Текст книги "Тортоделка (СИ)"
Автор книги: Evgesha Grozd
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 32 страниц)
Она – несчастье
ГЕРА
Она не проходила. Проклятая боль грызла душу и потрошила сердце в труху.
Ненависть и злоба, как противоядие. "Спускал собак" на прислугу, на коллег, на друзей, мать и с настоящим смаком на жену. Мне хотелось видеть её виноватой и скорбящей, хотелось, чтобы было больнее, чем мне. Я не мог простить ей смерть отца, чтобы не говорили другие.
– На её месте мог быть кто угодно. Это страх, стресс… Неизвестно, чтобы ты сделал…
– Коллапс, Антон, это был коллапс. Она нарушила меры по оказанию помощи.
– Она – не медик! Хренов ты придурок! – Антон от бессилия меня переубедить переходил на крик, стараясь достучаться. – Вика была просто некомпетентна в этом.
– Значит нужно было вызывать скорую, а не проявлять самодеятельность, – рыкнул упрямо.
– Твоё неумение искать положительное в людях, постоянно губит тебя и тех, кто рядом. А я уже было поверил, что Вика смогла тебя изменить. Увы! Тот вечно обиженный всеми и ненавидящий всех вокруг себя всего лишь спал. С возвращением!
– Ты че за чушь несёшь?
– Научись чувствовать тех, кому ты дорог. Научись прощать и отпускать. Научись видеть разницу между правдой и ложью. Пока ты этого не сделаешь, ты всегда будешь страдать и идти по жизни в одинокую.
– Татьяна тебе мозги промывает? – презрительно фыркнул я.
– Прости… Ты мой лучший друг, но с Викой, я тебя не поддерживаю. За любовь такой девушки многие бы мужчины глотки друг другу перегрызли, а ты кидаешься этим за ненадобностью. Поверь, постоянно втаптывая эти чувства в грязь, рано или поздно сыграешь и на их похоронах. Будешь просить, но дать будет нечего. А потом проживешь остаток жизнь с кем придётся.
Гребанный философ круто развернулся и ушёл тогда из бара.
Много ты понимаешь, дебил. Я люблю её. Да, сука, полюбил. Признаю. И оттого больнее в разы. Она не позаботилась обо мне. Отнеслась безолаберно. Не знала. Не подумала. Никакой ответственности!
Я – мразь, придурок? Да, возможно, но я тоже немало сделал для неё. Всё, что просил взамен – заботу обо мне и о том, что мне дорого.
Она – несчастье. Если Лика была горечью и болью, то Вика – это беда. Магнит, что притягивает к себе всё плохое. "Чёрная душа" – когда-то увещала меня её же мать. И чёрная она не со зла, а от тёмной тени над ней – отец-преступник, мать-проститутка. И как следствие несчастный случай с моим ребёнком, теперь летальный исход с отцом. Словно злой рок идущий со мной рядом в лице супруги.
А как было спокойно раньше! Если бы Вика не возникла на моём пути, всё было бы как всегда – обычно и в удовольствие. Даже Лику бы научился воспринимать, как средство для разрядки в постели. Был бы свободен от всей этой боли и переживаний. Задолбало.
Снова в баре, чтобы надраться. Правда через пару шотов наткнулся на знакомую и ненавистную рыжию голову. Она села рядом и уставилась на меня.
– Надеюсь, теперь до тебя наконец дошло, что эта девка тебе не пара, – сверкнула жестоким взглядом.
– Лучше уйди от греха, – буркнул без нот угрозы.
Девушке налили и она опрокинула спиртное себе в рот. Внимательно осмотрел её. Синяки под глазами, опухшее лицо и всё это скрыто под маской макияжа. Ей тоже хреново. Выкидыш так подкосил её?
– Можешь гнать сколько влезет, – усмехнулась. – Я тебя оградить от неё всегда пыталась. Пусть я не твоё счастье, но и она – твоя настоящая беда…
Спустя ещё несколько совместных шотов вдруг нашёл в ней союзника. Может быть, Лика не так уж и плоха, просто ненависть не давала увидеть в ней очевидное. Сейчас, когда негатив ушёл, понял, что её цель спасательная.
– Гони в шею пока не поздно. Пока она не сгубила весь твой дом и тебя самого, – заплетающимся языком науськивала бывшая.
– Она не уйдёт, потому что ждёт когда я остыну. И дождётся. Хотя есть идея…
Наслаждался выражением лица супруги, когда ввалился с Ликой в гостиную. Смог увидел эту боль. Такую же, как у меня. Пил её энергию с упоением.
Войдя с рыжей в спальню, неожиданно ощутил послевкусие пустоты от достигнутой цели. Пал на постель, желая уснуть. Руки Лики загуляли по моему теле, губы лезли целоваться.
– Отвали, – грубо спихнул девушку на пол. – Я спать хочу, – и, перевернувшись на спину, уснул прямо в одежде.
Утро встретило похмельем, к которому начал уже привыкать. Рядом кто-то зашевелился. Вика? Но вместо неё обнаружил бывшую. Опять двадцать пять.
– Только не говори, что мы трахались, – негодуя, потер переносицу.
– Нет. Ничего не было, – ответила спокойно. – Ты был очень уставшим и хотел спать. Я просто помогла тебе раздеться, а сама прилегла рядом. А сейчас мне пора, – чмокнула в щёку и, встав, голой прогарцевала в ванную.
Одно из худших моих похмелий.
– Кстати, – Лика высунула голову. – План был неплох. Твою благоверную вчера увёз какой-то красавчик.
Чёрт! Теперь вспомнил. Соскочил с постели и бросился к шкафам – все вещи на месте. Внутри неожиданно забил звоночек сомнения. А может зря я это всё? Мысль о том, что она ушла, вдруг стала пугать. Она же не Лика. Вика не станет выпрашивать прощения, доказывать своё первенство, свои права.
Я, по правде сказать, просто ждал её утренних слез, слов, взывающих к моей совести, и фраз о том, что она всё равно любит меня, кретина.
Новость о том, что уехала ночью в компании какого-то мужика разожгла вдруг злость ещё сильней. Сколько у неё этих спасителей? Савва. Миша. Даже Тоха постепенно переходит на её сторону.
Да плевать!
– Может сегодня ещё встретимся? – робко спросила Лика, когда вышла из ванной и начала одеваться.
А хочу ли я? Но уход Вики ещё не так явен, нужно подстраховаться.
– Хорошо, – кивнул, направляясь в ванную. – Приходи.
– Прямо сюда? – не поверила девушка своим ушам.
– Прямо сюда, – и скрылся в уборной, не желая смотреть на её уход.
Глянул на себя в зеркало: пропитая рожа, волосы в разные стороны, следы помады на лице и шее – такой дерьмовый видок уже не видел много лет. Даже измена Лики не так сказывалась на мне.
Почему же так желаю ухода Вики? Потому что ей будет плохо, как и мне сейчас. Как бы мне хотелось увидеть её боль. Она придёт за вещами…
Велико было моё разочарование, когда вечером порог дома переступил Михаил.
– А тебе какого хрена тут надо?!
– Я за вещами Вики, – глядя стальным взором, произнёс он.
Внутри начало неметь. Вот значит кто наш таинственный утешитель. Быстрые, даже официального разрыва ждать не стали.
– Настолько невтерпёж, что даже до развода не способны подождать? – брызнул презрительно ядом.
На лице мужчины загуляли желваки. Хотел ли я кому-нибудь набить морду? Да, пожалуй. А эта медицинская рожа давно напрашивается, вечно трётся яйца вокруг жены… Бывшей жены.
– Ты не ждал ничего, когда привёл женщину в вашу спальню. Но Вика в сто крат чище тебя. Я всего лишь её друг.
– Ой, не нужно этих пафосных слов, – скривился я, усмехаясь. – "Я – никто, техничкой роблю".
– Герман, тебя Вика любит, а не я. И, клянусь, с трудом сдерживаюсь, чтобы не набить тебе морду. Только из-за уважения к твоему трауру, пытаюсь смотреть на тебя, как на скорбящего.
– Засунь своё уважение подальше, – бросил дерзко.
Михаил выдохнул, сжимая и разжимая кулак на правой руке.
– Вика просила Галину Фёдоровну собрать вещи, – холодеющим тоном повторился мужчина. Да, выдержки ему на десятерых хватит. – Я просто курьер.
В ответ сверху услышал шевеление – гувернантка и Артур спускали три громоздких чемодана. Я отошёл в сторону, пропуская вперёд всю эту драму передачи багажа.
Мужчины двинулись к дверям, но Миша вдруг остановился и, оглянувшись, выдал тираду:
– Твой отец очень любил свою невестку. Он был счастлив гулять с ней по выходным и слушать, как она восхищается его сыном и как безумно любит. И он ей верил, потому что в искренности твоей жены глупо сомневаться. И представь, каково ему теперь, обретя покой, видеть, как его смерть стала причиной несчастий. Легко ли видеть ему, как его сын угробил свою семью, отказавшись от любимой женщины, только из-за того, что не смог по-взрослому принять смерть своего родителя?! Час настал и этого бы не изменили ни ты, ни Вика. Это принимают, страдают, мучаются, но принимают, а ты капризничешь и ведёшь себя подобно ребёнку.
– Пошёл нахуй из моего дома! – вскипел не на шутку и устремился к дверям. Миша отступил за порог, с грустью наблюдая, как я захлопну перед его носом дверь.
Он же прав, сука! Ещё как прав! Долбанул несколько раз кулаком по входной двери. Выйти, догнать и разбить его мордой об забор? А за что?
Метнулся в гостиную. Досталось креслу, в котором любила сидеть Вика. Разносил его в щепки пока без сил не упал рядом. Зарылся в подушки и замер, понимая, что больше не услышу от неё эти лечебные слова "Я люблю тебя".
В дверь позвонили. Уже знал кто это. Сам позвал её. Не хочу. Не сегодня. Открыл двери. Лика при марафете, вновь воспряла духом, улыбается. Как же тошно на неё смотреть.
– Нет, – покачал устало головой, преграждая ей вход. – Уходи.
– Но, – она в негодовании раскрыла рот. – Мы договорились…
– Иди к чёрту, Лика. Не сегодня, – и дверь так же захлопнулась перед ней.
Доплёлся до бара, налил коньяка. Опостылость давила под рёбрами. Давясь, употребил янтарную жижу и вернулся в спальню.
Пусто. Туалетный столик, тумба, шкафы, полочки в ванной – везде пусто. Больше нет её вещей, к которым так привык. Она ушла. Потому что сам того хотел.
Я снова один. Может и к лучшему? Не будет больше так больно.
ВИКА
Восставать из пепла оказалось не так просто. Первое время не понимала с чего начать. Поддержка была очень весомой – мама с сестрой, Таня с Антоном, Миша. Даже Савва впервые появился на пороге моей квартиры. Никто из них не спрашивал, как я переживаю разрыв, не советовал, как поступать дальше, не вынуждал решать брачные вопросы.
Лишь свекровь горько сетовала на сына.
– Я не знаю, что с ним делать Викуль, – обмакивая веки платком жаловалась Лариса Игоревна. – Очень боюсь за него. Он же горячая голова. Когда с Ликой был разрыв, он же, как с цепи тогда сорвался. Лез на рожон в клубах, приходил пьяный и избитый…
– А сейчас? – я верила в то, что истеричность в нём убавилась с годами.
– Сейчас он пьёт. И много. Разнёс половину дома. Спит в комнате отца. Меня гонит, твердя, что папа мёртв и мне теперь там больше делать нечего. Даже прислуга не выдерживает и жалуется на него, хочет получить расчёт. В Германа словно демон вселился. Может батюшку позвать?!
Внутри всё холодело и сжималось от услышанного. Гера мне никогда не будет безразличен, но то, что твориться сейчас с ним мне нельзя исправить. Он не позволит. Я сделаю лишь хуже.
– Лариса Игоревна, – тихо проронила я. – Вы же знаете своего сына. Если он ослеплён ненавистью к кому-то – это сложно исправить. В нём ещё живо случившееся. Нужно время.
– Что мне делать, Вик? – жалобно пискнула женщина. – Как ему помочь?
– Он нуждается в понимании, ласке и любви. Гера будет отвергать это всеми силами, но ваша задача не сдаваться. Теперь, кроме вас, ему никто этого дать уже не сможет. Вы его мама и вскоре он вас услышит.
Я сжала в руке ладонь женщины.
– Я так жалею, что приняла тебя не сразу. Ты чудо. Жаль, что мой остолоп это теряет из-за своего сумасбродства.
Свекровь ушла, а я ещё долгое время размышляла о муже. Чего я хочу теперь? Да, я безумно по нему скучаю. Дико хочу вернуться в его крепкие объятия. Быть всецело его, как раньше. Но что вслед за этим? Снова борьба?! Страх потерять его, не угодить, разочаровать, разозлить… Я невероятно от этого устала! Хочу покоя! Одной! Я потеряла мужа! И мечтаю смириться с этим. Отпустить.
Но исходящим страхом от нашего разрыва была кондитерская. Он мог назло мне отобрать её. Антон решительно заверял, что не позволит ему этого сделать, хоть и не верил в подобную низость друга.
Я и Гера дальнейший месяц существовали в режиме радиомолчания. Я старалась не интересоваться им, но то Таня с Антоном, то Лариса Игоревна как-нибудь да заикались о нём.
Место второго повара холодного цеха теперь пустовало и, к моему удивлению, его вызвался занять Савва.
– Странно, что ты удивляешься, Викусь? – усмехнулась Коновалова. – Он же не раз тебе в любви признавался.
– Это я помню, – насупилась, ставя взбиваться белки в планетарный миксер. – Но у него девушка была. Я надеялась, что переболел.
– Щас же, – хмыкнула Танюха. – Такую красотку выкурить из сердца невозможно, – девушка ободрительно подмигнула. – Вон Миша тоже и утром и вечером заходит, под видом что-нибудь съесть. – Теперь хихикнула.
– Я заметила, – проронила без энтузиазма и откусила кусок огурца, который подтянула в холодном цеху. Откушенный ломоть засыпала сахаром прямо во рту.
– Фу. Огурец с сахаром? Да ты просто извращенка, – скривилась Таня.
– Перепутала по рассеянности сначала соль с сахаром, а потом понравилось. Я сегодня уже три огурца так схомячила, – задорно улыбнулась.
– Понятно. Ну так что?
– Что?
– Тебе нужен мужик! – констатировала подруга.
– Мне нужен покой, – мотнула решительно головой. – Иди работай.
В двери забежала бариста:
– Виктория Андреевна, там к вам курьер. Какие-то важные документы.
– Иду, Ксюш, – кивнула.
Пакет был крафтовым, опечатан и его увесистость свидетельствовала об объёмном и внимательном изучении. Расписалась и, забрав посылку, решила ознакомиться вечером.
День пролетел быстро. Наплыв посетителей пришёлся на поздние часы. Витрину разобрали на столько, что пришлось отдавать из-под ножа.
– Привет, трудягам, – со служебного входа появились две мужские рожицы Антона и Миши.
– О, гвардия в сборе, – довольно шепнула Таня.
– Ты дала Антону ключ? – вскинула вверх бровь.
– Давно. Ты ж сама разрешила, когда вела тяжбу с Роспотребом.
Точно. Совсем всё из головы вылетело.
– Ладно, живи, – повернулась к вошедшим. – Одноразовые халаты будьте любезны надеть, – изрекла важнецким тоном.
Антон закатил глаза, а Миша вечный носитель подобных вещей даже ухом не повёл. Таня тут же прильнула к своему мужчине, и парочка "Твикс" заворковала.
– Привет, – улыбнулся Михаил.
– Привет. Увязался хвостом за Антоном?
– Да, встретил его по дороге. Честно, собирался войти, как положено.
– Ну, мы уже заканчиваем. Ребята начинают прибираться. А я пока сведу накладные.
– Я хотел тебя пригласить прогуляться, – нерешительно произнёс мужчина. – Погода прямо на удивление совсем весенняя.
Ком отказа застрял в горле. Мне не хотелось никаких роматических прогулок по городу, но и отказать ему в десятый раз было уже стыдно.
– Если обещаешь без романтики.
– Торжественно клянусь, – засмеялся врач.
– Тогда подожди меня. Закрою всё здесь и пойдём. Закажите себе с Антоном кофе.
– Я полностью "за", – тут же услышал Татьянин кавалер.
Мужчины ушли в зал. Обычно я рассиживалась до десятого часа, но теперь стоило поторопиться. До крафт пакета добралась в последнюю очередь, встав изо стола. Может лучше завтра? Выключила настольную лампу, собираясь уходить, но любопытство сгубило кошку. Распечатала.
Первый же документ перекрыл в груди доступ кислорода. Стало трудно дышать, темнота заволокла зрение, и я повалилась на пол, как старая трухля.
Разговор
ВИКА
Открыв глаза, не сразу сообразила, что произошло. Обеспокоенные лица мужчин и Тани. Поспешила встать, но Миша не позволил.
– Лежи, – преградил попытку мужчина. – Ты головой ударилась.
Только сейчас заметила на ветоши, что прикладывали к моему лбу кровь. Усиленно начала вспоминать, что меня свалило. Да, точно, документы, которые валяются рядом. Потянула к ним руки.
– Потом, милая, – Таня с грустью отодвинула от меня их подальше.
– Может её в больницу отвезти? – предложил, волнуясь, Антон. – Вдруг сотрясение?
– Да, – поддержала Таня.
– Не надо. Я в порядке, – отмахнулась. – Помогите встать лучше.
– Ладно, только осторожно, не торопись, – Миша помог аккуратно подняться на ноги и усадил на стул. – Не тошнит, голова не кружится?
– Просто место ушиба болит, – прислушавшись к себе, буркнула я. – Тань, дай документы.
– Может потом? – посмотрела с сочувствием.
– Что за документы? – сдвинул брови Миша.
– Гера подал на развод, – горько усмехнулась.
– Викуль, ну мы же ожидали подобное от него, – подруга приобняла меня. – Пожалуйста, не переживай так.
– Меня сейчас больше волнует судьба кондитерской. Дайте мне уже эти чёртовы документы.
– Он оставляет её тебе, – Антон слегка улыбнулся. – Но так как часть документов числится на нём, вам нужно переоформить их. Дом, увы, полностью принадлежит твоему мужу. Он купил его ещё до вашей свадьбы.
– Пусть берёт. Мне больше ничего от него не нужно, – бросила хмуро, в душе всё же благодарила супруга за то, что оставил заведение мне.
– Это не всё. Он выделил тебе определенную сумму в месяц на твоё содержание.
– А вот этого не нужно. Я и сама справлюсь. Ещё чего доброго предъявит потом. Нет.
– Вик, сбавь гордыню, – улыбнулась Таня. – Это нормальные условия при разводе. Я бы сказала довольно неплохие. Всё же мужик в нём где-то ещё есть.
– Эти условия он предлагает для мирного урегулирования бракоразводного процесса. Если ты не согласна, то должна подать исковое заявление в суд.
– А если согласна? – стало отчего-то горько и грустно.
– То подписываешь и возвращаешь всё супругу. Позже твой набор документов и свидетельство о разводе придёт так же с курьером.
– Как всё просто, – склонила удручённо голову. – Сплошная забота.
Теперь захотелось выгнать всех отсюда и отдаться дурным выводам. Гера прямо всё продумал, сделал так, чтобы я быстренько подписала документы. Как легко перечеркнуть прошлое парой подписей и печатью в паспорте!
– Миш, отвези меня домой, – устало попросила я.
– Ты подпишешь? – Антон в надежде смотрел на меня. Да, я понимаю, что все эти привилегии от мужа с подачи его друга и что адвокат очень хорошо потрудился, но взять и просто так поставить крест на своём браке тут прилюдно, так сразу не могла.
– Прости, Антон, но не сейчас. Я хочу домой, – прижала бумаги к груди.
– Кровь вроде больше не бежит, – констатировал Миша. – Пойдём по-тихоньку.
– Мы тут всё закроем, – Таня помогла Мише меня поднять. – Идите. Позвони мне потом.
– Хорошо, – кивнула.
Увидев с порога подбитую дочь, мама ахнула.
– Что случилось? – она сразу же приняла меня из рук Миши. Повела в комнату.
– Нервное истощение, – вяло улыбнулась. – Вот и шлёпнулась, правда неудачно.
– Антонина Григорьевна, пронаблюдайте за ней, – увещевал мой уже личный врач. – Если будет рвота или тошнота, сразу же в больницу. Дезориентация и провалы в памяти…
– Со мной всё в порядке. Не волнуйтесь вы так, – уже мечтала их выпроводить и упиться личными переживаниями.
– Ладно. Отдыхай. Завтра позвоню тебе, – Миша погладил по плечу и отступил к дверям.
– Спасибо вам, – мать благодарно смотрела на мужчину.
– Не за что. Пока, – махнул мне рукой, и они ушли из моей комнаты.
Кинула вновь взгляд на чёртов пакет с документами. В них словно моё сердце, на котором я обязана поставить жирный крест.
Как вообще это произошло? Неужели он так сильно винит меня в смерти своего отца? Да, виновата, но не со зла же. За что так со мной? Ему легче переносить утрату, если обвинит меня во всех смертных грехах? К счастью, весь его негатив проходит от меня окольно, спасибо друзьям, но я понимала, что они многое от меня скрывали и недоговаривали. И не возражала, так как почти полностью была уверена, что это связано с Ликой. Он мог назло сойтись с ней, но, неужели, желание досадить сильнее собственной неприязни к человеку?
Нет, не думай об этом. Может это и правильно. С самого начала были препятствия в наших отношениях, которые не прекращались. Возможно, это судьба и мы не можем быть вместе. Пора бы понять и смириться. Я хочу смириться! Но был бы способ отключить сердце, устранить из себя тоску о нём. О моём несдержанном, сумасшедшем, сердитом, но очень нежном и любимом добермане. В душе дернулась порванная струна и я в очередной раз дала волю слезам, так и уснув в тяжелых думах.
Утром встать оказалось сложно. Голова гудела то ли от рабочей травмы, то ли от ночных слёз.
– Ты проснулась? – в комнату просунула голову мама с подносом в руках. – Решила принести тебе в постель, – заботливо поставила рядом.
– Спасибо, мам. Но не надо было. Я бы и на кухне позавтракала.
– Мне хочется за тобой поухаживать, – мягко улыбнулась.
Ответила тем же. Кажется, она решила наверстать все потерянные нами годы.
– Ладно, – взялась за блюдо.
Правда его вид и запах не внушал мне энтузиазма. В желудке скрутило. Аппетит даже не думал пробуждаться. Заставила себя съесть кусок. Второй. Не лезло.
– Ты же любишь скрамбл с авокадо, – мама подозрительно смотрела на меня.
– Да, люблю, – кивнула, чувствуя, что завтрак сейчас пойдёт обратно. Зажала рот рукой и устремилась в туалет. Парой двойкой позывов опустошила и без того пустой желудок.
– Рвота? – мама обеспокоенно смотрела на меня. – Миша предупреждал. Поехали в больницу.
Я же прислушивалась к себе. Может дело не в этом? Улыбка тронула губы.
– Мам. Со всеми этими кошмарами я совсем забыла о себе.
Умывшись, вернулась обратно в комнату. Открыла календарь на телефоне. Отсчитав дни от последней пометки, поняла, что задержка. Причем приличная – аж десять дней.
Сердце бешено застучало в предположениях. Неужели это случилось?! Господи, но почему именно тогда, когда всё развалилось?
Обняла живот и ласково зашептала:
– Ты мой. Только сбудься. Прошу. Я никому тебя не отдам.
Счастье стучало в висках от предвкушения будущего материнства.
Была на седьмом небе, когда беременность подтвердил врач-гинеколог. Три недели. Однако, набор моих противопоказаний тут же определил нашу персону в группу риска рожениц. Кварты крови, всевозможные анализы, витамины и прочие препараты. Никакого стресса, переживаний и перемен климата. Постоянный контроль за давлением и диета. Перенагрузки запрещены, никаких высоких подъемов по лестнице. В общем, полный покой – не думай, не дыши, не ешь и не двигайся. Капец! Но ради будущего малыша я согласна на всё.
Друзья несказанно радовались за меня. Я же категорически запретила им сообщать эту новость отцу ребёнка. Нет, это не гордость и не желание досадить в ответ. Я опасалась лишнего негатива со стороны бывшего мужа, новых стрессовых ситуаций, которые на данном этапе очень вредны для плода.
Плюс ко всему в голове ещё жила корыстная беременность Лики, её унизительное поведение и гадские уловки вернуть себе Германа. Мне очень не хотелось стать похожей на неё. Я была почти уверена – муж решит, что это моя попытка его вернуть. Ну уж нет!
– Герман хотел вашего ребёнка, – Антон совестливо смотрел на меня. – Может эта новость наконец вправит ему мозги? Подумай, Вик! Ведь он полюбил тебя.
– Его любовь – это жестокость. Чем сильней чувства, тем страшней ненависть. Лика могла выдержать эту атаку, я – не смогу. Чем дальше мы будем друг от друга, тем лучше для малыша. Ты знаешь, у меня нет здоровья и риск выкидыша довольно велик.
– А потом? Когда опасность снизится, – мужчина расстроенно смотрел на меня.
– Потом? Да. Он имеет на это право и, надеюсь, к этому времени Гера наладит свою жизнь и не будет причинять нам боль. Пойми, я делаю это во благо ребёнка.
Антон понуро кивнул, соглашаясь. Однако, от зоркого глаза Ларисы Игоревны, выносившей троих детей, скрыть своё положение мне не удалось. Измученная токсикозом и диетами предстала перед её взором прямо в больнице и с перинатальной картой в руках. Зараза!
Успокоила её с трудом, умоляя не сообщать сыну.
– Я возьму Германа на себя. Главное, ребёнок. Тебе необходим должный уход, деньги на содержание. Ты не должна работать.
– Я под наблюдением, не беспокойтесь, Лариса Игоревна. Уверяю, всё хорошо.
– В кого вы оба такие упрямые? Что Гера, что ты, – заметила на её глазах блеск слезинок. Не выдержала и обняла свекровь.
– Всё ради вашего внука. Вы тоже его бабушка и я никогда не отниму у вас это право.
На конфиденциальность данной информации отныне больше не могла надеяться. Лариса Игоревна не тот человек, что способен хранить тайны, не со зла, но в силу своего характера. Мне оставалось только верить, что это произойдёт как можно позже.
Сегодня чувствовала себя не очень, но предстоял крупный свадебный заказ – торт, фуршет и кэнди-бар. Оставить ребят одних не просто не могла, но знала, что перенервничаю гораздо больше, если останусь дома.
Однако, невеста оказалась не вредной и всё прошло, как по маслу. Свой первый крупный заказ решили отпраздновать с ребятами после закрытия кондитерской. Повара, баристы, официанты и клининг – все были приглашены. Без Антона и Михаила, само собой, не обошлось.
Миша, узнав о моей беременности слегка поник, но отреагировал истинно по-дружески.
Посиделка увлекала весельем. Антон с Саввой только и делали, что развлекали коллег. Но разгар общения ушёл в минор, когда закрытые двери заведения открыл ключ моего бывшего мужа.
Герман стоял посреди зала и смотрел на меня. Сердце ёкнуло и полетело вниз. Как же долго я его не видела. Изморось прошлась по спине. Искала варианты для столь позднего визита, хотя догадаться не сложно.
Он изменился. Сильно похудел, недельная щетина атаковала поверхность подбородка и щёк. Вместо модной стрижки взъерошенные и сильно отросшие волосы, одежда без былого стиля и шика, слегка потасканая. Он больше не был тем элитным, самовлюбленным и идеальным самцом, которого встретила когда-то на своём пути и полюбила.
– Я могу с тобой поговорить? – обратился ко мне, игнорируя присутствующих. Сердце ушло в пятки. О чём?! Всё давно решено им и разводу дан ход – документы подписаны.
– Вика? – присутствующие мужчины ждали только моего решения, и я знала, если скажу Герману нет, то его выставят без зазрения совести.
– Я просто хочу поговорить со своей женой, – оглядел он бывших коллег, которые притихли. – Вика… пожалуйста.
Сглотнула, еле заметно кивнув. Встала изо стола и указала мужчине вглубь цехов. Герман гордо проследовал в данном направлении.
– Вика, это плохая идея, – подлетели тут же Таня и Савва.
– Всё нормально. Вы все тут. Я позову, если что, – шепнула неуверенно.
Оказавшись с супругом в цехе тет-а-тет ждала его слов.
– Кондитерская выросла, – проронил мужчина, рассматривая оборудование и расклеенные на стенах таблички с ТТК блюд и десертов.
– Спасибо, – обняв невольно живот руками, разглядывала его. – И спасибо, что оставил кондитерскую мне. Правда.
– Это был подарок на нашу свадьбу. Я не имел права её забирать, – произнес гордо. Умолк, разглядывая "Термомикс". – Взамен на это хочу, чтобы ты сейчас правильно поняла меня.
Слегка повела головой и замерла в ожидании. Ему было отчего-то тяжело говорить. Он, словно до конца не продумал свою речь, но обязан произнести.
– Я прошу тебя сделать аборт, – выпалил, как из пулемёта, расстреляв во мне всё верующее и человечное. В небывалом шоке раскрыла рот, уставившись на него.
– Что ты такое говоришь? – и снова проклятое сердце агонией верило, что ослышалось.
– Вика, второй раз на те же грабли. Я теперь с Ликой. Ты мудрая женщина, пойми…
– Ты не просил Лику делать аборт, – прорезала его мерзкою субстанцию убийственным взглядом.
– И мы хапнули из-за этого немало, – парировал, сделав ко мне шажок. – Это лучше для всех нас…
– Нет! – резко рявкнула я, отчего в животе кольнуло. – Лучше ТЕБЕ!
– Да, мне! – его лицо презрительно скривилось. – А чего ты хочешь?! Алименты? Дополнительное содержание?
– Подавись своими деньгами, скотина, – тихо процедила в гневе.
Смотрит так, словно видит меня впервые и не знает, что говорить дальше.
– Вика. Ты и сама понимаешь, что твоё здоровье слабое. Ребёнок будет на грани. ДЦП, аутизм, дауны и прочие исходящие. Ты хочешь рожать больного? Растить одной? Это тяжело! Подумай. Я оплачу все расходы. Даже последующее лечение…
– Засунь в задницу свои деньги, – прошипела, уловив боль в животе слева ещё явней. В голове пульсировало от гнева.
– Да, конечно. Ты сейчас думаешь, что я ещё тот гандон…
– А не так?! – язвительно скривилась.
Гера замер рассматривая меня и, кажется, наконец понял, что всё впустую.
– А чего ты ждёшь от меня?! Посещения отпрыска по выходным дням? Вождение в секции и нравоучения, как делать не стоит? Или, как Лика, думаешь, что вернусь к тебе и буду жить с тобой дальше?
– Ты серьёзно?! – больше слушать этот садизм над своей душой не могла. Схватила первое попавшееся в руку и швырнула в него. Им оказался ролик для пиццы. – Серьёзно?!
– Э, легче! – пробубнил недовольно, едва увернувшись.
– Вернуть тебя?! – вслед полетел бокс с чем-то сыпучим. В животе вновь угрожающе свело, но обида и внезапно возросшая в десять раз ненависть к этому человеку, просто не давали мыслить во благо малыша. – Вернуть?! Да чтоб ты сдох со своей Ликой! Ненавижу тебя, сука! – почти взревела и кидала в него без разбора всем, что попадалась под руку: диспенсеры, контейнера, сотейники – что-то летело мимо, что-то попадало в цель. – Вернуть тебя обратно? Для чего? Чтобы снова втаптывал в грязь?! Снова унижения, боль и страх?! Страх опять не угодить тебе?!
Бокс с силиконовыми ковриками погиб от удара об стену.
– Да уймись ты, бешеная! – Гера предпринял попытку подступить ко мне, чтобы обезвредить. Но я мощно заехала ему кулаком по лицу, в грудь и плечо. Отстранился, прикрываясь руками и в шоке глядя на меня.
– Да живи ты со своей ненаглядной шалавой. Сосись с ней хоть до посинения! Это только МОЙ ребёнок! И ты, скотина, никогда не станешь ему отцом, понял?! – выплевывала все эти фразы, невольно прогибаясь в животе. Боль унижения и обиды туманили все тревожные признаки. – Убирайся из нашей жизни!
– Вика? Тебе плохо? – его лицо исказил испуг, попробовал вновь подступить, но заработал очередную оплеуху. Эмоции выбились из тела, оставив только жуткую боль в животе. Застонала, согнувшись в три погибели. – Где больно? – вновь его попытка помочь. Нет.
– Убери руки от меня! Пошёл нахер, козёл! – задыхаясь, отшатнулась. Низ живота словно налился свинцом. Малыш! Паника охватила сознание. – Помогите!
Боль в животе искрами темноты начала отдавать в глазах. Испуг тут же взял верх и я начала отчаянно звать на помощь.
Руки Миши подхватили сзади. Антон и Савва отодвинули Германа к стене. Муж сразу же попытался отпихнуть их от себя, смотря на меня расширенными от беспокойства глазами.
– Вика? Где тебе больно? – Михаил пытался оценить моё состояние. Схваткообразные спазмы в животе не давали мыслить от страха. Что это?
– Ребенок… Боже! Отвези меня скорей в больницу, – в панике заплакала.
– Что с ней?! – слышала эхом перепуганный голос Германа. – Ребёнок?! Что-то с ребёнком?! Да отвалите! Грабли убери!
Миша с Таней быстро погрузили меня в машину и повезли в больницу.
На заднем сиденье, обняв живот руками, молила Бога сохранить моего малыша. Сейчас я всей душой возненавидела отца своего ребёнка ровно настолько на сколько когда-то по глупости любила.
