Текст книги "Беспощадный охотник (ЛП)"

Автор книги: Фейт Саммерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

31

Оливия

– Обещаю, это вкусно, – говорит Эйден, протягивая мне вилку с висящим на ней кусочком курицы.

Курицу он приготовил.

Он приготовил блюдо по-русски с сыром фета и водкой. Мужчина на самом деле приготовил мне ужин, и вот мы снова сидим за столом, ведя себя как люди, которые…

Я не знаю, кто мы, но когда мы в таком состоянии, я чувствую, что меня затягивает в игру.

Я наклоняюсь через обеденный стол, открываю рот, и он кладет туда курицу.

Готовит Ирина восхитительно и напоминает мне кухню моей матери, но это нечто иное.

Вкус курицы настолько сочный, что он раскрывает все вкусовые рецепторы во рту.

– Боже мой, это потрясающе, – говорю я ему.

– Да?

– Да, кто научил тебя так готовить?

Он усмехается и подает мне немного курицы с овощами. – Илья.

– Илья?

– Мой старший телохранитель. Лысый, – улыбается он, подмигивая, и хотя я понимаю, кого он имеет в виду, я в шоке.

Илья не похож на человека, который умеет так хорошо готовить.

Как и большинство других охранников, Илья со мной не разговаривал. Я отношусь к нему с большей опаской, чем к Максиму, но это может быть потому, что именно он захватил меня в ту первую ночь.

– Ух ты.

– Да, я знаю. Моя мать погибла, когда я был ребенком, и мой отец заставил Илью заботиться обо мне. Он буквально стал для меня матерью и отцом и научил меня всему, что нужно знать в жизни, чтобы выжить.

Я поражена, что он так много рассказывает.

– Он кажется для тебя особенным.

Когда я это говорю, в его глазах появляется отсутствующий взгляд, как будто он думает о чем-то действительно важном.

– Да. Он такой. – Он моргает и снова фокусируется на мне. – Так расскажи мне об этой твоей книге. Ты уже несколько дней строишь заговор. Я хочу услышать, что происходит с главарем русской мафии.

– Правда? – Он, должно быть, знает, что я это выдумала, но, похоже, он хотел сменить тему.

– Конечно.

– Русский главарь мафии встретил женщину и начал ее кормить. Вот такая история.

Он опирается на стол. – Это потому, что он был одержим ее задницей?

– Нет, это потому, что он был ослом.

– Я не осёл. Мне просто нравится твое тело. Очень.

Я прищуриваюсь. – Ты всегда такой?

– Да. А теперь скажи мне, о чем на самом деле эта книга.

Я вздыхаю и решаю рассказать ему. – Это о шпионе во время Второй мировой войны, которого подставили за убийство человека, который его нанял. Он не смог доказать свою невиновность, потому что парень, у которого были все доказательства, был мертв. Так что история о том, как он пытается выяснить, кто его подставил.

– Звучит очень хорошо. Как называется книга?

– Расплата.

– А когда эта книга будет опубликована?

Я смотрю на него, понимая, что мы снова ведем нормальный разговор. Он был таким последние несколько ночей. Не похожий на себя, и он дает мне возможность увидеть, какой он внутри.

Теперь он смотрит на меня, ожидая ответа. Интересно, понимает ли он, что для публикации книги я не могу быть заперта в его башне, как какая-то принцесса.

Он должен меня отпустить.

На днях, когда он сказал мне, что не может меня отпустить, я поняла, что нет смысла просить снова. Мне нужно либо придумать что-то еще, либо надеяться, что он найдет то, что ему нужно, и освободит меня.

Ожидание и беспокойство о маме в это время съедают меня. Медленно убивают.

Когда я начинаю паниковать, я продолжаю напоминать себе, что Джуд где-то ищет меня. Меня похитили, так что мама в безопасности.

Это моя мантра, и то, во что я должна верить с течением дней. Я не хочу думать о том, что может случиться, если все развалится.

– Однажды, – решаю я ему сказать.

– Ну, тебе следует следовать за своей мечтой. Жизнь слишком коротка, чтобы делать то, что ты не хочешь, или тратить время на то, чтобы мечтать о том, что ты любишь.

– Я согласна. Ты делаешь то, что всегда хотел делать? – Я уверена, что так и есть, но я подумала, что все равно спрошу, раз уж мы об этом разговариваем.

– Я не знаю. – Его губы дергаются в улыбке. – Я думаю, я принимаю на себя роль, которая выпала мне. Я был увлечен компьютерами. Я просто не получил нужной квалификации. Но я могу взломать большинство систем. Я был слишком диким для классной комнаты. Но именно такой образ мышления привел меня к неприятностям. – Он смотрит вперед. – Проблемы с такими людьми, как Орден.

Этот человек большую часть времени – закрытая книга. Я хотела спросить его о том, что случилось с ним в связи с Орденом и как он пришел работать на них, но я не хотела рисковать и расстраивать его.

Хотя, может быть, я могу задать этот вопрос сейчас, если он кидает мне кость.

– Ты был их исполнителем.

– Я был глупым и эгоистичным. Я никогда не должен был соглашаться что-либо делать для них. Мои ошибки стоили мне моей жены и моего ребенка.

Мои губы раздвигаются, и я все понимаю теперь. Он никогда не говорил так, будто сделал что-то, чтобы заставить их наказать его.

– Вот что случилось?

– Да.

– Мне жаль.

– Не жалей меня. Я получил то, что заслужил.

– Никто не заслуживает ничего подобного.

– Я заслуживаю.

– Я так не думаю.

– Не совершай ошибку, думая, что я хороший человек, Оливия.

Когда я смотрю на него, я вижу боль и вину в его глазах. Это заставляет меня протянуть руку и прикоснуться к нему.

Я трогаю его челюсть, и он позволяет мне это сделать.

– Ты можешь быть хорошим, если захочешь, – бормочу я.

– Думаю, для моего ангельского личика уже слишком поздно.

– Я не ангел, Эйден, – поправляю я его.

– Но для меня да.

Когда он наклоняется и целует меня, я чувствую, как в моем сердце шевельнулось то, чего я не должна была чувствовать.

Вот во что превращается влечение, когда вы подпитываете его страстью и желанием.

Я знаю, что мне не следует этого делать, потому что я совершу ошибку, влюбившись в него.

У Эйдена звонит телефон, и он, как всегда, готов ответить.

Его глаза расширяются, когда он слушает говорящего, и он встает.

– Я сейчас приду, – говорит он и вешает трубку. Он смотрит на меня и проводит рукой по краю моей челюсти. – Ешь. Я вернусь позже.

Я хочу спросить его, все ли в порядке, но сдерживаюсь. Звонок боссу после девяти – это не светский звонок.

– Хорошо.

Он убегает, а я наблюдаю за ним, гадая, что же на самом деле произойдет.

Время идет, а я не знаю, что Джуд делает с моей матерью.

Я не могу сидеть здесь и влюбляться в мужчину, с которым мне не следует быть, когда мама в опасности.

Эйден

Я спрыгиваю с мотоцикла и иду вперед.

Доминик и Массимо нашли доктора Пирсона.

Его нашли в ломбарде на окраине Лос-Анджелеса.

Я иду по переулку, ведущему к магазинам. Их там целый каскад, и место выглядит чертовски мрачным, тени двигаются в темноте, когда я продвигаюсь вперед.

Мне все равно, кто здесь, и насколько они подозрительны. Все, о чем я могу думать, это Алексей, и я ловлю себя на надежде получить ответы. Жесткая внешность, которой я обычно себя защищаю, исчезает, напоминая мне, что я человек, и когда дело касается моего ребенка, я отец, который просто хочет его защитить.

Я поворачиваю за угол и вижу Доминика, который ждет меня снаружи ломбарда с некоторыми из наших людей. Я предполагаю, что Массимо должен быть внутри с добрым доктором.

Доминик поднимает голову, чтобы поприветствовать меня.

– Ты уверен, что это он? – спрашиваю я.

– Конечно, и Гиббс смог это проверить.

Я стиснул зубы и последовал за ним внутрь. Как только мы вошли, я понял, зачем мы здесь. Воздух пропитан марихуаной и еще какой-то дрянью.

А этот ломбард с бесполезным хламом и поддельными драгоценностями, разложенными в витринах, явно просто для показухи. Этот гребаный магазин – прикрытие, но, как и большинство подобных мест в Городе Ангелов, никому нет дела, если вы сделаете его законным.

Голос Массимо – первое, что я слышу, когда мы входим в дверь с надписью “Только для персонала”.

Затем я вижу, как он стоит перед мужчиной с седеющими волосами до плеч, который сидит перед ним на стуле.

Когда мы вошли, мужчина обратил на нас внимание и устремил на меня взгляд, словно он меня знает.

Я уверен, что так оно и есть.

– Еще один из вас, – говорит доктор Пирсон невнятным голосом, словно он слишком много выпил.

– Что мы знаем, Массимо? – спрашиваю я, игнорируя комментарий.

Я хочу знать, как действовать дальше.

– Он разговаривает, просто не отвечает на наши вопросы, – отвечает Массимо.

– И именно так устроен мир. – Доктор Пирсон вмешивается и смеется, словно ему рассказали самую смешную шутку в мире.

Я улыбаюсь, не для того, чтобы потакать ему. Я делаю это, потому что знаю, что он задумал.

Это чертов спектакль. Все, что угодно, чтобы отвлечь нас. Я всегда могу сказать, когда кто-то ведет себя под кайфом, а когда притворяется.

Он притворяется.

Он смеется громче и демонстративно демонстрирует свои зубы.

– Пирсон, – говорю я, и Массимо отходит в сторону, позволяя мне взять на себя ответственность.

Я закатываю рукава, чтобы Пирсон мог видеть мои тюремные татуировки. Чаще всего этого достаточно, чтобы напугать кого-то до чертиков, дав им понять, что они должны меня бояться.

Взгляд Пирсона падает на татуировки на моих костяшках пальцев, а затем поднимается к моим рукам.

Я широко улыбаюсь, когда добиваюсь желаемого эффекта.

– Ты можешь перестать нести чушь, – говорю я ему.

– Ты действительно думаешь, что я скажу тебе, чего ты хочешь? – спрашивает он.

Я бью его в лицо с такой силой, что он отлетает назад. Он приземляется на землю, воя от боли и выплевывая сломанные зубы.

– Ты сумасшедший ублюдок! – кричит Пирсон.

– Да, именно таков я, – соглашаюсь я, вытаскивая из заднего кармана пистолеты и направляя их на него. Я взвожу курки на обоих. Если бы он мне не был нужен живым, я бы его застрелил, но я сдерживаю себя.

– Ты больной ублюдок, – кричу я. – Ты заботился о моем сыне. Его зовут Алексей Романов. Ты сейчас посмотрел на меня так, будто знаешь меня.

– Я знаю тебя, – хнычет он. – Тебе нужно меня отпустить.

– Я хочу знать, где мой сын.

– Ты же знаешь, я не могу тебе сказать. – Теперь он звучит более связно, доказывая, что я был прав. Все это дерьмо раньше было всего лишь игрой.

Я протягиваю руку и срываю рукава его рубашки, обнажая татуировку Ордена на его предплечье.

– Из-за этого? – Я держу холодное стальное дуло своего пистолета на его руке, и он вздрагивает.

– Я не могу тебе сказать, – говорит Пирсон, и я посылаю пулю прямо в центр татуировки для некоторого подбадривания. Кровь хлещет из его руки, и он воет от боли.

– Мы можем продолжать всю ночь, но угадай, что я оставлю тебе с тем количеством жизни, которое нужно, чтобы поговорить со мной. И с тем количеством боли, которое нужно, чтобы сломать тебя. Ты же врач, ты знаешь, что делать.

Ублюдок уже выглядит больным. Больным, как будто его сейчас стошнит или он умрет.

– Где мой сын? – снова спрашиваю я.

Он смотрит на меня, прищурившись, и делает поверхностные вдохи.

За окном какой-то шум. Быстрый взгляд, и я вижу малейшее движение.

Черт. Кто-то был там и подслушивал.

Пирсон поднимает взгляд, и я понимаю, что он тоже знал, что они там. Ужас на его лице говорит мне, что он боится их больше, чем меня.

– Кто-то снаружи, – говорю я Массимо, который уже зовет дежурных, чтобы проверить, что происходит.

Он выходит, чтобы присоединиться к ним, но Доминик остается со мной.

Как только Массимо заходит в дверь, Пирсон что-то сует себе в рот. Это была таблетка. Чертов яд.

Именно так поступают члены Ордена: убивают себя, когда их ловят.

Я рычу и бросаюсь на него, хватая его за шею. Я пытаюсь заставить его выплюнуть это, но я опоздал. Он глотает, как глоток воды, которого он жаждал.

Блядь.

Я знаю, что все кончено, когда он начинает трястись, но он удивляет меня, когда сгибает палец, чтобы я подошла поближе. Я наклоняюсь, и он смотрит на меня, его глаза трепещут.

– Знаешь, почему мы убиваем себя? – бормочет он шепотом, а затем еще больше понижает голос. – Потому что они убьют самых любимых нам людей, если узнают, что мы их предали. У меня есть дочь, которая знала, что я был паршивым отцом. Они убьют ее, если я тебе что-нибудь расскажу. Они всегда подслушивают. Человек снаружи подслушивал, и у них здесь есть устройство, с помощью которого они могут меня услышать.

Отчаяние одолевает меня, и я хватаюсь за его рубашку. – Если у тебя есть дочь, которую ты любишь, то ты понимаешь, почему мне нужно найти сына.

Он кивает, и в моем сердце загорается надежда, что он сможет мне помочь.

– Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя и на земле, как на небе, – он начинает читать молитву Господню, и мое сердце замирает.

– Пирсон, скажи мне, – настаиваю я.

– Хлеб наш насущный дай нам на сей день. И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим. И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого во Христе Искупителе. Во Христе Искупителе.

Он делает акцент на этих последних словах. Хотя они не являются частью молитвы. Моя мать произносила мне эту молитву каждый вечер перед сном. Так что я знаю это.

Когда он бросает на меня долгий, пристальный взгляд, словно пытаясь что-то сказать, меня внезапно охватывают паника и темный страх, и я задаюсь вопросом, не хочет ли он сказать мне что-то еще.

Я этого никогда не учитывал.

Люди произносят эту молитву по многим поводам. Один из них – смерть.

– Мой сын умер? – я отважно задаю себе этот вопрос.

Пирсон качает головой.

– Нет, он все еще жив, все еще там, и он все еще похож на тебя. Ибо твое есть царство, сила и слава во веки веков. Аминь.

При этих словах его глаза закатываются, и свет покидает их.

Он мертв.

Я смотрю на Доминика, который все это время смотрел на нас.

– Мне жаль, – говорит он.

Я не беспокоюсь, чтобы он не жалел меня. Я заслужил это, и теперь мой план с Оливией и Джудом – моя единственная надежда, но и он терпит неудачу, потому что я не нашел ничего, что могло бы помочь мне вернуть Алексея.

Единственное, что в моем мире хуже слабости – это отчаяние.

Сейчас я чувствую и то, и другое.

32

Оливия

Я не могу спать.

Эйдена нет.

Вчера вечером, когда Эйден вернулся домой, он был отчужден.

Сегодня вечером он снова в клубе.

Я поймала себя на том, что с того момента, как стало поздно, я начала думать о разных вещах.

Сначала я думала о нем, о всех этих голых женщинах вокруг него. Я вспомнила, как женщины говорили о нем, когда я сделала эти судьбоносные шаги, чтобы работать на него.

А что, если он сейчас с одной из них?

Почему нет?

Они все были прекрасны.

Красивая и жаждущая быть с Паханом. Человек у власти, который мог решить все их проблемы своими деньгами и своим прикосновением.

Мои мысли вскоре переместились к маме, а затем к Эрику. Там они и находились последние несколько часов.

Грохот захлопнувшейся двери внизу заставляет меня подскочить.

Это первый раз, когда я слышу что-то подобное в этом доме.

Я выскальзываю из кровати и приоткрываю дверь спальни, чтобы подслушать.

Повышенные голоса разносятся по лестнице. Повышенные гневные голоса.

Свет выключен, поэтому я решаю подойти поближе к перилам.

– Тебе нужно пойти в гребаную больницу, – торопливо говорит Максим.

– Мне не нужна эта чертова больница, – рычит Эйден. – Мне нужно то, о чем я сказал. Мне нужны люди, которые будут нести вахту.

– Как долго брат? Пока Джуд не убьет их всех? На этот раз он послал людей из Ордена, чтобы вернуть свою женщину. Это значит, что он точно знает, что она у тебя. Слишком много доказательств, чтобы предполагать обратное.

Мое дыхание замирает. Они говорят о Джуде. Он послал людей из Ордена, чтобы забрать меня. Это значит, что все стало серьезно.

Они переходят в гостиную, и я не могу слышать их так же ясно. Их голоса затихают, и кажется, что они направляются в кабинет Эйдена.

Сегодня я обнаружила лестницу, которая ведет туда вниз. Она также ответвляется в библиотеку. Там я провела большую часть дня.

Я иду по проходу, быстро, но тихо, желание услышать, что происходит, подстегивает мои шаги.

Я хочу знать, что происходит и чего ожидать.

Я дохожу до угла и снова их слышу. Я была права. Они в его кабинете. Дверь открыта, и Максим снаружи.

Я приседаю в углу, становясь маленькой, чтобы спрятаться в тени, смешаться с толпой и исчезнуть. Все, что угодно, лишь бы я могла слышать.

– Эйден, это вышло из-под контроля, – говорит Максим.

– Ты думаешь, я этого не знаю? – рявкает в ответ Эйден.

– Пахан, ты знаешь, что мои доводы обоснованы. Ты ничего не нашел в файлах Джуда. Удержание девушки теряет свою актуальность, особенно когда умирают хорошие люди. Очевидно, что Джуд Кузмин не имел никаких угрызений совести по отношению к тебе, и это приведет к грёбаной войне, если ты это допустишь.

– Война уже началась. Этот ублюдок участвовал в схеме по похищению моего сына.

– Может быть, так, но у тебя нет никаких доказательств. Чем дольше ты ждешь, тем хуже будет. Сегодняшняя хрень была из-за девушки, а не из-за Алексея. Я предлагаю тебе либо отдать девушку, либо убить ее и избавиться от нее. Последнее, безусловно, избавит их от нас.

Я зажимаю рот рукой, чтобы сдержать вздох.

О Боже… Нет.

Я слушаю ответ Эйдена. Его ответ – вот что важно.

– Я сделаю то, что должен, когда придет время, – отвечает он холодным и жестким тоном, который пробирает меня до глубины души.

Иисус Христос.

Они меня убьют.

Вот что произойдет.

Но разве я этого не знала?

Слезы текут из моих глаз, и я осторожно встаю, а затем отступаю назад тем же путем, которым пришла.

Я едва могу видеть в темноте, но нахожу дорогу назад и только тогда сдаюсь.

Как глупо с моей стороны терять бдительность.

Как глупо с моей стороны забыть, кто такой Эйден и что он из себя представляет.

Убийца. Холодный, жесткий человек, который сам угрожал убить меня.

Он это сказал.

Я думала, что раз мы спим вместе, то я что-то для него значу?

Я ничего не значу, и ему все равно.

Все, что я чувствовала, находясь рядом с ним, было ничем, и он тоже ничего не чувствовал ко мне.

Я была просто чем-то, чтобы скоротать время. Домашним любимцем. И как от вредителя он избавится от меня.

Все эти дни, что я провела здесь, я была свиньей на убой.

Я смотрю в окно и вижу тени деревьев, качающиеся на ветру.

Когда я думаю о побеге, в моем животе снова поселяется чувство обреченности, потому что я не знаю, как это сделать.

Но мне нужно уходить отсюда.

Если я не попытаюсь, я умру здесь.

Эйден убьёт меня.

33

Эйден

– Придется оставить это Гиббсу. Его команда, надеюсь, сможет его открыть, – говорит Доминик с прерывистым вздохом.

Его налитые кровью глаза свидетельствуют о времени, которое он потратил, пытаясь взломать файл в электронной почте.

Я перевожу взгляд с него на плоский экран компьютера на его столе и все еще не могу поверить, что он не может его открыть.

Он показал мне, чем он занимался, даже раскрыл безумные методы, о которых я не знаю, которые используют правительственные агентства и военная разведка для взлома файлов, но ничего не сработало.

– Господи Иисусе, – хмурюсь я, упираюсь локтями в колени, а затем выпрямляюсь, когда боль от раны, полученной вчера вечером, пронзает меня.

– Ты в порядке?

– Я жив.

На складе опять случилась чертова беда.

Как я и думал, Джуд послал более сильных людей. Это то, чего я ожидал из-за того, кто я есть.

Один ублюдок подошел ко мне с ножом и порезал меня. Это было, когда я дрался с другим парнем, поэтому я не успел вовремя уйти с дороги.

Их было десять, и они пришли допрашивать моих людей, как будто мы люди, которые сидят и разговаривают. Меня вызвали из клуба с Максимом и Ильей.

Вот тогда и началась драка. Мы уложили большинство из них, но некоторые сбежали. Но они убили еще больше наших ребят, и это задело Максима. Меня тоже.

Больше всего меня раздражало то, что он сказал об Оливии.

Передай ее Джуду или убей.

Для меня оба варианта звучат как одно и то же.

– Ты сказал, что на тебя вчера напали, – говорит Доминик, наклонив голову набок. – Джуд послал людей из Ордена.

– Да. Ситуация обострилась. Но он не знает, что мы надрываем ему задницу.

– Нет.

– Если я не буду осторожен, он узнает, зачем она на самом деле приехала в Лос-Анджелес. Я надеялся, что к настоящему моменту мы найдем что-нибудь на Алексея, но, возможно, там уже нечего искать.

Я был уверен, что так оно и есть, и до сих пор в этом уверен.

– Нам просто придется продолжать искать. Ты же знаешь, насколько дерьмовой может быть эта часть работы.

Да, знаю. Я просто нетерпелив, потому что, похоже, делаю все неправильно.

– Я чувствую, что не знаю, что делать, Доминик, – говорю я. – А теперь, когда Пирсона нет в поле зрения, я хватаюсь за все подряд, например, за это письмо. В нем может не оказаться ничего полезного.

– Я знаю, – соглашается он. – Просто любопытно, что у них есть отдельный код для чего-то еще. Я сделаю то, что запланировал сегодня, и подожду новостей от Гиббса. Я просматриваю старые файлы.

Он заходит в систему Джуда и открывает одну из папок десятилетней давности. Я сейчас просматриваю одну из других папок в том же файле.

Тот, о котором говорит Доминик, называется в списке – Объекты. Он нажимает на него, и, конечно же, там более сотни папок.

– Здесь куча всего. – Он демонстративно водит мышкой по экрану, но один из файлов привлекает мое внимание, когда он начинает прокручивать экран вниз.

– Подожди, – останавливаю я его. – Возвращайся наверх.

Он это делает, и я ясно вижу, что привлекло мое внимание, как и на днях.

Это папка с надписью – Елена Г. Никитина.

Елена – это первое имя Габриэллы. Она его ненавидела и предпочитала второе имя Габриэлла.

Что это, черт возьми, такое?

– Что такое, Эйден?

– Дай мне мышь.

– Конечно.

Я хватаю, открываю папку, и, черт возьми, первое, что я вижу, – это фотография моей мертвой жены.

Доминик уже видел единственную ее фотографию, которая есть в моем бумажнике, поэтому он ошеломлен так же, как и я.

В тот момент, когда я вижу несколько папок, помеченных по годам, я знаю, что сделал Джуд. Поэтому, когда я нажимаю и вижу изображения Габриэллы, когда она была маленькой девочкой, моя кровь закипает, и камень падает в желудок.

У этого ублюдка такой же набор, как и у Оливии.

Множество изображений Габриэллы за эти годы.

Джуд Кузьмин знал ее.

Нет… не просто знал ее.

Он был одержим ею.

– Эйден, ну пожалуйста, не держи малыша так, – с легким укором говорит Габриэлла.

– Ему нравится. Ты только посмотри на его личико, – отвечаю я, лежа на диване и держа сына над собой. Я покачиваю его из стороны в сторону, представляя, будто он – маленький Супермен.

Мои руки вытянуты, будто я делаю жим лежа. Но вместо тяжелых штанг я держу самое драгоценное сокровище в моей жизни. Рядом стоит другое – моя жена, уперев руки в бока и смотря на меня с легким недовольством.

Когда мой мальчик улыбается, это мгновенно укрощает того зверя, что живет во мне. Его глаза сверкают, и в них я вижу ее – мою девочку. У Алексея ее глаза, но в остальном он – моя копия: темно-каштановые волосы, такой же нос и даже крошечная родинка на подбородке.

– Эйден, он сейчас срыгнет тебе на лицо, – предупреждает Габриэлла.

– Доверься мне, – говорю я по-русски, пытаясь ее успокоить.

– Я тебе доверяю. Просто не думаю, что тебе понравится, если он тебя обрыгает. И я не хочу потом представлять, как ты носишься с ним по дому, пока меня нет.

– Он не станет блевать на своего папу, – смеюсь я и укладываю Алексея себе на грудь.

Габриэлла зевает. Она выглядит измотанной, как и каждый день с тех пор, как родился Алексей. Я вижу это по ее лицу, по опущенным плечам. Но, несмотря на усталость, она продолжает быть суперженщиной: заботится о ребенке и управляет своим салоном.

– Габриэлла, тебе нужен выходной, – предлагаю я.

– Возможно, ты прав, – соглашается она, проводя рукой по своим черным как смоль волосам.

– Тогда отпусти меня. Оставайся здесь, отдыхай, а я займусь всем, – говорю я, вызывая у нее удивление.

Габриэлла смеется. – Ты? В моем салоне? Серьезно, Эйден? Ты там всех напугаешь. Ты как слон в посудной лавке.

Я встаю, подхожу к ней и передаю ей ребенка. В тот момент, когда она берет его, в ее глазах загорается материнская любовь. – Оставайся с ним, и тебе не придется волноваться, что я буду летать с ним по дому.

Она улыбается. – Ладно, ты победил. Теперь я люблю тебя еще больше. – Ее глаза, цвета шампанского, светятся теплом и нежностью.

– Я тоже тебя люблю.

– Можешь взять мою машину? Там есть все, что нужно.

– Конечно. Увидимся позже.

Я целую их обоих, беру ключи и выхожу за порог. Но едва я делаю шаг, как меня охватывает жар. А затем все вокруг превращается в адское пламя.

Я выскакиваю из кошмара и чуть не падаю со стула.

Я весь в холодном поту, и хотя горло работает, оно сухое, словно я стоял у печи в крематории. Прямо как адское пламя той ночи.

Черт, это же воспоминание о часах, предшествовавших катастрофе.

Последние часы я провел с Габриэллой и Алексеем.

Было время, когда мне снился этот повторяющийся кошмар каждую ночь, а потом дошло до того, что я годами вообще не видел снов. Пока я не начал принимать тяжелые наркотики.

После того, как я обнаружил изображения вместе с Домиником, я вернулся в свой офис в Romanov Logistics, где я мог уединиться и самостоятельно просмотреть изображения.

Теперь мой экран пуст.

Мне хотелось посмотреть на каждую из них. Я посмотрел и, должно быть, задремал.

Как и со всем остальным, я не знаю, что, черт возьми, с этим делать.

Я никогда не думала, что Джуд знаком с Габриэллой.

Но это не было таким уж шоком, учитывая узы, связывавшие наши семьи.

Я встретил ее, когда мне было восемнадцать, и мы ходили в одну школу. Ее семья приехала в Лос-Анджелес, когда ее отец поднялся по службе в Братве.

Ее семья могла знать Джуда еще до того, как я узнал о нем. Это было бы легко из-за деловых отношений моего отца с Кузьмиными. Это длилось более двадцати лет до того, как отношения распались.

Вот ублюдок.

Извращенец. У него были ее голые фотки. Тысячи.

У него наверняка была установлена та же камера, что и у Оливии.

Он был одержим ими обоими.

Оливия и Габриэлла.

Что за ужасная ситуация. И конечно, если Джуд был одержим Габриэллой, то этому ублюдку не понравится, что его женщина у меня.

Ему бы тоже не понравилось, если бы я женился на Габриэлле.

У меня звонит телефон, и я тянусь к нему.

Это Доминик.

– Привет, – говорю я.

– Я получил ответ от Гиббса. Ты не поверишь.

– Что, черт возьми, произошло?

– Потребовалось пять его самых опытных хакеров, чтобы открыть файл. Они никогда не видели ничего подобного раньше. В файле были чертежи нового оружия, которое должно было быть разработано Markov Tech, Эйден. Шифрование было запечатано ретиноловой подписью. Вот как они смогли его взломать. Подпись принадлежала Эрику Маркову.

– Эрик Марков?

– Да.

– Чёрт возьми. – Моя рука замерла на телефоне, когда я вспомнил, как Оливия сказала мне, что Эрик может сделать всё, что угодно. – Он жив.

– Да. Для сканирования сетчатки глаза нужны живые ткани человека. Вы не смогли бы подделать что-то подобное, если бы человек был мертв в течение пяти лет. Я предполагаю, учитывая его послужной список в компании, где он разработал оружие. Так что он делает оружие для них.

По словам Оливии, Джуд упомянул, что Эрик принес пользу всем им.

Вот почему.