Текст книги "Клеймо"

Автор книги: Филип Хоули

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА 25

Меган стояла в цепочке измученных людей, которые передавали друг другу ведра, наполненные водой. Никто уже не торопился. Несколько часов назад борьба за клинику закончилась. Огонь победил. Остались лишь разбросанные тлеющие головешки.

Ноздри заполнил едкий смрад. Снова вспомнился отец, приносивший домой с очередного пожара этот прокисший запах.

Когда на востоке занялась оранжевая заря, Меган наконец-то увидела местечко. Под первыми лучами солнца блеснуло море жестяных крыш, и взору предстали убогие деревянные лачуги Санта-Лючины. Плавучий остров обездоленных людей в океане пышной тропической растительности. Деревушку обступали склоны холмов, густо поросшие деревьями и лианами, сплетающимися в брачном ботаническом союзе. Волна за волной через Меган перекатывались звуки джунглей.

Пришедшие к клинике жители помогали тушить остатки кострища и расчищали завалы. Дети, которым едва хватало силенок, чтобы поднять ведро, работали бок о бок с родителями. Каждый делал все, что мог, спокойно и безропотно, как ежедневный тяжкий труд.

Невысокий коренастый человек в бейсболке «Атланта брейвз» через обуглившиеся обломки пробрался к Меган. Его ботинки хлюпали при каждом шаге. Это был Пол Дельгадо, управляющий клиникой.

– Тысяча извинений за не слишком дружественный прием, – горько пошутил он.

Меган пожала плечами, принимая от Дельгадо пластмассовый кувшин с водой. Их руки неловко встретились, и вода расплескалась, замочив ей туфли. Влага была повсюду. Даже с восходом солнца воздух оставался вязким и густым.

Привыкший к физическому дискомфорту Пол флегматично посмотрел на туфли Меган.

– Послушайте, – сказал он, – я уже устроил перевозку всех желающих в столицу – Гватемала-Сити.

– Мы уезжаем?

– Не мы, а вы. – Он снял бейсболку, провел рукой по лбу и оглянулся на пепелище. – Я с женой Нэнси должен здесь остаться, чтобы восстановить клинику.

– И как? Вдвоем?

– Есть еще Джо Хален и Стив Далтон. Правда, они собираются в поход по aldeas – деревням. И кроме того…

– Я пойду с ними.

Меган знала обоих. Джо Хален был в Университетской детской ординатором с двухлетним стажем, а Стив Далтон – штатным врачом больницы.

– Послушайте, по-хорошему мы в те деревни даже не суемся. Слишком далеко, на краю света. Условия там довольно суровые. Первобытные, я бы сказал. Стив идет туда только потому, что знает местность – и знает хорошо. – Пол снова бросил взгляд на обугленные бревна. – Здесь ему делать нечего.

– Значит, мы в одной лодке.

Пол изучающе посмотрел на Меган.

– Стив чертовски крепкий парень. Он-то понимает, куда его несет.

– А Джо Хален?

Меган работала вместе с Джо, тело которого напоминало трясущийся пудинг.

– Видите ли, я только приветствую ваш энтузиазм. Честно. Но мне кажется, там и два-то доктора – перебор, не говоря уже о трех.

Меган взяла очередное ведро у мужчины справа и передала мальчонке слева.

– Они пойдут туда, где деревня Хосе Чаки?

– А вы что, слышали о нем?

– Я работала в неотложке в ту ночь, когда его привезли в больницу.

– Хм-м… – промычал он. – Стив и Джо посетят только близлежащие селения. Народ, живущий в деревне Хосе Майякиталь, замкнут и необщителен. Никогда не приглашали нас к себе. А сейчас, полагаю, и подавно можно не рассчитывать на радушный прием.

Пол поднял с земли обожженную чашу для рвоты и отряхнул о штанину.

– Пожалуй, вот что. Можете на несколько дней остаться здесь – со мной и Нэнси. А потом, если не откажетесь от своей затеи, будут и другие поездки. – Собравшись уходить, он сделал несколько шагов.

– Не убедили.

Дельгадо обернулся.

– Что ж, если надумали – собирайте вещи и пойдемте со мной. Стив и Джо выдвигаются через полчаса.

Бен вышел из лифта на пятом этаже и, как трактор в летний зной, пробороздил людской поток. Не хотелось, чтобы новости о сыне Элмер услышал из уст какого-то копа.

Когда он в коридоре нашел-таки старшего Маккену в группе интернов и ординаторов перед одной из больничных палат, пот уже ручейками стекал по шее. Был обычный утренний обход, во время которого студенты-медики, живущие при больнице, под присмотром штатного врача обсуждали пациентов.

Уткнувшись в спины интернов, Бен издалека помахал руками Элмеру. Тот поднял вверх палец, и по губам Бен прочитал – «минутку».

Стажер, на бейдже которого значилось «Чуй Нельсон, врач», вытер с губ остатки варенья и начал презентацию.

– Следующий пациент – пятилетняя девочка. Прелестна, как бутон розы, но капризуля, каких еще свет не видывал. Заболела пять дней назад. Жар и приступ кашля.

Бен намеренно громко прочистил горло.

Элмер снова поднял палец и кивнул.

– Рентгеновский снимок показал воспаление правой нижней доли легких, и мы назначили цефуроксим внутривенно. За последние сутки состояние стабильное без кислородной поддержки. Температура нормальная, и мы намерены ее выписать уже сегодня.

Элмер обратился ко всей группе:

– Давайте войдем и посмотрим на пациентку.

Бен схватился за шею и обескураженно покачал головой.

В палате было темно. На ближайшей койке, в некоем подобии манежа, спал ребенок-ясельник, выставив вверх обтянутую памперсом попку. В дальнем конце палаты сидела девочка. Она нажимала на кнопки пульта управления наклоном кровати и телевизором, подвешенным над потолком, старательно не замечая обступивших ее врачей.

Бен отчаянным шепотом крикнул:

– Элмер, мне нужно поговорить с…

– Доброе утро, – зевнув, прокряхтела женщина с постели у окна. Когда она села и сладко потянулась, виниловая обшивка недовольно скрипнула.

Девочка, орудуя пультом, непрерывно меняла каналы, иногда задерживая взгляд не более чем на пару секунд.

– Извините, что разбудили вас, – сказал Элмер. – Вы мать Лизы?

Кивнув, она спросила:

– Как она?

– Просто замечательно. Думается, вашей дочери уже сегодня можно возвращаться домой.

– Мамочка, полница, – вдруг сказала девочка.

– Нет, моя прелесть, мы в больнице, – поправила женщина.

– Да нет же, мамочка. Посмотри. Полница, – настаивала девочка, показывая на телевизор.

Головы дружно развернулись к экрану. В кадре – на лужайке перед зданием Университетской детской – стоял репортер. Девочка лихорадочно прибавляла громкость.

– …парамедики, прибывшие к дому Эриксона прошедшей ночью, установили, что он скончался от огнестрельного ранения в голову.

Ведущий в студии взял слово:

– Высказываются ли какие-то подозрения в данную минуту? Говорила ли полиция о возможных мотивах преступления?

– Наши телезрители могут вспомнить странный инцидент в стенах больницы несколько дней назад. Как утверждается, какой-то доктор напал на мистера Эриксона. Позднее мы узнали, что доктора зовут Люк Маккена, специалист отделения неотложной помощи. Полиция может пока сказать лишь то, что доктор Маккена – лицо заинтересованное.

Бен бросил взгляд на профессора.

Элмер часто-часто моргал, пытаясь скрыть смущение.

– Комментирует ли происходящее администрация больницы? – спросил ведущий.

– Как вы знаете, мы по-прежнему выясняем подробности. Пока от больницы никаких заявлений не последовало. Как только поступит новая информация, мы выйдем в эфир. И снова в студию. Джейн?

– А сейчас мы переключаемся на «Скай-7», который кружит над домом жертвы в Голливуд-Хиллз…

– Чудесно, – пробормотала Меган, почти по колено уйдя правой ногой в илистую яму.

Тропинка, по которой они шли последние четыре часа, стала едва заметной полоской притоптанной растительности. В полдень прошел ливень, тропку развезло. Ручейки красной глины стекали по скользким камням, образуя неглубокие лужицы. Меган же посчастливилось провалиться в ложбинку посерьезнее.

Джо Хален обернулся: его розовощекая физиономия расплылась в улыбке. От хохота он поскользнулся, потерял равновесие и с размаху плюхнулся лицом в грязь. Откуда поднялся совсем другим человеком – настоящим аборигеном.

Стив Далтон, третий член команды, оглядывал Меган с озорной улыбкой.

Она пошевелила ногой, почувствовала слабину и с силой рванулась наружу. Трясина отпустила, и на свет показался мокрый грязный носок.

– О, просто замечательно! – воскликнула девушка. – Как же без туфли-то?

Эдди, проводник из племени майя, который, как мул, тащил на спине огромный тюк, наклонился и обеими руками погрузился в провал. Наконец он вызволил прогулочную туфлю, забитую мокрой глиной, отряхнул и торжественно вернул хозяйке.

Довольный проводник широко и весело улыбнулся.

Надев туфлю, Меган спросила по-испански:

– Далеко ли до деревни?

Эдди взглянул на вершину холма.

– Еще самую малость.

«Самая малость» означала еще почти три часа хода и пять выпитых бутылок воды. Наконец-то показалась Тикар-Норте – первая из четырех деревень, в которых они хотели побывать за три дня. За последний час пути никто не проронил ни слова. Только Эдди выказывал способность к разговору, но, увы, его приучили только отвечать на вопросы, задавать которые было некому.

Когда команда поднялась на холм и вошла в деревню, Меган насчитала более двадцати хижин. Соломенные крыши, стены из согнутых веток, связанных лианами, пустые проемы вместо окон и дверей.

Из щелей в стенах лачуг за путешественниками наблюдали несколько пар больших темных глаз. На пороге одной из хижин мирно стояла взрослая женщина с голыми ногами – мозолистыми и сухими, как кора деревьев. Из-за ярко расцвеченной юбки выглядывали двое ребятишек со вздутыми животами – возможно, полными паразитов. Татуировок не было.

По двору свободно разгуливали петухи и курицы. Мимо неуклюже протрусила свинья. Неподалеку расположилась стая шелудивых псов, изучавшая гостей. Меган в жизни не видела таких тощих и облезлых собак. Нервно шныряя глазами по сторонам, они выгибали худющие спины, готовясь к отражению невидимой угрозы.

Эдди скрылся в большом дощатом доме посередине деревни – что-то вроде молельного места. Даже с двадцати метров Меган слышала гортанную мужскую речь, но не поняла ни слова.

– На каком языке они общаются? – спросила она.

– Кекчи. Один из диалектов майя, – ответил Стив. – Большинство жителей совсем не знают испанского, да и не хотят. Вот где Эдди как нельзя кстати.

Стив Далтон ткнул пальцем в кору дерева, под которым они стояли все втроем:

– Саподилла. Древние майя делали из сока этих деревьев жевательную резинку.

Меган куда больше интересовали местные жители. Перед одной из хижин как изваяние застыл голый мальчуган в черных резиновых сапогах. Рядом стоял, изучая гостей, еще один мальчишка, в футболке «Терминатор-III». Внутри хижины невысокая женщина помешивала содержимое огромного закопченного котла на открытом огне. Вокруг клубился густой дым.

Аборигены старались держаться в стороне.

– И когда же мы начнем работать? – поинтересовалась Меган.

– Вот уж не знаю, – задумчиво откликнулся Стив. – Немного странновато. Обычно местные жители выходят поприветствовать нас, дают попить… ну и все такое. – Он потянул за промокшую от пота рубашку. – Раньше я здесь не был. Возможно, местные обычаи немного отличаются от тех, что я видел.

Из деревянного дома вышел Эдди в сопровождении двух старейшин, которые остались наблюдать у входа.

– Старейшины желают, чтобы мы покинули деревню, – провозгласил Эдди по-испански, подходя к остальным. – Уверяют, что мы разгневали дух умершего.

Эдди по очереди посмотрел на членов команды.

– Сейчас покажу.

Он провел их через всю деревню и спустился вниз по холму к скоплению из пяти хижин.

– Вот здесь, в этой хижине, обитает злой дух, – сказал он, указывая на ту, что справа.

На первый взгляд лачуга ничем от других не отличалась. Но только на первый взгляд. В других теплилась жизнь: невольные движения детей, наблюдающих за ними сквозь дырки между ветками, струйки дыма из дверей, домашние животные, рыскающие в поисках пищи.

Хижина справа была пуста.

– Не понимаю, – хмыкнул Хален. – На что тут смотреть?

– Хижина, похоже, брошена, – заметил Стив. – Наверное, там и жил умерший.

– Брошена? Почему?

– Иногда, – пояснил Стив, – майя так пытаются избавиться от духа умерших. Если они считают, что дух несчастлив или чем-то недоволен, то держатся подальше от этого места. – Он указал на вход в хижину. – Видите чаши на земле? Скорее всего они наполнены едой, чтобы ублажить злого духа. Майя хотят, чтобы он поскорее перешел в другой мир.

– А мы можем войти в эту хижину? – спросила Меган у Эдди.

Проводник нервно сморгнул и потупился.

– Думаю, ответ ясен, – сказал Стив.

Меган взглянула на соседнюю лачугу. Молодая женщина, зло посмотрев на них, ретировалась внутрь.

Это была мать Хосе Чаки.

ГЛАВА 26

– Мы уже в третий раз говорим об одном и том же.

Люк откинулся на спинку стула и, глядя на подмоченные квадратики подвесного потолка, покачал головой.

Последние четыре часа он провел в полицейском управлении Лос-Анджелеса – Паркер-центре. Три детектива по расследованию убийств собирались рассмотреть под лупой каждый его шаг, и тон вопросов давно перешел границы дружеской беседы. Напротив него за металлическим столом сидели два детектива – мужчина и женщина. Третий стоял за их спинами, прислонившись к стене. Это был О'Рейли.

– Мы просто хотим внести полную ясность в ваши ответы, – протянув раскрытые ладони, мягко сказала женщина-детектив. Очевидно, играла в «доброго следователя».

Люк направил взгляд на лейтенанта Гроффа, грузного мужчину, который больше обвинял.

– Как я должен вам еще сказать? От 17:30 до 19:30 я обедал в «Колтерс Дели» вместе с отцом и еще одним доктором по имени Бен Уилсон. Затем пошел домой к отцу. Он живет в нескольких кварталах от ресторана. Около 20:00 вернулся к своей машине и приехал домой примерно в 20:20. Все оставшееся время находился дома один и никуда не выходил. Спросите домовладельца. Возможно, он лучше меня знаком с графиком моих передвижений.

– Мы уже опросили его, – сказал лейтенант. – Из него мы вытянули только то, что вы появились дома где-то в 21:00.

Надо же, подумалось Люку. Пожалуй, впервые назойливый Уолтер мог бы помочь, но не удосужился посмотреть на часы.

О'Рейли молча наблюдал, как двое других детективов осыпают Люка вопросами, стараясь определиться с каждой минутой последних двух дней: где был, что делал, кого видел. Заставляя отчитаться за бесконечный поток, казалось бы, бессмысленных мельчайших подробностей.

Грофф заглянул в свои записи.

– Детектив О'Рейли недавно разговаривал с вашим куратором, доктором Барнсдейлом.

– Он мне не куратор.

Грофф пропустил замечание мимо ушей.

– Он утверждает, что, когда объявил вам об отстранении от работы, вы были, с его слов, сильно взволнованы.

– Я бы охарактеризовал наши переговоры иначе.

– Он также утверждает, что вы видели в мистере Эриксоне серьезную угрозу его дочери.

– Возможно, что и сказал нечто подобное.

– Вы собирались защитить эту девочку?

– Я не собирался убивать ее отца.

Обернувшись, Грофф посмотрел на детективов и снова обратился к Люку:

– Знаком ли вам частный детектив по имени Билли Стэнфорд?

– Возможно.

– Что значит – возможно?

– Вчера за мной неотступно следовал какой-то человек и делал фотографии. Допускаю, что вы спрашиваете именно о нем.

– Правильно. Так вот, мистер Стэнфорд дал показания, что вы напали на него и применили физическую силу. Он заявил, что ничем вас не провоцировал, а вы угрожали расправой его клиенту, мистеру Эриксону.

– Этот человек вывел меня из равновесия.

– Каким образом, доктор Маккена?

Люк понимал, куда клонит Грофф.

– Послушайте, я хотел, чтобы он перестал меня преследовать, вмешиваться в мою частную жизнь. Только и всего.

Гроффу ответ показался слишком легковесным, и стычку с частным детективом он препарировал еще несколько минут.

Пока лейтенант допрашивал, Люк попытался определиться со временем убийства. Судя по вопросам, Эриксон был убит между 20:00 и 20:30. Случайно ли, что убийство произошло в те самые полчаса, на которые у него нет алиби? Не подставил ли его киллер? Если так, значит, был и сообщник, следивший за Люком во время стрельбы.

Когда Грофф перевел дух, углубившись в свои заметки, Люк воспользовался перерывом:

– Моя драка с Эриксоном в центре новостей. Возможно, убийца использует меня как приманку. – Он описал два эпизода с азиатом, который, обнаружив себя, немедленно скрывался.

– Итак, – сказал Грофф, – этот, парень видит, как вы нападаете на мистера Стэнфорда. Затем удирает, когда вы бросаетесь за ним вдогонку. – Лейтенант посмотрел на О'Рейли. – На мой взгляд, вполне нормальная реакция.

– Он вовсе не был напуган, лейтенант.

О'Рейли сменил позу.

– Опишите этого мужчину.

– Молодой, лет тридцати. Машина – большой черный седан. Рассмотреть получше не сумел, было далековато.

– Кто-нибудь еще видел этого человека? – спросила женщина. – И мог бы подтвердить ваши слова?

– Нет.

Лейтенант покачал головой, не скрывая пессимизма.

Спустя мгновение, словно откликнувшись на невидимую подсказку от Гроффа, женщина сказала:

– Доктор Маккена, возможно, у нас еще появятся к вам вопросы. Собираетесь ли вы покинуть город в ближайшие несколько недель?

– Нет.

Детектив О'Рейли оттолкнулся от стены.

– У меня есть вопросы.

– Всегда пожалуйста, – согласился Грофф.

– Доктор Маккена, вам известно дело за номером 201?

– Это номер моего личного дела военнослужащего.

– Мы получили его сегодня утром по факсу. – О'Рейли взял папку со стола. – Весьма любопытно. Например, здесь говорится, что вы служили в спецназе ВМС.

Люк промолчал.

Листая отчет, О'Рейли постукивал ручкой по верхней губе.

– Странно, что по окончании учебы вас перевели в Пентагон. Здесь написано, что вы работали аналитиком в подразделении планирования материально-технического обеспечения ВМС.

– Если вы намерены спросить меня о секретной работе, то я требую присутствия военного адвоката.

Люк понятия не имел, бьет ли козырь военных правил карту процедур полицейского расследования, но крыть пока нечем.

– Нет, Боже упаси. Просто жутко любопытно. ВМС тренируют вас по полной программе на десантника-диверсанта, а затем отправляют в кабинеты Пентагона. Странно, не находите?

– А в чем вопрос?

Грофф двумя пальцами сжал переносицу.

– Мне это тоже показалось странным.

– Право, удивительно, – произнес О'Рейли и поднял руку. – Я закончил.

После ухода Маккены О'Рейли выслушал, как Грофф и женщина-детектив сличали записи допроса. Мнение самого О'Рейли здесь почти не учитывалось. Да, его, скромного детектива второй категории полицейского участка Рэмпарт, включили в дело. Но только потому, что он немного знал о человеке, который возглавил список подозреваемых, Люке Маккене. О'Рейли исполнил роль дверного молоточка, когда команда Гроффа нагрянула к Люку домой в четыре часа утра.

Поговаривали, что как полицейский Грофф способностями не отличался, зато был достаточно сообразителен, чтобы несколько лет назад жениться на дочери замначальника полиции, после чего быстро стал лейтенантом в отделе по расследованию убийств. За последний час ничто не разубедило О'Рейли в том, что кумовство в Паркер-центре процветает по-прежнему.

В мозгах Гроффа определенно только одна извилина. Этот парень попросил Маккену добровольно пройти анализ на пороховой налет. Доктор чуть не подпрыгнул от радости: а почему бы и нет? У стрелка же была винтовка, а не револьвер с куда более коротким стволом. В отличие от пятен крови пороховой след легко удалялся обычным мылом и водой. Даже если Маккена и стрелял, О'Рейли не сомневался, что анализ будет отрицательным. А значит, все, чего добился Грофф, – это доказательная запись, которая в суде будет истолкована против них.

Лейтенант нетерпеливо барабанил пальцами по столу. Женщина, погрузившись в свои заметки, вслух комментировала реплики Маккены.

Через минуту Грофф не выдержал:

– Я своими ушами слышал, что сказал этот парень. Сами-то что думаете?

– Временные рамки довольно жесткие, но выполнимы, – ответила женщина. – От больницы до дома Эриксона ехать минут пятнадцать. Даже если Маккена был с отцом до 19:45 или около того, он вполне успевал забраться на холм и к 20:15 подготовиться к выстрелу.

– За шесть минут до того, как поступил звонок по 911, – предположил Грофф.

Она кивнула.

– Соседка Эриксона утверждает, что позвонила почти сразу, как услышала ружейный выстрел. Получается, убийство произошло не ранее 20:20.

– А как далеко от места убийства расположен дом Маккены?

– Около трех с половиной миль к востоку. В зависимости от места парковки ему бы потребовалось минут десять, чтобы спуститься к машине, плюс еще пятнадцать минут, чтобы доехать домой. Таким образом, появиться у себя он мог в 20:45, самое позднее – 20:50.

Размышляя о хронологии событий, Грофф подергал за нижнюю губу, затем обратился к женщине:

– Расскажите еще раз про дело о насильнике, которое вы раскопали.

– Это случилось несколько месяцев назад, – начала она. – Маньяк охотился за молодыми сотрудницами больницы. Все изнасилования происходили в непосредственной близости от больницы и только по ночам. Насильник терроризировал их несколько недель, пока однажды ночью полицейский патруль не обнаружил парня совершенно голым, привязанным к дереву. Говорят, выглядел так, словно его пропустили через дробилку для древесных отходов. Был еле жив. Когда же очнулся, сознался в изнасилованиях.

– А маньяк не описывал человека, который превратил его в пюре?

– Нет. Сказал только, что не помнит и не видел, как все началось.

Грофф распорядился:

– Выясните, знал ли Маккена кого-нибудь из жертв. – Он повернулся к О'Рейли: – Ну а вы что думаете? Мог ли Маккена убить Эриксона?

О'Рейли обошел вокруг стола и пододвинул стул.

– Не представляю. Он ведь не дурак и не сумасшедший. Зачем же мочить Эриксона сразу после скандала? Слишком очевидно. Кроме того, заскоки Эриксона были не по нутру не только Маккене, но и многим другим. Думаю, сегодня сотни две телезрителей радостно потирали руки.

Мысли детектива переметнулись к жене футболиста, которая во время допроса признала, что тот давно и постоянно ее избивал. О'Рейли так и не разобрался в клубке противоречивых эмоций, владевших женщиной.

Грофф обратился к О'Рейли:

– Расскажите нам о деле Тартальи.

Детектив ждал этого вопроса. От его ответа теперь зависело, продолжит он вести расследование ее убийства или нет. В делах высокого ранга все санкции выдавал Паркер-центр. Если Грофф пронюхает о связи между убийствами Эриксона и Тартальи, то изымет дело у О'Рейли и передаст своей группе из Паркер-центра.

– В прошлую пятницу ночью Кэтрин Тарталья ехала в ресторан рядом с Университетской детской больницей на встречу с Маккеной. На автостоянке в нее выстрелили трижды. Прямо в машине. Кто-то – вероятно, убийца – забрал кошелек, затем проник в ее дом и обчистил его. Стереосистема, телевизор, компьютер, драгоценности – все подряд.

По правде говоря, О'Рейли не верил в обычное убийство с ограблением. Конечно, тот, кто стрелял, попытался представить дело именно так. Но мешала крохотная подробность. В доме Тартальи полиция не нашла ни одного компьютерного компакт-диска или магнитной дискеты. Либо их не было совсем – что маловероятно. Либо убийца не поленился прошерстить всю коллекцию, забрав компьютерные, которым грош цена, и оставив нетронутыми более семидесяти музыкальных компакт-дисков. Рядом со стереосистемой.

Все становилось проще, если предположить, что убийца действовал целенаправленно. На дискетах и компьютерных компакт-дисках хранились файлы данных, и преступник не оставил их посторонним.

– Мы ждем заключения медицинской экспертизы, – продолжил О'Рейли. – Но и так ясно, что умерла она от огнестрельных ран в голову и грудь. Калибр пуль, вероятно, девять миллиметров. Выстрелов никто не слышал: видимо, киллер воспользовался глушителем.

Что он точно не скажет Гроффу, так это то, что медэксперт не нашел следов пороха на входе пулевых ранений. Да и вообще нигде. Значит, киллер стрелял с расстояния метров десять, не меньше. И положил две пули в грудь жертвы – одна к одной, а третью – точно в лоб, по центру. Не совсем обычный убийца.

– У Маккены есть алиби?

– В момент убийства он находился в ресторане, и хозяин его запомнил. Но до конца я еще не убедился. Нужно просмотреть записи с видеокамер наблюдения и вычислить, когда Маккена покинул больницу. Пока его алиби держится.

О'Рейли и здесь опустил ряд подробностей, а проще говоря, соврал. В надежде, что это не ударит по нему бумерангом в дальнейшем. Записи разговоров Тартальи по телефону, любезно предоставленные мобильным оператором, подтвердили, что за несколько минут до убийства ей звонила мать, которая вспомнила, что дочь упомянула Маккену. Якобы в это время тот находился поблизости. Однако при более пристрастном допросе мать не смогла точно вспомнить слова дочери.

Маккена вел себя странновато. О'Рейли чувствовал, что тот явно недоговаривает. Правда, из этого не обязательно следовало, что он убийца. Что важнее, отсутствовал ясный мотив преступления. Вернее, О'Рейли его не нашел. Пока. Тарталья вот-вот должна была получить кругленькую сумму, но юридически выгодоприобретателями числились родители Кейт.

Была и еще одна интересная ниточка к мотиву – по крайней мере так О'Рейли подсказывало чутье детектива. Доктор Барнсдейл обмолвился, что уход Тартальи в «Зенавакс» вызвал бурный конфликт и поставил в неловкое положение Элмера Маккену. Однако Люк о разногласиях не сказал ни слова. Наоборот, только о том, что Кейт Тарталья работала на его отца.

И точно так же шеф Тартальи, вице-президент «Зенавакса», не упомянул о конфликте, когда О'Рейли разговаривал с ним по телефону – утром, после убийства. Детективу хотелось бы расспросить сотрудников «Зенавакса» – на этот раз с глазу на глаз, – чтобы прозондировать почву. И не забыть об исследованиях Тартальи, включая подробности по вскрытиям в Службе коронеров.

В таких делах всегда сотни версий, а это непозволительная роскошь. Что еще хуже, версии бесплодны. Как, например, голосовая почта Тартальи, восстановить которую специалисты не смогли.

Теперь, когда к делу подключился Паркер-центр, все закрутится куда быстрее. Пошевеливаться должен и О'Рейли, если не хочет потерять дело Тартальи. Пора бросать в бой коллег-компьютерщиков на поиски электронной почты, которую, как уверял Маккена, он так и не получил. Однако требовался ордер на обыск сервера больницы, домашнего и рабочего компьютеров врача, что означало координацию расследования с Гроффом.

Если Гроффа посвятить в подробности, дело уйдет в центр. Если нет – О'Рейли грозят дисциплинарные меры.

– Считаете, Тарталью убил Маккена? – спросил лейтенант.

О'Рейли почувствовал себя канатоходцем под куполом цирка.

– Конечно, возможно все, но я не вижу мотива. Лучше вот что. Почему бы нам не согласовать наши действия по допросам и ордерам на обыск? Тогда бы мы смогли избежать накладок. И не мешать друг другу.

Грофф, сцепив пальцы, оперся на них подбородком и принял позу, которую явно тренировал перед зеркалом.

– Хорошая идея.

Дверь открылась, и в комнате появился детектив-блондин, словно сошедший с глянцевой рекламы фитнес-центра.

– Думаю, вам следует об этом услышать, – сказал он. – Мы получили отпечатки пальцев Маккены из отдела по лицензированию медицинской деятельности в Сакраменто.

– И?..

– Бригада по осмотру места преступления сверила их с отпечатком пальца, который мы нашли на шоколадной обертке рядом с местом, откуда стрелял убийца.

– Не тяните.

Блондин ухмыльнулся:

– На обертке – отпечаток большого пальца правой руки Маккены.

– Итак, – довольно произнес клиент Кальдерона, – можно смело вычеркнуть Маккену из списка наших забот.

– Был бы он мертв, – возразил Кальдерон, – я бы согласился с вами куда охотнее.

– Так лучше. До сих пор ни он, ни Уилсон ничего не накопали. Они гоняются за миражом. Но если убрать врача, то его теориям могут и поверить. Расследование опять вернется к Тарталье. Или, еще хуже, к отцу Маккены.

– А что насчет Уилсона, патологоанатома?

– Мы продолжаем следить за ним. Благодаря твоей работе без нашего ведома он и чихнуть не сможет.

Кальдерон собирался установить «жучков» и в Квартире Маккены, но осторожность возобладала. Нельзя недооценивать этого бесхребетного таракана. Следы взлома и пропажа записи телефонного сообщения Тартальи только усилят его подозрительность. Зачем рисковать – вдруг бы он нашел «жучков» или «прослушку»?

– Расскажи о клинике, – напомнил клиент.

– Головная боль осталась.

– Разве?

– С клиникой покончено, но в деревни отправилась медицинская бригада, – объяснил Кальдерон. – Мои люди проследили за женщиной по фамилии Каллаген и еще двумя врачами вплоть до деревни Тикар-Норте. Это недалеко от…

– Если подойдут слишком близко – сам знаешь, что делать.