Текст книги "Операция "Невозможное" (Лето и осень сорок пятого)"

Автор книги: Евгений Белогорский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 87 страниц)

– Но пусть, господа англичане не считают наши миролюбивые предложения признаком слабости. У нас есть силы и возможности ответить ударом на удар, не зависимо от того, кто его нанесет. Мы мирные люди, но мы всегда стоим на страже интересов нашей многонациональной Родины.

Вождь подошел к Вышинскому и, тронув его плечо рукой, доверительно сказал: – Я очень надеюсь, что вы все правильно сделаете, товарищ Вышинский. Точно также как делали это ранее. Не стоит унывать, если первый блин будет комом. В этом я почти уверен. Главное начать переговоры, заставить англичан думать, торговаться, считать выгоду. Сделаем это, значит, сделали половину дело. Всего вам доброго.

Полным подтверждением правильности сказанных Сталиным слов, стала телеграмма, пришедшая в Москву воскресным вечером из Стокгольма. Она гласила следующее: «Дядя серьезно болен, но доктора надеются на успех от начатого лечения».

Глава X. В полях за Эльбой сонной – II

– Нет, нет и нет, генерал Бредлов. Ваши утверждения относительно планов русских строятся на предположениях в корне неверных и подобны замкам из песка – Черчилль решительно потряс в воздухе кулаком с зажатой в нем сигарой. От этих энергичных движений столбик пепла обломился и упал прямо на карту боевых действий, украшенную красивыми обозначениями. Подобное кощунство к творению воинской мысли вызвало гневное возмущение у стоявшего на вытяжку перед премьером генерала. На его лице заходили желваки, но скованный невидимыми узами присяги, он был вынужден проглотить обиду.

У тайно прилетевшего в Брюссель Черчилля было отвратительное настроение. Пять минут назад он по буквам объяснил начальнику оперативного отдела, что он идиот и пригрозил отставкой без пенсии и пособия. Для бравых полководцев, не раз бесстрашно водивших свои полки прямиком в пасть к смерти, это было самым страшным наказанием из тех, что можно только придумать. Это было крайне несправедливо, но что поделать, воины всегда подчинялись царям.

– Флот. Немецкий флот, захваченный нами в Киле и Фленсбурге вот, что нужно Сталину. Вот ради чего он затеял весь этот поход, а не ради обращенного в руины Гамбурга, как вы думаете генерал. Вот тот могучий магнит, что прочно приковал к себе внимание русских армий. Ведь это же так очевидно! Смотрите! – Черчилль навис над картой и стал тыкать в неё дымящейся сигарой, пренебрежительно отмахнувшись от услужливо протянутой генералом указки.

– За время конфликта на севере русские заняли Тромсе, на юге их войска вышли к Килю. Что это вам напоминает? Правильно, гигантские клещи, которые по замыслу Сталина должны сомкнуться вот здесь, в районе Дании, чтобы захватить наш главный военный трофей – флот Деница. Германский флот лакомый кусочек для маршала Сталина. Он давно положил на него глаз и в своих письмах ко мне неоднократно напоминал, что как союзник, Россия имеет право на одну его треть. Ясно, что северное направление является приоритетом в действиях Сталина – Черчилль перестал трясти сигарой над столом и, сделав ею, непринужденный пирует, с победным видом отправил в рот.

– Но, это только один из возможных вариантов действий русских, господин премьер министр – заикнулся, было, генерал, но тут же был жестоко бит могучим интеллектом своего высокого собеседника.

– Я совершенно не понимаю, за что английская казна платит вам деньги, Бредлов!? Как можно быть таким непонятливым человеком!? Что доносит авиаразведка о действиях русских после занятия Тромсе? – требовательно спросил премьер своего адъютанта от авиации.

– С вечера вчерашнего дня их передовые части движутся на юг, по направлению к Нарвику, господин премьер министр – браво доложил Черчилль полковник Хомбс, всем своим видом демонстрируя, что он то, как раз и не зря получает деньги британских налогоплательщиков.

– Правильно. А были ли со стороны русских переправиться через Эльбу и проникнуть дальше в нашу оккупационную зону? Я вас спрашиваю генерал – премьер грозно вперил свой тяжелый взгляд в Бредлова.

– Нет, господин премьер министр – с трудом выдавил военный, покрываясь липким потом. В этот момент, когда отставка без пенсии и мундира стала так реальна, он страстно жалел, что находится в штабе, а не в войсках. Там, среди своих собратьев по ремеслу можно свободно отстаивать свою точку зрения, не боясь подвергнуться остракизму. К тому же у генерала так некстати свело живот, что доставляло ему дополнительные мучения.

– И что из всего этого следует? – продолжал донимать Бредлова расспросами Черчилль.

– Что вы правы, господин премьер министр – быстро согласился со своим мучителем генерал.

Причиной столь быстрой сговорчивости стала схваткообразная боль, что в ускоренном темпе принялась терзать его кишечник.

– Да? – удивился Черчилль, – а мне показалось, что у вас есть свое, особое мнение.

– Услышав ваши доводы, я понял, что ошибался, господин премьер министр – генерал оказывал героически усилия против коварного врага, но прекрасно понимал, что был обречен на позорное поражение.

– Я очень рад, что вы наконец-то поняли и оценили то, что ясно любому школьнику, генерал Бредлов – разочарованно хмыкнул премьер. Он был настроен на долгое препирательство и теперь испытывал нечто похожее на обиду.

– Я тоже, господин премьер министр. Извините, но сейчас мне нужно сделать один важный звонок – Бредлов из последних сил пытался соблюсти приличие.

– Ну, если вам так нужно, можете идти – Черчилль снисходительно повел плечами и Бредлова, как ветром сдуло. Ведь главное в этих случаях не добежать, главное донести.

– Слава Богу, что такие генералы в основном находятся в штабах, а не командуют войсками – презрительно бросил премьер, едва за Бредловым закрылась дверь. Руководитель английского правительства не терпел слабовольных людей.

– У него сегодня был трудный день, сэр – вступился за коллегу начальник штаба 2-й армии генерал Пим.

– У нас всех сегодня трудный день – сварливо не согласился с ним Черчилль. Вытащив сигару изо рта, он подошел к карте.

– Итак, теперь все согласны с тем, что главное направление русского наступление является Фленсбург с находящимся там флотом. Пока у Сталина нет сил и возможности пересечь канал и продвинуться ещё дальше на север, но можно не сомневаться, что со временем они у него появятся. Что вы намерены предпринять для срыва плана русских и реализации замыслов операции «Немыслимое»?

Премьер ожидал, что говорить будет фельдмаршал Александер, но слово взял генерал Пим. В те моменты, когда дела шли не так, как того хотело верховное руководство, у фельдмаршала пропадала уверенность в себе, и он начинал размазывать кашу по тарелки. Гордон Пим хорошо знал эту особенность и потому взял инициативу в свои руки.

– Вы совершенно верно отметили, сэр, что у Сталина пока нет сил для продолжения похода на север. Все те танковые соединения, которыми располагал маршал Рокоссовский, полностью задействованы для оттеснения наших войск из Шлезвига, захвата Гамбурга, Любека и выхода к южной стороне канала. Анализируя сведения, поступившие к нам из дивизий, можно смело сказать, что наступательный порыв русских на данный момент полностью выдохся. Чтобы привести свои войска в порядок и продолжить наступление, маршалу Рокоссовскому нужна тактическая пауза минимум полторы недели. За это время он успеет подтянуть тылы снабжения, пополнить войска резервами и сможет наступать в любом направлении – как бы невзначай подчеркнул Пим.

Острое ухо Черчилля моментально уловило скрытый подтекст, но премьер не подал вида. Он только неопределенно кивнул головой, как бы показывая, что сказанное принято к сведению и генерал продолжил свою пояснительную речь.

– Наших войск находящихся в Голштинии хватает только для обороны полуострова, – с сожалением констатировал Пим, – о наступлении против войск Рокоссовского можно будет говорить только через неделю, не раньше. К этому сроку мы надеемся завершить переброску немцев из Норвегии и, довооружив их, двинем против русских.

– Вы думаете, Рокоссовский спокойно позволит вам сделать это? Не обольщайтесь, генерал, не стоит недооценивать своего противника. Маршал Рокоссовский один из лучших маршалов Сталина и как он умеет воевать, прекрасно видно по результатам его наступления в прошлом, да и в нынешнем году. Наверняка он не будет сидеть, сложа руки, и попытается сорвать ваши планы – пустил парфянскую стрелу в темя генерала Черчилль.

– Все это мы полностью учили при разработке наших нынешних планов, сэр – невозмутимо молвил Пим.

– Для сковывания войск Рокоссовского, в течение четырех-пяти дней, мы намерены подготовить и нанести контрудар в районе Виттенберга. Как показала практика, русские оказались весьма чувствительны к ним.

– Очень хотелось бы узнать, сколько танков мы оставили на том берегу Эльбы в результате прошлого контрудара – бесцеремонно прервал генерала Черчилль.

От столь непочтительного к себе обращения, Пим покрылся красными пятнами и обиженно поджал губы.

– В результате упорных боев, после которых противник был вынужден остановить свое наступление на Фленсбург, мы потеряли примерно двадцать девять таков и бронетранспортеров, сэр – с видом несправедливо оскорбленного человека произнес Пим.

– По моим данным, этот контрудар обошелся нашей армии в сорок шесть единицы бронетехники. Как вы объясните подобное расхождение? – грозно спросил премьер.

– Мне неизвестно, откуда вы получили подобную информацию, сэр. Озвученную мною цифру я получил от начальника штаба 7-й дивизии, и как вы могли заметить, она носит предварительный характер. Нам пока неизвестна точная численность танковых батальонов участвовавших в бою против русских. Из-за спешки, их бросили против русских в неполном составе.

– Моя информация поступила от мистера Левитана, и я хотел уточнить полученные данные – любезно пояснил Черчилль и милостиво кивнул головой, призывая Пима продолжить изложение плана.

– На этот раз контрудар под Виттенбергом будет подготовлен по всем правилам и требованиям. Батальоны 7-й дивизии будут иметь штатную укомплектованность и смогут действовать в свою привычную мощь и силу. Вместе с сухопутными силами, на этом направлении будут усилены авиационные соединения. Под их прикрытием мы сможем форсировать Эльбу и вернуть утерянный плацдарм. Вынужденный отражать наши атаки, Рокоссовский будет вынужден перебросить часть своих сил от канала, что в значительной мере облегчит наступление дивизий Шернера. Начав наступление в районе Киля, он двинется на юг навстречу генерала Лину, чтобы сначала рассечь оборону русских в Шлезвиге, а затем, разгромив отбросить армии Рокоссовского далеко на восток.

Генерал закончил с упоением водить указкой по нарисованным на карте стрелкам и, поставив её возле ноги подобно винтовки, с достоинством посмотрел на Черчилля. Пим ожидал от премьера вопросов, но их не последовало. Британский премьер только посапывал своей сигарой и откровенно зло смотрел на докладчика, явно не оправдавшего его ожиданий. Когда возникшая пауза затянулась до неприличия и у Пима вновь пошли красные пятна на лице, Черчилль вновь уронил столбик пепла на карту и принялся метать стрелы.

– Все что сейчас прозвучало очень интересно и дай Бог, что все было, так как вы запланировали. Дай Бог, – повторил Черчилль, сделав в воздухе неопределенный знак рукой с сигарой, – но всего это крайне мало для реализации плана операции «Немыслимое». Все ваши действия отодвинут русских в район озер Шверин. В лучшем случае к предместьям Берлина и все! После этого нам придется делать паузу и терять столь драгоценное время. А где южное наступление, при помощи которого вы намеривались отодвинуть русских за Одер!? Про рубеж Вислы я ничего не говорю. То, что вы только что обрисовали генерал Пим чистая тактика, но никак не стратегия!

Число красных пятен на лице у генерала быстро увеличилось, но он сдержался и проглотил очередные упреки премьера. Тем более что по большому счету Черчилль был прав.

– Северное направление изначально считалось главным в операции «Немыслимое», так как наступление проводилось с опорой на войска 2-й армии. Что касается южного направления то, к нашему огромному сожалению, генерал Венк не оправдал возложенных на него надежд. Показав себя превосходным мастером по части обороны и отступлений, он не смог преодолеть построение войск маршала Конева.

– Положение дел на юге мне хорошо известно. Хотелось бы знать, как вы намерены активизировать действия Венка? Когда вы начнете реализацию планов операции в полном объеме, черт возьми! Ведь с каждым днем, с каждым часом мы теряем шансы на благополучное завершение начатого нами дела по установлению нового порядка в Европе!

Нежелание генерала говорить о главном для премьера, их неготовность принятия нужного премьеру решения сильно его раздражало. Каждая минута общения с людьми, в руках которых было решение главного вопроса для британской империи, над которым безрезультатно бились лучшие умы английского народа почти двести пятьдесят лет, была для Черчилля невыносимо тяжелой. И дело было не в том, что восемь часов назад, он имел неприятный разговор со «спонсорами» нового крестового похода на Восток.

Уже к концу вторых суток конфликта, Черчилль понял, что операция разворачивается не совсем, так как её запланировали лучшие головы генерального штаба. К этому обстоятельству он отнесся спокойно. Война давно приучила его к мысли, что при проведении военных операций не все всегда бывает гладко и, начиная дело, в его конце ты можешь получить не совсем то, что хотел. Тем более что главная тактическая задача – перенос парламентских выборов, пусть с небольшим скрипом, но выполнена.

Британского премьера отчаянно бесил тот факт, что стоящие перед ним высокие чины, увешенные орденами и обласканные короной, не хуже его понимали всю значимость и важность проводимой ими операции для интересов империи. И при всем при этом их нужно было постоянно толкать, требовать действий и контролировать исполнение. Господа генералы не хотели воевать, и это заставляло Черчилля щелкать хлыстом и подавать команды громким голосом.

– Готовя операцию, мы рассчитывали получить на южном направлении на помощь со стороны генерала Эйзенхауэра. Однако президент Трумэн запретил нашим американским партнерам оказывать нам какую-либо военную помощь без его личного приказа – заговорил покрытый пятнами Пим, но Черчилль в который раз бесцеремонно прервал его.

– Мне не хуже вас генерал известно решение президента Трумэна. Меня интересует, что вы намерены предпринять для возобновления наступления в районе Лейпцига в самые ближайшие дни. О часах я не говорю, так как понимаю, что это нереально. Я вас слушаю, генерал Пим.

Вид заливающегося краской генерала с одной стороны забавлял британского премьера, с другой вызывал отвращение, так как этот человек не способствовать окончательному разрешению русского вопроса.

– Но мы не можем руководить американской армией! – воскликнул Пим и был немедленно ужален новой стрелой премьера.

– Благодарю вас за столь блистательный и весьма ценный вывод, генерал! Есть ли ещё какие-нибудь идеи? – Черчилль требовательно окинул всех присутствующих на совещании генералов.

Униженный и оскорбленный Пим обратил свой полный страданий взор в сторону Александера, прося у него поддержки и защиты. Фельдмаршал был бы рад помочь своему начальнику штаба, но ничего путного предложить не мог. Над цветом военной мысли британской империи нависла угроза позора и унижения, но генерал Вэйлинг смог отвести её в сторону.

– Возможность получения помощи для армии Венка со стороны американцев существует, но она, как бы это сказать, не совсем обычна – генерал сделал выразительную паузу, стремясь с помощью её показать всю сложность и необычность предлагаемого им решения.

– Не тяните, говорите яснее – нетерпеливо потребовал премьер.

– Помощь в осуществлении наступлении на юге, мы можем получить от генерала Паттона. Это очень своенравный и независимый человек. Он очень недоволен генералом Эйзенхауэром и президентом Трумэном из-за того, что они не позволили его танкам въехать в Прагу раньше русских. Думаю, он согласиться намять им бока, при определенных обстоятельствах – многозначительно закончил Вэйлинг.

– Очень интересная идея! С ней стоит поработать – глаза Черчилля радостно заблестели, но совсем не по поводу слов Вэйлинга. Премьер истово славил корнуэльскую деву Марию таки подтолкнувшую генералов к нужной мысли. Рьяно болея за начатое дело, премьер уже давно перебрал все варианты дальнейшего развития операции и без помощи увитых лавровыми венками тугодумов понял. Без скорейшего вовлечения в конфликт с русскими американцев, «Клипер» обречен на неизбежный провал. Единственное, что не знал Черчилль, так это имя человека способного действовать самостоятельно, невзирая на приказы сверху.

Ради этого, британский премьер и провел шоковую стимуляцию мозговой деятельности своих генералов. Подобный метод, конечно, был довольно жестким и в какой-то мере жестоким, но Черчиллю требовался немедленный результат и он его получил. Все остальное – эмоции, не имеющие серьезного значения в большой политике.

Добившись желаемого, премьер не стал больше мучить генералов и милостиво отпустил их. Узнав у Вэйлинга все необходимые детали относительно Паттона, Уинстон поспешил на пункт связи для важных переговоров. Воротилы большого бизнеса все ещё верили в него и были готовы поддержать британского премьера в его борьбе с советами.

Самый большой город Саксонии – Лейпциг, уже один раз вошел в анналы мировой истории. На его полях произошла знаменитая «Битва народов», когда в октябре 1813 года союзные полки немцев и русских разгромили ранее непобедимого императора французов. Теперь, в июле 1945 под Лейпцигом вновь сошлись армии трех народов, но на этот раз французов заменили американцы, которые вместе с немцами противостояли русским.

По замыслу операции «Клипер» армия фельдмаршала Венка начинала свое наступление в районе города Эйленбурга и концу второго дня, немцы должны были захватить переправы через Эльбу у Торгау. Для реализации этого плана им было нужно пройти каких-то тридцать-сорок километров по прямой линии, но неожиданно для себя, господа тевтоны наткнулись на хорошо организованную оборону.

Там, где должны были быть разрозненные стоящие на постое взводы и роты, немцы обнаружили батальоны пехоты вместе с пушками, танками и минометами. Стоит ли удивляться, что за два дня ожесточенных боев, подразделения Венка смогли продвинуться всего на шесть километров, понеся серьезные потери в живой силе и куцей технике предоставленной им англичанами.

Ещё одним фактором, серьезно осложнившим задачу немцам, было то, что им приходилось наступать строго вдоль кромки лесного массива. Это здорово ограничивало им возможность маневра и заставляло атаковать русские очаги обороны в основном фронтальными ударами.

Конечно, можно было перенести направление наступления и попытаться опорные пункты русской обороны, но немцы не были самостоятельны в принятии решений. Главным заказчиком музыки были англичане, которые решили, что те, кто пойдет на Торгау вслед за армией Венка, должны будут двигаться только по хорошей дороге. Продвигаться по лесным чащам, прикрывшим северо-восточные подступы к Лейпцигу, для господ англосаксов было не вполне комфортно. Таким образом, погибая от пуль и снарядов противника, немецкие солдаты не только освобождали Германию, но и обеспечивали комфорт передвижения своим новым союзникам.

Весь фронт наступления немцев простирался от Эйленбурга на севере, до Вурцела на юге. На большее у них не хватало ни сил, ни средств. Саксония примыкала к зоне американской оккупации и здесь, англичане не могли свободно действовать как в Шлезвиге.

Связи и влияние покровителей у поджигателя новой мировой войны Черчилля у американцев были весьма солидны и весомы. Ничем другим было невозможно объяснить, что начавшееся 11 июля наступление немцев, было не просто мощнее и сильнее в отличие от всех предыдущих. На этот раз, плечом к плечу против русских, вместе с солдатами вермахта наступала американская танковая дивизия генерала Дугласа.

Рано утром, на всем протяжении противостояния между войсками фельдмаршала Венка и маршала Конева начался артобстрел русских позиций. Огонь из американских пушек велся по площадям четкими последовательными сериями залпов. Это оказывало поддержку пришедшей в действие пехоте и одновременно не позволяло русским определить, где будет нанесен главный удар немецких войск.

Через пятнадцать минут после начала обстрела две роты американских «Шерманов» стала выдвигаться к высотке в районе Луисбурга, господствующей над дорогой ведущей к Торгау. Подступы к ней прикрывали два опорных пункта обороны, в которых находилось по танковому взводу, роте пехотинцев и батареи минометов или противотанковых орудий. Примерно такие же силы располагались на самой высотке, в хорошо подготовленных укрытиях.

Действия танкистов были поддержаны ураганным огнем, который продолжался ровно семнадцать минут, после чего перекинулся на другую сторону дороги на Торгау, где также находились русские полевые укрепления.

Примерно такая же картина происходила и в районе города Вурцел. Сначала полк реактивных минометов «Небельверфер» открыл огонь по советским позициям, а затем, через двадцать минут, их поддержала американская артиллерия.

Весь этот огневой концерт продолжался тридцать пять минут, после американские артиллеристы взяли десятиминутную паузу. Она позволяла им сменить цели, вводила противника в заблуждение относительно продолжительности артобстрела и давала возможность пехоте приблизиться к позициям врага перед решающим броском.

Первыми нарушили тишину батареи северного фланга. Они открыли ураганный огонь по высотке у Луисбурга, буквально утопив её и подступы к ней в столбах огня и дыма. Вслед за ними ожил южный фланг наступления. Усиленные тремя дивизионами «Небельверфер», американские артиллеристы утюжили подступы к городку Блюцер, через который проходила грунтовая дорога на Торгау. Новый артобстрел продолжился пятнадцать минут, после чего пушки замолчали, и в бой вступила немецкая пехота при поддержке американских танков.

По замыслу Вальтера Венка, вначале в бой вступили войска в районе Луисбурга. Гренадерский полк и две роты танков должны были создать впечатление у противника, что направление главного удара немецких войск не изменилось. Ранее Венк трижды пытался прорваться в этом месте, и каждый раз терпел поражение.

Присутствие танков должно было заставить русских поверить, что неприятель не отказался от прежней тактики, сделав на этот раз ставку на бронетехнику. Главный же свой удар, Венк собирался нанести в направлении Блюцер, ранее имевшее второстепенное значение.

Как и предполагал фельдмаршал гренадеры и «Шерманы» у Луисбурга получили отпор, несмотря на артобстрел. Находящиеся в засаде и укрытиях советские танки и самоходки не сильно пострадали от огня гаубиц и хорошо пощипали танки и пехоту противника. Первая атака немцев была остановлена на подступах к высотке. Во время второй атаки они сумели прорваться к вершине высотки, но были отброшены огнем находившихся там противотанковых батарей.

Примерно такая же картина была по другую сторону автобана и под Блюцер, с одним только отличием, что там немцы только один раз атаковали советские позиции. Все эти атаки продолжались течение полутора часов и стоили противнику тринадцати подбитых танков и около роты пехотинцев. Принесенные в жертву по замыслу фельдмаршала Венка, они должны были заставить советское командование начать переброску тактических резервов к Луисбургу.

После отражения атак, по обеим сторонам дороги ударила, а также по подступам Блюцер, ударила артиллерия. Проводя этот артобстрел, артиллеристы уложились в свои привычные семнадцать минут. Огонь по-прежнему велся четким залпами по площадям, не позволяя русским до последней минуты проникнуть в сокровенный замысел Вальтера Венка. И только когда на советские позиции под Блюцер двинулись два полка пехоты дивизии «Райх» и бригада танков, стало ясно, где сегодня наносят свой главный удар немцы.

Одиннадцатое июля было пасмурным и дождливым. С трех часов утра зарядил мелкий противный дождь, который, то припускал свой неторопливый бег, то замирал на какое-то время и снова начинал идти. Так продолжалось около пяти часов, когда небеса неожиданно разразились ливнем. Он был настолько сильным и продолжительным, что казалось, будто господь Бог выказывает свою немилость к тому, что происходит внизу.

Разыгравшаяся непогода полностью исключала применение авиации, хотя если говорить честно, в районе Лейпцига она бы не была применена и при ясной погоде. Каждый из маршалов по-своему интерпретировал слова Сталина об осторожности, сказанные во время последней встречи в Кремле. И если Рокоссовский поступил, так как он посчитал нужным, Жуков был готов ответить ударом на удар, то маршал Конев поступил иначе. Он приказал не дать ни единого повода к обвинению в развязывании войны между Америкой и СССР. Огонь должен был вестись строго на подконтрольной территории Советским Союзом и точка. Не дай Бог, чтобы хоть один снаряд упали в американский сектор оккупации.

По этой же причине был введен запрет на применение авиации в зоне конфликта. Только одиночные вылеты для проведения разведки, со строжайшим запретом пересечения границы секторов.

Вот в каких условиях приходилось советским солдатам отражать наступление врага, и как ни странно делали они это вполне успешно. Умелое сочетание действий мотопехоты и артиллерии сводили, на нет все усилия противника. Выполняя приказы своих покровителей, Венк упрямо гнал своих солдат вперед, и каждый раз оказался жестоко битым.

Опытный вояка, он сразу заподозрил утечку информации о проведении операции, но стоило ему только об этом заикнуться, как его сразу обвинили во всех смертных грехах. Первый фельдмаршал новой Германии мужественно выслушал бездумный бред высокого начальства, не проронив ни слова. И только когда все было выплеснуто до самого донца, заговорил.

Венк не стал размазывать кашу по тарелке пытаясь доказать неправоту и ошибочность слов высокого начальства. Пройдя хорошую школу при Гитлере, он не стал попусту тратить время на столь глупое занятие. Венк сказал коротко и предельно просто. Для продолжения наступления на Торгау крайне мало поддержки артиллерийским огнем, нужны танки и авиация. Без их помощи, он рискует остаться командиром без подчиненных.

Получив столь качественную пилюлю, высокое начальство отстало от Венка со своими упреками и отправилось делать «думато». Очень полезное занятие для любого начальника независимо от высоты и местоположения его стола.

Два дня в армии Венка стояла мертвая тишина, в которой был отчетливо слышен скрип мозгов высокого начальства. На третий день, командующий южной армии, был вызван на порядком изношенный ковер, и получил известие о придаче ему танков, вместе с новым приказом наступления.

Стоит ли говорить, что появление танков здорово обрадовало немцев. Теперь можно было отвечать полноценным ударом на удар, а не пытаться взять штурмом опорные пункты врага под губительным огнем его танков и пушек.

Получив долгожданное подкрепление, Венк с головой ушел в подготовку операции. Не оставив на сон ни одного часа, он подготовил наступление в лучших традициях немецкой военной науки. Усыпив бдительность противника равноценной артподготовкой, обманув с местом нанесения главного удара, заставив перебросить свои тактические резервы, а затем ударить всей силой там, где тебя не ждут, разве это не блестящий замысел.

Так думал Вальтер Венк и поступавшие с места боев сообщения, как бы подтверждали правоту его замыслов и действий. Опорные пункты врага под городишком Блюцер, что так много выпили крови немецких солдат, были взяты и уничтожены в течение первого часа наступления.

Об этом радостно донесли командующему радисты и тот, с большим удовлетворением поставил на карте, жирные отметки синим карандашом. Правда, за скобками этих известий остались потери, что понесли солдаты полка «Лангемарк» и «Дойчланд» в живой силе и технике преодолевая ожесточенное сопротивление советских солдат. Не было сказано ни слово, что только благодаря своему численному превосходству эсэсовцы и их звезднополосатые союзники смогли прорвать первую линию советской обороны. Да и то, на отдельных участках советской обороны, смяв слабых и обходя сильных, они продвинулись вперед, как требовал от них Венк.

Так обстояли дела, но на этот момент все было совершенно неважно. Оборона врага была прорвана, и сейчас нужно было как можно скорее выйти к Торгау, пока русские не заметили угрозу своих тылов и не начали переброску войск.

Венк наверно бы сильно удивился, если бы узнал, что все его обманные манипуляции были направлены на переброску под Луисбург двух батальонов пехоты и роты танков. Именно такую численность имел тактический резерв полковника Тараканова, обороняющего подступы к Торгау.

В утешение фельдмаршала стоило отметить, что его замысел блестяще удался. Резервы были переброшены туда, куда он хотел и под двумя деревушками Козец и Цильдау, стояло только два полка противотанковой артиллерии с пехотными ротами прикрытия. Именно они преградили путь немецко-американской армаде выкатившейся ко второй линии советской обороны, благополучно пробежавшись по полям и взгоркам Саксонии.

Командующий первым штурмовым батальоном майор Кнопс внимательно рассмотрел в бинокль сквозь серую пелену дождя деревушки, сосновый лес, разрезанный на две неравные части идущей через него дорогой. Она прямиком вела сначала к городку Майер, стоявшему на берегу озера Гробер, а затем выходила и к переправам через Эльбу, минуя Торгау.

В состав каждого из истребительного полка входило по пятнадцать пушек ЗИС-2 и тридцать девять орудий ЗИС-3. Советское командование перебросило сюда артиллеристов на третий день боев, и их появление осталось незаметным для немцев. По данным штаба Венка в обеих деревнях могло находиться по взводу танков, батарея пушек и рота автоматчиков. Все это вселяло самые радужные надежды и оставалось только их реализовать.

Разыгравшаяся непогода создавала неудобство для обеих сторон. Плотные потоки дождя затрудняли продвижение танков и солдат «крестоносцев», но и они до поры до времени укрывали их от взора советских артиллеристов.

Свой главный удар, немцы нанесли по деревни Козец, бросив против её защитников, двадцать пять танков и до батальона пехоты. Первыми удар врага приняла 4-й батарея, вооруженная пушками ЗИС-2. Не имея возможности из-за плохой видимости стрелять на дальней дистанции, артиллеристы были вынуждены подпустить врага на расстояние в 200 метров и только тогда открыли огонь. Стреляя бронебойными и подкалиберными снарядами, они подбили восемь танков противника.