Текст книги "Беспощадный охотник (ЛП)"

Автор книги: Фейт Саммерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

Саммерс Фейт
Беспощадный охотник

Пролог

Эйден

9 лет назад

– Босс, ты должен вернуться сюда, – выпаливает Саша. Он говорит так быстро, что я едва могу разобрать его слова.

– Что происходит? – Я прижимаю телефон к уху и ускоряю шаг.

– Ваш дом горит.

Блядь! Блядь, блять. Я прыгаю в машину, врубаю двигатель и вырываюсь с парковки так быстро, как только могу.

– Габриэлла и ребенок в безопасности?

– Я не знаю. Винсент и Калеб пошли проверить их, но я услышал выстрелы. Я в домике у бассейна.

– Что, черт возьми, произошло? – кричу я, словно не знаю, что произошло.

Я знаю, и это моя вина.

– Пришли мужчины и начали стрелять.

– Иисус…

Никто не может просто так забраться в мою собственность и начать стрелять. Это хорошо охраняемая крепость с вооруженными охранниками спереди, сзади и по бокам. Любой, кто попытается это сделать, жаждет смерти.

Или имеет больше власти, чем я.

Черт. Так вот… это они.

Орден.

Это, черт возьми, должны быть они.

Это значит, что они знают правду. Они знают, что я сделал, и это мое наказание.

Вот что нужно делать, чтобы заполучить такого человека, как я.

Я, Эйден Романов, печально известный Советник из Войрикской Братвы, одной из самых влиятельных группировок в Лос-Анджелесе.

Ты достаешь меня, играя на моих слабостях.

Моя женщина и мой ребенок.

Очевидно, за мной следили, и эти ублюдки просто ждали подходящего момента, чтобы нанести удар.

Я думал, что оставить Габриэллу и Алексея дома будет безопаснее. Но, как и во всем остальном в последнее время, я ошибаюсь.

Я чертовски неправ.

Саша морщится от боли.

– Босс, меня ранили. Я не выживу. Я не…

Он не успевает договорить. Эхо пули пронзает мои уши вместе с его криками.

Затем линия обрывается.

Я проезжаю каждый светофор и добираюсь до дома за десять минут. Пламя пожара было видно издалека. Теперь, когда я здесь, оно выглядит как миниатюрная версия солнца.

Бог на Небесах.

Весь дом в огне. И не похоже, что у меня будет шанс выбраться оттуда живым или вернуться обратно.

Я выбегаю из машины, и вид моих охранников, разбросанных по лужайке с кровью и пулевыми отверстиями по всему телу, заставляет меня остановиться. В смешении лунного света и дикого оранжевого пламени огня изображение передо мной выглядит как сцена из фильма ужасов.

Пока я смотрю, меня охватывает тошнотворная мысль, что нет ни одного лица, которое я не узнал бы.

Все мои мужчины. Все мужчины, которых я знаю много лет. С некоторыми я вырос и относился к ним как к семье.

Треск пламени возвращает мое внимание к настоящему кошмару, который может твориться внутри дома.

Мои Габриэлла и Алексей.

Моя душа рыдает, когда я представляю себе жену и ребенка в адском пламени.

Должно быть, они выбрались.

Это не может быть их судьбой.

Не из-за меня.

Алексею всего месяц. Малыш.

Я его отец. Моя работа – защищать его от опасности.

Как я мог стать причиной этого?

Сирены воют где-то вдалеке и приближаются, но я уже знаю, что они прибудут слишком поздно и не смогут ничего сделать.

Паника пронзает мою душу, и я бегу за угол дома, пытаясь найти способ войти. Я должен убедиться, что моя семья выбралась.

Движение на террасе привлекает мое внимание, и человек в маске бросает камень в кухонное окно, разбивая его. Однако, увидев меня, он бежит в противоположном направлении.

С диким рычанием я бросаюсь вперед, перепрыгивая через балкон, пока он бежит вниз по лестнице.

Я сбиваю ублюдка с ног и бью его кулаком в лицо, сбивая маску, но она не снимается.

Но он сильный. Ему удается увернуться от моего следующего удара и вырваться из моей хватки.

Как раз когда он собирался бежать как гребаный трус, я хватаю его за руку и дергаю обратно к себе, отрывая рукав от его рубашки. Когда он отрывается и мой взгляд падает на татуировку на его предплечье кинжала со змеей, обвивающей рукоятку, я понимаю, что я прав.

Речь идет об Ордене. Татуировка отмечает его как члена группировки.

Я смотрю на эту чертову татуировку на несколько секунд дольше, чем нужно, и крепче сжимаю его руку.

Над татуировкой глубокий ножевой шрам. Я собираюсь сделать еще один.

Я достаю нож из заднего кармана и всаживаю его ему в живот.

Он вскрикивает, сгибается пополам и издает булькающий звук.

Я не даю ему возможности почувствовать боль. У меня есть еще кое-что, что я могу ему дать.

Схватив его за шею, я поднял его в воздух.

– Где моя жена и ребенок? – кричу я ему в лицо.

– Внутри. Внутри дома, – бормочет он, и что-то внутри меня умирает.

То же самое, что предупреждало меня, что я сам себе погибель. Такой парень, как я, никогда не должен был связываться с такой женщиной, как Габриэлла. Все, что у меня было с ней, было слишком хорошо для меня. Все, включая нашего ребенка.

Я сделал это с ними.

Стук привлекает мое внимание, и я поднимаю взгляд на второй этаж, чтобы увидеть Габриэллу, стучащую в окно. Я бросаю парня и бегу по траве, приближаясь к пламени.

Пламя такое высокое, оно повсюду вокруг и передо мной, предостерегая меня об опасности.

Но я ее не оставлю.

Я проталкиваюсь вперед, не сводя глаз с жены. На фоне пламени ее обсидиановые волосы развеваются позади нее, словно плащ, а глаза цвета шампанского расширяются от ужаса.

Я мысленно вспоминаю тот день, когда мы встретились, тот день, когда мы были вместе, и тех, кто пытался нас разлучить.

Я почти у цели. Почти у входа в Ад.

Окно открывается, и она начинает звать меня на помощь.

– Я иду, – кричу я.

– Эйден, помоги мне. Спаси меня!

Я готовлюсь бежать сквозь огонь, но как только я делаю следующий шаг, меня снова швыряет в жестокую, зловещую тьму, когда все вокруг меня взрывается, и мир рушится.

Мой мир рушится.

Моя жена.

Мой ребенок.

Я не смог их спасти.

1

Оливия

Сегодняшний день…

По моей спине пробегает дрожь, когда я встречаюсь с холодным, бессердечным взглядом Джуда Кузмина.

Сидя в кресле моего дедушки, находящемся на расстоянии вытянутой руки, Джуд высоко держит голову.

Власть, контроль и зловоние, исходящее от него.

Только что унаследовав империю от своего покойного отца, российского олигарха Михаила Кузьмина, Джуд столь же могущественен и богат в России, как и здесь, в Сан-Франциско.

Он словно бог, ходящий среди простых смертных на Земле.

Таким людям, как он, нравится наживаться на слабых.

Слабые, такие как я и моя мать, оказались беспомощными, потому что все, кого мы знали и кто мог нас защитить, либо мертвы, либо пропали без вести.

Для таких людей, как Джуд, я – вещь. Собственность. Средство для достижения большой финансовой выгоды, если я не сделаю ничего, чтобы остановить его.

Контракт, который я только что подписала, лежащий на журнальном столике перед нами, является свидетельством этого факта. Это контракт на владение мной и моим наследством, компанией моей семьи.

Markov Tech.

Я самая бедная мультимиллиардерша в мире, потому что мое состояние только на словах. Этот дьявол передо мной умудрился забрать все, что смог заполучить, и последнее, что осталось, – это его имя в документах компании.

Все будет окончательно урегулировано юристами через семь месяцев в день нашей свадьбы, когда мне исполнится двадцать шесть.

Интересно, перевернулся ли мой дедушка в гробу? Произошло несколько событий, которые его растрогали.

Каждый раз, когда я думаю об этом, волна тошноты охватывает мое тело, скручивая мои внутренности от болезни и горя.

Могу с уверенностью сказать, что это будет еще один плохой день рождения.

– Я не хочу никаких проблем с вашей стороны, – предупреждает Джуд, говоря с сильным русским акцентом.

– Уверяю тебя, ничего не будет, – отвечаю я, скрывая ненависть ровным тоном.

– Лучше бы этого не было.

Мне хочется послать его к черту, но я молчу.

Я не могу все испортить и подставить себя, отомстив. Не тогда, когда я могу быть близка к раскрытию такой ошеломляющей истины, которая может все изменить.

Мне нужно продолжать идти.

Продолжать игру.

Продолжать делать вид, что я не знаю темных секретов Джуда Кузмина.

– Ладно, – отвечаю я вместо этого. Просто, послушная, покорная, как хорошая маленькая слуга, которой мне и нужно быть.

Его взгляд переключается на мою мать, которая сидит рядом со мной в своей инвалидной коляске.

– Ты должна проследить, чтобы все было в порядке для этой свадьбы, – говорит он ей. – Приглашения будут разосланы через две недели.

– Все будет готово, – отвечает она.

Ненавижу, как дрожит ее голос.

Маме едва за пятьдесят, но клянусь, она выглядит вдвое старше, когда мы рядом с Джудом.

– Хорошо, я также хочу, чтобы остальные вещи Оливии перевезли в мой дом.

Любой мог бы подумать, что я гребаный ребенок, судя по тому, как моя мать должна отвечать за меня. У меня нет обычных свобод, которые должна иметь женщина моего возраста. И когда я начну жить с ним, у меня их не будет. Он будет обращаться со мной как с животным, которое никому не нужно.

– Все ее вещи уже практически там, – кивает мама.

– Просто убедись, что все будет сделано до того, как я вернусь из Нью-Йорка. – Он убирает прядь темных волос с глаз.

– Это будет сделано.

Эта поездка в Нью-Йорк, по крайней мере, даст нам возможность отдохнуть от него и, возможно, предоставит нам необходимое окно возможностей.

Он вернется на следующей неделе.

Все, что я могу сделать, это надеяться, что Эми предоставит нам информацию, необходимую для поиска Эрика.

Эрик, мой брат, законный наследник нашей семейной компании, которого Джуд объявил мертвым пять лет назад.

За исключением того, что Эрик не умер.

Джуд что-то с ним сделал. Я не знаю, что именно и где он держит моего брата, но Эрик жив.

Мне предстоит решить, как его найти.

Я не сомневаюсь, что Эми сделает все возможное, чтобы узнать все, что сможет. Это не то, о чем я беспокоюсь. Она была моим другом в течение многих лет, и единственный человек, работающий в компании, которому я могу доверить секрет, который мне не следует знать.

Меня беспокоит возможность того, что она ничего не найдет.

Если это произойдет, мне придется выйти замуж за этого монстра, и он получит наследство моей семьи.

Он возьмет под контроль наши жизни и Markov Tech – компанию, которую мой дед основал в Москве несколько десятилетий назад.

Хуже этого может быть только одно: если Эми поймают за шпионажем, а Джуд ее убьет.

Я не знаю, как бы я смогла жить дальше, если бы это произошло.

– Джулия, если ты не возражаешь, я бы хотел поговорить с женой наедине, – говорит Джуд, прерывая мои мысли.

– Конечно, – отвечает мама, бросая на меня тревожный взгляд.

Она не хочет оставлять меня с ним. Она никогда этого не делает. Я знаю, что она никогда не хотела, чтобы все обернулось так, как оно обернулось. Никто не хотел.

Она такая же жертва, как и я, и мне жаль, что последние пять лет своей жизни ей пришлось прожить в страхе перед этим мужчиной, особенно после всего, что ей пришлось пережить.

В глубине души я знаю, что если бы она могла ходить, она бы схватила меня и убежала.

Не то чтобы я не думала сделать то же самое. Я просто знаю, что если я когда-нибудь попытаюсь сделать что-то подобное без рычагов воздействия, Джуд убьет ее, чтобы преподать мне урок.

Она – расходный материал, и он держит ее надо мной, чтобы я выполняла его приказы.

Мама оглядывается на меня через плечо, прежде чем выйти за дверь. И она уходит.

Когда я снова смотрю на Джуда, его взгляд становится более бездушным. Я хочу отвести взгляд, но в последний раз, когда я это сделала, меня наказали за неуважение.

Тот факт, что я не видела дневного света чуть больше месяца, потому что Джуд держал меня запертой в моей комнате, достаточно показывает мне всю степень его жестокости.

Но это меня не сломило.

Это не то, что меня сломало, и он это знает.

Джуд Кузьмин сломал меня задолго до того, как запер меня от света.

Тьма в его грозовых голубых глазах снова угрожает этому существу, и это единственная причина, по которой он завладел моим безраздельным вниманием.

– Что? – спрашиваю я, нарушая тишину. Ненавижу, когда он просто сидит и смотрит на меня. Я никогда не знаю, чего ожидать. – О чем ты хочешь со мной поговорить?

– Твое отношение. Его нужно исправить. – Он поднимает контракт. – Это напоминание о том, что ты принадлежишь мне.

Принадлежу. Боже, как я ненавижу это слово.

Но он прав.

Именно так и будет, если я не найду Эрика.

Принадлежу из-за большой ошибки, которую совершил дедушка, когда дал этому дьяволу должность генерального директора компании и открыл ему дверь для инвестиций.

Предполагаемой смерти Эрика и заявил, что мы должны ему миллиарды. Вот тут-то и появляюсь я. В случае смерти Эрика я следующая в очереди на получение компании.

Положение моего деда о том, что этот пункт вступит в силу в день моего двадцатишестилетия, должно быть мерой безопасности.

Ни мой отец, ни мой дед не хотели, чтобы я оказалась в такой ситуации, где я стала бы пешкой в игре за богатство посредством брака по договоренности.

Однако принятые ими меры безопасности не имели никакого значения.

Мой дед не мог предвидеть, что этот дьявол, которому он доверял, захочет и меня, и компанию. И если я буду сопротивляться, это будет означать смерть для меня и моей матери.

Такова ситуация.

– Если ты не будешь трахаться со мной, я не буду трахаться с тобой, – улыбается Джуд. – Конечно, это не значит, что я не буду продолжать трахаться с тобой.

Похоть затуманивает его глаза, а желчь скручивает мой желудок, когда я думаю о том, сколько раз этот мужчина имел меня.

– Я так не думала, – хрипло говорю я.

Он смеется. Этот звук такой же жестокий и злой, как и он сам.

Я уже слышала, что женщина всегда может определить, заинтересован ли мужчина, по тому, как он на нее смотрит. Ну, я знала об интересе Джуда ко мне с десяти лет.

Он на двадцать два года старше меня. Раньше он пользовался любой возможностью посмотреть на меня именно так, как сейчас, когда рядом не было дедушки или кого-то еще, кто мог бы меня защитить.

Каждый раз, когда я ловила его взгляд, он как будто ждал своего шанса заполучить меня. Первый раз он изнасиловал меня всего через неделю после того, как он рассказал нам, что Эрик и его лучший друг Роберт погибли в автокатастрофе.

Та неделя была худшей в моей жизни, особенно с учетом того, что всего несколько месяцев назад я потеряла отца, а мама после этого попала в аварию и осталась парализованной.

Его нападение отняло у меня то немногое, за что я могла держаться.

С тех пор я всегда на нервах, когда он рядом.

Так что, когда он встает и подходит ближе, я тоже встаю. Так у меня больше шансов защитить себя, если он причинит мне боль. В прошлый раз я не была готова и получила синяк под глазом.

С ехидной ухмылкой он отводит меня обратно к стене, так что я оказываюсь у нее на пути и не могу никуда деться.

Положив большую руку рядом со мной, он приближается и пристально смотрит мне в глаза.

– Ты сделаешь то, что тебе говорят, и не будешь мне перечить.

– Ты мне это много раз говорил. Я…

Одна сильная рука сжимает мое горло, прежде чем я успеваю вымолвить хоть слово. Мои дыхательные пути мгновенно закрываются.

У меня кружится голова, и через несколько секунд я теряю концентрацию, словно вот-вот потеряю сознание.

– Ты явно не слушала. Может, мне стоит напомнить тебе о том, что тебя ждет.

Я пытаюсь отодвинуть лицо, когда он прижимает свои губы к моим и целует меня. Когда он наполняет свои ладони моей грудью и сжимает, я хочу закричать и сказать ему, чтобы он убирался, но слова так и не приходят. Даже если бы они могли, он бы причинил мне боль за мое неповиновение.

– Отпусти. Иди… – выдавливаю я из себя, и он отпускает меня.

Я хватаюсь за край стены, чтобы удержаться на ногах, и делаю глубокие, ровные вдохи, чтобы убрать черные пятна из поля зрения.

– Будь осторожна, моя дорогая будущая жена. Мы ведь не хотим, чтобы с тобой случилось что-то ужасное после нашей свадьбы, правда? – Его смех прорывает во мне еще одну дыру.

Я с трудом сглатываю, изо всех сил стараясь сохранить самообладание. – Нет, не хотим.

Еще один жестокий смех срывается с его губ. – Будь благодарна за мою любовь к тебе.

– Любовь. Ты никого не любишь, Джуд Кузьмин.

– Мы оба знаем, что это неправда. Я люблю тебя.

У Джуда та навязчивая любовь, которую можно найти у психопата.

– С другой стороны, я могу найти что-то еще, что можно полюбить, – добавляет он со снисходительной ухмылкой. – До тех пор ты будешь трахом, и поскольку мы оба знаем, какой ты хороший трах, ты просто можешь выждать еще немного времени на этой земле.

Подмигнув и слегка улыбнувшись, Джуд отступает, берет свой портфель и выходит из комнаты.

Я не спускаю с него глаз, пока он уходит, и продолжаю смотреть, даже когда больше его не вижу.

Входная дверь закрывается, и я знаю, что он ушел, но я все еще смотрю на нее.

Смотрю и думаю, что, черт возьми, мне делать.

Два дня назад я услышала разговор, который не должна была слышать.

Эти слова произнес сам дьявол, подтвердив, что Эрик жив, а Джуд лгал нам последние пять лет.

Я так запуталась в своих мыслях, что мне нужна мамина рука, чтобы вытащить меня из транса. Я даже не услышала, как она вернулась в комнату.

Обычно я слышу, как колесики ее кресла катятся по мраморному полу.

– С тобой все в порядке? – спрашивает она почти шепотом, словно боится дышать.

– Нет, – выдавливаю я из себя, на этот раз не в силах солгать.

Мама прижимает руки к сердцу. – Это катастрофа, Оливия.

Я полностью согласна, поэтому я молюсь всем, кто меня слышит, чтобы я могла сделать что-нибудь, чтобы остановить Джуда.

Даже если это убьет меня.

2

Эйден

Мои руки в крови.

Малиновая, густая, липкая.

Запах – прелюдия к смерти.

Смерть в секундах от ублюдка, на которого я смотрю с ножом, вонзившимся в его сердце. Мои пальцы задерживаются в луже булькающей крови и сильнее надавливают на рану.

Это заставит его сдохнуть быстрее. Заставит его сделать последний вдох быстрее, заставит его сбежать в то место, куда я должен изо всех сил стараться не идти пока.

Я нужен этому миру еще немного.

У меня появилась новая цель, а этот придурок только еще больше отдалил меня от нее.

Когда свет погаснет в его серо-стальных глазах и его и без того бледная кожа побледнеет, я надеюсь, он поймет, почему я его убил.

Эта надежда не для того, чтобы я мог утешиться мыслью о том, что он понял, почему мне пришлось сделать то, что я должен был сделать.

Мне на это плевать. Я не хочу и не нуждаюсь в чьем-либо понимании моих действий.

Я надеюсь, что в конце концов он понял, что я его хозяин, и я отдал ему то, что он заслужил.

Еще больше крови покрывает мои руки, вытекая из раны, и, словно дикарь, я поворачиваю нож в его сердце, вызывая все больше и больше крови.

Это зрелище как-то пробуждает мою ярость, напоминая мне о тысячах смертей, которые я видел.

Я снова схожу с ума, схожу с ума и теряю контроль.

На этот раз все хуже, потому что сегодня вечером у меня была кровь.

Ничего больше.

У этого гребаного пса была нужная мне информация, но он решил мне ее не давать.

Даже когда я глубоко вонзил нож ему в сердце, он знал, что мой сын Алексей не погиб в огне той ночью девять лет назад.

Пожар, в котором погибла Габриэлла.

Этот придурок точно знал, как я могу найти своего мальчика, но решил скрыть от меня эту информацию.

Его насмешливой ухмылки было достаточно, чтобы понять, что он знает правду и скорее умрет, чем вообще что-либо мне расскажет.

Поэтому моим ответом для него была смерть, и я не торопился.

– Пойдем, Эйден, – говорит Доминик.

Его голос звучит где-то далеко.

Я смотрю в том направлении, откуда услышал его, и на мгновение впадаю в шок, когда вижу, что он прямо рядом со мной.

С суровым лицом он переводит взгляд с меня на человека, которого я только что убил, и я вижу это в его глазах. Это проблеск чего-то, что может быть страхом, но это не так. Это что-то похожее, потому что этот человек прошел тот же путь, что и я, и я знаю, что его мало что может напугать.

В его глазах я вижу беспокойство о том, кем я могу стать, если потерплю неудачу.

Я отвожу от него взгляд, когда приближается Массимо, его старший брат и глава Синдиката. На его руках тоже кровь. Не так много, как у меня, но она есть.

Когда он приближается, под его ботинками хрустят осколки стекла, разбросанные по каменному полу склада.

– Они все мертвы. Я не смог из них ничего вытянуть, – говорит он, качая головой.

Я мог бы сказать то же самое, но тела десяти погибших мужчин, разбросанные по полу, с пулевыми отверстиями в телах говорят сами за себя.

– То же самое, – отвечает Доминик.

Я ничего не говорю, потому что такова природа тех, кто связан с Орденом.

Они предпочтут промолчать и умереть, чем испытать гнев своих лидеров.

Знание того, что эти ублюдки будут держаться за информацию, как наркоман за свою дозу, не новость для нас. Мы просто надеялись, что страх медленной, мучительной смерти убедит их заговорить.

Очевидно, мы ошибались.

Проблема в том, что эти люди знали, что смерть будет их судьбой в любом случае. Они просто выбрали то, что, по их мнению, спасет тех, кого они оставили позади.

– Пошли, старый друг, – говорит Доминик, прерывая мои мысли. – Пошли. Нам здесь больше ничего не осталось.

Я выдерживаю его взгляд и обдумываю его слова.

Нам здесь больше ничего не осталось.

Все больше, день за днем, я начинаю чувствовать это. Я уже ходил по этой дороге. По дороге, по которой идут бесполезные, когда знают, что смерть наступила из-за их действий. Эта дорога зарезервирована для безрассудных дьяволов вроде меня.

– У этого была информация, – бормочу я бездумно, как будто это имеет значение. Теперь это не имеет значения, так или иначе.

Мой взгляд снова устремляется на человека, лежащего на полу, и я вытаскиваю нож из его сердца, позволяя скопившейся крови вытечь из его тела.

– Это было в его глазах, – добавляю я, размеренно вздыхая. – Но этот ублюдок никогда не собирался говорить.

Я отрываю рукав окровавленной рубашки на теле мужчины, обнажая то, что, как я уже знал, там было.

Это татуировка кинжала со змеей, обвивающей рукоять.

Доминик смотрит на татуировку и хмурится.

– В следующий раз, старый друг.

Когда он успокаивающе кладет руку мне на плечо, я киваю ему и встаю на ноги, выпрямляя спину и пытаясь восстановить самообладание.

Последний взгляд на человека, который когда-то обладал необходимой мне информацией, и мы уходим.

Когда я переступаю порог своего дома, уже наступает ночь.

Мои охранники отводят от меня взгляды, когда я прохожу мимо них. Я бы тоже отвел взгляд, если бы был ими.

На мне все еще кровь, и я, наверное, выгляжу так, будто только что вышел из ада.

На меня смотрят так же, как после смерти Габриэллы, когда я стал убийцей и убивал всех, кто, по моему мнению, был связан с Орденом.

Я достиг дна, и единственный способ, который я знал, как справиться с болью, – это обратиться к самым сильным наркотикам, известным человечеству. Я шел по этому пути, пока дважды не оказался в тюрьме и почти не встретил свой конец.

Сейчас я не могу этого сделать.

Я не буду.

Что я должен делать, так это оставаться сосредоточенным на том, что мне нужно делать, даже если это чертовски тяжело. Особенно после такого дня, как сегодня, когда на моих руках не было ничего, кроме чертовой крови.

С тех пор, как я узнала правду об Алексее, единственное, чего я хотел, это проводить каждый час бодрствования, разыскивая его. Я не хочу, чтобы сон отнимал у меня время.

Для этой миссии на улицах работают лучшие из моих бригадиров, но я хочу быть там двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, не оставляя камня на камне, пока не найду своего мальчика.

Прошло чуть больше шести недель с тех пор, как я начал поиски Алексея, и мое терпение уже лопнуло.

Он пропал без вести девять лет назад, поэтому я знал, что его будет трудно найти. Однако осознание этого не делает ситуацию более легкой, и это пытка – знать, что все находится вне моего контроля.

Чем дольше я его ищу и не нахожу ничего, тем сильнее рушится мой разум.

Я иду наверх и привожу себя в порядок. Посмотрю, что мне удастся спасти за остаток дня.

Когда я выхожу из спальни, на пороге стоит Ирина с подносом еды.

Она смотрит на меня добрыми глазами, и беспокойство в ее бровях отражается так же, как и тогда, когда я был мальчиком и попадал в неприятности. Она одна из немногих членов персонала, которые остались со времен моего отца, и одна из немногих, кто меня не боится.

Я вижу, что она принесла одну из моих любимых запеканок в надежде, что я съем ее сегодня вечером. Но я собираюсь сказать ей то же самое, что говорю каждый вечер с тех пор, как начала свои поиски.

– Убери это. Я этого не хочу.

– Но ты же не ужинал уже несколько дней, – отвечает она с сильным русским акцентом, хотя она работала на мою семью в Штатах еще до моего рождения.

– Я буду есть, когда смогу. – Я делаю это, чтобы поддерживать силы, хватая то, что могу, здесь и там. Я не помню, когда я на самом деле сидел за обеденным столом и ел.

Я ухожу от нее, и она знает, что меня нужно оставить в покое.

Я не в настроении терпеть ничье дерьмо, даже если кто-то проявляет беспокойство о моем благополучии.

Я спускаюсь вниз и прохожу через столовую, останавливаясь, увидев единственную вещь, которую мне удалось спасти от пожара, уничтожившего дом, в котором я жил с Габриэллой и Алексеем.

Это кованая железная фигурка феи с птичкой в руках. Она у меня стоит на каминной полке. Я подарил ее Габриэлле, когда мы поженились.

Когда я переехал сюда несколько лет назад, я повесил его как напоминание о том, что у меня было в прошлом.

Глядя на нее сейчас, я вспоминаю, что в ту ночь меня кто-то предал.

Предательство – это, несомненно, единственное, что имеет смысл в той давней ночи, когда у меня отняли семью.

Предательство не оправдывает моей вины за то, что я заманил своих врагов к моему порогу, но мне нужно об этом знать, если я надеюсь найти своего сына.

Кто-то узнал, что я сделал, и использовал это против меня.

Я не знаю, кто это был, но этот кто-то мог быть только человеком, который был достаточно близко, чтобы выследить меня. И единственные такие люди – это те, кого я держу рядом.

Я отвожу взгляд от статуэтки и иду в свой кабинет.

Окно все еще открыто с утра, а компьютер готов и ждет.

Я сажусь и достаю свои файлы из нижнего ящика стола.

С этого файла я всегда начинаю, когда что-то идет не так.

Вытащив все документы, я раскладываю их на столе.

Это доказательство того, что мой мальчик выжил.

И имя.

Один ублюдок, который был мертв, когда я нашел его задницу.

Дейл Пирсон.

Доктор Дейл Пирсон.

Это тот парень, которого мы ищем, а люди на складе были бандой Картеля, которые были членами Ордена. Они занимались организацией поставки наркотиков.

Документы, которые лежат передо мной, – это то, что Доминик Д'Агостино нашел среди файлов Альфонсо.

Альфонсо был гребаным шпионом, работавшим на наших врагов. Врагов, которые объединились с Орденом, чтобы убить наших отцов, когда они разбомбили изначальный Синдикат.

Я объединился с D'Agostinos пять лет назад, чтобы привлечь виновных к ответственности. Мой отец, как и их, был членом Синдиката всю свою жизнь. Как и мой дед и прадед до него.

Крестовый поход против преступников начался с анонимного письма, предупреждавшего Массимо об их виновности, и именно это письмо привело нас ко всему остальному, включая обнаружение файлов Альфонсо.

Эти гребаные файлы подняли все скелеты из шкафа. Они все вывалились наружу, крича секреты, которые наши враги хотели запереть.

Нет никого, кто бы не обжегся об правду.

Я просто ждал своей очереди.

Это моё.

Узнав, что Алексей жив, во мне пробудилось что-то умершее, но меня также разрывало на части осознание того, что мой мальчик пропал на девять лет, а я даже не знал об этом.

Хуже всего знать, что все, что связано с Орденом, означает серьезное дерьмо, вроде терроризма и торговли людьми. Любая торговля от женщин до детей имеет их имена повсюду.

Месячный мальчик был бы золотой пылью для таких людей, как они. Я могу только предположить, что его продали. Мне нужно выяснить, кому.

Документы, которые мы нашли, – это все медицинские записи Алексея. Мы ищем в Лос-Анджелесе, потому что все они были сделаны здесь, и на каждой из них есть имя доктора Дейла Пирсона.

Первый отчет – это то, что привело колеса в движение. Даты на нем показывают, что Алексей жив через месяц после смерти Габриэллы.

Я просматривал эти документы столько раз, что знаю, что написано на каждом листе бумаги, слово в слово.

Однако у меня все еще есть ощущение, что мне чего-то не хватает.

Я просто не знаю, что это такое.

Я не знаю, что еще я могу извлечь из них, кроме той информации, которая уже есть.

Одно-единственное имя и вся правда о зле, которое несут в себе эти документы.

Правду о том, что моего мальчика забрали, чтобы наказать меня, и эти же ублюдки убили мою жену.

Люди говорят, что эмоции – это слабость, но ежедневная доза ярости, наполняющая меня, придает мне сил.

Моя жизнь была сплошным циклом горя и потерь, в котором те, кого я любил, умирали ужасной смертью.

Этот цикл начался, когда мне было десять, когда я наблюдал, как мою мать и дедушку застрелили на семейной свадьбе. Моя мать пожертвовала собой, чтобы спасти меня.

Следующей моей потерей стала Габриэлла. Следующим был отец, затем мой брат Виктор, которого застрелили прямо у меня на глазах, и он умер у меня на руках.

Несколько месяцев назад я бы добавил Алексея в этот список, но он жив где-то в этом мире, и мне нужно его найти.

Когда я это сделаю, я планирую наказать всех, кто ответственен за его похищение.

Каждый ублюдок и любой, кто связан с Орденом. Они все будут мертвы, когда я до них доберусь.

Я отомщу.

Это единственное, в чем я могу быть уверен.