Текст книги "Капризы неба (СИ)"

Автор книги: Евгений Бриз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

– Буду с вами откровенен. Мне нет смысла убеждать вас в чём-то, потому что через... – Леонид посмотрел на часы, – три минуты и пятнадцать секунд вы отправитесь в обратное путешествие и ничего не запомните о нашем разговоре.

– Я воспринимаю это как угрозу, – невозмутимо проговорил старик. – Через три минуты вы наверняка попытаетесь вколоть мне какой-нибудь наркотик, парализующий память, и отвезёте обратно в санаторий. Только у меня возникает вопрос: на кой чёрт вы вообще меня сюда притащили?

– Это тестовое извлечение с целью демонстрации новому работнику наших возможностей, – чуть ли не зевая выдал заученное определение Леонид. Всем своим видом он показывал, что ждёт истечения этих трёх минут.

– К сожалению, Георгий Аркадьевич, это правда, – подтвердил Глен. Но в подтверждении не чувствовалась присущая ему уверенность. – Вы – придуманный персонаж.

– Ха-ха! Парень, скорее, это ты – придуманный персонаж! Если я не в прошлом, значит, каким-то образом тебя вернули с того света. Или вообще ты не Глен вовсе. Как я могу судить? Только из-за того, что ты похож на него своими волосами и побрякушками?

– Сразу укажу тебе на твою первую ошибку, Глен, – сказал Леонид. – Если извлекаешь персонажа на пять минут, не стоит в первую минуту заявлять ему, что он явился сюда из написанного тобой рассказа. Потому что последующие четыре минуты у вас непременно будет спор по этому поводу. Это аксиома.

– Ну, вы даёте! Знаете, это отличная идея для ещё одной книги! Как только я закончу со скрытыми главами «Мёртвого штиля», тут же примусь за её написание...

Георгий Аркадьевич ещё какое-то время изливал монолог относительно своих планов, пока громкость его голоса не стала уменьшаться, будто кто-то начал медленно убавлять звук на телевизоре. Одновременно с голосом стало исчезать и изображение, так же медленно, как порой затемняется кадр в кино. В конце концов, ни одна частица старика более не находилась в этом помещении. И в этом мире.

– Ну, вот и всё, – подытожил Леонид. – Сейчас он обнаружит себя возле мусорных баков, поймёт, что шутники его разыграли, громко выругается и отправится обратно в палату спать.

– Знаешь, что это было? – Глен посмотрел на Леонида. – Убийство.

– Что?!

– Да-да, это было убийство человека!

– Что за вздор! Он всегда существовал в своём мире, мы лишь на пять минут...

– Я знаю, что случилось с технической точки зрения, – перебил Глен. – Я имею в виду моральную сторону вопроса. Мы с лёгкостью создали человека из воздуха, а потом с такой же лёгкостью превратили его обратно в воздух.

– Не человека, а персонажа. Это важное уточнение.

– Персонажи – это те, кто живут на бумаге и в воображаемом мире, а в реальном мире живут люди.

– Глен. – Леонид начал очень спокойно. Затем с каждым словом стал усиливать тональность: – Давай не будем утяжелять наши рабочие будни совершенно ненужными грузами в виде твоих моральных умозаключений! Честно говоря, я не такой реакции ожидал от тебя.

– А какой же? «О, круто! Давай теперь поиграем в Богов! Чур, я сегодня играю за старикашку». Такой реакции ты ожидал?

– Ты ещё ничего не знаешь о работе нашего издательства. Поэтому не делай поспешных выводов.

– О вашей работе я уже знаю достаточно. А вот о мотивах и целях пока могу лишь гадать. Так развей мои ошибочные догадки!

Леонид сдался:

– Об этом тебе лучше поговорить с Иваном Богдановичем. – Он покатил к выходу, по пути отдав бирюзовые листы одному из работников. – Отнеси это в архив.

Иван Богданович встретил Глена, налегая на очередную чашку кофе. По блеску его глаз можно было читать в темноте – освещения хватило бы. Он тут же поинтересовался:

– Как прошло первое практическое занятие?

Глен уселся на стул и вытер взмокшую шею.

– Леонид оказался очень плодовитым рассказчиком. Только когда я спросил его о целях вашей работы, его плодовитость плавно растеклась по лестнице до вашего кабинета.

Заместитель главного редактора не спеша отпил кофе.

– Он уже доложил мне. Ты считаешь нашу деятельность негуманной? Неправильной? Противоестественной?

– Если такая деятельность является самоцелью, то да. Чтобы занимать должность Бога, надо иметь для этого веские основания. Не согласны?

– Хм... А когда ты парой нажатий клавиш на клавиатуре пускаешь в своего персонажа пулю из винтовки, тебя в этот момент как-то заботит бремя божества?

– Но, извините! Убить персонажа в романе – это не то же самое, что убить человека в супермаркете.

– Ты по-прежнему так считаешь, узнав истинный порядок вещей? Или личность определяется только наличием у неё твёрдоматериальной оболочки в виде тела?

Глен не нашёл, что на это ответить.

– Тебе кажется, что мы совершаем убийство, всего лишь перемещая личность в разных плоскостях мироздания. Но ты ни на секунду не задумался о тех убийствах, которые совершаешь сам с будничной лёгкостью и даже рутинностью на страницах своих произведений. Играя при этом в Бога. Захотел – убил, захотел – помиловал. – Иван Богданович отодвинул пустую чашку. – Поэтому давай не будем углубляться в морально-философские вопросы. Я убеждён, ты останешься разочарован теми ответами, которые дашь сам себе. Я понимаю, ты взволнован от увиденного, ты всё ещё не можешь принять обратную сторону нашего бытия за правду. Как итог – твой разум бунтует, ищет причины опровергнуть такой порядок вещей. Многие через это проходят. Ты привыкнешь.

Глен посмотрел на заместителя главного редактора и поразился лёгкости, с которой тот рассуждал на столь тяжёлые темы. Осознание, что через какое-то время он станет таким же циничным Богом иллюзий, отвергалось Гленом на корню. Но какой-то внутренний порыв задорного любопытства не позволял ему сказать «нет». Впрочем, такой вариант, как оказалось, не допускался даже в теории – теперь он слишком много знал. Упомянуть о столь важном факте Иван Богданович, конечно же, не преминул:

– Чтобы ускорить процесс твоего привыкания к новому мировосприятию, сразу предупрежу тебя о некоторых вещах. Теперь ты штатный сотрудник издательства. Главное отличие штатного сотрудника от внештатного в том, что он не имеет возможности сменить место работы. В случае бунта сотрудника, мы вынуждены будем надёжно спрятать его знания вместе с ним самим. А лучшее место для этого, как ты понимаешь, не тюрьма и не клиника на отрезанном от материка острове. Лучшее место – это книга. Большая толстая книга с множеством персонажей, частей и глав. В ней очень легко потеряться, ещё легче – поверить в то, что жизнь там не менее реалистична. Пусть она и длится всего лишь от первой до последней главы, но каждый раз в движении по Эклиптике тебе будет казаться, что ты проживаешь её всего единожды.

– Достаточно угроз, – осмелев, вставил Глен. – Я не собираюсь бунтовать. Учитывая ваши возможности, бунт – самое безрассудное, что я могу сделать.

– Рад, что ты это понимаешь. Ладно, езжай домой. Отдохни, встреться с подружкой, а завтра к девяти часам я жду тебя здесь.

– А как же моя основная работа?

Иван Богданович недоуменно посмотрел на Глена:

– Она переехала сюда. Так и скажи своему бывшему начальнику.

Уже встав со стула и направляясь к двери, Глен обернулся и решил узнать ответы на пару вопросов, устроивших его разуму процедуру томительных пыток:

– Последнее уточнение на сегодня, Иван Богданович. Извлекать можно только героев, не предметы?

– Нет, только одушевлённых существ. Таковы порядки. Единственное исключение – одежда, если она простая и без сюрпризов.

– И это может быть абсолютно любое существо?

– Теоретически, да. Если его биомеханика не противоречит физическим законам нашего мира.

– А если это будет злодей со сверхспособностями? Или полчища мутантов с неизлечимым вирусом? Нашему материальному миру можно будет пожелать спокойной ночи?

– Опять же теоретически, да. Но этого не допустят высшие инстанции. Главный редактор здесь не кресло просиживает, а следит как раз за тем, чтобы не случалось подобных парадоксов.

Глен рухнул на мягкое сиденье «пассата» как отвалившийся в пропасть кусок скалы. Первым желанием было утопить педаль газа в пол и уехать подальше. Но он понимал, что есть риск в один момент обнаружить себя каким-нибудь козопасом на забытой Богом ферме в брачных отношениях с матерью семи детей. И что ещё хуже – с искренней верой в своё отцовство. Такая перспектива Глена не прельщала. Поэтому он ограничился лишь нажатием педали газа и поехал домой. Интересно, они могут забираться в головы и читать мысли, подумал он? Если да, то в ближайшее время лучше думать о чём-то другом. Уединиться с бутылкой вермута на диване и включить тупое американское кино. Пожалуй, таков план на вечер.

Поднимаясь по лестнице, он остановился перед квартирой Марины Майковой. Изнутри как обычно доносилась брань и ругань. Постояв ещё минуту, Глен продолжил путь наверх, выбросив по пути данное себе обещание в мусоропровод.

Скрытая Глава 9. Канцелярия божков: интеграция

Первые три месяца работы в издательстве «Боги иллюзий» принесли Глену немало опыта и куда больше головных болей. Ваша голова всегда будет болеть, если вы решите в короткие сроки заменить содержимое, накопленное в ней за четверть века, чем-то принципиально другим. Зато Глен быстро овладел техникой чистописания на бирюзовых листах и перестал воспринимать перемещения персонажей из одного мира в другой убийственным деянием. Так же к плюсам можно отнести свалившуюся с небес чековую книжку на крупную сумму свободного времени. Правда, условно свободного. Это время ему приходилось посвящать творчеству. Сбылась детская мечта стать профессиональным писателем. Но ведь сбывшаяся мечта – это карета, превращённая в тыкву. Надо было срочно заменить её новой каретой, но с её поиском у Глена возникли проблемы.

Ещё он вынужден был работать фильтром от шлака. Иными словами – читать много рукописей потенциальных внештатных сотрудников. До этого он и не знал, что в нашей стране столько писателей.

Даже досуг ему часто приходилось проводить в корпоративном стиле – устраивать крысиные бега персонажей разных произведений. Противник создаёт хитросплетённую историю с множеством ловушек, а твоя задача провести своего персонажа от первой до последней страницы, используя послания-подсказки, к лазейке в финальной точке. Герой добрался – ты победил, не добрался – победил соперник. Затем игра наоборот. Ну, и всякие разновидности. Глен заметил, что в Канцелярию набирали только смышлёных божков.

А вот об подводных течениях деятельности Канцелярии Глен так и не мог пока узнать. Иван Богданович сказал, что «Боги иллюзий» – лишь одна из существующих подобных организаций, причём, не самая топовая. Об истинных целях её существования знал лишь Главный редактор. О существовании самого Главного редактора знали лишь те, кто не успел ещё о нём забыть (он никогда ни с кем не контактировал, кроме своих замов). Впрочем, ходили слухи о некой третьей типографии, где, опять же по слухам, варился котёл отфильтрованных истин бытия. Но никто не догадывался, как туда пройти. Когда Глен спросил Леонида, знает ли тот что-нибудь о третьей типографии, то получил в ответ короткое и раздражённое «Нет!». На том их общение на подобные темы прекратилось на долгое время.

С Леонидом Глен нашёл общий язык ещё раньше, чем научился писать на бирюзовых листах. Правильные слова легче всего находить тогда, когда слова вообще не требуются. Ментальная связь – великая вещь. Глен так и не понял принципов её функционирования, но на спокойствии его сна это никак не отразилось (здесь стоит добавить великое и ужасное «пока что»). Леонид очень скоро превратился в сиамского брата Лео, что выразилось в свободе их общения. Братьям нечего скрывать друг от друга.

– Лео, позволь вопрос, – как-то раз спросил Глен. – Как давно ты ведёшь внутриутробный образ жизни?

– А что ты подразумеваешь под внутриутробным образом жизни? – уточнил Леонид, сосредоточенно ковыряясь в каких-то текстах.

– Есть, спать и думать, – перечислил Глен. – Я даже не знаю, чем ты занимаешься в свободное от всей этой работы время. Более того, я не знаю, есть ли оно у тебя вообще.

– На самом деле, думать – это весьма затратный по времени процесс. Если хочешь, чтобы твои думы к чему-то тебя приводили.

– Отдыхать же тоже надо. Эрик Рассел в одном из романов использовал замечательное выражение: мысли пачкают мозги. Иногда это действительно так.

– Ладно, я понял. Не мешай мне думать.

В следующий раз с нетрадиционного вопроса уже начал Леонид:

– Глен, как у тебя обстоят дела на личном фронте?

– А почему тебя это вдруг заинтересовало? – Он зарылся в бумагах как офисная крыса.

– Так, просто интересуюсь.

– Не включай простака. Ты просто так не поинтересуешься, даже если утром увидишь меня наголо обритым и в шотландской юбке.

– Ну, хорошо, – сдался Леонид. – Мы плавно подходим с тобой к следующей стадии в твоём обучении. К процессу интеграции.

Глен высунул нос из кипы бумаг и принюхался – запахло вкусным.

– А причём здесь мой личный фронт? – бесстрастно спросил он. – Ты собираешься интегрировать меня в камасутру? Или в гарем к турецкому султану? Поэтому переживаешь, что если у меня есть девушка, ей может это не понравиться?

– Порой я думаю, что за болвана мне подсунули в напарники? – Лео сказал это не зло, а даже как-то устало.

– Это как раз такие случаи, когда мысли пачкают твои мозги!

– Короче, шутник. Я подготовил для тебя несколько историй. Выбери ту, в которой ты бы хотел оказаться. – Леонид запустил по воздуху многократно сложенный лист. Список достиг соседнего стола, и Глен ознакомился с вариантами.

– А почему всё так уныло? – недовольно проворчал он через минуту. – Особенно мне нравится (в кавычках) вот это: «В семье Барковых у дочерей сложные отношения с отцом. Одна скучает по любимому, и это не нравится отцу, а над другой он постоянно издевается. Сможет ли появление в их семье случайного путника как-то повлиять на судьбы героев?»

– Ладно, эту историю можешь вычеркнуть, – нервно бросил Леонид и заёрзал в своём кресле.

– Остальные ничем не лучше. Где ты их откопал? В урне на распродаже дешёвых мелодрам?

– Нет, а как ты хотел? – Голос Леонида возвысился над всем кабинетом. – Думал, я принесу тебе сюжеты о вторжении инопланетян или сценарии для зомби-муви?

– Было бы интересно.

– Ага. Только мне будет совсем не интересно плясать потом на коляске в кабинете Главного, оправдываясь за такой ляп. Потому что твоя смерть в рассказе вызовет кучу трудностей с последующим извлечением.

Глен принял задумчивое выражение небритого лица.

– Так всё-таки существуют способы увидеть Главного?

– Да, только он будет последним представителем материального мира, которого ты увидишь.

– А что за сложности возникнут с извлечением? Я думал, жизнь персонажа движется по Эклиптике, и извлечь его можно в начале истории, ещё в стадии доброго здравия.

– Персонажа, прежде никогда не жившего здесь, – да. Но если речь идёт об интегрированном человеке, погибшем внутри произведения, то извлечь мы сможем лишь его аналоговую копию, литературного героя, чьим прототипом был тот человек. Как понимаешь, он уже не будет сам собой на сто процентов.

– Опять сложности. Даю пари, тебе без них плохо живётся.

Леонид откинулся на спинку кресла.

– А ты думал, почему интеграция считается куда более сложным и ответственным процессом, чем извлечение обычного героя? Потому что в интеграции участвует реальный человек. Чтобы совершить обратное извлечение и вернуть человека в его естественном виде, необходима подготовка и подстраховка. В одиночку такие трюки совершают только безумцы или асы. Возврат возможен лишь в течение первого цикла Эклиптики. Если ты дойдёшь до финального абзаца или погибнешь, то для тебя это станет полным финальным абзацем. Ты уйдёшь на второй цикл и превратишься в чистокровного персонажа. Есть даже миф, что в их жилах течёт кровь с сиреневым оттенком. Признаюсь, я пробовал уловить этот оттенок, но не смог.

Леонид замолчал и испытующе посмотрел на Глена. Глен выдержал этот взгляд.

– Как зловеще ты это произнёс, – сказал он. – Допустим, убедил. Так и быть, начнём с мыльных опер.

– Так-то лучше, – согласился Лео, готовя – о Боже! – сиреневые листы. – В некоторых историях я прописал героиням склонность влюбляться в экзотических субъектов с тёмным прошлым. То есть, в твой типаж.

– Это ещё зачем?!

– Ты должен испытать не только сам факт интеграции, но и разнообразную гамму чувств и ощущений внутри произведения. А начинать надо с самого безвредного для здоровья – с непродолжительных интрижек с противоположным полом.

– Сразу видно, что у тебя никогда не было интрижек с противоположным полом.

Леонид недовольно напряг лицо.

– Ты ошибаешься. Так в какую историю тебя посылаем?

– Да мне всё равно, каким мылом умываться. – Глен сделал неопределённый жест, указывая на список. – Давай в эту, с Барковыми.

– Может, выберешь другую? – Леонид затеребил ручку.

Глен зорким взглядом вцепился в напарника.

– С той историей что-то не так?

– Нет. Обычная история.

Глен медленно и точно опустил палец на бумагу:

– Туда!

– Окей. Надеюсь, ты не боишься воды?

– ???

– Младшая из сестёр не умеет плавать. Она будет переходить речку через деревянный мост, возле которого мы высадим тебя. На подходе к берегу я подстроил обрушение моста, так что она окажется в воде и запаникует. Для тебя это лучшая возможность оказаться у них на семейном ужине.

– Ты изверг. Ничего попроще придумать не мог? А если она утонет, да ещё и меня утащит с собой?

– Не утонет. Я же сказал, что всё будет возле берега. Она и сама выберется, тебе просто надо будет проявить рвение ей помочь – и дело в шляпе.

– Хорошо, и что мне делать в их семействе? Приструнить строгого папашу?

– Это уже тебе решать. – Леонид начал писать на сиреневом листе. – Лазейка будет находиться в том же месте у моста, под деревом. Временные рамки рассказа по внутреннему времяисчислению ограничены двумя сутками. Здесь за это время пройдёт всего минут пять, босс даже не успеет выпить чашку кофе. Для безопасности тебе лучше покинуть их мир не позже следующего вечера.

– Мне столько времени там торчать?

– Чем дольше ты там пробудешь, тем больше опыта наберёшься. А опыт в этом деле – самая главная вещь.

Глен вздохнул с напыщенным недовольством, но промолчал.

– С технической точки зрения интеграция несколько отличается от извлечения, – пояснил Леонид, продолжив писать. – Основная сложность заключается в необходимости создания временной рассинхронизации твоего физического тела с шестью другими тонкими телами: эфирным, астральным, ментальным, казуальным, буддхическим и атмическим. В результате чего физическое тело распадается на атомы, и ты перестаёшь существовать в этом мире. Твоё сознание и мировосприятие сосредотачиваются в других телах, одно из которых мы помещаем в плоскость пограничного раздела. Как правило, для этого используется ментальное тело, иногда астральное или казуальное. Плоскость пограничного раздела в данном случае имеет обратную направленность.

– Для активации процесса ты должен будешь своей рукой что-нибудь написать на плоскости. – Леонид закончил с текстом и протянул ручку Глену. – Не используя при этом технику писания на плоскостях. Вот ещё одна причина, по которой неопытному дилетанту опасно создавать ответвления для интеграций – с огрехами в технике письма он отправит себя куда-нибудь в небытие. Давай пиши.

– Без проблем! – Глен подошёл и написал внизу сиреневого листа «Лео – лохматая зануда».

– Очень смешно и оригинально. Не забудь про время.

Это были последние слова, которые услышал Глен в их офисе. Через несколько секунд он уже слышал другие голоса, шум реки и сухой треск кузнечиков в траве. Он стоял под горбатым деревом напротив шаткого деревянного мостика. Справа раскинулось поле, где несколько мужиков с вилами и граблями собирали на повозку сено. Его запах пропитал воздух. Впрочем, не только его запах – до Глена доносилась вся палитра деревенских запахов.

– Спасибо тебе, Лео, что хотя бы высадил меня не в хлеву. Но ты – задница, – сказал он вслух, надеясь, что эту реплику магический принтер воспроизведёт без опечаток.

Глен так и стоял под деревом, пока на мосту не показалась девушка с корзиной в руке. Шоу начинается, подумал он и спрятался за толстый ствол дерева.

– Хм, а у тебя хороший вкус, старый извращенец, – уже тише произнёс он, оценивая антропометрические показатели героини. Они, что называется, были наполнены молоком и кровью. Лицо он пока не мог разглядеть, разве что определил в девушке блондинку.

Как и предсказал Леонид, уже на подступах к берегу ненадёжный мост надломился, и девушка с криками и воплями искупалась в речной воде. Глен тут же выскочил из своего укрытия и принялся «спасать» потерпевшую. Пусть глубина была лишь по щиколотку, ведь главное – сам факт.

– Всё в порядке? – Он инсценировал беспокойство в голосе, когда все уже были в безопасности, кроме дюжины яблок, вылетевших из корзины.

– Да...кажется, да. Спасибо! – Девушка не спешила убирать от Глена руки.

Он ответил ей той же любезностью, благо, из речки ему пришлось вытащить далеко не крокодила. Теперь он мог разглядеть её лицо. Симпатичное, но, в то же время, с весьма специфическими чертами. В них явно просматривались какие-то азиатские мотивы.

«Может, поэтому её и недолюбливает отец? – услышал Глен голос внутри себя. – Что она не его дитя, а внебрачная дочь заезжего якута или корейца». Но он тут же осёкся – откуда ему знать, как выглядит сам отец? Может, он якут.

– Я Глен. – Он посмотрел на переправу. – Ненадёжные у вас тут мосты.

– Да, его построили ещё до моего рождения. – Девушка посмотрела Глену в глаза. – Меня зовут Натали.

– Натали! Ты цела?? – Четверо, нет, пятеро бравых хлопцев прибежали с поля. Один из них, тучный тип с чёрной бородой, особо активно проявил интерес к здоровью девушки.

– Всё в порядке, Виктор.

– Кто это с тобой? – Тень от Виктора не уступала в размерах тени от того огромного дерева. Солнце безнадёжно потерялось где-то за его спиной.

– Это Глен. Он помог мне.

– Глен? Что за буржуйское имя?

– Какие-то проблемы, чувак? – Глен встал и тут же осознал, что его собственные проблемы тяжелее килограмм на шестьдесят и выше сантиметров на двадцать. Да, и всё это надо умножить на пять. Натали спасла его шкуру:

– Виктор, успокойся, – Она потащила Глена за собой. – Пошли, кажется, ты заслужил обед.

«Вот уже и обед заслужил, – вновь услышать Глен голос. Не иначе, Леонид вышел на связь. – Пока всё идёт по плану, не считая появления в кадре горилл. Хотя ты должен понимать, что ничем не заслужил даже сухпаек, не говоря про обед».

Очевидно, Лео поколдовал над младшей сестрёнкой основательно, коль она тут же запала на Глена, едва тот появился в поле её зрения. Похоже, она этого и не скрывала.

– Ты же не здешний? – спросила она. – Никогда тебя раньше не видела.

– Да... – Глен понял, что не имеет за пазухой даже наспех скомканной легенды. Пришлось импровизировать: – Я приехал навестить друга.

– Он живёт здесь? Как его зовут?

«Кретин, мог бы догадаться, что в этой деревушке все знают всех».

– Я не уверен, что он здесь вообще жил. Мы давно потеряли связь, я лишь помню, как пару раз мы приезжали к нему в летний домик.

– Ну так имя есть у него?

– Да, Леонид. – Это имя в последнее время Глен произносил чаще других, поэтому оно первым и пришло ему в голову. – Фамилию запамятовал.

– Леонид? – переспросила Натали. Голос пронзило лёгкое удивление. – У моей сестры парень Леонид. Он работает в какой-то секретной организации, приезжает периодически.

«Ещё и с именем прогадал. Надо было говорить Зиновий. О таком парне уж точно тут не слышали. Или просто Иван».

– Отношения на расстоянии и всё такое? – поинтересовался Глен, дабы увести тему с нежелательной колеи.

– Не совсем на расстоянии, он же приезжает всё-таки. Довольно часто. А для настоящих чувств и расстояние было бы не помехой.

Слава Богу, они подошли к дому. Ничем не примечательный сельский дом, собака на привязи и запах куриного помёта. На веранде дома стоял небольшой стол, уже основательно укомплектованный едой и питьём. Во главе стола сидела возрастная копия Виктора. Очевидно, отец семейства. Не якут, обычный бородатый мужик, значит, основания Глена не лишены логики. В углу в наушниках и с телефоном в руках примостилась сестра. Актриса американского кино, не иначе. Тёмно-русые волосы были аккуратно заплетены в две косички и спадали на гладкую загорелую шею. Сине-белый сарафан подчёркивал её фигуру, менее пышную, но более пропорциональную в сравнении с сестрой. В меру сочные губы напевали какой-то мотив. Глаза цвета морской волны окатили и пленили Глена своим приливом, стоило ему лишь показаться на пороге. Отец почувствовал, что за спиной чужак, повернулся и уставился на Глена. Затем на младшую дочь.

– Кто это с тобой?

– Это Глен. Я упала с моста, а он помог мне выбраться. – В подтверждении слов Натали потрясла мокрым платьем. – Он приехал навестить друга, но не знает, где тот живёт.

«Молодец, девочка. Тебе бы, Глен, стоило поучиться, как можно в двух предложениях рассказать всю историю».

– Я знал, что этот мост рано или поздно рухнет. Ладно, садись. Глен. – Взгляд отца не вселял надежд на радужный обед. – Натали, принеси гостю ложку и тарелку.

Натали тут же всё исполнила.

– Меня зовут Сан Саныч. Так к кому ты приехал?

– К другу. Я его давно не видел. – Глен примостился на неудобном стуле. Зато он оказался удобен тем, что оттуда была видна старшая сестра. Глен тщетно пытался вспомнить, где мог её видеть раньше.

«Может, просто извиниться и уйти? Сколь искусна твоя ложь на бумаге, столь же примитивна и неуклюжа она в словах».

– Если он живёт или жил здесь, я его должен знать. Как зовут?

«Иван – Ты же говорил Леонид? – Я перепутал – Ты перепутал имя друга? Или перепутал друзей? Аха-ха!»

– Его зовут Лёня. – Глен слишком долго собирался с мыслями, поэтому Натали его опередила. – Как твоего парня, Вероник.

– Может, это он и есть? – Сан Саныч посмотрел на старшую дочь, затем на Глена.

И вновь Натали всё сделала сама:

– Нет, Глен сказал, что у его друга был летний домик.

– Не помнишь номер дома?

Глен пожал плечами.

– А примерное расположение?

«Вот прицепился! Хотя чего жалуешься – он помогает тебе в твоих лживых поисках».

– Где-то там, – неопределённо показал Глен. – Я не очень хорошо здесь ориентируюсь.

– Ладно, тогда дай подумать, скольких Леонидов я тут знаю... – Сан Саныч начал мысленно перебирать варианты. – Так сразу и не припомню.

Натали вывалила Глену полкилограмма тушёной картошки и три здоровые котлеты. Ещё налила пол-литра компота.

«Теперь понятно, почему здесь все такие «маленькие»? Только Вероника держится. Хотя по её ляжкам видно, что не всегда получается».

– Лео, заткнись, – едва слышно произнёс Глен в руку и откашлялся.

Он поспешил проверить местную еду на предмет её отличия от реальной. «Хм, вкусно. Ничем не хуже тех столовых, где ты питаешься и куда лучше стряпни, которую ты готовишь себе сам».

Глен сидел под перекрёстным огнём двух взглядов – любопытного и насторожённого. А он же не мог оторвать своего увлечённого от той, которая не проявляла к нему никакого интереса, копаясь в телефоне. Возможно, она переписывалась с парнем. Почему его так притягивали её черты?

– Ты не очень многословен, Глен, – сказал Сан Саныч. – Расскажи что-нибудь о себе. Откуда сам, чем занимаешься?

– Пап, дай человеку поесть! – вступилась, разумеется, Нитали.

– Ты вообще молчи, твоё мнение никому не интересно, – резко отрезал отец.

– Я писатель, – решил для начала ограничиться Глен. Он даже не знал, в какой части страны находится эта деревушка, чтобы называть свой город.

– Правда? О чём пишешь?

– Да так, о всяком. Жизнь и быт народностей разных галактик. – Глен машинально осмотрел веранду. На старом телевизоре, очевидно, неработающем со времён Второй мировой, стояла фотография. Веронику на ней он определил сразу, рядом, судя по всему, был её парень.

– Сказочник, значит. Получается зарабатывать или только бумагу переводишь?

– Пока ещё бумагу перевожу. – Глен привстал, чтобы разглядеть человека на фотографии, и обратился к Веронике. – Это твой парень?

– Да, – наконец, она удостоила его ещё одним взглядом.

– Что, всё-таки твой друг это он? – спросил Сан Саныч.

Конечно, это был его друг. Даже больше, чем друг. Сиамский брат Лео. Только с ногами. Но какого чёрта?

– Нет, обознался. – Глен опустился обратно на неудобный стул. Теперь он показался ещё неудобнее, чем был до этого. Что за истории, Лео?

Приближающиеся к дому шаги Глен услышал минуты за три до того, как в дверь постучали. Затем вошли.

– А, здравствуй, Виктор. – Сан Саныч даже встал, чтобы пожать лапу, эквивалентную своей. Из-за спины Виктора торчало три макушки – бравые хлопцы-сенокосцы. Рядом крутилось два подростка. Их было разглядеть куда труднее.

– Саныч, мы пришли кое-что прояснить. Насчёт вот этого хрена! – Толстый палец Виктора напомнил Глену переваренную сардельку. – Нам интересно знать, кто он такой, откуда и зачем приехал?

Ещё один. Глен посмотрел в окно – не столпилась ли там очередь на полдеревни из желающих узнать про него.

– Если честно, мне тоже всё это интересно. – Сан Саныч скрестил два полена на груди и уставился на Глена. – Какой-то слишком ты подозрительный, дружище.

– Что вы все пристали к нему? – Натали уже была готова встать перед Гленом и защищать его собой. – Слишком много любопытных развелось.

– Гаврил утверждает, что видел, как он появился из воздуха возле моста!

Глен почувствовал, как томный бас Виктора верёвкой скользил по его шее.

– Из воздуха? – чуть не опешил Сан Саныч.

– Да, – раздалось из-за спины Виктора. – Взял и появился.

– Может, ты перегрелся на солнце, Гаврил? – Натали засмеялась.

– Говорю тебе! И он появился прямо перед твоим падением с моста.

«Ну, один плюс в этой ситуации есть – Вероника теперь не отрывает от тебя глаз. Впрочем, минусов целых пять, два из которых с вилами. Как известно ещё из школьной программы, минус на плюс даёт минус. Поэтому я бы советовал тебе убираться, не заканчивая с двумя оставшимися котлетами».

Хорошее предложение, только надо быть волосом, чтобы суметь просочиться между этих боровов на улицу. А не копной волос.

– Не хочешь ли ты, мил человек, рассказать нам свою версию? – Милость в голосе Виктора была столь же иллюзорной, как и всё происходящее. Не иллюзорны были лишь риски для реального здоровья.

– Хорошо, хорошо... – Глен встал, лихорадочно ища предлог выйти из дома. – Я вам всё объясню. И даже покажу.

Он подошёл вплотную к Виктору. Из заваленного глыбами туннеля сбежать было бы легче.