Текст книги "Король темных просторов"

Автор книги: Феликс Крес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 33 страниц)

– О-о-о! – взвыла она, сжимая кулаки. – В третий и последний раз: убирайся!

Он схватил лежавший на столе пояс с мечом и застегнул его на бедрах.

– Но если я уйду, – проскрежетал он, резким движением срывая плащ со спинки высокого стула, – то не рассчитывай, что я оставлю тебя в покое вместе с твоими грязными делишками! Твое восстание закончится, прежде чем успеет начаться!

– Угрожаешь? – сдавленным шепотом спросила девушка. – Ладно… – медленно процедила она, – идем со мной…

Она быстро направилась к двери и, толкнув ее, почти побежала через комнаты. Ворвавшись в спальню, она пинком откинула крышку сундука, достала из него пояс с мечом и тяжелый ключ и застегнула пояс поверх платья.

Они быстро спустились в подвал. Единственный факел горел возле лестницы, остальные были погашены, так как в помещении, несмотря на его размеры, скапливался дым. Она повела его мимо ящиков с оружием, в самый конец подземелья. Потянув за железное кольцо, подняла люк в полу. Крутая лестница вела вниз.

– Дело моей жизни, – сказала она, тяжело дыша и отдавая ему факел. – Ты сам этого хотел, дурак… Ты! – бросила она ему в лицо. – Ты был самой большой моей проблемой! Что, я изменилась? – Она расхохоталась жутким смехом. – Да, изменилась!

Ступеней было немного. Небольшой коридорчик вел к широкой массивной двери. Она отодвинула тяжелые засовы и открыла дверь. За ней оказалась другая, которую она открыла ключом. Изнутри помещения ударила страшная вонь. Девушка перешагнула порог и, забрав у Аскара факел, воткнула его в углубление в стене.

– Ну иди, – сказала она, дрожа от едва сдерживаемого смеха. – Иди, иди…

Никогда в жизни он не видел ничего ужаснее.

На прикрепленной к потолку цепи висело какое-то… существо. Ноги не доставали до земли, поскольку были отрублены по колено. Свет факела осветил некоторые детали, свидетельствовавшие о том, что на цепи висит женщина. Чудовищная нагота открывала жуткие шрамы на месте отрезанных грудей. На голове виднелись остатки волос, из тех же мест, где волос не было, их, похоже, выдирали вместе с кожей. У женщины были выколоты глаза, и сквозь дыры в щеках виднелись зубы. Остатки носа срослись в нечто бесформенное.

Аскар, обливаясь потом, отшатнулся, опершись о стену.

– Что? – услышал он рядом свистящий голос. – Боишься своей возлюбленной? Да-да, это не я – это она!

Он не понимал, не соображал, был не в силах мыслить.

– Она мне очень помогла! – Голос девушки снова задрожал от смеха. – Поверь, дорогой мой, если действовать соответствующим образом, можно добраться до любых тайн, узнать любые подробности, сведения о лицах и именах тех, о ком нужно знать… Конечно, я совершила множество ошибок, некоторые удалось легко исправить, другие же… Ты спрашивал про Вантада, старого капитана Вантада? Он и в самом деле оказался чересчур наблюдателен!

– Нет. – Ничего больше он был не в силах вымолвить.

Цепь, связывавшая руки пленницы, покачнулась, изуродованная голова дрогнула. Звук, сорвавшийся с губ, невозможно было разобрать.

– Да! – Она рванула тело, повернув его на цепи, и показала на маленькое родимое пятно на лопатке. – Узнаешь, любовник моей сестры?

Одним рывком она разорвала на себе платье и показала ему спину.

– Разве у меня есть что-то подобное? – со смехом крикнула она, отбрасывая в сторону волосы.

Огромный дракон смотрел на него красными треугольными глазами. Аскар на мгновение ослеп, после чего услышал собственный хриплый крик. Рука сама выдернула меч. Окутывавший голову туман рассеялся, он увидел блеск вражеского клинка и скрестил с ним свой… Ярость, боль и ненависть остались, но безумие прошло. Оружие, столкнувшись с другим, передало его руке холод сражения, рука же – принадлежала солдату.

Рукоять дрогнула у него в руке – он понял, что эта полунагая, скалящая зубы волчица умеет обращаться с мечом. Она оттолкнула его – вызывающе, бросив смешок сквозь сжатые зубы, – выпустила из руки оружие, позволив мечу повиснуть вертикально в воздухе, после чего перехватила рукоять – и атаковала с близкого расстояния отрывистым, коротким ударом.

Так сражались пираты с Островов, в абордажной сумятице, когда схватка шла в основном врукопашную, на ножах и кулаках.

Он легко парировал удар.

Ненависть душила его. Однако никогда прежде мысли его не были столь ясны. Он знал, что убьет ее.

Она умела драться, но для него оружие не имело никаких тайн. Он любил оружие. Так же как любил девушку, от которой остался лишь кусок человеческого мяса, висящий на цепи.

Он нанес татуированной женщине несколько быстрых ударов, которые та с трудом могла отбить. Он ранил ее в руку, потом в живот, потом пронзил острием горло. Вражеский меч с лязгом упал на пол.

Она обхватила руками шею и тяжело опустилась на колени, вытаращив глаза. Струей ударила кровь. Она упала на бок и затихла. Тяжело дыша, Аскар выронил оружие. Он не мог заставить себя взглянуть в сторону покачивающейся над полом искалеченной женщины.

Наконец он все же посмотрел на нее. И заплакал.

– Ради Шерни, – рыдал он. – Ради Шерни…

Он упал на колени, закрыв лицо руками. Слезы текли между его пальцев, голова склонялась все ниже и ниже.

Сзади послышался лязг запираемых засовов – и что-либо предпринимать было уже поздно.

И тогда он услышал смех. Висевшая на цепи женщина еще была в состоянии смеяться.

47

В Дурном крае время шло иначе…

Раладан стоял на носу, нахмурившись и заложив руки за пояс.

Судьба оказалась к нему неблагосклонна. А ветер, казалось, исполнял волю судьбы. В начале их путешествия дуло с востока. В ветре с востока, весной, не было ничего необычного. Тем не менее «Сейла» две недели с трудом шла под острым углом к ветру, который дул то с востока, то с северо-востока, то есть прямо в нос. Идя то правым, то левым галсом, они почти не приблизились к цели. «Сейла» отлично справлялась, но что с того? Встречный ветер – это встречный ветер.

Потом, однако, ветер прекратился вообще.

Проклятый штиль поймал их у восточных берегов Дартана. Когда он наконец кончился, они пошли чуть быстрее, поперек ветра, но что с того, если в Дартанском море ветер снова начал дуть прямо в нос?

До Пустого моря, находившегося в границах Безымянной земли, они добрались поздно, очень поздно. Раладан знал, что времени у них мало. Тем более что в Дурном крае время шло иначе. Медленнее.

– Все еще не вижу никакой разницы, – сказал Давароден, подходя к Раладану. – Это и в самом деле тот легендарный Дурной край, капитан?

Раладан задумчиво посмотрел на него. Командир арбалетчиков оказался хорошим товарищем. До того как поступить на службу к Семене, он вел весьма разнообразную жизнь: был солдатом морской стражи, боцманом на торговом барке, наемником на службе у гаррийского магната, потом охотником на медведей в Дартане и опять солдатом – в Громбеларде. Он соглашался с тем, что нигде у него дела не шли лучше, чем под командованием ее благородия Семены, однако слегка ворчал по поводу того, что солдат, по его мнению, чересчур баловали.

«Ее благородие, – сказал он как-то раз Раладану за кружкой рома, – похоже, хочет, чтобы солдаты ее любили. Я вижу, господин, какой ты капитан, поэтому скажу смело: солдат должен уважать командира, и не более того. Любить можно только вино. Да и то лучше соблюдать меру».

Это замечание напомнило капитану «Сейлы» о Лерене. Разве Давароден не подтвердил того же, что он сам говорил когда-то? Однако он никогда не считал, что сестру Лерены волнует отношение к ней подчиненных. Выяснялось, что разница в поведении сестер была меньшей, чем он полагал. Да… Похожими были не только их лица. Почему же, однако, он всегда предпочитал Лерену?

С Давароденом они соглашались во многих вопросах; Раладан обнаружил в нем братскую душу. Отличались они в основном тем, что сам он навсегда связал свою жизнь с морем, используя свой дар понимания происходящего в соленых глубинах. Давароден подобным даром не обладал и потому искал для себя места на самых разных поприщах. Однако их связывала общая ненависть к бездействию.

– Не вижу я здесь целей для своих стрел. – Коренастый островитянин облокотился о фальшборт. – Пожалуй, пора пристать где-нибудь к берегу?

Раладан кивнул, в очередной раз отметив, что арбалетчик многое приобрел на магнатской службе: речь его звучала намного чище, чем у большинства уроженцев Островов, он редко вставлял жаргонные словечки, а фразы строил по гаррийскому образцу. Кроме того, Давароден немного знал дартанский и вполне неплохо владел громбелардским.

– Может быть, пристанем, если будет нужно, – сказал Раладан. – Но к островам, возле Черного побережья. Прямо перед нами. Я предпочитаю добраться туда по воде, а не по суше. Даже если эта вода – Пустое море.

Арбалетчик внимательно посмотрел на него:

– Ты говорил, капитан, что когда-то уже был здесь. Значит, ты знаешь, что делать. Но я думаю, что раз мы пришли сюда за Брошенными Предметами, то в воде мы их не найдем.

– Нет?

– Ну, не знаю… Наверное, нет.

– А я тебе говорю – найдем. Конечно, не в самой воде. Но именно на тех самых островках, о которых я говорил. Только те, кто никогда не был в Крае, считают, что Предметы есть лишь на Черном побережье. Тем временем некоторые из этих островков напоминают сокровищницы. Естественно, охраняемые.

Островитянин поднял брови.

– Охраняемые стражницами, – уточнил Раладан.

– Это… женщины?

– Нет, друг мой. Сирены.

Давароден недоверчиво посмотрел на него:

– Это не сказки? Я думал…

– Ты думал, как все, кто здесь не был. Странное дело с этим временем, говорят все: путешествуешь по Краю три дня, а когда его покинешь, оказывается, что прошел месяц. Но какие-то там сирены или слепые летучие мыши? А тем временем, друг мой, это место не без причины назвали Дурным краем.

– Ты уже говорил, капитан, что был здесь, – пробормотал арбалетчик. – Несколько раз. Я тоже не люблю без повода трепать языком. Но может быть, все-таки стоит услышать несколько слов? Я хочу знать, чего ожидать моим солдатам. Думаю, это не повредит. Здесь, говорят, умирают.

Раладан молча кивнул. Бросив взгляд на палубную вахту, он убедился, что все в порядке, после чего облокотился о фальшборт, так же как и арбалетчик.

– Мой недосмотр, – признался он. – Я и в самом деле не люблю рассказывать о своих похождениях. Но мы в Дурном крае, это правда… Слушай, Давароден, и передай остальным.

Несколько мгновений он собирался с мыслями.

– Несколько лет тому назад, – начал он, – двести смельчаков на лучшем корабле всех морей отправились сюда. Мы вернулись богачами, но из всех нас уцелело лишь сорок с небольшим человек. Остальных сжег ветер, убили каменные волны, утопил свет или раздавили тени. Ну вот, теперь ты знаешь о Дурном крае почти столько же, сколько и я.

Островитянин неуверенно смотрел на него.

– Чего ты ожидал? – спросил Раладан, оглядывая горизонт. – Драконов? Живых скелетов? Это как раз сказки. Половина наших, из тех, кто вернется, будут рассказывать, что видели здесь подобные чудеса. Ибо что им еще сказать?

Что когда двое прилегли в тени, от них осталась лишь вонючая лужа? Каждый второй будет потом клясться, что видел гиганта, совершенно невидимого, который их растоптал. Поверь мне, друг, из всего, что нас тогда убивало, калечило, похищало и доводило до безумия, я могу назвать и хоть как-то понять лишь пару-другую. На Черном побережье нас окружили гигантские летучие мыши, которые почти не причинили нам вреда, хотя всюду было их полно. Выглядят они страшно, но, если ударить мечом или выстрелить из арбалета, их легко убить. Наш боцман даже задушил одну голыми руками. Хуже было с рогатым волком, пожалуй, покрупнее зубра. А хуже всего именно с сиренами. Чтоб ты знал – у них есть хвосты и плавники. Есть у них и все остальное, что должно быть у рыбы. Очень, правда, красивой рыбы – желтой, красной и зелено-черной. Большой, как акула. А поет она самым чудесным женским голосом, какой только можно в жизни услышать. Трудно сказать, почему это именно голос, к тому же еще и женский… Но если послушаешь ее достаточно долго – ты труп. Люди блевали кровью у меня на глазах, прыгали в море или пронзали себя мечами, ибо того, что творит их пение, невозможно сотворить с человеком даже в казематах трибунала. Ты умираешь от боли, чувствуя, как внутри все лопается – сердце, легкие, кишки… Если заткнуть уши – не помогает. Именно потому я и говорю, что непонятно, почему у них такой голос. Поскольку, чтобы его слышать, уши не нужны.

Раладан, нахмурившись, замолчал. Давароден покачал головой.

– И как же защищаться? – мрачно спросил он.

Капитан показал на море. Арбалетчик посмотрел в указанном направлении; внимание его привлекло нечто в миле с лишним от корабля.

– Что это?

Черные силуэты то появлялись, то снова исчезали среди волн.

– Это?..

– Косатки, – сказал Раладан. – Как защищаться? Они тебя защитят. Если успеют… Тогда они тоже плыли за нами. Не знаю почему. Нужно только выдержать, – помолчав, добавил он, жестом приветствуя, скорее машинально, черные спины. – А выдержать вовсе не так легко. Я видел крепких, отважных парней, которые не выдержали. Впрочем, просто стиснуть зубы недостаточно. На одних это действует быстрее, на других медленнее. Были такие, что начинали блевать кровью почти сразу, другие дождались… Стая косаток, такая же большая, как и эта, прикончила сирен, и нас осталось полторы сотни. Но многие умерли позже. Не бойся, – добавил он с легкой усмешкой, – еще не время. Похоже, сирены есть только возле островов.

– Может, лучше пройти мимо островов? – Давароден не скрывал своей неприязни к сиренам.

Раладан молчал.

– На одном из этих островов, – наконец сказал он, – мы тогда видели сторожевую башню. Думаю, это дом мудреца-посланника. Чей же еще? Косатки все время плывут за нами. Если они нас не бросят, мы пристанем к этому острову. Это самое безопасное, что можно сделать.

– Не понимаю, капитан…

Раладан махнул рукой.

– Пение сирен убийственно, но, – он показал на стаю, – от них есть защита. Если, однако, нам придется искать Предметы и посланников на Черном побережье – не знаю, что нас там ждет. И косатки нам не помогут.

Он выпрямился.

– Тогда, на Черном побережье, – сказал он, – в полумиле от берега порыв ветра сжег десять человек, плывших на шлюпке вверх по реке. Может быть, знаешь, как от этого защититься? Так что, – закончил он, не получив ответа, – я выбираю опасность большую, зато известную.

Начало восстания планировалось за две-три недели до осенних штормов. Сейчас шел конец весны. Однако легко было подсчитать, что для того, чтобы успеть до осени, хотя бы прямо на Агары, «Сейла» не может оставаться в Дурном краю дольше десяти дней.

Два дня уже прошли. Раладан не боялся вернуться с пустыми руками. Брошенные Предметы каким-то образом «любили» быть обнаруженными, лежали в наиболее очевидных местах… Хуже обстояло дело с мудрецом-посланником. Капитан не слишком верил, что легендарный лах'агар – человек, усыновленный Шернью, – позарится на золото Риолаты. Эти люди не нуждались в богатстве; если бы они захотели, могли бы возводить целые дома из серебра… Дурной край не был для них опасным местом, каждый посланник мог набрать себе сколько угодно Предметов, словно грибов, и вывезти их в Дартан, где за Листок Счастья платили столько же, сколько за красивую молодую невольницу.

В Морской провинции о Дурном крае, мудрецах магах и Брошенных Предметах было известно немногое, да и то редко соответствовало действительности. Раладан прекрасно понимал, что его знания о подстерегающих там опасностях весьма поверхностны; как он и сказал командиру арбалетчиков, он мало что понимал, хотя, может быть, и многое видел… Он жалел, что у него так мало времени. Можно было бы отправиться сначала в Громбелард, где о Дурном крае знали столько же, сколько на Островах – о Закрытом море. Служа под началом Раписа, он в свое время познакомился с человеком, который в горах Громбеларда был тем же, кем Бесстрашный Демон был на морях. Басергор-Крагдоб, король Тяжелых гор и горных разбойников. Раладан вспомнил этого громадного, даже более крупного, чем Рапис, мужчину со светлой, ровно подстриженной бородой. Они встретились с Демоном в Лонде, громбелардском порту, у ворот Средних Вод. Раладан вспомнил, что его капитан понимал светловолосого предводителя разбойников почти с полуслова, и наоборот. Они были почти как братья, люди одной и той же породы… Они виделись лишь в течение четырех дней. Крагдоб, как раз в Лонде, свалился им как снег на голову, предложив совместными усилиями расправиться с морским конвоем, перевозившим кольчуги, мечи и шлемы в армектанскую Рапу. Разбойник и его подчиненные поднялись на борт «Змея», а потом приняли участие в схватке с солдатами. Эти люди первый раз сражались на море… и даже сейчас, после стольких лет, Раладан вынужден был признать, что никогда не видел более метких арбалетчиков и такого рубаки, как король гор! Плечом к плечу с Раписом, они, казалось, просто развлекались – один с двумя мечами, другой с топором. Много раз потом собирался Демон вновь отправиться в Громбелард – хотя бы затем лишь, чтобы снова увидеть человека, который четыре дня был ему братом. Суровый пират, презиравший всяческие сантименты, никогда не скрывал своих чувств к великану горцу. Впрочем – что весьма необычно, – именно тогда завязалась не одна дружба. «Морскому змею» часто приходилось заключать союзы с другими пиратскими парусниками – несколько раз с «Кашалотом» Броррока, раз-другой с «Севером» Алагеры… Выполнив задачу, корабли расходились, каждый в свою сторону, ибо их почти ничто не связывало, кроме этой самой задачи. Тем временем удивительная дружба моряков с горцами продлилась годы; более разговорчивый, чем Рапис, Эхаден не раз вспоминал Делена, молодого виртуоза меча из Громбеларда. И пожалуй, самой странной была симпатия, которую питал лоцман Раладан к заместителю Крагдоба, симпатия, впрочем, вполне взаимная. Может быть, в основе ее лежало то, что оба были проводниками: один по морям, другой по горам…

Кот-магнат, Л. С. И. Рбит.

Раладан знал о котах и раньше, видел их в армектанских портах. Однако лишь в Лонде он встретил гадбов, громбелардских котов-гигантов.

Рбит был велик даже для гадба. Именно тогда Раладан поверил в услышанную когда-то историю об отряде Громбелардской гвардии, состоявшем исключительно из котов. «Убийцы из Рахгара» могли внушать ужас разбойничьим бандам, не столь многочисленным и организованным, как компания Басергора-Крагдоба.

Раладан никогда не задумывался о том, как, собственно, выглядело сосуществование двух разумных рас. Непосредственно его это никогда не касалось. Однако, увидев в Лонде десятки, если не сотни, котов, он заметил, что здесь они отнюдь не были чем-то необычным. Они отличались друг от друга точно так же, как отличаются люди. Естественно, кроме цвета шкуры, прочие мелкие детали не бросались ему в глаза, однако, как он вскоре узнал, с противоположной стороны это выглядело примерно так же… Редко находившийся среди людей кот легко замечал разницу в их росте, цвет волос… Однако черты лица ему приходилось просто заучивать. Различия между котами касались, естественно, не только внешности. Коты бродили по порту, вместе с разными мелкими бандами, но были и такие, кто сотрудничал с людьми. Похоже, некоторые занятия в Лонде относились к сфере деятельности почти исключительно котов. Купцы охотно платили им за охрану товара. Всякого рода курьерами, посыльными и гонцами были обычно коты. Громбелардский легион платил коту-разведчику жалованье десятника, кошачий же патруль на улицах города, особенно ночью, был просто незаменим, появляясь всюду, где необходимо, словно призрак из темноты… Охотнее же всего четверолапые разумные брались за разовые работы. Непривередливые в еде, не привыкшие к роскоши, не зная ни одежды, ни постоянного жилища, коты могли позволить себе зарабатывать на жизнь мелкими платными поручениями – передать письмо, проверить, пришел ли корабль в порт, найти того или иного человека… Вид упитанного горожанина, стоящего на пороге дома и орущего на всю улицу: «Есть поручение!» – никого в Лонде не удивлял. Впрочем, сразу же появлялась мохнатая фигура – и совершалась сделка; заработанные деньги исчезали в плоском кошачьем кошельке, подвешенном под брюхом.

Никто, однако, не встречал котов ни в морской страже, ни на торговом паруснике. Впрочем, даже Рбит не поднялся на борт «Морского змея», дав понять, что считает это место самым неподходящим из всех, где он мог бы оказаться.

Больше же всего удивил Раладана тот авторитет, которым пользовался Рбит у людей Крагдоба. Он был его неоспоримым заместителем, его короткое слово прекращало любой спор, разрешало любые сомнения. Впрочем, сам предводитель разбойников считался с мнением кота больше, чем с чьим-либо иным на свете. Их явно связывала столь тесная дружба, какая редко бывает между людьми.

Все эти воспоминания вызвал у Раладана разговор с Давароденом, когда он упомянул мимоходом, что неплохо бы было иметь здесь, в Дурном крае, таких людей, как горцы, с которыми он познакомился в Лонде. Он назвал имя – Басергор-Крагдоб и несколько удивился, увидев выражение лица арбалетчика.

– Ты ведь знаешь, господин, – сказал тогда Давароден, – что я служил в Громбелардском легионе? Это имя известно там каждому солдату лучше, чем имя командира его гарнизона. Уже довольно давно этого человека никто не видел, неизвестно, что с ним. Но до сих пор говорят, что от него трясло весь Громбелард, что он имел доступ к таким тайнам, которые мало кому даже снились… Говорят, предыдущий князь-представитель в Громбе постоянно ощущал на горле его пальцы, отсюда и множество непонятных указов, которые сегодня выглядят словно список привилегий для разбойников. Во имя Шерни, если бы я хоть раз встретил этого человека-легенду, я сразу сбросил бы мундир и пошел бы за ним куда угодно – естественно, если бы он меня взял… Знаешь, господин, что означает «Басергор-Крагдоб»? Всего лишь «владыка Тяжелых гор».

– Что же тогда означает «Басергор-Кобаль»? – взволнованно спросил Раладан. – Может быть, ты и это знаешь?

– Л. С. И. Рбит! – Арбалетчик удивленно покачал головой. – Значит, ты и с ним знаком? Капитан, ты вырос в моих глазах! Этот кот – князь гор, именно это означает его прозвище. Самое странное и, пожалуй, самое таинственное существо Шерера, именно род Л. С. И. руководил знаменитым Кошачьим восстанием. Это самый высокорожденный кот из всех известных империи, сам император после победы восстания присвоил его предкам статус чистой крови. Этот кот носит имя, которым немногие люди могли бы похвалиться. В Дартане, столь впечатлительном на титулы и звания, это имя дало бы ему должность рядом с представителем!

Оба замолчали, от удивления не в силах разговаривать дальше. Потом им помешали, а еще позже не нашлось подходящего случая, чтобы продолжить тему.

Однако после того, что сказал Давароден, Раладан еще больше пожалел о том, что судьбе было угодно, чтобы «Морской змей» никогда больше не зашел в Лонд.

Так или иначе, если даже не учитывать исчезновение Крагдоба, о котором говорил арбалетчик, им не хватило бы времени, чтобы искать кого бы то ни было где-то в Громбеларде. «Сейле» и ее команде приходилось рассчитывать лишь на собственные силы. И главной проблемой Раладана являлась вовсе не судьба горных разбойников, но поиски Шара Ферена. И не было никакой уверенности в том, что им удастся найти именно этот Предмет за столь короткое время, которым они располагали.

«Я найду его, – обещал он, думая о той, кого был вынужден отдать в руки врага и кто значил для него больше, чем кто-либо на свете. – Я найду его, госпожа, будь уверена. Верь мне. Я добуду для тебя все, что только в состоянии добыть человек».