Текст книги "60 семейств Америки"

Автор книги: Фердинад Ландберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 37 страниц)

Прогрессивная партия, хотя она и была совершенно мертва, все еще не сходила со сцены. Рузвельт мог оказать услугу этому разлагающемуся трупу лишь в роли могильщика. В Чикаго был проведен инсценированный съезд, на котором Бэйнбридж Колби, также бывший юрист "Икуитэбл лайф иншуренс сосайти", выставил кандидатуру Рузвельта в президенты; Хайрам Джонсом в своей речи поддерживал ее. Рузвельт телеграммой отклонил свою кандидатуру, и партия была официально распущена. Конечно, всем механизмом съезда управлял Джордж У. Перкинс[⁴ С. G. Bowers, The Tragic Era, p. 488.].

 В конце 1915 г. в доме Элберта Э. Гэри, председателя "Юнайтед Стейтс стил корпорейшн", состоялось политическое совещание, созванное с целью решить дальнейшую судьбу прогрессивной партии. На совещании присутствовали Огюст Бельмонт, А. Бортон Хэпберн (председатель "Чейз нэйшнл бэнк"), Джейкоб X. Скифф, Джордж Ф. Бейкер, Фрэнк А. Вандерлип, Корнелиус Вандербильт, Дэниэль Гуггенхейм, Клэренс X. Маккей, Джордж Б. Кортилью и Джордж У. Перкинс[1 С. G. Bowers, The Tragic Era, p. 488.].

Вскоре после того как была утверждена кандидатура Юза и снята выставленная прогрессивной партией кандидатура Рузвельта, Перкинс пригласил кандидата республиканцев на обед и получил от него разрешение вернуть Бевериджа в лоно партии [² Там же, стр. 489.]. Это был минимум того, что Перкинс мог сделать для жестоко обманутого прогрессиста из штата Индиана. В конце 1916 г. республиканский губернатор штата Нью-Йорк Чарлз Уитмен в ознаменование примирения с прогрессистами предложил кандидатуру Перкинса в мэры Нью-Йорка.

Согласно «Нью-Йорк Таймс» от 28 и 29 ноября 1916 г., крупнейшие взносы от правящих семейств страны в республиканский предвыборный фонд 1916 г. сделали следующие лица: 92 500 долл. – Пьер С. Дюпон; 25 тыс. долл.– Джон Д. Рокфеллер старший, Джон Д. Рокфеллер младший, Дэниэль Г. Рид, У. X. Мур, Оливер X. Пэйн и Фрэнк А. Вандерлип; 20 тыс. долл. – Э. Т. Стотсбэри и г-жа X. X. Гарриман; 15 тыс. долл. – Дж. П. Морган, Дж. Б. Дьюк, Гален Стоун (предприятия общественного пользования) и Джозеф Э. Уайденер; И тыс. долл. – Джордж Ф. Бейкер; 10 тыс. долл. – Клэренс X. Маккей, Гарри Пэйн Уитни, А. С. Шеуэр, Чарлз О. Пратт («Стандард ойл»), Уильям X. Чайлдс, Генри П. Дэвисон (компаньон Моргана), г-жа Дэниэль Гуггенхейм, г-жа Гарри Пэйн Уитни, г-жа Гарри X. Э. Хантингтон, Эдуард Б. Олдрич, Гарри Ф. Синклер, Фредерик А. Джюллиард, Корнелиус Вандербильт, Джеймс Мак-Лин, Фрэнк Э. Пибоди, Э. В. Р. Тэйр, Чарлз Хэйден, Джон Н. Уиллис, Уильям Барбур, X. Ф. Браун, Бэйард Доминик, Хорнблоуер и Уикс (маклеры), Томас У. Ламонт (компаньон Моргана), У. X. Портер (компаньон Моргана), Джордж Д. Пратт («Стандард ойл»), «Уильям А. Рид и К°», «Дж. и У. Зелигман и К°», Эдуард Ширсон (маклер «Юнайтед Стейтс стил»), Уильям Бойс Томпсон и Г. Э. Трипп; 7500 долл. – Джордж Ф. Бейкер младший и г-жа Уиллард Стрейт; 4500 долл. – Сюард Проссер («Бэнкерс траст компани»); 2500 долл. – г-жа Корнелиус Вандербильт, г-жа У. Ф. Крокер, г-жа Феликс Уорберг, г-жа Александер Смит Кохран, Ричард Б. Меллон и Эндрью У. Меллон; 2 тыс. долл. – г-жа Т. Кольман Дюпон, Артур Кэртис Джеймс и Эдуард Хайнс; 1 тыс. долл. – г-жа Э. Т. Стотсбэри, г-жа Феликс Уорберг, г-жа Симон Гуггеихейм, г-жа Джон Д. Арчболд, Элен Фрик (дочь Генри К. Фрика), Джеймс Н. Хилл (сын Джеймса Дж. Хилла), Мортимер Л. Скифф, Джозеф Грейс и У. Р. Грейс (судоходство).

В фонд по выборам губернатора Уитмена Перкинс внес 45 542 долл, и Артур Кэртис Джейме—10 тыс. долл. Перкинс также дал дополнительно 48 654 долл, на рассылку агитационной литературы за Уитмена республиканским и прогрессивным избирателям. Г. А. Пратт внес в фонд Уитмена 5 тыс. долл., г-жа Э. X. Гарриман—1 тыс. долл., Герберт Зелигман и Корнелиус Вандербильт – по 500 долл, каждый и Л. У. Стотсбери, М. Дж. Доджер, Э. С. Уитни, Оскар С. Страус и X. X. Роджерс – по 250 долл, каждый.

В республиканский фонд графства Нью-Йорк Огден Л. Миллс внес 2 тыс. долл, и Феликс Уорберг, Льюис К. Тиффани, г-жа Уайтлоу Рид (дочь Дариуса О. Миллса), Уильям К. Вандербильт, Дж. П. Морган и Генри П. Дэзиеон – по 1 тыс. долл. Комитет Кэррана республиканской и независимой партий получил 5 тыс. долл, от Уильяма Стрейта, 2 тыс. долл, от Джорджа У. Перкинса и по 1 тыс. долл, от Сэмюэля А. и Адольфа Люисонов.

Демократическая партия была обеспечена не хуже. Вильсоновская «Лига дельцов» собрала по 2500 долл, от С. Р. Бертрона (маклер) и Чарлза Р. Крэйна, 1500 долл, от Эдуарда А. Файлина, владельца универсального магазина в Бостоне, и по 1 тыс. долл, от Джейкоба X. Скиффа (банкира) и Джееса И. Страуса, владельца универсального магазина в Нью-Йорке.

Крупнейшие взносы в национальный предвыборный фонд демократической партии были сделаны Кливлендом X. Доджем (25 тыс. долл.), Э. Л. Дохши* (25 тыс. долл.)[¹ На этом примере мы снова видим, что официальные отчеты вдвое преуменьшают цифры взносов. Генри Моргснтау в книге «Все в течение одной жизни» пишет, что в 1916 г. он получил от Дохини в фонд демократов 50 тыс. долл. (Н. Morgentau, All in а life time, р. 24-2).], Роджером Сулливаном, демократическим боссом Чикаго, Томасом Д. и Дэвидом Б. Джонсами, директорами «Интернэшнл харвестер компанп» (12 500 долл, каждый), Альвином Унтермейером, сыном Сэмюэля Унтермейера, Фредериком Пенфильдом, Нелсоном Моррисом (владельцем консервных предприятий в Чикаго), Чарлзом Дж. Пибоди, Чарлзом Р. Крэйном, Ф. X. Пибоди и Бернардом Барухом (гю 10 тыс. долл, каждый), Фрэнсисом П. Гарваном, зятем Энтони Н. Брэди, Мартином Фогелем Эдвином О. Вудом, Джеймсом Тэйлором Льюисом, Фредом Джонсоном, Джорджем С. Мидом, Ф. Б. Линчем и Маркусом А. Кулиджем (по 5 тыс. долл, каждый).

Фредерик Пенфилд был богатым владельцем недвижимого имущества в Филадельфии. Подразумевалось, что в его взносе участвовал Джозия Куинси, адвокат бостонской горнорудной компании, которому было предъявлено государственное обвинение в использовании почты для жульнических действий ^{1 [2} W. F. McCombs, Making Woodrow Wilson President, p. 70-^]. Впоследствии Куинси был оправдан. Вильсон назначил Томаса Д. Джонса членом правления федеральной резервной системы, но он не был утвержден сенатом.

Много крупных взносов в демократический фонд было скрыто от избирателей благодаря новой технике задержки пожертвований на кампанию до конца выборов, после которых оставался требовавший покрытия дефицит. Первое сообщение о демократическом фонде в га зете "Таймс" от 27 ноября 1916 г. определяло его в 1 584 548 долл. Несмотря на то что взносы были сделаны 170 тыс. лиц, питавших иллюзии относительно великого демократизма Вильсона, после кампании, обошедшейся в действительности в 2 500 тыс. долл., остался дефицит в 600 тыс. долл., согласно сообщению "Таймс" от 28 февраля 1917 г.

Что касается источников их денежных фондов, то в 1916 г., как и позже, политические партии не раскрывали всех своих карт. Уильям Бойс Томпсон, компаньон комиссионной фирмы "Хэйден, Стоун и К°", крупный акционер "Чейз нэйшнл бэнк" и "Синклер ойл компани" и один из первых директоров "Федерэл резерв бэнк оф Нью-Йорк", одолжил по ходу кампании Уиллу Хэйсу, руководителю республиканской предвыборной кампании и главному адвокату "Синклер ойл компани", 1 млн. долл., которые позднее были возвращены [¹ С. W. Barron, They Told Barron, p. 12.].

В 1918 г. Томпсон дал Хэйсу 300 тыс. долл, с определенной целью купить контроль над конгрессом, в котором республиканцы в этом году получили большинство [² H, Hagedorn, The Magnate, The Life and Time of William Boyce Thompson, p. 279.]. В 1918 г. Томпсон стал председателем финансовой комиссии по ассигнованиям републиканской партии.

IV

Мировая война затмила все остальные события в период обоих правительств Вильсона и открыла новую фазу в неуклонном процессе роста влияния американских мультимиллионеров.

Экономические магнаты были инициаторами вовлечения страны в войну. В противном случае, в период, когда мировой рынок был разорван на части воюющими странами, миллионерам пришлось бы иметь дело с застоем отечественной экономики, угрожавшим навлечь на них гнев всех классов.

Попытки историков обнаружить отдельных деятелей, вызвавших войну и втянувших в нее Америку, останутся, вероятно, тщетными. Как указали некоторые историки, причины войны были многочисленны и действовали за много десятилетий до 1914 г.

Вопрос, ударяющий, как кинжал, в самую сердцевину проблемы войны, заключается не в том, кто вызвал войну, и даже не в том, кто втянул Америку в войну. Разоблачающий вопрос, – кто нажился благодаря войне, кто завладел этой наживой и защищает ее? Известно, что основная часть военных прибылей попала в руки богатейших семейств.

Победоносные европейские державы добились завоеваний за счет своих противников, хотя выигрыш ни в коем случае не покрывал убытков. Однако Соединенные Штаты "великодушно" отказались от участия в дележе экономической добычи по Версальскому договору. Заправилы Уолл-стрит могли позволить своим политическим деятелям подписаться под этим решением, ибо их завоевания приняли форму добычи за счет самого американского народа.

Американские солдаты, сражавшиеся в окопах, народ, трудившийся на родине, вся страна, перенесшая трудности военного положения, боролись не только для того, чтобы победить Германию, но и для того, чтобы самим оказаться побежденными.

Что такая интерпретация правильна, становится ясно, если обратить внимание на то обсотятельство, что общая сумма военных расходов правительства Соединенных Штатов с 6 апреля 1917 г. по 31 октября 1919 г., к моменту возвращения из Европы последнего контингента американских войск, составила 35 413 млрд. долл. Чистый доход корпораций за период с 1 января 1916 г. по июль 1921 г., к моменту прекращения работы промышленности на военные нужды, составил 38 млрд, долл., т. е. был приблизительно равен сумме военных расходов. Свыше двух третей прибылей корпораций достались именно тем самым предприятиям, которые, как выяснила комиссия Пьюджо, находились под контролем "денежного треста".

Большая часть военных затрат финансировалась путем предоставления государственного, т. е. всенародного, кредита; к концу войны эта сумма составила почти 30 млрд, долл., более чем в тридцать раз превысив довоенный долг США. Единственный способ, которым народ мог бы получить обратно часть этих денег, заключался в обложении налогом корпораций; но республиканские правительства, находившиеся у власти после 1920 г., вместо того чтобы повысить налоги на богачей, позабогились об их резком снижении. То, что правительство не позволило богачам удерживать на законном основании, они сохраняли путем поголовного уклонения от уплаты налога, как это было впоследствии обнаружено проведенными сенатом расследованиями.

Начало войны явилось счастливым событием для фирмы "Дж. П. Морган и К°", замешанной в крахе четырестамиллионного финансового хозяйства железной дороги "Нью-Йорк, Нью-Хэйвн энд Хартфорд рейлрод". Несмотря на увеличение движения за два десятилетия, в течение которых Морган контролировал это предприятие, финансы дороги находились в плачевном состоянии. По словам Чарлза А. Бирда, эта дорога "была настолько обременена акциями и закладными, что петерпела ужасающий крах, разоривший вдов, сирот и других держателей ценных бумаг в Новой Англии и нанесший страшный удар тем, кто покупал обыкновенные акции по высоким ценам в старые благоразумные времена".

История с "Нью-Хэйвн рейлрод" могла опровергнуть все претензии "Дж. П. Моргана и К°" на честность в деловом отношении, даже при отсутствии каких бы то ни было других фактов. Отчет комиссии по торговле между штатами показывает, что "Дж. П. Морган и К°" тайком похитили из кассы дороги 12 млн. долл. В своих показаниях председатель правления дороги К. С. Меллен сообщил, что предостерегал директоров "Нью-Хэйвн" о том, что фонды "Нью-Йорк, Вестчестер энд Бостон рейлрод" не стоили и десяти центов за фунт; но все же дорога "Нью-Хэйвн" за кругленькую сумму услужливо освободила "Дж. П. Моргана и К°" от этих негодных бумаг. По материалам комиссии по торговле между штатами, с 30 июня 1903 по 30 июня 1913 г. "Дж. П. Морган и К°", захватившие контроль в 1893 г., способствовали увеличению основного капитала дороги "Нью-Хэйвн" с 93 млн. долл, до 417 млн. долл.; из этой суммы только 120 млн. долл, было потрачено на самую дорогу, а все остальное – на спекуляции через посредство 336 компаний. В число расходов дороги входит покупка по фантастической цене негодного дорожного имущества у сенатора Олдрича.

В номере от 1 февраля 1914 г. нью-йоркская газета "Уорлд" писала, что акционеры "Нью-Хэйвн" были "надуты, ограблены и разорены" "самым холодным, расчетливым и подлым образом", в результате чего дорога "истекала кровью". "Тысячи людей, – писала газета,– сидят в тюрьмах за преступления против общества, которые кажутся ничтожными по сравнению с грандиозными достижениями респектабельного бандитизма".

К середине лета 1914 г. перспективы дома Моргана были определенно мрачными, и некоторые предсказывали ему скорый крах. Тем не менее к началу военных действий в Европе "Дж. П. Моргану и К°" посчастливилось стать финансовым агентом английского и французского правительств в Соединенных Штатах. В качестве такового фирма заведывала огромными военными закупками союзников в США. Крах банкирского дома был предотвращен.

Как было установлено в 1936 г. сенатской комиссией Ная, 10 августа 1914 г., меньше чем через две недели после начала войны, государственный секретарь Уильям Дженнингс Брайан сообщил президенту Вильсону, что "Дж. П. Морган и К°" осведомлялись, не будет ли офи^ циальных возражений против предоставления французскому правительству займа через Ротшильдов. Брайан предостерегал президента, что "деньги —наихудший вид контрабанды" и что если заем будет разрешен, интересы могущественных особ, предоставивших его, будут втянуты в орбиту войны на стороне должн1ика, затрудняя, если не вовсе исключая, возможность соблюдения нейтралитета.

15 августа Брайан писал "Дж. П. Моргану и К°" "Предоставление американскими банкирами займов любой иностранной державе, участвующей в войне, несовместимо с подлинным духом нейтралитета". Это заявление официально ставило вопрос о невозможности  предоставления Соединенными Штатами займов воюющей Европе. Вскоре Брайан был вынужден отказаться от такой точки зрения, что он и сделал в частном порядке.

Между тем неунывающие нью-йоркские банкиры приступили теперь к обработке своих вашингтонских чиновников новым способом. 23 октября 1914 г. Сэмюэль Мак-Робертс, вице-президент "Иэйшнл сити бэнк", сообщил советнику государственного департамента Роберту Лансингу, что банк желает стимулировать торговлю, помогая иностранным правительствам делать закупки на американском рынке, но не в состоянии осуществить это намерение с имеющимся в его распоряжении кредитом.

В тот же вечер, пользуясь отъездом Брайана из Вашингтона, Лансинг посетил Вильсона. Вдвоем они выработали иезуитскую формулировку различия между кредитами и займами, причем кредиты признавались допустимыми. Затем Вильсон уполномочил Лансинга передать его "впечатления" лицам, которые "имели право услышать о них", с условием, что все это будет считаться "впечатлениями" Лансинга и что Лансинг "не уполномочен говорить от имени президента или правительства".

Вечером 24 октября 1914 г. в нью-йоркском клубе Метрополитэн, основанном Дж. П. Морганом старшим, Лансинг передал свои "впечатления" таинственному посланцу "Дж. П. Моргана и К°" (имя его осталось неизвестным; повидимому, это был Уиллард Стрейт). Два дня спустя в государственном департаменте Лансинг поведал свои "впечатления" агенту "Нэйшнл сити бэнк". Но когда комиссия Ная попросила бывшего президента банка Вандерлипа сообщить детали этого дела, оказалось, что он страдает весьма удобными провалами памяти.

Зная отношения между Вильсоном и Доджем, мы можем прийти к заключению, что во время всех этих переговоров Додж поддерживал непрерывную связь с президентом. К сожалению, комиссия Ная не занималась расследованием дружбы Вильсона с Доджем.

После того как были переданы "впечатления" Вильсона– Лансинга, союзные правительства начали делать в больших количествах закупки по банковским кредитам через "Дж. П Моргана и иК°". В этих сделках принимали участие все банки с "Нэйшнл сити" во главе. Однако прошло некоторое время, прежде чем появился новый прилип заказов.

Разумеется, финансовый риск все увеличивался по мере того, как немцы одерживали на различных театрах военных действий одну победу за другой.

Тем временем в декабре 1914 г. Генри П. Дэвисон, компаньон Моргана, ответственный за финансовые соглашения с союзниками, заверил английского министра финансов Дэвида Ллойд Джорджа, что Соединенные Штаты в течение шести месяцев отменят ограничения на официальные займы союзникам [¹ Т. W. Lamont, Henry Р. Davison. The Record of и Useful Life, p. 190.]. В качестве высокопоставленного члена правительства de faclo Дэвисон знал, о чем говорил; прошло немногим больше шести месяцев, и Вильсон тайно разрешил выпуск огромного англо-французского займа.

Чтобы дать обоснование этому займу в правительственных кругах, Бенджемин Стронг, директор "Федерэл резерв бэнк оф Нью-Йорк", бывший ответственный работник "Бэнкерс траст компани" (Морган), в письме полковнику Хаузу от 14 августа 1915 г. предостерегал, что кур.: фунта стерлингов по сравнению с долларом падает, что, повидимому, означает уменьшение покупательных и платежных возможностей Англии. Комиссия Ная пыталась установить, не было ли падение стерлинга результатом совместного маневра американских банкиров и английского банка, предпринятого с целью запугать вашингтонские власти и заставить их разрешить заем с официальной целью восстановления фунта стерлингов.

Затем министру Мак-Аду была вручена копия письма Дж. Б. Форгана, президента "Ферст нэйшнл бэнк оф Чикаго", находившегося под влиянием Моргана, к Ф. А. Делано, заместителю председателя правления федерально!! резервной системы. Форган спрашивал, каково будет отношение правительства к предоставлению займов союзникам теперь, когда последним требовались средства, которые их банки, по их заявлению, не могли больше получать посредством открытых кредитов.

21 августа 1915 г. Мак-Аду писал Вильсону: "Наше процветание зависит от продолжения и расширения нашей внешней торговли. Чтобы сохранить эту торговлю, мы должны всеми силами помочь закупкам наших клиентов... Чтобы обеспечить наше процветание, мы должны его финансировать. В противном случае нам придется остановиться, а это было бы катастрофой".

25 августа 1915 г. государственный секретарь Лансинг, сменивший Брайана, послал Вильсону копию письма Форгана со своим собственным заключением, что следует учесть изменившиеся условия и что "большие долги воюющих стран в результате их закупок требуют известного метода консолидации этих долгов в нашей стране".

26 августа Вильсон писал Лансингу: "Вкратце мое мнение по этому вопросу состоит в том, что мы должны сказать: "не будет предпринято никаких действий ни за подобную сделку ни против нее"; но поскольку дело касается нас, это должно быть передано устно и не записано". Короче говоря, Вильсон боялся, что просочатся улики, свидетельствующие об одобрении им займов союзникам. Лансинг уведомил банкиров об этой перемене во взглядах Вильсона.

Прежде чем перейти к займам, предоставленным союзникам "Дж. П. Морганом и К°" и "Нейшнл сити бэнк", следует вернуться к апрелю 1915 г., когда Томас У. Ламонт, компаньон фирмы "Дж. П. Морган и К°", произнес речь в американской Академии политических и социальных наук в Филадельфии. Газеты об этой речи не упоминали; не была она предана гласности и комиссией Ная[¹ Annals of the Academy of Political Science, v. 60, July 1915, pp. 106—112.].

Целью этой интересной речи, столь долго остававшейся неизвестной, было доказать заинтересованность банкиров в продолжении войны в Европе для извлечения из нее максимума барышей. Сделав обзор финансового положения с момента начала войны и отметив быстрый рост американского экспорта, Ламонт нарисовал своим слушателям перспективу превращения Соединенных Штатов в финансовый центр мира. Ламонт перечислил факторы, способствующие и препятствующие этому, и продолжал:

"Еще один фактор, зависящий от продолжительности войны, – это возможность выкупа американских ценных бумаг, все еще находящихся в руках иностранных вкладчиков... Если мы будем продолжать выкупать обратно эти ценные бумаги в больших количествах и если война продлится достаточно долго (sic!), то мы имеем шансы сделать это й избавиться от необходимости ежегодно переводить за границу крупные суммы в качестве процентов... Мы платили бы проценты по нашим долгам своему собственному народу, (банкам), а не иностранцам. Такой оборот дел имел бы важнейшее финансовое значение для нашей страны.

Третий фактор, который тоже зависит от продолжительности войны (sic!), заключается в том, станем ли мы кредиторами иностранных держав в крупном масштабе. Я указывал, что с начала войны мы непосредственно предоставили иностранным правительствам займы на сумму срыше двухсот миллионов долларов. Однако это сравнительно небольшая сумма. Станем ли мы кредиторами этих иностранных правительств в действительно грандиозных масштабах? Будем ли мы снабжать деньгами частные и полугосударственные предприятия в Южной Америке и других частях света, промышленность которых доселе финансировалась Великобританией, Францией и Германией? Если война продлится так долго, что нам удастся (sic!) занять такое положение, и если у нас будет достаточно ресурсов, чтобы справиться с этой задачей, тогда мы неизбежно превратимся из страны-должника ь страну-кредитора, и подобный рост рано или поздно приведет к тому, что международной валютной единицей вместо фунта стерлингов станет доллар".

Обрисовав эти блестящие финансовые возможности, таящиеся в войне, Ламонт сказал с чисто актерской небрежностью: "Я поделился этими мыслями только в порядке постановки вопроса и совета".

Речь Ламонта в сочетании с материалами, собранными комиссией Ная, имеет первостепенное историческое значение. Она дает возможность впервые в протокольной форме установить сознательные мотивы экономического характера, заставлявшие "Дж. П. Моргана и К°" и уоллстритовских банкиров в целом принуждать правительство Соединенных Штатов взять тот курс, который оно впоследствии действительно взяло, хотя компаньоны фирмы "Дж. П. Морган и К°" публично всегда отрицали наличие подобных мотивов.

И когда "Федерэл резерв" отказался редисконтировать английские долговые обязательства военного времени, то именно Ламонт посоветовал английскому байку временно прекратить закупки, тем самым подняв тревогу в деловых кругах. Вскоре после этого Вильсон окольным путем разрешил банкирам предоставить займы союзникам.

В конце 1914 г. и в течение 1915 и 1916 гг. ведущие представители капитала и их агенты проводили в прессе, с трибун и кафедр бешеную пропаганду в пользу союзников, против Германии. В частности газеты сделали все, что было в их силах, чтобы обеспечить успех этой кампании.

После того как Вильсона убедили разрешить предоставление займов союзникам, в октябре 1915 г. "Дж. П. Морган и К°" возглавили синдикат крупнейших банков, который выпустил англо-французский заем в 500 млн. долл. Крупнейшими индивидуальными подписчиками были братья Гуггенхейм (медь), Джеймс Стиллмен, Дж. П. Морган, Джордж Ф. Бейкер, Эндрью Карнеги Винсент Астор, Отто X. Кан, Хэтти Грин, Уильям А. Кларк (медь), Чарлз М. Шваб из "Бетлехем стал" и нью-йоркский юрист Сэмюэль Унтермейер. В первый год было выдано 620 млн. долл., на следующий год, вплоть до осени 1917 г., – еще 600 млн. долл. Ведущие страховые компании, банки и корпорации также получили от своих уоллстритовских хозяев приказ закупить облигации этих займов, вплетая тем самым финансы страны в узел военных противоречий на стороне союзников.

В начале 1917 г. германские армии фактически поставили на колени союзников, которые были теперь должны американским банкирам и их клиентам почти 1 500 млн. долл.; казалось, что достигнут предел предоставления займов союзникам. В марте 1917 г. пало царское правительство, Что Роздало угрозу освобождения германских армий на востоке для наступления во Франции.

5 марта 1917 г. Уолтер Хайнс Пэйдж, американский пссол в Англии, послал президенту Вильсону обширное донесение, которое он резюмировал следующим образом: "Я думаю, что глубина приближающегося кризиса превышает возможности финансового посредничества Моргана в интересах французского и английского правительств. Требования союзников становятся слишком большими и неотложными, чтобы их могло удовлетворить какое-либо частное агентство, ибо оно неизбежно столкнется с ревнивым отношением соперников". Пэйдж говорил, что картина становится "тревожной" для американских! промышленных и финансовых перспектив, но откровенно указывал: "Если мы должны вступить в войну с Германией, то наиболее существенная помощь, которую мы могли бы оказать союзникам, заключалась бы в предоставлении подобного кредита. В этом случае наше правительство могло бы при желании вложить крупные суммы во франко-британский заем или гарантировать подобный заем... Конечно, наше правительство не может пойти на подобное непосредственное предоставление кредита, если мы не вступим в войну с Германией..." Пэйдж предостерегал, что если не будет объявлена война, стране грозит полный крах.

Не позже чем через четыре недели президент Вильсон предложил конгрессу утвердить объявление войны, избрав предлогом возобновление подводной войны против торговых судов. Конгресс поспешно согласился, за исключением маленькой, но отважной группы, возглавлявшейся сенаторами Лафоллетом и Норрисом.

Из суммы, вырученной от распространения первого займа свободы, более 400 млн. долл, было выплачено "Дж. П. Моргану и К°" для частичного покрытия долга английского правительства. За все время своего участия в войне Соединенные Штаты ссудили Европе 9 386 311 178 долл., из которых Англия получила 4 136 млн. долт и Франция 2 293 млн. долл. Участие Америки в войне дало правительству возможность предоставить союзникам кредит от имени всего американского народа; дела союзников в начале 1917 г. были так плохи, что американским держателям английских и французских ценных бумаг на сумму около 1 500 млн. долл, грозили катастрофические убытки. Вступление Соединенных Штатов в войну не только вывело богатейшие семейства Америки из опасного положения, но открыло им новые перспективы наживы.

Европе не досталось ни цента из денег, предоставленных казначейством; она получала только военные материалы. Деньги получили хозяева американской промышленности, которые использовали большую часть их для расширения промышленности страны и увеличения своих богатств и своего могущества. Короче говоря, военный долг, созданный американским правительством, был попросту переводом денег из карманов народа в карманы богатейших семейств, владевших банками и промышленностью. Как установила комиссия Ная, военные барыши были чудовищно велики[¹ См. приложение "Б": «Военные барыши».].

И хотя Европа с тех пор не выполнила своих военных и послевоенных долговых обязательств по отношению к правительству Соединенных Штатов, она выплатила долги американским банкирам и банкам. Европа давно могла погасить свои обязательства, но только товарами. Однако урегулирование вопроса подобным образом отвергнуто американскими банкирами и промышленниками, действовавшими через своих подручных в конгрессе и в Белом доме.

В связи с этим вопросом остановимся вкратце на фигуре Уолтера Хайнса Пэйджа, попечителя Рокфеллеровского совета всеобщего обучения и редактора различных уоллстритовских изданий. С самого начала войны 1914 г. Пэйдж целиком разделял точку зрения союзников. Он сделал все, что мог, чтобы заставить Соединенные Штаты таскать для Англии каштаны из огня. Он действовал столь неослабно, что часто казался английским агентом; многие, особенно X. Л. Менкен, редактор и критик, прямо обвиняли его в изменнической деятельности.

Подобная оценка роли Пэйджа поверхностна и едва ли справедлива. Он просто вел уоллстритовскую игру. Когда в 1919 г. Вильсон обсуждал с Пэйджем его назначение послом в Англию, последний отказался на том основании, что не обладает достаточными средствами, чтобы вести образ жизни, соответствующий положению посла. Тогда Вильсон призвал Доджа, чтобы пополнить недостававшие средства из его личного кармана. Додж согласился ежегодно давать Пэйджу за время его пребывания в Лондоне 25 тыс. долл. [¹ R. S. Baker, The Life and Letters of Woodrow Wilson,. IV, pp. 33—34.] Таким образом, Пэйдж был послом военного времени в Великобритании, финансировавшимся крупным акционером «Нэйшнл сити бэнк», который «случайно» оказался одним из крупнейших американских магнатов военной промышленности.

V

Чрезвычайное положение военного времени застало членов правительства de facto на захваченных ими важных стратегических постах в правительстве de jure. Многие из них, однако, давно уже проявляли большую активность в подготовке страны к войне.

Генри П. Дэвисон, который в качестве компаньона Моргана вел переговоры относительно англо-французского займа, финансировал в 1915 г. "Воздушный береговой патруль № 1", гражданскую летную часть, временно находившуюся под покровительством Йэльского университета. В 1915 г. генерал Леонард Вуд открыл "лагерь для тренировки служащих" в Платтсбурге (штат Нью-Йорк); лагерь финансировался Бернардом М. Барухом, первый взнос которого составил 10 тыс. долл.; Барух потратил много времени, собирая на Уолл-стрит средства для лагеря. Газеты, разумеется, уделили этому проекту большое внимание. В нем немедленно приняли участие Уиллард Стрейт ("Дж. П. Морган и К°) и Роберт Бэйкон, бывший компаньон Моргана. Г-жа Корнелиус Вандербильт подарила нью-йоркской национальной гвардии санитарный поезд. Теодор Рузвельт, Генри Кабот Лодж, Элиху Рут и другие верные слуги Дж. П. Моргана требовали объявления войны задолго до того, как Вильсон почувствовал, что страна заодно с ним.

Уолл-стрит, разумеется, имела все основания считать войну выгодной. К концу 1916 г. цены на фондовой бирже поднялись на 60% по cравнению со средними ценами 1914 г. Для акционеров и банкиров 1916 г. был годом наибольшего процветания во всей истории Америки.

Так, например, в 1915 г. фирма "Э. И. Дюпон де Немур и К°" получила через "Дж. П. Моргана и К°" 100 млн. долл, английскими деньгами на расширение своих предприятий по производству взрывчатых веществ; буквально за одни сутки Дюпоны поднялись из третьего ранга в промышленности в первый. Цены на железную руду повысились с 13 долл, за тонну в 1914 г. до 42 долл, в 1917 г. Если к концу 1913 г. невыполненные заказы "Бетлехем стил корпорейшн" оценивались лишь в 24 865 тыс. долл., в конце 1914 г. они оценивались уже в 46bl3 тыс. долл., а в конце 1915 г.—в 175 432 тыс. долл. Экспорт боеприпасов в 1914 г. составлял в целом 40 млн. долл., в 1915 г. – 330 млн. долл, и в 1916 г.– 1290 млн. долл. Прежде чем Америка вступила в войну, Уоллстрит продала союзникам материалов на сумму около 5 млн. долл.