Текст книги "Капризы неба (СИ)"

Автор книги: Евгений Бриз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

– Тебе придётся рассказать ему о нас. – Казалось, её совсем не тронули намерения Леонида. Она сохраняла безразличие. Если оно было рисованным, то весьма умело. – Или я сама расскажу. Мне ведь ничего не останется, когда он потащит меня под венец. Боже, он реально планирует это?

– Да.

Глен осознал, что оказался меж двух огней. И дабы не сгореть заживо, ему придётся погасить один из этих огней. Потерять либо Лео, либо Веронику. «Может, избавишься от обоих, дабы не мучиться проблемой выбора? А ещё лучше – избавь себя от них, ведь инопланетная форма жизни в этой истории как раз ты, а не Вероника».

– Дай мне время, я подготовлю его, – заверил Глен.

Он не сделал выбор, он всего лишь отвоевал несколько дней перед неизбежностью.

Утром следующего дня он не проспал, хоть и имел на то не менее веские причины, чем в прошлый раз. В удовольствии насладиться моментом Глен никогда себе не отказывал. Если завтра ему суждено проснуться во второй типографии перед Лео, в ярости размахивающим сиренево-бирюзовой стопкой листов, то самое здравое, что он может сделать, это использовать на всю катушку «сегодня». Какая разница, настоящее оно или нет, острота ощущений нисколько не притупляется, пока ты находишься внутри него.

По пути он не встретил Палмера, чему искреннее удивился. Зато Леонид по своему обыкновению раньше всех занимал рабочее место.

– Готов к продолжению? – По виду Глена он понял, что тот не особо готов. – Или тебя изрядно помяла «ночная переписка»?

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Глен. Вновь утро начиналось с предвкушения скорого разоблачения.

– Я вижу, ты не выспался. Это значит одно из двух: ты был поглощён книгами, либо своей новой знакомой.

– Не обращай внимания, – махнул рукой Глен, опускаясь в кресло. – Я надеюсь, за сегодняшний день мы закончим с экипажем.

– По моим прикидкам должны. Останутся лишь финальные штрихи, и мы как раз уложимся в график.

– На какие числа запланировано прибытие в порт и последующий круиз?

– Приглашения уже высланы. Прибытие и отправление запланированы на завтра после обеда, 22 июля. Круиз рассчитан на три дня, до понедельника 25-го.

Глен скептически покачал головой. Ему нисколько не нравилась эта затея. Почему – он и сам не мог сказать. А ещё ему не нравилось, что теперь определилась критическая дата его выбора. Решить все проблемы ему предстояло в ближайшие полтора дня.

Один день – текущий – он смело вычеркнул. Лишь к вечеру они, наконец, расправились с последним работником судна – певцом из вечернего ресторана по имени Эдуард Михайлов.

– Моя голова сейчас взорвётся от всех этих имён и личных качеств! – посетовал Глен, отбрасывая ручку в пучину разложенных бумаг. – Не удивлюсь, если в ближайшие годы у меня наступит кризис идей. И даже ты не сможешь помочь.

– Не смотри на ситуацию как пессимист. Теперь ты обеспечен задатками образов на десяток романов вперёд. Вот правильный взгляд.

– Обеспечен – не то слово. Могу солить и складировать в подвале с прочей консервацией.

– Замаринуй их в анабиозе, – хихикнул Лео. – До этого у тебя был один Палмер, теперь же их много.

– Да, только оригинального у меня конфисковали. Надо ещё привыкнуть, что он будет ходить и работать со мной в одном здании.

– Привыкнешь. Ты только смотри не проговорись ему, как он появился на свет. Интересно, его преследует то чувство, о котором ты говорил? Постоянное дежавю.

Глен задумался, вспоминая те ощущения. Если у Палмера наблюдалось нечто подобное, значит, сомнения Глена в естественности своего рождения были не лишены смысла. Он решил, что в ближайшее время обязательно поинтересуется об этом у Палмера. Аккуратно, дабы по неосторожности не посеять в нём зёрна аналогичных сомнений. Думается, Палмер не придёт в восторг, узнав, какую участь изначально ему прописал Глен.

– А остальные работники предупреждены?

– Те, кто знал о нём, да. Но знали немногие.

Глен зевнул, на часах красными цифрами горело 20:38.

– Пора сваливать, – предложил он.

Дома его ждала Вероника в нижнем белье, купленном явно в секс-шопе, и свежий яблочный пирог. В данном случае проблема выбора перед Гленом не стояла. Разве что, ещё поднимаясь по лестнице, он хотел поинтересоваться у Вероники, чем она думает заниматься в перспективе. Не сидеть же в тридцать лет у него дома днями напролёт. «И жить за твой счёт». Однако и этот вопрос он отложил. Он задал его через пару часов, уметая за обе щёки куски пирога.

– Я завтра утром еду на собеседование, – ответила она несколько раздражённо, хоть Глен и попытался выяснить всё как можно мягче и как бы между делом. – Я оставляла резюме на «Superjob», сегодня позвонили из одной фирмы.

– Что за фирма?

– Занимается ландшафтным дизайном и озеленением территорий.

Какое-то время они сидели молча.

– Ты не разговаривал с Лёней?

Глен помотал головой и выговорил с набитым ртом:

– Нет. Завтра.

«Ещё один любитель завтраков».

– Он звонил мне сегодня.

Глен едва не подавился пирогом. Он был уверен, что Лео весь день бродил по проекции «Эклиптики» в своём воображении и знакомился с работниками судна, задавал вопросы и записывал данные в блокнот.

– Когда?

– Часа в два где-то. Спросил как дела, всё такое и пригласил на завтрашний круиз.

– И что ты ответила?

– Что завтра выхожу на работу и не уверена, что освобожусь к обеду.

Всё не так плохо, подумал Глен. Можно будет поговорить с Лео во время круиза, если Вероника не поплывёт с ними. Главное, чтобы он не устроил бунт на корабле после таких разговоров.

– Поедешь к сестре, пока меня не будет? – спросил Глен, расправившись с ужином. Вероника удивлённо распахнула глаза и с картинной обидой проговорила:

– Ты меня гонишь? Может, я хотела позвать её сюда.

– Если не будете приводить парней, то я не против.

– Приведём целый табун!

Он подскочил и кинулся на неё:

– А, тебе мало меня? Нужен целый табун? Сейчас устрою! – и увлёк её в комнату.

Тогда Глен ещё не знал, что наслаждался Вероникой в последний раз. Как последней вкусной конфетой из незаметно опустевшего мешка сладостей.

– Итак, сегодня мы прописываем легенду для нашего кораблика. – Лео, словно учитель в классе, обозначил тему предстоящего занятия.

– Это по твоей части, – сказал Глен. – Я ума не приложу, как можно замаскировать появление такого огромного лайнера под выдуманной легендой. И убедить в этом весь мир.

– Очень просто, если убеждать надо не мир, а всего один порт. К тому же у Главного редактора имеются прочные связи с администрацией порта. При желании он мог бы пришвартовать там инопланетный корабль, и никто бы ничего не спросил. Ну, а море вопросов не задаёт.

– Три тысячи литераторов тоже не будут задавать вопросов?

– Особо любознательных ждёт долговременное поселение в каютах класса люкс. С последующим круизом в царство снов. За ситуацией отправятся следить агенты издательства. В том числе и мы.

– Как я не люблю все эти маскарады. – Глен упёрся лбом в многостраничный том, лежащий перед клавиатурой. – Чувствую себя дрессировщиком шимпанзе в цирке.

После двух часов диспутов легенда корабля-призрака «Эклиптика», наконец, вписалась в структуру проекта наряду со всеми членами экипажа. В завершении работы Глен критически оценил её сложность и, не найдя ничего примечательного, поинтересовался у Леонида, над чем они бились эти два часа, если можно было просто взять за основу комбинированное прошлое нескольких пассажирских судов. Тот ответил довольно уверенно:

– Понимаю твоё желание спустить «Эклиптику» из космических бездн в морские и посадить на капитанский мостик гуманоидов, но в данном случае нам лучше было не отступать от общепринятых стандартов.

В дверь постучали, коротко, но настойчиво. Не дожидаясь ответа, в кабинет вошёл Палмер. Глен всё ещё не мог привыкнуть к его реалистичной сущности, поэтому неприлично долго пялился искрящими от удивления глазами.

– Вы закончили с лайнером? – спросил экс-персонаж. – Главный хочет всё проверить перед тем, как люди начнут приезжать в порт.

Лео кивнул и протянул аккуратно сложенную стопку листов.

– Как давно ты на побегушках у старче, Палмер? – спросил Глен. Удивление растеклось теперь по всему лицу.

– Я его личный помощник, – мягко поправил тот. – Уже второй месяц.

Глен дождался, когда Палмер, получив документы, уйдёт и с возмущением излил:

– Главный не только подарил ему жизнь, но и столь почтительный статус! Скоро он начнёт давать мне указания. В голове не укладывается.

– Постой, – утихомирил его Леонид. – Если предположить, что версия с твоим литературным рождением верна, то ты ничем не лучше Палмера. При этом для своей создательницы ты уготовил участь куда жёстче, чем выполнение безобидных указаний.

«С этим не поспоришь, друг. Тварь божья однажды может сместить Бога, если над старцем сидит ещё один старец и вышесидящему эта смена покажется забавной. Так что когда Палмер захочет кофе и позвонит тебе, побежишь к аппарату как миленький». – Я в таком случае подсыплю ему мышьяка. – «Пара строчек и ещё один Палмер готов. А если захотят – и миллион Палмеров. На всех мышьяка не напасёшься».

– Ты звонил Веронике? – Глен решил сменить тему, дабы отогнать неприятные мысли в угол. Впрочем, эта тема по вкусу ему нравилась ничуть не больше, но она была неизбежна.

– Вчера она сказала, что у неё работа, а сегодня её телефон заблокирован. Мне кажется, я попытался взлететь на воздушном шарике к небесам. Она даже не дала шанса! – тут Лео от отчаяния даже вскрикнул. – Но к чему было назначать ту встречу?

Глен невозмутимо покачивался в кресле, делая вид, что усиленно думает над ответом на поставленный вопрос.

– Женщины. Их логику порой понять невозможно, – высказал он вполне разумное мнение. – Они капризны как погода в тропиках.

– Да уж, – кивнул Леонид и задумался. – Знаешь, я долго размышлял и понял, что радикальное решение – единственно верное в нашей с ней бесконечной истории.

– Ты меня пугаешь, – тут Глен не играл. – Что за радикальное решение? Интегрировать её, влюбить в себя и извлечь обратно?

Лео сам испугался от такого предположения напарника:

– Нет, ты что! Я не трону её ни при каких раскладах. Ведь проблема не в её голове, а в моей. И здесь мне понадобится твоя помощь.

Глен в напряжении ожидал, когда Лео озвучит природу этой помощи.

– Я хочу интегрировать себя и вывести её из своего сердца как въевшееся в ткань пятно. А вместе с ней и все прочие пятна.

– Ты рехнулся?! Я не согласен на роль помощника самоубийцы.

– Ладно, придётся провернуть всё самому. Вам же с Тутанхамоном такие трюки удаются на славу, чем я хуже?

Сначала Глен перестал доверять глазам, увидев Палмера рядом с собой, теперь доверия лишились и уши.

– С таким же успехом ты можешь просто раскусить капсулу яда или выброситься с тридцатого этажа. – Он попытался придать голосу суровости. – Какая тебе разница, будет ли здесь сидеть такой же кучерявый болван за компьютером или нет?

– А кто сказал, что я планирую возвращаться сюда? – Лео улыбался, упорно считая свой план перерождением, а не заменой одного реального субъекта другим, скопированным с помощью букв. – Коль уж идти не такой шаг, то с возможностью получить максимум дивидендов после него.

– Ты хочешь сбежать от издательства? Вот о каких ещё пятнах ты говоришь?

Леонид поднёс указательный палец к губам:

– Тс-с! Не так громко.

Глену не хватало бассейна или хотя бы ванны с холодной водой, чтобы окунуться с головой. А его напарник продолжил говорить в спокойной манере, даже с налётом игривости в тоне, что убедило Глена в продуманности столь жуткого шага.

– Не думай, что всё дело исключительно в Веронике и неразделённой любви. Поверь, с этим я как-нибудь справился бы. – Лео украдкой осмотрелся, будто кто-то мог наблюдать за ними в кабинете. – Но я реально устал. От издательства и постоянного осознания нашего ступенчатого бытия. От необходимости играть в Бога на предоставленной мне ступени и ждать повышения, чтобы затем делать то же самое. Я хочу просто жить, как обычный человек. Плюс ко всему это отличная возможность вернуть ноги. Ты не представляешь, каково у нас живётся инвалидам! Все только говорят о равноправии и прочей чуши, но это не так. Ты думаешь, я всегда был таким помешанным на работе? – Его голос бесконтрольно повышался. – Только после того, как лишился ног. Подумать только, это же лишь ноги, не мозг, не сердце, а две конечности для ходьбы, не более. Но как многое от них зависит, помимо передвижения из пункта А в пункт Б. Любовь, дружба, карьера. У меня не укладывается это в голове. Сначала я уцепился за то, что меня не покинуло после несчастного случая – за работу. Потом появился ты, и я понял – теперь у меня есть близкий друг. Но дотянуться до любви оказалось за горизонтом реальности.

Глен налил ещё воды, набрал её полный рот, да так и сидел. Он не хотел ничего говорить, а точнее, боялся сказать лишнее. Неожиданно он осознал. Да, пелена пьянящего тумана заволокла его разум, он запутался в паутине вымысла, принимая чёрное за белое. Как он мог сомневаться, какое пламя гасить, если перед ним полыхало одно пламя, а другое было всего лишь бледным отражением истины в зеркале льда?

– Но ведь сбежав отсюда, ты автоматически теряешь всё, нашу дружбу в том числе. – Глен использовал единственного джокера.

– Я знаю. Это самая болезненная жертва. Но я думаю, ты же справишься с написанием книг и без меня? – к Лео вернулся игривый тон. – Не вечно же мне работать твоей музой, глядя, во что ты превращаешь мои утончённые глубокие идеи своим варварским воплощением!

Подтрунивание подействовало – Глен улыбнулся. Но улыбку переполняла грусть.

– К тому же, – добавил Леонид, – ты всегда будешь знать, как меня найти, мы ведь останемся братьями по разуму. И когда тебе надоест этот круговорот миров, ты проделаешь тот же манёвр, что собираюсь совершить я.

«Вот он, один из вариантов самообмана, о котором так мечтал Лео. Уйти в мир зазеркалья. Только не говори, что ты пойдёшь следом?».

Глен молча обдумал ситуацию. Наверняка Лео имел основания на подобный шаг, работая в Канцелярии не один год, как он. Такая жизнь и впрямь может надоесть. Глен представил их кабинет без привычно сидящего в позе подвешенного к потолку туловища Лео. Представление получилось размытым, как самый невероятный каприз неба от Раи Райс.

– Лео, одумайся! – Глен предпринял тщетную попытку разубедить друга. – Это смерть в сладком сне, а не спасение.

– Не думай, что вместо нас оживут персонажи, это будем мы, просто новые.

– Но это самообман!

– И что? Вся наша жизнь – самообман. Особенно с того момента, как нас завербовали «Боги иллюзий». Тебе ещё предстоит принять эту горькую правду.

Через двадцать минут вернулся Палмер и приказал собираться всем в порт. У Лео и Глена сумки были собраны, у Лео – для проформы. На улице он сказал:

– Я проверну всё на лайнере.

– Что требуется от меня? – Глен понял, что его убеждения бесполезны, поэтому настроился сделать действительно что-то полезное.

– Проследить, чтобы я не застрял в рассказе, а потом уничтожить все улики. Что б ни один нос не пронюхал, куда я отправился.

– И как ты хочешь преподнести всем своё исчезновение, не вызвав вопросов?

– Никто не должен узнать, ведь я тайно создал дополнительного персонажа на «Эклиптике» – своего клона. Внешность, воспоминания – всё от меня.

– Что?? Ну, это уже совсем...

– Дослушай до конца, – с раздражением перебил Леонид. – Он совершит самоубийство, нырнув за борт, чтобы несколько человек увидели и подтвердили. Но сделает он это под видом несчастного случая.

Глен сам был близок к самоубийству, узнавая такие подробности коварного плана напарника. Если раньше план был просто жутким, то теперь он становился жутко-коварным.

– Ты не терял времени зря прошлой ночью. Может, надёжнее будет потопить весь лайнер?

– Твои издевательства неуместны, как и всегда, – спокойно отреагировал Леонид. – Я всё рассчитал. Одного персонажа придётся принести в жертву.

– Человека! Персонажи это те...

– Да-да, те, кто живут на бумаге, а в реальности живут люди. Слышал неоднократно, давай не будем возвращаться к этой теме. Если не забыл, я, по сути, тоже отдаю свою жизнь ради конечной цели.

– Ради конечной цели! – Глен не мог себя сдерживать. Он в очередной раз хотел напомнить Лео, сколь фальшива его цель, но передумал.

– Я хочу, чтобы ты связался потом с Вероникой и передал ей это письмо, – Лео протянул конверт.

Глен потянулся за письмом, но не стал брать.

– Ты хочешь обременить её мыслями о том, что это она виновата в смерти твоего двойника?

– Ты ещё не понял, что я не желаю ей зла? Это письмо я написал в прошлом году, когда узнал её адрес после возвращения в страну. Собирался отправить, но так и не решился. Там стоит дата. Ты скажешь, что нашёл его случайно в моих документах, чтобы оно ни в каком виде не сошло за предсмертную записку. Да и по содержанию там никаких подобных намёков нет.

Глен взял конверт. Ему показалось, что у него в руках раскалённый лист металла. Лео и Вероника никогда не будут вместе, а он – косвенная тому причина. Лео никогда не узнает об их связи, а он сможет наслаждаться ею без страха разоблачения и необходимости скрывать отношения. Разве не этого он желал? Да, будучи опьянённым туманом, но сейчас он прозрел. Он принял своё решение так же безапелляционно, как и Леонид своё. Раз из его жизни исчезнет Лео, значит, вслед за ним должна исчезнуть и Вероника. Они – звенья одной ментальной цепи. Цепи, сковавшей Глена, и теперь дарующей ему свободу.

– Я передам, – коротко сказал Глен и направился к машине.

На Морской вокзал они неслись, будто опаздывали к отплытию. Но времени у них имелось предостаточно.

– Дальневосточные новости, – объявил диктор на радио, и Глен раздражённо ударил по кнопке на магнитоле.

– К чёрту новости! – бросил он. – Вкуси это!

Лео схватился за голову, закрывая уши ладонями.

– Ты ошалел? Выключи немедленно! – Он тщетно старался перекричать басы электрогитар и барабанов. Но Глен лишь прибавил звука и резко вошёл в поворот, чтобы Леонида отбросило на пассажирскую дверь и он не смог бы ему помешать.

– Руки! – Глен запретил прикасаться к магнитоле. – Хочу, чтобы ты запомнил эту песню моей любимой группы. В следующей жизни мы начнём наше знакомство под её ритм. Парни жгут!

«...Push me away, make me fall, Just to see, another side of me...»

– Надеюсь, в следующей жизни ты не будешь такое слушать! – кричал Лео.

Через три минуты мучения Леонида закончились.

– Как хорошо! – Он едва не испустил дух. – Не хотел бы я поехать с тобой на дальнее расстояние.

– Именно поэтому ты не позвал меня с собой на обратную сторону Луны? В мир зазеркалья.

– Ты ещё не созрел для такого путешествия. Для тебя оно как смерть в сладком сне. Твои слова.

– Знаю. – Глен убавил и громкость и скорость. Ко всему прочему, они уже подъезжали к месту назначения. – И не могу обещать, что когда-нибудь созрею.

В порту их встретил приятный лёгкий ветер, несущий аромат морского воздуха. Лучи яркого солнца скользили по окнам пришвартованных судов. Глен и Лео долго созерцали своё творение на причале номер 33. «Эклиптика» покорно принимала гостей. Многотонная фантазия почти в триста метров длиной и в семнадцать палуб высотой. Красные буквы её имени выпирали на чёрном корпусе носовой части.

– Божественно, – проговорил Леонид. – Она так похожа на «Queen Mary2», только чуть меньше в длину.

– Всё же лучше было оставить белый цвет основным, – критически заметил Глен. – Твоя фанатичность к «Королеве Мари» сильно выделяет нашу игрушку на фоне прочих судов.

– Ты излишне переживаешь, так и паранойя может развиться. Наслаждайся отдыхом и внеплановыми выходными. Когда ещё тебе бы представилась возможность пожить на таком роскошном лайнере!

Именно в тот момент Глен впервые со всей основательностью осознал, что происходит – видение Раи Райс сбывалось. Она считала, ему не суждено сбыться, раз лайнера с таким названием не существует, но она не учла возможностей издательства.

– Ещё утром её не существовало, а сейчас она стоит здесь, – сказал Леонид. – На следующей ступени такое должно быть в порядке вещей, а для нас это дико.

– Для меня дико то, что он появился здесь так свободно. Не знаю, какие там связи у Главного с администрацией порта, но ведь это, – Глен указал на «Эклиптику», – не катер и даже не яхта. Маршруты должны быть согласованы заранее, а не за полдня. У меня складывается впечатление, что Морской вокзал тоже выдуман кем-то из издательства.

– Ага, и Владивосток тоже выдуман. А ещё проще выдумать всю планету, чтобы никто не задавал вопросов.

Лео забавлялся, а Глен на полном серьёзе обеспокоился по поводу нелогичности происходящего. Растворившись в работе и пучине душевных переживаний, он успел забыть о своих прежних опасениях, навеянных сообщениями от засекреченного номера. Накануне утром он проверил папку входящих ещё раз, но тех сообщений в ней не обнаружил. Кто-то умело им манипулировал и вёл по нужной колее? Или просто восторжествовала паранойя, о чём предупреждал Леонид?

Они направились к стойке информации и отдали документы на проверку. Работник по фамилии Блонцев долго и внимательно изучал паспорта и пригласительные билеты, словно сомневался в их подлинности. Затем всё же вернул обратно вместе с магнитными картами Cruise Card.

– Эти карты используются как ключи от кают, пропуска на корабль и для оплаты услуг, – томным голосом пояснил Блонцев. – Вам необходимо зарегистрировать собственную кредитную карту или внести депозит наличными.

Никто из них не собирался пользоваться дополнительными услугами на борту (если не считать планируемый Леонидом суицид с помощью круиза за дополнительную услугу компании), но всё же им пришлось зарегистрировать свои кредитные карты. Багажа у них не имелось, кроме двух рюкзаков, сходивших за ручную кладь. Как пояснил Леонид, всё необходимое можно взять на корабле, даже смокинг для вечеров.

Глен помог Леониду заехать по трапу. Там их встретил первый персонаж. Глен не знал его фамилии, а Лео успел забыть, да и не важна была его фамилия. Им выделили каюту среднего класса, чему Глен возмутился, когда они поднимались в лифте:

– Мы парились над этой посудиной два дня, а нам даже не предоставили люкса!

– Если бы я увидел тебя шествующим по верхним палубам, то сразу понял бы, что здесь не всё чисто.

– Справедливо будет сказать, что это же относится и к тебе.

– Ну, в меньшей степени.

Каюта оказалась вполне приличной, крыс и тараканов беглый осмотр не выявил. Всё сверкало новизной, постельное бельё пахло свежестью, как и лежащие на маленьком столике журналы. Помимо свежей прессы, на столе стояла глубокая тарелка с фруктами.

– О, неплохо! – Глен взял сочное зелёное яблоко и с характерным звуком впился в его мякоть. – Сойдёт.

– Угощайся. Формально у нас не люкс, но ты не заметишь разницы.

Глен с набитым ртом отметил находчивость напарника:

– А ты молодец. Обманул систему.

Лео развернул на кровати прихваченную с собой папку и вытащил из неё сиреневый лист.

Глен едва не подавился:

– Эй, ты хочешь это сделать прямо сейчас?

– А чего ждать? Под шумок общих сборов – самое то.

– Но ты же больше не вернёшься?

– Я – нет, пару-тройку часов тебе придётся побыть в обществе моего клона. Обещаю, он не станет тебя доставать, как я.

Лео продолжил копаться с бумагами. Он делал это всегда, сколько Глен его знал. Внутренний творец вышел наружу, и они стали частями одного целого. Но частями столь разными, что лишь их противоположность притягивала их друг к другу. А теперь Лео собирался разрушить эту связь. События неслись так быстро, что Глен до сих пор ещё не осознал всей их важности. Возможно, ему потребуется не один день, чтобы понять и оценить всё. Но уже сейчас его окутывали первые витки грусти. Он постарался замаскировать их под мехом стандартных острот:

– А я надеялся на прощальный ужин, – подумав, он уточнил: – При свечах.

– Ты нарвёшься, – предупредил Лео. – Устрою вам с клоном прощальный ужин для акул!

Он проверил точность всех предложений. В таком деле каждое слово имело вес.

– После того, как я интегрируюсь, уничтожь все эти листы. Никто не должен знать, куда я отправлюсь.

– Кстати, ты не подумал, что они могут попытаться использовать нашу ментальную связь, чтобы выйти на тебя?

– Если они не будут знать, что я сбежал, то и не станут искать.

Глен скрестил руки на груди и стал размерять шагами каюту.

– Ох, не нравится мне это всё, Лео, – пришёл он к такому выводу после минутного размышления.

– Последнее время тебе много чего не нравится, как я заметил. Так что не будем принимать во внимание сие обстоятельство. – Леонид вытащил ручку из нагрудного кармана рубашки. – Ну всё, приятно было иметь с тобой дело, Глен.

Он протянул Глену руку. Тот усмехнулся от отчаяния:

– Слушай, мне даже не верится, что это происходит! Ты так спокоен, будто собираешься метнуться в соседний универсам за пакетом молока.

Лео не отводил руки.

– Чем дольше мы будем прощаться, тем сложнее будет нам обоим. К тому же я убеждён, мы ещё увидимся.

– Как говорят в таких случаях – в следующей жизни. И мы ли это будем?

– Стивен Бейкер сказал: «Котята рождаются с закрытыми глазами. Они их открывают примерно через шесть дней, осматриваются, а потом закрывают их снова и так проводят большую часть своей жизни». Так вот, Глен, мы с тобой котята и всегда ими будем. Не всё ли равно, какими глазами смотреть на мир, если они всё равно закрыты?

– Да, и это печально...

– Хотя одна английская пословица гласит, что с точки зрения кошек, всё на свете принадлежит им.

– Но ведь это не так. Сладкий самообман.

– Ты надоел мне! – Леонид подкатился и сам схватил Глена за руку. – Ведёшь себя как гибрид зануды и семнадцатилетней девчонки перед расставанием с парнем. – Он задумчиво посмотрел на Глена и неожиданно спросил: – Не хочешь прочитать стихотворение, которое я написал в шестнадцать лет, ещё даже не догадываясь о существующей модели бытия? Оно отчасти отражает мою усталость и разочарование, накопившиеся к тридцати годам.

– Ты писал стихи?

– Иногда. – Он покопался в бумагах и протянул сложенный вдвое белый лист. Всё своё всегда ношу с собой, подумал Глен. – Не знаю, может, в то время и у меня был некий внутренний творец, без конца подкидывающий фаталистические идеи с налётом депрессивного пессимизма. Впрочем, я склонен винить во всём юношеский максимализм.

Глен развернул лист и начал читать:

«Лабиринт Судьбы.

Мы скитаемся в мире решённых проблем,

В Лабиринте Судьбы, что построен до нас,

Мы встречаем поток поворотов и стен,

Но не в силах менять очерёдность их фаз.

Невозможно сбежать с Лабиринта Судьбы

И досрочно закончить свой жизненный путь,

Невозможно продлить в Лабиринте пути,

Что навечно – терять, что теряем – вернуть.

Мы скитаемся в мире решённых проблем,

Как герои из книги, не зная конца,

Мы проходим путями написанных сцен,

Где у каждой персоны своя колея.

Мы не Боги стремиться на скользкий Олимп,

Нам не в силах найти двери новых путей,

Мы находим лишь те, что таит Лабиринт,

Подчиняясь жестоким законам теней».

Когда Глен дочитывал стихотворение, почему-то вспоминая лорда Гобеля и его чучел на комнатных полках, Леонид ловко что-то начёркал на сиреневом листе и засунул ручку обратно в карман.

– Не смотри так. – Он отвёл взгляд в сторону окна. – Какое яркое солнце. Я представляю...

Последних слов Глен не расслышал. Вместо них по каюте разнеслось едва уловимое эхо незаконченной фразы – Леонид исчез. Прошло не менее пяти минут, прежде чем Глен сдвинулся с места. Он взял распечатки и с трудом расшифровал написанные Лео загогулины: «Твоя музыка – УГ. И нечего читать это!». Глен нашёл в себе ресурсы на ещё одну вялую улыбку.

– Ты неисправим, Лео, – сказал он вслух и бережно упаковал листы. – Даже перерождение тебя не изменит.

«Теперь эта папка для тебя как урна с прахом брата по разуму, – подкинул неожиданное сравнение внутренний голос. – После ужина сожги листы и развей их пепел по морю. Красиво сказал, да?».

Глен спрятал папку под подушку, вышел из каюты, закрыл дверь и подёргал за ручку. Надёжно заперто. Спускаясь по лестнице, он наткнулся на Палмера.

– Ты уже здесь? – Глен инстинктивно удивился вовсе не быстрому перемещению Палмера, но преподнёс всё именно в таком свете.

– Надо убедиться, что всё соответствует плану. А где Леонид?

На кой чёрт тебе он сдался именно сейчас??

– Прилёг отдохнуть, неважно чувствует. Что ты хотел?

– Да так, ничего. Просто я привык видеть вас всё время вместе. Вы для меня как одно целое, по раздельности я различаю вас лишь по росту. – Палмер одарил Глена своей голливудской улыбкой.

Надо было тебе сделать жёлтые зубы, чтобы ты меньше улыбался, кретин! – подумал Глен.

«Он что-то знает!», – перебил его возмущение внутренний голос. – Да ничего он не знает. Лишь то, что доктор прописал в рецепте извлечения.

– Ты не в курсе, сколько человек приглашено? – спросил Глен.

– Тысяча шестьсот тридцать семь, не считая сотрудников издательства. – Палмер будто ждал такого вопроса. – Но прибудет не больше полутора тысяч.

– И все – знатные литераторы?

– Издеваешься? Не со всей же страны едут, разумеется. Только с нашего края да пару десятков залётных персонажей.

Персонажей? Нахватался слов.

– И по правде говоря, – Палмер скривил лицо, будто ему в рот запихнули сочащуюся соком дольку лимона, – по большей части всё это окололитературная шелуха. Серьёзных авторов не наберётся и на полсотни.

– Зато какие привилегии для этой шелухи – целый лайнер.

– Что поделать, надо же с чего-то начинать. Ладно, побегу проверю всё до конца, а то уже треть приглашённых прибыла.

Палмер направился выше, а Глен спустился на нижнюю палубу и подошёл к борту. Он старался не думать о Лео, искусственно подменяя мысли. Он думал о книгах, которые написал и которые ещё собирался написать. Но когда он вспомнил про «Анархию разума», тут же перед глазами всплыла полуобнажённая Вероника, в халате и с книгой в руках. «Ситуация разрешилась сама собой, как нельзя лучше. Ты будешь неимоверным идиотом, если отпилишь сук, на котором так удобно твоей пятой точке. Вновь придётся сидеть на кустах, то есть на груде книг. Ты уверен, что хочешь вычеркнуть эту девушку из своей жизни?».

Глен принял решение и знал, что не отступит от него. Ни под натиском здравого смысла, ни голоса из его глубин. А ещё он знал, что само собой ничего не решается, и если Лео исчез с его пути, значит, кто-то убрал его, чтобы расчистить для Глена мост, соединяющий его сердце с инородными чувствами. Но зачем?

Глен остановился – дальше он не пойдёт. Он сожжёт этот мост, не переходя его. Пальцы машинально потянулись за ручкой в нагрудный карман, на ум приходили подходящие слова. Впрочем, любые слова подойдут, ему надо лишь донести смысл, а не упражняться в красивых эпитетах. Он собирался написать Веронике записку от своего имени и приложить к письму Лео.