Текст книги "Мрачный похититель (ЛП)"

Автор книги: Фейт Саммерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Я протянул руку, чтобы взять его. Я уже читал его сто раз и каждый раз пытаюсь понять, от кого бы это могло быть. Не повредит перечитать его еще раз, что я и делаю:

Уважаемый Массимо,

Вы меня не знаете, но я знаю вас, и чувствую необходимость обратиться к вам в связи с недавно открывшейся мне информацией. События семимесячной давности, когда был уничтожен Синдикат, оказались намного масштабнее, чем вы предполагаете. В этом было замешано гораздо больше людей, чем кажется на первый взгляд. Именно они несут ответственность за гибель наших близких. Именно они запятнали свои руки, чтобы избавиться от наших отцов. Риккардо Балестери был лишь пешкой в большой игре. Я настоятельно рекомендую вам не оставаться в изоляции. Вам необходимо реформировать Синдикат и возглавить его. Стать тем лидером, которого ждет Братство.

Только объединившись с сильнейшими, вы сможете охотиться за своими врагами. В противном случае война неизбежна.

Желаю вам успеха.

Друг

Я вздыхаю, возвращаю ему письмо и качаю головой. Я до сих пор не знаю, от кого, черт возьми, оно могло быть, но после вчерашнего разговора оно ощущается для меня по-другому.

Этот парень знал, что происходит.

– Он знает, кто виновники, – заявляю я, и Массимо кивает. – Он знал, что сделал Мортимер и почему.

– Да. Хотел бы я знать, кто он такой и почему, черт возьми, он просто не мог выложить все, что знает.

– А теперь нам нужно беспокоиться о других группах, – добавляю я. – Еще пять.

– Еще пять групп, и то что сказал Уилсон об итальянцах, – он прищурился и покачал головой. – Это как говорить загадками. Я не знаю, относится ли это к Маццоне или другим группам итальянцев. Я не знаю, была ли kruv' omertà сформирована среди группы или это был один человек.

Я вздыхаю и подношу руку к голове. Слишком много всего нужно обдумать, и все кажется перемешанным, когда у тебя есть только кусочки пазла, и не хватает частей. Ты не знаешь, что подходит, а что нет.

– Обычно kruv' omertà заключается с одним человеком, но ничто не мешает его заключать с большим количеством людей. Это просто редкость, Массимо. Для этого требуется больше, чем просто союз. Это обещание на всю жизнь, обещание до самой смерти. Это загадка, и, если честно, эта часть не имеет смысла, но с тех пор, как наш мир перевернулся, ничего не изменилось.

– Знаешь что, Тристан? Я стою здесь и, возможно, просто чешу задницу, потому что ни черта не знаю. Я не знаю, с чего начать распутывать что-либо. Все, что я знаю, это то, что если упоминаются итальянцы, нам придется предположить, что Маццоне были замешаны и виновны так же, как Волковы. Это половина гребаного Синдиката.

Указание на это таким образом подчеркивает серьезность дерьма. – Неудивительно, что все пошло так, как пошло.

– Именно так. То, что произошло полтора года назад, стало откровением. Дерьмо произошло, потому что потенциально половина из них играла за разные стороны. Даже если бы это были только Риккардо и Волковы, этого было бы достаточно. Из-за этого те, кто оставался верным, не могли ничего сделать, чтобы защитить себя. Все было основано на богатстве. Деньги в конце концов ничего не значили. Они не могли помочь им тогда, и деньги не помогут нам сейчас.

Он чертовски прав. Синдикат во многом основывался на богатстве. Они думали, что неограниченное богатство дает им власть. В какой-то степени так и было. Пока кто-то не нашел способ обратить его против них.

То же самое было, черт возьми, и с нашими потерями. Семья Д'Агостино – могущественная семья. Никто не может просто так нас сломить, особенно когда Массимо во главе, а я и Доминик рядом с ним. Единственный способ добраться до таких людей, как мы, попытаться настроить против нас людей, которым мы доверяем. Поскольку доверие не дается легко, заставить парня, которому мы доверяем, обмануть нас – это все равно, что связать нас, чтобы победить. Это единственный способ добраться до нас, и наши враги это знают. Мортимер это знает.

– Что ты предлагаешь? – спрашиваю я.

– Я согласился, что нам следует реформировать Синдикат с того момента, как получил письмо. Мне было сказано охотиться на своих врагов, иначе начнется война, и это заставило меня захотеть альянс, который был бы у синдиката. Но я не тороплюсь, чтобы подумать, кого я хочу привлечь, потому что, хотя я хочу сохранить структуру и концепцию прежними, я не хочу тех же проблем, чтобы то же дерьмо могло произойти в будущем. Думаю, я наконец-то могу начать перестраиваться, но я продолжаю охоту. Мортимер – во главе списка.

– Ты знаешь, я тебя полностью поддерживаю. Я никогда не переставал искать этого человека.

– Я знаю.

– Если мы получим Мортимера, это будет большая победа. Если мы получим остальных этих ублюдков, то, думаю, я займусь реформированием Синдиката с тем же видением силы, которое было у Па.

Я киваю в знак согласия.

Мы выросли бедными, живя в дерьме, потому что Риккардо Балестери сделал так, чтобы наш отец потерял все. Папа восстановился и дал нам наследство с D'Agostino Inc. Он сделал еще один шаг вперед и объединился с Синдикатом, чтобы защитить то, что у нас было, и сделать нас сильнее. Мы тоже можем это сделать.

Дверь распахивается, и в комнату вбегает Доминик с пачкой бумаг.

– Ребята, – говорит он, затаив дыхание. – Я кое-что нашел.

– Что? – Я с нетерпением смотрю на него.

Он подходит к столу Массимо и раскладывает бумаги. Мы следуем за ним и просматриваем их, пока он их раскладывает.

Один выглядит как акт передачи права собственности, а остальные – это списки адресов и фотографии молодой женщины с белыми светлыми волосами и ярко-зелеными глазами. Она сразу же привлекает мое внимание, потому что она очень красива.

– Смотри, вот, – Доминик указывает на документ, и я вижу, на что именно он указывает.

Это имя Мортимера, который передает дом в Москве Изабелле Вигго.

– Изабелла Вигго? – спрашиваю я, прищурившись, и Доминик кивает.

Затем он указывает на другой набор документов, в которых Изабелла Вигго указана как дочь Мортимера.

Бля... У этого мужчины есть дочь.

Осознание приходит к нам с Массимо одновременно, и мы смотрим друг на друга.

– У Мортимера есть дочь, – заявляю я и стискиваю зубы.

– Поправка, брат, у Мортимера есть дочь, о которой знают лишь немногие избранные, – нараспев произносит Доминик. – Этот дом в Москве пустует, но я нашел адрес в Род-Айленде для точки контакта. Однако женщина, которая там живет, это вот эта леди: Изабелла Бейкер. Ей двадцать два года, и она работает в клинике Риджвуд помощником терапевта.

Я вздыхаю.

– Имя то же самое, есть все основания скрывать фамилию.

– Мы должны быть осторожны. Это может быть не она. Нам нужно что-то, что идентифицирует ее как Изабеллу Вигго, – указывает Массимо. – Изабелла Бейкер может быть кем-то, кто работает с ними, или просто контактом по адресу с тем же именем.

– Или это она, – настаиваю я. Может быть, это отчаяние заставляет меня спешить и куда-то попасть. Или, может быть, я не хочу провести следующие шесть лет в том же дерьме или, что еще хуже… потерять кого-то еще.

– Как ты нашел это Доминик? – спрашивает Массимо.

– Я взломал все, что известно человечеству. Я установил трекеры в различных системах, чтобы они предупреждали меня, когда всплывает имя Мортимера. Это пришло из земельного кадастра в Москве. Это было подано сегодня утром. Как только это было отсканировано в системы, мои боты это подхватили. Я покопался в деталях документа и нашел остальное.

Черт … Все, что я могу сделать, это смотреть на него в изумлении.

– Молодец, Доминик, – кивает Массимо.

– Да, черт возьми, – соглашаюсь я.

– Итак… Что мы будем делать? – нервно спрашивает Доминик. – Что мы теперь будем делать?

– Если эта женщина – его дочь, она знает, где его найти, – говорю я, беря в руки ее фотографию.

Она действительно красива. Эти белые светлые волосы и эти ярко-зеленые глаза поражают. Ее глаза удерживают меня на месте, как будто она на самом деле смотрит на меня, и в них есть блеск решимости.

Она его дочь?

Если это так, то это делает ее и моим врагом. Виновной просто из-за связи с руками такими же грязными и душой такой же темной, как у ее отца.

План начинает зреть в моем сознании и шевелиться в моей душе. Тот же план, который я обдумывал раньше, много раз. После того, как убили Алиссу, я бесчисленное количество раз задавался вопросом, есть ли у Мортимера кто-то, о ком он заботился. Это могла быть она. Дочь.

– Если бы она была у нас, это был бы шаг ближе к его поиску. Огромный шаг, – заявляю я.

– Я сомневаюсь, что она так легко предоставит нам эту информацию, если Мортимер приложил столько усилий, чтобы скрыть свою личность, – отмечает Доминик.

– Нет, я не думаю, что она это сделает. Нам придется ее забрать.

Мои братья смотрят на меня, и никто из нас не возражает. Мы безжалостны. Мы знаем, что иногда нужно сделать, чтобы получить желаемое. Неважно, правильно это или нет.

– Похитить ее, – заявляет Массимо.

– Похитить ее, – подтверждаю я кивком.

– Мы можем это сделать? – спрашивает он, глядя на каждого из нас.

У нас нет привычки похищать женщин. Это должно быть чем-то, о чем стоит хорошенько подумать. Поскольку я уже подумал, у меня нет проблем с этим. Думаю, это должно означать, что моя душа может быть темнее, чем у моих братьев. Может быть, так оно и есть, в конце концов, это я получил голову своей жены в гребаной коробке. Мою жену, которую увезли, похитили.

– Я сделаю это, – предлагаю я. – Я сделаю это.

– Это означает войну. Если мы ее получим и Мортимер узнает, что она у нас, это будет означать войну, – говорит Массимо, и я вспоминаю письмо, которое нам прислал наш анонимный друг.

Казалось, он знал так много, интересно, знал ли он, что война, о которой он нас предупреждал, может начаться именно так.

– А что, если мы возьмем ее и потребуем, чтобы он сдался? – предлагает Доминик, и я почти смеюсь. Так бы и поступили, если бы мы имели дело с более слабым врагом. Однако мы с большей вероятностью увидим замерзший ад или гребаных свиней, летающих в небесах, прежде чем Мортимер сдастся нам.

– Очевидно, что она важна для него, – добавляет он.

– Да, но такие люди, как он, так не работают. – Массимо качает головой. – Он не отдаст себя, чтобы спасти своего ребенка. Если мы заберем ее, он знает, что мы не убьём её, потому что она – рычаг. Он сделает всё, что сможет, чтобы вернуть её, а это значит ослабить нас любыми способами, которые он сочтет нужными.

– Если он узнает, что мы ее забрали, это будет означать смерть для всех, кого мы знаем, здесь и в Италии, – говорю я, и Доминик прикусывает внутреннюю часть губы.

Мы сильны, но когда ты не знаешь, каковы силы твоего врага, это делает тебя уязвимым для атаки. У Массимо есть Эмелия, его жена. Убей ее, и ты убьешь человека, которым он является. Я знаю, что он думает о ней, даже пока мы разговариваем. Я бы тоже был таким, если бы у меня была женщина.

– Требование выкупа такого рода, возможно, придется отнести к плану Б, – добавляет Массимо.

– Итак, план А должен быть сосредоточен на самом простом, что мы можем сделать, – сообщаю я со вздохом.

– Да, чтобы избежать войны, – спрашивает Массимо. – Самое простое, что можно сделать, это найти его и провести внезапную атаку, чтобы уничтожить его. Что-то, чего он никогда не видел и к чему не смог подготовиться.

Мурашки пробегают по коже от перспективы того, что это произойдет, наконец-то заполучить Мортимера Вигго, и таким образом. Это дверь, которая широко распахнулась для нас, чтобы пройти через нее.

– Думаю, мне стоит съездить в Род-Айленд, – предлагаю я. – Если эта женщина действительно его дочь, она знает, где найти своего отца. Если бы мы смогли осуществить такой план, это было бы бесценно.

– Мы все отправляемся в Род-Айленд, – объявляет Массимо с твердостью в голосе. – Парни, держите это в секрете. Я выберу несколько человек, которые поедут со мной. Никто не должен знать, пока не придёт время. Чем меньше лишних ушей, тем лучше.

Мы с Домиником молча киваем.

– Нам понадобится четкий план действий, когда окажемся там, – добавляет Доминик. – Особенно если это окажется она.

– Я возьму это на себя, – отвечаю я.

Её глаза впиваются в меня, и я чувствую, как внутри поднимается зверь, готовый вырваться наружу.

Глава вторая

Изабелла

Дмитрий снова здесь…

Почему?

Я не могу сдержать суровый взгляд, который я бросаю на него, когда он входит в дверь кафетерия. Вчера было достаточно плохо.

Моя работа здесь, в реабилитационном центре, одно из немногих занятий, позволяющих мне отвлечься от реальности.

Один его вид тянет меня обратно в темноту моего мира. Я ненавижу этого человека всем своим существом. Я ненавижу его так сильно, что мое сердце болит, когда я просто смотрю на него.

Я не знаю, как мне смотреть на него и не помнить, как он убил Эрика, любовь всей моей жизни.

При обычных обстоятельствах такой убийца, как он, не шагал бы ко мне беззаботно. Он сидел бы за решеткой, отбывая серьезный срок за свои преступления.

В моем аду, однако, он правая рука моего отца. Убийство привело его туда, где он сейчас. По правую руку от дьявола.

Дмитрий – ходячий кошмар, и эта улыбка на его лице постоянно издевается надо мной. Каждый раз, когда я вижу этого человека… этого монстра, я вспоминаю о своем месте в этом мире и о том, что моя жизнь мне не принадлежит. Неважно, где я нахожусь. Дома или на работе. Мой отец всегда делает что-то, чтобы расставить все по своим местам.

Обычно я могу все просчитать и знаю, что нужно быть предельно осторожной. Но эта неделя оказалась загадкой.

Что-то происходит. Теперь я в этом убеждена.

Мне двадцать два года. Если я до сих пор не знаю, что с отцом никогда не бывает скучно, то я никогда этого не узнаю.

Но если что-то происходит, я имею право знать, что именно. Ненавижу чувствовать себя параноиком. Достаточно того, что в последние дни у меня было ужасное ощущение, что за мной кто-то наблюдает. Мне не нужно такое дерьмо.

Когда Дмитрий приближается ко мне, Саша, мой телохранитель, бросает взгляд из угла комнаты. Он, должно быть, тоже чувствует, что что-то происходит. Зачем еще мне нужны два охранника, чтобы сопровождать меня на встречу?

Дмитрий останавливается, отходит в сторону и коротко кивает мне, молчаливо приказывая закончить то, что я делаю, чтобы мы могли уйти.

Я делаю неглубокий вдох и пытаюсь успокоить нервы. Еще не время уходить. Мне нужно быть здесь еще три часа. Ненавижу уходить с работы раньше, чем планировалось, и вообще без причины.

Я работаю здесь помощником психолога. Моя цель – стать терапевтом и работать где-то в будущем, работая с людьми, которые пострадали от травмы и имеют ПТСР. Эта клиника идеально подошла мне для получения всего необходимого опыта, поскольку у них есть как стационарные, так и амбулаторные пациенты.

Я нахожусь под каблуком у отца, поэтому я знаю, что все мои цели – пустые мечты, но я работаю на этой работе уже девять месяцев, сразу после колледжа. Это само по себе впечатляет, и я отношусь к этому крайне серьезно. Клиника Риджвуда обычно выбирает профессионалов с большим опытом и квалификацией после колледжа. Мое принятие было основано на моих впечатляющих академических результатах в Университете Брауна и трех летних каникулах, которые я провела здесь на добровольной стажировке. Они так любили меня, что приняли мое заявление в одно мгновение. Я ценю такие вещи.

В то же время я ценю возможность работать. Это было то, о чем мне пришлось умолять отца. Хотя он и предоставил мне небольшую свободу, она шла с условием, что, как и в колледже, со мной все время должен был быть телохранитель, и если мне нужно было быть где-то, где он хотел, чтобы я была, я должна была делать то, что мне говорили.

Итак, я знаю, что нет смысла спорить с кем-либо из охранников моего отца. Кроме того, если Дмитрий здесь, это все равно, что сказать мне, что пора идти. Мне придется уйти сейчас, хочу я этого или нет. Я бы не хотела, чтобы у меня отняли ту толику свободы, которая у меня есть.

Я снова сосредотачиваюсь на Джозефе, пациенте, с которым я работала сегодня, и пытаюсь собраться с духом.

– Я передам тебя Белинде, чтобы ты мог побыть здесь еще немного, – говорю я ему.

Он пришел два месяца назад после автомобильной аварии и очень сильно прогрессировал.

Он опирается на костыль и улыбается мне.

– Дорогая, как насчет того, чтобы я взял это отсюда и пошел обратно в свою комнату. Белинда просто попытается снова накормить меня этим отвратительным супом, – отвечает он со смехом.

Я не могу не смеяться. Он прав. Это именно то, что Белинда попытается сделать.

Мои коллеги и пациенты здесь поддерживают меня. Такие люди, как они, поддерживают меня в контакте с реальностью. Они помогают мне забыть, кому я принадлежу.

– Ты уверен, что хочешь попробовать? – На этой неделе он способен и намного сильнее, чем на прошлой неделе, но в моей природе быть осторожной.

– Я в порядке. Поверь мне. – Он подмигивает мне, и я смотрю, как он не спеша уходит.

Вокруг много людей, но в ту секунду, когда Джозеф проходит через двойную дверь, я чувствую себя уязвимой. Я чувствую себя одинокой и беззащитной перед тем, что, черт возьми, происходит с моим отцом.

Шаги приближаются позади меня, и я встречаю холодные магнетические глаза Дмитрия. Он улыбается мне, и я бы не хотела этого.

Саша отступает, не смея вмешаться. Он знает свое место, и я должна знать свое, особенно с таким человеком, как Дмитрий. Человеком таким же злым, как мой отец.

– Ты снова здесь, – заявляю я, напрягая челюсть. Я ничего не могу с собой поделать, когда дело доходит до него. Он знает, что я его ненавижу, но сейчас я ненавижу больше всего то, что не могу понять, что происходит.

– Я снова здесь, – отвечает он.

Как и большинство моих телохранителей, он говорит с намёком на русский акцент. У меня он полностью исчез. Я прожила в Штатах последние двенадцать лет, и никто бы не подумал, что я провела большую часть своего детства в Москве, почти не говоря по-английски.

– Почему?

– Твой отец перенес твою встречу с ним на более раннее время, – отвечает он ровным монотонным голосом.

У меня запланирован звонок по Skype с отцом через несколько часов. Мы проводим такие встречи раз в месяц, когда его нет в гостях, и они обычно не требуют внимания его первого начальника. Он также обычно не переносит время вперед.

– Что-то случилось? – спрашиваю я.

– Это особенная встреча, – отвечает он, и в его груди раздается глубокий, низкий смешок.

Особенная встреча? Это звучит не слишком обнадеживающе. Я молюсь, чтобы это не означало, что отец узнал о моих ночных вылазках. Я выбираюсь из дома редко, только чтобы немного передохнуть. Саша всегда был начеку и прикрывал меня. Он никогда бы не пошел на риск, который может стоить ему жизни.

И всё же, если бы отец действительно узнал, Саша уже был бы мертв. Мы бы точно не устраивали ради этого специального собрания.

Выбросив беспокойство из головы, я возобновляю свое раздражение.

– Так вот почему ты решил составить мне компанию? Как трогательно.

– Злая. Очень злая. Мне понравится заставить твой рот работать как следует.

Мои глаза расширяются, и я моргаю несколько раз, а мои щеки краснеют. Я в таком же шоке, как и в ужасе от его слов. В последнее время он был таким. Говорил о мерзости своего ума более свободно. Но это было худшее, что он делал.

– Прости? – парирую я. – Как ты смеешь так со мной разговаривать?

Кажется, у меня хватит смелости сразиться с ним. Однако по моей спине пробегает дрожь, когда юмор исчезает с его лица и сменяется чем-то холодным и темным, что напоминает мне о необходимости сдерживать себя.

– Следи за своим тоном со мной, Изабелла, – предупреждает он с жестким взглядом. – Я буду говорить с тобой так, как захочу, и буду представлять, как твой рот доставляет мне удовольствие так, как захочу.

Улыбка поднимает уголки его рта, а прядь светлых волос падает на его глаз. Его взгляд скользит по всему моему телу, его глаза касаются меня повсюду.

Я не дура. Я вижу, как он на меня смотрит, и мне это не нравится. Он на пятнадцать лет старше меня, и он смотрит на меня так с тех пор, как мне было двенадцать. С вожделением и желанием. Две вещи, которых должно быть достаточно, чтобы убить его, но он делает это с легкостью.

Никому не позволено приближаться ко мне. Это означает смерть. Они все это знают. Они все знают, какие последствия ждут приближения к дочери Мортимера Вигго.

Поскольку ему было приказано убить единственного мужчину, который когда-либо приближался ко мне, я знаю, что этот человек мог смотреть на меня с таким явно сексуальным намерением только в том случае, если бы ему дали на это разрешение.

– Пойдем, – говорит Дмитрий и, посмотрев на Сашу, жестом приглашает его следовать за мной, а сам идет впереди меня.

Я следую его примеру и оглядываюсь на Сашу, который догоняет нас. Он качает головой. Молчаливое предостережение, чтобы я держалась на плаву.

Я всегда его слушаю. Он заботится обо мне с самого рождения. Саша – единственный из охранников моего отца, кто проявил ко мне доброту и относился ко мне как к человеку. На самом деле, я думаю о нем как об отце. Так что я обязательно прислушаюсь к его предостережению.

Я снова смотрю вперед и улыбаюсь коллегам по работе, проходя через автоматические раздвижные двери. Для них я Изабелла Бейкер, дочь богатого, чрезмерно опекающего бизнесмена, который настаивает на том, чтобы его дочь сопровождали телохранители, куда бы она ни пошла. Так было всегда.

Но я, должно быть, выгляжу как избалованная принцесса. Мало кто понимает, что это история, которую мы рассказываем, чтобы защитить себя. Это история, которую я рассказываю, чтобы иметь те маленькие свободы, которые мне дозволены.

Я прожила жизнь более защищенную, чем большинство в Братве, потому что мой отец – лидер Круга Теней. Человек, которого люди хотят устранить. Никто за пределами круга никогда по-настоящему не встречался с ним. Они могут знать его имя, но они никогда не узнают его в лицо. Он сделал так, что имя Мортимер Вигго может принадлежать кому угодно.

Никто не узнает, как сильно я хочу сбежать от него. Одна лишь мысль о том, что случилось в прошлый раз, заставляет мою душу дрожать от страха. Наказание, которое я получила, стало уроком, который я не забуду до конца своих дней.

Саша открывает мне дверцу машины, и я сажусь на заднее сиденье. Он садится на водительское сиденье, и вместо того, чтобы Дмитрий сел рядом с ним, как ему положено, он садится рядом со мной.

Саша заводит машину, и мы выезжаем со стоянки, выезжая на дорогу.

– Осторожно, принцесса. Твоя голова может взорваться, если ты будешь слишком много думать, – насмехается Дмитрий.

Я только бросаю на него взгляд, ловлю расчетливый взгляд в его глазах, а затем продолжаю смотреть в окно. Вскоре я теряюсь в проносящихся деревьях, как это бывает, когда я веду свою собственную машину.

Мне не разрешается ездить дальше центра города, который находится в двадцати минутах езды от моего дома. Работа считается слишком далекой, и мне определенно не разрешается ездить к месту этих запланированных звонков с моим отцом. Они проходят в доме Николи Солтека, бывшего бригадира братства моего отца. Круг Теней считается Братвой, но они не совсем являются ее частью с точки зрения традиционной иерархии и устройства. Те из Братвы, с которыми общается мой отец, немногочисленны и редки.

Мы подъезжаем к дому через сорок минут. Николи приветствует меня в своей обычной манере, которая холодна. Холодна как рыба, как и мой отец.

Меня отвели в конференц-зал, но вместо того, чтобы оставить меня одну и поговорить с отцом, как обычно, Дмитрий зашел вперед меня.

– Особенная встреча, помнишь? – улыбается он.

Мои губы раздвигаются, как будто я хочу что-то сказать, но я не могу подобрать слов. Все, что могло прийти мне на ум, исчезает, когда на большом экране телевизора за столом во главе комнаты появляется изображение строгого лица моего отца. Его глаза цвета морской волны – единственное, что я получила от него. Мои платиновые светлые волосы и миниатюрная фигура от моей матери.

Седеющая голова папы выглядит седее, чем в прошлом месяце. У него также изможденный вид, к которому я не привыкла. Однако это не делает ничего, чтобы приглушить пламя силы, горящее в его глазах.

– Дмитрий, – первым обращается к нему папа.

Дмитрий кивает в знак уважения и садится.

– Изабелла, – говорит он, обращая свое внимание на меня.

– Привет, папа, – отвечаю я и склоняю голову в той же уважительной манере, что и Дмитрий. Я не чувствую уважение. Но это то, что я знаю, я должна сделать.

– Сядь, – приглашает меня папа и, словно он действительно находится в комнате, указывает на стул перед монитором, чтобы я села.

Я так и делаю, сводя руки вместе, чтобы держать нервы в узде. Насколько я понимаю, это должна была быть обычная ежемесячная встреча. Типа того, как заботливый отец должен был бы встретиться со своей единственной дочерью. Но с ним так никогда не бывает. Эти встречи должны держать меня в узде. Я не знаю, что сделает эту встречу особенной, однако.

– Как дела? – спрашивает он меня.

– Я в порядке.

– Хорошо.

– Что-то происходит? – рискнула я спросить.

Мой отец жестоко и тихо усмехается, а затем задумчиво смотрит на меня.

– Моя дорогая Изабелла, всегда что-то происходит. Но я полагаю, что происходит что-то большое, достигшее своего пика. – Он смотрит на Дмитрия, а затем снова на меня. – Что-то, что требует необходимости встретиться с вами обоими.

Я затаила дыхание. Я даже не могу догадаться, что происходит. Однако Дмитрий, кажется, точно знает, что происходит. Я смотрю на него краем глаза и отмечаю его спокойное поведение. Он слишком спокоен в присутствии моего отца. Даже для такого любимца, как он.

Папа переводит взгляд с меня на Дмитрия, и с каждой секундой меня медленно убивает напряжение.

– Прошло уже некоторое время с тех пор, как я чувствовал необходимость уйти на пенсию и передать эстафету преемнику, – говорит папа, и когда эти слова слетают с его губ, мое сердце замирает.

Все, что я слышу, это пенсия и преемник. Слова проникают в мой мозг, и пока я их обдумываю, я точно знаю, почему эта встреча считается особенной.

Он уходит на пенсию, и кто, по-моему, его заменит?

Это не я. Я, наследница его империи. Нет, нет. Конечно, если бы у него был сын, конечно. Но никогда не будет женщины, возглавляющей Круг Теней.

Я хватаюсь за край сиденья, ожидая, что сейчас произойдет что-то еще, потому что я всегда боялась того, что сейчас произойдет.

– Я выбрал Дмитрия, чтобы он возглавил империю, и одно из условий, которое я ему навязал, жениться на тебе. Ваш союз продолжит наследие моей крови и дело всей моей жизни по созданию Круга Теней.

Я качаю головой и вскакиваю на ноги, даже не успев осознать, что он мне говорит.

– Ты хочешь, чтобы я вышла замуж за человека, который убил Эрика? – блею я. Слова просто вылетают из моего рта, выливаются из моей души. – Ты серьезно?

Я знаю, что я говорила не по делу, и о ком-либо, я не должна так говорить с моим отцом и уж тем более в присутствии одного из его охранников. Когда я думаю о том, как Дмитрий убил Эрика, я не могу сдержать ни ярости, ни шока, который пронзает мое сердце.

Да, я могу признать, что предвосхищала его выбор кого-то, за кого я могла бы выйти замуж, когда бы пришло время, но я никогда не видела его отставки на горизонте. Он человек, который, как я думала, умрет на своем троне в своем правлении тирании.

– Изабелла…

– Нет, я не могу, – прерываю я, и слеза течет по моей щеке.

Когда он смотрит на Дмитрия, я испытываю реакцию “бей или беги”, но мое тело не может выбрать, что делать. Все равно слишком поздно что-либо делать. Дмитрий хватает меня, руки сжимают мое горло, надменная улыбка освещает его лицо, когда я чувствую боль.

Я задыхаюсь, хватаю ртом воздух, а этот человек получает удовольствие от моих страданий так же, как он получал удовольствие от того, что забил Эрика до смерти.

Дмитрий поворачивает меня к телевизору, чтобы я могла посмотреть в глаза отцу и получить остальные его распоряжения для меня.

– Это произойдет, Изабелла, и ты будешь слушаться, – усмехается папа. – Мне нужно напомнить тебе, что случается с теми, кто плохо себя ведет?

Когда слова слетают с его губ, моя кожа покрывается мурашками при воспоминании о его жестокой руке, выносящей мне последнее наказание. Я с идеальной ясностью вспоминаю боль от плети на моей спине. Двадцать ударов плетью за попытку побега и еще десять за ложь, чтобы спасти моего водителя, которому он дал пулю в голову за помощь.

Это было два года назад. Я не могла ходить после этого целую неделю. Он утверждает, что любит меня. Я не знаю, как кто-то может относиться к своему ребенку так, как он относится ко мне. Я для него вещь. Собственность.

Что-то, что он может использовать и навязать ему свою власть. Это все, что я для него значу, и в тот день, когда он хлестал меня, сдирая кожу с моей спины, он чуть не убил меня. Он почти убил, и я всегда буду помнить, как это ощущалось. Это было почти так же больно, как смотреть, как он убивает человека, которого я любила.

Цель наказания была приручить меня, сломать меня, заставить меня подчиниться тому факту, что я принадлежу ему. Скрытый урок в том, что если я хочу прожить какую-либо жизнь, это единственный путь. Его путь. Никакой другой.

Вот что я чувствую сейчас.

– Ответь мне, – кричит папа, и рука Дмитрия сжимает мое горло.

– Нет, не надо, – бормочу я.

– Отпусти ее, – приказывает папа, и Дмитрий подчиняется.

Я смотрю на монстра, который только что держал меня, с ненавистью в глазах, и он улыбается мне в ответ, словно я сказала что-то смешное.

– Свадьба состоится через полгода, – говорит папа, и я снова бросаю взгляд на него. – До тех пор вы узнаете друг друга. Дмитрий будет чередовать ночные дежурства с Сашей и присоединяться к нему в другие дни. Это все, что я могу сейчас сказать. Есть вопросы?

У меня есть миллион, но я не могу озвучить ни одного из них.

Страх заставляет меня не спускать с него глаз, зная, что мне будет больно, если я снова его оскорблю.

– Нет, сэр, – отвечает Дмитрий.

– Изабелла, есть что-нибудь от тебя?

Я качаю головой. – Ничего, сэр.

– Ну, хорошо. Увидимся через несколько недель, как обычно. До свидания. – Экран отключается, и изображение моего отца исчезает вместе с ним.

Мои руки сжаты в кулаки, а сердце наполняет ненависть. Я оглядываюсь на Дмитрия, желая больше, чем когда-либо, сбежать.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но он набрасывается на меня, снова хватает меня за горло. На этот раз он сжимает так сильно, что я думаю, он может убить меня. Я даже не могу позвать на помощь.