Текст книги "Тортоделка (СИ)"
Автор книги: Evgesha Grozd
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 32 страниц)
Ты – свинья
Вика
Следующую неделю я и Герман пытались более менее мирно сосуществовать на одной кухне.
Перед Ворсом, к моему удивлению, мужчина меня прикрыл, сославшись на неожиданную аллергическую реакцию от ароматизатора, который случайно вылился из бутылька. Врал отменно, а я, сжавшись, помалкивала и кивала головой, как болванчик. Моё неглиже просто перевёл в шутку и поблагодарил за шикарные буфера, которые в тот момент являлись для него компенсацией морального ущерба.
Весь их дальнейший разговор шёл на позитивной ноте, в которой ощущала себя главным посмешищем. Спасибо за спасение, но ты всё равно мудак.
Сославшись на большое количество работы, выскочила прочь, чтобы не ляпнуть чего покрепче при начальстве.
Вся рабочая неделя утянула мои мысли в заказы, которые хлынули водопадом.
– Гости, как с цепи сорвались, – ворчала Лида. – Как узнали, что Бермуд теперь шеф-повар в нашем отель-ресторане, сразу же попёрли. В частности тёлочки.
Телочки… В грудине незнакомо и болезненно кольнуло, но радовало пока только одно – моё клеймо в его штанах делает самца моим ещё две недели.
– Женская логика. Завидный холостяк, – пожала я плечами, ища силиконовый молд в форме пуговиц.
До кучи этот жеребец подсунул мне практиканта, которому несколько часов нужно было вытирать жопу и следить, чтобы не накосячил. Я бы не против, если бы была уверена, что из него выйдет толк.
– Это не крем-брюле, – скептически расковыряла ложкой свернувшуюся кашу в креманке. – Готовая масса должна быть гладкой и непористой, нежной, но плотной. А это больше похоже на сладкий омлет.
– Мальчики любят омлет, – прыщавый сосунок похабно смерил меня взглядом.
– Подбери слюни, шкет, – сердито посмотрела на него. – Иначе прохождение практической части тебе не видать, как своих ушей. Усёк?!
– Да, понял я, – покорился, одновременно выпустив иголки. – Чё психовать-то сразу? – звучало больше идиотски и отвечать на этот вопрос не видела смысла.
Даже этот сосунок позволяет себе так со мной разговаривать! Чего ж я на мажорчика тогда взъелась?!
– Переделывай, – снова бросила практиканту ТТК.
– Я делал по ней… Во чё получилось, – недовольно толкнул от себя папку.
Спокойно, Вика! Это всего лишь малолетка, который пришёл в поварское просто от нечего делать. Жизнь свою он этому точно не посвятит.
– Хорошо. Делай, а я буду смотреть и подсказывать.
Лучше бы забила. Пока наблюдала за всем процессом, хотелось удавиться. Молоко со сливками у него убежало, когда я отвлеклась на заказчика. Пришлось замывать всё, а после восполнять недовес и снова всё греть. Пока практикант отделял белки от желтков, загадил весь стол. Пересыпал в яичную массу сахар, после чего убирал лишнее и едва не бросил "грязный" в общую тару. Наконец, желтки были заварены. Смесь процежена и разлита по креманкам.
– В разогретую духовку. Составь сначала креманки в глубокий гастроём и поставь всё в парик. Затем в гастроём предельно аккуратно налей тёплую воду. Следи, чтобы она не попала в десерт.
– Лады, – шкет выполнил и довольный повернулся ко мне. – Можна курнуть сгонять?
За два часа, зараза, уже пятый раз.
– Иди домой, – махнула рукой. – Германа Юрьевича только предупреди.
– Океюшки! Покеда! – махнул размашисто рукой и счастливо ускакал.
– Я с такими практикантами поседею, – посмотрела на сочувствующее лицо Саввы. Рыжеватый паренёк с нашествием конапушек на лице. Изумрудные бездонные глаза, невероятно пухлые губы, на зависть любой элитной моднице.
– Да, ладно, Вик. Многие такие были. И я не исключение, – проронил мужчина.
– Тоже пялился на грудь своему куратору? – ехидно улыбнулась.
– У моего куратора она была везде, – захохотал Майоров. – Это была матёрая женщина за пятьдесят с размеров пять иксов. Грудь не меньше десятого… Сколько там у вас всего бывает?! – я от души захохотала. – На её буферах китель просто не сходился!
– Бедолага, – по-свойски приобняв коллегу, положила голову ему на плечо…
– Практиканты работают до четырёх дня, потому я никуда его не отпускаю! – громыхнул знакомый голос за моей спиной. Смотрит сердито и подталкивает паренька обратно в цех.
– Герман, у меня нет больше для него работы. Забери его себе. Пусть супы фасует.
– Он по части мучных кондитерских изделий, – парировал мажор, возрождая в моей груди былую обиду. – Вся его работа зиждется в стенах твоего цеха.
– Вся его работа зиждется сейчас в помойном ведре моего цеха, – рыкнула я и подпнула урну к ногам шефа, предоставив возможность лицезреть. От этого его взгляд стал более злее. Чего это на него вдруг нашло опять?
– Значит его куратор не занимается им! Порчу продукции не забудь в бланк списаний, иначе оплатишь со своего кармана, – рявкнул самец и, круто развернувший, вышел в коридор.
– А чё это был-то? – быдлячий и удивлённый взор практиканта. – Он хотел мою работу тока зыркнуть…
В голове забегали букашки. Истерика не планировалась? Выходит психанул из-за чего-то? Да плевать! Этому жеребцу я ничем не обязана.
– Иди грецкий орех перебери, – отмахнулась от шкета.
– Аа, мудятина! – и психуя, направился в склад сухого сырья.
Фортили на этом, к несчастью, на сегодня не прекратились. К вечеру Герман завалился в цех с большим банкетным листом.
– Предзаказ на двадцать третье июля. На шесть вечера, большой зал. Изначально семьдесят пять человек. От вас десять порций сыроедческого чизкейка, пять шоколадных фонданов и двадцать порций брауни. А так же торт…
– Погоди, торт? – тут же опешила. – Заказы на торт я оговариваю лично с клиентами.
– Ты была слишком занята, – ехидно оскалился мажорчик.
– Герман! Ты – не кондитер! Ты не знаешь всех деталей.
– Отчего же? – ему нравился достигаемый эффект. – Два яруса вокруг короба, в котором будет сидеть девушка-танцовщица. Вес произвольный, лишь бы смотрелось гармонично. Муляжи нижний и самый верхние ярусы. Диаметры обозначишь. Дизайн из чёрного крема, шоколадных парусов и шаров, пищевой глиттер, кандурин и хайлайтер – прилагаються. Можешь ещё впихнуть кристаллы изомальта, по желанию. Исходники занёс в базу заказов. Ах да, начинка шоколадно-малиновая и медовая. Весь перечень необходимой тебе арматуры для сборки торта изложишь мне на бланке закупа и, как всё будет готово, отправлю курьеру. Размеры короба тоже в базе обозначил.
Этот индюк изложил мне всё настолько гладко и без заминок, что невольно ещё больше начала благоговеть перед засранцем, отчего всё сильней хотелось вцепиться ему в нахальную и прекрасную мордаху. Правда не решила ещё с какой целью – расцарапать или расцеловать.
Вика, веди себя достойно. Этот мажорчик не умней тебя.
– Герман, данный масштаб заказа впервые в моей работе и подобные вещи, я хотела бы сама обсуждать с клиентом. Поэтому на будущее, прошу, приглашать меня в такие моменты, как шеф-кондитера этого ресторана. В противном случае, мы с тобой не сработаемся.
Пока это вещала, мажорчик ещё больше цвёл и пододвигался ко мне, пока не приблизился к уху и не опалил жаром своего дыхания.
– Ты охренительно сексуальна, когда злишься. Ради этого стоит и сыграть не по правилам.
– Успокой своего жирафа и вспомни о синяке на лбу от сотейника, – вкрадчиво посоветовала я. – Кондитерка – кладезь травматизма, – кивнула на большую пятидесятиметровую деревянную скалку в углу мойки.
Смешок. Отошёл.
– В бланке заказа номер телефона клиента, все вопросы можешь спросить напрямую, – и положив бумаги на стол, направился к дверям. – Зови, если что…
Твою мать! Расстроенно упала на стул. Я люблю трудности и интересную работу. Помню сложные заказы на торт-люстру и гравитационный торт. Если всё хорошенько высчитать и измерить, будет конфетка. Но меня бесило, что в мою обитель этот мажорчик сунул свои ноздри.
На следующий день накатала список необходимого. Три муляжа диаметром двести сантиметров и так же три диаметром сорок пять сантиметров, самоклеющаяся плёнка для короба, бамбуковые дюбиля, термоклей для пистолета, большие силиконовые коврики для шоколадных парусов. Под шумок, вписала ещё насос для аэрографа и краскопульт. А то от Ворса фиг дождёшься. Давай, самец, покажи себя в деле.
– Вик, ты на кухню? – крикнула вся в работе Таня.
– Да. Пошла список отдам этому петуху.
– Ой… У меня корицы не хватает. У поваров, вроде, было немного. Захвати, а!
– Хорошо, – и направилась в цех кухни. Работа здесь тоже кипела. Заказы на столы и параллельно заготовки на завтрашний предзаказ от Областной Налоговой. Раз в месяц они бронировали часть зала и размашисто обедали. В нахаляву или нет – вдаваться в это не желала.
– Где шеф? – спросила у Илюхи, не обнаружив Германа за раздачей.
– Собака в своей конуре, – хихикнул повар. – Илона, забирай уже третий стол! Иначе, карбонару второй раз сама будешь готовить!
Илья, как всегда, любитель поцапаться с офиками.
Постучав и расслышав хмурое разрешение войти, толкнула дверь. Тут же врезалась коленом в стол. Как он сюда вмещается?
– Дыши через раз…
– Ты не сменил носки? – прикрыла нос пальцами.
– Не остри! Здесь окна не открываются, а кондёр вчера вечером сдох, – процедил мажорчик. – До кучи, чёртова уборщица помыла пол вонючей тряпкой. Я уже принюхался и ты сможешь. Чего хотела?
– Список для закупа, – сунула ему в руки.
Мужчина пробежался глазами по бумаге, а затем встав изо стола, придвинулся ко мне. Аромат уже его парфюма перекрыл отвратительный кабинетный запах. Да, вот так. Можно ещё чуть плотнее.
– О велюре речи не было, – прочитав список, Герман обличающе глянул на меня. – Такой торт тебе не заморозить для велюра. Нарочно отказал ведь заказчику.
Сука, я кажется испытала малюсенький оргазм. Он и это знает?! Смотрю на невидимый нимб над его головой, упиваясь близостью.
– Вика?! – усиленный оклик из вакуума. – Краскопульт просто нужен ТЕБЕ?!
Что ж раскусил, придётся на попятный.
– Павел Леонидович мне его уже полгода обещает вместо сломанного. "А воз и ныне там."
Мажорчик улыбнулся.
– Хитрый мышонок. Ладно, включу. На будущее, если что-то нужно по работе, вилять – необязательно. Только если попкой, – похабно подмигнул.
– Как ты умудряешься? – возмущённо посмотрела на мужчину, но тут упала в глубину его синих глаз. – Только я начинаю проникаться к тебе уважением, как ты сразу всё портишь.
– А зачем мне твоё уважение, кексик? Мож ещё по имени-отчеству начнём обращаться?!
– Ни в коем случае, иначе не смогу называть тебя свиньёй, – буркнула сердито и, повернувшись, схватилась за ручку двери.
Широкая ладонь вдруг легла на живот и придвинула мою спину к мужскому торсу. Дыхание обожгло за ухом. Чёрт, опять?! О, да! О, нет! Ну, можно чуточку! Ноги тут же подкосились и низ живота налился плавленным свинцом. Голова предательски ушла в бок, снова раскрывая шею для его хищного рта.
– Так свинья или жеребец? – бархатный голос добивал бедное сердечко.
– Скорее, кобель, – простонала я.
Мужчина тут же отстранился.
– Тогда не теки так быстро иначе составишь кобелю достойную пару.
– Нет, всё же ты – свинья, – рыкнула в ответ и, дернув ручку, вылетела из кабинета.
Дура, дура… И он тоже казлина, руки снова распускает. А ты, Вика, опять размокла где не надо. Бесят уже эти круговороты в организме от этого кобальеро.
Ладно, соберись! Что-то мне нужно было ещё сделать? Мля, все мозги в винегрет превратил своими лапами. Зато какими лапами…
Корица! Точно.
– Фил, – обратилась к повару на горячке, с которым более менее мирно общались. Парень крутился между двух сковородок. – Где у вас тут корица? Одолжу.
– Там на верху над моим столом, на котором кастрюля с супом стоит. Только аккуратно. Суп шеф варил.
"Шеф варил". Теперь что не дышать на него?
Посмотрела в указаное место. Мда, мне с моим ростом туда сложновато будет забраться. Ладно, я – способная девочка.
Слегка отодвинула тридцатилитровую кастрюлю с горячим супом дальше от края стола. Максимально встала на цыпочки и потянула к себе нужную банку, но сверху на ней оказалась ещё одна, которая эпично соскользнула и, срикошетив об мою грудь, бултыхнулась в суп.
Твою мать! Быстренько схватила большой половник и выудила со дна злосчастную банку. Крышка осталась в бульоне, значит содержимое полностью теперь в супе. Что там было?! Что было в злосчастной банке?! Судорожно выловила и крышку. Прочитав название, обомлела:
"Быстрорастворимый желатин".
Вика, блять!
Примерь мою шкуру
Герман
Мировая, видно, не наш конёк. Увидев, как она покоит голову на плече своего напарника, отчего-то вскипел, забурлил и разорался, как чайник со свистком.
С течением полового воздержания и пребывания близ желанного "кексика", не знал куда деть тонну невыплеснутой энергии. Хоть проститутку иди заказывай. Надю отправил, наконец, гулять, предварительно выслушав её истерику. Теперь можно было вздохнуть.
Каждый день ни по разу принимал душ и уже невольно ловил себя на мысли, что веду плачевный диалог с жирафом Вики, а он так сочувствующе смотрит на меня и благодарно слушает. Пиздец, товарищи!
За эту неделю так же решил съездить к отцу. Нарочно выбирал время, когда кроме него в доме никого не будет, но, как назло, столкнулся с матерью и сестрой.
– Герочка, – мама устремилась ко мне и пренежно обняла. Женщина пятидесяти лет всегда с иголочки. Дорогие стилисты, косметологи, туалеты. Она, как заправская аристократка держала марку. Этикет, воспитанная речь, грация в движениях, и пыталась к этому приучить своих детей. Марат с Элиной переняли её манеру, но не я. Мне было комфорней с простыми людьми без чувства собственного достоинства и лицемерия. Потому, может, и пошёл в повара, так как качан капусты у меня вызывал больший интерес, чем рост акций нашей фирмы или колит собачки у моей сестры.
– Паша тобой так доволен, – запела мама. – Все сбежались отведать высокую кухню от моего сыночка. Я так горда тобой…
– Ты хорошо себя чувствуешь, мам? – отстранился. – Недавно я был холопом и сранной поварёшкой.
– Ты достиг высот. Ты же мой сын!
– Мне бы больше хотелось быть сыном твоего мужа, – скривился я.
Лицо матери тут же стало жестче и старее.
– Проявляй уважение к тому, кто дал тебе жизнь и образование, – рявкнула она. Понеслась телега под откос!
Элина тут же выдвинулась защищать родительницу. Ох, зря!
– Эта кухня превратила тебя в настоящего хама и подонка, – гордо вздёрнула носик.
– Скорее, двуличность вашего хвалёного общества и жажда воткнуть в спину нож, – спокойно поправил я.
– Гера, сколько можно? Два года прошло уже! – взвизгнула Элина.
– Тогда удали номер той твари из своего телефона и прекрати посещать с ней спа-салоны.
– Она моя подруга, – парировала она.
– А я твой брат, который застукал эту шалаву в постели с другим, – рявкнул так, что дрогнули стены. – Молчу вообще о том, что вы все знали о её блядстве и язык в жопу засунули.
– Гера, следи за выражениями! – недовольно повысила голос мама.
– Следите лучше за своими подлыми выходками, двуличные гусыни, – громыхнул я, шокировав женщин и послав их как можно крепче, устремился в комнату отца.
Папа полгода назад пережил операцию на сердце, потому больше находился в своей комнате. Ему предоставили хорошую сиделку-медсестру, которая тщательно следила за его показателями и была вечным хвостом больного.
Семейный бизнес перешёл Марату и мне, но браться за него не имел никакого желания, вверив все карты брату. На почве чего и с ним возникли контры. Он требовал моего участия в делах и называл нахлебником, за что неоднократно посылал его на три советских и пару раз был готов продать часть своих акций. Сделать мне это не позволил отец, грозно рявкнув, что работал столько лет не для того, чтобы его отпрыски разбазарили всё.
В конечном итоге, я достойно одел на себя ярмо семейного уродства и существовал поодаль от родни.
– Как ты, пап? – поцеловал своего старика в макушку.
В отличии от мамы, он сильно сдал. Болезнь сделала своё дело. Морщины стали глубже, кожа более сухой, лысина намного сильней атаковала его голову. Руки скрючились и немного подрагивали. Седьмой десяток всё же взял над ним верх, как бы он не старался победить свои года.
– Отлично, сынок. Твоё появление услышал прямо снизу. Зачем снова ссоришься с мамой и Элиной?
– Прости, я старался сдержаться, – виновато опустил голову, сев напротив отца и облакотившись локтями о собственные колени.
– Сынок, они твоя семья, хоть и делают непонятные вещи. Я умру, а они останутся с тобой.
– Не люблю я, когда ты так говоришь, пап, – нахмурился в ответ. – Операция прошла успешно, следи за своим давлением, принимай наставления врача и больше отдыхай.
– Всё равно, я не вечный, – он улыбнулся.
– Давай не будем о плохом, – тоже мягко улыбнулся ему. – Я сейчас у дяди Паши работаю в его отель-ресторане.
– Да, Паша от тебя в восторге. Моя хватка в тебе есть, пусть ты и решил уйти с головой в другую отрасль. Я горжусь тобой, сынок. Перенять бизнес родителей под силу каждому, но с нуля построить свой и добиться высот дано не всем. Этим ты пошёл в меня, чтобы твоя мать не говорила.
Я с благодарностью и любовью смотрел на своего родителя.
В гостиной вновь не смог избежать персону мамы, но воодушевлённый общением с отцом, решил сойти на милость.
– Прости, мам. Я немного погорячился, – холодно чмокнул её в щёку.
– Я не сержусь, сынок, – важно кивнула женщина. Извиняться и ей, конечно, не обязательно. – У меня к тебе есть дело. У твоего брата двадцать третьего день рождения. Мы планировали много гостей и так же наших партнёров по бизнесу. Павел не против предоставить нам зал в отеле, но предварительно велел уточнить у тебя. Сможешь ли ты организовать подобный вечер? В смысле, не так ли накладно?
Честно, хотелось сразу сказать "нет", но это бы послужило очередным поводом для ссоры и псевдовыводов не в мою пользу.
– Нет, не накладно.
– Заказала организатора торжества, он завтра созвониться с тобой и вы составите меню.
Кивнул.
Торт с танцовщицей внутри, честно сказать, не планировал, но лобызания Вики с этим рыжим кондитером Саввой, взбили мои чувства в горючий коктейль Молотова. Подорвавшись на мине, включил торт в меню, как подарок брату от себя, ну и будет лишний повод опозорить мамочку.
Но, сука, земля и вправду круглая и за мою месть отхватил от красотки в очередной раз.
Все заготовки к завтрашнему обеду начальствующих структур города, были готовы. Кухня давно закрылась, а я, перелопатив накладные и проверив часть ТТК, уставший, но с чистой совестью поплёлся домой, пока не отразил в конце коридора знакомую фигурку, которая прошмыгнула к холодильной камере.
Первый час ночи, а кондитера ещё здесь?! Ведомый интересом вошёл следом. Девушка нависла над кастрюлей с солянкой и тщательно вглядывалась в неё. Типо, так выглядит женский ночной жор?!
– Оголодала, кексик? – произнёс я с насмешкой, но перепугал девушку. Она отшатнулась от кастрюли и, споткнувшись о выступ в полу, осела на попу. Ящик с помидорами сдвинулся от толчка о стеллаж и красные "снаряды" посыпались красотке на голову.
Подобно супергерою, прикрыл девушку собой, пока овощепад не прекратился. Глянул на неё. Пара томатов погибло о её мордашку.
– Чего ж ты такая шуганная? – смеясь, смотрел на неё. – Цела? – помог встать, вытер томатный сок с её щеки.
Снова проклятый зуд в груди, когда она так близко. Может уже переспать с ней и перегорит? Обычно получив своё, внутренний змий успокаивался, а я становился прежним кобелем Германом.
Темно-зелёные, почти карие глаза смотрят затравленно и виновато.
– Герман, я должна тебе кое в чём признаться.
Вот это поворот! Сердце в круговую стартануло по моему телу.
ВИКА
Запинаясь и дыша через раз, влетела в кондитерский, судорожно сжимая банку с корицей в ладони.
– Ты чего, мать? – Лида с Таней обеспокоенно посмотрели на меня.
– Не вижу беса следом, – глянула на двери Коновалова и с трудом вырвала из рук корицу.
– Кажется, я опять натворила дел, – молвила прежалобно.
– Я тебя только за корицей отправила. Или ты опять чего-то с жеребчиком не поделила?
– Да будь неладна твоя чёртова корица! – простонала я и, запустив ладони в волосы принялась вымерять цех. – Не доложила бы немного, ничего б смертельного не произошло.
– Так, Викусь, выдохни, – девочки поймали мою мечащуюся фигуру и опустили на стул. – Что произошло?
Вкратце, но ярко рассказала свою новую беду.
– Сколько там было? – Коновалова пыталась, видимо, утешить. Странное начало. Не помогает.
– Не знаю. Грамм сто или двести, – пискнула в ответ.
– Так, чтобы превратить жидкость в студень нужно брать из расчёта десять грамм на литр. Значит, чтобы зажелеровать его супец нужно, как минимум триста грамм. Не парься ты. Пусть думает, что навар хороший, – Таня захохотала и Лида громко поддержала её следом.
Выдавила смешок и попыталась успокоиться. Может и правда не заметят. А если разогреют, так и подавно. С этими мыслями попыталась работать в течение оставшегося дня. Но лепка фигурок, часто крутит мысли вокруг всего происходящего. Да, я могу дать сдачи, наказать за обиду, отомстить, но не могу так подло подставить. Пострадает не только он, но и повара, и Ворс.
Симулируя большое количество работы, тянула время до поздна. Таня работала уже четвертую смену подряд, потому ушла раньше, а Лиду ждали дома дети, поэтому так же настойчиво отправила домой и её.
Прислушалась к звукам в коридоре. Кухня тоже, похоже, уже отстрелялась с гостями и покинула своё поле боя.
Я должна проверить эту грёбанную солянку. Прошмыгнула в камеру и сунула нос в искомую кастрюлю. Слегка ткнула в массу пальцем. Твою мать!
Но голос от дверей камеры перепугал ещё больше.
Мажорчик до сих пор здесь?! Выдержав атаку помидоров и потирая ушибленный бок, приняла решение сознаться. Теперь он может заслуженно разделать мою тушку на мясо и субпродукты.
– Что хочешь переспать со мной? – ухмыльнулся, на своей больной теме самец. Ничего сейчас я сотру эту ухмылочку. Взяла с полки апельсин и бросила прямо в кастрюлю с супом. Мужчина приоткрыл рот, чтобы возмутиться, но так и застыл, увидев, как фрукт спружинил с поверхности солянки и укатился за стеллажи. – Это что?! – голос мажора мгновенно осип.
– Герман, я правда случайно, – теперь стало невероятно страшно, сжалась, наблюдая, как его лицо меняется и чернеет. Доберман повернулся ко мне, крепко сцепив губы, и смотрит в упор. Ручищи медленно потянулись к моей шее. Зажмурилась, стойко принимая верную смерть. Но ладонь ушла назад и схватила за волосы, собранные в хвост. Максимально приблизил к себе, разглядывая моё вмиг побелевшее от испуга лицо.
– Как?
– Банка с желатином. Когда доставала корицу сверху, не заметила вторую. Вот она и соскользнула в суп.
Он шумно и обречённо выдохнул. Уткнулся носом в моё плечо, хватка в волосах ослабла. По моему телу гуляла дрожь. Через полсекунды услышала приглушённый истерический смех мне в плечо. Ему смешно?!
– Герман? – попробовала отстраниться, но мужчина поднял раскраневшееся лицо, обхватил мою голову руками и затряс, как погремушку.
– Где у тебя та кнопка, которая отключает режим ходячего несчастья? Несчастья, блять, на мою голову! – снова смех. Недоумение сковало мои дальнейшие действия. Мажорчик отпустил и, отойдя на несколько шагов, пару раз глубоко вдохнул и выдохнул. – Всё заново! Ты будешь помогать! И только попробуй ещё чего-нибудь учудить!
– Я по-твоему совсем криворукая что ли? – возмущенно нахмурилась. Не вовремя.
– Не доводи до греха, – рыкнул мужчина. – С тебя лук, с меня мясо. Если угробишь и эту партию, то, клянусь, следующий суповой набор будет из тебя.
– Хамло, – буркнула обиженно и мне в руки тут же всучили контейнер наполненный репчатым луком. – Герман, я не пошла в повара только из-за рыбы и лука.
– Ну вот и примерь мою шкуру, – оскалился самец.
– Ненавижу тебя! – выпалила я.
– Говори себе это почаще, кексик, – передёрнул мажор моей же фразой и добавил в контейнер две банки маслин и банку солёных огурцов. – Топай в кухню.
Скотина! Прогибаясь от ноши, потащила в указанное место. Мог бы и помочь. Но мигом отмела злость, когда мужчина внёс огромную коробку с колбасами всех видов, бекон и кучу мясных обрезей. Увидев бужинину, тут же захлебнулась слюной, а желудок бурно начал возмущаться.
Герман беззвучно хихикнул и плюхнул мне на разделочную доску кусок.
– Я пока поставлю вариться бульон, а ты организуй перекус и кофе. Только без секретных ингредиентов, пожалуйста.
Я улыбнулась и, кивнув, начала ваять бутерброды и варить кофе.
– Почему не сказала сразу? – жуя свой кусок хлеба с бужининой, спросил Герман.
– Не знала сколько было желатина в банке и питала ложную надежду, что обойдётся, – виновато опустила глаза.
– Мне интересно, чтобы ты делала дальше, если бы я не задержался с бумагами и не застукал тебя?
– Рыла бы в ю-тубе мастер-классы по приготовлению солянки, – улыбнулась.
– То есть тогда бы вместо солянки от шеф-повара, все бы ели солянку от шеф-кондитера?
– На утро бы у тебя не было выбора, – хитро сощурила глаза.
– Да. Но потом я бы на тебе отыгрался, за то, что суёшь свой лисий носик в мою кухню.
– Не отыгрался бы, – уверенно мотнула головой. Удивленно вскинул брови. – Потому что мы теперь квиты.
Подмигнула, имея в виду торт, что он принял без моего ведома. Окончив перекус, мужчина из амплуа самца перелез в амплуа кухонной хозяюшки.
– Мелко нарежь лук, а огурцы натри на тёрке, – велел он.
Обречённо принялась за едкий и слезоточивый овощ. На пятой луковице уже заливала водой нож и разделочную доску. К восьмой пелена завладела настолько, что видимость абсолютно пропала.
– Я доделаю, а ты берись за огурцы, – сжалившись, самец забрал у меня нож. По голосу чувствовала его злорадство. Ладно, засчитаем, как месть за баллончик.
Пока натирала огурцы на тёрке, восхищенно наблюдала за мастером своего дела. Оставшиеся луковицы были мелко порубленны буквально за минуту и мужчина не уронил ни одной слезы. Глянув на моё вытянутое лицо, пояснил:
– Однажды в наказание, наш мастер велел мне и Тохе почистить и нарезать десять килограмм лука. Я тогда в столовой первую практику проходил.
– Я бы её засудила за такое, – совершенно искренне возмутилась.
– Зато тренировка. Натёрла? – посмотрел на пустую банку из-под огурцов. – На мойке найди казан, тот что побольше. Налей масло и тщательно разогрей.
Пока выполняла, мажорчик выловил из бульона мясо.
– Обжарь лук и огурцы, потом добавь три банки томатной пасты. Налей воды и оставь тушиться минут на десять.
– Хорошо. А солить?
– Не надо. У тебя огурцы и так солёные, – расширился в улыбке шеф.
Точно. Следя за казаном, наблюдала, как мужчина процеживает бульон в другую кастрюлю. После чистый бульон возвращает на плиту. Вернулся к выловленному мясу и мелко нарезал.
– Готово, – из казана уже вкусно пахло.
– Молодец. Сейчас, – освободившись, взял казан и вывалил его содержимое в кастрюлю. Следом закинул в суп груду мясного ассорти и немного рассола из-под огурцов. – Нужно проварить ещё минут пятнадцать. А пока нарежем маслины.
С готовностью присоединилась. В течение, всего процесса готовки, поняла, что мне безумно нравится наблюдать за ним и впервые приятно выполнять его указания. Объяснял всё последовательно, подхватывал, где не справлялась и чётко оценивал мои возможности. Не зря, Ворс от него в восторге и Фил плохого не говорил, а мнение других поваров я обычно не учитывала.
Замыла рабочее место, пока солянка доходила до готовности, а Герман куда-то ушёл. Зевая, глянула на часы – полчетвёртого утра. Чёрт! Глаза близились к переносице.
Суп источал восхитительные запахи, щекоча нос, но спать мне хотелось больше.
– Уже все замыла, что ль? – удивленно осмотрел чистые столы. – Ты просто умничка, – подошёл к кастрюле, бросил в неё маслины и закрыл крышку. Плиту обесточил. – Готово. Теперь можно пойти спать.
– Да. Иди, – осунувши, кивнула. – Мне нет смысла ехать домой ради одного часика сна. Я лучше в свой цех. Поделаю, что-нибудь на следующие заказы…
– Нет! – безапелляционно мотнул головой. – Ресепшен выделил нам небольшой номер. Так что часа три на сон нам хватит.
– Там одна кровать? – панически обняла себя руками.
– Увы, – ехидно улыбнулся. – Не дрейфь, не трону. И должен признаться, я не трахаю цыпочек, с которыми работаю. Принцип.
– Да?! – теперь возмутилась. – Тогда какого черта, ты вытворял до этого?!
– Ну, сначала мы не были коллегами. А потом мне нравилось, как ты трепещешь в моих руках и борешься с соблазном. Считай, использовал этот приём, как оружие. Но позволял я себе это лишь потому что точно был уверен – дальше зайти ты не позволишь, в отличие от других дам. Обычно ноги раздвигаются у всех сразу. Ты, скажем, меня немного удивила.
Вроде бы, меня сейчас хвалили, но на душе вдруг стало тошненько-претошненько. Значит, говоришь недоступная и не раздвигаю ноги? Можно поиграться, как с какой-то малолетней дурочкой?! Что ж значит узнаешь сегодня, каково это лечь спать с "синими яйцами".
Номер был скромненький без лишних изысков. Строго для ночного сна и отдыха. Мужчина лихо снял с себя китель и брюки, оставшись в боксёрах. Смотрела на его аппетитные формы и злилась. Снова пытается играться, но хорошо смеётся тот, кто смеётся последний. Не только тебе ходить и соблазнять всех вокруг себя. Я тоже не лыком шита.
Герман пал на кровать и принялся настраивать будильник на своём телефоне.
Сейчас. Повернулась к нему боком и принялась снимать с себя брюки. Взгляд голубых глаз тут же прожёг до кости. Старалась делать вид, что ничего сверхъестественного не происходит. Эротично вышагнула из штанин, прогнулась, подняв их с пола, и сложила на спинку кресла, снова выгибаясь и демонстрируя свою попу. Следом начала растёгивать китель.
Мужчина уже не мог отвести свой взгляд и лишь пораженно вопросил, шумно сглотнув:
– Вика, что ты делаешь?
Посмотрела на него, удивленно, краем глаза отметив, как в районе трусов у него стало чуть объёмней. Есть. Работает. Сняла китель.
– Как что? – возмущенно посмотрела на него. – Я что, по-твоему, должна спать в грязной спецодежде?
– Нет, нет, конечно, нет, – заикаясь, мотнул головой мужчина.
– И я так думаю. Тем более, ты заверил меня в том, что мне нечего опасаться. Я верю тебе. Так что двинься.
– Ага, – с трудом сдерживала улыбку, чтобы не рассмеяться от его вмиг отупевшего выражения лица. Отодвинулся, освобождая мне место на постели. Прошлась по ложу на четвереньках, сексуально прогибаясь в спине и выписывая грудью. Притормозила у тумбочки и в этой же позе, настроила свой будильник. Всем телом ощущая вожделение самца.
Потом растянулась по простыням и залезла к Герману под покрывало. Сердце пропустило удар, его же билось набатом и, кажется, мужчина немного вспотел.
– Ты такая печка, – проронила я и прильнула всем телом к нему. – А я вечно мерзну.
