Текст книги "60 семейств Америки"

Автор книги: Фердинад Ландберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 37 страниц)

Наконец, чтобы показать все колоссальное могущество, которым обладает такой финансовый агрегат, как "Дж. П. Морган и К°", рассмотрим вкратце контролируемую Морганом компанию "Америкен телефон энд телеграф ком-пани".

По данным Берла и Минса [1 Berle and Means, The Modern Corporation and Private Property, p. 19.], активы этой компании превосходят капиталы двадцати одного штата США, взятые вместе. Согласно тем же источникам, ее активы превышают активы 8 тыс. корпораций средней величины.

"Дж. П. Морган и К°" будут, конечно, отрицать, что они контролируют "Америкен телефон энд телеграф компани"; реклама этой компании оповещает, что ни один процент ее капитала не находится в руках частных лиц. Однако оперативный контроль осуществляется небольшой группой с Уолл-стрит, чей капитал базируется на акциях, находящихся под контролем биржевых маклеров, хотя действительные владельцы держат эти акции "на счетах других лиц". Неограниченный контроль – результат размещения среди широкой публики более половины акций компании – осуществляется советом директоров, явных ставленников Моргана. На 4 апреля 1928 г. вторым крупным держателем акций был Джордж Ф. Бэйкер (Морган), на седьмом .месте стояла фирма "Киддер, Пибоди и К°" (впоследствии реорганизованная фирмой Моргана), а пятнадцатое и шестнадцатое места занимали г-жи А. М. Харкнесс и Эдуард С. Харкнесс. Двадцать крупнейших держателей акций владели всего 4,6% капитала, но среди множества мелких держателей не было ни одного, кто был бы в состоянии бороться против их влияния. Двадцать крупнейших акционеров компании "Юнайтед Стейтс стил" обладали совместно только 1,7% капитала компании. Между тем всем было известно, что "Юнайтед Стейтс стил" была моргановской корпорацией.

Короче говоря, чем больше число мелких акционеров какого-либо предприятия, тем легче руководству осуществлять контроль над данным предприятием, как это детально показали Берл и Минс в своей замечательной книге. Такой контроль, даже когда он не сочетается с непосредственным владением капиталом, весьма важен, так как именно директора решают, кто получает заказы на колоссальные количества материалов, поглощаемых предприятием, и кто будет получать по депозитам его огромный капитал. Именно контроль над чужими деньгами приносит наибольшие доходы при наименьшем риске.

Моргановскими ставленниками в совете директоров «Америкен телефон энд телеграф компани» являются: Джордж Ф. Бэйкер,[¹ Умер в 1937 г.] президент «Ферст нэйшнл бэнк оф Нью-Йорк»; Сэмюэль А. Уэллдон, вице-президент «Ферст нэйшнл бэнк оф Нью-Йорк»; Джон У. Дэвис, главный юрисконсульт компании «Дж. П. Морган и К°», и Майрон К– Тэйлор, председатель финансового комитета «Юнайтед Стейтс с/ил корпорейшн». Рокфеллеры представлены Уинтроггом У. Олдричем, председателем «Чейз нэйшнл бэнк». Бостонская группа, тесно связанная с «Дж. П. Морган и К°», представлена Чарлзом Фрэнсисом Адамсом, директором «Юнион траст компани оф Бостон» и многочисленных других корпораций, бывшим министром военно-морского флота; дочь его замужем за Генри Стэрджисом Морганом, сыном Дж. П. Моргана. Эту группу представляют также: Кэмэрон Форбс, связанный с бостонским предприятием «Дж. М. Форбс и К°» (бывший в свое время генерал-губернатором Филиппин); Джордж П. Гарднер, директор контролируемой Морганом «Дженерал электрик компани»; юрист Томас Нелсон Перкинс и Филипп Стоктон, директор «Ферст нэйшнл бэнк оф Бостон». Президенты трех железнодорожных компаний, финансируемых Морганом, два председателя страховых компаний и Джеймс Ф. Белл из акционерной компании «Дженерал миллз» дополняют список совета директоров «Америкен телефон энд телеграф компани» вместе с тремя ответственными работниками этой компании, которые, по существу, имеют голос лишь в вопросах технического порядка.

Но несмотря на свои колоссальные размеры, "Америкен телефон энд телеграф компани" – лишь один из уголков империи Моргана, которая включает в себя "Юнайтед Стейтс стил корпорейшн", "Дженерал электрик комнани", "Консолидейтед Эдисон компани оф Нью-Йорк", "Юнайтед гэз им– Ърувмент компани оф Филадельфиа", "Америкен эпд форейл пауэр компани", "Электрик бонд энд шэр компани", "Найэгерэ-Худсон пауэр корпорейшн", "Юнайтед корпорейшн", акционерное общество "Стандард брэддз", "Монтгомери Уорд и К°", "Интернэйшнл телефон энд телеграф корпорейшн", "Америкен кен компани", "Кеннкотт коыпер корпорейшн", "Ньюмонт майнинг корпорейшн", "ЧисапиК энд Охайо рейлрод", "Нью-Йорк сентрал рейлрод", "Дженерал моторе корпорейшн", "Э. И. Дюпон де Немур и К°" и многие другие.

IV

Относительные размеры крупных состояний видны лишь при сопоставлении их с тяжелым материальным положением широких масс населения.

В 1892 г. имелось лишь 4 047 состояний в 1 млн. долл, пли более; в 1914 г. их было 7 509, а в следующем году благодаря военным прибылям их стало 10 450. Число подобных состояний, по данным Бюро внутренних доходов, возросло в 1917 г. до 11 800 и оставалось в течение нескольких лет неизменным. Во время бума 1929 г. число состояний в 1 млн. долл, достигло цифры 38 889. Однако с тех пор оно уменьшилось почти до уровня 1917 г.

За период с 1914 по 1924 г, доходы с капитала в 1 млн. долл, или эквивалентных этой сумме состояний увеличились на 71%, за период с 1914 по 1929 г. – на 400%.

В 1914 г. только шестьдесят состояний в 20 млн. долл, п выше давали доход в 1 млн. долл., но в 1924 г. эта цифра возросла до 75, а в 1929 г. до 513, что составляет увеличение на 700% по сравнению с 1914 г. Но за период 1914—1929 гг. валовой национальный доход увеличился лишь на 73%, 'так что в 1929 г. богатейшим классам доставалась гораздо большая доля национального дохода, чем в 1914 г. За тот же самый период в пятнадцать лет население возросло на 24%, так что теперь значительно большее количество людей претендовало на долю в национальном доходе.

Несмотря на огромный промышленный бум в военный и послевоенный период, в стране, насчитывающей 70 млн. совершеннолетних граждан, только 7 369 788 чел. заполнило бланки на уплату подоходного налога. К 1929*г. при скачкообразно возраставшем национальном доходе количество плательщиков подоходного налога уменьшилось наполовину. Даже еели предположить, что на каждого налогоплательщика приходится пять взрослых иждивенцев, то и тогда остается по крайней мере половина взрослого населения, не нашедшая хотя бы косвенного отражения в статистических данных о налогоплательщиках в 1924 г.; иными словами, половина населения не имела дохода, подлежащего обложению налогом.

Роберт Р. Доун, бывший сотрудник "Национального бюро экономических исследований", показал, какие суммы остаются, при исключительно благоприятных условиях, у каждой категории получателей дохода после того, как произведены все необходимые расходы [¹ R. R. Doatie, The Measurement of American Wealth, p. 120.]. Приводим ниже результаты его исследований на 1929 г.:

Величина дохода в долларах	% сбережения дохода	Процентное отношение к обшей сумме доходов
1 млн. и выше	74,4	8,3
От 500 тыс до 1 млн.	71,2	4,5
От 300 тыс до 500 тыс.	67,2	4 1
От 150 тыс до 300 тыс.	43,4	4,8
От 100 тыс до 150 тыс.	25 1	2,6
От 50 тыс до 100 тыс.	31,4	5,7
От 25 тыс до 50 тыс.	30	7,7
От 10 тыс до 25 тыс.	‘21,8	10,6
От 5 тыс до 10 тыс.	13,9	7,5
От 3 тыс до 5 тыс.	11,2	14,5
От 2 тыс до 3 тыс.	10 6	11,5
От 1 тыс до 2 тыс.	4,8	14 3
От 1 и ниже	2,6	3,9
		100

Эта таблица, основанная на вычислениях Доуна, показывает, что капиталы, приносящие 300 тыс. долл, годового дохода и выше, увеличиваются в благоприятные годы более чем на 50% своего чистого дохода. Капиталы размером от 25 тыс. до 300 тыс. долл, увеличиваются на сумму, составляющую от 30 до 43,4% чистого дохода. Короче говоря, большие состояния имеют тенденцию прогрессивно увеличиваться путем накопления доходов, которые не в состоянии потратить на предметы потребления небольшая группа лиц, получающих эти доходы. В то же время среди групп лиц, получающих меньшие доходы, лишь немногие в состоянии улучшить своеэконо мическое положение, да и то в незначительной степени. Рост капитала не всегда происходит в указанной выше пропорции, так как капиталовложения лимитируются рынком, который в свою очередь лимитируется экономической слабостью масс. Но цифры Доуна, из которых явствует, что крупные состояния, как правило, из года в год автоматически увеличиваются благодаря разбухающим доходам, прекрасно иллюстрируют эту тенденцию.

Получатели доходов свыше 50 тыс. долл, были в состоянии делать сбережения в размере 30%. Но из данных Бюро внутренних доходов следует, что получали подобные доходы всего 38 889 человек, то есть 0,05% взрослого населения. Мы не учитываем здесь доходов, получаемых из не облагаемых налогом источников, так как число этих источников сравнительно невелико и точных данных о них не имеется. Совершенно очевидно, что подобные сбережения, сосредоточенные в руках немногих лиц, обладают большей мобильностью и значением, чем распыленные сбережения людей, получающих более низкие доходы, тем более, что сбережения последних передаются банкам и страховым обществам, управляемым представителями получателей более высокого дохода. Доходы в 25 тыс. долл, и выше, показанные в год бума только 102 578 лицами, то есть 0,15% взрослого населения, дали 37,7% индивидуальных сбережений.

Из приведенных Доуном цифр ясно, что основная масса валового дохода категории, получающей доход ниже 5 тыс. долл., тратилась на пищу, одежду, жилище, транспорт и медицинское обслуживание.

Доун показывает, что в 1929 г. около 99% всех граждан обладало валовым доходом в 5 тыс. долл, или ниже [¹ R. R. Doane, The Measurement of American Wealth, p. 32.]; а 83 % всего реализуемого богатства страны принадлежало одному проценту населения с годовым доходом от 5 тыс. долл, и выше Совершенно ясно, что даже в годы бума весьма значительное число американцев получало, подобно рабам, немногим больше того, что требуется для воспроизведения рода и поддержания прожиточного минимума.

Существуют различные виды доходов. Это иллюстрируется следующим примером: в 1929 г. министерство торговли оценило национальный доход в 78 576 млн. долл., в то время как подоходного налога за этот же год было уплачено лишь с 25 млрд. долл, дохода. Сумма национального дохода включала все виды передач денег и с точки зрения отдельных граждан даже вовсе не являлась доходом.

Не менее 35% валового национального дохода, или 27 500 млн. долл., составляли доходы, полученные нетрудовым путем, или доходы от имущества – дивиденды, проценты, рента, арендная плата и предпринимательские доходы. Богачи получали по этим статьям значительную часть своих доходов, хотя в разделе выплачиваемых процентов участвовали банковские вкладчики и держатели страховых полисов, принадлежащих к более бедным классам. Но богачи запускали руку и в другие источники, получая колоссальные – теоретически заработанные – жалованья, премиальные и комиссионные, размеры которых они сами же и назначали, пользуясь количеством голосов, предоставляемым им их акциями.

Общая сумма сбережений по всей стране за 1929 г. равнялась примерно 2 400 млн. долл. Из этой цифры 1 423 млн., или более 50%, приходилось на долю корпораций и только 979 млн. долл.—на долю отдельных лиц, причем, как показано Доуном, основная масса индивидуальных сбережений принадлежала категории, получающей доход свыше 5 тыс. долл.

В то время как группам, получающим низкий доход, приходилось почти целиком тратить его на предметы первой необходимости, группам с годовым доходом в 1 млн. долл, и выше хватало менее 25% их дохода на покрытие всех расходов на питание, жилище, транспорт, медицинское обслуживание, образование, отдых, "филантропию", одежду и развлечения, – несмотря на то, что затраты лиц, принадлежащих к последней категории, так велики, что людям, не привыкшим к широкому образу жизни, они кажутся чрезмерными. С точки зрения среднего гражданина личные затраты богачей являются настоящим расточительством; с точки зрения нужды общества в этих деньгах эти личные затраты преступны; но по отношению к колоссальным доходам, которые получают владельцы крупных капиталов, их личные затраты весьма скромны, даже скудны. Лиц, обладающих ограниченными средствами и усиленно старающихся сберечь от 50 до 75% дохода, называют скрягами, но современные богачи, в порядке двойного парадокса, являются одновременно и мотами, и скрягами, и филантропами.

С какой бы стороны мы ни подходили к проблеме распределения доходов, по существу вывод будет один и тот же: менее 20% населения страны обладает всем, в то время как 80% не имеет, по существу, ничего Само богатство стало монополией.

Из 1 300 тыс. американцев, умерших в 1933 г., только 10 тыс., или 0,77%, оставили подлежащие обложению налогом состояния в 50 тыс. долл, или более; в среднем величина этих состояний оценивалась в 80 тыс. долл. В 1933 г. в Америке было 43 млн. чел., получавших заработную плату, но налог мог быть удержан только с 3 600 тыс. чел., несмотря на снижение суммы, с которой начинает взиматься налог, до 1 тыс. долл. Такое положение – не новость, оно только усугубилось в наше время.

По поводу тщательно поддерживаемого мифа о том, что состояния лиц, получающих высокие доходы, беспрерывно распадаются или раздаются на сторону, Роберт X. Джексон, юридический представитель Бюро внутренних доходов, давая показания перед финансовой комиссией сената в августе 1935 г., заявил следующее:

"Часто утверждают, что крупные капиталы расточаются на протяжении трех поколений... Правда, были такие времена, когда все накопленное трудами дедов могло быть растрачено внуками. Вероятно, с небольшими состояниями это может происходить и теперь. Но это неверно в современных условиях в отношении крупных капиталовложений. Они не только сохраняются, они растут. Это происходит потому, что они теперь столь велики. Разгульный наследник такого состояния истощит себя скорее, чем сможет промотать хотя бы только доход с него, не говоря уже о самом состоянии. Кроме того, подобные богатства хранятся главным образом в виде имущества, управляемого по доверенности, и в ход пускаются все юридические и экономические средства, чтобы воспрепятствовать распылению состояния... Мы видим, что большинство крупных состояний, благодаря способу управления ими, не только сохраняется в неприкосновенности, но и увеличивается по мере того, как они переходят от одного поколения к другому..."[¹ Многие консервативные авторы разделяют высказанное здесь мнение, что по меньшей мере 75% американцев не имеют ничего, кроме одежды и небольшого количества недвижимого имущества. См. отчеты государственной комиссии по безработице. (President’s Committee on Unemployment, Recent Economic Changes in the United States, 11, p. 478; The Survey, November 1, 1928, pp. 61" 120; Leven, Moulton and Warburton_t America’s Capacity to Consume, Brookings Institute, pp. 55—56; Prof. C. W. Mitchell, Mechanical Engineering. February, 1931; Federal Trade Commission, Report on National Wealth and Income. 1926; The National Industrial Conference Board, The Economic Status of the Wage Earner in New York and Other States; R. R. Doane, The Measurement of American Wealth.) Характерные примеры экономической деградации приводятся даже в органе уоллстритовских банков Fortune VI, № 6, December, 1932, р. 49; № 4, October. 1935, pp. 56—57.].

Конкретные доказательства правильности анализа, сделанного Джексоном, появились 4 августа 1937 г., когда опекуны имущества Уильяма Рокфеллера, брата Джона Д. Рокфеллера, представили отчет нью-йоркским судам. Уильям Рокфеллер оставил в 1922 г. 50 млн. долл., завещав разделить часть дохода между четырьмя его детьми и четырнадцатью внуками, а основной капитал оставить правнукам. С 1922 по 1937 г. дети и внуки получили 9 514 834 долл, дохода с капитала, ценность которого увеличилась за пятнадцатилетний период на 13 947 361 долл. Подсчитано, что в 1950 г. около пятидесяти правнуков получат в наследство состояние, которое после уплаты причитающегося детям и внукам дохода будет оцениваться от 75 млн. до 1 млрд. долл. Таким образом, Уильям Рокфеллер оставляет после себя пять десят миллионеров, которые, если они будут продолжать держать свои капиталы в тресте, смогут оставить своим детям, внукам и правнукам состояния, увеличенные подобным же образом. До того, как поверенный Рокфеллера составил это завещание, еще не было известно, что капиталы можно законным образом передавать четвертому поколению; но могущественные лица могут манипулировать законом по собственному усмотрению. Если не произойдет никаких чрезвычайных событий, то после 1950 г. будут существовать две большие рокфеллеровские династии, каждый представитель которых будет миллионером или мультимиллионером.

Хотя завещание Уильяма Рокфеллера и комментировалось газетами как необычное, оно не является чем-то из ряда вон выходящим. "Современная стратегия финансового капитала, заключающаяся в организации трестов, принадлежащих отдельным семьям,– говорит профессор Джером Дэвис в своей книге "Капитализм и его культура",– делает неизбежным появление наследственной касты. Джон Дж. Грей, производивший расследования для комиссии по торговле между штатами, говорит: "За 40 лет я знаю лишь один случай, когда по представленному на официальное утверждение завещанию крупное состояние не было связано таким путем примерно на 100 лет".

Глава третья
РОСТ ВЛИЯНИЯ ФИНАНСИСТОВ (1896—1912 гг.)

С самого возникновения общества правительство было незаменимым слугой богачей. И далеко не украшая историю выдающимся исключением, правительство Соединенных Штатов, не маскировавшееся традициями, догмой и ритуалом, церковью и аристократией, сделало в действительности больше, чем все правительства Европы, чтобы подтвердить правильность этого положения.

С момента основания американских колоний сотрудничество политики с частным капиталом было столь полным и безраздельным, что трудно назвать такой исторический период, когда прекращались бы политические интриги в пользу специфически частных интересов. На заре существования Нового Света смутные идеи о благе общества были использованы для маскировки весьма ясных материальных целей ограниченного меньшинства. В защиту этого положения была выдвинута созданная европейским капитализмом старая теория laissez faire, согласно которой общественное благо заключается в неограниченной частной предприимчивости.

Первые состояния на девственном континенте были созданы чисто политическим путем: английский и голландский королевские дома произвольно раздавали отдельным лицам и компаниям, пользовавшимся их благосклонностью, огромные земельные владения и прибыльные торговые привилегии; то, что теперь составляет территории целых восточных городов, графств и штатов, было некогда просто частными поместьями.

Королевские пожалования раннего периода – предвестие тарифов, субсидий на постройку кораблей и самолетов, освобожденных от налогов ценных бумаг, пособий, выплачиваемых банкам и железным дорогам Реконструктивно-финансовой корпорацией, военных контрактов, включающих надбавки на издержки производства, привилегий в предприятиях общественного пользования, предоставления огромных наделов общественной земли железнодорожным, угольным и земельным компаниям – были единственным правовым основанием вновь созданной земельной аристократии на владение собственностью.

Инициаторы и руководители войны против Англии в основном не были связаны с землей. Они либо владели товарами, небольшими заводами, капиталами, облигациями и векселями, либо стремились приобрести их и ввести в Америке национальный торговый капитализм. Созданное ими конституционное правительство, возглавленное Джеймсом Мэдисоном и Александром Гамильтоном, предназначалось для укрепления новых форм собственности и в то же время для замедления развития народно-политических движений .[¹ Ch. A. Beard, An Economic Interpretation of the Constitution of the United States, pp. 152—188.].

Конституция, написанная в обстановке тайной подготовки государственного переворота на секретных совещаниях съезда, созванного якобы лишь для урегулирования торговли, была враждебно встречена населением, что и вызвало поспешное добавление к ней первых десяти поправок. Этот документ предусматривал создание правительства с официально принятой системой контроля и равновесия (в действительности же, как говорили остряки, полный контроль и никакого равновесия) и в то же самое время гарантировал полнейшую бесконтрольную свободу собственникам. Короче говоря, деятельность правительства была ограничена тесными рамками в то время как частной экономической инициативе предоставлялась небывалая свобода и полная возможность создать за пределами официального правительства сильное неофициальное правительство – правительство de facto, стоящее за правительством de jure.

«Результатом... является современное правительство, в пять раз менее гибкое и еще гораздо менее того демократическое, чем правительство Великобритании» [¹ J. Chamberlain, Farewell to Reform, p. 211.].

В течение десятилетий, приведших к гражданской войне, имущие классы подливали масло в огонь политической борьбы; они не только постоянно спорили между собой о преимуществах землевладения перед торговлей и торговли перед землевладением, но и провоцировали в среде обездоленных фермеров и рабочих возмущение, наиболее ярко выразившееся в джексоновской демократии. Когда в результате политических поражений от руки северных промышленников и коммерсантов перспективы на будущее стали мрачными, плантаторы Юга, не задумываясь, обнажили меч.

Победа Севера, навеки лишившая земельную аристократию политической силы, принесла настаивавшим на системе пошлин промышленникам неограниченную власть, которая с тех пор серьезно оспаривалась – и то лишь в чисто парламентской форме – только западными землевладельцами под руководством Уильяма Дженнингса Брайана, которые помогали подавить Юг, не понимая своих собственных классовых интересов. С 1865 по 1896 г. правление промышленников оставалось неизменным.

Начало периода, во время которого царство промышленников преобразовалось и постепенно перешло в правление финансового капитала, относится к 1896 г.

Маркус Алонзо Ханна, чрезвычайный комиссар Джона Д. Рокфеллера, стал политическим зодчим новой эры, которая характеризуется бешеным устремлением на иностранные рынки, беспрецедентной промышленной концентрацией, расширением массовой продукции до потрясающих размеров, беспримерным внедрением техники в производство и роковой тенденцией к переходу производительных ресурсов нации, так же как и ее политического аппарата, под контроль банковского капитала. Но хотя развивавшийся финансовый капитал сделал шаг к захвату власти с появлением на национальной арене Ханна, безраздельного господства он достиг лишь в 1920 г., с избранием на пост президента Уоррена Гардинга.

В течение трех десятилетий, предшествовавших появлению Ханна в Вашингтоне, нажим на правительство новых групп с их специфическими интересами был эпизодическим и неорганизованным; при Ханна влияние это стало сознательным, официальным и систематическим; теперь оно осуществлялось строго обдуманно в интересах всей клики крупных промышленных тузов.

До Ханна едва только оперившиеся промышленники противоречивыми и нестройными голосами суфлировали двум правящим политическим партиям, не будучи их членами (хотя они располагали услужливыми друзьями в их рядах); под руководством Ханна промышленники и банкиры сплоченной группой пришли к власти и заняли руководящее положение в обеих политических партиях. До Ханна антиконституционный контроль со стороны промышленников был тайным, его слегка стыдились и яростно отрицали даже перед лицом уничтожающих улик; при Ханна контроль был впервые нагло признан и цинично оправдай под тем предлогом, что он действует в интересах нации. Магнаты убедились, что контроль надо осуществлять открыто, как законное право крупного капитала, а не тайком; в противном случае отдельные, прояаления протеста могут вырасти в мощное массовое движение.

После Ханна грубый подкуп со стороны богачей перестал быть необходимым для осуществления контроля над правительством: во-первых, потому, что люди, занимавшие высшие правительственные посты, от Мак-Кинли до Гувера – все были политическими креатурами богачей; во-вторых, потому, что клика богачей в конце концов обрела драгоценное сокровище, которого она беспрерывно добивалась путаными ходами обманов и надувательств, длившихся от периода гражданской войны до конца столетия.

Это сокровище было попросту общественным достоянием, состоявшим из обширных земель, принадлежавших массе населения. В 1860 г. более половины земель страны находилось в ведении правительства по доверенности народа, но к 1900 г. девять десятых земель путем подкупа было роздано железнодорожным компаниям, гор* но-рудным синдикатам, земельным спекулянтам, а также фермерским усадьбам. Из того, что попало в руки простодушных фермеров, все земли, имевшие ценность выше средней, были скоро захвачены закладом или обманом, силой или хитростью, не мытьем – так катаньем. Поразительный факт: большинство природных ресурсов, принадлежащих ныне "Юнайтед Стейтс стил корпорейшн", "Алюминум корпорейшн", "Стандард ойл компани", железным дорогам и фактически почти всем частным корпорациям, было в 1860 г. общественным владением, находившимся под правительственным контролем.

Каждое крупное состояние, возникшее в XIX в., уходит своими корнями в жульничество; в доказательство можно привести обширную литературу и огромное количество документов [¹ Н. D. Lloyd, Wealth Against Commonwealth; G. Myers, History of the Great American Fortunes; Ch. E. Russell, Stories of the Great Railroads; C. G. Bowers, The Tragic Era; D, C. Seitz, The Dreadful Decade; /. Tarbell, The History of the Standard Oil Company; H. Adams, Chapters of Erie; M. Josephson, The Robber Barons и т. п.]. «В своей всепоглощающей страсти к накоплению богатства, – говорит историк Дэвид Сэвиль Маззи, – люди растаскивали ресурсы страны, как бандиты, грабящие дворец» [² D. S. Muzzey, The American Adventure, II, 443.]. Жульничество и обман – вот тот способ, к которому прибегли промышленники Севера, чтобы довершить дело, начатое пушками и штыками Гранта.

До 1880 г. "Стандард ойл" поощряла лидеров обеих партий. В обмен на прибыльные концессии, Джон Д. Рокфеллер обычно жертвовал крупные суммы в фонд республиканцев; его компаньон полковник Оливер X. Пэйн щедро жертвовал демократам и, не задумываясь, властно требовал от них желательной для него политической "услуги за услугу" [³ . T. Flynn, God’s Gold, p. 254.]. Джеймс А. Гарфильд, победитель на президентских выборах 1880 г., робко спрашивал одного из членов своей партии, «пожелает ли г-н Рокфеллер помочь» [⁴ Там же.]. Рокфеллер отвалил большой куш во время президентской кампании Гарфильда, и Маркус Ханна, «государственный ум» компании «Стандард ойл», послал четыре чека по тысяче долларов республиканскому комитету штата Огайо [1 Н. Croly, Marcus Alonzo Hanna, p. 143.]. «Твердо установленная политика компании состояла в том, чтобы добиваться желаемых результатов, используя свои деньги всюду, от советов отдельных штатов до государственного совета» [² J. T. Fiytin, God’s Gold, p. 383.].

Несколькими годами позднее Генри Хэвмейер, сахарный магнат, сын бывшего мэра Нью-Йорка, принадлежавшего к группировке Таммани-холл, заявил в индустриальной комиссии Соединенных Штатов, что обычно он жертвовал обеим партиям. "За наши пожертвования мы получаем достаточно большое покровительство", лаконично сказал он. Хэвмейер был главой "Америкен шугар рефайнинг компани", получившей широкую известность в 1909 г., когда она была присуждена к штрафу в 2 млн. долл, за долголетний систематический обман таможенных властей.

Размеры денежных фондов, из которых оплачивались голоса американских избирателей после 1860 г., свидетельствуют, что изобретательный Ханна, под опекой Рокфеллера, внес в американскую политику не столько новую философию, сколько новую технику. После того как Ханна начал ваять контуры политики, пользуясь деньгами в качестве резца, средства, тратившиеся на выборы, стали крупнее, что соответствовало росту ставок, и подлежали более тщательному бухгалтерскому учету. Приводим цифры национальных фондов партий в годы президентских выборов, начиная с 1860 г. (цифры до 1908 г. взяты из нью-йоркской газеты "Уорлд" от 28 октября 1924 г).

Оба правительства демократа Гровера Кливленда (1884—1888 и 1892—1896 гг.) были теснее, чем все предшествовавшие, связаны с "промышленным капиталом как по своему личному составу, так и по общей политической линии; они были первым робким предвестием того, что последовало при сменивших их республиканских правительствах. Знаменательно, чго сумма, полученная демократами для раздачи взяток во время выборов в годы обоих триумфов Кливленда, превзошла соответствующие средства республиканцев.

Годы	Республиканцы	Демократы
1860	100 тыс. долл.	50 тыс. долл.
1864	150 тыс. долл.	50 тыс. долл.
1868	150 тыс. долл.	75
1872	250 тыс. долл.	50
1876	950 тыс. долл.	900
1880	1100 тыс. долл.	355
1884	1 300 тыс. долл.	1 400
1888	1 350 тыс. долл.	855
1892	1 850 тыс. долл.	2 350
1896	16 млн. долл.	425
1900	9 500 тыс. долл.	425
1904	3 500 тыс. долл.	1 250
1908	1 700 тыс. долл.	750
19121	1 071 548 тыс. долл. 1	1 134 848
19162	2 500 тыс. долл. 2	2 млн. долл.
19203	9 700 738 тыс. долл. 3	2 587 750
19244	4 370 409 тыс. долл. 4	903 908
19285	9 433 604 тыс. долл. 5	7 152511 .
19326	2 900 052 тыс. долл. 6	2 245 975
19367	8 892 971 тыс. долл. 7	5 671 118

¹ Отчет сенатской комиссии по привилегиям и выборам 1913 г., стр. 1504.

³ Газета «Нью-Йорк Таймс» от 7 сентября 1924 г.

³ Отчет комиссии Кениона 1920 г.

⁴ Отчет комиссии Бора 1924 г.

⁵ Газета «Нью-Йорк геральд трибюн» от 1 марта 1929 г.

⁶ Газета «Нью-Йорк таймсе» от 13 декабря 1933 г.

⁷ Газета «Нью-Йорк таймс» от 5 марта 1937 г.

Министром военно-морского флота при Кливленде был Уильям Уитни из Нью-Йорка. Супруг дочери Оливера X. Пэйна, он стал отцом Гарри Пэйна Уитни, Пэйна Уитни, леди Олмерик Пэйджет и г-жи Уиллард Д. Стрейт (ныне г-жа Леонард К. Элмхерст). Он начал свою карьеру в 1872 г. в качестве инспектора нью-йоркских школ; в 1875 г. он стал адвокатом «Сити корпорейшн». Первоначально противник демократической партии, он перевоплотился в доверенного агента Рокфеллера при главе Таммани-холл– Ричарде Крокере[¹ J. Т. Flynn, God’s Gold, р. 353.] и в течение многих лет был ментором и политическим руководителем Крокера. Он был прямым проводом между Рокфеллером и кабинетом Кливленда. «Гровер Кливленд не раз говорил своим друзьям, что выставлением своей кандидатуры на выборах он обязан Уитни»[² Там же, стр. 257.]. Уитни не затратил больших средств на три президентских кампании Кливленда; это первый пример магната, достигшего высокого положения в финансовых кругах не в силу своих экономических возможностей, а благодаря своему политическому положению и готовности использовать это положение в личных целях. Таких политиков было немало; к ним относятся и Томас Ф. Райан, Оливер X. Пэйн, Энтони Н. Брэди, Уильям Элкинс и Питер А. Б. Уайденер.