Текст книги "Галактический Консул (сборник)"

Автор книги: Евгений Филенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 95 страниц)

15

Кратов побывал на заколдованном озере. Постоял на берегу, зажимая нос от вонючих испарений и вглядываясь в туманные фонтаны над мертвой зыбью, пока не замерз. Никто не явился из свинцовых вод, чтобы зачаровать его гипнотическим горящим взором. Никто не бултыхался в стлавшемся понизу клочковатом мареве. Да и колдовства никакого не ощущалось. Озеро как озеро, только что на редкость грязное…

В долине ему повстречался заплутавший болотник. Он сидел, вжавшись в снег, и тупо моргал нижними веками. Рядом валялась суковатая дубина. Кратов окликнул его, показан пустые ладони, пошел навстречу. Болотник продолжал торчать на месте, не сводя с него выпученных глаз. Потом лениво оторвался от насиженной проталины и медленно, по-жабьи, отпрыгнул в сторону, задев лапой никчемную дубину. И снова застыл кочка кочкой.

Теперь Чудо-Юдо-Рыба-Кит нес Кратова на лесную опушку, где несколько дней назад принял его в свое чрево из сильных мохнатых лап стихотворца Бубба.

Лаз в берлогу был по-прежнему завален сплетенным хворостом. Кратов осторожно толкнул его ногой.

– Бубб, – позвал он. – Ты здесь?

Из полумрака не донеслось ни единого звука. Кратов выждал немного и броском, чтобы опередить удар дрекольем по затылку, нырнул внутрь. Никто и не собирался перехватить его при входе. В берлоге было пусто и холодно. Кратов стоял посреди этой пустоты и холода и чувствовал, что и сам замерзает. Не телом – душой…

А когда он повернулся, чтобы уйти навсегда, груда небрежно спиханных в угол шкур зашевелилась, и из-под нее выглянула знакомая страховидная физиономия.

– Кто?.. – прохрипела она.

– Бубб! Ты не узнаешь меня?!

– Не вижу… – сипел тот. – Захворал я… Ближе подойди, может – разгляжу. В голове у меня круговерть.

– Я – Кратов, ты меня здесь выхаживал, к летающему зверю провожал!

– Ты разве живой еще? Я думал – тебя твои дружки сожрали. Больных да увечных всегда жрут. Меня вот чуть не сожрали, да раздумали – вдруг еще встану? Жалко меня жрать – знаю много.

– Да что с тобой?

– Лешие вчера напали. Один меня по башке сильно огрел, едва последние слова не вышиб напрочь. Нынче все на охоту убрели. Самок с детенышами в новую берлогу упрятали. А я лежу здесь в дерьме один, слова пересчитываю, чтобы не растерять. Не помогает – расползаются куда-то, змеищи… Худо мне, Хрратов, как бы не помереть. А помирать неохота, недужить – и того сильнее. Ведь сожрут меня, и слова мои сожру г. вместе со мной, вот что обидно… Заговоры все позабыл, какой из меня теперь шаман?

– Бубб, дружище, я помню все твои заговоры наизусть!

– Правда? – обрадовался тот. – Подожди-ка…

Он заворочался в своих шкурах, застонал, мотая головой в коростах запекшейся крови. Потом с трудом сел и вытащил из-под себя здоровенный лоскут тонкой древесной коры.

– Нож тут где-то был – ворчал он, шаря вокруг – Запропастился к лешему. А, вот. Давай-ка расскажи мне заговор от брюшной маеты, а я его себе на коре нарежу для памяти Что это у тебя с глазами? Хворь какая? Ты ко мне близко не садись, мне своих болячек достает, и так ни лешего не вижу, да чтобы еще из глаз потекло.

– Это не хворь, – сказал Кратов. – Это у нас бывает иногда, от сильной радости.

– Чудной вы народ, – проговорил Бубб укоризненно, – Все-то у вас не как у людей. Да леший с вами, живите как знаете. Ну, давай начинай.

Интерлюдия. Земля

– Инцидент имел место, когда по земному летоисчислению шел примерно 1450 год, – сказал Спирин. – То есть, Колумб не то что еще не открыл Америку, а был довольно-таки молодым человеком и, говоря образно, ходил под стол пешком. Здесь, где мы сейчас имеем несравненное удовольствие беседовать, отправляли свои нехитрые языческие культы в полной гармонии с матушкой-натурой индейцы тупи-гуарани, а также тупинамбас и тупиникинс. А на Москве княжил Василий Темный, таковым прозываемый за увечье уже года четыре.

– А наши земли рвали в клочья османские турки и Габсбурги, – нетерпеливо прервала его Рашида – Мы оценили ваш энциклопедизм.

Спирин довольно захохотал и попытался поцеловать ей руку – женщина ловко увернулась. Очень невысокий, неопределенного возраста (где-то от шестидесяти до ста двадцати), кругленький, подвижный, с короткой курчавой бородой, он выглядел настоящим любителем жизни, искателем удовольствий и развлечений. Которому самое место в Рио, но вряд ли – в этом пандемониуме, в инфобанке Тауматски, где он занимал маленькую келью на шестом подземном этаже. Мог бы вытребовать и большую, но, по его словам, терпеть не мог голых стен. Свободные же пространства крохотной клетушки легче было наполнить кристаллотеками, древними инкунабулами из бумаги и пластика, пыльными мемографами и мемоселекторами, таинственного вида статуэтками, похожими на диковинные кораллы, пустыми пивными банками в экзотических наклейках, объемными макетами звездных систем с застарелой паутиной между планетарных орбит, хрустальным кубком в форме банановой грозди, с облезлой надписью «Призеру регионального первенства штата Пернамбуку по древолазанию» (один банан был отколот возможно, вследствие использования приза для бития по чьей-то довольно твердой голове, – и валялся рядышком), засохшей веткой пальмы-карнауба в естественном восковом налете, искусственным чучелом ястреба-гарпии и размалеванными по-боевому черепами, из которых по меньшей мере два человеку явно не принадлежали. Остаток места был отдан столу в консервативном стиле, на котором громоздились вна-вал разноцветные листки с рукописными заметками, большому видеалу и двум креслам для посетителей. В одном теснился Кратов, согнувшись вдвое, чтобы не стукаться головой о полку с черепами, и стараясь не жестикулировать. В другом сидела Рашида, по обыкновению своему красиво закинув ногу на ногу, с тлеющей сигаретой в пальцах изящно заломленной руки. Сам хозяин умостился на простеньком крутящемся табурете с подлокотниками, где и вертелся много и с удовольствием, как бы невзначай прихватывая Рашиду за голое колено.

– Обожаю, – промурлыкал он. – Когда приходят и чем-то интересуются, когда есть чем удовлетворить этот интерес… а в особенности, когда удастся разозлить хорошенькую женщину!

– И все же, Мануэль Габриэлевич, – сказал Кратов благодушно. – Об истории человечества давайте в другой раз. И предупреждаю: гневить конкретно эту женщину очень опасно. Может изурочить.

– Могу, – подтвердила Рашида, стряхивая пепел в хрустальный кубок.

– Ну извольте, – вздохнул Спирин. – Вот вам факты. Корабль назывался «Азмасфох-Вэлвиабэтха», что можно перевести на земные языки примерно как «Пронизывающий все пространства». Он принадлежал империи Тахамаук и следовал с их планеты Птэриш на их же планету Окхшеоб.

– Хм! – вырвалось у Кратова.

– Самое время рассказать об империи Тахамаук, – сказала Рашида, с неудовольствием покосившись на него.

– Тахамауки – это, барышня, очень древняя гума-ноидная раса, – промолвил Спирин. – Пожалуй, древнейшая среди человекоподобных. Их чрезвычайно высоко чтут в Галактическом Братстве за колоссальный вклад в науку и культуру вселенского содружества. Когда-то они были фантастически пассионарны. За несколько тысяч лет космической экспансии они освоили, а на заре своей истории попросту завоевали! – обширные обитаемые пространства. Без всяких, заметьте, экзометральных переходов, единственно с применением субсветовых флотов! Оттого-то их кораблям и даровались столь претенциозные имена. К упомянутому же периоду времени тахамауки уже в значительной степени утратили прежнюю мобильность и не без труда управлялись с неоглядной империей. Между прочим, некоторые их колонии сейчас обрели суверенный статус и порой непросвещенными исследователями почитаются за самостоятельные цивилизации. Например, Доуген, Згунна, Гледрофидд, да и упомянутая Окхшесб, впрочем…

– Ну, мы-то, верно, происходим не от этих ваших… томагавков, – сказала Рашида.

– Что не делает нам большой чести, – промолвил Спирин. – Забавно, но в моей молодости был период, когда я и мои сверстники имели несказанную дерзость именно так и называть эту великую расу. Но, поверьте, топор войны эти существа зарыли еще до того, как на Земле произошло Разделение, то есть очень давно.

– Но это же была империя! – заметила Рашида.

– Это и сейчас империя, – кивнул Спирин. – Пускай и утратившая – довольно безболезненно! – некоторую часть своих колоний. И во главе ее пребывает весьма просвещенный и талантливый монарх.

– Как это может сочетаться с их древностью и, как вы говорите, мудростью? – пожала плечами Рашида. – Монархия – это варваризм…

– Ну, не знаю, – возразил Спирин. – Кому как нравится. Для кого-то административные функции – тяжкое бремя ответственности. А для кого-то, как для, тахамауков – объект эстетического совершенствования. Монархия – это, черт дери, красиво… И как вы себе представляете выгоду от военных действий, в ходе которых объект раздора полностью уничтожается? – Он развернулся к видеалу. – Не желаете ли изучить «Отчет о полномасштабных испытаниях тяжелого орбитального дефлагратора»? Или «Отчет о применении гравитационного дисруптора в планетарных масштабах»?

– Что это такое? – спросила Рашида.

– Это некоторые системы космического вооружения, которые, были разработаны тахамауками примерно в ту эпоху, когда люди воевали кремневыми ножами и дубинами. Разработаны, испытаны и навечно запрещены к употреблению. Орбитальный дефлагратор вызывал цепную пирогенную реакцию в кислородосодержащих атмосферах, в результате чего на какое-то время планета превращалась в огненный ад – пока не выгорало все, что могло гореть. А гравитационный дисруптор разрывал силы сцепления между корой и мантией в теле планеты, и та превращалась в очень большой и совершенно голый камень неправильной формы…

– Помнишь уншоршара с планеты Оунзуш? – негромко спросил Кратов.

Несмотря на жару, проникавшую даже в заповедные недра Гауматеки, Рашида поежилась.

– Вопреки звучному имени, «Пронизывающий все пространства» был простым грузовиком, – сказал Спирин (Кратов и Рашида переглянулись). – Как это и было принято, вели его автоматы, но за грузом посменно присматривали двое… э-э… суперкарго. Да, да, я знаю, что на транспортниках полагается один суперкарго, но это же тахамауки… Путь лежал неблизкий, с одного края Галактики на другой, и когда один бодрствовал, второй находился в гибернации. Хотя весь курс пролегал в экзометрии, такой полет отнимал несколько недель, а тахамауки – рачительные хозяева личного времени… «Азмасфох» даже по их меркам был весьма велик: пятнадцать тысяч метров в длину и полторы тысячи в максимальном диаметре.

– Это что, раса гигантов? – поразилась Рашида.

– Рост среднего тахамаука – три метра, – с наслаждением объявил Спирин. Видеал за его спиной немедля изобразил портрет очень худого и нескладного на вид существа, в просторном сером наряде, похожем на комбинезон на пару размеров больше, чем следовало, Длиннорукого и сутулого. Изможденное лицо с высоким морщинистым лбом украшено было огромным печальным носом и запавшими карими глазами без зрачков. Кратову доводилось по долгу службы встречаться с тахамауками визави: в жизни они выглядели гораздо бодрее – Гравитация в их мирах дозволяет им роскошь быть гигантами… по нашим меркам. Ну, для тахамауков суденышко было серийным, а между тем в те славные времена их корабли были самыми крупными искусственными объектами, проникавшими в экзометрию. Поэтому нет ничего удивительного, что жертвой нападения стал именно грузовик тахамауков.

Все развивалось по сценарию, вам обоим прекрасно известному. Резкое торможение, потеря ориентации, частичные разрушения и неуправляемый полет к черту на кулички. Один из суперкарго, тот, что был в гибернации, сразу погиб. Второй попытался бороться за сохранность груза, свою жизнь и свою честь – а он действительно рисковал ею по обычаям империи: гам считалось дурным тоном пропасть без вести, не завершив дел по передаче наследства и титулов! Автоматы пострадали не так сильно, как можно было ожидать, и совсем уж по счастью невредим оказался бортовой компьютер.

– Компьютер? – переспросил Кратов рассеянно. – Какая-то счетная машина?

– Не совсем. Это архаичное название электронно-механических прототипов наших когитров. То, что было на «Азмасфохе», имело более прогрессивную элементную базу, но не являлось когитром, поэтому я лишь использую термин… Вот упрощенная схема грузовика, – Спирин эффектно размашистыми движениями выступал на сенсорной панели код, и на экране видеала возникли очертания экзотического овоща, не то огурца, не то баклажана, самых совершенных форм. Гравигенная секция расположена в центре… грузовые отсеки позади, впереди и частично снизу… а вот это центральный пост. – В унисон с его словами овощ вскрывался, демонстрируя свое содержимое. – Удар был один, и пришелся он вот сюда… то есть накрыл жилые помещения, большею часть груза и вскользь генераторы. Хотя есть основания полагать, что главной целью его был все же источник экзометральных возмущений. Сиречь генераторы.

– Почему? – быстро спросил Кратов.

– Всему причиной конструктивные особенности кораблей тахамауков. Сами генераторы упрятаны в сердцевине корабля, между тем как их эмиттеры выведены далеко наружу и шлейфом охватывают грузовые отсеки в передней части корпуса. Вот это вздутие – главная гроздь эмиттеров. ЭМ-зверь польстился именно на них.

– ЭМ-зверь? – удивилась Рашида.

– Абсолютно условное обозначение той твари, что атаковала корабль тахамауков. Согласитесь, что как-то ее нужно было обозначить!

– Почему же зверь? – не отставала женщина.

– Потому что известно, что экзометрия обитаема. Доказано очень давно.

– Кем? – выжидательно осведомился Кратов.

– Что значит – кем?! – растерялся Спирин. – Я не знаю – кем… Это, если хотите, аксиома. Просто все знают, что экзометрия обитаема.

– Давайте на мгновение допустим, что я этого не знаю, – сказал Кратов. То есть, трудно допустить, что я не подозреваю об обитаемости экзометрии: все же, у меня есть корабль-биотехн. Я просто хочу получить историческую справку.

– Хорошо, давайте таковую справку наведем, – промямлил Спирин и развернулся к видеалу всем корпусом. За его спиной Рашида строила Кратову презрительные гримасы и совершала жесты самого уничижительного свойства. Гм-м… Э-э… Вот! – встрепенулся наконец Спирин. – «Бюллетень экзометрической физики», издание Института физики пространства-времени и сопространств при Сфазианском Экспонате-риуме за 105 год – по нашему летоисчислению, разумеется «Детальными исследованиями, проведенными с помощью вышеуказанной модели ЭМ-сканера, было установлено существование в экзометрическом сопространстве мобильных объектов конечной массы и устойчивой формы, что выразилось, во-первых, в равномерных, неволновой природы, искажениях структуры сопространства, а во-вторых, в торможении и рассеянии сканирующего импульса, каковое явление впоследствии было обозначено как «экзометрическое отражение». Таким образом, математическая теория неоднородности экзометрического сопространства, предложенная Атмиагутидом и Инхаомтом еще в 55 году, нашла свое неожиданное практическое подтверждение…»

– Кто сии? – справился Кратов, успокаивающе поглаживая приунывшую Рашиду по плечу.

– Атмиагутид, Иэльхи-ккап Ам-ваа, – прочитал Спирин. – Родился в 40708 году по нкианхскому летоисчислению, покинул материальный мир, иначе говоря умер, в 43005 году, что соответствует нашему 97 году. Выдающийся ученый в области полиметрической математики и физики сопространств, один из создателей теории неоднородности экзометрического сопространства, а также нескольких теоретически непротиворечивых моделей ретротемпорального прокалывания.

– Эго что, машина времени? – усмехнулся Кратов.

– Что-то вроде того… Инхаомт, Асвиш-фуор Ивда-лудх. Родился в 40750 году, покинул материальный мир в 43050 году, то есть приблизительно в нашем 102 году. Тоже выдающийся, и в тех же областях познания, как представляется ближайший ученик, соратник и сподвижник Атмиагутида. Вы удовлетворены?

– До некоторой степени, – сказан Кратов. – Пускай будет зверь… Что же получается? Если я что-то понял из той наукообразной беллетристики, что вы давеча процитировали, то не так давно нкианхи испытывали некий прибор, условно именуемый «ЭМ-сканером». И на порождаемые им возмущения в экзометрической ткани реагировали некие предположительно живые твари. То есть бросались на треки от этих возмущений, как черт на грешную душу. Тем самым выдавая свое до той поры ото всех скрытое существование.

Спирин кивал ему в унисон, но лицо его с каждым словом делалось все более озабоченным.

– То, что эти зверюги себя проявили во плоти, оказалось подтверждением какой-то умозрительной теории, возникшей в нкианхских же головах тоже весьма недавно…

– Я уже все понял, – поспешно сказал Спирин.

– …между тем, как первое документальное свидетельство о нападении ЭМ-зверя на корабль Братства состоялось гораздо раньше. За несколько веков до того, как доктора Атмиагутид и Инхаомт сообразили, что коли есть сопространство, так наверняка в нем кто-то должен пастись и щипать травку.

– Ужасно! – воскликнула Рашида. – Запомнить, а главное – повторить эти языколомные имена с первой же попытки!..

– Приведенная вами цитата убедительна, – заключил Кратов, – но не иллюстрирует ничего, кроме поразительного эгоцентризма нкианхов, не удосужившихся порыться в исторических хрониках Галактического Братства. Хотя мы с вами, пожалуй, первые, кто их в том может уличить.

– Здесь какая-то нестыковка, – сказал Спирин. – Телега впереди лошади. Может быть, мы что-то напутали с летоисчислениями… хотя вряд ли. Нужно поискать более глубокие отсылки.

– Поищите, поищите, – сказал Кратов. – Возможно, наткнетесь и на другие замечательные исторические казусы.

– Что вы хотите сказать?

– Только то, что история исследований экзометрии, или как это обозначено в вашем инфобанке, «экзометрического сопространства», покрыта флером недомолвок и лакун.

– Вам это, я вижу, не очень-то нравится, – заметил Спирин.

– А вам?

– Тоже не по душе.

– И правильно. За недосказанностями зачастую таятся мрачные дела.

– В экзометральной навигации-то? – спросил Спирин с недоверием. – Корабли Братства столько лет бороздят его вдоль и поперек, что там уже и места не осталось для малейшей кляксы мрака… Э, бросьте вы! – вдруг отмахнулся он. Наверняка изрядное количество исторического материала попросту утрачено за давностью. Кому три тысячи лет назад могло прийти на ум, что двое… пардон, трое теплокровных вертикальных гуманоидов вдруг захотят докопаться до изначальных истин?!

– Когда и кем был совершен первый ЭМ-перелет? – полюбопытствовал Кратов.

– В 680 году до нашей эры. Космический крейсер пкианхов «Пернатый хищник» с тремя испытателями на борту, командир экипажа – трехфлаговый адмирал Юлли Юлтусф, – быстро ответил Спирин. Он внезапно преисполнился веселья. Какие-нибудь там ассирийцы осаждают Иерусалим и рушат стены Вавилона. Какие-то туманные киммерийцы вкупе с урартами, о которых только разве что я и помню, лупцуют каких-то фригийцев. И вся эта шатия-братия и знать не знает, что в это время где-то за пологом звездного неба адмирал Юлтусф и его соколы…

– А вы говорите, «утрачено за давностью», – усмехнулся Кратов. – Это вам не скифские письмена, не библиотека Ивана Грозного. Это вам Вхилугский Компендиум… Ладно, пока ограничимся констатацией факта, что найти черную кошку в светлой комнате легко, но поймать очень сложно – особенно, если она не хочет к вам на руки. Что нам стало известно об ЭМ-зверях? Что они реагируют на треки экзометральных возмущений. Особенно когда это солидные треки, вроде того, что оставил «Азмасфох» или ЭМ-сканер нкианхов. Что их можно подманивать и ловить. Во всяком случае, такова официальная версия происхождения кораблей-биотсхнов вроде того, которым пользуюсь я… Вот только любопытно, как это выглядит на практике!

– На практике, коллега, это выглядит примерно так, – окончательно развеселился Спирин, отечески похлопывая Рашиду по ноге. – Я делаю запрос в инфо-банк того же, скажем, Компендиума. Нельзя ли-де мне ознакомиться с технологической программой промыслового лова ЭМ-зверей, каковая была разработана, успешно испытана и осуществлена высокочтимыми коллегами нкианчами? Отчего же нет, отвечают мне. Делается это так. Строится кусинус-альфа-омега-векторная гравитационная сеть с тензорными проседаниями в кутангенс-бета-гамма-сопространство и укладывается в сопроникающие минус-гармопические прогообласти. Не понимаете? Ну, речь идет о системе координат, что позаимствована из пока еще слабо доступной человечеству области знаний, а именно: из ультра-инфра-грависпазматической парафизики. Что, даже не слыхали? Ну, и плюньте, не забивайте себе мыслительный аппарат… Тем все и оканчивается Вся наша беда в том, что до сих пор не нашелся еще человек, из плоти и крови, с парой ног и парой рук, кто бы всякий раз на их сочувственные вопросы отвечал: да нет, все в порядке, чего тут не понять – элементарная ультра – и ифра-грависпазмэтическая парафизика, продолжайте пожалуйста…

– М-да, – неопределенно сказал Кратов. Он поерзал в кресле, и ему на колени тотчас же свалился череп. – Ультра, стало быть, иифра… Ну, и чем же закончилась эпопея «Азмасфоха»?

– Как я говорил, расположение эмиттеров ввело ЭМ-зверя в заблуждение, сказал Спирин, – и он не нанес кораблю того урона, на который явно рассчитывал. Поэтому оставшемуся в живых суперкарго пришлось экстренно прервать полет и выброситься в субсвет. Процедура выхода из экзометрии выглядела предприятием рискованным, но все же удалась. После чего подоспели спасатели, и все закончилось наилучшим образом… если не считать гибели одного из тахамауков.

– Poor Yorick, – пробормотал Кратов, рассеянно вертя череп в руках. («Бедняга Иорик» (англ). Вильям Шекспир. Гамлет) – Кстати, отчего он погиб? Что там было – перегрузки, разгерметизация, отказ гибернационной техники?

– Сейчас посмотрим, – сказал Спирин. Его брови снова поползли кверху. Забавно… То есть ничего забавного в смерти, разумеется, нет, но… несчастный та-хамаук погиб от кровоизлияния в мозг. – Он пожевал губами и с кривой усмешкой прибавил – Такова официальная версия.

– А тот, что уцелел? – спросил Кратов. – Наверное, сошел с ума?

– С чего вы взяли?! – удивился Спирин. – Впрочем… – На его чело набежала тень. – Дьявол, – сказал он энергично. – Такое ощущение, что вы пришли сюда тыкать меня носом в дерьмо!

– Это не так, – мягко возразил Кратов.

– Суперкарго Нфебсгнехп действительно был отстранен от дальнейших полетов по медицинским показаниям У него наблюдались галлюцинации, расщепление личности, приступы глубокой депрессии…

– Стае, – чуть слышно проронила Рашида.

Расставание получилось довольно скомканным. Спирин уже не вел себя так оживленно, как это было вначале. По всему видать было, что ему не терпелось остаться наедине со своим видеалом и пропадать все доступные источники информации вдоль и поперек, пока нежданно возникшие смутности не рассеются, как утренний туман. Кратов оставил ему личный номер и поспешил прочь. Ему тоже хотелось на свет» простор.

– Ой! – вдруг сказала Рашида.

– Что случилось? – насторожился Кратов.

– Ничего страшного.

И лишь когда они поднялись наверх, удалились от лифта на изрядное расстояние и уже проходили мимо макета корабля Молчащих в одну десятитысячную естественной величины, Рашида пояснила:

– Он меня ущипнул.

– Ущипнул? – не поверил Кратов. – Тебя?!

– Угу. За мягкое.

– А где у тебя мягкое? – невинно полюбопытствовал Кратов.

– Везде! – рявкнула Рашида. – Это у тебя где ни хвати, всюду гранит и сталь, а я женщина…

– «Женщина устроена так, что она вся мягкая и влажная…» – пробубнил себе под нос Кратов. – Больно?

– Не очень… – Рашида вдруг разозлилась: – Я же не девочка, чтобы меня щипать! Я зрелая женщина, у меня любовники были его лет! И что ты имел в виду, говоря, что я влажная?! Не забывай, что я ипженер-навигатор Звездной Разведки в отставке! И я еще помню, как тормозить потоотделение!

– Хочешь, я вернусь и отломаю ему клешни? – смиренно спросил Кратов.

– Я потому и промолчала сразу, что не хочу… – Рашида поглядела на корабль Молчащих. – Про них я тоже еще помню По крайней мере, с ними все ясно. Летят себе и летят. Ни с кем не желают разговаривать. Это их право. И, скорее всего, это обычные грузовики-автоматы каких-нибудь переразвитых аутсайдеров. Например, тех же эхайнов.

– Видно, сегодня день такой, что все морочат Друг дружке голову, – сказал Кратов в пространство. – Так ты все же знаешь об эхайнах?

– Об эхайнах, Костя, знают все, – веско пояснила Рашида – Даже этот тип… под сенью мопстрика. Что вот есть такие эхайны. Но что такое эхайны, и зачем они нужны – знают немногие. Например, ты. Ведь ты знаешь?

– Знаю, – потупился Краюв.

– Что они такое?

– Головная боль.

– Зубная, – строго поправила Рашида. – А зачем они нужны?

– Низачем! – заверил Кратов с охотой. – Абсолютно низачем!

– И все же ты упорно не желаешь рассказать про эхайнов даже мне, своей женщине… Что же ты требуешь от нкианхов, которые о тебе даже не подозревают? С какой стати они станут делиться с тобой, абсолютно незнакомым теплокровным вертикальным гуманоидом, своими сокровенными тайнами?

– Но мне не нравятся эти тайны! – сказал Кратов. – Не хочу я никаких тайн в фундаменте Галактического Братства! Не хватало еще, чтобы этот замечательно устроенный, светлый храм, в котором есть место всем, включая меня, тебя… и даже того типа… вдруг покосился, а то и рухнул! Ну скажи: на кой черт нхианхам тайны?

– На кой черт тайны человечеству? – пожала плечами Рашида. – Неужели ты столь наивен, чтобы надеяться, будто я не заметила, как ты скис, когда Спирин ляпнул про Разделение?

– Ну и скис, – сказал Кратов оправдывающимся тоном. – Ничего сладкого в том нет. Очень досадный и неприятный факт в пашей истории. Причем в истории древнейшей. И самое в нем досадное, что люди-то здесь как раз ни при чем, а отдуваться приходится в первую очередь им…

– И это как-то связано с эхайнами, – усмехнулась Рашида.

– Угу.

– И с феями на Эльдорадо.

– Господи, дай мне передышку, – кротко промолвил Кратов, обратив глаза к сводам Тауматеки. Над его головой в белесом тумане парило чучело калейдоплануса, стремительного и трудноуловимого обитателя верхних слоев юпитерианского атмосферного бутерброда. «Если вдруг откажут защитные поля и этот змей-горыныч рухнет оттуда нам на головы, ничего даже отскребать не придется, – внезапно подумал Кратов. – И уж более идиотской смерти не вообразить. Это если небеса вдруг решат, что передышки давать мне не следует, а напротив, и в дальнейшем надлежит подвергать разнообразным испытаниям. Впрочем, это же можно будет расценить и как то, что они-таки откликнулись па мою мольбу и удовлетворили ее. Самым радикальным способом. Вздор: как поля могут отказать?! И все же… береженого бог бережет». Он взял Рашиду за локоть и повлек прочь из зоны возможного поражения, разглагольствуя на ходу: – Мне не следовало быть инфантильным дураком двадцать лет назад. Я полон раскаяния в своей глупости и гордыне. Нужно было взять эту демоницу в жены. И испортить ей жизнь, как она портит ее мне сейчас.

– Конечно, – согласилась Рашида. – Так и следовало поступить. Хотя ты и без того не сделал жизнь мою медом.

– Коли уж мы здесь, – поспешно сказал Кратов, – может быть, погуляем между этих чудес и диковин?

– У тебя назначено еще кому-то? – насторожилась Рашида.

– Нет! – Кратов замахал реками. – Клянусь чем угодно!

Они стояли у вросшего в тысячелетний гранит покореженного механизма, ни с чем привычным и понятным не сходного. Табло над экспонатом утверждало, что оный механизм был обнаружен четвертой марсианской экспедицией вскоре после их высадки в Меридиаиии, извлечен из скальных пород и доставлен на Землю, где продолжительное время соблюдался в архивах НАСА в обстановке строжайшей секретности.

Вот видишь, – сказала Рашида. – Никто не любит выставлять напоказ собственное невежество.

– Ничего в этой железяке нет такого, из-за чего следовало ее скрывать, возразил Кратов. – Да, разумеется, никаких других материальных следов внеземных культур на Марсе больше не находили. Ни в Меридиании, ни в Умбре, ни в Море Сирен. Ни тогда, ни сейчас, когда по Морю Сирен шастают дикие туристические группы, а в Меридиании новобрачные устраивают групповые медовые месяцы… На Марсе никогда не было цивилизации А эту штуку здесь потеряли стародавние визитеры Галактического Братства во время промежуточного финиша или вынужденной стоянки для ремонта…

– Разве трудно было уточнить? – вскинула собольи брови Рашида. – Кто, мол, наведывался к нам на Марс и посеял свой агрегат?

– Да кто ж помнит-то?! – воскликнул Кратов. – Одно время Солнечная система была как проходной двор. Кто здесь только ни побывал, не отметился! Нкианхи были. Тахамауки практически не вылезали. Кристалломимов заносила нелегкая. Он вдруг оживился. – Лет этак пятнадцать назад мы с Фрицем Радау сделали привал на Харибде Но не на той, что в системе Мирфака, а на той, что крутится вокруг Электры Речь идет не об Электре из Плеяд, а о другой Электре. – Он почувствовал, что сейчас окончательно запутается, и махнул рукой. – Ладно, не в том суть… И у нас потерялся экскаватор-автомат. То ли у него самопроизвольно включился задний ход. То ли я врубил да забыл… И он потихоньку убрел в заросли А хватились мы его уже в полусотне парсеков, в глубокой экзометрии. Не возвращаться же было! – Кратов конфузливо помотал головой. – Ох, и вставили же нам клизму на плоддерпосте, семиведерную, с битым стеклом!.. Нет у нкианхов было что-то иное. Не было им нужды скрывать свое невежество. Вообще трудно обвинить в невежестве расу, открывшую способ проникнуть в экзометрию.

– Может быть, при этом они открыли и что-то еще, – не сдавалась Рашида. Но ЭМ-павигацию и ЭМ-связь они сделали всеобщим достоянием. А это «что-то» предпочли похоронить в своих архивах.

– Такое умозаключение настолько очевидно, что не может быть верным… Зачем? Чтобы тысячелетиями жить в постоянном страхе разоблачения?! Неужели эта случайная неувязка в спиринском инфобанке, который был им составлен, можно сказать, «на колене»… и, не исключено, на чужом… заставит тебя усомниться в честности и открытости одной из самых почитаемых галактических рас?!

– У всех есть свои скелеты в шкафах, – сказала Рашида.

– И черепа на полках, – засмеялся Кратов. – «А глаза-то косят!» – вспомнил он старца Серапиона.

– У кого? – обеспокоилась Рашида.

– Не бойся, не у тебя. У нкианхов…