Текст книги "Мрачный похититель (ЛП)"

Автор книги: Фейт Саммерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Глава двадцать третья

Тристан

Блин…

Хотя я знаю, что должен ее отпустить, я чувствую, что должен пойти за ней.

Я этого не делаю только потому, что, когда у меня звонит телефон, пока я здесь, на острове, это будет либо Массимо, либо Ник.

Я беру трубку и вижу, что это Ник.

Я почти рад, что это не Массимо, потому что он не был счастлив, что план с Сашей не сработал. Я также знаю, что даже если он не задавал мне вопросов, он не был рад, что я поверил Изабелле.

– Привет, – говорю я.

– Босс, я просто проверяю. Я заметил, что некоторые старшие члены теневого отряда прибыли, чтобы помочь с поисками Изабеллы. Просто подумал, что вы должны знать.

– Спасибо, – отвечаю я. Прибытие старших членов Тени, одновременно и хороший, и плохой знак. – Будь начеку.

– Ты же знаешь, что я так и сделаю, – заверяет он меня, и мы вешаем трубку.

Я не переставал думать о том, что, черт возьми, нам теперь делать. Гребаная дверь возможностей все еще там, чтобы мы могли нанести внезапный удар. Но нам нужно знать, где Мортимер.

Я думаю обо всем, что мы можем сделать, что не включает план Б. Но без места я в растерянности. Я продолжаю ходить по кругу в уме и все время прихожу к одному и тому же ответу. Я потратил время, которого у нас нет, и это кажется пустой тратой.

Я решаю подняться в свою комнату. Но я долго не сплю. Мои мысли об Изабелле, о том, что я увидел, когда заглянул в окно ее души и не просто заглянул.

Она выглядела так, будто ее нужно было спасти, но не от меня. Это была тьма, в которой она жила, будучи дочерью Мортимера Вигго.

Когда я поцеловал ее, я почувствовал ее страхи. Когда она поцеловала меня в ответ, они исчезли. Это было похоже на то, что надежда, которую она желала, наполнила ее, и в то же время она наполнила и меня.

Я хотел большего. Больше ощущений, но больше ее. Я всегда хочу больше ее, и сопротивляться становится все труднее. Еще труднее, потому что я знаю, что она тоже хочет меня.

Она дала мне кусочек своей души. Кусочек, который мне не пришлось брать. Она дала его добровольно и дала мне еще одну жажду в одном дыхании.

Изабелла – это последнее, о чем я думаю, когда засыпаю, и первое, о чем я думаю, когда просыпаюсь.

Я просыпаюсь с этой жаждой, заставляющей меня желать ее сильнее, чем прошлой ночью.

Это заставляет меня встать и, пока я иду к ней в комнату, просто чтобы увидеть ее, я не думаю ни о чем другом. Не о том, насколько неправильными могут быть мои намерения, и не о том, что она женщина, с которой мне не следует снова переходить черту.

Я останавливаюсь у двери и впервые стучу.

Когда она открывает дверь, на ее прекрасном лице отражается удивление.

– Доброе утро, – говорю я первым.

– Доброе утро. Ты стучался?

– Да, я пришел узнать, как ты.

– Ты и вправду хочешь узнать?

– Да.

– Я в порядке. Я как раз собиралась выйти на улицу. Просто на пляж, там хорошо.

Она смотрит наружу, затем снова на меня. В ее глазах сверкает свет.

– Хорошо, можешь выйти со мной, – говорю я ей, и ее глаза слегка расширяются. – Я покажу тебе окрестности.

– Спасибо… Я бы хотела этого, – соглашается она, и я вижу, что она знает, что между нами что-то изменилось. Я думаю, она также знает, что я хочу большего, чем бы это ни было.

Прогулка по лесу похожа на прогулку по саду за домом.

Обычно я иду на пляж, избегая других частей острова, где я был с Алиссой. Сегодня не так.

Воспоминания существуют, да, но они, как струйка дыма, испаряются в воздухе, и я вижу прекрасную женщину, идущую рядом со мной, впитывающую пейзаж. Ее лицо светится от всего. Вид дома, пляжа, всей обстановки.

Я подумал, что ей понравится миниатюрный розарий, поэтому я оставил его на последнюю часть экскурсии. Он ведет к тому, что я считаю самой красивой частью острова – водопаду.

Когда мы приехали туда, я был так же очарован красотой окрестностей, как и в тот момент, когда я только купил это место.

Вид захватывающий, как и она сама.

– Боже мой… это так красиво, – улыбается она и напоминает мне, как она была в клубе. – Я никогда ничего подобного раньше не видела.

– Это красота.

Она оглядывается на колибри и, ахнув, придвигается к ним ближе.

Она поворачивается ко мне и широко улыбается.

– Где мы, Тристан? Теперь ты не можешь скрывать от меня такую информацию. Я просто хочу знать, потому что это похоже на рай.

Я улыбаюсь ей в ответ и решаю, что не помешает поделиться некоторой информацией. Она заслуживает того, чтобы иметь представление о том, где она находится. – Это считается частью Багамских островов. Но это частный остров.

– Твой?

– Мой.

– Я никогда раньше не встречала никого с собственным островом. Это круто. Так что теперь я знаю, что я на Карибах. Мне здесь нравится.

Мы сидим у берега и вдруг начинаем разговаривать. Мы разговариваем так, будто мы не те люди, которые покинули дом. Мы не говорим о нашей ситуации, только о нашем окружении. Я говорю об острове, а она рассказывает мне о своей работе.

Затем начинается дождь. И когда он падает, он смывает образ, который мы создали за последние несколько часов.

Клянусь, я смотрю на небо, но когда я снова смотрю на нее, в моем настроении происходит смена, которая взывает к той части меня, которая хочет ее снова.

Идет дождь, но все еще светло, и глаза снова выдают ее.

Я протягиваю руку и обхватываю ее лицо, а она закрывает глаза, словно наслаждаясь ощущением моих пальцев на своей коже.

Это небольшой дождь, но ему достаточно нескольких секунд, чтобы намочить ее футболку, заставив ткань прилипнуть к ее великолепной груди. Кончики ее светло-розовых сосков становятся более заметными, и она замечает, что я смотрю на нее.

Я не могу отвести взгляд, как и не могу удержаться от того, чтобы не попробовать ее на вкус. Мне хотелось большего на днях. И до сих пор хочется.

Я никогда не переставал хотеть большего от этой женщины, и взгляд в ее глазах говорит о том, что она тоже хочет меня.

Я тянусь к ее левой груди и поглаживаю огромную выпуклость, с наслаждением наблюдая, как сосок покрывается мурашками от одного моего прикосновения.

Тугая пика указывает на меня, умоляя, чтобы ее пососали. Ни за что не упущу такую возможность, поэтому я это делаю. Я опускаю голову и беру умоляющий сосок в рот, посасывая через хлопок ее футболки.

По мере того, как ее сосок твердеет, мой член тоже не отстаёт.

Я провожу руками по ее мягкой, шелковистой коже, притягивая ее ближе, чтобы иметь возможность сосать сильнее.

Желая почувствовать ее мягкую плоть во рту, я приподнимаю подол ее футболки и тяну за чашечку ее бюстгальтера, так что сосок выскакивает наружу. Когда я возвращаю рот к ее голой коже, я почти кончаю.

Она стонет, и мне приходится изо всех сил стараться сдержаться.

Я останавливаюсь, потому что если я собираюсь пойти по этому запретному пути, то я сделаю это правильно.

– Иди сюда, – говорю я ей, и она подходит ко мне ближе, наклоняясь, чтобы получить поцелуй, который я жаждал подарить ей с последнего раза.

Глава двадцать четвертая

Изабелла

Дождь льется на нас легким потоком желания, словно удерживая нас здесь и сейчас, гарантируя, что мы не остановимся.

Меня охватывает волнение, когда он целует меня.

Наши языки спутываются и дразнят, пробуя и требуя, проникая глубже, чтобы получить больше.

Я поддаюсь зову чего-то, на что не должна отвечать, но искушение заставляет меня жадно бежать к нему, словно я изголодалась по этому мужчине.

Он целует меня так дико, словно хочет поглотить мой рот, и я отвечаю ему тем же.

Когда он снова поднимает мою футболку, я понимаю, что это не просто для того, чтобы попробовать.

Я позволяю ему снять с меня футболку и маленький бюстгальтер, который я носила, оставляя меня в одних штанах для йоги. Когда мои груди вываливаются наружу, он возвращается к дикому сосанию, которое он дал мне несколько минут назад.

Его рот на моей груди, его язык кружится вокруг каждого соска, сводит меня с ума, и я не просто поддаюсь желанию, я позволяю ему захватить меня. Я позволяю ему прийти за мной и стереть из моего мозга все, что не относится к нему и к этому моменту, который мы не должны иметь.

Он мой похититель, а я дочь его врага. Между нами не должно быть ничего, но есть. Было, когда я стала его пленницей, или, может быть, он просто поймал меня в ловушку.

Он берет меня на руки и ведет к садовой стене, когда дождь начинает лить сильнее. Там есть небольшой навес с аркой из листьев плюща, который укрывает нас.

Мы полностью промокли, и это только воодушевляет нас продолжать путь.

Тристан прижимает меня к стене, и я тяну его за рубашку. Я хочу увидеть его таким, каким он был вчера вечером. Я никогда не видела мужчину с такими мускулами, и ни одного, который выглядел бы как совершенное произведение искусства.

Он отрывается от моих губ, чтобы снять рубашку, и я позволяю себе насладиться видом его восхитительного тела.

– Нравится то, что ты видишь, Bellezza? – спрашивает он с самоуверенной улыбкой.

– Да, – отвечаю я, и он продолжает меня целовать.

Когда его руки скользят по моей талии и обхватывают мою киску, я стону ему в рот, жаждая, чтобы его член оказался внутри меня.

Тристан пробирается сквозь пояс моих штанов и под кружево моих трусиков, чтобы его пальцы могли скользнуть прямо в мою киску.

Он начинает вращать пальцами, и, о Боже… это так приятно. Я сейчас кончу.

Я не могу себя контролировать, когда я с ним. Он слишком. Слишком дикий. Слишком требовательный.

– Я собираюсь снова попробовать твою киску, прежде чем завладеть твоим телом, – сообщает он мне, словно делая мне одолжение.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но вырывается стон. Я даже не уверена, что именно собиралась сказать. Что бы это ни было, оно растворяется в воздухе, и все, что я чувствую, – это удовольствие, когда его толстые пальцы скользят в мой проход и обратно.

– Блядь, – стону я и кончаю.

Он стягивает с меня штаны и трусики, раздвигая мои бедра, чтобы иметь возможность слизывать и лакать мои соки, стекающие ему в рот.

С его головой, зарывшейся между моих ног, его ртом, сосущим мой клитор, и его языком, слизывающим мое возбуждение, я снова почти там. Прямо там, на грани удовольствия. Прямо там, принимая еще один призыв потакать этому мужчине.

Он прижимает меня к стене, чтобы закончить дегустацию. Я откидываюсь на гладкую поверхность и позволяю ему делать со мной то, что он хочет.

Через несколько мгновений он заканчивает и полностью снимает с меня одежду, оставляя меня голой перед собой.

Он расстегивает ремень на брюках и расстегивает молнию на ширинке.

– Я чист, я хочу снова чувствовать тебя, когда я внутри тебя.

– Да, – отвечаю я, и становится ясно, что на сегодня хватит разговоров.

Он спускает штаны и боксеры вниз, и мой взгляд падает на его толстый член, который выскакивает из его джинсов. Он толстый, длинный и идеальный. Идеально стоящий, чтобы трахнуть меня, с головкой, торчащей в мою сторону, показывая его потребность во мне.

Мне становится не по себе от осознания того, что я так возбудила такого мужчину, как он.

Когда он снова тянется ко мне, я понимаю, что это оно.

Он поднимает мою ногу, кладет ее вокруг себя, а затем начинает тереть головкой своего члена половые губы моей киски.

Я хватаюсь за него и готовлюсь к тому, что он возьмет меня. Он сильно толкается, и я кричу. Но он не смягчается, и это неудивительно. Это мужчина, который берет, и когда он берет тебя, ты знаешь, что ты захвачена, принадлежащая. Как он и сказал.

Одним яростным толчком он глубоко проникает в меня, и я снова кончаю от интенсивности и неразбавленного удовольствия, которое вырывает мое тело из реальности.

Я держусь за него, когда он начинает входить в меня, расширяя мой узкий проход, теснота заставляет меня чувствовать все. Удовольствие от каждого толчка его члена. Покалывание каждого нерва в моем теле оживает, когда жидкий огонь прожигает меня, подпитываемый похотью и адской потребностью в этом мужчине, чтобы он сделал меня своей.

Я чувствую себя еще лучше, когда он хватает меня за талию одной рукой, чтобы не сбавлять темп, а другой рукой прижимает мои губы к своим. Теперь я получаю усиленное удовольствие от его губ на моих и его члена, входящего в меня.

Я обхватываю его лицо и целую его в ответ. Когда я это делаю, он прекращает толкаться, и мы просто целуемся. Мы целуемся, и этот поцелуй ощущается по-другому, как будто наши губы – источник удовольствия, которое мы ищем.

Я провожу руками по его диким локонам, и когда он переплетает свои пальцы с моими волосами, он начинает жестко трахать меня с грубой, первобытной силой.

Он движется во мне все быстрее и быстрее, и с такой интенсивностью, что у меня подгибаются колени. Он готов к этому.

Он поднимает меня, и я крепко обхватываю его талию ногами, чтобы он мог снова взять меня. Когда он это делает, я снова кончаю, и сжатие моих стенок вокруг его длины заставляет его трахать меня сильнее.

– Я собираюсь жестко трахнуть тебя, Bellezza, – стонет он. Я слишком поглощена его сексуальным голосом и ощущением того, как он движется внутри меня, чтобы обращать внимание на то, что он говорит.

Все, что я уловила, были слова жестко и трахнуть, чтобы подготовить себя к еще большему наслаждению. Когда он дарит мне это, врываясь в мое тело, я вижу звезды. Моя голова становится легкой, когда он прижимает меня к стене и держит под углом, чтобы иметь возможность по-настоящему меня трахнуть.

Когда я снова кончаю, он следует за мной.

Взрыв его спермы бьет в мою точку G с тем же адским огнем, который пульсировал в моих венах. Однако это нагревает меня изнутри, и я снова и снова кричу его имя, пока не могу, и он не перестает двигаться внутри меня.

Мы дышим так тяжело и быстро, что я не знаю, как нам остановиться. Я не знаю, смогу ли я.

Мое сердце колотится, мои мысли путаются.

Мои мысли путаются, но когда они начинают проясняться и я успокаиваюсь, я снова думаю о том, что мы только что сделали.

Я пытаюсь освободить ноги от его талии, но он держит меня, останавливая.

– Еще несколько минут, – шепчет он мне на ухо. – Дай мне еще несколько минут, и мы пойдем.

Я принимаю его мольбу и смакую ее, держа его тоже. Я тоже не хочу прерывать этот момент. Я пока не хочу возвращаться в реальный мир.

Прошло несколько минут, мы обнимались, а потом он опустил меня на землю.

Я прислоняюсь к стене, а он обхватывает меня руками по обе стороны.

Дождь становится сильнее. Настолько сильный, что он просачивается сквозь плющ и падает рядом с тем местом, где мы стоим.

Он касается края моей челюсти, и я просто смотрю в его глаза.

– Что нам теперь делать? – спрашиваю я.

– Пойдем со мной домой, – отвечает он, как будто мы снова в клубе. Я не могу не улыбнуться. – Ты ведь этого хочешь?

– Да.

Глава двадцать пятая

Тристан

Я провел с ней остаток дня и ночь. Единственным перерывом был ужин, когда я спустился вниз, чтобы пообщаться с Домиником и Кэндис.

Как только я убедился, что провел достаточно времени вдали от Изабеллы, я ушел от них под предлогом, что собираюсь заняться кое-какими делами компании с Альфонсо, и они, скорее всего, не увидят меня до утра.

Ложь.

Я солгал и вместо того, чтобы пойти в свою комнату, я направился прямиком в комнату принцессы, где я трахал ее всю ночь, снова и снова.

Сейчас утро, и я снова жадный. Но я не могу больше ничего от нее взять.

Наступил новый день, а вместе с ним и реальность.

Я сползаю с кровати и натягиваю одежду, наблюдая, как она спит. Женщина в постели выглядит истощенной, полностью выжатой после дикой ночи не менее дикого секса со мной.

Ее платиновые волосы растрепались, а из-за дождя они превратились в свободные сексуальные волны.

Простыня сползла вниз по ее телу, обнажив ее массивные полушария с все еще напряженными сосками, все еще умоляющими меня пососать их.

Я хочу. Черт возьми, я никогда этого не захочу, но мне нужно обуздать свои страсти и вернуться на правильный путь.

Прошел чертов день, а ситуация просто висит в воздухе, ждет. Я забрал дочь дьявола и должен быть готов к тому, что будет дальше.

Я не разговаривал с Домиником как следует после инцидента с Сашей. Мы не обсуждали, что мы собираемся делать. Это сложный разговор, потому что речь идет о том, чтобы заманить дьявола в наши дома, чтобы подвергнуть всех людей, которых мы знаем, опасности.

Я смотрю на Изабеллу и думаю обо всем. Я думаю о том, что я сделал с ней, и я знаю, что мы не можем сделать это снова по многим причинам.

Эта мысль расширяет дыру в моем сердце. Находясь рядом с Изабеллой, я начал ее заполнять.

Но я не могу чувствовать себя так по отношению к ней. Она не может быть моим искуплением, из-за того, кто она есть.

Последний взгляд, и я ухожу от нее, надеясь, что никто больше не видел, как я сюда зашел, и не подозревает, что я провел здесь ночь. Нет причин для того, чтобы кто-то это проверял или подозревал. По крайней мере, я так не думаю.

Я тот, у кого камера подключена к ее комнате. Я единственный, кто может видеть все, что происходит в доме. Но если Доминик что-то заподозрит, он тоже может посмотреть, если захочет. В конце концов, это он все настроил.

Я выхожу и направляюсь в комнату Доминика. Дверь приоткрыта, и он не слышит, как я подхожу.

Я заглядываю как раз вовремя, чтобы увидеть, как он что-то нюхает с ладоней.

Мои легкие сжимаются, когда я смотрю на него, и я заставляю себя оставаться там достаточно долго, чтобы убедиться в том, что я вижу.

Только когда он поднимает голову и делает глубокий вдох, он видит мое отражение в зеркале, наблюдающее за ним. С этими словами он разворачивается и смотрит на меня.

Очень немногие вещи тянут мое сердце, но, черт возьми, взгляд моего младшего брата подтверждает то, о чем я беспокоился. Его зрачки расширены, настолько расширены, что я едва могу видеть яркую синеву, которая должна отражать мои собственные.

– Что ты делаешь, Дом? – спрашиваю я, обращаясь к нему по прозвищу, которым его называла Ма. Мы перестали называть его так после ее смерти.

Это было слишком. Это слишком сейчас, когда я смотрю на него, и он выпрямляется, но выглядит обеспокоенным.

– Ничего, – отвечает он, но недовольный тон в голосе из-за того, что его застали за чем-то, чего он не должен был делать, выдает его. – Я ничего не делаю.

– Нет, так ты просто естественным образом нюхаешь свои руки? – рычу я.

Я думаю обо всех наркотиках, которые можно принимать, которые выпускаются в виде порошка, и обнаруживаю, что на самом деле не могу думать. У меня было много друзей, которые их употребляли. Целая тонна. У некоторых случился передоз и они умерли. Я попробовал крэк один раз в колледже, и когда я проснулся на краю крыши Белладжио, даже не помня, как я попал в Вегас, я поклялся никогда больше не пробовать подобное дерьмо.

Я чуть не умер, и этот опыт меня остановил, а тут передо мной Доминик со всеми признаками того, что он принимает наркотики.

– Тристан, почему бы тебе не вернуться к своей новой игрушке. Или к чему-нибудь еще. Я уверен, что тебе есть чем себя занять.

С этими словами я теряю контроль. Я бросаюсь на него и бью кулаком прямо ему в лицо.

Он врезается в комод, но он готов ко мне, под кайфом он или нет. Он нападает на меня с кулаком, который попадает мне в челюсть, но, как и он, я грязный ублюдок, когда дело доходит до борьбы голыми руками.

Когда мы деремся, нам все равно, что мы братья. Мне все равно, потому что я чертовски напуган и паникую, что он получает дерьмо. Этот страх и паника дают мне силы, и вскоре мы оказываемся на земле, нанося удар за ударом, но мне удается забраться на него и прижать к земле.

– Какого хрена ты делаешь, Доминик? Ты принимаешь наркотики, – выпаливаю я.

– Чувак, иди на хуй. Отвали от меня, – рычит он, и я знаю, что будет дальше.

Мы так ссорились только один раз. Только один раз и то из-за глупости. Из-за моей машины. В старших классах он ее угнал, разбил, и я задал ему самую сильную взбучку, но он отбивался, отдавая столько, сколько получал.

Он делает это сейчас, ударяя меня коленом в живот и отправляя меня в полет через его голову.

Я поджимаюсь и перекатываюсь обратно на колени и краем глаза вижу, как он что-то вытаскивает из заднего кармана. Я знаю, что это, поэтому я тянусь за своим пистолетом в то же время, когда он достает свой.

Внезапно мы оказываемся на коленях в противостоянии, держа друг на друга оружие, и это свидетельство того, что сделали с нами последние восемнадцать месяцев.

Мы больше не доверяем друг другу.

Если мы сможем это сделать, то это единственный ответ, который я могу дать в данной ситуации.

Доминик мне не доверяет, и я ему не доверяю.

Я смотрю на него и вижу того ребенка, который слепо следовал за мной. Он всего на год младше меня, но поскольку он был самым младшим, мы всегда видели в нем только ребенка.

Теперь он уже не тот, и уже давно не тот, и он больше не тот клей, который держит нас вместе.

– Малыш… – хрипло говорю я, глядя на него. – Дом, – пытаюсь я достучаться до него так, как раньше делала Ма.

Это не работает. Работает то, что я опускаю пистолет.

Кэндис подбегает к двери и ахает, когда видит, что Доминик направляет на меня пистолет.

– Доминик, нет, – кричит она и бежит к нему.

Только тогда он опускает руку и обнимает ее, когда она обнимает его.

Я встаю и смотрю на него, стоящего на коленях и держащего Кэндис, и мне интересно, что бы случилось, если бы она не вошла.

– Доминик… – говорю я, но он меня перебивает.

– Отойди от меня, – приказывает он.

Теперь я смотрю на него как следует и вижу красноту на его носу. Но я делаю, как он говорит, и оставляю его, потому что так лучше.

Я выхожу на пляж, мое убежище, и смотрю на море. Дождь не прекращался вчера, и сегодня он снова идет. Напоминание о том, что мы не пережили шторм, который жизнь нам бросила.

Это случилось с нами из-за предательства Андреаса. Наш брат намеревался убить Массимо, и он убил бы нас всех, чтобы получить то, что он хотел.

Теперь я не знаю, что делать.

Кэндис находит меня несколько часов спустя. Она приносит мне тарелку печенья, как обычно, пытаясь помочь.

Я все еще сижу на пляже. Она садится напротив меня и ставит тарелку, чтобы я ее взял.

Я не голоден, но я беру печенье, чтобы ее порадовать. Забавно, что я тоже вижу ее ребенком.

Я помню, как она сделала то же самое после похорон моей матери, только это ее мать приготовила их и отправила нам, братьям Д'Агостино.

Я помню маленькую девочку с косой в волосах и ее платья, которые делали ее похожей на куклу. Она и сейчас выглядит так с той же прической.

– Ты и эти печеньки, принцесса, – говорю я.

– Моя мама всегда говорила мне, что они помогают, – отвечает она с легкой улыбкой. – Люди не могут сказать – нет сахару. Это способ проверить грусть. Печенье должно заставить почувствовать себя лучше, что бы с тобой ни случилось. Но… если бы человек отказался, я бы знала, что его сердце действительно разбито. Пока они принимают, есть надежда.

– Спасибо, что ты есть в нашей жизни. Клянусь Богом, ты не даешь нам скатиться во тьму.

Я откусываю кусочек печенья, и она благодарно мне улыбается.

– И вы все мне тоже помогаете.

Я смотрю на нее долго и напряженно думаю о том, что произошло за последние несколько месяцев.

Она никогда не отходила далеко от Массимо. В ее представлении он был тем, кто спас ее от смерти, поэтому она всегда оставалась рядом с ним. Даже когда она пошла в колледж.

Сразу после того, как он женился на Эмелии, она устроилась на работу в школу, и я подумал, что, может быть, ей становится лучше. Затем случились все эти смерти, и это вернуло ее на круги своя. Она осталась с Массимо, работала у него дома, потом в компании.

Это была наша идея – дать ей какую-то карьеру, потому что она способна на что-то большее, чем просто уборка наших домов.

Она сейчас здесь, далеко-далеко, далеко от Массимо. Единственная причина, по которой она осмелилась зайти так далеко, – это Доминик.

– Ты знала, что это серьезно, не так ли? – спрашиваю я, и она кивает.

– Да, просто не знала, насколько это серьезно и что с ним происходит.

Я помню, как она выглядела, когда мы собирались сесть в самолет, чтобы доставить нас сюда. Она беспокоилась о нем, и насколько я знал, что ее просьба быть здесь ради Изабеллы была искренней, я знал, что она, должно быть, слишком беспокоилась о Доминике, чтобы предложить поехать с нами.

– Как долго это происходит?

– Думаю, с конца прошлого года, то есть месяцев восемь. Ненавижу это говорить, но это правда… он замечает меня только тогда, когда ему что-то нужно. Он возвращается ко мне, когда понимает, что я могу что-то сделать специально для него. Я храню секреты в нашей группе, поэтому он знал, что когда он застрял однажды ночью в клубе в центре города, навеселе, я была тем человеком, которому нужно позвонить. – Она подтягивает колени к груди и продолжает. – Сначала я думала, что он пьян, но потом я заподозрила, что это не так, хотя он и пил. Он сильно пил, так что это была хорошая маска. Но знаешь, когда у тебя просто плохое предчувствие по поводу чего-то?

Господи… Я не могу поверить в то, что она мне говорит. Я киваю, точно зная, что она имеет в виду.

– Что произошло потом?

– Я отвезла его домой и наблюдала за ним всю ночь. Его поведение было просто совершенно нелепым. Я не знала, как ведут себя люди, когда они под кайфом, пока не увидела его, и тогда я поняла, что он не мог быть просто пьяным. Это случилось снова несколько месяцев спустя, в тот раз, когда его ограбили. Может быть, я была глупа, что наконец привлекла его внимание, я никогда не хотела верить в то, что с ним что-то не так. Я не хотела видеть очевидное, когда он попросил меня никому ничего не говорить. – Она вытирает слезу ладонью. – Он попросил меня помочь ему только потому, что знал, что я ничего не скажу. Других причин не было.

– Кэндис, я знаю, что ты значишь для него больше.

Она качает головой. – Я так не думаю, но это неважно. Важно то, что я думаю, что ему нужна помощь. Мне следовало сказать задолго до этого.

– Кэндис, почему ты не пришла ко мне?

– Я не знала Тристан, и, если говорить реалистично, я до сих пор не знаю. Я видела, как он нюхал, но мне не хватило времени, чтобы что-то установить. А сейчас? Правда была в его глазах, и у него пошла кровь из носа после того, как ты ушел.

Черт… Я не знаю, что, черт возьми, мне делать, особенно когда Доминик говорит, что он ничего не делает, и говорит мне держаться от него подальше.

– Мы разберемся, – говорю я, но не знаю, с чего начать, поэтому притягиваю ее к себе.