Текст книги "Славяне и их соседи в конце I тысячелетия до н.э. - первой половине I тысячелетия н. э."

Автор книги: Евгений Максимов

Соавторы: Василий Бидзиля,Ольга Гей,Ростислав Терпиловский,Денис Козак,Ксения Каспарова,Андрей Обломский,Эраст Сымонович,Марк Щукин,И. Русанова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 38 страниц)

Глава четвертая
Памятники латенской культуры на территории Закарпатья и к востоку от Карпат
(В.И. Бидзиля, М.Б. Щукин)

Термин «латенская культура», «Латен» (от находок в 1854 г. у местечка Ла Тен на берегу Невшательского озера в Швейцарии) употребляется в европейской археологической литературе в двух значениях. В хронологическом – для обозначения особого периода железного века Европы (V–I вв. до н. э.) между гальштатом и римским временем, в этнокультурном – для обозначения культуры кельтских племен, занимавших в максимуме своего расселения огромные пространства от Атлантики и Британии до южных склонов Альп и западных склонов Карпат (карта 15).

Карта 15. Распространение латенской культуры в Европе (на врезке – территория Закарпатской обл.) и находки вещей кельтского типа на землях к востоку от Карпат.

а – территория собственно кельтской культуры; б – территории распространения кельтской культуры; в – направления движения кельтов; г – отдельные находки; д – поселения; е – клады; ж – курганные могильники.

На врезке:

1 – Оноковцы; 2 – Ужгород, кирпичный завод; 3 – Ужгород. Замковая гора; 4 – Ужгород; 5 – Ужгород, Радванка; 6 – Большие Ратовцы; 7 – Клячаново; 8-11 – Галиш-Ловачка, Клячаново I, II; 12 – Мукачево; 13 – Новоселище; 14, 15 – Лалова I, II; 16 – Куштановица; 17 – Пестрялово; 18 – Ромачевицы; 19 – Колодное II; 20 – Гараздовка; 21 – Малая Бегань; 22 – Великая Гараздовка; 23 – Осий; 24 – Горбок; 25 – Верхние Реметы; 26 – Береговое; 27 – Береговое, кирпичный завод; 28 – Мачола; 29 – Вары II; 30 – Виноградово, кирпичный завод; 31 – Виноградово, Черная Гора; 32, 33 – Бобовое; 34 – Братово; 35–41 – Ново-Клиново; 42 – Волчанское; 43 – Дяково; 44 – Юливцы.

Составитель В.И. Бидзиля.

Латенские находки к востоку от Карпат по З. Возьняку (1-29) с дополнениями В.Е. Еременко (30–45):

1 – Антиповка, шлем типа Монтефортино в сарматском кургане; 2 – Большой Токмак, шлем типа Монтефортино в сарматском погребении; 3 – Бовшев, набор гончарной кельтской керамики на поселении; 4 – Черск, фрагмент ножки железной духцовской фибулы; 5 – Дубляны, духцовская фибула из могильника поморской культуры; 6 – Головно, духцовская фибула в подклешевом погребении; 7 – Горошков, ножка духцовской фибулы с раздвоенным концом и два клада «рубчатых» браслетов на городище милоградской культуры; 8 – Григоровка, фрагменты раннелатенских и среднелатенских фибул; 9 – Галич, фрагмент среднелатенской фибулы; 10 – Иване-Пусте, фрагмент «рубчатого» браслета; 11 – Канев, «рубчатый браслет»; 12 – Керчь (Пантикапей), раннелатенские фибулы с «фальшивой» пружинкой; 13 – Липлява, две духцовские фибулы; 14 – Лукашевка, бронзовая фигурка божка с гривной на шее; 15 – Малая Сахарна, духцовская фибула на гетском городище; 16 – Марьевка, шлем типа Монтефортино в позднескифском погребении; 17 – Неапольскифский, латенский меч в позднескифском погребении; 18 – Новоселка-Костюкова, фрагменты расписной керамики; 19 – Парканы, фрагмент фибулы с «фальшивой» пружинкой в скифском погребении (?); 20 – Пирогов, среднелатенская фибула с «восьмерками» в зарубинецком погребении; 21 – Степановка, два стеклянных браслета; 22 – Тростяница, духцовская фибула в погребении поморской культуры; 23 – Велемичи, фрагмент графитированной керамики, звено бронзовой цепи и среднелатенская фибула с шариками в погребениях зарубинецкой культуры; 24 – Верхняя Хортица, фрагмент латенского меча; 25 – Верхняя Тарасовка, латенский меч в скифском погребении; 26 – Волковцы, две среднелатенские фибулы с «восьмерками» (?); 27 – Воронино, среднелатенская фибула с «восьмерками» в зарубинецком погребении; 28 – Залесье, духцовская фибула в кельтском погребении с гончарной урной; 29 – Зимно, раннелатенская фибула; 30 – Надпорожье, две раннелатенские фибулы; 31 – Бережанка, клад с обломками золотых гривен и витого пояса; 32 – Бобуечи, клад с бронзовыми пластинами в гундеструпском стиле; 33 – Городница, бронзовая фибула и два стеклянных браслета; 34 – Горошова, фрагменты графитированной керамики и браслетов из сапропелита на поселении губинской группы; 35 – Долиняны, фрагмент духцовской фибулы; 36 – Калфа, раннелатенская фибула; 37 – Рудь, духцовская фибула на гетском городище со слоем культуры Поянешти-Лукашевка; 38 – Чернелов-Русский, духцовская фибула в погребении поморской культуры; 39 – Биевцы, раннелатенская фибула; 40 – Макаров Остров, гривна с печатевидными концами; 41 – Мельниковка, гривна с печатевидными концами; 42 – Пекари, волнистая тонкопроволочная гривна и бляшка-маска; 43 – Мохов I, форма для отливки «рубчатых» браслетов; 44 – Чаплин, форма для отливки «рубчатых» браслетов; 45 – Ольвия, форма для отливки «рубчатых» браслетов.

Составитель М.Б. Щукин.

Исходя из первого, расширенного понятия, система хронологии, разработанная П. Рейнеке (Reinecke P., 1902) для латенских памятников, широко применялась и для обозначения этапов развития других, не кельтских культур Северной и Восточной Европы. В этом был свой смысл, поскольку к северу и востоку от кельтского мира располагается серия так называемых латенизированных культур – ясторфская (стадий Рипдорф-Зеедорф), пшеворская, оксывская, зарубинецкая, Поянешти-Лукашевка, носители которых находились под сильным воздействием кельтов. Общие формы фибул, оружия, украшения позволяли легко синхронизировать этапы развития этих культур с этапами эволюции собственно кельтской латенской культуры.

Более углубленное изучение хронологии как собственно латенских, так и латенизированных памятников показало, однако, что ритмы их развития совпадают не полностью (Godłowski K., 1977), поэтому теперь наблюдается тенденция постепенного отказа от употребления термина Латен в его расширенном понимании. По отношению к хронологии латенизированных культур все чаще используется введенный Р. Хахманном термин «позднее пред римское время» с соответствующими его подразделениями на фазы (Hachmann R., 1961).

Латенских памятников в узком этнокультурном значении термина на территории СССР немного, и компактной группой они представлены лишь в Закарпатье. Тем не менее, введение посвященного им раздела в настоящий том необходимо по ряду причин. Во-первых, культурное воздействие кельтов на другие народы Европы в последние века до нашей эры было весьма существенно. Подобно скифской культуре Восточной Европы и эллинизму Средиземноморья, латенская культура снивелировала мозаичную карту европейских культур раннего железного века. Во-вторых, от состояния разработанности хронологии Латена зависит и хронология латенизированных культур, а возможность той или иной доли участия носителей последних в процессе славянского этногенеза нельзя обойти вниманием. В-третьих, кельтское культурное наследие ощущается в Европе и в последующие века. Многие технические достижения кельтов оказались столь совершенны, что без особых изменений дожили до позднего средневековья включительно. Проблема, своеобразного «кельтского ренессанса» уже ставилась и в советской археологической литературе (Щукин М.Б., 1972а; 1973). Наконец, как показывают работы лингвистов, кельтский компонент ощутим в славянской лексике (Шахматов А.А., 1918; Lehr-Spławiński T., 1956, с. 1–10; Трубачев О.Н., 1968, с. 276; 1974, с. 54–60). Очевидно, без рассмотрения латенских памятников настоящий том был бы неполон.

Памятники собственно латенской культуры на территории СССР сосредоточены в пределах Закарпатской обл. Украины, в верхнем течении р. Тиса, т. е. на территории, которая в ландшафтно-географическом отношении представляет собой часть центральноевропейских земель с характерной пересеченной горной местностью, с небольшими быстрыми реками Дунайского бассейна. Вместе с памятниками Словакии древности Закарпатья составляют наиболее удаленную северо-восточную группу среднеевропейского Латена, достигающую основного хребта Украинских Карпат. В предшествующий появлению латенских памятников период, в VI – (II вв. до н. э., эта территория была занята курганами куштановицкого типа, являвшимися самостоятельной локальной группой среди культур скифского времени и возникшими на основе местных фракийских и подольских нескифских памятников (Смирнова Г.И., Бернякович К.В., 1965, с. 105, 106).

История изучения.

Начало изучения Латена в Закарпатье относится к середине прошлого века и связано с именем местного краеведа Т. Легоцкого. Первой фиксированной находкой латенской культуры в области было случайно открытое в 1844 г. погребение на северной окраине г. Мукачево (Lehoczky T., 1892, О. 25). В 60-е годы прошлого века Т. Легоцким было открыто первое латенское поселение, расположенное между двумя горными останцами Галиш и Ловачка у с. Клячаново около г. Мукачево, которое сейчас широко известно в литературе как поселение Галиш-Ловачка (Бiдзiля В.I., 1964, с. 92–114). Т. Легоцкий не проводил специальных работ по вскрытию площади поселения, а ограничился систематическими наблюдениями за земляными работами и зачистками (Бiдзiля В.I., 1971, с. 30–35). Несмотря на огромную площадь поселения (15 га), ему удалось зафиксировать остатки только 24 жилищ. Отчеты Т. Легоцкого публиковались в археологической венгерской периодике. Материалы поселений Галиш-Ловачка вошли также в двухтомную археологическую карту Закарпатья, изданную Т. Легоцким (Lehoczky T., 1892; 1912).

В 20-30-е годы XX в. исследования латенских памятников в Закарпатье осуществлялись чехословацкими археологами и местными краеведами. Особо следует отметить работы чехословацкого исследователя Я. Ейснера, который, кроме уже известных материалов, собрал новые данные о памятниках Латена долины р. Тиса и впервые поставил вопрос об их этнической принадлежности (Ejsner J., 1922). В эти же годы два поселения латенской культуры были открыты на территории г. Мукачево братьями Затлукал (Zatlukál J., Zatlukál E., 1937, О. 166–169). В начале 40-х годов охранные работы на территории Ужгорода проводил П.П. Сова-Гмитров, результатом чего было открытие двух латенских поселений в пределах современного города (Szova-Gmitrov P., 1942). Публикации, посвященные этим раскопкам, очень ограничены, и для современной науки ценность представляют только сами вещи, которые составляют действительно уникальную коллекцию как по количеству, так и по качеству материалов.

В послевоенное время было обнаружено и частично исследовано около 20 поселений латенской культуры. Среди этих памятников особо следует выделить открытие и исследование крупного производственного района, специализирующегося исключительно на железодобыче в больших масштабах. Он занимал огромную территорию (более 50 кв. км) в долине левого притока Тисы р. Ботар и в настоящее время состоит из 15 отдельных пунктов. Остатки черной металлургии были открыты в 1962 г. близ с. Ново-Клиново, и исследования здесь проводились на протяжении нескольких лет (Бiдзiля В.I., 1970а, с. 32–49; 1971, с. 21–30, 128–135; Гринчак I.М., Балагурi Е.А., 1972, с. 101, 102).

В 1971 г. материалы латенской культуры Закарпатья были обобщены В.И. Бидзилей в монографии (Бiдзiля В.I., 1971). До сих пор это самая полная сводка, нуждающаяся, правда, в определенной корректировке датировок. Автор пользовался общепринятой тогда системой хронологии Я. Филипа (Filip J., 1956), затем значительно уточненной (см. раздел «Хронология»).

Исследование поселений латенской культуры в последние годы продолжает Н.К. Попович и другие закарпатские археологи.

К востоку от Карпат собственно латенские памятники единичны. По сути дела к таковым можно не без некоторых сомнений отнести лишь два – поселение Бовшев (Крушельницька Л.I., 1964, с. 130–138; Крушельницкая Л.И., 1965, с. 119–122) и трупосожжение в кельтской гончарной урне у с. Залесье в устье Припяти (Беляшевский Н., 1904, с. 13–17; Якимович М.К., 1904, с. 162–172).

Но на землях к востоку от Карпат выявлено довольно значительное число вещей латенских типов как из случайных находок, так и из памятников иных культур – поморской, гетской, скифской, зарубинецкой, Поянешти-Лукашевка. Первым обратил внимание на эти древности А.А. Спицын (Спицын А.А., 1904, с. 78–86). Затем сводки их сделали Я. Розен-Пшеворска (Rozen-Przeworska J., 1946–1947, s. 179–322) и Ю.В. Кухаренко (Кухаренко Ю.В., 1959а, с. 31–51). На основании всех этих находок Д.А. Мачинский в серии работ (1973б, с. 52–64; 1973а, с. 3–9; 1974, с. 31–41) выдвинул идею о возможности присутствия некоторых группировок кельтов на землях к востоку от Карпат. Одной из таких группировок, по его мнению, могли быть кельтыгалаты, угрожавшие совместно с германцами-скирами Ольвии на рубеже III–II вв. до н. э. Известия об этом сохранились в декрете в честь Протогена из Ольвии (Латышев В.В., 1887, с. 69–86; Книпович Т.Н., 1966, с. 142–149; Каришковський П.I., 1968, с. 95–106). Находки латенских вещей в какой-то мере заполняли хиатус между скифской и зарубинецкой культурами (Мачинский Д.А., 1973а, с. 3–9).

Если в сводки, составленные А.А. Спицыным, Я. Розен-Пшеворской и Ю.В. Кухаренко, попали и некоторые вещи, не имевшие прямого отношения к латенской культуре, то более обстоятельно отбор был проведен таким крупным специалистом по среднеевропейскому латену, как 3. Возьняк (Woźniak Z., 1974, s. 139–165, 191–195). В его каталоге приведено 63 пункта находок латенских вещей, которые он считал Заимствованными непосредственно у кельтов, – 26 в румынской Молдове и 37 на территории СССР.

Поселения.

В настоящее время на территории Закарпатья известно более 40 поселений латенской культуры (карта 15, врезка). Наиболее исследованы поселения Галиш-Ловачка, Большие Ратовцы, Верхние Реметы, Осий, Горбок, два поселения на окраине Ужгорода, Ново-Клиново, Дяково, Волчанское. Большая часть поселений расположена на водоразделах горных рек (Уж, Латорица, Боржава), а некоторые поселения занимали долину Тисы, где они располагались на небольшом расстоянии друг от друга. Излюбленным местом поселений служили обособленные высоты или останцы с крутыми склонами и горизонтальной площадкой на вершине, расположенные на берегу небольших ручейков. Площадь большинства поселений не превышала 1,5–2 га при толщине культурного слоя около 0,5 м.

Латенские поселения Закарпатья представлены селищами открытого типа, не имеющими искусственных оборонительных сооружений. Неизвестны укрепленные городища и на территории восточной Словакии (Benadik B., 1965. в. 70–90). Отсутствие городищ в числе позднелатенских памятников Закарпатья и восточной Словакии составляют одну из характерных черт, отличающих данную группу памятников от среднеевропейских кельтских древностей, среди которых, особенно на поздних стадиях развития, были широко распространены городища-оппидумы.

Латенские поселения Закарпатья четко разделяются на два основных типа: рядовые поселения земледельцев-скотоводов и крупные производственные центры с высокоразвитым ремесленным производством. Первый тип поселений рядовых общинников представлен подавляющим большинством памятников области. Они характеризуются бедностью культурного слоя, небольшим количеством жилых сооружений и хозяйственных построек и скорее всего являются местом обитания патриархальной семейной общины. Жилые сооружения на них представлены прямоугольными полуземлянками площадью 15–20 кв. м, опущенными в землю на глубину до 1 м. В центре жилищ располагался круглый очаг диаметром 1–1,95 м, как правило, обложенный камнем и обмазанный глиной. Возле очага часто встречались плоские каменные плиты (длина до 1,5 м), служащие, вероятно, своеобразными лежанками (Lehoczky T., 1892, О. 50). Иногда в качестве лежанок здесь вдоль длинных стенок жилищ оставлены материковые останцы (Потушняк Ф.М., 1958, с. 127, 128). Стены жилищ сооружались из плетня, обмазанного глиной. Только два жилища на поселении Осий были наземными, форму их зафиксировать не удалось. Прослежены остатки сгоревших конструкций и очага в центральной части. Столбовые ямы дают основание полагать, что перекрытие жилищ поддерживалось столбами, а стены были срубными. В отличие от полуземлянок, наземные жилища имели открытые очаги без каменных вымосток.

Своеобразное сооружение было обнаружено при раскопках многослойного поселения у с. Бовшев в Верхнем Поднестровье. Оно состояло из двух частей – квадратной небольшой (2,4×2,4 м) землянки и расположенной рядом круглой ямы (диаметр 1,5 м) меньшей глубины, чем землянка. На дне ямы были остатки пода печи. Комья глиняной обмазки, пепел и угли находились как в заполнении котлована, так и вокруг него. Возможно, это остатки перекрытия, реконструировать которое однако трудно (Крушельницкая Л.И., 1965, с. 119, рис. 28).

На некоторых поселениях удалось выявить определенную систему в расположении жилищ, которая была подчинена топографии местности. Так, на поселении Большие Ратовцы, где открыто пять жилищ, они располагались по кругу на склоне небольшой возвышенности. Средняя часть, поселения была свободной от застройки и использовалась, видимо, для загона скота. На площади между жилищами располагались хозяйственные ямы цилиндрической формы с плоским дном диаметром 1–1,5 м и глубиной около 1 м, в заполнении которых встречены кости животных и обломки керамики (Потушняк Ф.М., 1958, с. 134–140). В другом случае, на поселении в карьере Ужгородского кирпичного завода, полуземляночные жилища располагались в один вытянутый ряд вдоль склона небольшого обрыва (Szova-Gmitrov P., 1942, О. 327, 328). Однако большинство поселений не имеет систематической плановой застройки, а приведенные примеры свидетельствуют не столько о планово-структурной системе, сколько о целесообразном использовании условий местности.

Второй тип поселений представляют производственные центры, где жили, кроме рядовых общинников-земледельцев, и ремесленники-профессионалы, а также имелись особые производственные помещения. Наиболее крупным поселением такого рода в Закарпатье является упомянутый выше производственный центр Галиш-Ловачка. Его жители специализировались на добыче и особенно обработке железа и изделий цветной металлургии. На поселении открыто 24 полуземляночных жилища с каменными очагами и глинобитными стенами на деревянном каркасе. К сожалению, из-за отсутствия графической фиксации установить размеры, планировку и детали конструкции жилищ невозможно. В записях Т. Легоцкого сохранилось лишь перечисление вещей, найденных в 13 жилищах (Бiдзiля В.I., 1971, с. 34). Жилища располагались без определенной системы на значительном расстоянии друг от друга, а между ними имелись хозяйственные ямы. На северо-восточной окраине поселения, в стороне от жилых сооружений, располагались металлургические мастерские, сыродутные горны, от которых сохранились обломки глинобитных стенок и множество железного шлака (Lehoczky T., 1892, О. 48). Имеется возможность представить функциональное назначение лишь некоторых построек. Мастерской кузнеца была постройка 3. В ней найдены кузнечная крица, наковальня, молоток, кузнечные клещи, большое каменное точило, т. е. полный набор основного кузнечного инструментария. Кроме того, там было большое количество готовой кузнечной продукции. Разнообразный тип изделий свидетельствует о широком диапазоне выпускаемой в кузнице продукции (Бiдзiля В.I., 1964, с. 93; 1971, с. 35). Кроме черной металлургии и металлообработки, на поселении Галиш-Ловачка широкое развитие получили обработка цветного металла и ювелирное дело.

Местные кузнецы изготовляли инструмент и орудия для других видов ремесла, прежде всего для деревообработки. Особое место в продукции местных кузнецов принадлежит производству орудий для земледелия. Широкое развитие получили и местные промыслы, связанные с обработкой продукции животноводства. Бытовой инвентарь поселения исключительно богат и вполне соответствует поселению как крупному ремесленному центру. Керамика представлена сосудами гончарного изготовления исключительно позднелатенских форм и местной лепной посудой. В целом материалы поселения Галиш-Ловачка характеризуют его как один из крупнейших ремесленных и экономических центров латенской культуры Средней Европы последней четверти I тысячелетия до н. э.

Кроме того поселения, исследовано несколько производственных пунктов, которые специализировались исключительно на железодобыче (Бiдзiля В.I., 1970а, с. 32–49; Балагурi Е.А., Бiдзiля В.I., Пеняк С.I., 1978, с. 53–60). Эти пункты не являлись поселениями в прямом смысле. Их можно характеризовать как места производственной деятельности, где сосредоточено большое количество сыродутных металлургических горнов, но нет жилых и хозяйственных сооружений. Все эти пункты находятся на небольшом расстоянии друг от друга, в пределах 1–2 км, в заболоченной местности небольшой речки Ботар, левого притока Тисы. Культурный слой состоит исключительно из отходов металлургического производства – железного шлака, мелкотолченой железной руды, остатков самих сыродутных горнов и незначительного количества керамики. В настоящее время исследовано в районе Ново-Клинова – 133, в Лякове – 95, в с. Волчанское – 24, Юливцах – 17, Чепе – 14 металлургических горнов, всего 284 сыродутных горна. Наиболее полно исследован пункт у с. Ново-Клиново, где горны располагались на трех отдельных площадках соответственно по 59, 42 и 32 горна на каждой. На площадках горны вплотную примыкали друг к другу, образуя шесть-восемь рядов, разделенных на две симметричные части свободным пространством шириной около 0,5–0,8 м.

Горнами служили небольшие круглые ямы диаметром 40–50 см, углубленные в материк на 30–50 см. Стенки ям обмазаны глиной, а сам горн заполнен застывшим шлаком, вес которого достигает в среднем 100 кг. Наземные стенки горнов сохранились в обломках. Рядом с горнами обнаружены прямоугольные ямы, в которых хранились запасы древесного угля. Моделирование сыродутного процесса показало, что для получения 100 кг шлака необходимо было переплавить более 30 тыс. кг железной руды и сжечь несколько больше древесного угля. Из этого сырья было получено 2500–3000 кг кузнечного железа, т. е. экономическая эффективность горнов была весьма высокой, масштабы производства рассчитаны на рынок (табл. XXIV, 1) (Балагурi Е.А., Бiдзiля В.I., Пеняк С.I., 1978, с. 59). Ново-Клиновский металлургический центр расположен в 30 км от поселения Галиш-Ловачка, в какой-то мере синхронен ему (и тут и там найдены фрагменты кельтской графитированной керамики), и не исключено, что кузнецы Галиш-Ловачки были основными потребителями металла, производимого на речке Ботар.

Выше говорилось о большом влиянии кельтов на соседние варварские племена и о длительном переживании некоторых кельтских традиций в их среде уже после того как кельтская цивилизация континентальной Европы погибла в середине I в. до н. э., оказавшись в тисках между мощью римской военной машины и яростью рвущихся в благодатные южные края северных варваров. Ярким примером сохранения кельтских традиций и навыков в области металлургии в иной культурной среде служат центры по производству железа, исследуемые на территории Польши (Bielenin K., 1974) и на Украине в районе Умани (Бидзиля В.И., Вознесенская Г.А., Недопако Д.П., Паньков С.В., 1983, с. 41–48). Они полностью повторяют Ново-Клиновский, но относятся уже к римскому времени.

В других частях кельтского мира аналогичные центры железоделательного производства археологами не выявлены. Это обстоятельство и наличие подобных «рабочих площадок» римского времени, дата которых проверена радиоуглеродным методом (Bielenin K., 1986. Б. 121–146), заставляет выразить сомнение, действительно ли находки немногочисленных обломков лепной куштановицкой и гончарной латенской керамики в Ново-Клинове (Бiдзiля В.I., 1971, с. 29) соответствуют времени действия горнов. Вопрос этот остается открытым впредь до новых находок или проверки даты каким-либо иным методом.

Могильники.

Погребальные памятники латенского времени в Закарпатье до настоящего времени остаются слабо изученными, но все же имеющиеся данные позволяют составить некоторое общее представление. Здесь был распространен обряд трупосожжения под курганными насыпями, и известно лишь несколько погребений с трупоположениями. Кремация покойника осуществлялась, как правило, за пределами могильника, хотя известен случай сожжения трупа непосредственно под насыпью кургана. Захоронения были урновыми и безурновыми. Чаще всего в качестве урн, стоявших под насыпью кургана на горизонте, использовались местные лепные горшки, и только в отдельных случаях для этой цели применяли латенские гончарные сосуды. Среди погребального инвентаря выступают миски, черпаки и горшки лепной и гончарной выделки. Преобладает лепная керамика, характерная для местной куштановицкой культуры предшествующего времени, VI – начала III в. до н. э. Покойника сжигали в полном убранстве, свидетельством чего являются побывавшие в огне вещи, такие как фибулы, поясные цепи и т. п.

Основной могильник поселения Галиш-Ловачка находился, по известиям Т. Легоцкого, западнее поселения и состоял из нескольких курганных насыпей (количество неизвестно). В 1896 г. Т. Легоцкий раскопал часть курганов с трупосожжением (Lehoczky Т., 1908, О. 250), но материалы эти не сохранились, и хронология могильника осталась неопределенной. Более достоверные сведения имеются о погребении в с. Куштановица Мукачевского р-на, где в 1931 г. Я. Бемом и Я. Янковичем в кургане XI обнаружено трупосожжение в гончарном латенском сосуде. Насыпь кургана высотой 0,55 м и диаметром 8 м занимала центральную часть могильника. В урне с остатками сожжения найдены три бронзовые латенские фибулы и куски бронзовой цепочки от них, поясной крючок (Böhm J., Jankovich J., 1936, s. 53, 54). Данное погребение находилось в кургане куштановицкой культуры рядом с другими погребениями той же культуры. Если латенский возраст кургана XI в Куштановице не вызывает сомнений, то хронология и культурная принадлежность курганов IX и XI могильника Колодное Иршавского р-на, а также кургана в Михаловце, где наряду с куштановицкой найдена и серя гончарная керамика, оказались спорными. В.И. Бидзиля считал эту керамику латенской, а Г.И. Смирнова указала, что обнаруженная здесь керамика не кельтская, а фракийская (она отличается более слабым обжигом, характером поверхности) и относится к более раннему времени (Смирнова Г.И., Бернякович К.В., 1965, с. 107; Бiдзiля В.I., 1971, с. 115, 118; Смирнова Г.И., 1979, с. 53).

Безурновое погребение с трупосожжением обнаружено у с. Бобовое Виноградовского р-на. Под курганом на уровне древнего горизонта находилась небольшая ямка, куда были сложены смешанные с пеплом кальцинированные косточки и фрагменты лепной и гончарной керамики, в том числе обломки кельтского позднелатенского расписного сосуда (Бiдзiля В.I., 1971, с. 44). Кроме того, имеются не вполне четкие сведения о погребениях в селах Мачола Береговского р-на, Оноковцы Ужгородского р-на, но и в этих случаях похоронный ритуал соответствует описанному (Бiдзiля В.I., 1971, с. 45).

Трупоположения зафиксированы только в трех погребениях, обнаруженных на окраине поселения Галиш-Ловачка, но они плохо документированы. Одно погребение, открытое еще в 1844 г. на южном склоне горы Галиш, по известиям Т. Легоцкого, находилось в каменном ящике в сопровождении серебряных подражаний тетрадрахмам Филиппа II Македонского и Александра Македонского. Т. Легоцкий упоминает еще два трупоположения из того же места, возле одного из которых было 30 серебряных монет той же чеканки. Третье погребение было в грунтовой могиле, костяк лежал в вытянутом положении, а возле него найдены мелкие сильно окисленные железные вещи (Lehoczky Т., 1892, О. 84).

Клады.

На территории Закарпатья известно несколько кладов латенской культуры, обнаруженных при случайных обстоятельствах в разное время. В с. Малая Бегань найден клад ювелирных изделий и культовых предметов: гладкий круглый ручной браслет из голубого стекла, медный ножной браслет из трех полушарий (сохранилось одно полушарие) и две бронзовые статуэтки. Одна статуэтка, использовавшаяся как амулет, изображает дикого кабана в позе нападения, а вторая представляет собой изображение обнаженного мужчины в полный рост с поднятой над головой правой рукой и согнутой на уровне груди левой (табл. XXVI, 12). На спине статуэтки имеется отверстие для крепления. Статуэтка представляла собой какое-то божество или домашнего идола (Сова-Гмитров П., 1958, с. 136, 137).

Из с. Клячаново происходит клад орудий труда, случайно обнаруженный в 1954 г. В его состав входили четыре железных топора-кельта, железный вытянутой формы наральник, стамеска с трубчатой втулкой, железный пробойник и кухонный ножик (Сова-Гмитров П., 1958, с. 136). Характер Клячановского клада, состоящего из производственного инвентаря, указывает на непосредственную его связь с поселением Галиш-Ловачка, от которого он найден на расстоянии всего около 1 км.

Более 100 серебряных кельтских монет обнаружено в кладе из с. Гараздовка. Кроме того, известно несколько десятков монет латенского времени, случайно найденных в разных пунктах Закарпатской обл.

Вещевые находки.

Орудий земледелия, связанных с обработкой почвы, сбором и переработкой сельскохозяйственных продуктов, насчитывается более 80 категорий. Найдено 33 наральника. Они изготовлены из толстого листового железа путем загиба широких лопастей в овальную втулку. Морфологические особенности позволяют разделить наральники на две группы – узколезвийные и широколезвийные. Узколезвийные наральники представлены 10 орудиями, у которых ширина лезвия и втулки одинакова. Длина наральников колеблется от 15 до 25 см при ширине около 5 см. В профиле наральники почти прямые с еле заметным изгибом. Широколезвийные наральники (23) отличаются большей массивностью, ширина лезвия рабочей части превосходит ширину втулки. Длина наральников от 25 до 35 см, ширина лезвия 8–9 см. Втулка шириной около 5 7 см четко выделена и вытянута (табл. XXIV, 15, 16).

Сохранилось 22 серпа. Они плавно изогнуты, на ручке имеется боковой шип для крепления рукоятки (табл. XXIV, 4). Косы (18) относятся к широко распространенному типу кос-горбуш. Суженная пятка кос имеет боковой шип для крепления. Косы довольно массивные, длина их по прямой составляет около 55 см при ширине полотна 5–6 см. В некоторых случаях на косах сохранились полукруглые кольца для крепления к ручке (табл. XXIV, 2, 3). Четыре косы имеют форму, отличную от остальных, близкую к современной. Полотно этих кос почти прямое с резко отогнутым концом и пяткой.