Текст книги "Тайна двухколесного экипажа (Роман)"

Автор книги: Фергус Хьюм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 2
Дознание

Во время осмотра тела, найденного в хэнсоме, на стол были положены следующие принадлежавшие убитому предметы:

1. Два фунта десять шиллингов золотом и серебром.

2. Белый носовой платок с вышитыми красным шелком литерами О. У., пропитанный хлороформом и обнаруженный на лице убитого.

3. Портсигар русской кожи, наполовину заполненный сигаретами марки «Старый судья».

4. Белая лайковая перчатка на левую руку, довольно грязная, с черными швами на тыльной стороне.

Дознание проводилось в присутствии Сэмюеля Горби из сыскного бюро, который следил за тем, можно ли из показаний свидетелей извлечь какие– либо сведения, которые могли бы указать на мотив преступления или на преступника.

Первым из свидетелей вызвали Малькольма Ройстона, в кэбе которого было совершено преступление. Он рассказал ту же историю, которая уже появилась в «Аргусе», и коронер узнал от него следующие факты:

ВОПРОС: Не могли бы вы описать джентльмена в пальто, который поддерживал убитого, когда вы подъехали?

ОТВЕТ: Я его не особенно рассматривал, потому что все больше смотрел на убитого, да и джентльмен в пальто стоял в тени.

ВОПРОС: Опишите, что помните.

ОТВЕТ: Он был светловолосый, кажется, я видел его усы, довольно высок ростом, в пальто поверх вечернего костюма. Лица я не разглядел – на нем была мягкая фетровая шляпа, надвинутая на глаза.

ВОПРОС: Какая именно шляпа? Широкополая?

ОТВЕТ: Да. Края были завернуты вниз, поэтому я увидел только рот и усы.

ВОПРОС: Что он ответил, когда вы спросили, знает ли он убитого?

ОТВЕТ: Сказал, что не знает и что только что его подобрал.

ВОПРОС: А потом узнал его?

ОТВЕТ: Да. Когда убитый поднял голову, он промолвил: «Ты!» – и отпустил его. Когда тот упал, он ушел в сторону Берк-стрит.

ВОПРОС: Он оборачивался?

ОТВЕТ: Я не видел.

ВОПРОС: Как долго вы наблюдали за ним?

ОТВЕТ: Около минуты.

ВОПРОС: А когда увидели его снова?

ОТВЕТ: Усадив убитого в кэб, я повернулся, и он уже стоял рядом со мной.

ВОПРОС: И что он сказал?

ОТВЕТ: Я ему: «О, вы вернулись!», а он мне: «Да. Я передумал и провожу его домой». Потом он сел в кэб и велел ехать в Сент-Килда.

ВОПРОС: На этот раз он вел себя так, будто знал убитого?

ОТВЕТ: Да. Я думаю, он узнал его, только когда тот поднял голову, и, может быть, у них какая-то ссора была, потому он ушел, а потом решил вернуться.

ВОПРОС: Вы видели, как он возвращался?

ОТВЕТ: Нет, я снова увидел его, когда он уже рядом со мной стоял.

ВОПРОС: И когда он сошел?

ОТВЕТ: Как раз когда я завернул за школу на Сент– Килда-роуд.

ВОПРОС: Во время поездки вы не слышали звуков драки или борьбы у себя в салоне?

ОТВЕТ: Нет. Там грубая дорога, и стук колес по камням все равно не дал бы мне ничего услышать.

ВОПРОС: Когда джентльмен в пальто выходил, он не выглядел взволнованным?

ОТВЕТ: Он был совершенно спокоен.

ВОПРОС: Почему вы так решили?

ОТВЕТ: Потому что взошла луна, и я смог его рассмотреть.

ВОПРОС: Лицо увидели?

ОТВЕТ: Нет, шляпа помешала. Я увидел столько же, сколько видел, когда он садился ко мне на Коллинс– стрит.

ВОПРОС: Его одежда не была порвана или как– нибудь сбита?

ОТВЕТ: Нет. Единственное отличие, которое я заметил, – что его пальто было застегнуто.

ВОПРОС: А когда он садился, оно было расстегнуто?

ОТВЕТ: Да.

ВОПРОС: Что он сказал, когда сошел на Сент-Килда-роуд?

ОТВЕТ: Сказал, что убитый не хочет, чтобы он его провожал домой, и что он пойдет обратно в Мельбурн.

ВОПРОС: И вы спросили у него, куда вам везти убитого?

ОТВЕТ: Да, и на это он сказал, что убитый живет или на Грей-стрит, или на Окленд-стрит в Сент-Килда, но на перекрестке он меня направит.

ВОПРОС: Значит, джентльмен в пальто не знал, где живет убитый?

ОТВЕТ: Нет, он сказал – или Окленд-стрит, или Грей-стрит.

ВОПРОС: Вам это не показалось странным?

ОТВЕТ: Нет, я подумал, что они с убитым могли быть знакомы по клубу.

ВОПРОС: Как долго человек в пальто разговаривал с вами?

ОТВЕТ: Минут пять.

ВОПРОС: И за это время вы не слышали никаких звуков в салоне кэба?

ОТВЕТ: Нет. Я решил, что убитый заснул.

ВОПРОС: А что произошло после того, как человек в пальто пожелал убитому спокойной ночи?

ОТВЕТ: Он закурил сигарету, дал мне полсоверена и пошел в сторону Мельбурна.

ВОПРОС: Вы не заметили, платок джентльмена в пальто был при нем, когда он уходил?

ОТВЕТ: Да, он обмахнул им туфли. Дорога была очень пыльная.

ВОПРОС: Вам не бросилась в глаза какая-нибудь отличительная особенность в нем?

ОТВЕТ: Как будто нет, разве что перстень с бриллиантом.

ВОПРОС: Почему вы обратили на него внимание?

ОТВЕТ: Он был надет на указательный палец правой руки, а я такого раньше никогда не видел.

ВОПРОС: Когда вы это заметили?

ОТВЕТ: Когда он зажигал сигарету.

ВОПРОС: Сколько раз вы окликали убитого, когда доехали до перекрестка?

ОТВЕТ: Три-четыре раза. Потом я спустился и увидел, что он уже неживой.

ВОПРОС: Как он лежал?

ОТВЕТ: Сидел скрючившись, в дальнем углу салона, почти в таком же положении, в каком я его туда усадил. Голова свесилась на бок, а рот накрыт платком. Когда я прикоснулся к нему, он упал в другой угол, тогда-то я и понял, что он мертвый. Я сразу же поехал в Сент-Килда в полицейский участок и рассказал все как было.

После допроса Ройстона, во время которого Горби время от времени что-то записывал в записную книжку, был вызван Роберт Чинстон. Он показал:

– Я квалифицированный практикующий врач, живу на Коллинс-стрит-ист. Я производил вскрытие тела убитого в пятницу.

ВОПРОС: Это произошло через несколько часов после смерти?

ОТВЕТ: Да. Судя по положению платка и наличию хлороформа, убитый умер от последствий анестезии, и, зная, насколько быстро этот яд испаряется, я произвел осмотр сразу же.

КОРОНЕР: Продолжайте, сэр.

ДОКТОР ЧИНСТОН: Внешне тело выглядело здоровым и ухоженным. Следов насилия не обнаружено. Пятна на задней стороне ног и туловища вызваны посмертным скоплением крови. В мозге наблюдалось избыточное скопление крови, также имела место обширная гиперемия, особенно заметная в поверхностных сосудах. Заболеваний мозга осмотр не выявил. Легкие были здоровые, но слегка отечные. При вскрытии грудной клетки стал различим легкий спиртовой запах. В желудке содержалось около пинты полностью переваренной пищи. Сердце слабое, в правой половине большое количество негустой венозной крови. Этот орган имел склонность к ожирению. По моему мнению, убитый умер от вдыхания испарений вещества наподобие хлороформа или метилена.

ВОПРОС: Вы говорите, сердце имело склонность к ожирению? Это может иметь какое-то отношение к смерти убитого?

ОТВЕТ: Само по себе нет. Но использование хлороформа при таком состоянии сердца определенно усиливает необратимые процессы. В то же время могу упомянуть, что отравление хлороформом почти не оставляет следов после смерти.

После этого доктору Чинстону позволили удалиться, и был вызван Клемент Ранкин, второй извозчик. Он показал:

– Я извозчик, живу в Коллингвуде и обычно езжу на хэнсоме. Я хорошо помню прошлый четверг. Я отвез одну шумную компанию в Сент-Килда и примерно в половине второго возвращался, когда недалеко от школы меня остановил джентльмен в светлом пальто. Он курил сигарету и велел мне отвезти его на Паулетт-стрит, что в Ист-Мельбурне. Я его отвез, и он вышел на углу Веллингтон-перейд и Паулетт– стрит. Он заплатит полсоверена и пошел себе по Паулетт-стрит, а я поехал обратно в город.

ВОПРОС: В какое время вы остановились на Паулетт-стрит?

ОТВЕТ: Ровно в два.

ВОПРОС: Откуда вы знаете?

ОТВЕТ: Ночь была тихая, и я услышал, как часы на почте пробили два раза.

ВОПРОС: Во внешности человека в светлом пальто вы не заметили ничего необычного?

ОТВЕТ: Нет, по виду это был обычный человек. Я подумал, что это какой-нибудь жулик поехал на дело, потому что у него шляпа была надвинута на самые глаза, и лица было совсем не рассмотреть.

ВОПРОС: Вы не заметили, был ли у него перстень?

ОТВЕТ: Был. Когда он отдавал мне полсоверена, я заметил у него на указательном пальце правой руки перстень с бриллиантом.

ВОПРОС: Он не говорил, что делал на Сент-Килда– роуд в такое время?

ОТВЕТ: Нет, не говорил.

После этого Клементу Ранкину было велено освободить свидетельское место, и следующие полчаса выступал коронер. Не подлежало сомнению, заметил он, что смерть убитого не была естественной, а явилась следствием отравления. До настоящего времени обнаружена лишь одна небольшая улика, имеющая отношение к этому делу, но единственный человек, которого можно обвинить в совершении преступления, это неизвестный, севший в кэб вместе с убитым в пятницу утром недалеко от памятника Берка и Уиллса. Также не вызывало сомнений, что убитый, садясь в наемный экипаж, был здоров, хотя и находился в состоянии опьянения, а то, что впоследствии, после того как человек в светлом пальто покинул кэб, он был найден извозчиком, Ройстоном, с пропитанным хлороформом платком на лице, судя по всему, доказывало, что умер он от вдыхания хлороформа, который ему дали намеренно. Все улики в этом деле носили косвенный характер, но тем не менее четко доказывали, что было совершено преступление. Следовательно, поскольку все обстоятельства дела подталкивали к одному выводу, присяжным не оставалось ничего иного, кроме как вынести решение в соответствии с этим заключением.

В четыре часа присяжные удалились на совещание и через четверть часа вернулись со следующим вердиктом:

Убитый, имени которого на сегодняшний день установить не имеется возможности, умер 27 июля от отравления ядовитым веществом, а именно хлороформом, умышленно предоставленным неизвестной личностью; и присяжные под присягой заявляют, что указанный неизвестный преступно и злонамеренно совершил убийство указанного человека.

ГЛАВА 3
Вознаграждение в сто фунтов

Сборник судебных решений.

УБИЙСТВО.

Вознаграждение 100 фунтов.

После того как 27 июля в кэбе было обнаружено тело неизвестного мужчины, 30 июля в Сент-Килда было проведено дознание, после которого присяжные вынесли вердикт: умышленное убийство. Рост неизвестного убитого средний, волосы темные, на левом виске родинка, был чисто выбрит и одет в вечерний костюм. Сим доводится до сведения общественности, что вознаграждение в 100 фунтов будет выплачено правительством за сведения, которые приведут к поимке убийцы. Предполагается, что убийцей является человек, севший в кэб вместе с убитым на углу Коллинс и Рассел-стрит ранним утром 27 июля.

ГЛАВА 4
Мистер Горби берется за дело

– Что же, – промолвил мистер Горби, обращаясь к своему отражению в зеркале, – последние двадцать лет я разгадывал загадки, но это, как видно, крепкий орешек.

Мистер Горби брился и по своей давней привычке разговаривал с собственным отражением. Будучи сыщиком и человеком молчаливым, он никогда не говорил о деле с посторонними и никому не доверял. Когда у него возникало желание излить душу, он уединялся в спальне и заводил разговор со своим зеркальным двойником. И этот прием работал превосходно, ибо приносил облегчение порой чересчур загруженному мозгу, позволяя не задумываться о безопасности. Брадобрей Мидаса, узнав, что скрывается под царским колпаком хозяина, весь извелся, храня эту тайну, пока не пошел к реке и не шепнул тростнику: «У царя Мидаса ослиные уши». Так и мистер Горби иногда ощущал необоримую потребность высказать вслух свои самые заветные тайны. Чтобы не разговаривать с пустым местом, он сделал собеседником зеркало. До сих пор оно ни разу не подвело, а в остальном ему доставляло удовольствие видеть свое довольное краснощекое лицо, кивающее, как китайский болванчик, с блестящей гладкой поверхности. Этим утром сыщик откровенничал с зеркалом особенно оживленно. Иногда на лице его появлялось озадаченное выражение. Ему было поручено расследование убийства в хэнсоме, и он пытался придумать, с какой стороны к нему подступиться.

– Черт возьми, – сказал он, задумчиво затачивая бритву. – Если у чего-то есть конец, то должно быть и начало, а если я не знаю, с чего начать, как же я доберусь до конца?

Поскольку зеркало ответа на этот вопрос не дало, мистер Горби намылил лицо и принялся скоблить щеки несколько механическими движениями, поскольку мысли его были заняты этим делом, и думалось ему примерно следующее:

«Есть человек, джентльмен, который выпил лишнего, поэтому не понимает, что с ним происходит. Другой джентльмен без всякой задней мысли подходит и останавливает для него кэб. Сначала он утверждает, что не знаком с пьяным, но потом очень наглядно показывает, что знаком, и в раздражении уходит, однако передумывает, возвращается и садится в кэб, велев извозчику ехать в Сент-Килда.

По дороге он расправляется с пьяным при помощи хлороформа, выходит из кэба, садится в другой и, сойдя на Паулетт-стрит, исчезает. Вот какую загадку мне предстоит разгадать, и, пожалуй, даже у сфинкса загадки были проще. Нужно выяснить три вещи. Во-первых, кто убитый? Во-вторых, за что его убили? И в-третьих, кто это сделал? Когда я разберусь с первым вопросом, остальное будет не так уж сложно выяснить, потому как зная, чем жил человек, легко установить, кому было выгодно переселить его в лучший мир. У человека, убившего этого парня, должен был иметься серьезный мотив, и я обязан выяснить, что это за мотив. Любовь? Нет, это не то. Влюбленные мужчины в реальной жизни до такого не доходят. В романах да пьесах подобное происходит постоянно, но я с таким никогда не сталкивался. Ограбление? Нет, у него в кармане нашли приличную сумму. Месть? Это возможно… Желание отомстить иногда толкает людей на такие поступки, о которых потом приходится жалеть. Силу он не использовал – одежда убитого не порвана и не сбита, – значит, он застал жертву врасплох, прежде чем та поняла, что у него на уме. Кстати, надо бы еще раз получше осмотреть одежду убитого, вдруг что-нибудь найдется. Во всяком случае, с этого можно начать».

Мистер Горби оделся, позавтракал и отправился в полицейский участок, где попросил выдать ему одежду убитого. Получив ее, он сел с ней в углу и начал дотошный осмотр.

Во фраке не было ничего примечательного. Обычный добротный и ладно скроенный фрак. Недовольно вздохнув, мистер Горби отбросил его в сторону и взялся за жилет. Здесь он обнаружил кое-что интересное, а именно внутренний карман на левой стороне.

– Гм, зачем это ему понадобилось? – почесал голову мистер Горби. – Насколько я знаю, на фрачных жилетах карманы внутри не пришивают, да и потом, – продолжил сыщик, приходя в волнение, – это дело рук не портного. Он сам его пришил, к тому же очень неумело. Выходит, он сам приладил к жилету карман, чтобы об этом никто не знал, а сделано это было для того, чтобы носить в нем что-то ценное, настолько ценное, что, даже надевая вечерний костюм, он не хотел с этим предметом расставаться. Ага, шов сверху немного надорван! Из него что-то резко достали. Начинаю понимать, как было дело. В распоряжении убитого находился некий предмет, который был очень нужен убийце, и убийца знал, что тот носит его с собой. Он видит его пьяным, садится с ним в кэб и пытается забрать то, что ему нужно. Пьяный сопротивляется, тогда он убивает его с помощью хлороформа, который имел при себе, потом, боясь, что кэб остановится и его увидят, выхватывает желанный предмет из кармана так быстро, что надрывает шов, после чего уходит. Это понятно, но остается вопрос: что находилось в кармане? Шкатулка с драгоценностями? Нет, это было что-то не такое объемистое, иначе убитый просто не смог бы носить его под жилетом. Это было что-то плоское, что можно без труда положить в карман. Бумага! Какая-нибудь ценная бумага, которая была нужна убийце и ради которой он пошел на убийство… Что ж, замечательно, – сказал мистер Горби, бросая жилет и вставая. – Второе я выяснил раньше первого. Первый вопрос остается: кто убитый? Он не из Мельбурна, это понятно, иначе по описанию в объявлении о вознаграждении его бы уже кто-нибудь узнал. Может быть, у него здесь есть родственники? Нет, вряд ли, родственники бы уже забили тревогу. Одно можно сказать точно: если он не спал под открытым небом, то должен был снимать где-то частное жилье. В гостинице он не мог жить – владелец любой гостиницы в Мельбурне узнал бы его по описанию, тем более что сейчас весь город гудит от разговоров об этом убийстве. Скорее он квартировал у домовладелицы, которая не читает газет и не интересуется слухами. Значит, если он действительно снимал частную квартиру, как я предполагаю, и неожиданно исчез, его хозяйка не станет молчать. После убийства уже прошла целая неделя, и если квартирант не появляется на квартире и не дает о себе знать, она на– верняка начнет наводить справки. Впрочем, если я прав и убитый – иногородний, она не будет знать, где искать его. Следовательно, в таких обстоятельствах самым естественным шагом для нее будет дать объявление о его пропаже. Нужно просмотреть газеты.

Мистер Горби взял пачку газет и внимательно изучил разделы, в которых обычно дают объявления о розыске пропавших друзей и людей, которым необходимо сообщить «нечто важное».

– Он был убит, – размышлял вслух мистер Горби, – в пятницу утром, между часом и двумя, так что до понедельника его отсутствие могло не вызывать подозрений. Но в понедельник домовладелица почуяла бы неладное, а уже во вторник дала бы объявление. Поэтому, – промолвил мистер Горби, ведя жирным пальцем по очередной колонке, – искать нужно в газетах за среду.

Объявления в газетах за среду не обнаружилось, как и в газетах за четверг, но в пятничном выпуске, вышедшем ровно через неделю после убийства, мистер Горби неожиданно наткнулся на следующее сообщение:

Если мистер Оливер Уайт не вернется на виллу «Поссум», Грей-стрит, Сент-Килда, до конца недели, его комнаты снова будут сданы.

Рубина Хейблтон.

– Оливер Уайт, – медленно повторил мистер Горби. – А на принадлежавшем убитому носовом платке стояли инициалы О. У. Значит, его имя Оливер Уайт. Интересно, Рубина Хейблтон знает что-нибудь об этом деле? Во всяком случае, – сказал он, надевая шляпу, – морские бризы я люблю, так что, пожалуй, наведаюсь на виллу «Поссум», Грей-стрит, Сент-Килда.

ГЛАВА 5
Миссис Хейблтон открывает душу

Миссис Хейблтон была из той породы людей, которые вечно всем недовольны, и каждый, кто знакомился с нею, понимал это очень быстро. Биконсфилд в одном из своих романов говорит, что человек тогда интереснее всего, когда рассказывает о себе, и, если судить о миссис Хейблтон по этому критерию, она была поистине обворожительной особой, ибо ни о чем другом не говорила никогда. Что такое угроза русского вторжения, если она недовольна? Вот когда ее недовольство пройдет, тогда у нее появится время на мелочи, затрагивающие судьбу всей колонии. Недовольство миссис Хейблтон в первую очередь было вызвано нехваткой денег. Подумаешь, могли бы вы сказать, многим не хватает денег, на что она бы вам с раздражением в голосе ответила: «Знаю, но не все люди одинаковые». Со временем смысл ее слов становился понятен. Она приехала в Австралию в иные времена – во времена, когда зарабатывать большие деньги было несравненно проще, чем сейчас. Из-за неудачного замужества ей не удалось сохранить ничего. Покойный мистер Хейблтон – а он давно уже покинул этот мир – был алкоголиком и вместо того, чтобы зарабатывать, обычно проводил время в пивных, пропивая женушкины деньги и угощая друзей. Неумеренное пристрастие к алкоголю и жаркий климат штата Виктория вскоре сделали свое дело, и, вернувшись с его похорон, миссис Хейблтон стала думать о том, что теперь ее ждет и как улучшить свое положение. Собрав то немногое, что осталось от ее состояния, она купила небольшой участок в Сент-Килда, а земля тогда была дешевая, и построила на нем дом. Чтобы обеспечивать себя, она занималась поденной работой, шила и ухаживала за больными. Эти разнообразные занятия позволяли ей не испытывать нужды.

Но в действительности такая жизнь давалась миссис Хейблтон нелегко. В то время, когда она уже должна была наслаждаться отдыхом и пожинать плоды своей трудолюбивой молодости, ей приходилось гнуть спину усерднее, чем когда-либо. Ей не приносило утешения то, что она принадлежит к той многочисленной армии женщин, работящих и бережливых, мужья которых являются всего лишь обузой для жен и семей. Поэтому неудивительно, что миссис Хейблтон все свои познания о сильном поле сводила к одному горькому высказыванию: «Все мужчины – животные».

Вилла «Поссум» вид имела скромный: один эркер и узкая веранда вдоль фасада. Окружал ее небольшой сад, в котором росли редкие цветы, отрада миссис Хейблтон. Больше всего на свете она любила, повязав голову платком, идти в сад пропалывать и поливать свои любимые цветочки, пока те, не выдерживая такого напора, вовсе не переставали расти. Примерно через неделю после последней встречи со своим квартирантом она, предаваясь любимому занятию, задумалась о том, куда он мог пропасть.

– Валяется пьяный в какой-нибудь забегаловке, – сказала она, яростно выдергивая очередной сорняк. – Деньги за аренду переводит и глаза пивом заливает… Все мужчины скоты, чтоб им провалиться!

Как только миссис Хейблтон произнесла это, рядом с ней пролегла тень, и, подняв глаза, она увидела мужчину, который взирал на нее, опершись о забор.

– Проваливайте! – воскликнула она, вставая с колен и грозя ему лопаткой. – Я сегодня не хочу яблок, и мне все равно, насколько дешево вы их продаете.

Миссис Хейблтон явно посчитала, что этот человек – торговец, но, не увидев рядом с ним тележки с товарами, изменила свое мнение.

– Вы хотите ограбить дом, да? – скорее с утвердительной, чем с вопросительной интонацией произнесла она. – Можете не утруждаться, потому что здесь брать нечего. Серебряные ложки матери моего отца мой муж давным-давно пропил, а новые купить мне не за что. Я одинокая женщина, которую такие, как вы, пустили по миру, и я буду вам благодарна, если вы отойдете от забора, который я купила за свои трудом заработанные деньги, и уберетесь отсюда.

Миссис Хейблтон замолчала, переводя дыхание и хватая ртом воздух, как извлеченная из воды рыба.

– Моя дорогая леди, – мягко молвил человек у забора, – вы…

– Нет! – вскипела миссис Хейблтон. – Я не член парламента и не школьный учитель, чтобы отвечать на ваши вопросы. Я женщина, которая платит все налоги, не сплетничает и ваших паршивых газетенок не читает. Мне нет дела до русских, ни малейшего, поэтому проваливайте.

– Не читаете газет? – удовлетворенно повторил мужчина. – Ага, это все объясняет.

Миссис Хейблтон подозрительно воззрилась на непрошеного гостя. Это был полный господин с добродушным, румяным, чисто выбритым лицом, на котором поблескивали, точно две звезды, серые проницательные глаза. Под его ладным костюмом светлой ткани белел накрахмаленный жилет, перетянутый массивной золотой цепочкой. В общем и целом на миссис Хейблтон он произвел впечатление преуспевающего торговца, и она про себя удивилась, что ему от нее нужно.

– Что вам нужно? – выпалила она.

– Мистер Оливер Уайт здесь живет? – спросил незнакомец.

– Живет и не живет, – противоречиво ответила миссис Хейблтон. – Я его уже неделю не видела; думаю, он где-то пьет, как все они; но ничего, я дала в газету такое объявление, что он сразу протрезвеет и поймет, что я не ковер какой-нибудь, чтобы об меня вытирать ноги; и если вы его друг, так ему и передайте от меня, что он животное и что я ничего другого от мужчины не ждала.

Незнакомец невозмутимо дождался окончания этой тирады и, когда миссис Хейблтон замолчала, чтобы отдышаться, спокойно произнес:

– Я могу поговорить с вами?

– А что вам надо-то? – с вызовом бросила она. – Говорите. Я не жду от мужчины правды, но говорите, чего надо.

Мужчина посмотрел на безоблачное небо, достал из кармана ярко-красный носовой платок и, вытирая лицо, сказал:

– Сегодня так жарко, и…

Миссис Хейблтон не дала ему времени договорить, а подошла к калитке и рывком отворила ее.

– Шевелите ногами, входите, – сказала она и, когда незнакомец вошел, провела его в маленькую аккуратную гостиную, которая производила впечатление сплошь заполненной салфеточками для кресел, шерстяными ковриками и восковниками. На каминной полке выстроились рядком яйца эму, на стене висела абордажная сабля, а на книжной полке плотно теснились небольшие темные книги, которые, видимо, служили для украшения, ибо вид этих книг не вызывал ни малейшего желания их почитать.

Мебель здесь была из конского волоса, и все выглядело твердым и блестящим, поэтому, когда незнакомец уселся на скользкого вида кресло, которое для него выдвинула миссис Хейблтон, то невольно подумал, что оно набито камнями, – таким холодным и жестким оно ему показалось. Хозяйка дома, сев напротив него в такое же неудобное кресло, сняла с головы платок, аккуратно свернула его и положила себе на колени, а потом посмотрела на нежданного гостя.

– Итак, – сказала она, так быстро раскрывая рот, что со стороны могло показаться, что ее челюсти приводятся в движение ниточками, как у марионетки, – кто вы такой? Чем занимаетесь? Чего от меня хотите?

Незнакомец положил свой красный шелковый платок в шляпу, поставил ее на стол и спокойно, не торопясь, ответил:

– Меня зовут Горби. Я сыщик. Мне нужен мистер Оливер Уайт.

– Его нет, – сказала миссис Хейблтон, решив, что Уайт попал в неприятности и ему грозит арест.

– Я знаю.

– Тогда где он?

Мистер Горби ответил коротко, четко произнося слова и зорко наблюдая за тем, какое впечатление они на нее производят:

– Он умер.

Миссис Хейблтон побледнела и вместе с креслом подалась назад.

– Как! – воскликнула она. – Ведь он не убил его, правда?

– Кто его не убил? – быстро спросил мистер Горби.

Миссис Хейблтон явно знала больше, чем была расположена рассказать, потому что, усилием воли взяв себя в руки, ответила уклончиво:

– Он сам себя не убил.

«Умно, – подумал сыщик. – Она что-то знает, но не хочет говорить. Ну ничего, у меня заговорит». Помолчав немного, он продолжил:

– Нет, он не покончил с собой. Почему вы об этом подумали?

Миссис Хейблтон не ответила, но, встав с кресла, подошла к твердому и блестящему буфету, из которого достала бутылку бренди и небольшую рюмку. Наполнив рюмку наполовину, она выпила ее и вернулась на свое место.

– Я этим не увлекаюсь, – пояснила она, увидев удивленный взгляд сыщика, – но вы меня так расстроили, что нужно было чем-то успокоить нервы. Чего вы от меня хотите?

– Расскажите все, что вам известно, – промолвил мистер Горби, не сводя глаз с ее лица.

– Где мистера Уайта убили? – спросила она.

– На Сент-Килда-роуд, в хэнсоме.

– Прямо посреди улицы? – поразилась она.

– Да, прямо на улице.

– А-а…

Она глубоко вздохнула и крепко сжала губы. Мистер Горби молчал. Он видел, что в эту секунду она решает, говорить или нет, и любое его слово может запечатать ее уста, поэтому мудро хранил молчание. И его осторожность была вознаграждена быстрее, чем он ожидал.

– Мистер Горби, – наконец заговорила она, – всю свою жизнь я боролась, а началось все с плохого мужа, который был скотиной и пьяницей, поэтому, Господь свидетель, у меня нет причин хорошо думать о вас, мужчинах, но… убийство… – Ее передернуло, хотя в комнате было довольно тепло. – О таком я не думала.

– В отношении кого?

– Мистера Уайта, разумеется, – поспешила ответить она.

– Кого еще?

– Не знаю.

– Значит, больше никого нет?

– Не знаю… Не уверена.

– Как это? – озадаченно поднял брови сыщик.

– Я расскажу все, что знаю, – промолвила миссис Хейблтон, – и если он невиновен, храни его Господь.

– Если кто невиновен?

– Я начну с самого начала, – сказала миссис Хейблтон, – а вы судите сами.

Мистер Горби согласно кивнул, и она приступила к рассказу.

– Постояльцев я решила брать всего два месяца назад. Поденная работа трудная, а шитье вредно для глаз, поэтому я, женщина одинокая и настрадавшаяся от мужа-нелюдя, которому всегда была хорошей женой, но он давно умер, решила, что постояльцы помогут мне хоть немного сводить концы с концами, поэтому дала объявление в газету, и мистер Оливер Уайт два месяца назад снял у меня комнату.

– Опишите его.

– Не очень высок ростом, ни бакенбардов, ни усов, но джентльмен.

– Ничего особенного вы в нем не заметили?

Миссис Хейблтон задумалась.

– Да, – сказала она наконец, – у него на левом виске родинка была, но ее обычно волосы прикрывали, поэтому ее мало кто видел.

«Это он, – подумал Горби. – Я на правильном пути».

– Мистер Уайт недавно из Англии приехал, – добавила женщина.

«И это, – подытожил в уме мистер Горби, – объясняет, почему труп никто не опознал».

– Он снял комнату, сказал, что будет жить у меня полгода, и заплатил за неделю вперед. Он всегда платил вовремя, как порядочный человек, хотя не верю я, что бывают порядочные мужчины.

– У него были друзья?

– Не могу сказать. Он не любил болтать и, когда выходил из дома, не говорил, куда идет. Да все мужчины такие, говорят: «Иду на работу», а ты потом находишь его в пивной. Мистер Уайт говорил, что собирается жениться на богатой наследнице.

– Ага! – многозначительно вставил мистер Горби.

– Я видела только одного его друга, мистера Морленда. Он приходил сюда с ним. И всегда был с ним… Как брат.

– Опишите этого мистера Морленда.

– Красивый, – с недовольством промолвила миссис Хейблтон. – Только привычки у него не такие красивые были. Человека дела красят, вот что я скажу.

«Интересно, знает ли он что-нибудь об этом деле?» – подумал Горби, а вслух спросил:

– Где найти мистер Морленда?

– Не знаю, не скажу, – ответила домовладелица. – Раньше он сюда часто приходил, но уже неделю как не появляется.

– Странно. Очень странно. – Горби покачал головой. – Хотелось бы повидаться с этим мистером Морлендом. Как думаете, он появится снова?

– Думаю, появится, – ответила женщина. – Он может в любое время прийти, но чаще наведывался вечером.

– Тогда я зайду сегодня вечером, вдруг встречу его, – сказал сыщик. – Совпадения случаются не только в романах, но и в жизни, так что этот джентльмен может появиться как раз в нужное время. Что еще вы можете сказать о мистере Уайте?

– Недели две или три назад, я точно не помню, к мистеру Уайту приходил другой джентльмен, очень высокий. Он был в светлом пальто.

– Ага! В визитке?

– Нет, в вечернем костюме, а сверху в светлом пальто и в мягкой шляпе.

– Это он, – вполголоса промолвил сыщик и прибавил громко: – Продолжайте.

– Он вошел в комнату мистера Уайта и закрыл дверь. Не знаю, как долго они разговаривали, но я сидела в этой самой комнате и слышала их злые голоса: они ругались и кричали друг на друга – чего еще от мужчин ждать-то? Я встала и вышла в коридор попросить их не шуметь, но тут дверь мистера Уайта отворяется, из нее вылетает джентльмен в светлом пальто и бросается к выходу. В следующую секунду появляется сам мистер Уайт и давай кричать: «Она моя, вы ничего с этим не сделаете!» Тогда тот, второй, поворачивается и говорит в ответ: «Я убью вас, если вы женитесь на ней, и сделаю это хоть посреди улицы».