Текст книги "Поцелуй черной вдовы (СИ)"

Автор книги: Евгения Бергер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Глава 20

Кайл должен был предугадать, что предприимчивые охотники за головами промышляют в ближайшем лесу... Точно так же, как он счел это место подходящим для первого обращения девушки, точно такими же соображениями руководствовались прочие перевертыши до него, а значит, и сами охотники.

Ведь за снявших «королевский браслет» платили хорошие деньги, и желающих поживиться за счет королевы, ясное дело, было немало.

А он слишком расслабился, притупил свою бдительность жаждой хотя бы минутного, но покоя. Позволил себе преступную слабость носиться по лесу в детской беспечности, да еще играл в салки...

Дурак!

Так ошалел от возможности прикоснуться к этой девчонке, что, кажется, потерял голову.

Идиот!

И был им уже, стоило бы признать, долгое время: иначе чем объяснить протянутую к ней руку и прикосновение к лисьей шерсти? Он знал, как работает ее дар, видел неоднократно, и все-таки прикоснулся...

Предчувствие могло подвести.

И не предчувствие даже: надежда на невозможное.

А ему стоило бы давно уяснить, что надежда – хрупкая вещь, рассыпается в прах в долю секунды.

Кайл бежал через лес, прикрывая собой маленькую лису. Слышал скабрезные шутки и разговоры охотников, страстно желал обернуться, пойти на них, разодрать в клочья, но не позволил себе рисковать напороться на болт арбалета со снотворным на наконечнике. Хватит царапины, чтобы выбыть из строя и оставить Соланж в одиночестве... Беззащитной и совершенно потерянной.

Нет, он привел ее в этот лес, он и выведет прочь.

Лисье гибкое тело петляло перед ним меж кустов... Двигались они верно, в том направлении, где оставили вещи и лошадь. Но охотники не отставали... Хорошо еще, что охотились без собак, но по всему изучили в этом лесу каждую выемку и овраг, так как двигались слаженно, споро.

Следовало их как-то отвлечь...

Он опять поглядел на лисицу – он нагонит ее в считанные минуты – и метнулся в сторону от намеченного пути, намеренно прорываясь через кусты, топая и скользя по камням, чтобы создать больше шума.

– Эй, они побежали в другом направлении! Глядите в оба.

Охотники устремились за ним, но все ли, Кайл не знал. Двое-трое, а их было больше...

Нужно вернуться к Соланж.

И как можно тише, но в его медвежьем обличье сделать это было непросто – и он перекинулся в человека. И пусть человеческая стопа не предназначена для бега по лесу, он все-таки побежал...

Ветки хлестали его по лицу, расцарапывали в кровь кожу, но он едва ли то замечал, посвященный одной-единственной цели: отыскать девушку и спасти ее от охотников.

Вот и тропа, по которой они направлялись, вернее нечеловеческое восприятие некой тропы, проложенной в нужном ему направлении. И пусть по человеческим меркам тут был сплошной бурелом и нетореные пути, Кайл видел дорогу...

И устремился по ней.

Только бы не опоздать!

… И запнулся о ноги.

От ужаса и секундного осознания им увиденного у него потемнело в глазах.

Соланж?

Нет-нет-нет-нет.

В свое оправдание он мог бы сказать, что в смятении чувств понял не сразу, что она, как и он, перекинулась в человека, что уже не лисица, как минуты назад, но по правде в этот момент он думал только о том, что Соланж умерла – и, разрывая руками переплетенье жалящих лоз, он прижал к себе ее тело.

Одурманенное снотворным, сердце билось чуть слышно...

Кайл понял то сразу, едва коснувшись кровавой борозды на ее правом боку. Лишь слегка оцарапав, стрела все-таки сделала свое дело...

– Соланж, слышишь меня? Соланж? – Веки девушки даже не дрогнули.

Медлить, однако, было нельзя: охотники наступали. Их голоса раздавались повсюду... Еще чудо, что их не нашли.

Кайл поднялся и взял Соланж на руки, а потом опять побежал. Ему все казалось, что ее бледная кожа, как маяк, мелькая между деревьев, привлекает преследующих их хищников. Вот-вот кто-то выскочит со словами: «А вот и вы, богомерзкие перевертыши!», а потом наступит конец...

Он и так получил больше возможного, но не станет думать об этом сейчас... Сейчас главное – выбраться из лесу, но сначала одеться.

Он выскочил на поляну, на которой скинул одежду, и принялся судорожно натягивать вещи. Одевать Соланж не было времени, и он просто завернул ее в плащ...

Только бы не опоздать!

Осталось чуть-чуть...

Он вышел в подлесок, где привязал лошадь, и будто одеревеневшими пальцами кое-как распутал удила.

– Тише-тише, – повел животное в поводу.

То, как нарочно, фыркало и артачилось. Может быть, чуяло дух дикого зверя, все еще витавший над ними, но, в конце концов, Кайл вспрыгнул в седло и, прижимая к себе безвольное тело, пустил животное вскачь.

Слышал, как кто-то выскочил на дорогу и кричал ему вслед, веля остановиться именем королевы, но он лишь пришпорил лошадь сильнее. Понимал, что надолго этой клячи не хватит, того и гляди повалится замертво, и твердил мысленно снова и снова: «Только до Лондона продержись. Только до Лондона, моя милая!»

И страшился погони.

У охотников за головами лошади явно были получше, и пусть у него была приличная фора – тем предстояло добежать до своих лошадей, привязанных, он хотел бы надеяться, где-то со стороны Эмерхема, – они легко бы нагнали его.

Но погони все еще не было...

И когда обессиленная кобыла почти встала у Лондонского моста, Кайл сжалился над животным и спрыгнул на землю с девушкой на руках. Накинул удила на крюк у ближайшей таверны, а сам поспешил по лондонским улицам...

Город уже просыпался.

Тонкая ленты зари окрасила горизонт, знаменуя начало нового дня, но предрассветные сумерки все еще были густы и скрывали, Кайл очень наделся, его странную ношу от глаз посторонних. Вот хотя бы красивые узкие стопы, выглядывающие из-под плаща... И тонкую обнаженную руку, обвившую его шею.

Эта рука без перчатки касалась его совершенно спокойно, как и любая другая.

Неужели... убийственный дар мисс Дюбуа лишился силы после первого обращения?

Это было бы слишком прекрасно, чтобы быть правдой...

Ведь лишило бы ее всякой ценности в глазах Эссекса и остальных.

Соланж была бы свободна!

Восторженный в своих чувствах, он чуть крепче прижал к себе хрупкое тело, и девушка застонала.

– Прости, но мне сложно поверить, что решение было настолько простым, – шепнул Кайл в ее коротко остриженные волосы. – Если бы я только знал... Если бы...

Входная дверь пансиона оказалась закрыта, и он в сердцах выругался сквозь зубы. Не успел толком понять, как теперь быть, когда по ту сторону раздались шаги, и, скрипнув, она приоткрылась...

– Кто ты такой? – осведомился молодой человек, появившийся на пороге. – И кто у тебя на руках?

Кайл видел этого парня рядом с Соланж еще в Пэрис-Гарден, когда она приходила смотреть медвежьи бои, и он ему загодя не понравился. Но сейчас было не до того...

– Твой друг нуждается в помощи, – сказал он.

– Друг? – Тот вскинул многозначительно бровь, уже по всему догадавшись, кто у него на руках.

Значит, знает о маскараде Соланж, что плохо и хорошо одновременно. Хорошо, так как сможет помочь, плохо, что мисс Дюбуа вообще сочла нужным довериться этому странному парню. На нее не похоже...

Кайл смерил собеседника оценивающим взглядом.

– Пусти внутрь. После поговорим.

– Надеюсь, ты не обидел ее... – отозвался тот мрачным тоном, отступая, чтобы его пропустить.

– А то что? – не сдержался Кайл от вопроса. – Вызовешь на дуэль? Или... проткнешь гусиным пером? – снасмешничал он, заметив, что руки парня в пятнах свежих чернил.

Тот так же мрачно ответил:

– Гусиным пером убивать легче всего, я бы не стал насмехаться на твоем месте. Я постоянно кого-нибудь убиваю... в своих пьесах. Могу и тебя...

– Так ты поэт?

– Драматург.

– И работаешь в том же театре, что и Соланж?

– Роберт, хотел ты сказать. Кстати, вот его комната...

– Знаю. – Кайл бесцеремонно толкнул дверь ногой и вошел внутрь, направившись сразу к постели и уложив девушку на нее.

– Что с ней случилось? – осведомился Шекспир. – Где ее сапоги?

Кайл только теперь запоздало подумал, что одежду Соланж следовало бы прихватить. Но в тот момент о таких мелочах просто не думалось...

– Вообще-то она лишилась не только сапог. У тебя будет запасная рубашка?

В других обстоятельствах он бы, наверное, рассмеялся, увидев шокированное лицо своего собеседника, но теперь просто молча дожидался ответа.

– Э... кхм... что ты с ней сделал? – прохрипел тот, подступая на шаг. – Ты ее... да я сам... своими руками...

– Я ее пальцем не тронул, – спокойно отозвался мужчина, понимая, что трогал, просто не так, как представлялось поэту. – Тут дело в другом... Так у тебя есть запасная рубашка?

Он бы снял и отдал ей свою, но не был уверен, что, очнувшись, Соланж оценит его голый торс, покрытый сотней царапин и ссадин. Он едва их заметил, когда одевался в лесу, но теперь кожа горела огнем...

– Сейчас принесу, – ответил Шекспир и торопливо вышел из комнаты.

Пока его не было, Кайл наполнил глиняный ковшик водой и разорвал старую простынь на лоскуты. Жилище было настолько убогим, что рассчитывать на нечто лучшее не приходилось... И от бессилия дать Соланж это лучшее у него скрипнули зубы.

Они уберутся отсюда, пообещал он себе, уберутся так скоро, как только сумеют.

Покинут проклятый Лондон и склоки у королевского трона, станут свободными... и счастливыми.

Губы невольно растянулись в улыбке.

А он думал, что разучился так делать, улыбаться от счастья!

Думал, Эссекс и его преступный комплот вытравили из его сердца всякую радость.

Особенно после того, как он познакомился с ней... недотрогой в черных перчатках.

Кайл подушечкой пальца, лишь на миг зависнув рукой у бархатной кожи, коснулся щеки спящей девушки.

Невероятно!

Провел линию скулы и отпрянул, услышав шаги.

– Вот, штаны и рубашка. – Молодой человек протягивал ему вещи, хмуро глядя из-под нависших бровей.

Кайл кивнул.

– Я одену ее и промою ей рану.

– Она ранена? – всполошился Шекспир.

– Есть такое, – скупо откликнулся собеседник. Просто не знал, как много знает мальчишка о своем «друге Роберте».

А тот знал побольше, чем он полагал, так как вдруг произнес:

– Она... обращалась?

Кайл вскинул голову и ожег его взглядом. Она и об этом сказала! Нехорошо.

Отозвался как бы с предупреждением в голосе:

– Нас преследовали охотники за головами. Еле унесли ноги! – Пусть этот мальчик с кудрявыми волосами знает наверняка, что перед ним перевертыш. Человек-хищник. Ни больше ни меньше.

Вряд ли ему придет в голову соперничать с ним...

– Отвернись, я займусь ее раной.

Глава 21.

– Я мог бы помочь.

– Ты не должен к ней прикасаться.

– Я не должен, а тебе, значит, можно, – хмыкнул Шекспир. – Ты у нас медикус?

Кайл расправил широкие плечи и шагнул к собеседнику. Был уверен, что выглядит впечатляюще, но мальчишка даже не дрогнул. Смело глядел ему прямо в глаза...

– Я не медикус, чтобы ты знал, но в ранах кое-что смыслю, – произнес Кайл твердым тоном. – А этой девушки ты не коснешься... никогда... ради собственной безопасности. Я доходчиво объясняю?

Молодой человек в том же тоне ответил:

– Если ты намекаешь на что-то постыдное в моих помыслах, то хочу до тебя донести: я женат. И довольно давно! Мои трое детей тому подтверждение.

Кайл хмыкнул:

– Кому это мешало иметь интрижку на стороне? А ты вряд ли без корысти крутишься рядом. Видел тебя в Пэрис-Гарден с ней рядом... – он кивком головы указал на Соланж. – Скажешь, так просто?

– Мы работаем вместе.

– В театре?

– Да.

Кайл метнулся по комнате, проклиная в сердцах театры и все, с ними связанное.

– Но хотя бы не в «Розе»?

– В «Глобусе». А в чем дело-то?

Шекспир выглядел крайне заинтригованным подобной реакцией собеседника. Кайл и сам поразился, как лихо скакнула его тревожная мысль с одного на другое...

– Тебя не касается, – как отрезал он. И добавил: – Иди к себе и слагай свои вирши – я позабочусь о девушке.

Но молодой человек возмутился:

– Оставить ее с тобой один на один? Ну уж нет. Мало ли что взбредет тебе в голову! Помимо прочего я не уверен, что ты вообще ее друг. Миссис Аллен ни разу не упоминала тебя.

– «Миссис Аллен», – чуть насмешливо повторил за ним Кайл, будто пробуя имя на вкус.

Он ни разу за все четыре замужества «черной вдовы», как частенько величал Соланж брат, не называл ее как-то иначе, кроме как «мисс Дюбуа». – Хорошо оставайся, – позволил он милостиво, – но не вздумай глазеть. Ты понятия не имеешь, каким бываю я в гневе!

Шекспир покачал головой.

– Больно нужно. – И тут же спросил: – А почему она не приходит в себя? Это нормально?

– Ее усыпили снотворным. Проснется через пару часов... А теперь отвернись.

Молодой человек отошел и завозился у печки, запаляя огонь, а Кайл, невольно сглотнув, откинул полы плаща с тела девушки. Глубокая рана тянулась вдоль ребер и уже подсыхала. Он обмакнул приготовленную тряпицу в холодную воду и принялся оттирать засохшую кровь... Соланж дернулась, застенала, но не проснулась, лишь задышала как-то тревожно и часто. И Кайл, обмывая живот и бедра своей подопечной, невольно залюбовался точеной фигуркой с красивой маленькой грудью и длинными, как у лани, ногами.

Зря он, наверное, подписался на это: здоровье у перевертышей крепкое, рано затянулась б и так. А теперь это красивое тело станет денно и нощно стоять пред глазами, тревожа и без того неспокойное сердце...

Идеальная, до чего же она была идеальная!

И неожиданно безопасная для него.

Или теперь уж для всех?

Как проверить? И как ей сказать?

Он пересилил желание прикоснуться к точеной фигурке не тряпкой, а пальцами. Все равно она не узнает! Но не позволила совесть. Он вытер руки и, приподняв спящую, натянул ей сначала рубашку, а потом и штаны.

– Я закончил. Пусть теперь спит! – кинул Шекспиру. – А мне надо уйти...

– С такими глазами собрался на улицу?! – удивился молодой человек. – Да тебя остановит первый же стражник и проверит браслет. А его ты не носишь, ведь так?

– Не ношу, – с вызовом подтвердил Кайл.

– Вот и думай, выходить тебе или нет. Разве что умереть захотелось или запас бересклета имеется...

Не имелось.

Ни бересклета, ни второй перемены одежды – ничего не было. Эссекс, отправив его медведем в зверинец, лишил Кайла не только имущества, но как будто и личности!

– Но я должен раздобыть денег... Мне нужно выйти, – хмуро выдохнул он. Скорее говорил сам с собой, чем с Шекспиром, но тот вдруг откликнулся:

– Я могу достать бересклет, знаю где взять. А тебе бы прилечь... Шатает уже. Можешь у меня в комнате, когда я уйду...

Кайл, сдвинув брови, на него посмотрел: с чего бы такие услужливость и внимание? Он не привык ни к тому, ни к другому. Но поэт выглядел искренне озабоченным и готовым помочь, что против воли вызывало тревогу.

– Нет, я здесь останусь. Вдруг Со... миссис Аллен, – поправился он с легким смешком, – что-то понадобится.

– Дело твое. – Молодой человек дернул плечами и направился к двери.

– Эй, поэт, – Кайл окликнул парня в дверях, и тот обернулся, – зовут тебя как?

– Уильямом Шекспиром.

– А меня Кайлом Гриммом, – назвался он, ощутив, как его, в самом деле, повело в сторону от усталости. И рука для надежности оперлась о спинку кровати... – И я обещаю, что верну тебе деньги за бересклет, как только смогу выходить.

Мальчишка кивнул.

– Сочтемся при случае. Я пошел. – И вышел за дверь.

Кайл так привык всего опасаться, быть вечно настороже, что теперь, отпустив этого парня, испугался, что сделал огромную глупость. Он ведь не знает о нем ничего: вдруг тот отправится напрямую в канцелярию Сесила и выдаст его и Соланж – вот, мол, мятежные перевертыши без браслетов. Нагрянут стражники, схватят их и уведут в пыточную, а поэт получит свой фунт за предательство.

Как Иуда.

А другой голос шептал: «Но он ведь не выдал Соланж, хотя знал, что она без браслета».

Или не знал?

Усталость навалилась внезапно, подобно лавине, валила с ног, не давая метаться по крохотной комнатке в такт своим мыслям. Швырнув на пол плащ, Кайл, поворошив угли в печи, подхватил кочергу и положил ее рядом с собой, когда на плащ этот лег.

Скорее даже упал как подкошенный...

«Может, стоило взять Соланж и уйти?» – мелькнуло последнее в голове, а потом его мозг отключился.

… Когда в его сон вплелись звуки тихого разговора, Кайл был в саду вместе с матерью. Шел не рядом, а позади, наблюдая, как дуновение легкого ветерка время от времени развевает ей платье и волосы. Как она улыбается, то и дело касаясь тонкими пальцами то куста роз, то цветущей магнолии. Помнится, удивился во сне, что они цветут вместе, одновременно, но женщина улыбалась и казалась красивей любого цветка в этом дивном саду, и Кайл отринул мысли о странности данного факта, просто любуясь ей.

А потом кто-то сказал:

– Он, кажется, просыпается. – И он в самом деле проснулся.

Сел, тряхнув головой и удивляясь, что вместо дивного сада видит отнюдь не дивные стены какой-то жалкой халупы.

– С пробуждением... Кайл, – промурлыкал с видимым недовольством женский голос. – Выспался, соня?

На постели в двух шагах от него сидела Соланж, и губы ее насмешливо изгибались.

Он же все еще находился под впечатлением сна, и не сразу среагировал на насмешку. Темноволосая и язвительная, мисс Дюбуа была полной противоположностью его матери...

Светлоглазой блондинке.

– Сколько я спал? – прохрипел он, глянув в окно.

– Да весь день, считай. Как раз вечереет...

– Целый день?! – ахнул Кайл и подорвался на ноги, случайно толкнув что-то ногой.

С громким шумом по полу проехалась кочерга...

– Твой меч, полагаю, – вскинула брови Соланж. – Не стала его забирать. Вдруг огорчишься!

Он молча поднял кочергу и отнес ее к печке.

– Где поэт? – осведомился, запустив пальцы в волосы. – Он уходил принести бересклет.

– И принес. – Соланж кивнула в сторону маленького флакона, стоявшего на столе. – И рассказал кое-что интересное... – добавила следом.

Ну вот, сейчас он получит за то, что с ней сделал... Кайл сглотнул и приготовился к колкостям.

– Что же он рассказал? – осведомился лениво.

– Что тебя зовут Кайл. Это правда?

Кайл хмыкнул: неожиданный выбор темы.

– Да, это так.

– А мне ты об этом не счет нужным обмолвиться?

– Не было случая. Да и что здесь такого: Кайл или Сайлас – разница невелика.

Соланж ткнула в него указательным пальцем.

– Тут дело не в разнице, а в доверии, глупый чурбан, – колко, в своей привычной манере общения с ним припечатала девушка. – Ты доверил свое настоящее имя Шекспиру, но не мне.

Кайл невольно вздохнул.

– Я доверил тебе свою жизнь, – парировал он. – Разве это не больше какого-то имени? – И заметил, как настроение собеседницы изменилось.

Соланж сделалась мрачной и опустила глаза.

– Спасибо, что спас меня, – неожиданно прошептала она. – Уильям сказал, ты обо мне позаботился... – Ее щеки враз вспыхнули. – Я толком не помню, что было, но...

– Тебя оцарапало арбалетной стрелой со снотворным. Пришлось всю дорогу тащить тебя на себе, – беззаботно откликнулся Кайл.

– А как же охотники?

– Они нас не поймали, а это самое главное. – Щеки Соланж все еще полыхали, и Кайл решил, что это хороший момент, чтобы покончить с неловкостями. – Правда, одежда твоя осталась в лесу. Извини, не подумал ее прихватить.

Не поднимая глаз, его собеседница молча кивнула.

И добавила:

– Мне Уильям другую купил.

Эти слова, как ни странно, отозвались в душе чем-то недобрым.

Ревностью, что ли...

– Он предусмотрительный, – чуть язвительней, чем хотел бы, откликнулся он.

– Да, он такой.

– И давно вы знакомы?

– Несколько дней. Познакомились в Стратфорде-на-Эйвоне в лавке перчаточника.

Совершенно иррационально в голове полыхнуло убийственной мыслью: так они познакомились там и... сговорились встретиться в Лондоне.

И тут же ударил себя кулаком по лбу...

Болван.

Этот мальчишка не может к ней прикасаться.

Какая любовь? Какие амуры? Он к тому же женат.

Последнее, впрочем, не в счет.

– Что с тобой, голова болит? – как будто забеспокоилась девушка.

Было так странно слышать подобное от нее, что Кайл в момент протрезвел от своих дурных мыслей. И посмотрел на нее.

– Немного, – слукавил, лишь бы снова услышать заботу в ее тихом голосе.

– Вот, выпей воды. – Соланж подала ему кружку с водой. И в то же время протянула флакон с бересклетом. – У тебя глаза полыхают... – добавила поясняя.

Немудрено: эмоции выжигают настойку в крови, а он, видит Бог, испытал море эмоций с прошлого вечера. И продолжает испытывать...

– Где поэт ее взял? У перекупщиков? Был осторожен, надеюсь? За подпольными торгашами следят люди Сесила.

– Он говорит, за ним не следили. И я ему верю!

И опять в груди странно екнуло по отношению к парню. И желание поговорить о случившемся ночью – о возможности к ней прикасаться – мгновенно пропало...

Успеется.

В первую очередь им нужны были деньги, и он знал, где их взять.

– Мне нужно уйти на какое-то время. Вернусь так быстро, как только смогу!