Текст книги "Хранить вечно"

Автор книги: Федор Шахмагонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц)

Проворов приехал в Варшаву проверить, не ступил ли Курбатов на тропу войны с теми, кто когда-то ему однажды помог выбраться из лап Кольберга. Игры не было, Курбатову можно было верить, но положение, в которое он попал, было очень сложным.

Решили установить связь, посмотреть, как будут развиваться события, договорились и о возможной помощи, если создастся очень трудная обстановка. Проворов признал, что Курбатов может помочь вовремя переданным предостережением. Уже сами по себе вопросы, которые ставит перед ним Кольберг, раскрывают планы гитлеровцев. А это большое дело!

– С кольбергами, с фашистами ему не по пути, – объявил Проворов по приезде в Москву. – Ему можно верить.

– Все так, – ответил Дубровин. – Все логично. Но ностальгия, тоска по родине – вне логики. И он отказывается вернуться.

– Я это не так понял, Алексей Федорович! – возразил Проворов. – Он не терял надежды помочь нам, имея в виду схватку с Кольбергом. Он не хочет, чтобы на него пала хотя бы тень подозрения, что он не с нами… Для него там все чужие! Он сам мне сказал! Кто хотя бы один час в своей жизни был с революцией, тот ничего иного не примет! Все остальное – помещики, фабриканты, заводчики, аристократические привилегии – все и навсегда становится противоестественным.

– Не коммунист ли ваш старый друг, Михаил Иванович?

– Я понимаю вашу иронию, Алексей Федорович! Нет! Он не коммунист! Может быть, когда-нибудь к этому и придет… Принципы, провозглашенные социалистической революцией, он принимает.

– Итак, – прервал его Дубровин, – Ежельская работает на английскую и немецкую разведки… Интересно было бы знать, догадываются ли ее хозяева о ее двойной игре?

Проворов пожал плечами.

– Я думаю, – продолжал Дубровин, – английские интересы нам ближе… Мы могли бы кое-что подсказать англичанам. Удар фашистов по Чехословакии и Польше – это удар по интересам мира в Европе. Вопросы Курбатову немецкая разведка ставит серьезные…

– Да, но это бросит тень на Курбатова.

– Это привлечет к нему внимание английской разведки, а через него они схватят за руки Кольберга… И только. Ищите возможность вывести англичан на Кольберга.

5

Для Нагорцева путь в Париж оказался значительно длиннее, чем окольная дорога через Владивосток и Америку в Варшаву для Курбатова.

Сначала поход на Москву. Разъезды Деникина видели в бинокль Тулу. И вдруг все рухнуло под натиском Красной Армии, фронт развалился… Войска белых откатились на юг. Новороссийск… Вспоминая этот южный порт, Нагорцев холодел, так и не решив до конца, спасся он там или нашел свою погибель. Он один из немногих получил место на отходящих кораблях.

Развернувшись на рейде бортом к берегу, из орудий главного калибра бил по городу английский дредноут. С горы палила по кораблям артиллерия красных. Они не успели подтащить тяжелые орудия, иначе не ушел бы ни один корабль.

И началась одиссея потерявших родину и не нашедших взамен ничего… В Турции их интернировали и загнали в лагерь для эмигрантов. Тиф, голод, унижения и оскорбления. Ничего не осталось от понятий чести, все принципы были смыты и уничтожены. А потом пришел час задуматься, о чем никогда не задумывались люди его круга. Как заработать на пропитание? На большее и рассчитывать не приходилось. Не подохнуть бы под забором с голоду.

Все было. И ночевка в стамбульских портовых притонах, и сутенерство, и ходил в порт таскать мешки, когда бастовали портовые рабочие. Повезло… Зацепился матросом на один торговый пароходик и перебрался во Францию.

Париж, город надежд эмигрантов. Офицерское общество, лига по объединению враждебных сил большевизму. Но лига не раскошеливалась. Единственное, в чем помогла, – определиться на работу шофером такси. Работа за рулем не дала спиться…

И вдруг судьба!

Возле биржи посадил он пожилого господина. Пассажир задымил дорогой сигарой и приказал ехать к немецкому консульству. Не доезжая квартала до консульства, заторопился, остановил машину и вышел, щедро рассчитавшись. Нагорцев медленно поехал вдоль тротуара в поисках нового пассажира. Машинально оглянулся.

На черной коже заднего сиденья красное пятно объемистого бумажника.

Нагорцев живо оглядел улицу – пассажир исчез. Кто он? В консульство он приехал или в какой-либо дом по соседству? Немец? А может быть, не немец, а англичанин?

Опустил стекло шоферской кабинки, взял бумажник. Развернул. В бумажнике небольшая записная книжка. Начал ее листать. Записи на немецком языке. Нагорцев знал немецкий. Записи разные и странные. Денежные подсчеты, адреса и фамилии, краткие заметки. Характеристики, попадались имена известные. То на министра французского наткнулся, то на английского премьера, то на посла какой-то державы. И вдруг фамилия из давнего прошлого: Курбатов Владислав. Нагорцев решил разобраться во всех этих записях.

Записи сокращены. Скрыт в них какой-то особый и значительный смысл.

Дома приступил к расшифровке. Дописывал сокращенные слова. Потихоньку, не торопясь, подбираясь к записям, касающимся Курбатова. Установил, что Курбатов находится в Польше. «Эта от Колчака-то!» – отметил про себя не без злорадства Нагорцев. Рядом с фамилией Курбатова шла польская фамилия, но сокращенная. Можно было прочитать только три буквы «Еж-я». Прокопавшись несколько часов, Нагорцев восстановил текст: «Курбатов приносит из штаба нужные бумаги пани Еж-й, она встречается с британским военным атташе. Не установил ли британский военный атташе, что до его встречи с ним Еж-я встречается с нашим? Проверить».

Если бы в книжечке была только эта запись, Нагорцев ее не расшифровал бы. Но такого рода записей было немало. Некоторые велись даже и без сокращений. Уловив общее направление записей, Нагорцев расшифровал запись о Курбатове по аналогии. Оставалось лишь утвердиться в предположении, что речь шла именно о том Курбатове, с которым он бежал с Лубянки… Совпадали, имя и фамилия… Штаб – это место службы офицеров. Но почему же польский штаб? А впрочем, даже если это и не тот Курбатов, а какой-то другой? Что это меняло? Запись была интересна прежде всего английской разведке. Продать бы это англичанам за хорошие деньги!

Нагорцев выждал несколько дней. Ждал, не обратится ли к владельцам такси пассажир, утерявший бумажник. Но человек не торопился разыскивать свою книжечку…

Нагорцев направился в английское посольство и попросил свидания с военным атташе.

Сэр Галлоуэй принял Нагорцева не только холодновато, но и с оттенком презрения. Он был в ранге полковника и замещал военного атташе. Сэр Галлоуэй не предложил ему сесть. И сам стоял, подчеркивая, что не намерен затягивать аудиенцию. Надо было или уйти, или одернуть этого надменного джентльмена.

Нагорцев вдруг усмехнулся. Как равный, с вызовом. У полковника вопросительно шевельнулась бровь. Разговор они вели на французском.

– Я понимаю… – начал Нагорцев. – Вам досаждают мон несчастные соотечественники… Несчастье утомительно… и для тех, кто смотрит со стороны. Однако не беспокойтесь, сэр. Я не проситель. Унизительно было бы выступать в роли просителей у тех, кого спасали наши русские солдатики.

Сэр Галлоуэй слушал, ничем не показывая своего отношения к вступлению Нагорцева.

– Я помню, как из Лондона торопили наших солдат с наступлением… Лишь бы отвлекли мы своим ударом немецкие войска от Парижа… Мы исполнили не однажды наш союзнический долг…

– Вы просили принять вас, чтобы сообщить именно это? – перебил он Нагорцева.

– Нет, я пришел продать вам некоторые небезынтересные…

– Старинные бриллианты, картины, мебель?

– Нет! Секреты вашей разведки!

– Вы уверены в этом?

– Я офицер, сэр! Я знаю, что это стоит денег!

Сэр Галлоуэй пригласил Нагорцева сесть. Достал сигару, протянул ящик с сигарами Нагорцеву. Нагорцев отказался.

– Я весь внимание! – заметил Галлоуэй.

– Скажем так, – начал Нагорцев. – В какой-то стране английский военный атташе имеет своего агента…

Нагорцев небрежно развалился в кресле. Пауза затянулась. Галлоуэй терпеливо молчал.

– Итак, английский военный атташе имеет своего осведомителя… Этот осведомитель передает важные тайны военного характера из военного штаба… Все идет, казалось бы, обычным порядком… Но агент английский, оказывается, еще ранее был немецким агентом… Тоже довольно банальная ситуация. Не правда ли?

Галлоуэй сохранял бесстрастное спокойствие. Ответил ровным голосом:

– Я предпочел бы воздержаться от каких-либо оценок вашего сообщения… Что же дальше?

– Немцы каким-то образом получают сообщение, что их агент работает на англичан… И на них, и на англичан… Намечена проверка этих обстоятельств…

– И вы привлечены для этой проверки? – спросил с усмешкой Галлоуэй.

– Нет, не я!

– Вам стало известно об этих планах немецкой разведки стороной?

– Стало известно. И я имею доказательства… Сколько будет стоить уточнение ситуации?

– Вы беретесь уточнить?

– Зачем же? Мне известны все необходимые детали…

– Вы плохо осведомлены о работе разведок, господин… Нагорцев. Почему вы думаете, что мы ничего не знаем о вашем мифическом агенте? Мы наверное знаем, что он сотрудничает и с нами, и с немцами… Стало быть, ваше уточнение ничего не стоит…

Нагорцев встал и с достоинством поклонился.

– Вы офицер и я офицер! Не я властвую над обстоятельствами, обстоятельства властвуют надо мной… Я счел бы унизительной для себя всякую торговлю в дни своего благополучия… Но и в черные дни я не дошел до точки, когда торгуют воздухом… Не дай вам бог в моих обстоятельствах продавать воздух.

У двери Галлоуэй остановил Нагорцева:

– Не спешите. В традициях моей страны торговые сделки заключать основательно. Я еще не видел товара.

– Ускользающий товар. Лишь покажи – и купец уже может не платить…

– Как вы сами оцениваете свой товар?

– Я хотел бы перебраться в Лондон. В Лондоне мне хотелось бы приобрести небольшое дело… Скажем, гараж… для стоянки автомобилей с мастерской…

Запрос был не очень велик. Но сам он, не снесясь с Лондоном, не мог ничего предпринять и даже проверить, что ему предлагают.

– О какой стране идет речь? Это вы, по крайней мере, могли бы мне открыть? – спросил он.

Нагорцев с наигранным благодушием рассмеялся:

– Товар против чека…

– Вам придется ехать в Лондон.

– За ваш счет.

В Лондоне в одном из отелей Нагорцева приняли двое. Они пришли на встречу в штатском. Держались предупредительно, но сразу потребовали у Нагорцева документы. Нагорцев объяснил, что документы он оставил в Париже, но может сообщить детали.

Один из них выписал чек и положил его перед Нагорцевым.

– Польша! – молвил Нагорцев.

Офицеры переглянулись.

– Варшава… – продолжал Нагорцев. – Военный атташе… Кто-нибудь из вас, господа, имеет отношение к Польше?

Ему не ответили.

– Дальше! – приказал тот, что выписывал чек.

– Курбатов… Владислав Курбатов… Офицер в польском штабе.

Один из офицеров на некоторое время отлучился. Вернулся и заметил:

– Странно, но вы сказали правду, господин Нагорцев. Такой офицер служит в польских войсках… Дальше?

– Через пани…

Нагорцев заикнулся. Выписал на листочке бумаги три буквы.

– Через пани, имя которой начинается этими буквами, Курбатов передает секретные данные вашему атташе… Но пани служит и немцам… Сначала она передает данные от Курбатова немецкому агенту, затем – вашему атташе…

Один из офицеров уехал, другой остался с Нагорцевым в номере.

Оба молчали. Все попытки Нагорцева завести разговор ни к чему не привели. Нагорцев задремал.

Офицер вернулся не один. Нагорцев понял, что говорить с ним будет настоящий хозяин.

Господин уточнил, каким образом Нагорцев получил эти сведения. Нагорцев рассказал о своей находке. Чек оставили ему, посоветовали из отеля никуда не выходить и ждать ответа.

Нагорцев мучился всю ночь сомнениями, не продешевил ли, а его британские партнеры не спали ночь, размышляя, как закамуфлировать провал… В Польшу отбыл нарочный, нарочный отбыл в Париж за красным бумажником по адресу, указанному Нагорцевым.

Случайностей в таких делах не бывает. Информации Курбатова стояли в ряду важнейших о состоянии вооруженных сил в Европе. Удалось проверить, что Курбатов действительно связан с военным атташе через Ежельскую. Могло быть правдой и то, что Англия получала информацию после немцев. На Кольберга у англичан имелось довольно обширное досье еще со времен петроградского периода деятельности Локкарта.

Кольберг не был агентом Локкарта. Он выступал как его союзник, не скрывая, что действует в интересах немецкой военной разведки и контрреволюционных группировок в России. Кольберг известил Локкарта о группе Шеврова – Курбатова и о задачах, которые получала его группа. В донесении Локкарта и была пометка, что Курбатов имеет влиятельных родственников в Польше.

Сообщение Нагорцева получило косвенное подтверждение. Записная книжка была изучена тщательнейшим образом. Все сошлось. Нагорцеву разрешили остаться в Лондоне. Несколькими днями позже в Варшаве начались события…

Курбатов вдруг получил довольно конкретный запрос от Ежельской. Он подобрал документы, о которых шла речь, снял с них копии и принес ей. Как всегда, пани Ежельская тут же поехала к дамскому портному. Навестив его, вернулась домой.

Лишь только ее машина свернула с улицы портного, из подъезда вышли темные тени. Быстро поднялись на третий этаж, не звонили, сработала отмычка. В прихожую вошли в масках. Резким движением портной был притиснут к стене. Ловкие руки пробежали по его карманам, скользнули по его телу, ощупывая каждую складку одежды, на руках защелкнулись наручники.

Жены у портного не было. Быстро обыскали мастерскую. Обнаружили фотоустановку для снятия копий с документов, проявили пластинки. Все сошлось. Документы Курбатова переснимались до того, как попадали к англичанам.

У портного сдержанно поинтересовались, что он предпочел бы: военный трибунал и приговор за шпионаж или сотрудничество с английским агентом. Выбора не было. Портной раскрыл все свои связи, назвал Кольберга.

Связной Проворова предупредил Курбатова, что, если операция примет нежелательное направление, ему немедленно надо будет скрыться. Выехать из Варшавы по назначенному адресу и с помощью подготовленных проводников перейти границу. Пока операция шла по намеченному плану, без отклонений.

В Лондоне между тем размышляли, как использовать сложившуюся ситуацию. Агент-двойник. Такая ли уж это редкость? Сами по себе и Курбатов и Ежельская потеряли интерес для Интеллидженс сервис. Напрашивалось самое простое решение. Отказаться от сотрудничества с Ежельской. Постепенно все и угасло бы… Курбатова при этом варианте не стоило касаться. Он мог и не знать о связях Ежельской с английской разведкой. Но Кольберг! Это немецкая военная разведка, это интересно и перспективно, учитывая, что Германия перевооружается.

Сэр… назовем его здесь сэр Рамсей, уединился от советчиков и утопил свой служебный кабинет в сизом сигарном дыму. Редко с ним случалось, чтобы за полдня он выкурил столько сигар.

Нужен или не нужен Кольберг? А если нужен, то как его взять, как обратить на пользу дела? Выманить его в Варшаву… Через пани Ежельскую. В Варшаве встретиться с ним и дать понять, что он может быть передан в руки польских военных властей, если не согласится сотрудничать.

Вариант возможный, но… Кто заставит Кольберга работать на совесть? Он согласится. Оставит любые гарантии, а вернувшись в Германию, доложится по начальству. Или начнется с ним игра на равных, или и игры не будет…

«Что побудило бы Кольберга поступить именно так? – рассуждал про себя сэр Рамсей. – Германия на подъеме! На военном подъеме. Германия, преодолев экономический кризис с помощью военного демпинга, семимильными шагами устремилась к реваншу. Когда-то там, в будущем, где-то впереди, придется еще переводить стрелку этого бронепоезда, чтобы он устремился на восток, и только на восток, но сегодня, сейчас все те, кто готовил многие годы реванш, рассчитывают на нечто свое, и значительно большее, чем можно дать агенту любого разряда. Кольберг один из тех, кто готовил реванш, когда о Гитлере знали лишь завсегдатаи мюнхенской пивной, да и то не все… Нет, Кольберга так легко не возьмешь.

Выдать его польским властям? Что в том толку? Всплывет история с Ежельской, все это может проникнуть в печать… Не годится. А главное, навсегда будет утеряна возможность заставить Кольберга работать на английскую разведку.

И так ли уж страшна польская контрразведка для Кольберга? Всегда возможен обмен, а если и суд, то для разведчика его класса это своего рода завершение карьеры без потери чести.

Кольберг может всерьез испугаться только своих, только в том случае, если он перед своими окажется в тяжком и необъяснимом положении. Такая ситуация возможна только в Германии.

Скажем так: на территории Германии на протяжении нескольких лет действует английский агент. Немецкая контрразведка знает о действиях этого агента. Агент действует под ее контролем, ею направляются его действия. Направляет этого агента и ведет его Кольберг. На самом же деле в действиях этого агента два плана. Один план контролируется Кольбергом, а другой план скрыт от Кольберга. Под прикрытием Кольберга при его прямом содействии агент должен провести несколько серьезных операций. В результате окажется, что Кольберг, контролируя агента, на деле ему помогал… В таком случае Кольберг оказывается в ложном положении, перед ним можно будет поставить дилемму: сотрудничество или немецкий военный трибунал. В этом плане мог быть интересен и Курбатов. Но не в Польше…»

6

У Курбатова появился связной. Он сразу почувствовал опытную руку, словно бы вновь с ним был рядом Михаил Иванович Проворов.

Связной объяснил суть задуманной Дубровиным операции. Навести на Курбатова английскую разведку. Через него на след Кольберга… Посмотреть, не заинтересует ли фигура Кольберга англичан? Если заинтересует, посмотреть, что из этого получится.

Связной подготовил Курбатову и побег, на тот случай, если англичане предприняли бы демарш по раскрытию агентуры Кольберга. Бежать не пришлось. Поступило сообщение, что англичане пока удовлетворились перевербовкой дамского портного…

Однако на этом не должна была кончиться начавшаяся погоня англичан за Кольбергом. Курбатову советовали держаться настороже. Пока англичане не сделали следующего шага, спокойным быть нельзя.

Наконец связной предупредил. Из Лондона в Варшаву прибыл сэр Рамсей… Прибыл инкогнито, но польская контрразведка заметила его. Из деликатности не беспокоит его и даже не ведет за ним наблюдения. Получил и Курбатов сообщение днем позже о приезде Рамсея по служебным каналам в штабе. Его коллеги по контрразведке насторожили высших офицеров штаба, предупредив, что Рамсей мог приехать с каким-то заданием, связанным с вооружением Польши.

Далее связной сообщил, что прошла встреча портного и сэра Рамсея. Предупредил, что пани Ежельская может устроить ему встречу с английским разведчиком.

– Будут спрашивать о Кольберге… Могут знать о ваших связях с Кольбергом в Петрограде… – пояснял обстановку связной. – Могут знать и о побеге с Лубянки… Самое лучшее, ничего не присочинять из ваших отношений с Кольбергом… Если они перетянут Кольберга на свою сторону, вы окажетесь в лучшем положении, чем Кольберг… Но не надо и все сразу открывать… Пусть они открывают свои карты, за ними первые ходы… Приготовьтесь убедительно объяснить, почему вы не согласились работать на Кольберга до пани Ежельской… Здесь правда не нужна, но правдоподобие нужно.

– Я ненавидел Кольберга за то, что он жандарм! Этого для них достаточно.

– Может быть… Смотрите сами… О связях пани Ежельской с английской разведкой вы ничего не знаете. Здесь надо стоять насмерть и до конца! Только в этом ваше спасение. Если они узнают, что вам известно о ее связях с английской разведкой, – катастрофа.

Связной считал, что предложение о встрече с Рамсеем поступит через Ежельскую. Но англичане отключили пани Зосю.

Как-то под вечер Курбатов шел из штаба домой пешком. Его встретил связной, остановил, попросив прикурить. Пока Курбатов шарил в кармане в поисках спичек, связной успел шепнуть:

– Вас ждут на квартире! Рамсей и еще один… Спичек не надо. Я подойду за огоньком к тому, кто за вами ведет наблюдение.

Курбатов, обшарил карманы и, извиняясь, развел руками. Связной пошел дальше. Остановил прохожего. Курбатов, скосив глаза, посмотрел, у кого прикуривал связной.

Вот она, встреча, что должна определить на ближайшие годы его судьбу. Но о годах потом. Как вести эту встречу? Он же не знает, что его ждут гости на квартире. Стало быть, он должен разыграть удивление… Удивление? Только ли? Отвечает ли оно ситуации? Офицер генерального штаба возвращается домой, а у него неизвестные лица. Что за лица? Грабители, сыщики… Кто они? По какому явились праву?

Да, но они-то знают, что не все чисто у хозяина этой квартиры. Он передает пани Ежельской документы секретного характера. Не может он не опасаться всяческих сюрпризов, даже и у себя на квартире.

Как же он должен реагировать на этот визит? Не удивиться, а испугаться и попытаться скрыть страх.

А что же должно последовать за испугом? Какое действие должна продиктовать ему опасность разоблачения? Он мог предположить, что за ним пришли из польской контрразведки… Сопротивление? В какой форме?

Нет! Если для полной убедительности, то мгновенное удивление, мгновенный испуг, короткая пауза для накопления зрительных впечатлений и оценки обстановки и действия. Нападение на гостей, оружие в руках.

Курбатов повернул ключ в замке и вошел.

Зимний день короток. В квартире темно. Отступая от выключателя, чтобы не сразу его заметили, он включил свет. Перед ним две фигуры. Сразу, мгновенно он оценил каждую из них. Угадал сэра Рамсея по бесстрастному, породистому лицу. Его помощник самодовольно улыбался. Курбатов отступил к стене.

– Здравствуйте, господин Курбатов! – произнес помощник Рамсея.

Курбатов выхватил пистолет, самодовольство слетело с лица гостя. Не отводя от них пистолета, Курбатов тихо приказал:

– Лечь!

Помощник Рамсея повалился как сноп.

– Ну! – прикрикнул Курбатов на сэра Рамсея.

Сэр Рамсей покорно опустился на колени и лег.

Курбатов обшарил карманы помощника Рамсея, вытащил пистолет и связку ключей.

А внутренний голос твердил: «Нельзя переигрывать, надо дать им послабление».

Осматривая прихожую, Курбатов повернулся спиной к своим визитерам. Он ожидал нападения и все же должен был отметить, что сделано оно было профессионально. Он получил искусную подсечку, в то же мгновение из руки у него был вырван пистолет. Теперь он лежал на полу, под прицелом подручного сэра Рамсея.

Не торопясь поднялся и сэр Рамсей.

– Мне нравится ваша решительность, господин Курбатов! – процедил сквозь зубы сэр Рамсей. И тут же добавил после намекающей паузы: – Если, конечно, вас никто не предуведомил о нашем визите…

Проще всего было разыграть удивление, ото всего отпереться, по само замечание сэра Рамсея обнаруживало, что это противник далеко не заурядный.

Курбатов тоже не торопясь поднялся на ноги.

– Лежать! – прикрикнул подручный.

Однако Курбатов не обратил внимания на его окрик. Он был уверен, что выстрела не последует – не для этого сэр Рамсей явился к нему на квартиру.

Курбатов отряхнул полы шипели и сдержанно поклонился.

– Прошу извинить, сэр Рамсей! Я не предполагал, что это вы оказали честь моему дому. Если бы я догадался, что это вы, я был бы более вежлив.

– Это я должен принести извинения! Итак, вы предупреждены. Кто же вас предупредил? Откуда вам известно мое имя?

– Сэр Рамсей, мои слова вы истолковали произвольно. О вашем визите предупреждены офицеры штаба… Вас я у себя не ждал.

Тон холодноватый, лицо бесстрастно, но все это уже испытал Курбатов и с Кольбергом. Старая школа! Маска невыразительности.

– Не предполагал, что ваши настолько осведомлены, – продолжал сэр Рамсей. – Однако перейдем к делу. Меня радует ваша откровенность.

– Только при полной взаимности.

– А-а-а! Понимаю. Вы хотите весты дело на равных?

– Я не сказал, что я хочу вести дело. Я просто подчеркнул наше с вами равенство. Я имею в виду равенство положений, в котором мы оказались.

– Зачем это вам подчеркивать? – живо спросил сэр Рамсей.

– А зачем вы ко мне пожаловали?

– Достаточно. Признаю за вами человека дела. Ваша решительность приводит меня в восторг. Я говорю без иронии.

– С тех пор как я познакомился с пани Ежельской, я готов к любым неожиданностям.

Тут же последовал мгновенный вопрос:

– Она вас, конечно, поставила в известность о нашей с ней дружбе?

– Я влюблен в пани, по она не терпит ревности. Я никогда не интересуюсь ее дружескими связями…

– Но это в некотором смысле и деловые связи, – отпарировал сэр Рамсей.

– К сожалению, я этого не знал. Я с величайшим удовольствием одурачил бы господина Кольберга. Одному мне это сделать не под силу.

– Вот как! А мы считали Кольберга вашим другом и наставником…

– Кольберга я ненавижу.

Сэр Рамсей ежесекундно подставлял Курбатову капканы, а тот шагал мимо них, как будто их и не было.

Сэру Рамсею понадобилась пауза для нового захода или, может быть, для изменения всего стиля разговора.

– Вы очень любезны, господин Курбатов. Но мне кажется, что прихожая не очень удобное место для деловой беседы. Мы даже и не представились друг другу.

– Об этом без нас постарались. Я узнал вас, сэр Рамсей, и вы не ошиблись.

Рамсей сдержанно поклонился.

Курбатов повел гостей в свой кабинет. Сэр Рамсей сделал знак рукой своему спутнику, и они остались наедине.

– Любить или ненавидеть человека можно, только очень хорошо его зная, – заметил сэр Рамсей.

Курбатов отметил умение Рамсея поставить вопрос. Он как бы констатировал, что Кольберг для него, для Курбатова, лицо известное. Закладывал отправные точки для главного. Ничего. Еще и не такое готовил ему Курбатов.

– Я его очень хорошо знаю… Знакомство с ним мне чуть было не стоило жизни… Позора стоило.

– Очень интересно, – отозвался сэр Рамсей. – Очень интересно.

– Вначале я его воспринимал как наставника, даже как учителя. Его роль рисовалась мне в некотором роде романтической… Некоторую таинственность, правда, я принял за романтику по молодости…

– Это было давно?

– В Петрограде… Меня ему представили, тогда подпоручика, жаждущего спасти Россию от большевиков… Его мне не представили и даже имени не назвали. Это и создало в моих глазах для него ореол то ли славы, то ли романтики… Я верил, что он меня направит спасать Россию. Готовилось восстание в Москве… Меня берегли для террористического акта…

Темнело. Но Курбатов не зажигал света. Рамсей молчал. Наступила самая ответственная минута – или они расстаются врагами, или…

Сэр Рамсей тихо спросил:

– Вы офицер… Вы отдаете отчет, как квалифицируется ваша деятельность и деятельность пани Ежельской?

– Моя жизнь давно сместилась в необычную плоскость. Я родился в России, и я потерял родину… Я хотел служить справедливости – меня предал жандарм… На что я мог рассчитывать в этой стране? К чему пришли эмигранты? Мне помогла пани Ежельская… Пани Ежельская на грани разорения… Теперь я помогаю ей. Что стоит моя жизнь? Я ненавижу Кольберга, мне далеки современные идеалы его соотечественников… Но я и не верю, что здесь, у нас, в Польше, готовы оказать сопротивление домогательствам Гитлера. Я предпочитаю в этой обстановке думать об интересах пани Ежельской.

– О да! Я вас понимаю… Обычно такого рода действия, которые предприняла пани Ежельская, наказываются. Нам не хотелось бы губить столь очаровательную женщину… У нас возник к вам интерес… Вы откровенны… Я понимаю ваши чувства к Кольбергу… Могу я считать, что вы согласны сотрудничать с нами?

– Это меня больше устраивает, чем сотрудничество с Кольбергом…

– Но я хотел бы заметить, – мягкие нотки в голосе сэра Рамсея исчезли, – мы не будем столь снисходительны к вам, как к пани Ежельской.

– И это меня устраивает.

Сэр Рамсей встал. Окончил сдержанно:

– Мы поразмыслим. Прошу вас на некоторое время прекратить всякие передачи.

7

Четвертый раз кряду сошелся пасьянс. Сэр Рамсей порадовался. Он считал это отличным признаком. Он в форме и способен принять лучшее решение. Успокоены нервы, легко дышится, даже нет желания глотать сигарный дым. Окна в номере приоткрыты, ночью вызвездило, и ветер угнал дневной смрад.

Здесь, в Варшаве, ни Ежельская, ни Курбатов им больше не нужны. Цена информации из рук Курбатова не перетягивала на чаше весов опасности разоблачения всего этого узелка. Но цепочку Курбатов – Кольберг очень не хотелось рвать. Редкое сочетание! Удача!

Кольбергу можно деликатно, осторожно подсказать, что пани Ежельская, а через нее и Курбатов работают на английскую разведку. Курбатова надо будет с помощью высоких связей пани Ежельской направить в Германию на военно-дипломатическую работу. Там Курбатов будет интересен Кольбергу уже не как польский офицер, а как английский агент. Кольберг не упустит случая через английского агента затеять игру с английской разведкой. Кольберг будет передавать Курбатову дезинформацию. Это уже выигрыш. Заранее зная, что противником передается дезинформация, путем анализа можно установить, что пытаются скрыть, на каких направлениях строят обман.

Но это только первая часть выигрыша. В этой комбинации можно запутать и самого Кольберга. Делается это просто. Кольберг передает Курбатову дезинформацию. Передача подменяется фактической информацией по тому же вопросу. Несколько таких подмен, и до сведения Кольберга доводится, что английская разведка через Курбатова от Кольберга получила не дезинформацию, а правильные сведения секретного характера. И у Кольберга нет выхода! Остается одно – работать на английскую разведку. Он никак не оправдается перед своими руководителями, никак не отведет от себя обвинения в измене, ибо сам Курбатов не будет иметь доступа к тем материалам, которые будут переданы.

Сэр Рамсей смешал колоды карт и закурил сигару. Выстраивалась заманчивая операция. С этим он и уехал в Лондон. А некоторое время спустя Курбатов, к великому своему удивлению, получил предложение выехать в Берлин на работу в аппарате военного атташе.

Берлин в то время был заманчивым городом для офицера из аппарата военного атташе. К Германии были прикованы взгляды всех штабов мира. Для офицера с дипломатическим паспортом почти никакого риска в работе, на крайность объявление персоной нон грата, а вместе с тем – шансы выдвинуться и сделаться заметным человеком. Курбатова поздравляли; кто радовался, а кто и завидовал… Никто не воспринял это как отличие но службе, объясняли эту неожиданность влиянием его могущественной родни…

8

– Свершилось? – спросил Проворов у Дубровина, читавшего очередное донесение от Курбатова.