Текст книги "Беспощадный охотник (ЛП)"

Автор книги: Фейт Саммерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

9

Оливия

Боже, Эйден смотрел на меня.

Он смотрел прямо на меня, почти так же, как тогда, когда мы были в клубе.

Как будто он мог быть здесь, рядом со мной.

Его взгляд был настолько сильным и пристальным, что мне стало трудно дышать.

Отчаяние привело меня на крышу. Я не могла вернуться в отель. Пока нет. Я хотела проверить, смогу ли я проверить все под другим углом, где я могла бы чувствовать себя немного более непринужденно, если я не смогу добраться до него внутри клуба.

Сейчас я влипла и вообще не могу нормально думать, потому что не знаю, что делать. Раньше мои мысли были повсюду, и тусоваться в секс-клубе, возбуждаясь, наблюдая, как люди занимаются сексом, было не очень-то полезно.

Мои мысли все еще в беспорядке, и мне нужно что-то быстро придумать.

Я выхожу из-за столба, за которым пряталась, и слышу, как сквозь ночь проносится звук мотоцикла.

Я выхожу на балкон, не снимая капюшона пальто, и смотрю, как он уезжает на своем мотоцикле, который выглядит так, будто его взяли со съемок какого-то футуристического фильма. Эйден ездит так же жестко и опасно, как я и предполагала.

Я выдыхаю воздух и плотнее запахиваю пальто, когда холод ночи дразнит мою кожу, вызывая у меня мурашки по коже.

Я влипла в ситуацию и не знаю, что делать, или к кому обратиться, и это именно то, что может привести к провалу этого плана. Мне становится еще хуже, когда я представляю, как через несколько дней вернусь домой к маме ни с чем.

Никакой информации и никакого пути вперед.

С трудом переводя дух, я отхожу от балкона и спускаюсь по лестнице, ведущей с крыши.

Я возвращаюсь в отель и пробираюсь внутрь, не замечая ничего от охранников.

Когда я снимаю пальто и смываю с лица макияж, я открываю дверь, чтобы просто проверить, в гостиной Йев смотрит футбольный матч, потягивая, должно быть, кофе. Я чувствую запах крепкого напитка.

Удивительно, как меня держат под таким строгим контролем, и никто не знает, что меня не было несколько часов.

Уже поздно, но я не чувствую усталости. Сон кажется пустой тратой времени, поэтому я сажусь на кровать и достаю документы, которые мне дала Эми. Может быть, если я снова их просмотрю, то смогу придумать что-то еще.

Мое сердце заставляет меня тянуться к копии письма, которое Эрик дал мне перед исчезновением. Это копия письма, которое я доставила в D'Agostinos Inc. пять лет назад. Это было, когда я последний раз была здесь, в Лос-Анджелесе. Это было в последний раз, когда я была свободна и не знала, что меня ждет.

Зачем я сделала копию этого письма?

Потому что Эрик вел себя странно.

Теперь я знаю почему.

Я достаю его из конверта и читаю. Это, наверное, миллионный раз, когда я его читаю.

Там говорится:

Уважаемый Массимо,

Вы меня не знаете, но я знаю вас, и чувствую необходимость обратиться к вам в связи с недавно открывшейся мне информацией. События семимесячной давности, когда был уничтожен Синдикат, оказались намного масштабнее, чем вы предполагаете. В этом было замешано гораздо больше людей, чем кажется на первый взгляд. Именно они несут ответственность за гибель наших близких. Именно они запятнали свои руки, чтобы избавиться от наших отцов. Риккардо Балестери был лишь пешкой в большой игре. Я настоятельно рекомендую вам не оставаться в изоляции. Вам необходимо реформировать Синдикат и возглавить его. Стать тем лидером, которого ждет Братство.

Только объединившись с сильнейшими, вы сможете охотиться за своими врагами. В противном случае война неизбежна.

Желаю вам успеха.

Друг

Конечно, когда я это прочитала, меня это напугало, потому что Эрик сказал, что он знал, что в смерти нашего отца во время теракта, организованного Синдикатом, виноваты были и другие люди.

В то время мне было совершенно непонятно, почему он не пытался активно их найти или почему он отдал мне письмо, а не доставил его сам.

Теперь я знаю, что это было потому, что он был в опасности.

Когда он дал мне его, он выглядел обеспокоенным. Настолько обеспокоенным, что я сама его открыла, прочитала, а затем сделала копию.

План был спросить его об этом, но к тому времени, как я вернулась из Лос-Анджелеса, никто не мог найти ни его, ни Роберта. Неделю спустя Джуд сказал нам, что они погибли в той автокатастрофе.

Все эти долгие годы я хранила это письмо в глубине своей шкатулки для драгоценностей. Я достала его только после того, как Эми ушла несколько ночей назад.

Письмо было адресовано Массимо. Массимо Д'Агостино, который, как мне сказала Эми, является новым лидером Синдиката.

Эрик сказал мне доставить письмо в офис Массимо. Он сказал приехать в D'Agostino's Inc. пораньше, чтобы там не было слишком много людей, и просунуть его под дверь Массимо.

Я откладываю письмо и смотрю на фотографию Эйдена, вспоминая, как он смотрел на меня в клубе. Не думаю, что я скоро забуду этот взгляд или то, как ощущалось мое тело.

Никогда еще я не чувствовала такого волнения в своей душе.

Последнее, что я должна делать, это увлекаться таким мужчиной. Не учитывая, кто он.

Я просматриваю листы бумаги и убираю все это через час, потому что не думаю, что сегодня вечером у меня появятся новые идеи. Или, скорее, сегодня утром.

Уже почти три.

Я кладу голову на подушку и засыпаю.

Наступает следующая ночь, и я начинаю повторять тот же цикл, что и предыдущей ночью, потому что мне больше нечего делать.

Однако, сдавая пальто в гардероб, я останавливаюсь, когда мой взгляд падает на табличку – Имеется вакансии на доске объявлений возле двери.

Как и вывеска, приветствующая посетителей обителя греха, она также выполнена в золотом и черном цветах, а работа, о которой идет речь, предназначена для особой официантки.

Там говорится: немедленное начало и готовность ко всему…

Это похоже на знак из ада.

Дьявол зовет меня присоединиться к нему, и это приглашение, от которого я не могу отказаться.

10

Эйден

– Мы все еще не можем различить лицо на камере, – говорит Максим, опускаясь и садясь рядом со мной в гостиной. Илья, который с ним, сидит справа от меня.

– Что значит, ты не можешь различить чертово лицо? – усмехаюсь я, переводя взгляд с одного на другого.

Максим и Илья смотрели на камеры со вчерашнего вечера, пытаясь увидеть, кто был на крыше. Ранее я сам видел кадры, что кто-то там определенно был. Лица не было. Я просто надеялся, что одна из пятнадцати камер, которые у меня есть вокруг этого чертового здания, сможет дать мне лицо.

– Мы не можем. Он был в капюшоне, и хотя мы видим неясную фигуру, мы не можем разглядеть, кто он, в темноте, – объясняет Илья. – Камеры снаружи клуба не такие сложные, как те, что у нас внутри.

Это потому, что я больше инвестировал в интерьер клуба, думая, что если возникнут проблемы, то они произойдут внутри, если какой-нибудь больной ублюдок попытается сделать что-то более безумное, чем разрешено. Камеры снаружи – стандартные, которые используются в большинстве зданий вокруг нас.

– Ладно, продолжим следить за окрестностями. Если это кто-то из Ордена, они вернутся. – Я стиснул зубы.

– Конечно, черт возьми, они вернутся, – соглашается Максим.

Всегда есть опасность, таящаяся в тени, поэтому я осознаю, что это может быть связано с чем-то другим. Я просто не думаю, что это вероятно, учитывая, кто я, и то, какой переполох я в последнее время вызвал в Ордене.

– Эйден, я бы посоветовал тебе залечь на дно на некоторое время, – говорит Илья в той отеческой манере, которую я уже усвоил. – Насколько нам известно, это мог быть чертов снайпер.

Я уже это учел. На крыше был один человек. Если я прав, то вероятность снайпера вполне реальна. Это не первый раз, когда меня пытаются убить, и я уверен, что с моими последними действиями я номер один в списке Ордена.

– Я не собираюсь прятаться. Конечно, нет. – Я не гребаный слабак, и мне обидно, что он вообще предложил мне прятаться дома, когда мне нужно найти своего ребенка. – Нам просто нужно держать глаза открытыми. Всем нам.

– Ладно, брат, – говорит Максим. – Не волнуйся, мы будем держать глаза открытыми и будем готовы к следующему ублюдку. Мы с Ильей планируем сегодня вечером поработать с охраной. Так что мы поедем сразу после этой встречи.

– Ладно, звучит хорошо.

Я киплю изнутри от разочарования. Федоров будет здесь через пять минут на своей встрече. Мы втроем обычно приходим сюда за несколько минут до встречи, чтобы поговорить, но это еще одна чертова встреча, на которой я не хочу быть. Не тогда, когда мы все еще не знаем, есть ли у Федорова федералы на заднице. Я пришел на встречу с ним сегодня вечером только потому, что Максим ничего не нашел в его чеках.

Однако, поскольку у нас все еще есть подозрения, я попросил Гиббса, частного детектива Синдиката, который базируется в Чикаго, провести некоторые дополнительные проверки. Он в основном работает с боссами Чикаго, но присоединился к нам, когда они стали частью Синдиката. Как и в первоначальном Синдикате, все объединились, чтобы объединить богатство, власть и ресурсы. Гиббс – ценный ресурс, и он также работал со мной, чтобы помочь найти Алексея.

Что касается частных детективов, он лучший, и его широко используют многие в преступном мире из-за его нетрадиционных способов навязывать людям всякую всячину. Так что, если есть что-то, что можно найти на Федерова, он это найдет.

Он к нам еще не вернулся, так что я не буду усугублять ситуацию своим разочарованием.

Особенно учитывая начало сегодняшнего вечера.

Просто меня еще больше разозлит, если за Федоровым будут следить федералы, потому что это будет означать, что эта встреча станет еще одной пустой тратой моего времени. Единственное, что удерживает меня здесь, – это мое желание вести бизнес в Японии.

Но мне нужно что-то, чтобы снять напряжение. Например, чертов напиток.

Виски, скотч или что-то в этом роде.

Я поднимаю руку, чтобы одна из официанток принесла напитки.

Через несколько мгновений каблуки цокают по мраморному полу, и когда я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, какая официантка меня обслуживает, мой взгляд встречается с индиговыми глазами красавицы из вчерашнего вечера.

Мало что в жизни может сбить с толку такого мужчину, как я. Она только что доказала, что является одной из них, и я клянусь Христом, когда смотрю на нее, я забываю обо всем.

С темнотой в моей душе и кровью, покрывающей мои руки, я сомневаюсь, что когда-либо смогу приблизиться к тому, чтобы увидеть ангела. Но я представляю, что они должны выглядеть как она, и вблизи она чертовски совершенна со своей неземной красотой.

Свет сверху падает на ее платиновые волосы и лицо в форме сердца. То, что он делает с ее телом через прозрачное красное кружевное неглиже, – это нечто совершенно иное. Воображению вообще ничего не остается. Ее светло-розовые соски очень выражены на фоне кружева, а на фоне возбуждения, устремляющегося к моему члену, возникает ощущение чего-то, что заставляет меня хотеть заслонить ее от всех остальных, кто на нее смотрит. Я даже ловлю себя на том, что чувствую что-то вроде облегчения, когда мой взгляд останавливается на ее киске, и я замечаю, что она носит трусики.

Она ставит поднос с напитком на стол перед нами и выпрямляется, привлекая еще больше внимания к своим упругим сиськам.

– Пожалуйста, дайте мне знать, если вам что-то еще понадобится, сэр, – говорит она, слово “сэр” передает мой внутренний доминант. Непринужденность, с которой она это произносит, тоже сделала бы ее хорошим сабом.

Она работает на меня.

Она официантка. Так может вчера вечером ей нужна была работа?

Знак вакансии был вывешен сегодня утром в преддверии лета. В период каникул в клубе всегда больше людей.

Я думаю, что вчера она смотрела на меня именно из-за необходимости найти работу, но поскольку сейчас она смотрит на меня так же, я вычеркиваю эту мысль.

Та же самая похоть, что терзает меня, – это то, что я вижу, когда смотрю на нее. Я не отвечаю. Я никогда не отвечаю. Я просто смотрю, как она отступает и спускается по ступенькам, по которым пришла.

Следующий взгляд, который я встречаю, принадлежит Максиму, в его глазах светится то же любопытство, что и вчера вечером.

– Это твое дело? – спрашиваю я его, потому что заполучить женщину, которая, по его мнению, мне интересна, – это именно то, что он бы сделал.

– Нет, ни черта.

У меня нет времени задавать ему вопросы, потому что в этот момент к нам подходят Саша, менеджер моего клуба, и Федеров.

Пришло время принять игровое лицо. Ранее я решил, что проведу небольшой опрос самостоятельно. Нелегко подтвердить, что кого-то проверяют федералы. Я, как никто другой, должен это знать. Однако с этим парнем все немного по-другому, поскольку Максим поднял подозрения, потому что видел доказательства того, что федералы связывались с Федеровым. Это значит, что может происходить дерьмо, о котором мы не знаем.

Но он бы знал, и это меня огорчает.

– Федеров, – приветствую я его отрывистым тоном.

Мы пожимаем руки, и он садится напротив меня.

– Рад тебя видеть, Пахан, – отвечает он с сильным русским акцентом. – Надеюсь, мы сможем закрыть дело сегодня вечером. У меня есть лучшая партия автомобилей, готовая и ожидающая тебя.

– Отлично. Мне нужно обсудить еще несколько вопросов, прежде чем мы перейдем к этому этапу.

На его изможденном лице проступает смятение, но он пытается скрыть его за улыбкой, от которой его характерный неправильный прикус становится еще более выраженным.

– О, я думал, мы все обсудили на последней встрече.

– Нет, у меня есть еще вопросы. Я дам тебе знать, когда буду удовлетворен, и тогда мы поговорим о контрактах.

– Конечно, я не хотел проявить неуважение, – быстро извиняется он. Слишком быстро. Это странно.

– Не беспокойся. Я хотел уточнить, не было ли у тебя вообще никакого расследования третьей стороной или не было ли против тебя судебных исков. – Я даю людям только один шанс. Это его шанс, так что пусть лучше он скажет мне правду.

– Нет, – отвечает он, и я понимаю, что это ложь.

Шарканье Максима рядом со мной говорит мне то же самое. Он тоже думает, что он лжет.

– Нет?

– Нет, я веду вполне законный бизнес, если вы понимаете, о чем я. Вы должны знать.

Я никогда никому ничего не подтверждаю и не отрицаю.

– Я буду счастлив, если ты поставишь галочку, Федоров.

– Я определенно отвечаю всем требованиям, тут не о чем беспокоиться. Никаких проблем. Надеюсь, эти деловые отношения выведут меня на новый уровень.

У меня звонит телефон в заднем кармане. Обычно я не отвечаю посреди такой встречи, но я отвечаю на все звонки с тех пор, как начал поиски сына.

Я смотрю на свой телефон и вижу, что это звонит Гиббс, поэтому ответ на звонок не вызывает никаких вопросов. Я попросил его перезвонить мне до вечера, если он что-нибудь найдет, потому что он знал, что у нас будет эта встреча с Федеровым.

– Извини, мне нужно ответить на звонок, – говорю я и остаюсь здесь. – Гиббс.

– Привет, Эйден. Извини, что так долго. Мне нужно было проверить еще одну вещь, и она сработала. Вы, ребята, были правы насчет Федерова, – говорит Гиббс, и я бросаю взгляд на Федерова. Этот лживый ублюдок.

– Действительно?

– Да. Однако, это немного серьезнее, поскольку он находится под следствием, и федералы заключили с ним сделку, чтобы добраться до вас. Если вы встречаетесь с ним сейчас, ничего не подписывайте, не говорите дерьма, чтобы оговорить себя, и я предлагаю вам иметь с ним дело любыми способами, которые вы сочтете подходящими. Есть вероятность, что он также может носить прослушивающее устройство.

И эта информация заставила мое разочарование подняться до чертиков. Если бы я не был в клубе, я бы прикончил лживого ублюдка передо мной дробовиком моего деда, сняв ему голову прямо с его гребаного тела.

– Спасибо, Гиббс. Я ценю звонок.

– Не беспокойся. Я также нашел кое-что о Пирсоне, и через некоторое время отправлю это Доминику. Он позвонит вам, как только получит информацию. Не из-за чего волноваться, просто что-то, что я обдумал, но мне нужно, чтобы вы оба взглянули на это.

Все, что касается Алексея, дает мне надежду, но, как он сказал, повода для волнения нет, поэтому я не позволяю своим надеждам расти.

– Спасибо, я подожду его звонка.

– Поговорим позже.

Как только он повесил трубку, я посмотрел на Илью. Он сразу же все осознал, потому что понял, что означал звонок Гиббса.

– Илья, почему бы тебе не отвезти господина Федорова в офис и не заставить Джоуи запустить машину и передать нам контракты. Это кодовое слово для – вывезти его на задний двор и убить его задницу, а затем отправить его тело Джоуи в крематорий, чтобы он разобрался с остальным. Это то, что мы делаем с парнями, которые носят провода. – Я думаю, мы сможем закрыть дело сегодня вечером.

– Конечно, босс, – отвечает Илья с совершенным безразличием, в то время как Федоров улыбается, так и не подозревая, что это его последние минуты на земле.

– Спасибо большое, Пахан. Ты не пожалеешь об этом.

– Нет, не пожалею.

Он стоит с Ильей и Максимом, и я смотрю, как они уходят. Когда они проходят через дверь, Максим поворачивается ко мне.

– На нем был надет микрофон? – спрашивает он.

– Скорее всего. Он работал с федералами, чтобы добраться до нас, а это значит, что где-то что-то не так и нужно это исправить. Мы не можем позволить этим чертовым федералам рыскать вокруг нас.

– Господи Иисусе. Что это, черт возьми, может быть?

– Я не знаю, но мы найдем его. Но не сегодня. – Я не могу сегодня этим заняться. Это еще одно дело, связанное с работой Братства, которое я знаю, что должен сделать, но не хочу. Не сегодня. Сегодня единственное, что может заставить меня работать, это звонок от Доминика или выяснение, был ли человек на крыше из Ордена.

Помимо этого, есть еще одна вещь, которую я действительно хочу сделать.

И я понял, что хочу это сделать, с того самого момента, как мисс Ангельское Личико почтила меня своим видом и дразнила меня своими губами.

Невидимый зов сирены манит меня взглянуть вниз, к бару, на симпатичную официантку, которая заставила меня забыть.

Она стоит там с одной из девушек и, как и вчера вечером, смотрит прямо на меня.

Глядя на меня и маня меня своим телом, чтобы я коснулся и попробовал ее. Она заставляет меня хотеть сделать этот чертов перерыв, которого я не хотел прошлой ночью.

Она заставляет меня жаждать этого, и я ловлю себя на мысли, что поддаюсь этому соблазну.

Максим проследил за моим взглядом.

– Видишь что-нибудь, что тебе нравится, брат?

– Она. Я хочу её. Пока она здесь, она моя. Пусть приведут её в мою комнату и не беспокоят меня, если это не важно.

11

Оливия

Темноволосая женщина, ведущая меня вверх по лестнице, заботится о девочках.

Я не помню ее имени, но, думаю, мне это и не нужно. Когда нас представили, она бросила на меня один стервозный взгляд и, должно быть, решила, что я ей не нравлюсь.

Ей не нужно было ничего говорить. Этого взгляда было достаточно, чтобы сказать мне, что она думает.

Но я здесь не для того, чтобы беспокоиться о подобном дерьме. Я приближаюсь к тому месту, где мне нужно быть, и это все, что меня волнует.

Даже если бы она почувствовала, что я лгала, чтобы получить трехдневный испытательный срок для этой работы. Единственная косвенная правда, которую я сказала, была, что меня зовут Мэри. Это мое второе имя.

Все остальное, что я сказала менеджеру клуба, было ложью.

Но вот я здесь, и часы меня устраивают. Я сказала им, что могу быть здесь в девять тридцать из-за занятий в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, и могу оставаться до закрытия клуба в три часа ночи. Я сказала им, что деньги помогут мне с моими студенческими кредитами.

Если сегодняшняя ночь пройдет хорошо, я вернусь завтра и на следующую ночь. Если я сдам, тогда я буду беспокоиться о таких вещах, как мое настоящее имя и рекомендации. Однако я надеюсь, что к тому времени я получу то, что мне нужно. Я не знаю, возможно ли это, и понятия не имею, чего ожидать, когда увижу Эйдена.

Испытание должно проверить мою конституцию для работы в секс-клубе, особенно когда я подписала раскрытие информации и согласие на что-либо. Список сексуальных действий, на которые я согласилась, закружил мне голову.

Там были секс втроем, групповой секс, оргии, анальный секс, фистинг, пиршество тела, БДСМ и другие вещи. Согласие на что угодно, однако, означает что угодно, так что это могли быть даже вещи, которые не были перечислены.

Именно это мне и пришлось сделать, чтобы работать в VIP-зале.

Мне пришлось согласиться на все, чтобы получить шанс пообщаться с Эйденом поближе, и я это сделала.

Теперь я иду к нему. Он выбрал меня.

Но потом я поняла, что так и будет.

Тот взгляд, который он мне бросил ранее, был так же хорош, как подписание контракта. Я идиотка, что не чувствую триумфа, потому что, Боже, посмотри, как далеко я зашла. Но это влечение, пронизывающее меня, говорит о том, что в моих чувствах есть элементы, которые очень реальны, и влечение не является чем-то, что я выдумала. Оно есть, и я не уверена, что я чувствую по этому поводу.

Я, скорее всего, не смогу ощутить этот триумф, потому что это все еще легкая часть.

Мы останавливаемся у белой деревянной двери, и я понимаю, что это она.

– Иди и убедись, что делаешь то, что тебе говорят. Разозлишь его, и ты вылетишь, – говорит женщина, откидывая волосы за плечо.

– Хорошо, – отвечаю я, и она оглядывает меня с ног до головы, словно не верит, что я выдержу эту ночь.

Я бы согласилась, если бы не была в таком отчаянии.

Я отвожу от нее взгляд, стучу в дверь, и в этот момент она отходит и с важным видом идет обратно по коридору.

– Войдите, – кричит Эйден, и глубокий тембр его голоса заставляет меня дрожать.

Я впервые слышу, как он говорит, и эффект от одного слова опьяняет.

Я толкаю дверь в тускло освещенную комнату, делая медленные, неглубокие вдохи, чтобы не потерять сознание от страха, который меня пронизывает. Затем я захожу внутрь и закрываю дверь. Но я нигде его не вижу.

Пока он не шагнул через открытые французские двери, ведущие на балкон, выйдя из тени, как мстительный бог, которым я его считала. Как Аид, вышедший из Подземного мира на свет, где я могу его видеть.

Вид его так близко, со знанием того, что мы могли бы делать дальше, заставляет тепло неразбавленными волнами проноситься по моему телу. Это сжигает меня изнутри, хотя я и заперта в его ледяном голубом взгляде.

Такого сочетания эмоций я никогда раньше не испытывала, и пока он продолжает смотреть на меня, я чувствую себя настолько прозрачной, что мне хочется убежать.

Беги от опасности, которую он представляет, и беги, чтобы скрыть то, что он может увидеть внутри меня.

Мои секреты и страхи.

Но я не могу бежать. Бегать – удел трусов, а я – кто угодно, только не трус.

Уезжая и оставив мать в Сан-Франциско, я пообещала себе, что сделаю все возможное, чтобы все исправить и найти Эрика.

Это мой шанс. Момент, ради которого я пришла.

Поэтому я должна это сделать и сделать все возможное.

– Ты вчера вечером хотела моего внимания, потому что хотела получить работу? – спрашивает он. Уголки его губ дергаются, как будто он собирается улыбнуться, но улыбка не появляется. Я предполагаю, что он редко так делает.

Его вопрос заставляет меня остановиться на несколько секунд, пока я обдумываю правильный ответ. Если я скажу – да, это поставит меня в более выгодное положение, чтобы продемонстрировать мою заинтересованность в работе. Однако, если я скажу – нет, это покажет мою заинтересованность в нем. Поэтому я решаю выбрать последний вариант.

– Нет, – отвечаю я, и это первая правда, сказанная мной за весь вечер.

Искра в его глазах подсказывает мне, что это был правильный ответ.

– Так ты хочешь чего-то еще?

– Да.

– Я предполагаю, что ты уже знаешь, кто я.

– Эйден Романов, владелец Dark Odyssey.

– Очень хорошо, спасибо за то, что ты знаешь, на кого работаешь.

Его полуулыбка мрачная и опасная, но она настолько чертовски сексуальная, что должна быть такой же незаконной, как и он сам.

– Как тебя зовут, ангельское личико? – спрашивает он, называя меня по-русски ангельским личиком.

Я продолжаю делать эти медленные ровные вдохи, и в голове у меня возникает идея, как мне играть в эту игру.

– Меня зовут Мэри. – отвечаю я по-русски, и в моей груди зарождается пузырек надежды, когда я вижу, как в его глазах разгорается искра интереса. Кажется, ему нравится, что я говорю по-русски, так же как и то, как я выгляжу.

– Ты говоришь по-русски?

– Да, я наполовину русская.

– Какая половина?

– Моя мать.

– А как же вторая половина?

– Итальянка.

Все это правда, и это все, что я могу сказать на данный момент.

– Иди ко мне.

Играй в игру, Оливия, играй в эту чертову игру. Особенно, если все идет хорошо.

Я подхожу к нему и замираю на месте. Это так близко к нему, как только возможно.

Эйден Романов возвышается надо мной своим зловещим ростом. Рядом с ним я миниатюрна. Даже на своих шестидюймовых каблуках я едва достаю ему до верха груди.

Когда он нависает надо мной, я окутана мускусным кедровым ароматом его одеколона и его грубой мужественностью. От этого удара мои нервы разбегаются.

Когда он обходит меня по кругу, захватывая меня, опасное воздействие прекрасного дьявола заставляет каждый дюйм моего тела оживать от возбуждения, которое я не в силах контролировать.

Желание пробуждается глубоко-глубоко во мне, когда он кладет один палец на мой плоский живот, парализуя меня под тяжестью своего прикосновения.

Я с трудом сглатываю комок в горле, когда он проводит линию вверх к моему декольте, останавливаясь на коже в глубокой впадине.

Он проводит пальцем по тяжелой выпуклости моей левой груди, и мои соски болезненно напрягаются.

Дьявольская улыбка, расползающаяся по его лицу, говорит о том, что он знает, что делает со мной.

Он продолжает прикасаться ко мне, тепло его рук просачивается в мою кожу через едва заметные кружева. Мое дыхание сбивается, когда он начинает сжимать мою грудь, а затем останавливается, когда он перекатывает и без того упругие пики моих сосков между большими пальцами.

Все это время его полные похоти глаза не отрываются от моих, словно он оценивает меня, чтобы увидеть, что я буду делать, и какое воздействие он окажет на мое тело.

Сжимая мои соски, он наклоняется ближе, и дьявольская улыбка становится греховной. Такой греховной и горячей, что она заманивает меня в ловушку похоти, переполняющей его глаза.

– Я хотел их пососать еще вчера вечером, – хрипло говорит он низким, глубоким голосом.

Я с трудом сглатываю густое желание, сжимающее мое горло. Необузданное желание заставляет меня хотеть утонуть в его прикосновении и насладиться горячим удовольствием, проходящим по моему телу.

Я, однако, напоминаю себе о необходимости сосредоточиться. Ясно, что он хочет меня. Приближаться означает заставить его хотеть меня еще больше, поэтому мне приходится привлекать его больше, чем я уже привлекаю.

– Может, тебе стоит, – говорю я, и в его глазах мелькает удивление. Он был прав, если бы предположил, что ответ не похож на меня. Но сегодня вечером я должна быть тем, кем должна быть.

– Тогда дай мне попробовать, ангельское личико. – Он отстраняется и отпускает мою грудь, глядя на меня так, словно хочет, чтобы я подчинилась.

Я так и делаю, отодвигая чашечку пеньюара от левой груди, позволяя ей выскочить наружу.

Взгляд в его глазах становится диким, и он наклоняется вперед, чтобы взять мой сосок в рот. Когда его губы смыкаются над кожей, горячий огонь пронзает меня, и мой разум становится пустым.

Его язык кружится вокруг моего соска, делая его напряженные вершины еще туже, болезненно туже, и я стону от удовольствия.

И тут я понимаю с долей паники, что чувствую настоящее удовольствие. Когда я чувствовала это в последний раз? Не помню.

Даже если бы я могла заставить свой разум вернуться так далеко в прошлое, это, вероятно, не сработало бы, потому что я заставила себя забыть об этом намеренно из-за Джуда.

Однако этот человек пробудил мое тело и заставил меня почувствовать то, о чем я хотела забыть, но могла чувствовать.

Полосы раскаленного, дикого удовольствия рябью проникают в мое тело и пульсируют прямо в мою киску, когда он начинает сосать сильнее, и, черт возьми, я начинаю представлять, каково это, когда его язык пробует меня там. Прямо там, между моих ног, в том месте, которое я жажду больше всего.

Эта мысль заставляет меня выгнуть спину, глубже вдавливая грудь в его рот. Я удивляюсь, когда он успокаивает меня неожиданной нежностью и хватает за талию, чтобы притянуть ближе.

Мои колени слабеют, и я чувствую, что они могут подкосится, поэтому я прижимаю руки к его груди, мои пальцы соприкасаются с гранитными мышцами, что возбуждает меня еще больше.

Я вся мокрая, мое возбуждение липкое между бедрами, а его прикосновение только усугубляет ситуацию.

Я ловлю себя на мысли, что хочу, чтобы он никогда не прекращал прикасаться ко мне. Никогда не прекращал пробовать меня на вкус. Никогда не прекращал заставлять меня чувствовать, что он меня хочет.

Но затем он это делает, и внезапно его рука скользит вверх по моей шее, когда он выпрямляется и крепко сжимает мое лицо, напоминая мне, кто он и что он такое.

Страх быстро сменяет возбуждение, когда он поднимает мой подбородок выше и пристально смотрит на меня с дикой интенсивностью в глазах.

– Ты моя, пока я не скажу, иначе. Это касается всего – и стен внутри этого здания, и того, что снаружи. Понимаешь?

Господи Иисусе… Во что, черт возьми, я ввязываюсь?

Мои глаза расширяются от его слов и темной одержимости, которую я наблюдаю в его выражении. Он смотрит на меня так, будто действительно владеет мной, и это совсем не похоже на то, что было несколько дней назад, когда Джуд напомнил мне, что я принадлежу ему.

Это другое. Темнее и смертоноснее, как будто за неподчинение придется заплатить.

Он выглядит так, будто заявляет свои права на все, что делает меня мной.

Сердце, тело, разум и душу.

Это ужасает меня во многих отношениях. Хотя мне пришлось отказаться от своего тела, я годами охранял все остальное, как могла.

Я хочу сказать ему, что он не может владеть мной, и я не могу принадлежать ему, но я знаю, что не могу. Поэтому я должна заставить его поверить в то, что мне нужно.

– Понимаешь? – спрашивает он по-русски, снова спрашивая меня, поняла ли я.

– Понимаю, – отвечаю я и пытаюсь собраться с духом.

– Хорошо, ангельское личико. Это значит, что твоя киска принадлежит мне, как и твое тело. Это ясно?

– Да, все ясно.

Я пытаюсь обуздать свои эмоции и сосредоточиться, хотя не знаю, кого бы это не смутило, если бы Пахан печально известного Братства объявил его своим.

Эйден отпускает меня и делает шаг назад.

– Раздевайся, сейчас же. Оставь каблуки.

Когда слова слетают с его губ, время вокруг меня замедляется, и даже я чувствую, что замедляюсь.