Текст книги "Галактический Консул (сборник)"

Автор книги: Евгений Филенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 95 страниц)

– Ну вот, – сказала Рашида. – Видит бог, мы не хотели. Мы думали только пройти мимо. Оказаться в Рио и не отметиться возле Тауматеки – это было бы фальшиво. Но внутрь мы никак не собирались Это как испытание воли, проверка характера на излом.

– У нас еще есть шанс выдержать это испытание, – заметил Кратов.

– Согласись, что теперь, на самом пороге, поворачивать назад просто глупо!

Кратов неопределенно пожал плечами.

Уже внутри, в янтарном тускловатом свете, в струях животворной прохлады, перед недоступным самому разнузданному воображению костяком венерианского левиафана, Рашида вдруг тихонько засмеялась.

– Кажется, ты опять затащил меня, куда и хотел! – сказала она.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Эпицентр II

1

– Надо признать, мне здесь не слишком нравится, – сказал Лерман. – Не планета, а пустошь. Все вымерзло до хруста…

Энграф промолчал. Он стоял по колено в снегу, нахохлившись, и кутался в роскошный меховой плащ не по росту. Во время перелета его с отвычки слегка укачало, так что на душе у Григория Матвеевича до сих пор было муторно.

– Кратовский биотехн нашелся только вчера, – продолжал Лерман. – Он лежит… или стоит, аллах его разберет… в трех километрах от нас, по ту сторону сопок. На попытки гравиволновой и телепатической связи не откликнулся. – Энграф по-прежнему безмолвствовал, и Лерман рискнул предположить: – Может быть, он неисправен? Или – как это бывает у биотехнов – подох?

– У сфазианских биотехнов так не бывает, – проворчал Энграф. – Они не ломаются и не дохнут Ну разве что угодят сдуру в центр какого-нибудь… астрального катаклизма.

– Мы не отважились к нему приблизиться. – смущенно произнес Лерман. – Кто знает, что он там решит о нас… Еще врежет разрядом, приняв за личных врагов своего хозяина.

– Безосновательно! – Григорий Матвеевич чувствовал себя ужасно, и некомпетентность собеседника оптимизма ему не подбавляла. В его голосе прорезались противные менторские интонации – Биотехны этой модификации изначально ориентированы на доброе расположение к вертикальным гуманоидам. То есть к нам с вами. Не на четвереньках же вы к нему подползете. Думаю, сейчас ему и впрямь не до ваших визитов вежливости. Он находится в ожидании телепатического контакта с Кратовым и все свои ресурсы направил на достижение этой цели. А иные сношения с окружающей средой прервал как отвлекающие и ненужные. Это чрезвычайно самоотверженное животное… Надо ожидать, что приблизительно через два дня он взлетит и самостоятельно начнет прочесывание планеты с воздуха в поисках Кратова.

– А нельзя ли убедить его взлететь пораньше?

– Нельзя, – лязгнул Эмграф. – Он так запрограммирован.

– И кто выдумал эти программируемые инстинкты – сокрушенно сказал Лерман.

– Наши старшие братья гилурги, – усмехнулся Григорий Матвеевич. – Можете направить им претензию Только не удивляйтесь после, если они персонально для вас выведут биотехна вообще без инстинктов. Представляю, – мученически бледный лик Энграфа ожил, – как вы намаетесь с этим ублюдком!

Лерман тоже кисло улыбнулся.

– Знать бы, есть у нас эти два дня или нет, – сказал он. – Кратов пропал позавчера утром. По его словам, на планете в момент его последнего выхода на связь был полдень. Это произошло сразу после того, как он открыл третью разумную расу.

– Эти самые… э-э… водоплавающие?

– Да. Наши переговоры носили весьма сумбурный характер, ибо Кратов был под впечатлением своего мимолетного контакта с третьей расой. По его предположениям, это были ихтиоморфы или еще один вид амфибий. К сожалению, сообщить координаты своего местонахождения он не удосужился.

– А вы, коллега, не удосужились об этом полюбопытствовать, – ввернул Энграф.

– Моя вина… Но Кратов выходил на связь каждые два часа, всегда был совершенно спокоен, уверен в собственных силах, ироничен – ну, вы знаете его лучше меня… Ничто в его поведении не предвещало… осложнений. Из его слов я заключил, что он каким-то образом очутился на берегу некоего водоема.

– Ногами, небось, пришел, – язвительно предположил Григорий Матвеевич.

– Мы сделали космосъемку окрестностей. Озер здесь не так много. Но накануне прошел снегопад, и не осталось никаких шансов обнаружить следы. Поскольку Кратов упомянул о своих спутниках, выручивших его в минуту опасности, можно предположить, что он в сопровождении Земляных Людей отправился на прогулку.

– Прогулка! – сердито хмыкнул Энграф. – Я действительно неплохо знаю Кратова и могу вас заверить, что он шел искать вторую расу. Этих самых… э-э… рептилоидов с сережками. Не в его характере ждать подмоги и уступать пальму первенства. А на третью расу он налетел попутно. И если мы выведаем у сеньора Великой Дубины…

– Большой Дубины, – почтительно поправил Лерман.

– …охотничий маршрут к каменным хоромам рептилоидов, то сможем точно установить, у какого озера побывал Костя и где именно бесследно исчез.

– Земляные Люди на контакт пока не идут, – сказал Лерман и нахмурился. Закупорились в своих норах и носа не кажут. Мои ксенологи сделали рейд в поисках других поселений этих амфибий – там все обстоит еще хуже. На них дважды нападали.

– Надеюсь, жертв нет?

– Одному расквасили нос, не считая мелких царапин и синяков…

– Меня интересуют последствия упомянутого рейда для Земляных Людей!

– Ну, эти-то как раз остались вполне удовлетворены результатом. Еще бы: обратили злокозненных пришельцев в постыдное бегство!

– Нападали… – задумчиво промолвил Энграф. – Это что же – не проявили интереса к гостям, в отличие от Большой Дубины?

– Именно так, – подтвердил Лерман слегка растерянно.

– А какое оружие они при этом употребляли?

– Никакого.

– Ни каменных ножей, ни деревянных палиц?

– Абсолютно ничего.

– Гм… – Энграф выпростал руку из складок плаща, сунул ее под капюшон и почесал затылок. – Видел я этих амфибий. То, что они накинулись на чужаков, мне отчего-то более понятно, нежели эти дипломатические ухищрения… вроде трухлявого дубья ограниченной боевой мощности. А как вам?

– Я не задумывался над этим, – сказал Лермам осторожно – У меня сейчас одна мысль – как разыскать Кратова.

– Костя Кратов, наверное, тоже думал о другом. Да и когда ему было строить социометрические модели в этой карусели?! Три разумных расы. Правда, две из них – предположительно разумные. И все наперегонки едят друг дружку.

Лерман молча пожал плечами.

– И тем не менее, коли мы не проясним ситуации. – продолжал Григорий Матвеевич, – мы ничего не добьемся. И Костю не найдем, и аборигенам не поможем Я предлагаю следующий план действий. Если, разумеется, у вас, как у руководителя миссии, нет своих соображений – Лерман энергично замотал головой. – Установить за биотехном постоянное наблюдение и, буде он вознамерится пуститься на поиски хозяина, неотступно за ним следовать, сохраняя при этом почтительное расстояние. Он найдет Кратова – если уж он не найдет, то и никто не найдет… До того момента, иначе говоря – немедленно, выслать во все отдаленные области материка небольшие мобильные группы по три-четыре человека. Если не хватит народу, можете вызвать с других стационаров, все будут рады помочь, да и порастрястись заодно… Их задача – предпринять активные попытки вступить в контакт с племенами Земляных Людей. При малейшем неудовольствии со стороны туземцев – попытки сии оставить, ограничась нанесением местонахождения племени на карту, и переходить к следующему участку. Если контакт налаживается – сделать то же самое, но с необходимыми реверансами. На другие расы, буде таковые встретятся, не отвлекаться – только отмечать на карте. Работать от края к центру, то есть от побережья к нам. О ходе операции постоянно информировать меня. Через вас, коллега, разумеется. Далее… Вы встречались с Кратовым визави?

– Не так часто, как хотелось бы.

– Найдите среди вашего персонала толкового ксенолога, внешне достаточно схожего с Кратовым. Напомню вам физические характеристики Галактического Консула: возраст тридцать семь лет, рост – два с небольшим, вес – сто тридцать, телосложение демонстративно атлетическое. То бишь, одну мышцу можно отличить от другой, как на анатомическом атласе, а не как у нас с вами. Хотя вряд ли его там раздевали… Светлый шатен, лицо широкое, глаза серые, в отраженном свете кажутся зеленоватыми. Обратите особое внимание на глаза – это важнейшая характеристика. Когда найдете, пришлите ко мне на инструктаж.

– Ну, это несложно, – загадочно сощурился Лерман и приблизил видеобраслет к лицу. – Доктор Сидящий Бык, это директор Лерман. Будьте любезны, подойдите к нам.

Когда тот приблизился, Энграф на некоторое время от изумления утратил дар речи. Ему захотелось протереть глаза.

– Вы что, заранее такого подобрали?! – наконец осведомился он у Лермана, донельзя довольного произведенным эффектом.

2

Ксенолог Сидящий Бык стоял перед ними, спокойно изучая Григория Матвеевича ледяными серыми глазами. Тому живо припомнилась их первая с Кратовым (но отнюдь не последняя) междоусобица по поводу милой женщины Руточки Скайдре, затюканной капризами мужского населения Парадиза. Так и чудилось, что сейчас последует холодное перечисление очередных претензий… Но Сидящий Бык просто молчал и глядел на потрясенного Энграфа сверху вниз.

– Я предполагал, что на первом этапе контакта с Земляными Людьми нам потребуется двойник Кратова, – сказал Лерман. – И, чтобы не тратить времени на подбор кандидатуры, обратился в Канадский институт экспериментальной антропологии.

– Так это человек-2? – прошептал ему па ухо сконфуженный Энграф. – То-то я гляжу, имя какое-то странное…

– Можете говорить вслух, – равнодушно произнес Сидящий Бык. – Как в третьем лице, так и обращаясь непосредственно ко мне. Все равно я слышу. Обсуждение вопроса о моем происхождении меня не шокирует.

– Представьтесь, коллега, – попросил Лерман с тайным предвкушением.

– Мое имя – Сидящий Бык. Я принял его в память об одном из вождей объединенного войска индейских племен сиу и шайенов, в ходе войны за золотоносные холмы Блэк Хиллз уничтоживших 25 июня 1876 года Седьмой кавалерийский полк под командованием генерала Кастера над рекой Литл Биг Хорн. Почему-то именно этот факт вошел в историю в связи с именем вождя Сидящего Быка, хотя несколько раньше те же войска нанесли поражение основным силам захватчиков, в составе пятнадцати эскадронов кавалерии и пяти рот пехоты под командованием генерала Крука. Это наша традиция – принимать индейские имена в знак уважения к земле, на которой мы родились. Иных родителей у нас нет. По происхождению я человек-2. Прошел специализацию в области звездной навигации, экзобиологии и прикладной ксеносоциометрии для участия в ксенологических миссиях Галактического Братства. Дополнительно адаптирован для миссии на планете Церус I в качестве двойника доктора Кратова.

– Изумительно, – пробормотал Григорий Матвеевич. – Тогда вы, очевидно, знаете свою роль и без моего суфляжа?

– Мне неизвестно, какую программу действий вы предполагали мне предписать. Но я думаю, что мне следует появиться в окрестностях поселения Земляных Людей в скафандре «конхобар комфорт», идентичном тому, что был на докторе Кратове, и фактом своего присутствия побудить вождя Большую Дубину к возобновлению контакта. При мне должен быть лингвар типа «Портатиф де люкс», с помощью которого я в кратчайший срок должен буду изучить язык Земляных Людей и выяснить у них маршрут, которым доктор Кратов ушел на поиски второй разумной расы.

– У меня ощущение, что вы битый час разыгрываете передо мной спектакль, нахмурился Энграф. – Причем свое либретто из каких-то соображений пытаетесь искусно выдать за мое!

– Да нет же, – возразил Лерман. – То есть, отдельные ваши указания я предвидел и просто хотел убедиться в их разумности. Но тактику концентрического поиска я не предусмотрел.

– За каким чертом я сюда летел… – буркнул Григорий Матвеевич.

– Я могу начать действовать? – сдержанно осведомился Сидящий Бык.

– Да, разумеется… коллега, – промолвил Энграф и, выждав, когда тот удалился, спросил: – Как вы с ним обходитесь? Должно быть, непросто иметь в составе миссии такого… э-э… союзника?

– А как вы срабатываетесь с коллегами по Галактическому Братству? полюбопытствовал Лерман. – Те и вовсе не люди, ни по естеству, ни по психологии.

– Не знаю, не знаю, – Энграф с сомнением покачал головой. – Не человек. Но и не робот. А Бог весть что…

– Скорее, человек, – уверенно заявил Лерман. – И даже с чувством юмора. Правда, оно у него весьма своеобразное, и в отличие от нас, так сказать людей, он принципиально избегает оттачивать его на окружающих. И вообще почитает юмор за низшую компоненту своего интеллекта. Может быть, не без оснований?

– М-да… – Григорий Матвеевич поежился. – Мы с вами здесь ведем дискуссии о человеческой природе, а Костя Кратов сгинул в безвестности.

– Это я виноват, – помрачнел Лерман. – Нужно было убедить его никуда не отлучаться с корабля.

– Не убивайтесь, коллега. Вы ничего бы не достигли, поставив перед собой эту нереальную задачу. – Энграф па мгновение вновь погрузился в воспоминания. – Он никогда и никому не уступал права на собственный поступок.

3

В кают-компании, куда они вернулись погреться, царило деловитое возбуждение. Энграф, давно уже не окунавшийся в суматошную атмосферу ксенологических миссий, с плохо скрытым любопытством прислушивался к отрывистым переговорам на бегу между бойкими юнцами, что не вылетали еще высокого ценза, но работу свою знали на совесть. Несколько раз его вежливо, но настойчиво отодвигали. «Чей это дедушка?» – услышал он за спиной малопочтительный шепоток. «Говорят, патриарх четвертой разумной расы…» «Нет, серьезно! Я где-то видел этого Николу-угодника» – «Скорее, Гэндальфа Серого…» Григорий Матвеевич вскинулся было с негодованием, но сдержался: во-первых, по его представлениям Гэндальф был обладателем солидной бороды. А во-вторых, эти сопляки вряд ли могли знать, как зовут козла в Парадизе.

«Я работаю на Сфазисе скоро тридцать лет, а Костя Кратов – два года, – с грустью думал Энграф, – Но его узнают в любом уголке Галактики. Вокруг него мгновенно образуется вакуум известности. Поначалу ему нравилось, хотя он и стыдился в том сознаться. Потом ему надоело, а еще позже стало угнетать. Как надоело однажды мне… Меня тоже узнавали, а теперь забыли и толкают локтями. Хорошо, хоть извиняются при этом…»

Все внимание было нацелено на квадрат местности неподалеку от поселения Земляных Людей, куда сейчас неспешной раскачивающейся походкой двигался Сидящий Бык.

– Чертовщина, – промолвил Энграф. – У него даже осанка кратовская!

– Готовили специалисты, – со значением сказал Лерман. – В деталях, вплоть до старых ожогов. Что было, наверное, лишним. Там это быстро… – Не оборачиваясь, он спросил у дежурного наблюдателя: – Мониторы?

– В воздухе.

– Дайте максимум на сопки.

Черные, с подмерзшей утоптанной грязью вокруг, лазы, что вели к подземному болоту, наплывом увеличились во весь экран.

– Тишина, – пробормотал Лерман сердито.

– По-моему, там что-то копошится, – с сомнением заметил Энграф.

– Просто нам очень хочется, чтобы там что-то копошилось… Пойдемте пить чай, Григорий Матвеевич. Если возникнет что-нибудь интересное, нам сообщат.

Они успели дойти только до дверей.

– Здесь Сидящий Бык, – разнеслось по кораблю. – Я у цели. Земляные Люди появились из потайного хода за пределами обзора с мониторов и приближаются ко мне. Впереди, по всей вероятности, вождь. Он вооружен дубиной и каменным ножом, но настроен мирно. Эмофон, как и ожидалось, не сканируется… Если хотите полюбоваться, переместите мониторы к северу. Следующий сеанс через полчаса.

– Похоже, ваш план работает, – сказал Лерман.

– Не морочьте мне голову, – отмахнулся Григорий Матвеевич и кивнул на соседний экран.

Там видна была четкая шеренга еще со вчерашнего вечера готовых к взлету новеньких четырехместных гравитров.

4

– Здесь паршиво, – сказал Бубб, почесывая грязным когтистым пальцем между лопаток. – Жрать нечего. Днем холодно, шерсть в такие сосульки смерзается, что с подстилки не встанешь. Завшивели с ног до макушек. Ты бог, ты и сделай так, чтобы нам было хорошо. А мы на тебя молиться будем.

– Какой я бог, – устало отмахнулся Кратов. – Ты и сам прекрасно знаешь. Ты же с головой самец.

– С головой, – согласился Бубб. – Со вшивой.

Тут он растворил жуткую пасть и заржал так, что в темном углу зашевелились полусонные самки и тоненько заскулил, запричитал детеныш.

– Цыц! – рявкнул Бубб, и шевеление испуганно улеглось. – Так и живем, продолжал он, развернувшись к Кратову всем корпусом. Шеи у него не было, круглая голова прочно вросла в мощные плечевые мышцы. – В грязи, без радостей, без удобств. Одни страхи… Что скажешь, бог?

– Еще раз назовешь меня богом, получишь по рогам, – пообещал Кратов. Понятно тебе, вождь трепаный?

Бубб снова хохотнул. Это он понимал. Что-что, а силу здесь все понимали безоговорочно. К тому же, он имел повод оценить боевые качества Кратова при первом же знакомстве. Вместе с двумя следопытами он крался за ним до самого Огненного Капища. А потом оттащил подальше от растревоженных молний и, склонившись над ним, полумертвым от боли и страха, спросил не без ехидства. «Ну что, раздолбай? Получил свое, дурень?». А в ответ заработал жестокий удар под ребра и угодил в мертвый удушающий захват, и лишь подоспевшие на подмогу следопыты уберегли его от серьезных увечий. И долго еще не могли подступиться к сопротивлявшемуся в беспамятстве Кратову, пока тот не сомлел окончательно.

– Ты сильный, – сказал Бубб уважительно. – Ты странный. Кто ты? Леший тебя разберет…

В полумраке под вонючими шкурами сердито забормотали, забубнили заговоры от дурного глаза, от злой силы, от леших и упырей Бубб собрался с духом и презрительно плюнул на просочившийся сквозь хворостяные завалы тусклый солнечный зайчик.

– Срал я на леших! – объявил он, храбрясь. – Пусть только сунутся. Я тоже сильный!

– Сильный Бубб, сильный… – угодливо зашелестели по углам сидевшие истуканами молодые самцы. – Бубб срал и на леших, и на упырей. Бубб на всех срал… Бубб умный, хитрый…

– Вот, – с удовлетворением изрек Бубб. – Не бог ты, говоришь? А сам на черном звере спустился с неба Одет не по-людски. Болотом не пахнешь, рыбой не пахнешь, змеей не пахнешь. Третьего глаза у тебя нет, это как понять?! Нет, ты мне уши не заплетай, не здешний ты. То вообще ничего не говорил, только похрюкивал чудно. А то по-нашему заладил, да так, что слушать – не переслушать… Вот ты сказал: получишь, мол, Бубб, по рогам. А у меня никаких рогов и нет. Выходит – ты мне их додумал. Это что же – ты додумывать горазд почище моего?

– Это я просто так сказал, – смутился Кратов. – В шутку.

– Нет такого слова – «шшутхха», – веско заметил Бубб. – У вас там, на небе, может, и есть, а в нашей дерьмовой грязи нет. Слушай, а вдруг ты мне снишься? Вдруг я только хочу, чтобы ты был? – Он помолчал, соображая. – Нет, не снишься – сны так больно не дерутся. А чего ты в Огненное Капище сунулся? Тебе туда зачем?

– Низачем. Я от вас хотел укрыться.

– Уэхх, – сказал Бубб – Дурень. Стали бы мы тебя есть такого, жди дольше Будь ты болотник или скальник – тогда, конечно, заели бы, уж не обессудь А того, что нам неведомо, мы не трогаем Нас мало Передохнем еще от твоего мяса кто самок от леших оборонит? Пропадать им, что ли? Жалко… Они раньше красивые были, самки-то гладкие, шерсть серебристая, пуховая. Это они сейчас завшивели, когда нас всякая нечисть в берлоги загнала. А прежде-то ты и сам, небось, не погнушался бы, потягал бы наших самочек…

– А что это такое – Огненное Капище? – в сотый раз попробовал с разбегу одолеть барьер запретной темы Кратов.

– Опять ты за свое, – проворчал Бубб – Да ну его в дерьмо, Капище это… Давай лучше слова придумывать. Здорово у тебя получается Я иной раз гляжу перед собой и чувствую, что слов мне недостает, а придумать ума нет. Вроде голубое – а не голубое. Зеленое – а не зеленое. На самку погляжу, захочется ей хорошее слово сказать, а на языке одна дрянь да пакость мельтешит. Ну и бухнешь ей, бывало, с досады-то. Между рогов, хэхх… А ты только глянул – и сразу нужное слово говоришь. Откуда у тебя их столько? А еще врешь, будто не бог…

– Я не Бог. Просто мой язык богаче твоего. Потому что старше. В моем мире было много языков, некоторые умерли, некоторые слились воедино, как ручейки в реку.

А реки текут в море, и все их капли – в морских волнах. Так и мой язык…

– Это верно. У нас, Длинных Зубов, одни с Тупыми Топорами слова. А те, что за лесом живут, Грызопяты, только ругаются по-нашему. Ну, а скажем, Пескоеды, что на побережье обосновались… Я вот думаю: может, мне выучить твой язык? И тогда мне легче жить будет. Тогда я сразу придумаю, отчего нам поначалу хорошо было, а теперь стало хуже некуда.

– Ты все таишься от меня, – укоризненно промолвил Кратов. – Про Капище не говоришь. С чего все ваши беды начались, молчишь. Как я тебе помогу?

– Никак, наверное. Ты один. Это ты сейчас немного в силу вошел, а еще третьего дня лежал дерьмо дерьмом. Что ты сможешь, один-то?

– Я буду не один. Уже сейчас пас должно быть много здесь. И все сплошь такие же, как я. Ищут меня, наверное… а я с тобой тут в слова играю.

– А вдруг не такие? Ты же сам говорил, что сперва хотел помочь болотникам. Потом пожалел скальников и пошел к ним, да тебя лешие остановили. А ну как твоим дружкам болотники больше потянутся? Или, скажем, русалы? Срали они тогда на нас…

– Нет. Бубб. Ты не понимаешь. Мы жалеем вас всех. Мы понимаем, что вы в беде. Мы хотим, чтобы все вы жили хорошо. И не ели друг друга.

– Как так? – хмыкнул Бубб. – Что прикажешь нам есть? Траву? Или тебя? Я тебя есть не стану, и не уговаривай, сдохну еще…

– А ты думаешь, болотникам хорошо живется? Они тоже мне жаловались. На вас, наверное. А скальникам разве приятно, когда ич болотники скрадывают?! Ты умный, Бубб. Но и болотники тоже умеют думать, правда – слов у них совсем мало.

– Хэхх… Я знаю. Лешие вокруг берлог кругами ходят, между собой аукаются. Сидишь, бывало, слушаешь и понимать начинаешь… Страшно это, Хрра-тов. Страшно, когда все умные. Идешь на охоту, а сам думаешь: ведь и за тобой кто-нибудь да охотится! Нет, не жизнь это.

– Расскажи мне про Огненное Капище, Бубб. Мне кажется, я смогу вам помочь.

– Далось тебе это Капище! Нет, зря мы тебя вытащили. Лежал бы себе в киселе, морозил бы косточки… А пойдем-ка в угол, не то перепугаем всех своими разговорами.

Кратов приподнялся на локтях и пополз следом за Буббом. волоча парализованные ноги. Странно получилось: молния задела плечо, а отнялись ноги. Правда, утром ему почудилось легкое покалывание в кончиках пальцев. Но потом все прошло, и снова он вынужден карабкаться по загаженному полу огромной берлоги, будто передавленная гусеница… Бубб выждал, пока Кратов устроится на новом месте, и подоткнул под него вытертую до лоска шкуру.

– Я тогда детенышем был, – сказал он, примащиваясь рядом. – Ты не поверишь, но добыть болотника было мне проще, чем почесаться. Выйдешь, бывало, на охоту, а он сидит на снегу и гляделками лупает. Ты к нему, а он сидит. Ну, и без хлопот подберешься вплотную, да и хватишь дубиной. Между рогов… И лег на солки туман – густой, плывучий, шагу ступить невозможно. День лежит, ночь лежит… Мы с Ггахом, соутробником моим, на дерево вскарабкались посмотреть а возле сопок из тумана струи бьют под самые облака. На третий день шаман плясать пустился. Наплясался, упал и говорит: туман долго лежать будет, нужно охотникам наощупь добычу искать. Не найдут – все с голоду пропадем. Охотники встали и ушли в туман. К ночи только двое вернулись ни с чем. А наутро еще двое, тоже налегке. Встретили, говорят, болотника. Только приправились его добыть, а он прыг-скок, и удрал. Они догонять – а там болотников целая стая. И, не поверишь, все с дубинами. Как затеялись наших колошматить…

– Откуда же взялись эти умные болотники?

– Подожди, не перебивай, не то забуду, с чего начал… Шаман-то наврал: через два дня туман схлынул, весь в сопки ушел. Обрадовались мы, на радостях шамана съели, чтобы впредь не блажил попусту. Ну, думаем, сейчас добычи натаскаем, с болотниками поквитаемся. Пошли на охоту, да лесом. А там нас лешие и прихватили. И ножами пороть! А ножи у них – не то что когти, сам знаешь… И откуда они только взялись? Нет, мы всегда знали, что, мол, живут в лесу гварюш-ки, от всех прячутся, да так ловко, что и не углядишь Безобидные, траву да ягоды едят. Вот эти-то тварюшки и загнали нас в берлоги, так что уха не высунешь, только по ночам.

– Но Капище-то здесь при чем?

– Уэхх уххарр! Да не было раньше никакого Капища! Были пещеры как пещеры мы там зимовали как-то, да не понравилось: задувает сильно. Потом сосед наш по долине, Гаухх из Тупых Топоров, под кладбище их приспособил. В них-то и поселился этот липучий туман. До сих пор иногда по лесу блудит, ищет чего-то. Вреда от него никакого, только противно, как он тебя щупает за всякие места. Но к пещерам стало не подступиться. Подойдешь – а тебя огнем в харю… Я молодой был, тоже хаживал, да вовремя отвернул. Болотники, скальники туда совались, как ровно тянет их что – все полегли. Даже русалы несколько раз приползали, ходить-то они не горазды. А в прошлое полнолуние Ггах заволновался: «Не могу, говорит, я больше так. Пойду ума наберусь и додумаюсь, как нам из этого убожества выцарапаться…» Тоже там остался.

– Что значит – ума наберусь? – насторожился Кратов.

– А то и значит! – рыкнул Бубб. – За умом все туда тянутся. Как подходишь к Капищу, так будто в башке свет зажигается. Слова всякие сами собой рождаются. А уж если до входа доберешься – так мудрецом из мудрецов сделаешься, никто тебе не страшен будет. Да только попробуй после эту мудрость оттуда унести!.. Ггах не унес. Болотники не унесли. По слухам, один скальник чуть было не унес на нашу погибель, да лишку ему перепало: по дороге свихнулся и обратно в Капище свернул. Ну, дважды счастье никому не улыбается… Надо, Хрра-тов. меру своим силам знать. Я вот унес сколько смог, и то теперь мучаюсь, слов мне недостает. А ты без ног остался, хоть и поумнел.

– Не поумнел я, Бубб. И нет в Огненном Капище никакой мудрости. Там что-то другое… Может, туман этот ползучий способствует, но если есть у тебя умишко, то на пороге пещеры он обостряется запредельно. Весь ты превращаешься в сплошной ум, работающий на бешеном напряжении. И у меня такое чувство, будто тогда, стоя у входа в Капище, я нашел разгадку всех ваших бед. Хоть и не знал даже твоей истории.

– За то ногами и расплатился, – заявил Бубб. – Знаешь, да из берлоги не вынесешь! А я – своими словесными муками. Иной раз в голову такое лезет – не объяснишь что. А тем более – зачем. Вроде обычные слова, а так ловко встанут, что переставлять жалко и хочется бормотать их без устали. Я своим самкам рассказал – они обрадовались, решили, что я новый заговор придумал от леших. Ну, разозлился я, конечно, разогнал их по углам… Охотникам да следопытам рассказал – те ни лешего не поняли. Вот послушай:

 
Эй вы, нечисть,
В землю вас по уши!
Я вам спою сейчас,
Порадуетесь, поплачете
Со мною вместе.
 

– Я знаю, что это такое, – улыбнулся Кратов. – Никакой это не заговор, Бубб. Это называется «стихи». Послушал я тебя и вспомнил одного нашего древнего поэта. Поэт – все едино что шаман, словами колдовство наводит. Только не злое… Звали его Татибана Акэми. Было у него:

 
Слышу за окном
Завыванья демонов
Ночью нынешней
Им от счастья слезы лить,
Слушая мои стихи.
 

– Стиххи, оххно… – проворчал Бубб. – Опять новые слова! Никакой башки не хватит, чтобы все запомнить. Знал бы ты, как я с тобой намаялся, когда ты бредил! Из тебя, как из обожравшегося дерьмом дурака, так и перли эти диковинные слова. Особенно одно, не выговорить никак…

– Ну, и что за слово, Бубб? – рассеянно спросил Кратов.

– Погоди, язык нужно за ухо завернуть, как у болотника какого… Рра… ррхи… тьфу, леший!.. Ррах-хиосс…

– РАЦИОГЕН?!

Кратову на миг показалось, что мозг его снова, как тогда, на пороге Огненного Капища, взрывается изнутри озарением истины.

Рациоген.

Он вскинулся на локти, пытаясь встать – острая нервная боль искрой скользнула вдоль позвоночника. В глазах зарябило. Переполошенный Бубб попятился в дальний угол берлоги и растерянно присел на закемарившего охотника, что стерег вход… Пока он награждал того увесистыми оплеухами за ротозейство, попутно вымещая на нем раздражение за свой нечаянный испуг, Кратов лежал, закрыв глаза и стиснув зубы. Снова и снова посылал мысленный приказ безжизненным, бесчувственным своим ногам, требовал подчиниться – хотя бы на чуть-чуть выйти из предательского одеревенения!

– Вот что, Бубб, – прохрипел он, обессилев. – Я должен добраться до своих друзей. Это спасение – мое и ваше.

– Должен… – передразнил тот. – Ходок из тебя – как из меня пловец. Сами мы тебя больше на себе не потащим – лешие запорют на полдороге. Лежи себе, думай! Может, что путное надумаешь, ты же думать горазд.

– Да не могу я лежать, пока вы тут жрете один другого! – застонал Кратов. – Ну, подлые, я заставлю вас слушаться! Заставлю!..

И он снова набросился на свои мертвые ноги, обливаясь холодным потом от приступов боли.

– Бубб, гляди! Согнулась… в колене!

Но тот сидел, отвернув мохнатую морду к прогнившей куче валежника, зажмурив теменной глаз, и бормотал заговор собственного сочинения – от трусости и Душевного смятения:

 
Хозяйка Черная Земля,
Освободись от снега,
Своими силами со мною поделись,
Чтоб не свернуть мне,
Впереди завидев свет…