Текст книги "Галактический Консул (сборник)"

Автор книги: Евгений Филенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 63 (всего у книги 95 страниц)

ЧАСТЬ ПЯТАЯ
Пришедший первым

1

– Ваш ход, мастер!

Кратов открыл глаза. Оказывается, он успел задремать за то время, пока противник обдумывал, куда бы ему двинуть свои войска. И даже увидел какой-то сон, припомнить который, конечно же, сейчас вряд ли смог бы.

– Я переместил Зеленого Колдуна на черное поле в секторе 1025, а Красную Даму – на лужайку перед замком Трех Секретов, – любезно пояснил Шойкхасс.

– Сильный ход, – заметил Кратов. – Вы поставили меня в затруднительное положение.

Слова были необязательны и пусты. Просто чем-то нужно было заполнить образовавшуюся паузу.

– Тактика игры и заключается в том, чтобы беспрестанно ставить противника в затруднительное положение.

– Скорее – это одно из многих маленьких удовольствий игрового процесса…

Шойкхасс выпростал из переплетения золотистых нитей, что образовывали вокруг его тела некое подобие кокона, верхнюю конечность и нарисовал на своем лице контуры улыбки. В ксенологии это именовалось корявым термином «мимиграфика». Как и у всех тоссфепхов (экономя фонетические усилия, люди величали их когда унижительным прозвищем «тоссы», а когда ласковым «тосики» в зависимости от контекста), его яйцевидный, туго обтянутый молочно-белой блестящей кожей череп начисто лишен был мимических мышц.

– В наших мирах Зеленого Колдуна чаще называют Дремлющим Богом, – сказал Шойкхасс. – Кажется, у людей есть пословица: не будите спящего тигра…

– Собаку, – поправил Кратов. – Наши дома спокон веку охраняли млекопитающие. Хотя, возможно, у какого-то из народов, населяющих Землю и планеты Федерации, в пословице фигурирует именно тигр. Существовали нации, которые боготворили тигров, а собак употребляли в пищу. Какая угроза может исходить от бульонного мяса?.. К рептилиям же мы питали извечное недоверие.

– Вот как? – Длинный, оканчивающийся заботливо изостренным когтем палец начертил вертикальные линии в тех местах, где у людей находились брови. – В таком случае, вы и со мной должны чувствовать себя настороже.

– Так и есть. Разве можно чувствовать себя непринужденно за игровым полем с таким соперником, как вы, советник Шойкхасс?

– Нельзя, – согласно покивал тот. – Я не позволю вам расслабиться. Малейшая оплошность – и вы в Зоне Забвения.

Кратов покосился на Зону Забвения. Там уже прохлаждались две его фигуры боевой единорог и малый сфинкс.

– Ничего, – сказал он, – У меня еще есть в запасе дватрикстера.

– Один, – безжалостно напомнил Шойкхасс. – У вас остался только один трикстер. Первого вы использовали позавчера, на Эфирном Поле.

– Да, я забыл…

– Вы не забыли. Вы просто решили проверить меня. Вы не доверяете рептилиям. А мы ничего не слышали о млекопитающих вот уже несколько миллионов лет.

– И тут явились мы…

– И тут явились вы.

– …и все опошлили, – Шойкхасс стремительно очертил скабрезную ухмылку: он неплохо знал земные анекдоты, а чувство юмора, хотя и достаточно своеобычное, было у него почти человеческим. – Эволюция – дама капризная. Ей нет нужды всюду следовать одним путем. Как и вашей Красной Даме…

– Кстати, и вашей Пурпурной Леди…

– На Земле динозавры вымерли, а рептилии деградировали. На Тоссханне все сложилось иначе.

– А ведь наши миры так похожи!

– Просто удивительно… Поэтому мы оба здесь.

– Исключительно поэтому.

Это была удивительная беседа. Они обменивались куртуазными репликами, цепляя одну за другую, нанизывая слово на слово, словно плели нескончаемое кружево из малозначащих событий и образов. Как будто в этом гигантском, совершенно пустом зале одновременно творилось две игры, и не разобрать было, где прерывалась одна и продолжалась другая. Красная Дама перемещалась в меловой период и приканчивала на корню стада ничего не подозревавших динозавров. Орды Чингисхана огнем и мечом прокатывались по черным и белым полям, чтобы сгинуть без следа в Зоне Забвения. Под высокими сводами порхало эхо экзальтированных спичей Гитлера и Сталина, перемежаемое стуком фигур по игровому полю… Шойкхасс, совсем по-человечески заложив пару конечностей (кажется, среднюю) за спину, убрел в дальний конец зала, где за стрельчатыми окнами можно было видеть медленно разворачивающийся внизу зеленовато-голубой шар в тонком ореоле атмосферы. Кратов тоже оторвал седалище от кресла и неспешно обошел сложившуюся композицию по периметру. «Бросить бы все к чертовой матери, вернуться на стационар «Протей», залезть в горячую ванну… выпить холодного пива… уснуть и видеть сны. И пускай Пурпурная Леди сама подкараулит Красную Даму в укромном уголке Эфирного Поля и выцарапает ей зенки».

– Однако же, неплохая мысль, – буркнул он под нос.

И пихнул эту распутную бабенку в пурпурной мантилье в сторону Трех Секретов.

2

– Так, что у нас? – быстро спросил Моргенштерн.

– Пурпурная Леди скрадывает Красную Даму возле замка Трех Секретов, – с трудом ворочая языком, сказал Кратов. – Зеленый Колдун прет к Свирели, как танк. Боюсь, мой Дождевой Маг его упустил.

– Я тоже этого боюсь… – Моргенштерн запустил пальцы под жидкую бородень и почесал шею, – Наша прошлая домашняя заготовка себя не оправдала Чертов ящер. А где вы оставили второго единорога и малого сфинкса?

– Единорог утомлен и жует сено в хлеву на ферме Двенадцати Сосен. А малый сфинкс загадывает свои загадки призракам в Зоне Забвения.

– Ничего, – сказал Моргенштерн без особой уверенности. – Еще не все потеряно, у вас ведь есть трикстер.

– Но позиция не так плоха, чтобы пускать ею в ход.

– Мы и не станем этого делать… до поры. Мы что-нибудь придумаем… с Дождевым Магом.

Моргенштерн поманил пальцем – к видеалу, воспроизводившему позицию, как ее оставили игроки перед уходом па перерыв, подкатил когитр в необычной для такого рода техники форме шара. Гроссмейстер прихватил его с собой прямо с Земли, отказавшись от услуг местных кладезей мудрости «Бен Бецалель и его верный маленький Голем…» – подумал Кратов. Натан Моргенштерн и впрямь походил на легендарного пражского раввина – если бы тот вдруг оставил опасное баловство с чернокнижием и на старости лет решил предаться радостям жизни Кратов постоял над этой неразлучной парочкой, скептически обозревая мелькавшие на экране сценарии поведения Дождевого Мага. По его скромному разумению, это был тупиковый ход событий. Впрочем, сейчас он соображал настолько мало, что вряд ли годился Моргенштерну не то что в советчики, а и в мальчики для подавания прохладительных напитков. Поэтому он просто торчал позади, как декорация (а вернее сказать: как большой, в натуральную величину, насквозь глиняный и очень тупой Голем), усиленно моргая свинцовыми веками, и дожидался, пока не появится Урсула н не заберет его в свои владения.

Урсула не запозднилась, молча взяла его за локоть и повлекла за собой. Они шли пустынными коридорами «Протея», и никто не попадался им навстречу. То ли все были заняты своими делами, то ли сказано было не путаться под ногами, то ли по локальному времени была глубокая ночь. Распахнулась белая дверь («Повелитель Туманов перемещается на белое поле», – автоматически отметил Кратов), заботливые руки подхватили его, во мгновение ока избавили от одежды, уложили – ложе было не мягкое, и не жесткое, а в самый раз «Подождите, попытался было протестовать Кратов, – мне нужно поговорить с Данбаром». Но сопротивляться Урсуле он был не в состоянии и в лучшие времена. «Спаты» просто прикрикнула на него эта колдунья и легонько ткнула ладошкой в лоб. Как будто заботливо подтолкнула его, стоящего на самом краю пропасти беспамятства.

И ему не оставалось ничего иного, как ухнуть в эту пропасть вниз головой. Голова налита была чугунной тяжестью и прекрасно справлялась с ролью гири.

Он закрыл глаза…

3

И тут же открыл.

По крайней мере, ему так показалось.

Но вместо Урсулы в изголовье уже сидел, аккуратно уложив пузо на колени, директор «Протея» Фергус Данбар. Огромный и уютный, в окладистой русой бороде, при располагающей к доверительным беседам лысине в венчике из пышных русых кудрей, как всегда в ковбойке с закатанными рукавами и просторных джинсах на помочах и с расстегнутой верхней пуговицей. И, как всегда, смотрел на него с нескрываемым любопытством.

– Однажды вы объясните мне, зачем ксенологу такие мышцы, – сказал он.

– Никто не рождается ксенологом, – улыбнулся Кратов. – Как наши дела, Фергус?

– Безнадежны, – отвечал тот с ангельской улыбкой.

– Так же, как и вчера?

– И даже еще хуже.

– Аминь…

Кратов пружинисто вскочил сразу на обе ноги Данбар слегка посунулся назад, поглядывая на него, как па расшалившегося теленка, – и подошел к видеалу, имитировавшему распахнутое настежь окно. Сквозь наивные ажурные занавесочки пробивалось живое, теплое свечение плывшей под стационаром планеты. Полтыщи километров до прекраснейших бескрайних лугов, поросших густой зеленой травой, до изумительних лесных массивов с изобилием целительной хвои, до спокойных теплых морей с прозрачными изумрудными водами…

– Материковая Аркадия, – сказал Кратов. Данбар привстал со своего кресла, заглядывая ему через плечо.

– Угу, – согласился он. – Жемчужное море, Берег Русалок.

– Они назовут это по-другому.

– Да уж наверное…

– Я даже знаю как. Я видел их карты.

– Не надо, – попросил Данбар. – Не хочу я слышать эти названия… в которых одни шипящие да свистящие.

– И не станет в Галактике планеты по имени Сиринга, – безжалостно продолжал Кратов. – А появится планета по имени Хиуссоахасас.

– Прекратите, Констатин! – сказал Данбар. – Что за нужда вам травить душу?!

– Азарт обостряет чувства, – промолвил Кратов. – А злость – сестра азарта.

– Не хватало, чтобы вы обозлились на целую разумную расу, – проворчал Данбар. – Если бы разведчики тоссфенхов пришли сюда первыми, мы бы и слыхом не слыхали про эту планету.

– Но они не пришли первыми. Они пришли одновременно с нами. И я не хочу отдавать им Сирингу.

– А уж я – то как! – вздохнул Данбар.

– И я даже не могу как следует на них разозлиться!

– И я тоже.

– Вы нашли мне то, о чем я просил?

– Угу. – Данбар выудил из нагрудного кармана ковбойки кристаллик в золотой оправке и перебросил Кратову. – У вас широкий спектр интересов. Я даже не поленился и сам все это просмотрел. Ни одного упоминания о рептилоидах вообще и тоссфенхах в частности!

– В середине XXI века человечество серьезно полагало себя одиноким во вселенной, – пояснил Кратов. – Перед ним стояли совершенно иные проблемы.

– Счастливцы! – Данбар вздохнул еще горше. – Не ведать о тоссах и считать, что есть какие-то проблемы!

4

– Ганс! – окликнул Кратов.

Долговязый, угрюмого вида драйвер в мешковатом комбинезоне и шелковой куртке поверх всего (на спине был вышит беснующийся золотой дракон с вываленным алым языком), остановился и спросил грубовато:

– Ну, чего еще?

– Поди-ка сюда.

Ганс утолкал руки в карманы и вразвалочку приблизился.

– Ну? – буркнул он без особенного радушия.

– Летал? – строго осведомился Кратов.

Драйвер внимательно изучал гладкую, без видимых изъянов, поверхность потолка. Когда ему наскучило это занятие, он переключил внимание на пол у себя под ногами.

– Я задал вопрос, – свирепо напомнил Кратов.

– Ну, летал, – чуть слышно проронил Ганс.

– Засранец, – энергично сказал Кратов. – Орел хренов. Из Галактики нешто хочешь вылететь?

– Еще чего, – проворчал тот.

– И ведь вылетишь. И не то обидно, что вылетишь, хоть и драйвер ты, по отзывам, не самый скверный. А то, что репутацию ты нам запятнаешь. Опачкаешь, можно сказать, перед лицом партнеров по контакту все живые души, что есть на «Протее», своим беспримерным раздолбайством.

Ганс уперся взглядом в дальний конец коридора, ничему не возражая.

– Садился? – продолжал дознаваться Кратов.

– Нет, – прошептал Ганс.

– Врешь.

– Богом клянусь…

– Да ты в бога не веришь.

Драйвер обиженно вскинул подбородок:

– Я, блин-оладья, добропорядочный христианин, православный!

– Ладно, раб божий, – смягчился Кратов. – Где хоть летал-то?

– Где, где… – пробубнил Ганс. – Где всегда… над Аркадией.

– Еще где?

– Ну, еще над Огигией немножко.

– Тебя кто-нибудь видел? Я имею в виду – из патруля тоссов?

– Меня и наши, блин-оладья, не увидят, – горделиво заявил Ганс.

– А сам-то что видел?

Драйвер мечтательно прикрыл глаза.

– Красиво там… – промолвил он после продолжительной паузы.

– Это я знаю, что красиво. А как красиво? И что красиво?

Ганс снова зажмурился. Его обычно мрачная физиономия сделалась совершенно детской.

– Очень красиво, – ответил он. – И все красиво.

– Иди уж, православный, – хмыкнул Кратов.

Драйвер с видимым облегчением нырнул в ближайшую дверь. Кратов посмотрел на часы: до истечения тайм-аута ему оставалось сорок минут. А он уже отдохнул, набрался сил, получил указания от гроссмейстера Моргенштерпа (вопреки ожиданиям, тот все же придумал, как реанимировать увядшего было Дождевого Мага и усилить позиции Пурпурной Леди), испортил настроение хулигану-драйверу и еще располагал изрядным запасом свободного времени. Он не спеша двигался по коридору в сторону гибкого переходника, соединявшего «Протей» со стационаром тоссфенхов (тот носил гордое имя «Эштапсаптеокх», что переводилось как «Закованный в угольно черную чешуйчатую броню» и примерно соответствовало действительности). Навстречу ему попалась стайка молодняка, в которой добрую половину составляли ксенологи, значительная часть приходилась на долю резервных операторов, а остальные были положительно незнакомы. Юнцы и юницы, как им и положено, галдели на все голоса. Завидя Кратова, они почтительно приумолкли и расступились.

– На гильотину, доктор? – участливо спросил кто-то.

– На нее, родимую, – в задумчивости ответил Кратов.

– Как там единорог? Не отдышался еще после Грота Девяти Черепов?

– Да уж скоро отдышится Позади него прозвучало негромкое:

– Мягко вам грохнуться, доктор.

Кратов рефлекторно вскинул над головой два растопыренных пальца. И уже свернув за очередной поворот, вдруг понял, что его проводили традиционным плоддерским напутствием.

Определенно, в этой Галактике ничего нельзя было утаить от любопытствующих…

За поворотом его поджидал Том Ван Тендер, комиссар Звездного Патруля. Стоял, заложив большие пальцы за широкий кожаный ремень, широко расставив ноги в голубых форменных брюках, заправленных в высокие сапоги, соблюдая на морщинистом, темном от «загара тысячи звезд» лице выражение полного равнодушия.

– Вам бы платок на шею. Том, – сказал Кратов. – и два кольта за пояс. А вместо шлюза позади вас хорошо смотрелся бы добрый салун, с выпивкой, девочками и мордобоем.

– Благодарю вас, сэр, – сказал Вам Тендер. – И, если можно, звезду шерифа на грудь. Мне об этом уже говорили.

– Кто же это такой проницательный? – сдержанно изумился Кратов.

– Вы, сэр.

– Возможно… Что-то случилось, Том? – Можно сказать и так. Мы засекли два легких катера тоссов. что намеревались снизиться ниже контрольной зоны над Огигией.

– И, разумеется, сбили, – понизив голос, предположил Кратов.

– Нет, сэр, – невозмутимо возразил Ван Тендер. – Эго запрещено уставом Звездного Патруля и протоколом о всеобщем моратории на углубленные исследования планеты Сиринга от десятого марта сего года. Мы воспрепятствовали нарушению контрольной зоны посредством вытесняющего маневрирования, а после известили об инциденте командора Шхеактэушха и советника Шойкхасса. Я счел, что и вам будет небесполезно знать об этом… в вашей игре.

– Вы поступили правильно, комиссар, – с чувством сказал Кратов.

– Благодарю вас, сэр.

Кратов испытующе поглядел на комиссара.

– Послушайте, Том, – сказал он. – А как там наши драйверы – не пошаливают?

Ван Тендер выдержал красноречивую паузу.

– Пет, сэр, – наконец ответил он, не моргнув глазом. – Такое вряд ли возможно. Наши драйверы относятся к заключенным соглашениям и протоколам со всей возможной ответственностью.

– Разумеется… – брюзгливо сказал Кратов и повернулся, чтобы уходить.

– Мягко вам грохнуться, сэр, – с чистым сердцем пожелал ему Ван Тондер.

«И ты, Брут», – подумал Кратов, салютуя двумя распяленными пальцами.

Уже возле самого шлюза, за которым заканчивалась территория Федерации и начиналась нейтральная зона, его встретил директор Данбар. К его обычному наряду довольно неожиданным образом добавился галстук.

– Доктор Кратов, – сказал он значительным голосом. – Разрешите представить вам наших гостей с Земли.

И совершил рукой изысканный жест в сторону двух незнакомцев, что без большой храбрости выглядывали из-за его широкой спины.

– Шлыков, Герман Александрович, – поклонился, выходя на свет, невысокий, ухоженный, весь составленный из разнообразных округлостей молодец, примерно одних с Кратовым лет. Его безукоризненный кремовый костюм слабо гармонировал с рабочими интерьерами «Протея». Длинные светлые пряди гладко зачесаны назад, па лице застыла благожелательная улыбка. – Я представляю информационное агентство «Пданетариум». Это одно из крупнейших агентств Федерации…

– Ева-Лилит Миракль, – бесцеремонно прервав его, назвалась худая, угловатая девушка в бесформенном длинном свитере из разнопестрой пряжи, из-под которого торчали голые острые колени (на правом колене имела место свежая ссадина). Черные проволочно-жесткие волосы были всклокочены и, кажется, неважно вымыты. Запавшие черные глаза глядели неприветливо и настороженно. Над большим ртом без следов помады топориком нависал огромный для такого узкого личика нос. Голос был хриплый, как бы простуженный. Рядом с лощеным Шлыковым эта девица смотрелась сущей ведьмой. – Информационное агентство «Экстра-Террестриал». – При этом имени Шлыков состроил едва приметную брезгливую гримасу. – Знаете такое?

– А как же! – соврал Кратов. – Добро пожаловать, – прибавил он без особенного энтузиазма.

– Человечество проявляет большой интерес к событиям вокруг Сиринги, сказал Шлыков. Похоже, он загодя приготовил этот спич. – Наше здесь присутствие тому порукой. «Планетариум» в моем лице желал бы получить эксклюзивную информацию из первых уст. Как вы знаете, на Земле по-разному относятся к тому, что происходит в межзвездном эфире. Наша цель – убедить их, что люди, работающие в Галактическом Братстве, не забывают и об интересах родной планеты…

– Пожалуй, на этом наше знакомство с доктором Кратовым прервется, вмешался Данбар. – Сейчас он направляется на очередной раунд переговоров с представителями наших коллег тоссфенхов. А уж вернувшись, ответит на ваши вопросы со всей присущей ему откровенностью.

– А можно мне с вами? – насморочным басом спросила Ева-Лилит.

– Нет, нет, – поспешно сказал Данбар, опережая изготовившегося было продемонстрировать «присущую ему откровенность» Кратова. – Сейчас мы с вами посетим смотровую площадку, где можно полюбоваться красотами Сиринги в натуральных цветах и объемах.

Кратов кивнул журналистам и набрал на кодовой панели длинную комбинацию из символов графического астролинга. Диафрагма люка бесшумно разошлась, открывая проход в нейтральную зону.

– Константин, – сказал ему вдогонку Данбар, – Мягко вам грохнуться.

5

– Сильный ход, – сказал Шойкхасс раздумчиво – За ним чувствуется большой опыт и глубокие познания в комбинаторной теории. Наверняка за этим стоит господин Моргенштерн…

– Вы знакомы? – спросил Кратов, уходя от прямого подтверждения.

– Заочно Лет восемь назад мы даже сыграли одну партию по ЭМ-связи. Это было прекрасно и чрезвычайно утомительно На каждую транспозицию уходило по два-три заката.

– Я не покажусь бестактным, если полюбопытствую об исходе той игры?

– Мы прекратили партию где-то на середине Каждый из нас полагал, что его позиция ведет к успеху К тому же, мы оба довольно откровенно применяли тактику блефа – а это требует чрезвычайной осмотрительности и предполагает личный контроль за ходами оппонента – и уже запутались, кто и где сплутовал Эти игры по галактической сети – весьма дорогое удовольствие.

– А как у нас обстоят дела нынче? Ведь вы, я полагаю, не отказались от блефа раз и навсегда?

Шойкхасс нарисовал саркастическую улыбку, как он ее понимал, один уголок рта приподнят, другой опущен.

– Тактика блефа строится на убеждении противника, что никакого блефа нет и в помине Угадайте с двух раз, что я отвечу на ваш вопрос?

Кратов хохотнул.

– И примите к сведению, что к моменту отказа от продолжения партии у каждого из нас на руках было по меньшей мере четыре трикстера, – продолжал тоссфенх. – Какой нормальный гроссмейстер в здравом уме станет вести честную игру с такими фигурами?! У нас же с вами, как мне представляется, не больше одного. Или я ошибаюсь?

– Тактика блефа предполагает, что я с пеной у рта пущусь заверять вас в вашей прозорливости, – резвился Кратов.

Рептилоид навис над игровым полем. Все три пары его рук раздумчиво шевелились над замком Трех Секретов.

– Что вы замышляете, мастер? – рассуждал он. – К чему эти эволюции вашей Пурпурной Леди? Ведь это же цвета ей явно не присущие и не подобающие…

– На этом и строится комбинация, содержание которой я вам не открою ни за какие коврижки. Вам же знакомо неудержимое влечение к контрастам, если угодно – к катахрезам и оксюморонам. Раса тоссфенхов никогда не питала пристрастия к зеленому и голубому. Ваши цвета – красный и песочно-желтый. Цвета тоссханпских ландшафтов и растительности. На Уссхесайсе и Эссиухше, как мне известно, примерно та же затейливая гамма…

– Вы прекрасно осведомлены о будничных реалиях наших миров.

Кратов едва удержался, чтобы не брякнуть: «Благодарю вас, сэр».

– Это моя работа, – скромно заметил он.

– Я слышал, что у людей предпочтения все же не в пример шире, – сказал Шойкхасс. – Закутанная в хлорофилловую вуаль Земля. Красный Марс. Черная Венера. Желто-зеленая Амрита. Серо-стальной Титанум. Пепельная Магия и дождливо-голубая Эльдорадо… Люди способны привыкнуть к любому небу и любой тверди. Страсть к разнообразию и боязнь рутины – в их крови. Красного, кстати сказать, цвета… Отчего же они так рвутся заполучить еще одну Землю? Или с той, первой, у них неладно? Она неизлечимо больна, и людям необходимо привычное глазу, заранее обустроенное местечко для отступления?

– Ваши информаторы преувеличивают недуги моей родины. Земля не так благополучна, как нам хотелось бы По кризис, кажется, миновал, и планета на пути к выздоровлению. Серо-желтые пятна лишаев-пустынь возвращаются в естественные пределы, а в перспективе должны и вовсе исчезнуть. Я и сам вырос среди степей и песков, но сейчас там, где прошло мое детство – зеленые сады. Что же до еще одной Земли… Сиринга и вправду похожа на Землю. И мне больно было бы думать, что этот прекрасный мир кому-то придет в очень умную голову перекроить по своему усмотрению. Содрать с него одежды из зеленого шелка и напялить грубый красный балахон.

– Вернее было бы сказать: красные доспехи рыцаря… Нас не страшат долгие и тяжкие труды, если они ведут к ослепительной цели. В этом заключен удивительный парадокс нашего менталитета. Вы должны знать, что три наших мира давно и серьезно перенаселены. Чего не скажешь о мирах Федерации… Побывайте на Тоссхапне, где зародилась наша раса. И вы увидите, на какие чудеса изобретательности способен разум, чтобы отвоевать себе жизненное пространство. Посетите Эссиухш, чтобы узнать, с чего мы начинаем и куда придем. Тоссфенхи терпеливая и трудолюбивая раса. Но мы не питаем страсти к перемещениям в пространстве.

Мы домоседы. Иное дело – вы, люди. Темпы вашей галактической экспансии достойны уважения. Они поражают и кое у кого вызывают настороженность. Подумать только: расстояние от Земли до Тайкуна, ее удаленнейшей колонии, составляет тридцать тысяч световых лет! Ваши корабли носятся по просторам вселенной, как по волнам маленького внутреннего моря! Прыжок с одного края мироздания на другой для вас обычное дело, каботаж! Что вам Хиуссоахасас? Так, случайная находка, сколько их еще будет? Он даже не слишком выгодно расположен, в стороне от излюбленной вашей трассы Земля – Титанум. Между тем, с нами все обстоит иначе. Мы ждали эту планету. Мы вычисляли ее и целенаправленно искали. Пригодная для обустройства и заселения планета в каком-то десятке светолет от метрополии – это сущий дар богов нашей неспешной, основательной в поступках расе…

– Я размышлял на эту тему в минуты досуга, – кивнул Кратов. – Быть может, мы с вами, уважаемый советник, играем не в те игры. Чем строить друг другу козни на Эфирном Поле да загонять иллюзорные фигурки в Зону Забвения, не лучше ли нам обсудить некий совместный взаимовыгодный проект, в котором тоссфенхи бы выступили управляющим началом, а люди – движущей силой?

Шойкхасс подрисовал своим глазам иронический прищур.

– Вы предлагаете сделку? – спросил он.

– Ничего дурного в том не вижу.

– Я что-то упустил в игровой позиции? Мне она не кажется проигрышной для вас… в настоящий момент.

– Я и не собираюсь капитулировать. Более того: я абсолютно уверен в победе, потому что вы еще не знаете силы моего трикстера.

– Да знаю я! – рептилоид сразу четырьмя руками совершил отметающий жест. Что недвусмысленно указывало на его внутреннее волнение.

– Скажем, мы могли бы силами нашей Звездной Разведки в обозримые сроки найти планету, целиком отвечающую вашим представлениям о благополучии, в пределах разумной досягаемости для ваших колонистов, и передать цивилизации тоссфепхов… на необременительных для обеих сторон условиях.

– Планетарная концессия?

– Она самая И даже с правом выкупа имущества, сиречь планеты, спустя некоторое время.

– И что же это будет за срок?

– Скажем, тысяча земных лет… или вдвое меньше. Как договоримся.

– В чем же ваша выгода?

– Скажем, две сотые части добываемого сырья.

– Это все?

– Обучение наших специалистов вашим технологиям терраформирования.

– Допустим. Что еще?

– Клянусь хвостом святого Итсеасша – практически все!

– Вы даже посвящены в тайны нашего пантеона, – одобрительно покачал матовым черепом Шойкхасс. – И кажется мне, я знаю, о чем идет речь.

– Это секрет полишинеля. Разумеется, о Паворе.

– Вы так и не решились начать его колонизацию сами?

– Ну, права на Павор заявлены надлежащим образом и давно утверждены. Эта планета наша со всеми се потрохами… а мы до сих пор не ведаем, что у нее за потроха. Руки не доходят.

– Руки не доходят – или опасаетесь прокола, как на Псамме?

Кратов помолчал, внимательно разглядывая лицо-маску рептилоида. Тот даже не пытался придать окостенелым чертам хоть какое-то выражение. «Кажется, в этом уголке Галактики все знают о моем плоддерстве…»

– И это тоже, – сказал он наконец. – Мы вложили в Псамму диких размеров средства, которые пошли прахом. Но у Павора есть громадное преимущество, он необитаем.

– Значит, там есть проблемы с атмосферой?

– Не более существенные, нежели на Уссхесайсе двести лет назад…

– Неплохо. Вы сбываете с рук повисший мертвым грузом мир, получая с того постоянный доход натуральными продуктами и технологиями. Взамен вам достается любезный вашему сердцу «голубой ряд», да еще рычаг для политического контроля над целой цивилизацией.

– Мы никогда не злоупотребляли политическим контролем. Такого рода рычаги не созданы, чтобы ими баловались.

– Это правда. Даже когда на Ггейгтуу сменился режим правления, вы не напомнили о своих правах: на две их лучших планеты. А спокойно продолжали получать свой процент…

– Вот видите, мы – расчетливые и сдержанные партнеры.

– Это и есть ваш второй трикстер, о котором вы оговорились в прошлую нашу встречу?

– Скажем так: это один из моих вторых трикстеров.

– Буду с вами откровенен. Меня вполне устроила бы такая сделка. Меня – как состоятельного аристократа, обладателя значительной недвижимости как на Тоссхапне, так и на Уссхесайсе. Еще одна планета не изменит моего имущественного и сословного положения. И я не имея права объявить о согласии с ходу, отложу его оглашение до следующего раза. Мне тоже нужно посоветоваться со своими консультантами… – Шойкхасс поиграл пальцами возле висков, будто раздумывая, какую же ему мину обозначить на сей раз. И, наконец, изобразил узенькие лукавые глазенки. – Ну, а если я предложу такую формулу: концессия на Павор – одно, а спор за Хиуссоахасас – другое? Давайте отделим пиво от мух. Ведь мы, как и вы, тоже непрочь выйти из этой ситуации с двумя мирами в кармане вместо одного! Будете ли вы огорчены настолько, что откажетесь от. дальнейших переговоров о Паворе?

– Я буду огорчен, – мрачно сказал Кратов. – Но, конечно же, не настолько. Не стану же я, в самом деле, шантажировать целую расу!

– На это я и рассчитывал. – Пальцы Шойкхасса изобразили лукавую ухмылку. Но, дабы эта психологическая пилюля не показалась вам чересчур юрькой, напомню: не я принимаю окончательные решения. Возможно там, наверху, решат, что… э-э… голубь в небе не так хорош, как чижик в руках.

– В небе положено быть журавлю, – поправил Кратов.

– А в руках – просто чижик, или таки чижик-пыжик? Я не настолько сведущ в земной фауне, как желал бы.

– Воробей, – мстительно добавил Кратов – Чижик-пыжик занят иным. Пьет водку.

– А, помню! – оживился Шойкхасс. – Пьет, а как же! Из фонтана, кажется… Но вернемся же к игре. Мне не нравятся ваши маневры возле моих фаворитов. Не затем ли вес это затевается, чтобы отвлечь мое внимание от каких-то еще более неприятных интриг в удаленных секторах? Вроде Двенадцати Сосен или Вулкана Страстей? Не несется ли кто наперерез моему Зеленому Колдуну из области Теней Прошлого? Или… – он сплел сразу двадцать своих пальцев над головой в некое подобие «кошачьей колыбельки», – уж не придумали ли вы, как выпростать своего боевого зверя из Зоны Забвения?!

– А разве такое возможно? – спросил Кратов самым бесхитростным тоном.

– В этой игре возможно все, мой друг… – Тоссфенх разогнулся и встретил Кратова прямым взглядом – глаза в глаза. – Вот сейчас я сделаю очередной ход, который поставит вас в тупик… а в это время какой-нибудь из бесчисленных ваших кораблей наткнется на точно такую же планету… как вы это называете… «голубого ряда». Хотя правильнее было бы говорить: «зеленый ряд». Ведь вы души не чаете в хлорофтле, это фундамент вашего метаболизма… Так вот: наткнется ваш разведчик на эту планету-близнец и беспрепятственно предъявит на свою находку право «пришедшего первым»! И окажется перед вами на весах целых две планеты голубого ряда Как поступите вы тогда? Пожертвуете ли вашими убеждениями? Отдадите нам Хиуссоахасас, чтобы поскорее заняться тем, что само идет в руки? Или продолжите эту изнурительную игру в Пришедшего Первым?

– Послушайте, советник, – осведомился Кратов. – А у вас самого – сколько трикстеров в загашнике?