Текст книги "Король темных просторов"

Автор книги: Феликс Крес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 33 страниц)

59

– И все-таки никак не пойму, – недоверчиво наморщила нос Ридарета, – что там насчет крепости? Я в этом совершенно не разбираюсь, но думаю, чтобы окружить целый город и порт стенами, какими-то башнями и всем прочим, потребуются многие годы… Десять лет? Двадцать?

Таменат склонился над столом, крепко упираясь единственной рукой в его крышку.

– Знаете, что такое Брошенные Предметы? На самом деле?

Раладан и девушка переглянулись.

– Много веков назад, – начал посланник, протягивая руку к кубку с ромом. – Шернь сотворила Шерер. По каким причинам это произошло, мы не знаем. Но причины эти – единственный бог вселенной, бог, который правит такими силами, как Шернь. Этого бога-причину мы зовем Забытым.

Раладан кивнул.

– Не понимаю, – тем не менее сказал он.

– Ну и хорошо, – согласился Таменат. – Чтобы понимать, на то есть такие старики, как я, а ты можешь верить мне на слово; если нет – иди занимайся своими парусами. Разум возник, как предполагают, лишь затем, чтобы стать на страже равновесия мира. Создатель разума не вся Шернь, а ее отдельная живая часть, одновременно являющаяся как существом (богом), так и чистой созидательной силой. Мы называем ее Ронголо Ронголоа Краф, или Великий и Величайший Спящий, или лучше – Не-Бодрствующий. Великий и Величайший спит себе (или, скорее, не-бодрствует) где-то в Безымянной земле. Никто не знает, как он выглядит. К сожалению, а может быть, к счастью, он не слишком трудолюбив: просыпается раз в несколько сотен лет и сразу же дает разум очередному виду животных. Людям, котам и стервятникам он его уже дал. Страшно подумать, что когда-нибудь он может дать его свиньям или еще кому-нибудь, кто приятен на вкус.

Посланник выпил за здоровье собеседников и закусил сушеной колбасой. Зубы у него были крепкие, как у коня. Ридарета, еще мало знавшая великана, в сотый раз за этот день бросила взгляд на Раладана, словно спрашивая, действительно ли именно так выглядит лах'агар, легендарный мудрец-посланник. Она всегда – так же как и тысячи других людей – считала, что это обязательно должен быть седобородый, почтенный старец, излучающий силу, говорящий о Шерни с глубоким уважением и серьезностью… Этот же как ни в чем не бывало потягивал ром из кубка.

– Ронголо Ронголоа Краф, – продолжал с набитым ртом Таменат, – отец разума. Чтобы разум мог править миром, созданным Шернью, он должен был быть сотворен по ее образу и подобию. – Таменат покачал лысой головой. – Но это не так. Ибо Шернь, за исключением Проклятых Полос, так или иначе ею отвергнутых, пребывает в идеальном равновесии. Тем временем разум (в особенности человеческий) формирует мир по-разному, лучше или хуже, но равновесия в том не видно. Отсутствие равновесия – всегда зло. Сказки, которые тебе рассказывал горбун в таверне, – обратился Таменат к Раладану, – звучат красиво, ибо идут вразрез с человеческим пониманием. Человеческим, – подчеркнул он, – ибо разум кота уже воспринимает мир несколько иначе, ему ближе разделение на правильное и неправильное, чем на хорошее и плохое. Полосы Шерни не плохие и не хорошие. Скорее активные и пассивные, хотя и это не вполне верно. Действие и противодействие. – Таменат поднял свой кубок и протянул его Раладану. – Стукни, – (Сосуды легко ударились друг о друга, словно бокалы в дартанском тосте.) – Сейчас я показал вам, что происходит в лоне Шерни, – объяснил посланник, по очереди показывая на кубки. – Темная Полоса и Светлая, ты ударил, мы оба почувствовали удар, действие и противодействие, кубки остались на месте, равновесие, – перечислял он.

Он наморщил лоб, подняв брови.

– Какой из кубков плохой, а какой хороший? – спросил он, словно прикидываясь дурачком.

– Значит, нет ни зла, ни добра? – удивилась Ридарета.

– В Шерни? Нет. А в мире… Гм, тут все не так просто. Прежде всего нет равновесия, а отсутствие такового – всегда зло. В случае Шерни попеременным преобразованием математических формул можно свести произвольную пару Полос к простой системе уравнений. Однако математические модели Шерни строятся в предположении идеальных условий. В отношении мира они бесполезны, ибо деятельность разума поддается, самое большее, статистическому подходу. Таким образом, математическое равновесие Шерни является лишь фундаментом философии, описывающей ее сосуществование с миром. И в конце концов, именно из философии, а не из математики следуют законы всего…

Он замолчал, видя, что заговорился. Раладан поглядывал на него искоса, что, видимо, должно было означать «здоров ты болтать». Ридарета щекотала у носа прядью волос; наконец она чихнула.

– Вернемся к Брошенным Предметам, – с тяжелым вздохом произнес Таменат. – Они были созданы для того, чтобы быть отражением Полос Шерни. С их помощью можно не только строить модели, но и черпать из Полос: либо Темных, либо Светлых, либо и тех и других, но всегда только из тех, отражением которых является данный Предмет. В Брошенных Предметах записаны принципы равновесия Шерни. Однако, похоже, не все. Ронголоа Краф пользовался Предметами так же, как плотник инструментами. Но Краф сам является частью Шерни. Кроме него, никто не в состоянии использовать Предметы в соответствии с их предназначением и возможностями. Я только что сказал, что не все принципы равновесия Шерни содержатся в Предметах. Я утверждаю так (и не я один) потому, что разум, а значит, и мир не находятся в равновесии, помните об этом. Что-то тут явно не так.

– Недостает… добра? – спросила Ридарета.

– Недостает активности, – с нажимом сказал Таменат. – Злом является лишь отсутствие равновесия. Чрезмерная активность или пассивность разрушает равновесие. Избыток добра – зло, так же как и его недостаток.

Он уже забыл, как разговаривают с людьми. Теперь он понял, что таким образом он ничего не добьется. Понятия, которыми он оперировал, ничего для них не значили. Зло и добро – вот что казалось им важным, понятным и точным. Зло и добро, такие, какие они наблюдали. Он вынужден был начать говорить на их языке, если не хотел разговаривать сам с собой.

Некоторое время он размышлял, как, собственно, говорить о причинах, поставив на их место следствия.

– Так вот, друзья, – попытался он, – разум, судя по всему, имеет больше возможностей творить добро, нежели зло. То, что он их не использует, – другое дело. Может быть, потому, что зла слишком мало? Он борется с ним. Вместо того чтобы умножать добро, он устраняет зло, поскольку кажется, что легче его уничтожить, чем создать противовес добра. Понимаете? Наказание для злодея вместо награды для творящего добро… Разве каждый добрый поступок вознаграждается? Почему же тогда преследуется и наказывается любое злодеяние? Это, похоже, ни к чему не ведет. И быть может, именно поэтому Шернь позволяет отвергнутым Полосам проникать в мир. Проклятые Темные Полосы активны, – напомнил он. – Подобная активность является чуждой и потому опасной, то есть приносящей зло Шереру. Должен быть создан противовес в виде добра. Вот только стоит помнить, что механизмы, управляющие Шернью, не всегда оправдывают надежды. – Он постучал пальцем по столу. – Так что, я думаю, вместо того, чтобы творить и вознаграждать добро, для чего столь хорошо приспособлен разум, скорее будет предпринята борьба со злом. Конечно, рассказывая обо всем этом, я многое упростил. Тем не менее в общих чертах… – Он покачал головой.

– Ты не ошибаешься, господин?

Таменат долго изучал взглядом ее сосредоточенное лицо.

– Во что-то надо верить, – наконец сказал он. – Математика одна для всех; принципы равновесия Шерни неоспоримы. Но философий много; нет одной, общей для всех посланников. Я представил вам свою, в очень общих чертах. Во что-то надо верить, – повторил он.

– Значит, это вера? Не разум?

– Вера, красавица. Вера в собственный разум.

Она пошевелила губами, словно повторяя его слова.

– Брошенные Предметы, – напомнил, деловой как всегда, Раладан, которого проблемы добра и зла, похоже, интересовали ровно столько же, сколько выброшенный за борт старый сапог. – Брошенные Предметы – отражение Полос Шерни… Что-нибудь еще?

– Дорлан-посланник, – снова заговорил Таменат, – великий мудрец Шерера, называл некоторые… группы черт Брошенных Предметов свойствами. Каждый Предмет обладает свойствами. Первое свойство – возможность установления контакта с помощью Предмета с определенными Полосами Шерни; сюда входят также математические признаки Предмета… – Внезапно он замолчал и махнул рукой. – Хватит математики. Теперь второе свойство, наиболее ценимое строителями замков. – Таменат скривился, – и шутами, кувыркающимися в воздухе. Это особые черты, присущие лишь некоторым Предметам. Я скажу о них чуть позже. И наконец, третье свойство, редко проявляющееся: влияние, которое оказывает Брошенный Предмет на его владельца… Этим свойством обладают только Гееркото. В особенности же рубин Дочери Молний…

Ридарета подняла голову.

– Ты говоришь обо мне, – совершенно спокойно сказала она.

– Нет, девочка. Твоя жизнь – жизнь рубина, это правда. Но у тебя есть еще и разум. Хорошо, что твоя жизнь и твой разум нашли наконец общий язык.

Они молча размышляли над только что услышанным.

– Я наблюдатель, – сказал посланник, словно предупреждая вопрос. – Меня интересуют законы всего, ибо они касаются разума и жизни, а разум, как я сказал, должен был быть создан по образу и подобию Шерни. Мы уже знаем, что он не является точной ее копией. Но тем не менее. Ты, красавица, весьма благодарное поле для наблюдений. Ибо то, что произошло с тобой, показывает, как действует в Шерни механизм, поддерживающий в равновесии ее сущность. Равновесие – это победа. Ты победила.

Снова наступила тишина.

– Не понимаю… – одновременно произнесли Раладан с Ридаретой и переглянулись.

– Каждая война, даже победоносная, влечет за собой потери. Много веков назад Шернь, сражаясь с чуждой мощью, Алером, потеряла больше Светлых Полос, чем Темных. Чтобы сохранить равновесие, две Темные Полосы были изъяты из сущности Шерни, эти Полосы уже не Шернь… но они существуют. И Шернь, похоже, иногда ими пользуется, хотя бы позволяет им влиять на судьбы мира. И у тебя тоже были свои ненужные Полосы. Разные предубеждения, сомнения… Ты их отбросила. Теперь ты наверняка будешь разрушать и уничтожать… Но что с того? Важнее, что ты нашла свое добро. Просто добро. Ибо каким оно может быть? У каждого есть свое собственное, иногда у многих есть общее. Но одного добра, единого для всех, нет и быть не может. Не должно быть. Прежде всего необходимо равновесие. Это оно – величайшее на свете добро. Ты боролась со склонностью творить зло, и что из того вышло хорошего? Вот этот, – он показал на Раладана, – девять лет мучился из-за того, что какая-то свихнувшаяся девица вбила себе в голову, что не станет помогать своему опекуну-пирату. Ну он и пошел резать людей, словно свиней.

– Так… что же такое мое добро? – напряженно спросила она.

– Хотя бы добро твоего отца.

Она медленно покачала головой.

– Не того призрака на Просторах, который, будучи орудием отвергнутых Полос, сумел все же им противостоять. Думаю, он заплатил за это тем суррогатом жизни, который ему оставили. Но не о нем речь. Таким отцом, что воспользовался тем, что у него между ног, и не более того, может быть каждый дурак… Я говорю о твоем отце, – он показал пальцем на молчавшего Раладана, – самом настоящем из всех, каких ты могла бы иметь, если отцовством называть исполнение отцовских обязанностей. Попробуй теперь возразить, малышка. Скажи, что не отдашь за него жизнь, если потребуется. Ну, скажи!

Наступила долгая тишина.

Раладан смотрел на свои сплетенные пальцы.

– Этот старый лысый прохвост говорит правду, – серьезно сказала Ридарета. – Ты хотел бы иметь дочь, Раладан?

Он взволнованно поднял взгляд:

– Я имею ее уже девять лет, Рида… Может быть, действительно пора честно себе об этом сказать…

Она запрокинула голову, глядя в потолок.

– О, наконец-то… Никогда не знала, как тебе сказать, чтобы ты прекратил называть меня этим проклятым словом «госпожа»! – сказала она, крепко его обнимая.

Таменат, подавив улыбку, отхлебнул из кубка.

– Сейчас закончу, – после небольшой паузы сказал он, – и пойду, можете строить ваши паршивые пиратские планы. Мы везем с собой много Предметов. Их вторые свойства могут послужить хотя бы для строительства замка. Что ж, цитадели посланников на Черном побережье, да и моя собственная башня, возникли очень похожим образом. В Безымянной земле постоянно существует… нечто вроде сияния, исходящего от Полос. Тому, кто знает, как использовать силу этого сияния, вовсе незачем бегать с сундуком Гееркото под мышкой. Однако на Агарах того, что я назвал сиянием, нет. Поэтому нужны будут сами Предметы. Среди них есть такие, что увеличивают силу мускулов. Есть такие, что режут скалы, и такие, что переносят камни по воздуху. Плоская красная раковина с дырой посредине, называемая Кольцом Обольщения, наколдует вам пятьдесят шагов стены там, где ее не хватит. Конечно, это будет стена из воздуха, но никто не отличит ее от настоящей, пока не дотронется. То полукруглое чудо, про которое ты спрашивал, – он кивнул в сторону Раладана, – это Веер. Проведи его краем по поверхности двух каменных блоков и соедини их – и больше уже не разделишь. Необходима крайняя осторожность, этот Предмет накрепко склеивает все, чего коснешься его краем и потом соединишь. Дайте его дураку, и он до конца жизни будет ходить со сложенными руками… Но человек внимательный и умный возведет с помощью Веера столп до самого неба, не пользуясь раствором. Я мог бы перечислять еще долго. Есть Предметы, которые вам очень пригодятся, другие – меньше, а некоторые не пригодятся вообще. Те последние можно продать; с помощью золота замок можно построить столь же быстро, как и при помощи Брошенных Предметов… Старые городские стены достаточно будет починить, а вокруг самого порта, я уверен, не пройдет и года, как встанут укрепления, которых никто не одолеет. Тем более что, – он задумчиво потер подбородок, искоса глядя на собеседников, – мудрец Таменат будет на этих самых Агарах скучать. Вторые свойства хороши для людей, которые ничего о Шерни не знают. Но для старого Тамената более подходящим будет Черный Камень (мы везем его с собой, а как же), Гееркото, Предмет немногим слабее Серебряного Пера. Если не принимать во внимание несомненную истину, что, швырнув его как следует, можно навылет продырявить корабль, – он кивнул, видя произведенное его словами впечатление. – Предмет этот вовсе не капризен, с его помощью легко в изобилии черпать из нескольких Полос. Темных, естественно. Есть формула, относящаяся к этим Полосам… Если найдется на Агарах немного ненужных людей, скажем пленников, я сделаю из них машины, работающие без сна и пищи в течение шести-семи недель, и притом работающие хорошо. К сожалению, потом они умрут. Но что сделают – то сделают. Есть еще много формул, призывающих силу Полос, отражением которых является Камень…

– Почему же никто до сих пор не воспользовался Брошенными Предметами таким образом? – спросила несколько ошеломленная Ридарета.

– Похоже, что Перья и Веера когда-то использовались при строительстве нескольких крепостей на армектанской Северной границе. С уверенностью можно сказать, что они использовались и для возведения дартанской Роллайны. Но правда такова, что Предметы не раздают горстями. Нужно за ними прийти в Край, найти их… и вынести. Не каждому в этом помогают косатки. И уставшие, разочаровавшиеся в жизни посланники.

– Косатки? – не поняла Ридарета.

– А, об этом уже спрашивай не меня. – Таменат чокнулся с Раладаном. – Столько, сколько вы везете в трюме, всем искателям приключений не вынести из Края за десять лет, да и за двадцать тоже. Три ящика… Моя совесть чиста, – сказал он словно про себя, – я к этому руку не приложил… Ну, может быть, чуть-чуть.

– Ведь эти огромные знания, – неожиданно сказал Раладан, доказывая, что, вопреки видимости, довольно внимательно слушал посланника, – могли бы для чего-нибудь пригодиться. Я знаю, господин, что такое математика. Не такая, о которой ты говорил… – он нахмурился, – но числа и простые формулы должен знать каждый капитан корабля. – Он показал на маленький столик, где лежали таблицы солнечных склонений, секстант и несколько других приборов. – Я знаю, что науку можно применить для… очень многих вещей.

– Можно, но зачем?

– Ну… наверное…

– Зачем мне это? – уточнил Таменат. – Ради славы? Или ради золота? А может быть, чтобы осчастливить жителей Шерера? Как много лет назад Ленард Давин, гарриец, которому надоела мантия посланника? Чертежи воздушных кораблей и подводных лодок… – Он скривился. – В конце концов он повесился, – подытожил он, – а ни того ни другого как не было, так и нет. Хорошо хоть, что он рисовал прекрасные портреты.

– Почему ты стал посланником, господин? – спросил Раладан. – Во имя чего, собственно, углубляют сущность Полос Шерни? Какой в том смысл?

Старик покачал головой.

– А почему, братец, – ответил он вопросом на вопрос, – ты стал моряком (забудем о твоем происхождении)? Во имя чего, собственно, любят соленую воду? Какой в том смысл?

Они посмотрели друг на друга.

60

– Ради всех морей… что это? – удивленно проговорил Раладан.

Такой эскадры он никогда прежде не видел. Может быть, один только раз: когда Демон захватывал Барирру. Но сейчас? Здесь?

– Что такого? – спросила Ридарета. – Обычные парусники.

– Обычные парусники? Первый – это «Кашалот» Броррока, а на нем – дедушка всех пиратов. Второго не знаю… но третий, та бригантина с прямым парусом на фок-мачте, – «Колыбель» Китара. Двое самых известных после Демона пиратов Просторов знай себе дефилируют вдоль Барьерных островов, где торчат имперские эскадры! Сколько себя помню, пират всегда пробирался здесь тайком и ночами! Помнишь? Ведь это здесь, недалеко, как раз у Барьерных, нас тогда поймали островитяне!

Качая головой, он смотрел на идущие поперек ветра к «Сейле» корабли.

– Может, восстание… началось раньше? – предположила девушка.

– Если даже так… В любом случае такой хитрец, как Броррок, не пренебрег бы осторожностью.

– У него три корабля. Немалая сила.

– Но чтобы так сразу ее показывать?

– Что будем делать? Ждать их?

Раладан нахмурился.

Встреча в море, как обычно, возбудила интерес команды. Почти все собрались на палубе, глядя на капитана.

– Есть возможность кое-что узнать… Но, с другой стороны, оказаться среди трех таких кораблей – почти то же, что положить голову под топор… – вслух размышлял Раладан. – Бохед! – неожиданно крикнул он, а когда офицер подошел, распорядился: – Сундуки с Предметами поставь между мешками с провизией, ну те, с сухарями, ты знаешь. Запомни, у нас в трюме ничего нет. Скажи ребятам, что мы были в Дартане, в Нин-Айе.

– Есть, капитан.

– Еще одно: кораблем командует, – он показал на Ридарету. – Красотка Лерена. Запомни это хорошенько.

Девушка вопросительно посмотрела на него.

– Помнишь лица матросов, когда они тебя увидели? Вы все три совершенно одинаковые… Ты и твои дочери. Сходство всегда было велико, а с тех пор, как рубин начал доводить вашу красоту до совершенства, вы стали почти неотличимы друг от друга. Броррок знает Лерену, но если даже ты ему покажешься немного другой, он подумает, что это из-за повязки на глазу. Ты потеряла глаз недавно, запомни. Справишься?

– Неужели Броррок никогда не слышал об одноглазой дочери Демона? – спросила она. – В свое время на Агарах об этом немало говорили.

– Сколько лет назад это было… Эту историю давно уже причислили к сказкам. Броррок видел дочь Демона, и у нее было два глаза. Он скорее поверит в то, что дочь Раписа недавно лишилась глаза, чем в то, что дочерей Раписа несколько и к тому же одинаковых… Справишься?

– Не беспокойся… А если нет, то подожгу эти посудины.

Он вопросительно посмотрел на нее.

– Я много чего умею, – самоуверенно заявила она. – Это не всегда просто и не всегда легко дается. Очень утомляет… Но сегодня хороший день. Без проблем сожгу им паруса.

Сердце его забилось сильнее. Она была такой, о какой он всегда мечтал: беззаботной, самонадеянной, смелой. Он мог бы плавать вместе с этой девушкой по морям до конца жизни. Снова вести пиратский парусник через никому не известные проливы, поверять его воле течений, способных пересилить ветер, неожиданно появляться на торговых путях и пропадать без вести на многие месяцы… Он этого хотел. Больше ничего, этого ему было достаточно. Вся его жизнь была отдана морю и сражениям.

Наблюдая за кораблями, двигавшимися им наперерез, он неожиданно для самого себя заговорил:

– Раньше мы об этом не говорили… Разве что раз-другой, мимоходом… Что с твоими дочерьми, госпожа?

– А что с ними должно быть? И не называй меня «госпожа», иначе я в конце концов рассержусь.

Он улыбнулся:

– Теперь все-таки «госпожа». И даже «капитан». Так я обращался к Лерене… Они тебя не волнуют? Твои дочери?

– Раладан, – серьезно сказала она, – а разве они когда-нибудь меня по-настоящему волновали? Если я что-то и приобрела благодаря тому, что ношу в себе эту красную силу, то только то, что перестала себя обманывать… Старик был прав, когда говорил, что я нашла свое добро. Всякого рода. Ведь я всегда хотела быть такой, как Демон. Но отца я не знала, а воспитывала меня мать. Я любила ее. Каждый раз, когда ты говорил мне, что мир не черно-белый, а попросту серый, тебе отвечала она, не я. Ты слышал ее слова, а еще больше – ее мысли и желания. Дальше объяснять, почему так происходило?

– Не надо.

– Вот видишь. Потребовались долгая война и великая сила, чтобы сделать меня такой, какой я должна была быть на самом деле. Чтобы разрушить проклятую скорлупу, в которую меня заковали тогда, когда я не могла и не умела защищаться. Я боролась с тем, что мне приказано было видеть в черном цвете; меня убедили и научили, что черное достойно истребления… Я была словно выдрессированный для борьбы невольник. Разве те, что убивают друг друга в Роллайне, на потеху дартанской толпы, испытывают друг к другу ненависть, враждебно настроены друг к другу по своей природе? Нет, просто их обучили драться с такими, а не с другими противниками. Я была невольницей, обученной сражаться. Однако мне дали свободу. Теперь я могу выбирать, с кем и для чего я хочу бороться. И это наверняка не то, с чем я боролась прежде. Я это точно знаю. – Она отбросила волосы со лба точно таким же движением, как это обычно делала Риолата. – Но бороться я хочу и буду! – добавила она.

Она задумчиво ткнула его в грудь пальцем.

– Я ищу союзника, – сказала она с преувеличенной серьезностью, подчеркивая вес своих слов энергичным кивком.

Он лишь с улыбкой покачал головой.

– Не без причины, – продолжала она, – я столько расспрашивала тебя об Агарах… Думаю, Раладан, все хорошо. Пока. А ты?

– Собираешься заключить перемирие? С ней?

– А почему бы и нет? По крайней мере, на какое-то время… Риолата посеяла, Лерена соберет урожай… а мы его продадим.

– Семена, – поправил он.

– Какое мне дело до ее фальшивого имени? Ведь не для нас же она его взяла.

– Да, но ты сказала: Лерена.

– Ну и что?

Он в замешательстве посмотрел на нее.

– Лерена, – повторил он еще раз.

– Ну хорошо! – не выдержала она. – Я что, плохо выговариваю? Наверное, я знаю имя собственной дочери, каким бы оно ни было!

– Но ведь, кажется, ты говоришь о ее сестре, о Риолате. – Он тоже не выдержал. – Семена-Риолата!

Она уставилась на него.

– Погоди, так ты думаешь?.. Но… Раладан! Ты что, не знал?

У него беспомощно опустились руки из-за дурного предчувствия…

– Чего не знал? – тупо спросил он. – О чем?

– Ты отдал меня в руки Лерены! Не Риолаты! Я даже на мгновение не подумала о том, что ты не знаешь! Фальшивым именем Семена пользовалась Лерена!

Он оперся о планшир.

– Ради всех морей… Ты не ошибаешься?

Она посмотрела на него с неподдельным изумлением и еще – с жалостью.

– Кто же их должен различать, если не я? – спросила она. – Ты мне не веришь?

– Ты была тогда… – начал он.

– Не в своем уме? Чушь и еще раз чушь! Я тебе уже говорила, что все помню! Повторить? Я помню все, Раладан, даже ледяной снег с водой на лице!.. Каждую подробность, какую только можно помнить через несколько месяцев! А мы разве говорим о деталях? Еще раз повторяю: Семена, которую я видела, и Лерена – одно и то же лицо! Где Риолата – не знаю.

Он поверил. Естественно, поверил.

«Ради Шерни, Раладан. Не спрашивай меня о Лерене. Может быть… когда-нибудь я расскажу».

«Какое тебе дело до Лерены?»

«Она так много для тебя значила?»

«Лерена жива…»

«Ром… Когда-то Лерена мне говорила, что это хороший способ при ранениях».

– Как же многое, – сказал он, – как многое я теперь понимаю! И как мало… – тут же добавил он, опустив голову.

Ридарета показала на корабли.

– Поговорим позже, – рассудительно заметила она. – А сейчас – гости.

– «Сейла» под командованием Красотки Лерены! – крикнул Раладан. – Красотка приветствует капитана Броррока!

На дрейфовавшем на расстоянии в пятьдесят шагов фрегате началось оживление. Кто-то проталкивался к фальшборту, распихивая в стороны толпу матросов. Раздался хриплый, но хорошо слышимый голос:

– Сто тысяч молний, чтоб мне сгореть! Слепой, что ты делаешь на этой игрушке? А где же госпожа капитан?!

Ридарета махнула рукой.

– Скажи ему, что постирала рубашку, – шепнул Раладан. – И что твой корабль чище, чем у него… Не удивляйся, просто скажи.

– Капитан! Я постирала рубашку! А корабль у меня чище, чем у тебя!

– Пригласи его…

– Приглашаю!

– Чтоб меня… – донесся голос Броррока. – Сто тысяч… миллион молний! Иду, дочка! Иду, чтобы увидеть!

На фрегате тут же спустили шлюпку.

– Когда он поднимется на палубу, сделаешь вид, что сразу же его узнала, – говорил Раладан. – Ему уже далеко за девяносто. Если с ним будет Рыжий, то ты якобы тоже его уже видела. Кивни ему. Броррок пьет молоко… Да, молоко! – кивнул он, видя раскрытый рот девушки. – Никакого рома. Можешь дать ему воды, он не обидится. Скажи ему, что он научил тебя тому, как должен выглядеть корабль, этим ты его купишь… невольников ты больше не возишь. Запомнишь? Остальным я займусь сам.

– Пьет молоко… дать ему воды… невольников не вожу… – повторяла слегка развеселившаяся и вместе с тем слегка ошеломленная Ридарета. – Ага, и он показал мне, как должен выглядеть корабль. Да, Раладан?

– Очень хорошо, – похвалил он.

Он жестом подозвал Давародена.

– Не болтайся на виду с оружием. Иди к Таменату. Пусть сидит у себя. Слишком уж он привлекает внимание.

– Есть, капитан.

– Не «капитан», ради Шерни! Капитан – она, я только лоцман!

Арбалетчик кивнул.

Капитан «Кашалота» плыл к «Сейле».

– О, дочка! – Броррок все еще не в силах был скрыть восхищения. – О, дочка!

Они сидели в капитанской каюте. Ридарета с серьезным видом пожала плечами.

– У меня был прекрасный образец для подражания. – Она показала на Броррока собственной персоной. – Превосходный корабль… и достойный этого корабля капитан.

Старик словно сбросил пару десятков лет.

– О, дочка, – повторил он, почти светясь от счастья.

Неожиданно лицо его исказилось от гнева.

– Кто это тебя, сто тысяч молний? – прорычал он, показывая на повязку на глазу.

– Имперские, – буркнул Раладан. – Кто же еще?

– Слепой… и слепая, – расстроенно проговорил Броррок. – Но корабль – как золото! Не то чтобы лучше, чем у меня… Но как золото, говорю. Чтоб мне сдохнуть в подвале!

– Что происходит, капитан? – спросил Раладан. – Вы что, устроили пиратский парад вдоль Барьерных островов?

– Пиратский? Пиратский, говоришь? О, Слепой… – обиделся Броррок, – «Кашалот», сто тысяч молний, – каперский корабль!

– Почему «Слепой»? – удивилась Ридарета.

Наступила короткая пауза.

– Разве я не говорил? – задумался Броррок.

– Говорил, капитан, – словно нехотя ответил Раладан. – Но она до сих пор не верит…

Ридарета поняла, что сморозила глупость.

– О, сто тысяч… Так покажи ей! У тебя что, целый год времени не было?!

– Никто меня так больше не называет. Ты зря вспоминаешь, капитан, это прозвище. Стар я уже…

– Стар? Он говорит, что стар. – Броррок изумленно посмотрел на Рыжего. – Он меня оскорбил. Ты слышал? Он стар. Тогда я, наверное, труп!

Раладан протянул руку. Рыжий с легкой улыбкой снял с шеи платок. Раладан завязал себе глаза, затем, вынув нож из ножен на поясе и еще два – из-за голенищ, бросил сразу два, потом третий.

– Слепой, – пояснил он, снимая повязку. – Теперь веришь, госпожа?

Ножи торчали в двери – почти вровень друг с другом, каждый – по центру своей доски.

– Теперь верю, – сказала с совершенно искренним изумлением Ридарета. – Научишь меня так?..

Раладан беспомощно поднял глаза к потолку.

– Ба!.. – начал было Броррок.

Но Раладан перебил его:

– Так ты капер, капитан?

Старик мгновение смотрел на него, ухватывая нить разговора.

– Капер, – подтвердил он. – С каперским письмом… – он хлопнул ладонями по бедрам, – выданным его благородием командующим флотом Армекта!

Раладан начал понимать.

– Восстание?

– Уже месяц, пусть меня зажарят! – торжествовал Броррок. – Все, что гаррийское, разрешено! Император купит у старого Броррока каждый захваченный корабль! Могу зайти, – он развел руками, трясясь от смеха, – в порт на Барьерных, в Таланту! Вот я и дожил до этих дней! Теперь… теперь – пусть меня утопят!

Он хлопнул Рыжего по спине, едва не опрокинув его вместе со стулом. Старый пират закашлялся.

– Пусть меня… утоп… ят… – прохрипел он, хватая ртом воздух.

– Что там насчет восстания, капитан? – спросил Раладан, когда Броррок отсмеялся и несколько успокоился.

– Бились на море, возле Гарран. Недели две назад. Никто, говорят, не победил. Потом, говорят, мятежники передрались между собой. Кто-то похитил какие-то корабли, сожгли порт в Дране. Четыре имперские эскадры шли в Багбу из Армекта. Большой флот. Я сам видел три гвардейские каравеллы. Такие, как папаши твоего, пусть ему море… – кивнул он девушке. – Ну и, сто тысяч молний. – Броррок устроился поудобнее, – армектанцы проверили, что вроде Багба все еще их, и собирались туда идти. Как раз тогда дошли слухи, что флот мятежников разошелся на все четыре стороны, якобы завоевывать острова в Гаррийском море, и Южные, и Гарраны… Другие же говорили, будто все совсем не так, будто они идут в Лла и даже в Закрытое море, чтобы сжечь Лида-Ай и Тарвелар. Имперские совсем сдурели: две эскадры пошли обратно, стеречь вход в Закрытое море и Ллапму – одна в Гаррийское море, а гвардейцы, вместе с теми, что собрались на Барьерных, в Багбу! Война, значит, до осени не кончится, всю Гарру им за это время не отбить! Но до этого в море было не протолкнуться! Баркасы, лодки – все, что под парусом, даже дартанские галеры. Разве что, сто тысяч молний, на плотах не плавали. Ну меня и прихватили! Я думал, какая-то облава, но, Слепой, что это за облава с одними баркасами? Быстрые-то они быстрые, но народу на борту человек тридцать! Я сам дал себя догнать – что они, сами смерти ищут? А они, сто тысяч молний, сами сдаются! Стражник, живой, был на моем «Кашалоте»! – Броррок сделал паузу, наслаждаясь удивлением собеседников. – И живым с него ушел! Они там хватали на море всех: купцов, солдат и старого Броррока тоже! Я получил каперское письмо, подписанное командующим всех их флотов, и пожелания успеха от императора! Тогда я еще не верил! Но когда у Барьерных я встретил Китара? С этим, купцом, пусть меня забьют до смерти! Китар сколотил эскадру, они шли вдвоем на Гарру! У купца было несколько парней с железом, для охраны товара, он услышал, что за захваченные корабли платят, а поскольку недавно разорился, то взял каперское письмо… и ходит купец теперь вместе с Китаром! Чтоб мне!.. – неожиданно сказал он. – В горле пересохло, сто тысяч… Ну и наговорил же я. Молока у вас наверняка нет, а, дочка? Ну дай воды… и добавь рома. Но только капельку! Такие дела творятся, что капля… капелька… не повредит! – объяснил он.