Текст книги "Свадебное путешествие"
Автор книги: Эйлин Хел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
33
И все же она не могла отделаться от ощущения, что совершила большую ошибку, оставшись здесь. Они пили кофе в темной кухне, чтобы не обострять головную боль Бена. Она чувствовала, что ему хочется поговорить, в особенности о своем друге Киллере, и поэтому старалась вызвать его на откровенность.
– Кто из вас, троих приятелей, женился первым, Бен?
– Киллер всегда бывал первым во всем. – Бен с сожалением улыбнулся. – Первым и развелся. Его браки никогда долго не держались. Детей у него тоже не было.
Бен посмотрел на нее, казалось, вслушиваясь в ее молчание.
– Вы удивляетесь, почему у нас с Лили не было детей?
– Почему я должна удивляться? Ну, положим, временами мне бывает любопытно, но ведь это не мое дело.
– Может, и так. – Он уставился на ложечку, стал водить ею по столу, наконец оставил в покое. – У Лили был диабет. Она лечилась, но не смогла победить болезнь.
– Мне очень жаль.
Он вздохнул.
Джулия испытала «мировую скорбь», как это называла ее немецкая бабушка с материнской стороны, – боль сожаления за ближнего.
– Из вас вышел бы потрясающий отец.
– Благодарю вас. Я до безумия люблю детей и рад, что стал сейчас учителем.
– Вы были так добры к Кристи и Джереми… прямо словно они ваши родные дети.
Он звякнул ложкой о чашку.
– Ну, они не мои. Она ваша дочь и Джея Максвелла, и я вижу разницу. – Его голос звучал устало, тихо, и в нем сквозила обреченность.
«Кристи любит вас почти так же, как любила отца», – хотела сказать Джулия… но не смогла. Это прозвучало бы фальшиво и жалостливо, хоть и было совершеннейшей правдой.
Он сжал лоб ладонями.
– Простите, если я раздражителен. Эта головная боль… Пожалуй, я приму парочку таблеток аспирина и отправлюсь спать.
– Хорошая мысль.
– Только вот не знаю, где вам будет удобнее спать, – смущенно сказал он. – Пожалуй, постелю в запасной комнате…
– И не думайте об этом! У вас болит голова, так что ступайте и ложитесь. Я найду все, что мне нужно, и устрою себе постель.
– Диван здесь тоже раскладывается, – пробормотал он. – А полотенца под лестницей в шкафу.
– Перестаньте суетиться. Я еще немного посижу, так что если понадоблюсь – зовите.
Он взглянул на нее тусклыми, воспаленными глазами.
– Вы снова говорите, как жена.
– Прекратите, будьте умником. Я стараюсь быть другом.
В доме Бена царил совсем другой покой, чем в ее собственном. У нее без устали тикали настенные часы, а здесь стоял аквариум, в котором непрерывно журчала фильтрующаяся вода. Какое-то время Джулия разглядывала золотых и серебряных рыбок, скользящих бесконечными кругами. Шум воды и легкое колыхание водорослей несли душе покой.
Сидя в тишине дома, она размышляла о нелепой ситуации, в которую попала. Бен сказал, что нуждается в ней, а сам заснул крепким сном.
Джулия поискала фотографии Лили и нашла несколько. А еще изумилась, заметив снимок, которого не было в тот первый раз, когда она сюда попала, – снимок ее самой.
Она подошла поближе к стене между двумя огромными окнами, чтобы убедиться, не обманули ли ее глаза. И точно, в красивой рамке висело цветное, девять на двенадцать фото Бена и ее самой… сделанное в тот самый день в саду позади ее дома. В тот день, когда фотограф Брайс делал снимки для будущей книги.
Она уставилась на него, не зная, что и подумать. Да… они выглядели, как супружеская чета, а не как друзья. Бен на голову выше, чем Джулия, он доверительно наклонился к ней и обнял рукой за плечи. А уж выражение на его лице… ну, он показался ей человеком, готовым пойти на все, только бы защитить любимую женщину.
Она не могла отвести глаз от фотографии. Что это должно означать? Неужели Бен питает к ней более глубокие чувства, чем она могла себе представить?
Джулия прогнала прочь подобные мысли. Сейчас не время пытаться решать вселенские проблемы… в его холостяцком доме наверняка можно найти что-нибудь еще, чтобы скрасить бессонницу, и она стала искать, чем ей заняться.
Она исследовала дубовые книжные шкафы, закрывавшие три стены в гостиной Бена. Если Джулия ожидала найти там лишь книги по садоводству, то ошибалась. Там стояли современные романы, классика и множество популярных руководств на все случаи жизни, от ремонта автомобиля или водопровода до плотницкого дела.
Насчет Греции Бен тоже не шутил: книг по классической Греции нашлось у него больше, чем у всех ее знакомых. Очевидно, Греция была и впрямь его заветной мечтой, так же как и ее. А то до этого ей как-то не верилось, что он говорил всерьез.
Джулия села на диван, вооружившись шестью книгами по греческой истории. Уйдя с головой в изучение иллюстраций, она представляла, как приедет туда на будущий год, мечтала, как пройдет от музея Акрополя до храма Аполлона и храма Зевса… Блаженные мечты.
Где-то в доме часы гулко пробили полночь. Сна ни в одном глазу. Она встала и потянулась. Может, все-таки постелить себе где-нибудь?
В это время Бен, закутанный в огромный махровый халат, вышел из своей комнаты, которая находилась прямо по коридору, рядом с гостиной.
– Ну и халат. Вы похожи на самое большое в мире ванильное мороженое. – Она шутила из-за нервного напряжения. – Вам уже лучше?
Он кивнул.
– Намного лучше, спасибо. – Он зашаркал на кухню, не вполне еще проснувшись. – Головная боль прошла, и я хочу есть.
Она пошла за ним.
– Не загружайте желудок, Бен. Лучше всего вам съесть каши.
– Каши? Б-р-р. – Однако послушался и потянулся за коробкой овсяных хлопьев. – Хотите? – Джулия помотала головой.
Он насыпал немного хлопьев в коричневую чашку с толстыми краями, развел молоком и немного пожевал.
– Вообще-то это была не мигрень, потому что обычно приступы длятся гораздо дольше. Вероятно, я просто перегрелся на солнце, или голова заболела от шока после известия о Киллере.
– Я рада, что все прошло. – Она сидела за столом напротив него, глядя в его резко очерченное лицо, озаренное бледным светом. Постепенно просыпаясь, он все больше походил на привычного Бена – умного и решительного, но скромного и спокойного. Очень приятного мужчину… с очень сексуальной бородой…
Пальцы зудели, так хотелось дотронуться до нее.
Остановись, Джулия!
– Спасибо, что вы здесь, – сказал он. – У меня не было никакого права просить вас о таком одолжении, но я рад, что вы остались.
– Никаких проблем. Кажется, в последнее время я превратилась в ночную сову… ну, после смерти Джея. Целыми часами я брожу по дому, так что сейчас мне приятно побыть не одной.
Бен улыбнулся. Ее поразило, что вся комната словно осветилась от этой улыбки. Кашлянув, он заговорил.
– Вы и ваш супруг… жили в согласии? Ваш брак был удачным?
– Лучше и не бывает.
– Мой тоже был таким. – Он вздохнул. – Ну что ж, какой смысл ворошить былое?
– Никакого. – Джулия услышала, как где-то вдалеке разорвались несколько праздничных петард. – Мы должны быть благодарны судьбе, что нам довелось испытать такое счастье в браке, – произнесла она, цитируя слова психолога на занятиях для вдов.
– Да, так и надо думать. А вот у меня только что добавился новый повод для скорби после ухода Киллера. Завтра вечером поеду на Лонг-Айленд проститься с ним.
– Я могла бы поехать, если вам будет легче от этого, – предложила она.
Бен улыбнулся ей, встал и отнес пустую чашку в раковину.
– Спасибо, Джулия. Я признателен за ваше предложение, но не хочу заставлять вас пройти через все это.
– Почему? – Она вскинула подбородок. – Я сильная.
– Мне это известно. Но каждые похороны напоминают вам о собственной утрате, и мне не хотелось бы подвергать вас такому испытанию.
Джулия встала и подошла к стеклянной двери. Цветники прятались в тумане, ночь была безлунной и тихой.
– Каждый человек по-разному справляется со своим горем.
Она вгляделась в окно. По черному небу стремительно летели облака, в разрывах между ними виднелись звезды. Джулия слегка поежилась и потерла рука об руку.
– Жаль, что у меня нет с собой свитера, – сказала она. Но, конечно же, она и в дурном сне не могла себе представить, что проведет ночь где-то вне стен своего дома.
– Вам холодно? – Голос раздался прямо за ее спиной, так близко, что она ощутила тепло его дыхания на волосах. – Конечно же, холодно… Я дам вам один из своих свитеров, хотя он будет вам велик.
– Очень мило, благодарю. – Она ждала, что он отойдет от нее, уйдет искать обещанный свитер. Но Бен не пошевелился.
Джулия задрожала вновь, и не только от холодного воздуха кухни. Глаза ее неотрывно смотрели на верхушки дуба и кленов, слегка шевелившихся на ночном ветру.
– Не нужно напрягаться, Джулия, – произнес он тихо, почти шепотом. – Я не прикоснусь к вам, если вы сами не захотите этого.
– Я знаю. – У нее перехватило дыхание. Вот ее шанс; всего-то и требуется от нее, что сказать: «Оставьте меня в покое». Ее пальцы вцепились в дверной косяк, а губы отказывались шевелиться.
Молчание затянулось. Мужчина стоял позади и ждал, высокий и сильный.
– Велите мне уйти.
«Нет, не уходи», – подумала она. Она никогда не произнесет слов, которые прогонят его. Затем повернулась, очень медленно, но осознанно и сделала едва заметное движение, которое плавно подтолкнуло ее в его ждущие руки.
И ей показалось, что так и должно быть.
Складки белой махровой ткани обхватили ее целиком. Руки крепко держали ее, лицо придвинулось так близко, что борода мягко защекотала щеку… и возбуждение ртутью пробежало по ее телу.
– А как же быть со злосчастными правилами игры? – почти простонал Бен, когда она, повинуясь импульсу, провела указательным пальцем по краю его уха.
– Сегодня ночью никаких правил, – прошептала Джулия.
Он пристально посмотрел на нее.
– Это не из жалости, а? Потому что мне не хочется думать, что вы остались в моих объятиях только, чтобы утешить меня. Особенно, если вы еще не готовы встречаться с мужчиной, Джулия.
Тепло все сильнее окутывало ее, нежное и спокойное, как и руки Бена.
– Не из жалости, – просто ответила она. – И… готова я или нет, но делаю это сейчас.
Она крепче прижалась к нему и зарылась в необъятную и душистую махровую ткань. Их рты сблизились, чувства обострились, все запреты, сомнения, страх, вина улетели куда-то прочь.
Бен целовал ее и раньше, вызывая в ней дрожь, но тогда она внутренне сопротивлялась его ласкам. Сегодня же готова сделать шаг, хоть и не знает, куда он ее приведет.
Их рты на мгновение расстались, и она сказала внятным и удивленным голосом:
– Похоронив Джея, я думала, что никогда, никогда больше со мной этого не будет.
В тишине дома мирно журчала вода в аквариуме, а на улице вновь затрещали петарды фейерверка. Обнимавший ее мужчина выждал с минуту, потом поцеловал в веки, легко прикасаясь губами. Потом заговорил, и его голос прозвучал тихо и решительно.
– Сейчас я не хочу слышать про Джея.
Джулия положила руки ему на грудь, пытаясь уловить биение сердца под махровой тканью. Не смогла. Тогда сделала еще один шаг и распахнула халат, скользнув маленькими ладонями по теплой гладкой коже мощных плеч Бена. Он прерывисто вздохнул и не пошевелился.
Какая волосатая грудь! Она совсем про это забыла, хоть они и плавали сегодня вместе. Пальцы легко пробежали по густым, золотистым джунглям. Ощущение оказалось не менее эротическим, чем тогда, когда она прикоснулась к его бороде.
– Сейчас нам обоим требуется маленькое чудо, – тихо сказала она. – Может, оно и случится…
Чудом будет, если они решатся направиться в спальню. Оба робевшие, оба испытывавшие неловкость, они продолжали целоваться, но никто не делал первым попытки совершить решительный шаг.
Наконец Бен заговорил.
– Если вы уверены, Джулия…
– Да. – Сердце у нее колотилось, она вся горела словно в лихорадке. И все-таки никогда в жизни она еще не испытывала меньшей уверенности в своих силах.
– Тогда мы могли бы устроиться поудобнее.
Он схватил ее за руку и повел в свою спальню. Джулия вдруг испытала миг паники и остановилась, увидев широкую кровать в огромной, по-спартански убранной комнате с массивной и прочной дубовой мебелью, которую оживляло множество растений – одни из них свисали со стен, другие стояли на подоконниках и бюро.
Она с трудом сглотнула. Оба понимали, что это нечто большее, чем порог спальни; для нее это момент принятия окончательного решения. И на какой-то миг она напряженно замерла на этом краю.
– Ну?
– Я не могу устоять против бородатого мужчины, – беспомощно прошептала она.
Он тихо засмеялся густым басом. Итак, они переступили через этот порог, и очень медленно Бен повернул Джулию к себе, целуя теплым и жадным ртом. Сладостная истома разлилась по ее телу.
Потом она ступила назад, развязала пояс его халата, медленно распахнула, изучая то, что увидела под махровой тканью. Большой и мощный мужчина – «атомная станция», как назвала его Лиз, и теперь Джулии приходилось с этим согласиться. Сильный, мускулистый, ни малейшего жира… мурашки пробежали по ее позвоночнику.
Осторожно Бен повернул ее спиной и помог расстегнуть «молнию» на платье. Потом засунул большие руки под ткань и осторожно спустил платье с плеч.
Он такой ласковый. Или это свойство очень сильных мужчин?
Платье упало на пол; Бен с привычной аккуратностью подобрал его и повесил на стул. Она сбросила сандалии и стояла в одной комбинации, радуясь, что надела сегодня эту, цвета слоновой кости с коричневым кружевом.
– Иди сюда, – сказал он и сел, продавив своей тяжестью матрас. Похлопал по кровати и снова сказал: – Иди сюда.
Джулия подчинилась.
Его губы накрыли ее, сладкие, теплые и требовательные. Она обняла его за шею, чувствуя горячую кожу и твердые мускулы, делавшие его плечи такими массивными.
«Ну, если уж я решилась на это, обратной дороги нет», – подумала она. Быстрое движение – и халат с него снят.
Вместе, уже забыв про неловкость, они избавились от нижнего белья Джулии. А потом крепко обнялись и упали на широкую кровать.
– Знаешь, Бен, – весело сказала она, – все началось из-за того, что ты обещал принести мне свитер.
– Теперь он тебе не понадобится.
Ты не должна сравнивать, вновь и вновь напоминала она себе. Однако невозможно было не вспомнить некоторые вещи – что Джей был одного с ней роста, тонкий в кости, нервный и порывистый.
А Бен такой огромный… она задрожала. Лежа рядом с ним, Джулия ощущала себя Дюймовочкой, случайно оказавшейся рядом с этим гигантским Аполлоном, греческим богом солнца. Теперь, когда они разделись, она невольно любовалась его телом, находила его замечательным, – но все равно это было тело чужого мужчины.
«Я была замужем почти тридцать пять лет; как же мне избавиться от этих воспоминаний?»
Но когда рот Бена надвинулся на нее, она смогла – вполне смогла! – забыть и прошлое и свою супружескую постель. А эти жесткие волосы на широкой груди, для нее это было так ново, что она ахнула и задохнулась, когда они в первый раз пощекотали чувствительные соски.
– О Боже, – прошептала она, погружаясь в новые для себя, сладостные ощущения.
– Я знал, Джулия, что у тебя красивое тело. – Его руки осторожно накрыли нежные купола ее грудей.
– Галантный комплимент, – пробормотала она, не совсем соглашаясь и желая напомнить ему, что ее тело уже пережило климакс и что лучшие дни уже позади…. однако, словно догадавшись, он заставил ее замолчать, приложив ей к губам палец.
– Тише. Я говорю, что ты прекрасна.
Его губы легко двигались по одному из ее занывших сосков, затем по другому, и она обнаружила, что извивается в сладострастной агонии.
Хватая ртом воздух, она выпалила:
– Знаешь, я не занималась этим так долго…
– Я еще дольше…
Она поразилась. Не хочет же он сказать, что ни разу…
– Ни разу за все эти годы? – не поверила она. – За шесть лет, прошедших после смерти твоей жены? Не может быть.
– Мы договорились не вспоминать наших близких.
– Да… я помню.
Потом она вообще перестала думать, потому что произошло ожидаемое чудо… Ее лоно сделалось влажным и жаждало принять его; его плоть была вполне явственно готова к встрече с ней.
– Чего ты ждешь? – прошептала она, преодолевая смущение.
– Сейчас? – тихо спросил он.
– О, да.
Снова сверкнула его замечательная улыбка.
– Я так долго ждал этого момента…
Глубже и глубже… нет, Джулия, ты не можешь сравнивать, не можешь, потому что ничто и никогда не сравнится с этим… этот человек Аполлон, любовник, который встречается женщине лишь раз в жизни, ничто на земле не достигало никогда такой глубины наслаждения…
Ей казалось, что она стонет, хотя сама кричала. Заставила себя остановиться. Посмотрела на крупные капли пота у него на лбу и улыбнулась. Ей нравилось ощущать, как ее погружают – топят – в страстном огне милых зеленых глаз. Она знала, что если бы ей было суждено умереть прямо сейчас, то она умерла бы счастливой женщиной.
Ее освобождение произошло лишь на секунды раньше Бена. Оно оказалось поразительным и всепоглощающим. Казалось, что смыты месяцы тоски, недели рыданий, дни сокрушительного горя. Она так сильно вцепилась в спину Бена, что даже испугалась, что поранит ему кожу…
Потом они лежали, тесно прижавшись друг к другу, улыбаясь, нежно ласкали друг друга и целовались.
Джулия сердцем понимала, что отбросила все сравнения… и что, отдаваясь недавно Бену, сильно и чисто любила этого человека.
Джулия проснулась в странной спальне с высоким потолком. Смятые простыни свидетельствовали о бурной ночи, что заставило ее залиться краской.
Бен спал, тихонько похрапывая рядом с ней. Она повернулась к нему и стала разглядывать; в сумраке виднелись темные ресницы, крупный нос, разметавшиеся рыжеватые волосы, делавшие его похожим на мальчика.
Джулия попробовала обдумать сложившуюся ситуацию. «До сегодняшней ночи я была респектабельной вдовой, неужели вся моя жизнь изменится после нескольких часов горячей, чувственной любви? Что теперь будет?»
Она тяжко вздохнула, не находя ответа на этот важный вопрос.
Где-то в доме слышалось бульканье воды в аквариуме с тропическими рыбками, единственный звук в этой темной и безмолвной гавани. Бен смешно всхрапнул во сне и придвинулся к ней тесней, положив свою тяжелую руку на ее грудь.
Джулия умиротворенно улыбнулась, сразу позабыв о тяжелых размышлениях, – мирный и сытый жар разлился по телу. Что бы она ни сделала и какой бы ни стала потом цена за эту ночь, это точно стоило того. Она прижалась к Бену. Да, вполне стоило того.
34
– Поздравляю с праздником Пятого июля! – воскликнул Бен, когда солнце хлынуло в спальню с бревенчатыми стенами. – Надеюсь, что ты меня не возненавидишь сегодня.
Она моргнула, проснулась, и первое, что увидела, – его глаза, большие, озабоченные, темно-зеленые от беспокойства. Он нагнулся к ней, но держался на расстоянии, словно уважая ее территорию.
– Возненавижу тебя? – Джулия хотела его успокоить, однако сама подумала: что будет потом? Она дотронулась пальцами до его бороды, слегка погладила, словно талисман. – Я могла бы возненавидеть себя, Бен, если бы у меня было время обдумать все… но ненавидеть тебя? Нет. Ты не виноват в том, что все это случилось.
Он усмехнулся.
– Я не думал об этом, когда просил тебя остаться, однако должен признаться, что с первой же встречи мечтал об этом.
– Правда? – Ее пальчик прошелся по широким, чувственным линиям его рта. – Ты тоже вообще-то поразил меня, – призналась она. – Но… – Она села, слегка нахмурившись. – Я не могу допустить, чтобы наши отношения стали постоянными.
Он пристально поглядел на нее, и его лицо сделалось непроницаемым.
– Ты не можешь сделать их постоянными… почему?
– Это трудно объяснить. – Она посмотрела на стены, украшенные фотографиями и акварелями диковинных растений, благодаря которым строгая спальня приобрела более веселый вид.
Бен поцеловал ее голое плечо, вызвав в ней дрожь.
– Хочешь попытаться?
– Нет. Не сейчас. – Она отодвинулась, пытаясь принять будничный вид. – Пожалуй, мне требуется время на раздумья, Бен. Видимо, мне не следовало тебя искушать, раз я еще совсем не готова к таким отношениям.
Он возразил ей совершенно невозмутимо:
– Ты вовсе меня не соблазняла. Ты занималась со мной любовью, Джулия, и вполне активно, могу добавить.
– Тело вышло из-под контроля, – торопливо проговорила Джулия. – Бен, я слишком поспешила… Я даже не сняла еще своего обручального кольца.
– Я это слишком хорошо чувствую, черт побери.
– Бен, я не готова еще считать многолетний брак с Джеем делом прошлого.
К своему крайнему неудовольствию, она заплакала. Крупные, соленые слезы катились по ее щекам, падая на накрахмаленные простыни.
– Прости, – бормотала Джулия и продолжала рыдать, промокая глаза краем простыни. Бен не обнял ее. А ведь время как раз было бы подходящим для утешительного объятия. Вместо этого он даже слегка отодвинулся от нее и просто смотрел.
Наконец Бен заговорил, но каждое слово падало свинцовым грузом.
– Я не могу подсказать тебе, как быть с твоим вдовством, – сказал он. – Я едва понимаю, как сам преодолел свою ситуацию, и даже сегодня не уверен, все ли делал правильно. Может, и нет.
– Но по крайней мере тебя отделяет от потери любимого человека столько лет… – всхлипнув, прошептала Джулия.
Бен кивнул.
– Это верно.
– Так что ты не станешь строго меня судить, оттого что у меня продолжаются проблемы?
– Я никогда тебя не судил. – И все-таки он не прикоснулся к ней, а вид его показался ей отчужденным.
Она испытала большое облегчение. Они снова могли, если необходимо, оставаться просто друзьями, пока Джулия не разберется со своими чувствами к Джею. Да, сейчас ей это казалось самым подходящим выходом.
– Ты очень милый, – сказала она. – И, если говорить честно, сексуальный, и мне хочется… ну, неважно, чего мне хочется. Сейчас мне лучше всего пойти домой, чтобы я могла прийти в себя.
– Конечно. – Казалось, на его лицо набежала черная туча. – Вероятно, тебе хочется зажечь свечу по Джею.
Она настолько поразилась, что уставилась на него.
– Что?..
Бен резко встал и скрылся в ванной.
– Я хочу принять душ. Говорить мне больше не хочется, – донеслось оттуда.
Джулия осталась лежать на широкой кровати, закутанная в простыню, которую она намочила своими глупыми слезами. Она поплакала еще немного, и на нее нахлынула волна грусти, причину которой Джулия не могла понять.
Кто знал, что мужчины могут быть такими ранимыми, думала она в тот же день, беспокойно мечась по дому, не находя себе места.
Она решила, что у нее нет времени на сожаления. Взглянула на обручальное кольцо, надетое ей на палец Джеем, и, почувствовав укол вины, быстро отвела взгляд на большую пачку гравированных свадебных приглашений, которые лежали в столовой в коробках.
Что ж, она займется сейчас тем, что станет надписывать конверты. Но прежде нужно убраться в комнатах и продумать, где разместить всех приехавших издалека гостей во время свадьбы Кристи…
Думать некогда. И вот она погрузилась в миллион домашних дел, которыми рано или поздно все равно нужно было заняться.
…а ее тело предавало хозяйку, вспоминая счастливые упоительные мгновения.
Порой внезапные вспышки воспоминаний возвращали ее в прошедшую ночь, и тогда пульс начинал бешено колотиться; она ощущала слабость во всем теле.
Это казалось несправедливым. Однако она уже научилась отодвигать подальше чувственные воспоминания и желания, напоминая себе, что она бабушка и очень занятая делами мать невесты.
Я могу это сделать, думала она. Я могу забыть на некоторое время про великана, чей рот горячий и нежный, чья борода поднимает меня на новые высоты экстаза, а чей…
О Боже! Снова ее щеки пылают.
«Пора принять еще раз холодный душ, Джулия», – решительно подумала она.
Она вернулась к роли бабушки в следующее воскресенье, когда к ней приехали на день внуки – Эмили, Даниэла и младенец Фидо. Их родители отправились на пикник, в котором участвуют только взрослые, и Джулия с восторгом осталась с малышами.
Особенно теперь, когда ей требовалось занять мысли и тело.
– Бабушка, иди сюда! – кричала Эмили. – Мы будем плавать! – Джулия вышла к ним на заднюю лужайку, где они наполнили маленький надувной бассейн, который она купила прошлым летом как раз для таких визитов.
– Пусти меня, – захныкала Даниэла. – Бабушка, она ничего мне не дает.
– Почему вы все время ссоритесь, девочки? Кузины должны любить друг друга. – Джулия держала на руках младенца и улыбалась от восторга. Лучшего занятия, чем сидеть с тремя внуками, она просто не могла себе представить.
Даже когда проснулась в объятиях Бена… нет, не о том она думает.
– У тебя все лицо красное, бабушка. Ты что, обгорела на солнце?
– Да, немного. Недавно я была на озере.
Прошло четыре дня, как она утром покинула дом Бена, и с тех пор с ним не виделась. Правда, Джулия знала, что он уехал на Лонг-Айленд на похороны друга. Он оставил в ее почтовом ящике записку, что нанял соседского мальчика, чтобы тот кормил рыбок и заботился об Иване. Также упомянул и о том, что если они с Кристи захотят взять собаку, то им достаточно будет сказать об этом мальчику.
– Иван больше нам не нужен, – заявила Кристи, когда вернулась с Кейпа. – Слава Богу, Минди давно не давала о себе знать.
Солнце жгло вовсю, и Джулия радовалась прохладе, сидя в тени раскидистых деревьев. Ее внучки, забавные пухленькие девчушки в ярких купальниках, осторожно влезли в бассейн. Но и тут вели себя по-разному. Смелая Эмили туг же подпрыгнула и шлепнулась в воду, словно в морской прибой. Даниэла, более робкая, стояла и никак не решалась окунуться.
Вскоре они опять поссорились, и когда Джулия их разняла, то внезапно подумала, как же ей ухитриться и оставить их, чтобы зайти в дом и разогреть бутылочку для маленького Тома. Пожалуй, придется вытащить девочек из воды, потому что оставлять их одних, даже на несколько минут, она боялась.
И тут услышала стук калитки. Неужели Эйприл или Бетани вернулись раньше времени с пикника?
Но это оказался Бен, уверенно шагающий через двор, высокий и великолепно выглядевший… в аккуратных брюках и просторной белой рубашке. Ее сердце забилось.
– Привет, мистер Бен! – радостно закричали девочки. Они успели привязаться к добродушному великану за то время, что провели в работе по саду и постройке беседки. – Смотрите! Мы умеем плавать…
– Привет! – ответил им Бен. Улыбка, как всегда, освещала его лицо, но на этот раз в ней не было привычного веселья. – Здравствуй, Джулия.
– Добро пожаловать домой, – сказала она, с трудом выталкивая слова. Она была поражена, встретившись с ним так неожиданно. Как ей хотелось поцеловать его, прижаться к мощной груди, но она тут же подавила эти желания.
Бен сел рядом.
– Как дела? – спросил он.
– Хорошо, Бен, а как у тебя? Было тяжело?
Он кивнул, сразу превратившись в усталого и приунывшего человека. Джулия понимала, что сейчас он не станет говорить на эту тему, что ему скорее всего требуется отвлечься от печалей последних дней.
– Что это за милые леди? – шутливо поинтересовался он, когда девочки подбежали поближе и встали перед ним. – Неужели это наши знаменитые цветочницы?
– Да! – с восторгом завизжали малышки.
Джулия наблюдала, как Бен с большим умением справляется с девчушками. Он пообещал провести их по участку и сказать названия разных цветов.
– Спасибо, Бен. Мне нужно забежать на минутку в дом, чтобы разогреть малышу молочную смесь.
Роль бабушки становится гораздо приятней, если рядом есть кто-то вроде дедушки, подумалось ей. Говоря по правде, из Бена получился бы прекрасный дедушка…
Он пробыл у нее весь день, и Джулия была благодарна ему за это. Вечером он соорудил маленькие деревянные качели для девочек и подвесил их на толстом суку клена.
– Я люблю мистера Бена, – с жаром воскликнула Эмили.
– Я люблю его больше! Намного больше, чем она!
«Иногда мне кажется, что я тоже люблю его», – подумала Джулия, стараясь не смотреть на большого и умелого мужчину, который сумел сделаться таким незаменимым в ее доме.
Она опустила лицо пониже, кормя малыша, когда тот принялся за вторую бутылочку. К этому времени солнце уже село, во дворе поселилась блаженная прохлада, и она решила устроить для всех приятный холодный ужин на свежем воздухе.
Как приятно сидеть возле дома, особенно когда двор полон красивых цветов, начиная от редких сортов гибридных роз и кончая пестрым ковром однолетников, которые выглядывали повсюду из травы.
Она задумалась. Быть может, она станет скучать по дому, когда продаст его и переберется в квартиру. Ей придется оставить не только дом и благоухающий сад, но и Бена… Сможет ли она сделать это? Все так сложно.
Впрочем, она, несомненно, скучала без него все эти четыре дня. И тут уж сомнений не оставалось.
