Текст книги "Операция "Невозможное" (Лето и осень сорок пятого)"

Автор книги: Евгений Белогорский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 71 (всего у книги 87 страниц)

Давно русский медведь не разговаривал с потомками богини Аматерасу в подобном тоне. Ровно сорок лет, они диктовали свои условия противнику и вот, пришла пора самим испробовать горькую чашу унижения и позора.

С огромным трудом, Миядзава проглотил жгучий ком ненависти, застрявший в горле и, изобразив на лице улыбку, заговорил.

– Раз вы так остро ставите вопрос, то японская сторона готова сделать свой шаг навстречу и очень надеется, что советская сторона по достоинству его оценит. Давайте поговорим о линкоре «Негато».

Начались яростные торги. Оба переговорщика постоянно советовались со своими консультантами, до этого момента смиренно сидевших в стороне и тихо молчавших.

За два корабля японцы запросили 70 самолетов, что вызвало бурную реакцию у Малика.

– Вы хотите, получить целую авиационную дивизию, за два основательно потрепанных корабля? – гневно вопрошал посланник Сталина, но японцы упорно не сбивали цену, отчаянно расхваливали свой товар. На помощь Малику пришли военные специалисты, которые помогли сбить цену до пятидесяти двух машин. Остальное, японцы согласились добрать топливом.

Обе переговорщика остались довольны сделкой, но возникла маленькая загвоздка в расчетах, которая поставила под угрозу достигнутые договоренности. Советская сторона была готова перегнать двадцать два самолета сразу, остальное же только после передачи кораблей. Японцы пытались протестовать, угрожать срывом сделки, но Малик был неумолим.

В качестве разумного компромисса, он был готов поставить топливо вперед и в полном объеме, благо подобный шаг был согласован с Москвой. А вот относительно самолетов, расчет мог быть завершен только после того, как пройдя Цусимский пролив, оба корабля возьмут курс норд-ост 23 градуса. В этом вопросе советский посол стоял насмерть, и японцам пришлось согласиться. Теперь не они диктовали условия и, отдав корабли за аванс, должны были дожидаться окончательного расчета.

Глава XII. Все ближе, ближе мы к победе

Любой генерал не чужд возможности погреться в лучах славы, поэтому прессу иногда допускают в высокие штабы, где позволяют задать героям войны пару другую вопросов. Генерал Макартур не был исключением и, разрываясь между наступлениями в Китае и на Кюсю, он дал согласие принять у себя в штабе журналистов.

В момент триумфа и торжества для представителей газет и журналов накрывают столы, наливают шампанское и предлагают бутерброды с икрой, а если её нет креветок и лобстеров. Ведь сытый журналист гораздо полнее и красочнее сможет передать важность исторического момента, на который его пригласили, чем голодный и злой ловец жареных фактов.

Во все прочие моменты, акулам пера скромно предлагают чай, кофе или стакан колы на выбор, стейки, сэндвичи и бутерброды с икряной закуской, давая ясно понять, что идет война. И вместе с этим чуть приоткрыв дверь, позволяют заглянуть в святую святых любой армии штаб, где принимаются все главные решения.

В штабе генерала Макартура никто естественно не собирался позволить лихим щелкоперам слишком далеко заглянуть, но позволить прикоснуться и почувствовать свою сопричастность к большому делу легко согласились. Американский народ должен знать своего героя, для собственного успокоения.

По замыслу устроителей этой встречи, лучший момент для единения, командующего с прессой, было окончание завтрака. Демонстративно отставив от себя поднос с остатками омлета и недопитым стаканом апельсинового сока, генерал Макартур принял жаждущих сенсаций журналистов.

В мятой походной форме, сидя на стуле и закинув ногу на ногу, он совершенно не походил на тех чистеньких деятелей из Вест-Пойнта, которые нудным противным голосом объясняли всему остальному миру, что такое хорошо и что такое плохо. В этот момент, в виде Макартура не было ничего героического и необычного. Перед журналистами сидел усталый, плохо выспавшийся человек, который днем и ночью усердно тянет лямку по спасению Америки.

Добирая очки популярности, он сдержанно улыбнулся и деловито произнес: – О кей парни, у вас десять минут, чтобы успеть выпотрошить меня, прежде чем начну это делать с японцами.

Шутка Макартура пришлась по душе пишущей братии, они дружно застрочили в блокноты, а затем один самый бойкий и проворный задал свой вопрос.

– Скажите, сэр, как обстоят дела на Кюсю? Когда вы принудите их капитулировать? – говоря о капитуляции, журналист подразумевал окончание войны на Тихом океане, но командующий предпочел не касаться этой темы.

– По примеру господ политиков бы много сказать вам кучу правильных и красивых слов, из которых вы ничего бы не поняли, но я военный человек и скажу просто и прямо. Дела на Кюсю обстоят не так хорошо, как нам того хотелось бы, но гораздо хуже чем того хотели бы японцы. Совместными усилиями армии, флота и корпуса морской пехоты, мы уже задали жара этим чертям и зададим ещё, можете в этом не сомневаться – бодро заверил приглашенных генерал, но не все разделили его оптимизм.

– Пока под контролем наших войск только одна треть острова. Если дела будут идти в том же темпе, то вряд ли мы управимся к январю – подал голос представитель когорты скептиков, которые обязательно имеются в любом журналистском пуле.

– Если вы хотите точно знать, когда Кюсю падет, обратитесь к астрологам и гадалкам, они вам в этом помогут. Что касается меня, то я не делаю никаких прогнозов, так как заниматься ими на войне, дело неблагодарное. Единственное, что я могу гарантировать точно, так это то, что мы приложим все усилия, чтобы это случилось как можно быстрее – такой общий ответ не вполне устроил скептика, но продолжить диалог он не успел.

– Как вы оцениваете своего противника, сэр? – задал вопрос, заранее подготовленный журналист.

– Как умного, опытного и хитрого врага, фанатично преданного своему императору и которого мы обязательно принудим сложить оружие – гордо отчеканил генерал, и журналисты вновь уткнулись в блокноты, кроме скептика.

– Именно фанатичностью японцев объясняются наш невысокий темп продвижения на острове, а также наши потери в живой силе и технике – подал он голос, воспользовавшись наступившей тишиной. Поднявшие головы журналисты подумали, что после подобной бестактности генерал обидеться и выкинет их вон из своего кабинета, но этого не произошло.

– Невысокий темп наших войск объясняется не только фанатизмом японских солдат. Любая армия мира всегда медленно продвигается вперед, когда к её приходу успели хорошо подготовиться. Японцы мастера рыть норы и тайные бункера и за четыре года войны, которую вы освещаете, могли было понять это. С самого первого дня высадки десанта на Кюсю, мы были готовы к такому виду войны, где нет больших сражений, а есть только медленное продвижение вперед. От рубежа к рубежу, с тщательной зачисткой всей территории, чтобы в самый опасный момент, противник не появился у тебя за спиной и не ударил штыком. Также не надо забывать, что японцы сражаются на своей земле и здесь, против нас воюют не только солдаты, но и мирное население. Надеюсь, я полностью ответил на ваш вопрос и мы не будем к нему возвращаться – генерал властно окинул взглядом сидящих перед ним людей, призывая экономить отпущенное им время.

– А что вы скажите о потерях у нас и у японцев? – поспешил задать традиционный вопрос «правильный» журналист. Америку всегда в первую очередь волновали собственные потери.

– К моему огромному сожалению, ни одна война не обходится без потерь. Да, они у нас, есть, но по соображениям секретности, я не могу их вам назвать. Одно могу сказать вам со всей откровенностью, на одного погибшего нашего солдата у противника приходится убитыми четыре человека. Думаю, эта пропорция сама за себя говорит – на этой оптимистической ноте Макартур собирался завершить свое общение с прессой, но проворные журналисты успел задать ещё один вопрос, ответить на который было невозможно.

– Скажите, почему нашим атомным оружием вы помогаете воевать китайцам, вместо того, чтобы с его помощью принудить японцев к капитуляции!? – выкрикнул один из корреспондентов прежде, чем офицер объявил об окончании конференции.

– Своим атомными бомбами мы не просто помогаем китайцам в войне, а совместными действиями как раз и принуждаем японцев к капитуляции. Вас это может удивить, но это так. Чем больше погибнет их солдат на полях в Китае, тем меньше они смогут перебросить их домой, и тем скорее наступит день их капитуляции. Что же касается применения атомного оружия против самих японцев, то мы уже взорвали две бомбы, но это только сплотило японцев вокруг своего императора. Что поделать – фанатики – сокрушенно вздохнул генерал и на этом конференция закончилась.

Поругивая скупость командующего, пишущая братия дружно бросилась строчить репортажи о встрече с Макартуром. Теперь самое главное суметь придать ему нужную форму, у разных издательств были свои взгляды на войну в Японии, а затем успеть первым отправить с манильского телеграфа свое творение в Штаты. Связь работала хорошо, и можно было не сомневаться, что репортаж ещё сегодня окажется у редактора на столе. После этого можно будет отправиться в ресторане у толстяка Аю, достойно отметить свой журналистский успех, а затем весело провести досуг. Из-за большой конкуренции, местные девочки были все по одной таксе в два доллара.

Совсем иные заботы и думы были у генерала Макартура. Вместо сенсационного репортажа ему предстояло принять окончательное решение по плану новой операции в Китае, разработанной его штабом.

Как это не парадоксально звучало, но кодовое обозначение операции звучало как «Красный ноябрь».

– У коммунистов в это время наступает пора их главного праздника, день русской революции. Китайцы Мао также как и все красные будут отмечать его и наверняка утратят бдительность из-за подготовки к этому торжеству. Мы преподнесем им свой красный подарок – объяснил генерал свою причуду офицерам и никто не возразил. Желание поквитаться с противником, посмевшим присвоить себе часть победных лавров Америки, было у всего штаба Макартура и потому, янки работали с полной отдачей.

В распоряжении Макартура находилась ещё одна атомная бомба с нежным именем «Нэнси». Она уже была доставлена с Гавайев в Манилу, и оставалось только отдать приказ на её применение.

Не испытывай Макартур такого огромного давления со стороны президента, он не стал, применять «Нэнси» сейчас. Положение снайпера, который должен поразить цель одним выстрелов одним единственным патроном, совершенно не устраивало генерала. Будь на то его воля, Макартур дождался бы поступления обещанных на коней ноября ещё двух бомб и только тогда приступил бы к активным действиям.

Привыкший действовать с размахом и запасом, он до сих пор не мог понять, как в сорок первом году, практически разгромленные русские армии, смогли не только остановить немцев под Москвой, но и отбросить их от столицы на сотни километров.

Типичное дитя своей страны и своего времени, Макартур охотно соглашался со словами тех, кто утверждал, что русские остановили врага, забросав его трупами своих солдат. Это было проще и понятнее, чем признать у их генералов наличие полководческого таланта.

– По своему фанатизму, эти русские мало чем отличаются от японцев. С той лишь разницей, что у японцев бог – микадо, а у русских – Сталин – доверительно делился своими мыслями Макартур со своей секретаршей Мэри Энн, в те минуты, когда возникала острая необходимость поделиться с кем-то тяжелым грузом души.

– Такие же упрямые азиаты, только с другим цветом кожи и также терпеть не могут нашу Америку. Но ничего, сначала мы разобьем одних, а потом заставим уважать себя других при помощи нашей атомной дубины – вещал Макартур подобно римскому авгуру, смотря в преданные васильковые глаза девушки.

Все это было прекрасно, но очень часто политики диктуют генералам свою волю, а не наоборот. И потому, многозвездный генерал армий США должен был начать операцию «Красный ноябрь», чтобы прикрыть от гнева народа зад президента и стоящих над ним людей.

Недовольный тем, что сброс второй бомбы не принес ожидаемых результатов, Макартур потребовал от летчиков предоставить ему лучшего из пилотов, для выполнения такого ответственного задания. И такой пилот был найден.

Кандидатура майора Конрада Мэйси подходила по всем статьям. Он не только был хорошим летчиком и отличным исполнителем боевого задания, расценивавший его неисполнение как личное оскорбление. У майора были свои кровные счеты за брата, погибшего в Коралловом море вместе с авианосцем «Йорктаун».

Командующий остался доволен таким выбором, а личная встреча с майором, полностью убедила Макартура в его правильности. Генералу было достаточно посмотреть летчику в глаза, крепко пожать руку и перекинуться парой слов, чтобы понять, что он говорит с майором на одной волне.

– Нам очень важно, чтобы бомба была сброшена точно в том районе, что вам укажут в полетном задании. По известным причинам я не могу полностью посвятить вас в план нашей операции. Могу сказать лишь одно, от того как вы выполните задание зависит, как скоро противник сложат оружие здесь в Китае, а затем у себя на родине. Ваш удачный вылет, поможет сохранить жизни многим нашим парням в этой чертовой войне, подполковник. Желаю, удачи и очень на вас надеюсь – сказал Макартур и с чувством пожал Мэйси руку.

– Спасибо за добрые слова, сэр. Удача нам пригодиться, но вы немного ошиблись, я не подполковник, а майор – поправил генерала пилот, но тот хитро улыбнулся в ответ.

– Нет, не ошибся. С сегодняшнего дня вы подполковник, а после вашего возвращения, я с удовольствием подпишу представление к президенту США о награждении Серебряной звездой – хорошо зная психологию таких служак как Мэйси, генерал уверенно давал на нужные кнопки.

Узнав о своем повышении, подполковник вытянулся как струнка и, вскинув руку к козырьку фуражки, порывисто произнес.

– Благодарю, вас сэр, за ваше высокое доверие. Можете не сомневаться, что я сделаю все, чтобы его оправдать – после чего круто повернулся и покинул комнату.

После этих слов, у Макартура не осталось и капли сомнения, что задание будет выполнено.

– Вот с такими парнями как этот Мэйси мы сможем одержать победу над любым противником. Будь он японцем, немцем, русским или даже марсианином. Лишь бы нам только не мешали делать нашу работу – сказал генерал, начальнику штаба, приступая к утверждению плана операции, которая в официальных документах отправленных президенту была обозначена как «Охота на лис». Название «Красный ноябрь» в этом случаи было недопустимым.

Суть этой операции состояла в нанесении мощного удара, который должен был полностью изменить положение на фронтах Китая в пользу американских союзников и тем самым подтолкнуть микадо к капитуляции. Офицеры штаба командующего разделились на две группы, которые с пеной у рта доказывали друг другу, куда именно следует нанести удар ядерной дубиной.

Первые стояли, что удар следует нанести в районе Сюйчжоу, с последующим выходом к городу Цзынань и захватом переправ через Хуанхэ. Этот вариант позволял приблизиться к Пекину, где находилась ставка японского командования войсками в Китае. Кроме этого войска Гоминдана получали возможность установления контроля над Шаньдунским полуостровом, где действовали разрозненные отряды 8 армии НАОК.

Ни американцы, Чан Кайши не хотели дать своим коммунистическим конкурентам, возможность поставить под свой контроль хотя бы часть, такой важной провинции как Шаньдун. Появление нового слоеного пирога разновластья на территории Китая, было недопустимо.

Сторонники второго варианта нисколько не отрицали важности Шаньдунского полуострова и выхода на дальние подступы к Пекину, но предлагали отложить это на потом. Куда более важным на их взгляд являлся разгром японских войск удерживавших часть Центрального Китая. Они предлагали нанести удар в районе города Кайфын и отрезать эту часть войск противника от остальной группировки.

– Заняв Цзынань, мы только обозначим угрозу для Пекина, но никак не уменьшим численность его защитников. Тогда как ударом на Кайфын, мы не только значительно уменьшим количество японских дивизий, но и нанесем сильный удар по их боевому духу и настрою. Японцы могут упорно сражаться, веря в свою окончательную победу, но поражение и пленение части их войск, заметно снизят их решимость продолжать войну – уверенно вещали представители второго варианта и после недолгого размышления, Макартур поддержал их.

– Нам надо как можно скорее заставит противника сдаться, а это можно сделать, только разгромив его армии, но никак не созданием угроз. Кроме этого, главная цель наступления на север должен быть не Пекин, а Тяньцзинь, с его портами. Заняв этот район, мы лишим японцев морского подвоза, аэродромов и серьезно осложним снабжение их войск – сказал свое золотое слово командующий, подводя черту под бурными прениями.

Все это было около недели, а теперь все было готово. Самолет Мэйси уже прилетел в Шанхай и ждал только приказа на взлет. Китайские генералы успели произвести необходимую переброску сил в район Кайфын, при этом главный упор был сделан на новые части, не знавших об опасных последствиях наступления в виде лучевой болезни.

– Что доносит воздушная разведка о действиях красных в районе Чжэнчжоу? Ничего не подозревают о нашем сюрпризе? – спросил Макартур у начальника штаба и получил положительный ответ.

– Конечно, нет. Сидят и ждут, когда он упадет им в руки – ответил тот, чем вызвал улыбку у командующего.

– Вот мы им и преподнесем подарок к их празднику. Передайте, чтобы начинали – молвил генерал, размашисто поставил подпись под приказом и колесо закрутилось.

Новоиспеченный подполковник не подвел своего благодетеля. Точно в назначенное время, его «Мэйфлауэр» точно вышел на цель и сбросил многотонную красотку «Нэнси».

По трудности и сложности задание, полученное Мэйси, мало чем отличалось от заданий тех парней, что бомбили Хиросиму и Нагасаки. Сброшенная на парашюте бомба должна была взорваться в воздухе над городом Кайфын и «Серебряная звезда» обещанная Макартуром была излишнем расточительством. Предшественник Мэйси получил за бомбежку в куда более трудных и опасных условиях лишь легионерский орден «Легиона Почета». В подобных действиях командующего явно присутствовал элемент предвзятости, но он был вполне объясним. Неудачу наступления китайцев под Чанша, Макартур в первую очередь связывал с неудачным сбросом бомбы на противника, что и отразилось в наградах.

В отличие от бомбардировки Чанша, при сбросе бомбы на Кайфын все совпало как нельзя лучше. Сам город представлял собой сочетание невысоких деревянных и глинобитных домов, с незначительным присутствием кирпичных многоэтажек и воздушный взрыв нанес максимальный урон.

Нестерпимо ярко вспыхнув в синем небе вторым солнцем, огненный шар обрушил на Кайфын всю свою ужасающую мощь. В момент взрыва стояла хорошая погода и все, что находилось в радиусе десяти километров, загорелось и запылало. Страшный, беспощадный огненный смерч в один момент заполонил город и словно оголодавший зверь, принялся пожирать все, до чего мог только дотянуться.

Мощные потоки воздуха, что устремились к стремительно растущему черному грибу, играючи раздули все, что только могло гореть и щедрой рукой разбросали в разные стороны огромный сноп из горящих искр и головешек. Гибельным дождем застучали они по домам, сараям и прочим строениям города, чтобы затем, превратившись в прожорливые языки пламени и проворно разбежаться в разные стороны.

От нестерпимого жара, порожденного взрывом бомбы, воды Желтой реки закипели. От её бурлящей поверхности поднялись густые облака горячего пара, несущие смерть и страдания всему живому.

Вместе с ярким светом, на город обрушилась ударная волна, сносящая все на своем пути. В радиусе трех километров от центра взрыва все было в сплошных руинах, независимо от качества и размера постройки.

Все, что не сгорело, было обращено в прах, одним могучим ударом. Так знаменитая Железная пагода, пережившая несколько землетрясений и наводнений, что обрушивались на Кайфын в течение нескольких столетий, не смогла противостоять натиску «Нэнси». Треснув от нестерпимой жары, она рухнула подобно легендарному колоссу, у которого оказались глиняные ноги.

В бывшей южной столице чжурчжэней люди гибли тысячами. Раздавленные, сожженные заживо огнем пожаров и задохнувшиеся от дыма и гари, они были только частью добычи всепожирающего чудища сотворенного руками великих ученых на деньги американских промышленников. Другие тысячи минных людей погибли спустя некоторое время от страшных ран, полученных при взрыве бомбы и невидимой радиации, пронзившей своими невидимыми лучами их тела.

Выпавшие вокруг города радиоактивные осадки с пылью и дождем, погубили все прилегающие к Кайфын земли. Они сделали их на долгие годы бесплодными, отравили местные ручьи и родники, малые реки и саму Хуанхэ.

От ядерного взрыва досталось и японским войскам, державшим оборону на южных подступах к городу. Многие из тех, кто находился в тылу, на долгое время лишились зрения от вспышки, получили ранения в результате ударной волны и подорвали здоровье от неудержимых потоков смертоносной радиации. Те же, кто располагался в передовых порядках обороны, испытали сильнейший шок от вида страшного черного гриба, что хищно взметнулся вверх над поверженным городом, а затем двинулся в их сторону.

Страшный и ужасный, в эти минуты он напоминал собой сказочного дракона, возникшего из ниоткуда, намериваясь уничтожить этих жалких человечков. У несчастных солдат не было сил побороть захлестнувший их пронизывающий страх, от созерцания этого завораживающего видения. Многие из солдат рассказывали, что в этот момент они ощущали себя маленькими никчемными тараканами, по воле судьбы, случайно оказавшиеся на пути могучего властелина.

Паника и отчаяние прочно сковали закаленных в боях японских самураев. Никто из них не знал, как далеко продвинется это мрачное черное облако, от которого за версту несло смертью. Пересохшими от страха губами они истово молились своим богам, прося их отвести в сторону эту страшную напасть. Нервы их были напряжены до придела. Достаточно было одного громкого крика, чтобы заставить их в страхе разбежаться. Стоит ли удивляться, что обрушившийся на их позиции огонь китайских пушек и последовавшая затем танковая атака легко достигли своей цели, и японская оборона была прорвана.

Все, что смогли собрать под Кайфын китайские генералы для танковой атаки, это был неполный батальон «Валентайнов» и «Матильд», при поддержке взвода самоходок «Арчеров». В любое другое время атака такими силами могла и не достичь успеха, но в этот день госпожа Фортуна улыбалась янки в тридцать два зуба.

Прорыв войск генералиссимуса Чан Кайши был столь стремителен, что они не только смогли полностью прорвать оборону противника, но и целыми захватить переправы через Хуанхэ. Захваченная врасплох охрана моста не смогла оказать должного сопротивления атаковавшим их танкистам. Она попросту разбежалась при виде движущихся в их направлении танков, не произведя по ним ни единого выстрела.

Но не один только Кайфын подвергся в этот день ужасной бомбардировке. Под мощный удар американских самолетов попал и находящийся в восьмидесяти километрах от Кайфын город Чжэнчжоу. Точнее сказать его пригороды, которые вот уже несколько недель, были блокированы соединениями 8 армии НОАК.

Этот крупный транспортный узел, через который железнодорожные пути расходились на север, юг, запад и восток, был очень важной точкой в «Охоте на лис». Собираясь нанести японским экспедиционным силам сокрушительное поражение, Макартур не мог допустить и мысли, что он может быть захвачен красными китайцами. Стремясь не дать возможность коммунистам в третий раз пощипать его лавровый венок победителя, генерал приказал стереть с земли всех, кто находился на подступах к Чжэнчжоу со стороны Кайфын.

Выполняя его волю, летчики подняли в воздух не только машины стратегической бомбардировочной авиации, но и тактические бомбардировщики, базирующиеся на аэродромах южного Китая. Не встречая серьезного сопротивления на своем пути, американские пилоты добрались до цели и обрушили на позиции 8 армии ураганный шквал бомб, за полчаса до того как в небе над Кайфын появился «Мэйфлауэра» подполковника Мэйси.

Подлый удар был нанесен расчетливо и точно по ничего не подозревающим китайским коммунистам. Никто не предполагал, что появившиеся в небе американские самолеты будут бомбить именно их, а не японские военные объекты по ту сторону Хуанхэ.

Первыми ударили «стратеги», чей фирменный удар перепахал до неузнаваемости местность, где находились китайские коммунисты. Вслед за ними ударили «тактики» сметая все то, что не успели уничтожить их предшественники.

Последнюю точку в налете поставили истребители прикрытия. Пользуясь полным отсутствием в воздухе самолетов противника, они принялись гоняться за одиночными целями, что подобно зайцам метались по развороченной земле.

Длинными очередями они расстреливали бегущих по дорогам солдат, а также искавших спасения в жидких зарослях кустарника людей. Уткнувшись в землю, они отчаянно пытались спрятаться от неистово грохочущей сверху смерти. В этот момент американские пилоты действительно были схожи с охотниками, на диких животных.

Получив столь подлый и коварный удар, соединения китайских коммунистов не смогли оказать никакого сопротивления наступающим порядкам Гоминдана, и были вынуждены отойти на север, за великую Желтую реку.

Следуя приказам Макартура и выполняя план операции, солдаты Чан Кайши, захватили Чжэнчжоу, затем Лонин и Луши, полностью окружив все находившиеся в междуречье Хуанхэ и Янцзы войска противника. Мешок генерала Макартура захлопнулся, но надо было ещё удержать и уничтожить оказавшиеся внутри окружения японские соединения.

В любое другое время, японским генералам не составило бы большого труда двойным ударом разорвать кольцо окружения, однако только не осенью сорок пятого года.

И дело было не только в усталости солдат экспедиционного корпуса и их неверие в окончательную победу. Самурайский дух хоть и утратил свой прежний блеск, но не утратил твердость. Все дело заключалось в том, что проклятые янки уже трижды применили на полях Китая свои атомные бомбы.

Та легкость и непринужденность, с которой генерал Макартур жертвовал ими, вселяла боязнь в сердца японских солдат и в первую очередь в умы их командиров.

Нет, это не было пресловутой трусостью. Зная, что они гибнут ради императора и страны, японцы были готовы расстаться с жизнью, опасение, что американцы в любой момент могут применить ещё одну бомбу, заставляло их нервничать и совершать ошибки.

Вместо того, чтобы отвести войска из района Чанша и создав мощный кулак прорвать окружение врага, японские генералы предприняли попытку прорыва силами, дислоцированными в районе Биян. Их оказалось вполне достаточно, чтобы пробить в окружении широкий коридор и вывести часть войск. Однако затем Гоминдан при поддержке американцев смог вновь захлопнуть кольцо окружения.

Имеющихся у японцев сил хватило пробить новый коридор, но теперь гораздо более узкий и вывести несколько соединения отступающих от Ханькоу. Он продержался около двух дней, прежде чем китайцы ликвидировали брешь и теперь навсегда.

Не давая японцам создать новый ударный кулак, американцы принялись усиленно дробить оказавшиеся в окружения войска посредством интенсивной бомбардировки.

Трудно сказать, насколько был эффективен и правилен подобный ход, но Фортуна вновь улыбнулась янки. Уже на второй день, под их удар попал штаб генерала Ханоки и был полностью уничтожен. В результате этого было полностью нарушено управление попавшими в окружение соединениями, что привело к их дальнейшей гибели.

Однако не везде госпожа Удача была благосклонная к «джи-ай». Если она благоволила к генералу Макартура отчаянно пытавшегося на полях Китая доказать правильность своих планов, то адмирала Нимитца она откровенно не жаловала.

На долю прославленного американского флотоводца выпала задача по разгрому японских войск на Кюсю и он в этом деле не сильно преуспел. Получив в свое распоряжение кроме флота, тактическую авиацию, морских пехотинцев и бомбы с химической начинкой, Нимитц не смог одержать убедительных успехов подобно Макартуру.

Медленно, прогрызая оборону противника дюйм за дюйм, адмирал так и не смог переломить ход сражения в пользу. Стремясь оправдать свои затруднения, он громко сетовал на наличие у Макартура ядерного оружия и полное отсутствие атомных зарядов у него. Однако не только этот факт объяснял топтание его войск на месте. Просто японцы были у себя дома, им некуда было отступать и они с отчаянием обреченных на смерть людей, дрались с американцами.

Кроме этого, серьезно изменились тактические условия в противоборстве враждующих армий. Если раньше, после высадки вражеского десанта на Филиппины, Иводзиму и Окинаву, японцы не имели возможность послать воюющим войскам подкрепление и американская анаконда, медленно, но верно перемалывала кости своей жертве, то теперь положение было иначе. С главного острова Японского архипелага Хонсю на Кюсю широким потоком шли людские подкрепления и техника.

Одновременно с этим среди гражданского населения, широко развернулось движение под лозунгом «Убей американца!». Суть его состояло в том, что если каждый из японцев, несмотря на возраст, убьет, хотя бы одного врага, американцы будут побеждены. По своей сути это было провозглашение тотальной партизанской войны и на этот призыв откликнулись десятки тысяч людей.

Твердость и решимость японцев следовать лозунгу генерала Муто, американские солдаты узнали вскоре после захвата маленького провинциального городка Эбино. За первые двое суток, американские пехотинцы потеряли убитыми и ранеными свыше сто человек.

Большинство потерь произошло в результате отравления цистерны с питьевой водой, которой пользовались американцы. Целый взвод, что был выведен в тыл с передовой и решил попить воды, погиб в мучительных судорогах от яда морского ежа. Ещё пятнадцать человек распростились с жизнью после того, как молоденькая японка бросила аналогичную отраву в котел с горячей похлебкой для солдат. Все остальные жертвы среди американцев были в результате нападения с применением огнестрельного и холодного оружия, включая даже банальное шило.

Ответная реакция адмирала Нимитца не замедлила себя ждать. Не решаясь на полное отселение гражданского населения в резервации, как это было с японцами, проживающими на территории США, Нимитц разрешил своим солдатам применение оружия в любом случае, если возникнет угроза их жизни.