса» помогли твоему отцу улучшить свою вакцину.

– Как это понимать?

– Другими словами, скорее не я, а твой отец присвоил их открытие. Не намеренно, конечно. Просто Элмер оказался восприимчив к новым идеям, как только они просочились в научный мир.

– У вас были агенты в исследовательской команде отца? – спросил Люк. – Кто?

Генетик покачал головой:

– Не важно. И потом, я предпочитаю называть их коллегами. Это преданные соратники, работающие в интересах заказчиков.

– Заказчиков? – Люк посмотрел на рубашку с нашивкой «Чеган».

Качински кивнул.

– Кто они?

– Люди, разделяющие мою точку зрения. Объединившие ресурсы, чтобы воплотить ее в жизнь. Люк, они живут в реальном мире, полном нужды и болезней. – Генетик, предвидя вопрос, добавил: – «Чеган» – детище стран-покровителей, желающих купить комаров Элмера.

– Неужели нашлись правительства, которые вас поддерживают?

– Не целиком, конечно. Нам требуется несколько светлых голов на ключевых постах, с доступом к финансам. Премьер-министр, два министра здравоохранения, член политбюро, помощник министра по экономическому планированию – вот благодетели нашей организации. И в отличие от глав этих государств они понимают социальную направленность нашей миссии.

Люк подавил вспышку гнева и безмятежно произнес:

– Неужели эти великодушные покровители поддержали ваше решение прикончить целую деревню индейцев майя?

– Я тут ни при чем, Люк. Знаю только, что решение правильное. Одна случайная ошибка не может ставить под угрозу весь проект.

– Ошибка?

Качински тяжело вздохнул.

– Чтобы проверить вакцину и подтвердить концепцию, я сначала использовал не комаров, а традиционные прививки.

Люк вспомнил Розалинду, которая говорила о больнице «Чегана» для детей с наследственными болезнями. Не стоило даже спрашивать Качински о том, кого он использовал в качестве подопытных.

– Вводимые дозы, – продолжал генетик, – были значительно больше, чем я надеялся получить из слюны комаров, оставленной в крови после укуса. Поэтому, перед тем как перекодировать геном комаров Элмера, чтобы получить свою вакцину, мы изменили антиген, чтобы стимулировать ответ иммунной системы. По иронии судьбы это сработало слишком хорошо.

– Что же случилось?

Качински поднял взор на луну.

– Первую опытную партию таких комаров мы выпустили в районе деревни Майякиталь около года назад. В племени распространена редкая мутация гена муковисцидоза – одна из причин, по которой мы выбирали место. Носителями были около шестидесяти процентов жителей деревни, но мутация безобидна и выглядит скорее как адаптивная. Даже люди, получившие мутантные гены от обоих родителей, практически здоровы.

Люк знал, что точно также, как мутация серповидно-клеточной анемии защищает против малярии, так и мутация гена муковисцидоза позволяет организму сопротивляться холере и тифу.

– Моя вакцина вызвала иммунный отклик в несколько тысяч раз сильнее, чем предполагалось. Местные жители, покусанные комарами, были практически уничтожены собственной иммунной системой.

– Т-лимфоциты, – заметил Люк.

– Верно.

– Но вы же сказали, что вакцина избирательно активна против репродуктивных клеток.

– Так-то оно так. Но к сожалению, цитотоксические Т-клетки не столь точны в выборе цели в отличие от моей вакцины. Да, Т-лимфоциты запрограммированы на ответ особым антигенам, однако у них нет принципов, и они охотятся за любой клеткой, выделяющей стрессовый белок. Поэтому поврежденные или дефектные клетки – их законная добыча. Очевидно, частная мутация гена муковисцидоза заставляет выделять стрессовый белок все пораженные клетки. Даже если на первый взгляд они функционируют нормально.

Люк подумал о Джейн Доу, и кусочки головоломки заняли свои места. Клетки, пораженные муковисцидозом – эпителий ее дыхательных путей, внешняя секреция поджелудочной железы, желчные протоки, – выделяли стрессовый белок, но этого было недостаточно, чтобы вызвать иммунную реакцию.

Зато они стали отличной мишенью для мириад активированных Т-клеток, рыскавших в поисках добычи. И девочка, и Хосе Чака были мертвы задолго до того, как остановились их сердца.

– Мы осознали, что случилось, через несколько недель, – сказал генетик. – Но к тому времени успели выпустить третью партию комаров. Оставалось только наблюдать за происходящим.

За это время комары поработали на совесть. Теперь понятно, почему болезнь распространилась.

Не выдержав, Меган крикнула:

– Вы что, разводите здесь комаров-убийц?!

– Для испытаний мы взяли бесплодных женских особей. Три колонии комаров давно вымерли. – Он пожал плечами. – Увы, биологический костер, который потушен, дымит намного дольше.

Образ Хосе Чаки промелькнул в голове у Люка.

– То, что видел я, на дым не похоже.

– Если вы о мальчике, так во всем виновата его мать. Оставив деревню, чтобы получить медицинскую помощь, она только ускорила смерть сына: его организм вступил в контакт с вирусами, с которыми прежде не встречался. Иммунная система превратилась в геенну огненную.

Люк вспомнил об ОРВИ, которую нашли у Джейн Доу.

– Выходит, вакцина «Зенавакса» ни при чем? – уточнил он.

– Абсолютно. – Качински стряхнул с брючины паука. – То, что случилось в Майякитале, конечно, трагедия. Но мы исправили недочет. Больше такое не повторится.

Старик наклонился вперед и уперся руками в колени. Силы его покидали.

– Вы же знаете, что вас остановят.

– Ничего подобного, как раз наоборот. Моя генетическая вакцина незаметна даже для тех, чьи семенники и яичники поражены. Биологический механизм – апоптоз – следов не оставляет. Эффект от нашей программы проявится не раньше чем родится следующее поколение детей. Первые результаты мы увидим лет через двадцать пять, не раньше. Генофонд будет прочищен, наследственные болезни исчезнут. Вот тогда, полагаю, большинство и поймет, каковы преимущества вакцины.

– Итак, – ядовито заметила Меган, – женщин с раком груди в вашем безупречном мире не существует.

Люк вспомнил, как однажды Меган рассказала ему, что результаты анализа ее матери на рак груди оказались положительными. Она умерла от этой болезни и, согласно принципу домино, Меган не место в мире Качински.

Все обернулись: ко входу в туннель подъехал вилочный погрузчик с шестиметровым кубом из плексигласа. Сбоку ящика гудел мощный генератор.

Когда погрузчик появился в свете портативного прожектора, Люк увидел комаров, роящихся в контейнере. Четыре обезьяны – источник крови для насекомых – лениво прыгали по веткам в мини-питомнике.

– Конечно, оборудование примитивнее, чем у твоего отца, зато не менее действенно, – с гордостью произнес генетик. – Через несколько месяцев наше предприятие в Китае по размножению моих комаров выйдет на мощность, достаточную для продаж на трех континентах. И заметь, при поддержке и с благословения твоего отца, который будет считать, что это его комары.

Не вписавшись в туннель, контейнер ударился о скалу. Громкий неожиданный звук взбесил обезьян.

Качински пришел в ярость:

– Эй, вы там! Полегче с загоном, идиоты! – Он повернулся к охраннику: – Вот неуклюжие кретины! Чуть не угробили мой пятилетний труд в этой дыре.

Погрузчик сдал назад и повернул немного вправо. Вслед за ним поднялось большое пыльное облако.

Спустя секунды из темноты туннеля, как призрак, появился Кальдерон в шахтерской каске. Свет галогенного прожектора, как копьем, пронзил ночную тьму. Заметив генетика, он крикнул азиату:

– Увозите его на корабль. Быстрее!

Качински посмотрел на сухогруз, затем на Меган с Люком.

– Очень жаль, что все так заканчивается… для вас. Прощайте.

Кальдерон подошел к пленникам. Наклонившись, схватил Люка одной рукой за шею и поднял на колени.

– Таракан, ты со мной.

Люк извернулся, пытаясь из последних сил освободиться от захвата. Кровь отхлынула от мозга, и он быстро провалился в черный вакуум.

ГЛАВА 53

– Моя мать боялась темноты, таракан. И всегда оставляла на ночь свет. – Кальдерон поцеловал большой палец и перечеркнул им сердце крест-накрест.

Глубоко внутри горы двое людей Кальдерона привязали Люка, Меган и священника по имени Джо к мощным деревянным подпоркам посередине пещеры. Пленники смотрели друг на друга, как вершины углов треугольника.

Куполообразная пещера была приспособлена под склад. Повсюду валялись перевернутые ящики и пустые поддоны – остатки спешно сворачиваемого эксперимента. Свет исходил от фонариков на шахтерских касках.

Иногда лучи попадали на священника, который, с тех пор как они все встретились в этой тюрьме, не вымолвил и слова. С каждым вздохом его плечи тяжело поднимались. Впалые глаза и пересохший рот говорили за себя: он давно не получал ни воды, ни пищи.

Туловище, запястья и лодыжки пленников жестко стягивала толстая нейлоновая веревка. Ладони были замотаны клейкой лентой так, что не пошевелить и пальцем. Каждые несколько минут, чтобы кончики пальцев совсем не онемели, Люк напрягал и расслаблял мышцы рук.

– Моя мать погибла во время нортриджского землетрясения, – начал Кальдерон. – Ее похоронило заживо.

Неспроста он не прикончил Люка в гостинице Рио-Дульсе. Тому была причина, и скоро все прояснится. Ждать, похоже, осталось недолго.

– Она погибла, как крыса под грудой камней, – продолжил гватемалец. – Никак не могу отделаться от мысли, что последние часы жизни ей пришлось провести в ужасе кромешной темноты.

План Кальдерона стал вырисовываться. Их протащили вдоль причала, бросили на ручную тележку и несколько сотен метров везли к горе. Затем начался ячеистый лабиринт пересекающихся туннелей.

Наконец они попали в длинный коридор к пещере, где их сейчас и держали. Туннель расширялся взрывами, и на стенах остались обожженные отметки. Деревянные подпорки и поперечные балки крепили свод.

На входе в туннель два человека Кальдерона укладывали заряды. Первый проводами связывал в цепочку – элемент к элементу – куски белого вещества. Пластиковая взрывчатка С-4. Второй бурил в каменном потолке шпур для очередного заряда.

Рядом на земле лежал ящик с мотком шнура и тонкими, как карандаш, капсюлями-детонаторами.

– Ты собираешься запечатать пещеру, похоронить нас заживо? Таков план, да? – спросил Люк.

Кальдерон нагнулся к нему и проверил крепления на лодыжках. Затем медленно развязал узел и вдруг сильно дернул за веревку, затягивая ее потуже.

Когда нейлоновый шнур врезался в кожу, Люк поморщился.

– Если бы ты не разбил мне колено, моя мать не была бы в здании, которое обрушилось. – Уголки рта Кальдерона нервно дрогнули. – Она была бы дома и спала в постели, а не убирала дерьмо за другими.

Люк промолчал. Какой смысл просить Кальдерона пояснить его извращенную логику?

Отец Джо поднял голову, и сквозь кашель послышалось:

– Это… не поможет вашей матери.

– Отпустите священника! – крикнула Меган. – Что он вам сделал?

Фонарик Кальдерона качнулся и выхватил из темноты поникшую голову старика.

– Она права, – согласился гватемалец. – Священник заслуживает куда лучшей доли, чем умереть вместе с тобой, таракан.

– Убив Меган и священника, ты не вернешь свою мать, – сказал Люк. – Отпусти их.

Железный кулак кузнечным молотом врезался в его челюсть. Он сплюнул в сторону кровь со слюной и выдержал пристальный взгляд Кальдерона.

– Еще раз заговоришь о моей матери, считай – покойник. Даже пикнуть не успеешь, – шепнул Кальдерон, наклонившись к уху Люка. Медленно отступив, он постоял, затем присвистнул своим людям:

– Vamanos.[18]18
  Пошли (исп.).


[Закрыть]

Гватемалец направился к выходу в коридор, но на полдороге обернулся и произнес:

– Помнишь, как твоя мать любила выезжать в Санта-Монику и гулять среди утесов над самым океаном?

Люк почувствовал комок в горле. Однажды его мать упала с высоты и разбилась насмерть. Несчастный случай – объявила полиция, найдя тело в расщелине.

– Вижу, что помнишь, – ухмыльнулся Кальдерон. – Каждую среду, в 16:00. По ней можно было сверять часы.

Судорожно извиваясь всем телом, Люк забился под веревками.

– Сообразил, что к чему? Как-никак с высшим образованием, – бросил Кальдерон, исчезая в туннеле.

Даже когда каменная могила погрузилась во мрак, хохот гватемальца продолжал гулким эхом отдаваться в ушах Люка.

Кальдерон стоял на причале и, глядя в звездное небо, полной грудью вдыхал ночной воздух. Кран в центре баржи опустил на палубу очередной поддон, и матросы закрепляли груз. Из туннеля вывезли последнюю партию оборудования. Через несколько минут плоскодонная баржа вернется к китайскому сухогрузу.

Вот уже пять лет «Чеган» снабжал комплекс, не привлекая внимания к своей деятельности, гениально просто – через причал и туннель в нескольких километрах от ближайшего поселения. По ночам грузовые корабли заходили в устье реки и на следующий день, до восхода солнца, возвращались в море.

Теперь «Чеган» покидал насиженное место, переводя проект по комарам в Китай, на непрерывный производственный цикл. По правде говоря, Кальдерону было наплевать, куда отправится «Чеган». Раз проект больше не нужен, значит – скатертью дорога.

Послышался шум дизеля, и с отвесных скал взлетела в небо стая птиц. Катер Кальдерона, доставив Качински на сухогруз, возвращался. За штурвалом стоял мистер Конг.

Азиат сбросил газ, и катер вспенил воду на подходе к причалу.

Вот кто пригодился бы еще в работе, но Конг убывал в Китай, чтобы нянчиться с Качински и его командой. В начале проекта китайцы из «Чегана» навязали ему своего человека. Кальдерон было ощетинился, а зря – азиат оказался толковым оперативником.

Гватемалец с ходу запрыгнул на катер.

– Передайте рабочим на барже, чтобы пошевеливались, – сказал он Конгу. – Десять минут на то, чтобы погрузить эту штуковину и отчалить к сухогрузу.

Пока азиат что-то кричал экипажу баржи по-китайски, Кальдерон достал из кармана куртки объемистое устройство и погладил пальцами два тумблера на панели. Это был сверхнизкочастотный передатчик – дистанционный взрыватель, сигнал которого на триста метров проникал в глубь скалы.

Когда Кальдерон и его часовые покинули пещеру, чтобы вернуться на причал, Энрике и Хуан продолжали закладывать взрывчатку.

Общаться с ними Кальдерон не мог – радиосигналы не проходили сквозь толщу скал.

Но этого и не требовалось. Как только детонатор будет заряжен, зеленая лампочка на передатчике сменит цвет на желтый. У команды подрывников останется ровно три минуты, чтобы смыться из пещеры.

Конг дал задний ход и отчалил от пристани. Когда азиат пересядет на сухогруз, Кальдерон снова вернется в бухту и в последний раз пройдет по туннелю, чтобы своими глазами увидеть груду камней перед входом в склеп Маккены.

– Ты не освободишься, Меган. Береги силы.

Она продолжила борьбу с веревками.

– Беречь силы? Для чего? – На последнем слове ее голос сломался.

Люк уставился в кромешную тьму. Что он мог ответить?

Чтобы придумать хоть какой-то план спасения, нужно время. Но Кальдерон не оставит их в одиночестве надолго. Взрыв, который запечатает их в пещере, может грянуть в любую минуту.

Внезапно Люк услышал шаги.

Зажглась спичка, и на стене туннеля задрожала тень от крошечного пламени.

– Эй, хозяин, вы здесь? – спросил кто-то вполголоса. – Ой!

Пламя погасло.

– Кто это? – прошептала Меган.

– Фрэнки? – окликнул Люк.

Снова вспыхнула спичка, уже ближе.

– Хозяин?

– Фрэнки, мы здесь.

– Кто такой Фрэнки? – удивленно спросила Меган.

Из туннеля появился пузатый мальчик с горящей спичкой.

– Хозяин, что вы тут делаете?

– Давай сюда. Быстрее, – сказал Люк. – Попробуй прожечь веревку вокруг моих запястий.

Конечно, мальчишке не по силам справиться с тугими, мастерски завязанными узлами. Зато огонь расплавит нейлоновую веревку в считанные секунды.

Вскоре Люк почувствовал, как пламя опалило волосы. Правая рука освободилась. Он тут же зубами содрал с ладо ни клейкую ленту.

Лопнули веревки вокруг левого запястья, и Люк стал развязывать узлы на лодыжках.

В эту ночь Рио-Дульсе была непривычно спокойной. Катер Кальдерона плавно скользил по водной глади реки. Из кармана куртки послышался сигнал.

Он вытащил детонационный передатчик.

Лампочка горела желтым цветом.

Кальдерон установил таймер на три минуты и нажал на кнопку «Пуск».