Текст книги "Тортоделка (СИ)"
Автор книги: Evgesha Grozd
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 32 страниц)
– Вика, я думал, ты видела этот хренов торт, – кажется, начал раздражаться, того и добивалась. Давай и посильней, чтобы потом с чистой совестью расцарапала тебе моську. – Он появился ещё в два часа дня. Ты прекрасно знаешь, что заказы с сайта редко подлежат отказу. При завале, ты обязана ставить флажок об ограничении. – Смотрит, как нервно водружаю стакан на агрегат, подходит ближе. – Перестань психовать, я правда могу помочь.
– Уже помог, – рыкнула обиженно и в сердцах нажала клавишу блендера.
Что произошло дальше не въехала. Взрыв на шоколадной фабрике. Содержимое стакана бомбануло по стенам и потолку. Инерцией прикрылась руками, запищав.
– Вика! КРЫШКА! – крик добермана, отталкивает в сторону, и звук работающего блендера прекращается.
Осмотрелась – всё вокруг в ореховом беспределе, равно, как и я с Германом. Мужчина сердито пытается вытереть лицо, облизывая губы.
– Ё-ё-йогуртовый торт, – разочарованно процедила, глядя на уделанный стол и спецодежду. – Теперь всё заново.
– Вика, что в нём было? – тон голоса мажорчика немного напугал, что не смогла ответить внятно.
– Шоколад, вафля… эээ, какао-масло…
– Орехи! Орехи есть?! – Герман метнулся к мойке и, перевалившись половиной тела в неё, начал быстро умывать лицо и руки.
– Нееет, пралине, – тупо уставилась на него.
– Пралине ореховое?! – перешёл на крик, не поднимая головы.
– Фундук, – котелок мой, похоже, под вечер соображал туго.
– ика, ать! У иа аэгиа а оэхи!
– Чего?! – не поняла я его "французский", пока он не повернулся ко мне лицом. Едва не заорала в панике, сдержав позыв читать молитву для изгнания дьявола. Губы Германа надулись от жуткого отёка, и он стал похож на безумного Фрогги. – Вот дерьмо! – выпалила в шоке, поняв, что у мажорчика началась жуткая аллергическая реакция на орехи.
___________
Стафф* – цеховое питание, продукты для рабочего персонала.
Всё не так
ВИКА
Весь путь до больницы был, как в тумане. Помнила лишь рёв двигателя, когда управляла машиной Германа и самого мужчину, который просто молча сидел рядом, закрыв веки. Голова прокручивала столько историй о летальных случаях аллергиков, что я не прекращала поглядывать на него и проверять вздымается ли грудная клетка.
Вверив его медикам, нервно вышагивала в приёмном покое, ожидая вердиктов. Дождалась мужчину лишь через час. Вид его был чуть лучше. Отёк слегка спал, а язык мог говорить более членораздельно.
– Отёк Квинке, – проинформировал врач. – Так как аллерген попал в малом количестве, прошло всё более менее гладко. Реакция коснулась лишь губ и ротовой полости. Если бы пошло дальше в горло было бы гораздо хуже. Ввели инъекцию эфедрина, а так же антигистаминное. Неделю желательно соблюдать диету. Здесь рекомендации, – протянул Герману небольшой листок.
– Спасибо большое, – кивнула я врачу, чувствуя, как волна напряжения уходит в ноги, оставив ватность и бессилие.
– На здоровье. Аккуратней в следующий раз. Выздоравливайте, – и откланявшись, доктор ушёл.
Смотрела на Германа, а сердце до боли сжималось. А если бы пошло дальше? Он бы задохнулся?! И я бы больше никогда его не увидела? Мысли понеслись в страшные степи и слёзы покатились из глаз. Кинулась мажорчику на шею, крепко обняв и слегка шокировав.
– Не пугай меня так больше, – пискнула с мольбой.
Его руки неуверенно обвили. Ладонь прошлась по волосам.
– Не буду.
Теперь отстранилась и легонько ударила в грудь, не поднимая головы.
– Тащишь в рот всё подряд, – тело слегка подрагивало от отпустившего адреналина, а проклятая вода продолжала орошать мои веки и щёки.
– Ты плачешь?! – в его голосе слышалось удивление, насильно приподнял за подбородок и утёр большими пальцами мокрые дорожки. – Эй?! – мягко улыбнулся. – Прости. Не хотел так напугать, правда.
Гром среди ясного неба. Впервые за столько времени он произнёс слова извинения! Так незнакомые моему слуху. Хотя раньше просить у меня прощения у него не было стимула. Да и в данной ситуации, я должна извиняться, а не он. Слёзы девушек и правда творят чудеса. Снова обвила его спину руками, вжавшись в крепкую грудь.
– Поехали отсюда, – молвил Герман и, не выпуская из рук, повёл к машине.
Довезла мужчину до дома. По дороге вновь опустошили аптеку, в которой былая девушка-фармацевт разглядывала на нём новое увечье. В том, чья это заслуга, в этот раз благоразумно умолчали.
В его квартире, подобно новогодним подаркам, распаковали все таблетки. Проследила, чтобы правильно всё выпил.
– Кажется, я отныне каждый раз готов терпеть и забывать тебе все подобные покушения, если ты всегда будешь вот так возиться со мной, – проронил Герман, ласково глядя на меня. Чёрт, от этих глаз скоро растекусь огромной лужицей под названием "Вика".
– Тогда я очень быстро поседею, – улыбнулась в ответ и с сожалением посмотрела на него. – Болит?
Осторожно коснулся своих губ, проверяя:
– Уже нет, – попытался улыбнуться, вышло почти, как раньше. – Шикарные лекарства.
– Слава Богу, – выдохнула робко и поднялась, потянувшись за своей сумочкой. Мужчина проследил за мной каким-то детским взглядом.
– Ты уходишь?
Отступая в коридор, кивнула:
– Торт по-прежнему не сделан, – горько поджала губы.
– Погоди, – последовал за мной. – Я отвезу тебя.
– С ума сошёл? После этих лекарств нельзя за руль. Я вызову такси.
Вдруг поймал за руку и приблизил к себе.
– Может останешься? Чёрт с этим тортом, я важней, – задорно блестнул глазами.
Неловкость вызвала нервный смешок. Попыталась вернуть свою руку. Фиг!
– Это заказ. По головке меня за такое не погладят.
– Я решу всё… – заключил мою ладонь в свои и прижал к груди. Шагнул ещё ближе.
– Гера, я должна, – от его напористости бросило в жар. Противостоять стало сложней.
– Как ты меня назвала? – растянулся в улыбке.
– Прости. Герман, – спохватившись, исправилась.
– Нет, мне понравилось, – его пальцы нежно скользнули по моей щеке. – Не люблю это сокращение, но от тебя звучит как-то иначе.
Румянец пополз по моему лицу, от пристального взгляда мужчины, под которым превращалась в крошечную и робкую девочку. Да, что с тобой, Вика?! Соберись! Уходи отсюда! Причём немедленно!
– Я пойду, – выдернула кисть. Спиной чувствую, как смотрит вслед.
– Я не трону тебя, – выпалил он и в голосе различила ноты мольбы. – Знаю, не заслужил доверия, – лёгкий смешок, – но ты мне нравишься. Нравится, когда ты рядом. Когда смотришь на меня… как сейчас. Когда прижимаешься ко мне. Останься. Я не хочу сейчас быть здесь один. Пойми у меня есть на то причины. Обещаю, ничего не будет, если ты того не хочешь. Я уважаю тебя и любое твоё решение.
Господи, если бы ты знал…
Так хочу смотреть на тебя, слышать стук сердца, таять в твоих могучих руках. Всё время желаю, чтобы ты был рядом. И каждый раз уходя вот так, словно отрываю тебя от сердца, оставляя на нём новые шрамы. Только чёртовы предрассудки, честь и гордость держат меня сейчас. А сильнее предчувствие, какое-то тёмное, как чья-то тень.
Но я сдалась, осталась с ним, и в этот раз Герман сдержал слово. Мы просто снова лежали рядом в его постели. Он забрал моё тело в кокон, крепко прижав, словно маленький ребёнок любимую игрушку во сне и мгновенно отключился.
Лежала, долго слушая размеренный стук в его груди. Слегка отстранилась от сильного желания увидеть его лицо. Мужчина мирно и глубоко спал. Веки слегка подрагивали, а губы крепко сцеплены. Чёткая межбровная складка свидетельствовала о том, что сновидение его не такое блаженое. Дико захотелось прокрасться в его голову и узнать о нём больше. Я второй раз провожу ночь с этим мужчиной, целовала его, позволила сделать то, что опорочило меня процентов на пятьдесят перед ним, и я абсолютно ничего не знаю о нём. А пустит ли он в свою душу? Скорей всего, нет.
Тело Германа сквозь сон слегка напряглось. Из груди вышел небольшой стон. Сквозь дрёму начал искать меня по постели и, найдя, вновь притянул к себе. Облегчённо выдохнул, продолжив спать.
Перевела дух. Пусть. Несколько недель назад он мечтал разделать мою тушку на множество маленьких Вик, и я боялась его, как огня, а теперь в очередной раз делим вместе одну кровать. Парадокс, но что будет, то будет. Не хочу исключать ни плохое, ни хорошее.
Проснулась раньше него. Быстро оделась в спецовку, с этими казусами я скоро прирасту к ней, а после пошлёпала на кухню. Загрузила кофейник в кофеварку, сделала бутерброды. Удивительно, в холодильнике появились продукты. Растёт. Пока кофе готовится, решила сходить умыться и привести себя в божеский вид. Выйдя из ванной и пройдя в спальню, чтобы разбудить мужчину, остолбенела. Герман сидел на кровати, а над ним склонялась рыжеволосая богиня. Да, именно, богиня. Стройное тело, красивое модное платье, шлейф дорого парфюма. Она прильнула губами к его стальному лицу.
Шум с моей стороны заставил его подскочить и толкнуть её от себя, а девушка выпрямилась и одарила меня насмешливо-презрительной улыбкой.
– А вот это нежданчик, – осмотрела меня, как второсортный товар. – Значит, вот с кем ты мне изменяешь, женишок. На колхозных куриц потянуло? Она вне конкуренции.
Чего?! В груди заплескалась обида вперемешку с болью, а в таком состоянии натворить могу многое.
– И у павлина, когда общипаешь такая же куриная задница, – процедила я, бросив на бледного Германа Юрьевича, испепеляющий взор. Кобель он и в Африке кобель! Надо было уйти ещё ночью! Идиотка, ты, Викуся!
– Вика?! – мужчина вскочил с постели и устремился ко мне. – Я объясню.
Мне хотелось лишь забрать сумочку, за ней и углубилась в комнату этого вертепа, изо всех сил игноря присутствующих.
– Да, скажи ей кто я, – дамочка надменно захихикала. – Зачем водишь за нос эту наивную дурочку? По-любому, она уже втрескалась в тебя. Мы все тебя любим и течём от переизбытка твоей сексуальности, Гер…
Ну всё! Я резко сменила траекторию движения, минув прыгающего за мной Германа, и, размахнувшись, въехала рыжеволосой сумкой по её фейсу. Она крякнула и повалилась на пол.
– Лика?! – тут же испугался за неё мужчина и подскочил к её тушке. – Ты с ума сошла?! – вскричал на меня, оглядывая эту швабру.
– Гера, вышвырни её! – простонала пострадавшая.
– Не утруждайся, – ехидно оскалилась я и стремительно зашагала к выходу.
– Вика… Всё не так. Подожди, дай объяснить, – зачем-то бежит следом. Схватил за локоть. Ну нахер! Бить сумкой по лицу не стала, а просто пару раз заехала этим орудием ему по плечу. Отступил, морщась от боли.
– Засунь свой объяснения ей в заднее место! – рявкнула гордо и стремительно покинула апартаменты.
Лишь зайдя в лифт, дала волю чувствам и разрешила слёзам бежать по лицу. Ты и правда, дура, Вик! Счастье и облегчение испытала лишь в одном – что до сих пор не спала с ним. Вот и отлично! И эту заразу я переживу.
ГЕРМАН
После своей первой фатальной ошибки с Ликой в тот же вечер каялся перед Тохой. А он, подобно истинному проповеднику наставлял меня на путь истинный.
– Она отдала тебе всё же ключи? – Мотнул головой. – Отчего-то я почти уверен, что ты её об этом и не попросил.
– Лучше сменить замки, – буркнул, цедя из горла пиво.
– Ну если точно сменишь, – скептическая усмешка.
– Да, сменю, – сердито глянул на друга. – С чего это ты сомневаешься вдруг?
– С того, что все эти годы ты и на пушечный выстрел к себе бывшую не подпускал, а теперь оттрахал её в вашей квартире. И не говори, что воздержание виновато.
– Это просто была физика, – рыкнул я, сердясь от его правоты. – Голимый секс и действия, ничего больше.
– А когда трахал, хотел сделать ей больно?
– Что? – скривился от понимания, что опять раскусил.
– Ненависть иногда и вызвана любовью. Ты ненавидишь её за предательство до сих пор, потому что любишь. В ином случае, она давно бы уже была тебе безразлична. Ты ходишь по тонкому льду, Герыч.
– Психолог хренов, – ухмыльнулся я.
– Если так хочется бабу, завали ту кондитершу.
– Нет, её не могу, – совершенно точно мотнул головой.
– Она ж тебе вроде нравится, – удивление вытянуло его лицо.
– Да, в том и дело, и потому боюсь потерять к ней интерес, если пересплю.
– Что больше кайфуешь, когда яйца в узел скручивает при ней? – захихикал Тоха.
– Ну можно и так сказать. Мне нравится, как она смотрит на меня, как её тело реагирует на мои прикосновения. Она словно обложка новой книги, которую хочется прочесть.
– Ни фига себе, – охнул друг. – А ты уверен, что она тебе просто нравится? Раньше говорил и думал больше твой жираф.
– Да хрен знает, но, в её присутствии, я часто веду себя странно. Хочу её вечно зажать куда-нибудь в угол. Я даже нашёл сегодня её адрес и прирулил к ней домой.
– Да?! – Антон осветился улыбкой. – И?
– И? Из её подъезда вышел этот рыжий. Её напарник.
– Думаешь, она с ним спит?!
– Не знаю, но не раз видел, как они воркуют в цехе да и сам парень недурён.
– Ого, ревность – это хорошо, – радостно хлопнул в ладоши.
– Очень хорошо, что от злости переспал с Ликой, – рыкнул я. – Бабы не будут больше резать в лапшу моё сердце. Баста. Потому только трах для физической формы. А Вика? Пусть лучше будет закрытой книгой с шикарной обложкой. И читать её не буду.
– Трус, – махнул он рукой. – Не все бабы одинаковые, а быть сейчас тебе верной эта кондитерша пока не обязана. Вдобавок, ты не уверен наверняка, что тот рыжий делал у неё. А вот твоя рыжая достигла большего результата сегодня.
– От рыжих одно зло, – констатировал факт…
И теперь после нашего разговора, держу в руках Вику и не могу отпустить. Тронули за живое её слёзы в поликлинике, как испугалась за меня, переживала. Видел её искренность, как горят щёки, как смотрит на меня, трепет тела в моих объятиях. Клянусь, хотел большего, но эту девушку необходимо уважать. И я уважал. Но если бы она только захотела…
Уснул со спокойным сердцем, прижав к груди желанную фигурку. Снилась однако та тварь, как я прислуживаю с обедом ей и её любовникам, но под утро сквозь дрёму уловил ласковое поглаживание на моей груди. Память вернула в мозг Вику, улыбнулся сквозь сон, но знакомый запах парфюма мгновенно всколыхнул сознание. Резко сел, открыв глаза. Мать твою!
– Доброе утро, милый, – взгляд чёрных проклятых глаз и властный поцелуй на мгновение парализовали. Пара секунд ступора и со стороны ванной шорох. Вика! Нет, нет, только не так.
Следом спектакль полный маразма от бывшей, в котором хотелось её задушить, распять, отрезать башку. Функция маньяка сработала хорошо, но паралелльное желание остановить оскорблённую Вику и объяснить всё, спустила ярость на второй план. Оплеуху по Лике не ждал, но внутренне напрягся и звоночек беспокойства ударил по нервам. Ладно, позже с нокаутированной разберусь. Смерть как не хотел, чтобы Вика ушла, думая, что эта дрянь моя невеста. Всё не так. Давно не так! Досталось следом и мне.
Боль в плече внесла новые выводы. Неужели, Вика ко мне неравнодушна, раз позволяет себе бить меня?! Мысль об этом окончательно обезоружила и я врос в пол не способный думать больше о другом.
След девушки простыл, а сзади стонала бывшая. Вернулся к ней, разглядывая её раскрасневшееся от удара лицо.
– Притаскивая сюда свой зад, будь готова к тому, что я могу быть не один, – рявкнул я, натягивая брюки.
– Ты и правда пал со своим кухарством. Эта мышка…
– Закрой пасть! – гневно рявкнул я. – Её зовут Вика, а ты даже ногтя её не стоишь. И мне безумно жаль, что она увидела со мной такую шкуру, как ты.
Лика не показала виду, что оскорбилась, но уши слегка вспыхнули.
– Твоя Вика всего лишь очередная несчастная девушка, которую ты используешь и выкинешь, как всех предыдущих, – она вдруг мягко улыбнулась и прошлась пальчиком от моего подбородка по груди к поясу брюк. – Только я любовь всей твоей жизни, которую ты так и не смог вытравить. Признайся.
– Ты себе льстишь, – в теле дрогнул крючок негодования. Поймал её руку за запястья и отвёл от опасной зоны. – С тобой только классно трахаться. Шлюха, ты, отменная. Сменить профессию не думала?
И вот тут, видимо, задел. Лика изменилась в лице и залепила мне звонкую пощёчину. Ни хрена себе! В ярости сомкнул пальцы руки на её глотке, припечатав к стене. В глазах девушки отразился испуг, который махом перешёл в похабное созерцание. Она эротично изогнулась, соприкоснув бёдра с моими, а ладони вновь легли на пояс.
– Пусть шлюха, но зато твоя личная, – облизала свои губы, зазывая. Член от этих простых махинаций мгновенно разбух. Вот почему ты, дружок, только на эту дрянь просыпаешься?! – Ты же хочешь этого… Как и я.
В груди зазвонил тревожный звоночек. Один раз – помешательство, второй – клиника. Решительно расжал хватку и отошёл от неё.
– Пошла вон из моего дома, – спокойно расчленил каждое слово. Бывшая хмыкнула и, подняв сумочку, направилась к дверям. – Ключи положи на стол.
Тормознула, оглянувшись. Вынула их из сумочки и брякнула о столешницу.
– Лучше смени замки, – хитро оскалилась. – И, кстати, мой номер телефона всё тот же, – и ушла, прикрыв входную дверь.
Облегченно выдохнул, поздравив себя с тем, что не поддался. Значит, эта сука не может влиять на меня стопроцентно. Выходит всё не так плохо, как прогнозирует Антоха. Но со словами о том, что Вика очередная моя жертва, чтобы поиграться, был не согласен. Я не притронусь к ней, пока искренне не возжелаю её души, а не тела.
Начал собираться на работу с чётким решением исправить ситуацию и поговорить с девушкой, объясниться. Она обязана знать кто такая Лика! Не хочу, чтобы она думала иначе.
Примчал на работу и пулей устремился в её цех, но войдя туда, понял, что лучше бы умер или заразился триппером от Лики.
Рыжеволосый кондитер Савва сжимал мою Вику в своих могучих руках и крепко целовал в губы.
Убью, нахуй, обоих!
Не игрушка
Вика
Вчерашний взрыв так и остался на стенах цеха, потому что замывать его совершенно не было времени. Теперь же это ореховое безобразие затвердело большими кляксами и капелью. Какао-масло придало им нужную твёрдость и отмывать это стало возможно только скребком или железной мочалкой. Вооружившись моющими, начала драить поверхности, представляя, что начищаю мажорчику рожу. Тёрла с остервенением и яростью, зарабатывая мозоли на пальцах и ладонях.
Жених! Женишок! Блядуна кусок! Надо было не жирафа ему там рисовать, а отрезать всё и аккуратненько зашить. Отчего я не херург, от слова "хер"?!
Отмыв все кляксы, осела за стол, включила программу заказов на ноуте. Запись на два часа дня и не помечен. Да, потому что её не увидела вчера и не сделала. И всё из-за мажора, жеребчика, добермана и кобеля! Которого хочу сейчас придушить, расчленить, расфасовать по запчастям и разложить в низкотемпературной камере.
Ненавижу! Нет… Другое?! Люблю?! Сука! Люблю, с ума схожу, ненавижу и… люблю. Бля! Гребанная глазная жидкость вновь устремилась по лицу и закропила с подбородка на стол. Когда успела влюбиться? Только на козлов и западаешь, Вика! Ну какого лешего тебе неимётся?! Ведь знала же и видела, что говнеца добротный кусок, но всё равно запала. Вот и отхватила сегодня по самое не хочу. Думай уже мозгами! Живут чаще всего не с тем, с кем любится, а с кем приходится и, похоже, ты в числе таких.
– Вика? – голос с дверей. Не тот, совсем не тот. – Ты плачешь?! Что случилось? – Милый, влюблённый и заботливый Савва подскочил ко мне и обеспокоенно обхватил за плечи.
– Вчера пришёл заказ, а я его… проворонила, – и от этого зарыдала ещё горше. Заказ профукала, получу по голове и окончательно разочаровалась с мажорчике. Полный комплект моего невезения. Захотелось домой в свою кроватку, выключить свет, зашторить шторы и, свернувшись в клубочек, предаваться горю.
– Я поговорю с Ворсом. Ты не виновата. Всё бывает. Этот вездесущий Герман Юрьевич тоже мог бы тебе помочь. Проследил бы ленту.
Ох, зря! При упоминании о Гере продолжила выливать свою горечь из глаз ещё пуще.
Парень встал и потянул меня на ноги следом, заключил в свои объятия и крепко прижал к груди. Другой запах, другая сила сжатия, даже стук сердца звучит иначе. Не тот, не мой… не мой мажорчик. Мягкие ладони скользили по моей спине. Размеренный утешающий шёпот, наравне с покачивающими движениями. Убаюкал, усыпил мою бдительность и восприятие. Рука коснулась моего лица. Влажная и прохладная, а у Германа тёплая и сухая, согревающая и пробиваящая жаром каждый дюйм моей кожи. Полная противоположность.
– Всё обойдётся. Я всё решу, – дежа-вю. Та же фраза. Резко подняла на него глаза. Такие абсолютно разные, но в чём-то похожи. Опустила взгляд на его губы – тонкие, розоватые, рыжие волосы усов и бороды аккуратно обрамляют их изгибы. Этот парень необычно красив и яркий, как солнышко, которое обязано согреть и нести радость. Заметил направление моего взора и раздумывать долго не дал. Впился в мои поцелуем, в котором, клянусь, очень пыталась утонуть. Но, словно, шлепок в лужу и никакого блаженного покачивания на волнах. Пропустила глубже в рот, покоряясь его исследующему языку. Сладкий запах мяты бил в нос и ненавязчивый бриз морского парфюма рассеивал всё в шлейф стыда и сожаления. Сильные руки обвили спину и затылок, страстно вжали в себя, ощутила его эрекцию. Что ты творишь, Вика?! Крик из недр отупевшего мозга.
– Потерпели бы до вечера, – гром, удар, нокаут. Сунуть голову в духовку?! Оттолкнула от себя напарника, повернувшись лицом к вошедшему.
Герман стоял в цехе с перекошенным лицом, губы его сжались с невероятной силой, а взор небесно-голубых глаз буквально почернел, превращаясь в тяжёлое грозовое облако.
– Простите, – счастливый и ничего не подозревающий Савва виновато улыбнулся. – Мы забылись.
Мы… Слово, как приговор. Мы? Нет никаких мы или нас. Я сглупила и отдалась порыву, но этого не объяснить ни тому, ни другому. Почему пол не зыбучий песок?
– Лобызаться можете сколько угодно после, а на работе будьте любезны соблюдать порядок, – подобный тон в его голосе слышала впервые. И почему мне должно быть стыдно?! Ты с утра был ни чем не лучше меня сейчас. – Виктория, зайдите ко мне в кабинет, как закончите утренние прелюдии.
Разворачивается и уходит, хлопнув дверью так, что дрогнули стены.
– Ого, наш босс-кашевар сегодня явно хреново спал, – улыбнулся Савва.
– Наоборот, – буркнула, не подумав.
– Что? – не понял мужчина.
– Ничего, просто ляпнула. Не бери в голову. Я хочу кофе и что-нибудь съесть, – устало произнесла, держась за лоб. – А ещё должна позвонить заказчику и выслушать всё, что они обо мне думают.
– Давай я позвоню, – парень приобнял меня за плечи, но я поспешила избавиться от его рук.
– Нет, я всё же шеф-кондитер и получать головняки – моя прерогатива.
– Ладно. Тогда я возьму нам кофе в баре и у Фила спрошу чего-нибудь на хлеб.
– Не ходи на кухню, – сердце вдруг обеспокоенно заныло. Я не представляла, что у Геры на уме, потому невольно переживала за Савву. Пострадает парень ни за что.
– Брехливый пёс не кусается, помнишь? – озорно улыбнулся и вышел из цеха.
Снова упала на стул, запустив пальцы в волосы. Что вообще сегодня творится?! С утра нежилась в руках Германа, потом била морду его невесте, а под конец, кажется, завела шашни со своим подчиненным. Как сейчас всё это уместить в голове и разложить по полочкам? Лучше бы я слегла сегодня с температурой. Перед глазами всё ещё взгляд мажорчика. Ему было неприятно, готова поклясться, что различила в черноте синевы не только злость, но и обиду с болью, которые вмиг потушили мои несчастья.
Пока приканчивали завтрак, Савва болтал без умолку. Напомнил о понедельнике и я опять не смогла дать конкретный ответ. Мысли витали в кабинете шеф-повара. Что он делает сейчас? Что думает обо мне? Ведь он хотел объясниться. И когда та красотка целовала его он был больше похож на каменную статую. Её поцелуй не поглощал его, так же как и меня поцелуй Саввы. Только вот с моей стороны выглядело для мажорчика всё эффектней. Чёрт! Но красноголовая назвала его женихом! И в его квартиру явно сама попала. Не стал бы он её впускать, зная, что не один. Значит у неё есть ключи.
Поток мыслей, догадок и недосказанности изводил до белого каления. Тонна вопросов и ни одного ответа.
– Пойду к Герману Юрьевичу, – решительно направилась к дверям.
– Может с тобой сходить? – Савва глянул обеспокоенно.
– Не надо. Справлюсь.
Постучать в дверь его конуры даже не успела. Быстро вылетел ко мне, схватил за руку и, втянув в кабинет, жестоко припечатал спиной к стене. Смотрит в ярости пару секунд, а после творит, что-то непонятное. Рука больно сжимает волосы на моём затылке и притягивает лицом к нему. От этой близости стало одновременно и страшно, и жарко.
– Не смей мешать мои поцелуи с его, – прорычал он так, что ощутила вибрацию в его голосе.
– Чисто по-мужски мыслишь. Класс! Вам можно пристраивать свой член во все дырки, а нам даже просто поцеловать симпатягу нельзя.
От этих слов думала рассыплюсь на мелкие частицы. Его широкая ладонь нацелилась на мою шею, но мужчина сдержал порыв и, сжав её в кулак, резко отошёл. Опустил голову о чем-то горько думая, выдохнул:
– Два года назад я мечтал сделать ту женщину своей женой. Но буквально перед ЗАГСом узнаю, что эта тварь спит с мои другом. Хотел убить их обоих, размазать по стенке за предательство. Его чуть не сделал инвалидом. А самое гадкое… вся моя семья знала о её похождениях и молчала. Понимаешь?! Молчала и мило мне врала! С тех пор, поклялся, что больше ни одна баба мне не перевернёт душу, не предаст… Лишь потому что такой больше не будет. Я не позволю! И получалось, пока тебя не встретил, проклятую. Почему-то решил, что ты другая, но нет, опять облом! Сегодня убедился в обратном…
Всё, что он сейчас поведал мне внесло много ясностей в его личность, но вровнять меня в общую грязную массу – вверх несправедливости.
– Нет! Ты не имеешь права! – голос предательски задрожал мешаясь с суровостью. – Я всей душой была с тобой и всё, что ты получал от меня – не игра, – в гортани вновь завибрировали слёзы. – Но я для тебя всего лишь милая, забавная игрушка, вот только у этой куколки есть чувства, мысли и мечты, в которые тебе, как потребителю, едва не позволила влезть. А поцелуй Саввы?! Всего лишь глупая затея. Решила, что сработает и выбью из головы все мысли о тебе. В очередной раз, дура и непроходимая идиотка. Извините…
Выпалив всё это повернулась к выходу, чтобы уйти, но рука мужчина молниеносно захлопнула дверь, не давая исчезнуть. Слышу спиной его дыхание, чувствую, как разглядывает сверху вниз. Боковым зрением вижу его лицо, как склоняется к моему уху.
– Ты никогда не была для меня игрушкой, – томно шепнул мужчина. – Потому до сих между нами ничего не было. Мне не нужно твоё тело. Этого добра валом. Потому что хочу любить тебя, а не трахать. Ты достойна большего, чем я могу дать…
– Выходит, несудьба, – жестоко произнесла, словно обрубив себе вены. – В твоём сердце места для понятия "любовь" нет, ты искорененил его. – Герман громко сглотнул, понимая, что мой вывод сделан верно. Слегка повернулась к нему и молебно молвила: – А я хочу любить. Хочу быть любимой. И прошу тебя, не мешать мне. Ты закрыл свои двери, но не смей закрывать мои. А ровнять меня с грязью, к которой ты привык, не вздумай. Не всё кругом предательство и зло. Жаль, что ты не понимаешь этого.
Настойчиво толкнула его от дверей и поспешила уйти.
Была бы счастлива, если бы остановил? Безусловно. Мне хотелось, чтобы поймал, вернул, переубедил, обнял и упокоил в своих руках. Хнык! Тишина и пути к отступлению свободны. Разочарование, тоска и горькие выводы. Поставила не на ту лошадку. Что ж ущерб терпим, потому просто существуем дальше. Как-нибудь…
Герман
Прошло две недели после столь яркой и откровенной беседы с Викой.
Она влюбилась в меня, но я боялся и не мог дать ей того же. Словно прыжок с высоты в омут адреналина, драйва и счастья. Снова. Мне было проще жить в своих страхах и выводах дальше, чем вновь отдаться чему-то новому и неизведанному. Трус! И Тоха был прав.
Лика продолжала приходить в мой дом через день и я впускал её, потому что уже умел её контролировать. Она теперь моя раба, тряпка и провинившаяся дрянь. Я не уважал её, как и теперь не уважал себя. Но только этот расклад мне был подвластен. Я чувствовал защищённость, но не удовлетворение. Никак не оно!
Тайно наблюдал, как Вика и Савва общаются. Он помогает ей, поддерживает, защищает. Смотрит, как на свою богиню. Блять, я бы тоже мог и получше тебя! Но не богиня, я стал атеистом. Однако, уходила домой девушка всегда одна и целующимися больше их не видел.
Былого разговора завязать с ней больше не мог, так как тупо, кроме хилого "привет" в голову ничего не поступало.
Я скучал по ней. Тосковал по улыбке, по глазам ласкающим мой лик, по румянцу на её щеках, когда позволял себе лишнее. И с каждым днем всё сильней вяз в омуте.
Антон часто при встрече крыл меня трехэтажным матом и призывал перестать страдать хуйнёй. Я понимал, что он прав, но для меня это было подобно клаустрофобии. Страх замкнутости. Круговорот любви, боли и предательства.
Дома я был в жутком настоящем, а на работе в мечте вновь увидеть Вику, услышать её голос и почувствовать аромат. Руки и ноги сводило судорогой каждый раз, как представлял, что обнимаю её.
Сегодняшний день тоже нужно пережить. Двадцать третье июля – день рождения моего братца. Собрал он всю элиту нашего города и посрамиться никак нельзя. Дядя Паша носился, как ужаленный, моля меня и Вику об идельности.
– Это моё лицо, Гер, – охал старик. – Викуль, чтоб комар носа не подточил.
– У нас всё идёт по плану, Павел Леонидович, – твёрдо заверила она. – Конструкция собрана, торт оформляется. Ждём танцовщицу.
– Стриптизёршу, – поправил я.
– Гера, а ты уверен? – дядя Паша недоверчиво смотрел на меня. – Сам же знаешь. Гости элитные будут. Стриптизёрша на светском рауте слишком странно.
– Это вопрос не ко мне, а к организатору вечера, – пожал я плечами. – Запрос поступил и мы с Викой выполнили.
– Ну, ладно. Не лезу, вам видней, – и дядя Паша засеменил к себе.
Девушка тоже направилась в свой цех.
– Вик! – окликнул зачем-то. Обернулась. Ты очень красивая сегодня. Игра моего мозга, но в ответ. – Я сообщу тебе, когда танцовщица появится.
– Спасибо, – гордый кивок, но зелёно-карий взор пробрал до кости.
Что сделать, чтобы эти выкрутасы прекратились? Прямо бесит!
План был изначально просто. День рождение братца. Его коллеги и партнёры. Вся светская элитная рать, которой так гордится моя семейка. Спесь, ханжество и кичительство бабосами и богатством. Мне хотелось внести позора и грязи в их мирок. Шокировать и оставить в нокауте. Стриптиз под конец торжества лучшая затея, но только одна из них.
Но разве я мог знать, что всё, как обычно, пойдёт на перекосяк?!
