Текст книги "Капризы неба (СИ)"

Автор книги: Евгений Бриз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

– Что покажешь? – спросил тот, не шелохнувшись.

– Аппарат, на котором я прилетел сюда.

Виктор посмотрел на всех присутствующих с горящим взором безумца и проронил смешок:

– Ха, ты что, пришелец из космоса?

– Аха-ха! – заржали гориллы на заднем плане.

– Так и будешь стоять здесь как бочка с пивом или подвинешься, чтобы я показал? Лучше один раз увидеть.

– Да он заливает, Витек! – пропищал один из подростков.

– Конечно, заливает, – поддержал щенка вожак стаи. И решил блеснуть интеллектом. – Пришельцев не существует. Всё это выдумки.

– Хорошо, я передам им, что их не существует, – сказал Глен.

«Отлично, Глен. Бросай писательство. Второсортный цирк с гастролями по деревням – это то, чем ты должен заниматься».

– Во клоун, – усмехнулся Гаврил. – Ну, пусть покажет нам свою тарелку. Вероника, проследи, чтобы он не стащил одну из ваших. Аха-ха!

Глыбы сдвинулись с места и освободили выход. Глен быстрыми шагами направился к реке. Но не слишком быстрыми, чтобы не напугать идущих по пятам конвоиров. На зрелище отправились все, включая Веронику и озадаченную Натали.

«Пора! Как и в любом деле, важен отличный старт, не облажайся». Глен внял внутреннему голосу и неожиданно для всех рванул вперёд. Ни одно полено не успело схватить его за футболку и даже за волосы. В спину полетели фразы:

– Быстрее за ним!

– Хватай пришельца!

– Это исчадие ада, я же говорил!

Глен сначала бежал не оглядываясь. Когда обернулся, увидел картину «сдувающиеся шарики». И две оставшиеся стоять сестры. Как Виктор и компания ни старались, но боровам не по силам тягаться в скорости с леопардом. Щенки тоже отставали. А вот вилы вполне могли потягаться. В какой-то момент Глену показалось, что Гаврил принял позу копьеметателя. Хорошо, что показалось. Дерево, родное дерево. Он прислонился к нему спиной и закричал:

– Забирай меня отсюда!

Перед глазами постепенно начала всплывать темнота, словно кто-то притушил солнце. Сначала наступили сумерки, через пару секунд – ночь. Затем пришла вакуумная пустота. После неё Глен уже увидел знакомые стены второй типографии, Леонида с бирюзовыми распечатками в руках и магический принтер.

– Чёрт возьми, Лео, ну ты и мудак! – Глен ощупал себя на предмет отсутствия колото-резаных ран. – Эти деревенщины чуть не распяли меня на кресте. Что это за рассказ? – Он схватил распечатки. – Про экзорцистов из Древней Руси?

Леонид с трудом подавлял смех:

– Извини, дружище, я не мог предположить, что на поле окажется кто-то из пролонгеров и увидит твоё появление.

– Что ещё за пролонгеры?

– Сюжетные удлинители. Все те, кто наполняет мир рассказа, выходящий за пределы написанного текста. Или ты думал, отец с дочерьми втроём населяют пустой мир?

– Но ты же их не придумывал? – Глен старался сопоставить данные.

– Нет. Они формируются независимо, логически и естественно вписываясь в окружающую обстановку. Но никогда не знаешь, кем окажется встреченный тобою пролонгер. Элемент лотереи, поэтому даже самая безобидная, на первый взгляд, интеграция может обрасти неожиданными проблемами. Как в твоём случае.

– О таких вещах надо предупреждать заранее, – недовольно бросил Глен и пробежался глазами по тексту. Забавно было читать о своём маленьком приключении по горячим следам. – И ты не мог бы в следующий раз избавить меня от своего присутствия в моей голове? Нет, против дельных советов я не возражаю, но у тебя на них дефицит, как я понял.

– Ты о чём? – удивился Леонид.

Глен раздражённо встряхнул листами и зачитал:

– «Кретин, мог бы догадаться, что в этой деревушке все знают всех». И тому подобное.

Указательный палец Леонида заметался в жесте отрицания:

– То был не я. Это называется зеркальным эффектом самовосприятия. Следствие рассинхронизации твоих тел.

– Разговоры между телами?

– Типа того. Иногда можно услышать то, о чём ты даже боялся подумать. Надо сказать, отличный способ узнать всю подноготную своей сущности.

И вновь он нашёл объяснение! Глена уже раздражала невозможность приструнить своего сиамского братца.

– А что ты скажешь насчёт фотографии? – ухватился он за беспроигрышный, по его мнению, вариант. – Или на ней тоже был не ты?

Отчасти удалось добиться желаемого – Леонид замялся.

– На ней был я.

Молчание.

– И? – Глен недоуменно развёл руки. – У тебя блудливое казуальное тело, живущее своей жизнью?

– Давай не будем об этом.

Попал!

– О-о, кажется, я понял, в чём дело... – Глен самодовольно прищурился. – Балуешься со своими героинями?

– Ты действительно кретин, если об этом подумал.

– А о чём я должен думать? Героиня твоего рассказа считает тебя своим парнем. Ты навещаешь её периодически, потому что работаешь в секретной организации под названием «Реальный мир». Какой напрашивается вывод?

– Пошли в офис. Там поговорим.

Глен заметил, что в этот раз Лео не сдал распечатки в архив, а забрал их с собой. Впервые на его памяти. В офисе он положил эти листы в толстую папку и убрал в ящик стола. Из того же ящика он достал фото в рамке.

Леонид не стал ждать, пока в него полетит очередной острый вопрос, поэтому начал рассказывать сам:

– Семья Барковых не вымышленная. Я познакомился с ней давно, ещё в студенческие годы – мы с Вероникой учились в одной группе. И не просто учились, у нас были отношения. Хоть она и была родом из деревни, её амбиции простирались далеко за границы соседних стран. Жажда красивой жизни, много друзей и тому подобное. Я не мог ей предложить большего, чем у неё уже было. Она не знала про издательство и мою привязанность к нашему городу, и посвящать её я тоже не хотел. Посвятить – значит втянуть, связать до конца дней узкими коридорами этого здания. Я не мог так поступить. Мои чувства к ней были выше желания обладать ею во что бы то ни стало.

После окончания университета пришлось расставлять точки над «i». Я выдумал какую-то несуразицу, почему не мог уехать отсюда, её, разумеется, не устроило моё объяснение. Она решила, что я законченный эгоист, раз мешаю ей развиваться и двигаться в новых направлениях. Собрала вещи, накопленные деньги и улетела в Испанию.

Я изнывал от душевной боли и не мог найти себе места в этом мире. Поэтому стал искать места в скрытых мирах. Как многие ищут спасения от горя на дне стаканов, я искал его на дне выдуманных реальностей. Я совершал самоинтеграции в одиночку, без подстраховки. И это были не безобидные мыльные оперы, а полные опасностей и завихрений сюжеты. Правительственные заговоры, восточные оргии, даже мутанты. Компьютерные игры с ощущением стопроцентной реальности. Ты сам в этом убедился. Но эти игры завели меня слишком далеко. Несчастный случай был лишь вопросом времени.

Время настало, когда я в очередной раз создал для себя историю, незаметно приведшую меня к необходимости спасаться из южноамериканских болот, кишащих аллигаторами. Теперь ты знаешь, где я оставил добрую половину себя. – Леонид с грустной улыбкой посмотрел на пол. – А злую половину спас мой персонаж. Напарник по сюжету. Иногда я думаю, что лучше бы он этого не делал. Он, конечно же, не знал, кого спасает. Рисковал своей жизнью ради моего спасения. Люди порой так поступают, но он был персонажем – всего лишь выдуманным нематериальным образом с прописанным характером. И знаешь, что самое удивительное? Я прописал ему такой характер, согласно которому он не только не должен был меня спасать, но и вполне мог пожелать аллигаторам приятного аппетита, а затем смыться. Но он поступил иначе. Неожиданные повороты сюжета изменили его. Возможно, возобладала его сущность, скрытая где-то в глубине, не прописанная ранее. Всё как у людей.

Я никогда не ставил и не ставлю между вымышленным героем и человеком знак тождества, но в тот момент я проникся к нему чувством благодарности, каким не проникался ещё ни к одному человеку. В качестве награды я даровал ему оболочку. Пришлось провернуть небольшую незаконную операцию. К счастью, никто ничего не заметил. У руководства всегда найдутся проблемы поважнее извлечения какого-то ничем непримечательного персонажа. Я отправил его младенцем в недалёкое прошлое в его родной по истории город – Монтевидео. Это столица Парагвая. Сейчас он живёт там и не догадывается о том, как на самом деле появился на свет. Он не знает меня, но я знаю его, и иногда мы видим общие сны.

Леонид замолчал и отсутствующим взглядом уставился на фото. Глен всё это время стоял возле своего стола, не в силах проронить ни слова. Даже находясь уже в тишине, он не решался её нарушать. Он лишь приблизился к Леониду и посмотрел на фото. В точности то, которое он видел в рассказе. Леонид поднял голову.

– Если ты думаешь, что этим моя любовная история с Вероникой завершилась, то ошибаешься. В ней ещё не был написан эпилог. Через полгода Вероника вернулась во Владивосток, позвонила мне и стала раскаиваться. Говорила, что совершила ошибку и только там поняла, как дорог я ей. И я, как наивный юноша, поколесил на встречу с ней, полагая, что если её чувства ко мне оказались сильнее мечты о яркой заграничной жизни, то с принятием моего физического дефекта она тоже справится. Но нашу историю писал явно не сказочник и не любитель хэппи-эндов, а тип вроде тебя. – Леонид нашёл в себе силы пошутить над Гленом. – Когда я лишь увидел её, сразу всё понял. Слова были не нужны, я прочитал всё в её глазах. Уже потом, спустя некоторое время я узнал некоторые подробности её возвращения. Суть в том, что она оказалась замешана в скользких делишках какого-то баска. Она уехала из Испании, её даже пытались преследовать, но не нашли. Хотя вскоре ей пришлось прятаться в деревушке возле Находки. Возможно, она всё ещё там. Таков финал.

Глен покрутил одно из своих многочисленных колец – на безымянном пальце левой руки – и заходил по комнате, о чём-то размышляя. Потом всё же перешёл на речь:

– Мой писательский и читательский опыт говорит, что такие финалы называются открытыми. Возможно, эпилог в вашей «лав стори» ещё не написан.

– Только давай ты не будешь строить из себя сказочника. Совсем не похож, – замотал головой Леонид. – Я уже смирился с реальной картиной. Все отношения до её отъезда – обман, после – иллюзия. Точку можно поставить где угодно, восприятие истории не изменится.

– Но ты мог хотя бы попытаться вернуть её. Признаюсь, я далеко не специалист по части отношений, но не думаю, что она настолько лицемерна, чтобы любить тебя только за ноги. Или быть с тобой всё это время, не любя.

– Именно настолько! – утверждение прозвучало весьма твёрдо. – У тебя бывали моменты, когда тебе хотелось изменить что-то в окружающих тебя близких людях? Какие-то невыносимые качества, черты?

Глен пожал плечами:

– Как и у всех, бывали такие моменты.

– А тебе знакомо мнение, что мы любим людей за их недостатки, а не достоинства?

– Я считаю, это всё чушь. Недостатки мы начинаем принимать вместе с любовью к их обладателям, но никак не наоборот.

– Мне всегда казалось точно так же. Казалось, что всю жизнь приходится мириться с невыносимыми качествами, потому что ими обладают близкие люди, от которых нельзя избавиться как от надоевшей собаки. Даже от собаки трудно избавиться, если ты к ней привык. С этими чертами можно только смириться и принять за данность, – затем Леонид уточнил: – В реальности. Но не в созданном мире. Там хоть все недостатки можно убрать одним росчерком пера.

Глен быстро уловил мысль Лео:

– Вот почему ты пишешь эти рассказы? Там другая, лучшая Вероника, которая принимает тебя в любом виде?

– Да. Но если ты думаешь, что счастье тоже можно написать или внушить самому себе, то я тебя разочарую. Оно неподвластно никому, я в этом убедился. Отношения с воссозданной на бумаге Вероникой для меня как хождение голодного волка вокруг запертого курятника. Я могу создать сотню Вероник, куда лучше настоящей, но любить всегда буду лишь одну. Ту, с которой мне не быть. Жестокие законы нашего бытия всё чаще подводят меня к мысли, что мы живём ни в какой не реальности, а в таком же придуманном кем-то мире, для которого автор установил свои порядки. Единственный способ нарушить эти порядки – самообман. Я пока не овладел им в совершенстве, но очень бы хотел.

Глен бросил взгляд на закрытый ящик, куда Леонид убрал распечатки.

– Может, для начала тебе стоит отказаться от воспоминаний? Твои чувства к ней подогреваются этими рассказами, поэтому ты всё ещё бессилен перед её чарами.

– Я пробовал держаться подальше от искушений, но попытки проваливались с незавидным постоянством.

– А почему не попробовал извлечь новую Веронику? Возможно, здесь ты её полюбишь по-настоящему, без самообмана.

– Одно дело – заниматься мелкими преступлениями внутри выдуманной Вселенной, совсем другое – переносить свои преступления в мир материи.

После непродолжительного молчания Глен спросил:

– Её сестру ты ведь тоже изменил?

– Натали? Да, немного. Я привил ей лишь увлечённость парнями-готами, дабы у тебя было больше шансов попасть к ним в дом. Когда я её видел в последний раз, она была ещё слишком юной, так что не знаю, сколь существенными получились отличия.

– На юную девушку эта мадам совсем не тянула со своими данными. И увлечённость мной тебе неплохо получилось ей привить. Даже слишком хорошо. В какой-то момент я задумался, от кого мне придётся спасаться в итоге, от её отца или от неё самой.

Леонид подмигнул Глену:

– Тебе она понравилась?

Глен неожиданно забеспокоился, что, используя ментальную связь, Лео может узнать, кто на самом деле ему понравился. Натали тоже была ничего, но только до того момента, когда они вошли в дом.

– Если ты хочешь предложить мне составить тебе компанию в амурных преступлениях, то я, пожалуй, откажусь. – Тут его озарила светлая, как он подумал, идея: – Хотя мне было бы любопытно познакомиться с реальной Натали. Если она такая же колоритная мисс, как и в рассказе, я бы попытался увлечь её собой уже без твоей помощи.

Леонид выдохнул и стёр со лба несуществующий пот:

– Фух, тебе всё-таки нравятся девушки! А то я уже начал волноваться, что однажды ты объявишь мне о помолвке со своим ноутбуком.

– В списке приоритетов девушки у меня не на первых строчках, но это не значит, что они мне не нравятся. Ну, так что ты скажешь по поводу моей идеи?

– Какой?

– Съездить к реальной Натали.

В этот момент взгляд Леонида изменился. Глен даже испугался, а то ли имя он произнёс. Или, возможно, Лео услышал в уме Глена настоящее имя, а не очередную словесную фальшь. Ещё одну. Слишком много фальши, подумал Глен. Она уже начинала давить на него, будто он находился на глубине. На самой глубине мироздания.

– Я думаю, не стоит этого делать, – мёртвым голосом сказал Леонид.

– Что за пессимизм, мистер реалист?

– Ничего подобного. Просто не надо. Не лучшая твоя идея, поверь мне на слово.

Вот это Лео зря сказал, подумал Глен. Такие вещи нельзя говорить людям, в которых от природы заложено стремление делать то, что им без всяких объяснений советуют не делать.

– Слова ничего не значат. Работая в этом издательстве, я лишь больше убеждаюсь в их призрачной сущности, – сказал Глен.

– Ты плохо усваиваешь уроки. Слова как раз значат больше, чем принято думать. И лучше всего это становится понятно именно здесь – в организации, превращающей печатных призраков в реальность.

Пока Глен обдумывал контраргументы, Леонид быстро сменил тему:

– Ладно, поэтический перерыв окончен, пора возвращаться к работе с рутинной прозой. Босс уже ждёт нас, у него для тебя есть кандидат.

Леонид исчез так неожиданно, будто его интегрировали в чей-то рассказ. На самом деле, он всего лишь механически, с помощью лифта, интегрировал себя в кабинет заместителя главного редактора. Глен неуклюжей походкой проследовал за ним.

– Надеюсь, ты прочитал «Анархию разума»? – вопрос Ивана Богдановича вернул Глена к рабочим делам, и он кивнул. – Что скажешь?

– Роман вполне хорош.

– Тебе не показалось, что автор переборщил со специями, от которых мозг скручивается в поросячий хвост? А всё написанное как нельзя лучше отражает название?

– По правде говоря, да. Сначала мне показалось, что автор перемудрил с завихрениями сюжета. Последние главы я посчитал лишними, отягощающими восприятие и финала, и всего произведения. Но на следующий вечер я перечитал концовку уже в одиночестве, без бутылки вермута. Теперь я понимаю, что в этом романе, как в элитной подиумной швабре, нет ни грамма лишнего веса. Он идеально сложён.

Иван Богданович довольно хмыкнул и вставил в зубы сигару. Глен называл их «пальцами книггеров», потому что босс чаще всего курил сигары во время разговоров о внештатных сотрудниках.

– Я знал, что тебе нужен автор, пишущий в твоём же стиле. Берите его в разработку.

Скрытая Глава 10. Братья по разуму

Когда Глен получил первый по-настоящему серьёзный проект под секретным названием «ВТ01», он понял, что постепенно протаптывает тропу к небожителям издательства. Теперь на него уже не смотрели, как на подмастерье Леонида. Важный этап в развитии Бога иллюзий, как выяснил Глен, – это решение рутинных коммерческих задач. Иными словами, ему вновь пришлось стать обычным писателем, забыв о своём истинном предназначении.

К извлечениям и интеграциям он временно не привлекался. Его с ними ознакомили, теперь целью стало оттачивание литературного мастерства. Такой контрастный душ, по словам Леонида, помогал новичкам сохранять ощущение границ реальности. Балансировать на этой тонкой грани без опыта удавалось далеко не всем, многих приходилось потом извлекать из настоящего мира, а не вымышленного, что всегда являлось куда более затруднительным процессом. Без сомнения, иногда не обязательно обладать способностью проникать в книги, чтобы потеряться в фальшивом мире. Достаточно спросить об этом у бывших друзей некоторых знаменитостей.

На исходе полугода работы в издательстве Глен чётко усвоил две вещи. Первая: вымысел всегда остаётся таковым, сколь бы убедительным он ни казался. И вторая: если не хочешь стать вымыслом самого себя, держись подальше от фальшивых миров. В дальнейшем Глен пренебрёг вторым правилом, но это было в дальнейшем, пока же он находился в тесных отношениях с рациональным подходом к делу. Даже мысли о Веронике не мешали ему плодотворно работать – его медийный проект обрёл небывалый спрос на широком рынке. Но давняя любовь Леонида не оставляла Глена в покое. В итоге он решил, что виной всему всё та же ментальная связь, чёрт бы её побрал. Каким-то образом у них существовал не только обмен мыслями, но и чувствами.

Глен не соврал насчёт девушек и их места в списке своих приоритетов, а деятельность в издательстве отодвинула этот пункт ещё на пару позиций вниз. Теперь он как никогда ощутил значимость своего увлечения. Собственно, просто увлечением писательство давно перестало для него быть, но сейчас оно приобрело совсем иные оттенки. Чтение и писание – вот все ингредиенты, составляющие жизнь Глена. Пульт от телевизора он выбросил в форточку ещё на четвёртом курсе, теперь же туда полетело и всё остальное, не имеющее к литературе никакого отношения. Кроме мыслей об одной девушке. Он был и рад утилизировать их или отправить куда-нибудь в рейс до Парагвая без обратного билета, но пока их бережно хранил его ментальный брат Лео, это было невозможно.

План созревал постепенно. Очень скоро он достиг достаточной зрелости, чтобы решиться на его исполнение. Но прежде Глен собирался реализовать одну свою творческую задумку. С ней он сразу направился к Ивану Богдановичу, не привлекая Леонида к раздаче советов.

– Суть в том, – пояснил Глен, сидя в кабинете босса, – чтобы создать персонажа, наделённого знаниями об истинной природе вещей, и вводить его в некоторые произведения. Он будет объяснять героям (не всем, а лишь тем, кого мы посчитаем достойными), кто они на самом деле и где можно найти выход.

– И зачем это всё надо? – Иван Богданович дымил и сомнениями, и сигарой, отчего дыма в кабинете, казалось, было больше обычного. – Решил заняться благотворительностью в виде раздачи оболочек?

– Мне кажется, многие герои должны получать хотя бы шанс на спасение. И не какие-то иллюзорные записки, а вполне конкретное объяснение. Если им не удастся выбраться, мы просто аннулируем ответвление и всё продолжит идти своим чередом.

– А если удастся? Ты не подумал о том, что каждое извлечение, кроме тестовых и кратковременных, должно согласовываться с Главным редактором? Я сомневаюсь, что ему понравится твоя идея наводнить материальный мир призраками из книг.

Чего греха таить, об этом он не подумал. Идея Глена оказалась со всеми чемоданами в очереди на рейс до Парагвая, однако её спас сам Иван Богданович.

– Впрочем, лично мне она нравится. – Дыма от сомнений заметно убавилось. – Но не из-за того, что я хочу спасти как можно больше персонажей. Мне просто любопытно понаблюдать за действиями героев многих произведений в подобной ситуации. Ты уже продумал своего субъекта?

Глен почувствовал лёгкий прилив торжества.

– Даже прописал... – Он суетливо развернул белый лист бумаги, исписанный с двух сторон. – Его зовут Палмер. По внушённой легенде он будет ощущать себя сотрудником издательства, в чьи обязанности входят постоянные интеграции с целью информирования выбранных нами персонажей.

– Сам он будет существовать лишь на бумаге? Никаких вылазок в реальность?

– Да. Его жизнь будет состоять из периодов нахождения в разных произведениях, всё остальное – прописанные воспоминания, существование в своеобразном литературном анабиозе. Естественно, нам придётся постоянно корректировать ему воспоминания, чтобы держать в курсе всех основных событий.

Иван Богданович попытался изобразить изумление, но дым от сигары скрыл его в плотной пелене.

– А ты коварен, однако. Создать персонажа, убеждённого в своей реальности – до такого мог додуматься лишь коварный мозг.

– Возможно, когда-нибудь и он заслужит освобождения, – пожал плечами Глен, и это было лучшее, что смог он придумать.

– Хорошо, занимайся своим Палмером, только помни: никакой самодеятельности с извлечениями!

Заниматься Палмером не пришлось – он уже был готов. Подтянутый тридцатидвухлетний сотрудник в деловом коричневом костюме, с трёхдневной щетиной и с чемоданчиком из крокодильей кожи. Пока он находился в анабиозе, так как Глен воссоздал лишь его образ вне сюжета, но с набором имплантированных знаний. Первое задание готовилось на следующую неделю, пока же Глен убрал все документы в ящик стола и засобирался уходить.

– Какие планы на выходные? – спросил Леонид. Он всё ещё копался с бумагами, привычно задерживаясь по субботам.

Глен посмотрел на напарника. Обычно тот не интересовался планами на выходные.

– Как всегда – чтение и писание. – Может, он догадался о плане?

Странное поведение Леонида заставило Глена убраться из офиса ещё быстрее, чем предполагалось. – До понедельника, Лео.

Уже через две минуты он залез в «пассат» и включил песню группы «Course Of Nature» – Wall of Shame. Вышло случайно, но чертовски символично – он и впрямь ощущал себя перед стеной стыда, которую необходимо было преодолеть. Дорога домой поворачивала налево, а Стена стояла справа, на пути к трассе. Отбросив последние сомнения на перекрёстке, Глен повернул направо и пришпорил все сто десять лошадей.

Это была отличная песня, одна из лучших у данного коллектива. Глену она напоминала о тех временах, когда он ещё походил на обычного парня. Ключевое слово – походил. Но как всякий обычный парень, он временами крутился в компании приятелей, подружек и выпивки. Именно в такой прогрессивной последовательности. Хотя даже тогда он считал себя тропическим фруктом среди бутылок пива и копчёных окорочков в холодильнике провинциального россиянина. Ни один приятель или подружка не вписывались в картину его идеального стиля жизни, они наполняли её лишь атрибутивно. Со временем всё изменилось. С недавних пор – изменилось безвозвратно. Теперь у него остался лишь пустой салон и любимая музыка. Да, было ещё издательство со своей маленькой тайной, но главное – пустой салон и любимая музыка. И надежда. Бескрылая надежда, как дорога в небеса, поднимаясь по которой ты знаешь, что где-то за облаками она непременно прерывается и тебя ждёт болезненное падение на землю. Но ты не останавливаешься. В этот момент тебя не беспокоит, что будет потом. Пока под колёсами асфальт надежды, падение вниз тебе не грозит.

– Зачем ты это делаешь? – Глен вытянул шею, чтобы увидеть в отражении салонного зеркала свои глаза. Если он надеялся разглядеть в них проблески мотива, то зря надеялся.

В какой-то момент ему в голову пришла и вовсе жуткая мысль – а что если инициировал всё Лео? Внушил эту идею, как и десятки других идей. Как Доминик Кобб из «Начала». Можно спросить, зачем это Лео? Всё просто – сам он побоялся ехать на встречу с девушкой своей судьбы (сдрейфил как последний трус), поэтому использовал младшего брата по разуму, как он любил говорить. Пусть пророет нору, а там обстоятельства подскажут дальнейшие действия. Если так, то Лео умён и коварен даже больше, чем думал Глен. Даже коварнее самого Глена с его «Палмером-проектом». Ещё было не поздно развернуть машину, вернуться в издательство и ехидно плеснуть напарнику в лицо кислотную фразу: «Чёрта с два тебе, Лео! Сам разгребай свой сарай!». Но Глен знал, что не сделает этого. Он понял это ещё в тот момент, когда «Course Of Nature» не закончили и свою вторую песню.

Они закончили два альбома, после чего Глен включил «Saliva». Эти плодовитые парни занимали немало места на флэшке Глена, именно с ними он провёл остаток пути до деревушки недалеко от города Находка.

Навести справки оказалось не так сложно, как сначала опасался Глен. Название деревни, улицы и номер дома он записал на клочке бумаги и бросил в дверной карман. К восьми вечера он съехал с трассы и ещё три километра ехал по гравийной дороге. В нос ударили местные запахи. Они ничем не отличались от тех, что были в воображаемой деревушке во время его первой интеграции. Жители прилегающих к дороге домов с нескрываемым любопытством разглядывали незнакомый автомобиль. Собаки, куры, петухи и гуси облепили дорогу как зрители на веломарафоне. Скорее всего, случайные путники были здесь таким же диковинным явлением, как и сами сельчане в ночном клубе мегаполиса. Этот тёмно-синий «пассат» они однозначно видели впервые, поэтому его появление вызвало интерес у жителей.

Запутавшись в домах и улицах, Глен остановился перед первым же палисадником, возле которого на деревянной лавочке сидел дедок с мальчиком лет семи.

– Извините, я ищу Калиновскую улицу, дом 9. – Глен вышел из машины, не заглушая двигатель. Дедок недовольно покосился на поток выхлопных газов. Он вышел подышать свежим воздухом поздней осени, а какой-то рокер суёт ему под нос трубу с угарным газом – вот что Глен прочитал в этом коротком косом взгляде.

– Соседняя улица. – Дед костылём указал направление, затем добавил: – Только кого ты хочешь там найти?

Глен развернул бумажный огрызок и проверил, правильно ли озвучил адрес.

– Насколько я знаю, там должна жить семья Барковых.

Дед улыбнулся. Глен разглядел три жёлтых зуба, расположенных на почтительном расстоянии друг от друга.

– Давно там никто не живёт. Сашка спивался последние годы, пока не попал под комбайн на поле, а его дочки вышли замуж и уехали в Находку.

Глен едва не уронил сразу две вещи – бумажку с адресом и нижнюю челюсть. Но удержал и то и другое при себе.

– Тебе кто нужен? – спросил дед.

– Э-э... я хотел найти Веронику, – ответил Глен.

– Опоздал ты, парень. Лет на пять. У неё муж и два ребёнка. Или ты ищешь её как старую подругу?

Как геморрой для ума, хотел было сказать Глен, но передумал. Фраза, которую он озвучил, не имела столь экспрессивной окраски:

– Скорее, как обнаруженный скелет в шкафу своего нового дома. – Он поднял голову и оценил величие сеновала, возвышающегося над маленьким одноэтажным домиком. – Вы случайно не знаете, как её можно найти?

Лицо деда не выражало никаких заметных эмоций, однако для Глена оно стало чем-то вроде зеркала, в котором он прочитал свои собственные мысли. Они сводились к одному вопросу: и на кой чёрт ты продолжаешь эту бессмысленную погоню?

– Я похож на справочное бюро? – спросил дед. Немного подумав, он решил, что частично похож, поэтому сказал: – Её новая фамилия Распутина. Работает в салоне сотовой связи. Больше я ничего не знаю. – Дед откашлялся. – Убирай уже свою колымагу, задымил всю улицу!

Глен поблагодарил деда, сел в машину, отъехал метров на сто и заглушил двигатель. Даже выключил музыку. Теперь лишь кудахтанье кур и лай собак встревали в поток его размышлений. «И что теперь? Поедешь в город искать Веронику Распутину, замужнюю женщину и мать двоих детей? Даже если найдёшь её, что ты ей скажешь? Привет, я – Глен, сводный брат твоего бывшего парня Леонида. Наше братство основано не на кровной связи, а на ментальной, поэтому не погребённые остатки его чувств к тебе теперь удобряют и мою доселе бесплодную в этом отношении почву. Я не психопат, но и сам не знаю, как всё это вышло. Конечно, я редкостная скотина, что приехал к тебе втайне, пока Лёня работает дни и ночи в нашем офисе. И что самое обидное, моё скотство всё равно не принесёт положительного для меня результата. Вряд ли ты бросишь всё и поедешь со мной. Куда, зачем?».

Если бы Глен курил, он бы уже наверняка испепелил полпачки какого-нибудь «Кента». Вряд ли никотин добавил бы ему умных мыслей, зато не очень умные показались бы вполне достойными столь высокого звания. Тогда поездка в далёкий город в преддверии ночи уже не тянула бы на поступок безумца. Но раз уже приехал, логично довести дело до конца – так решил для себя Глен. Только безвольные лентяи бросают всё на полпути. А Глен никогда не был безвольным лентяем. Правда, безумцем он тоже никогда себя не считал до этого дня.

Сумерки постепенно укорачивали и сжимали доступную взору часть трассы. Вскоре эта часть ограничилась лишь дальностью распространения света ксеноновых фар. До города оставалось километров пятнадцать, когда Глен услышал сигнал входящего СМС-сообщения. Интересно, кому он понадобился субботним вечером? Телефонную книжку он вычистил ещё прошлым летом, теперь в ней не было ни одного сорняка – ни одного имени, которое могло написать СМС в преддверии одного из главных вечеров клабберов (субботний) с кратким призывом пойти на дискотеку. Глен сбавил немного скорость и достал из кармана телефон. Сообщение от Лео. Можно сказать, имя отправителя одновременно удивило и не удивило его. Под каким углом посмотреть. А в этой поездке было слишком много углов и внутренних противоречий. Глен не сразу уловил смысл сообщения. «Через три километра сворачивай на заправку «Технология». Скажи девушке на кассе, что тебе пора уходить».