Текст книги "Чужая жизнь"

Автор книги: Эрреро Ньевес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 34 страниц)

– Для безопасности Лукаса я хотел бы попросить вас снять шнурки. Они указывают на вашу связь с нами. Из нашего племени приехали люди, желающие удостовериться в том, что Кендаль действительно умер и Лукас вместе с сердцем получил от него что-то еще.

Лукас надел свой шнурок, в то время как его друзья начали снимать со своих голов эти украшения.

– Нет, не снимайте их здесь. Находясь вместе, мы можем надевать такие украшения, но не будем носить их на публике. До поры до времени…

Лукас вместе с Джозефом удалился в типи. Юноша не расставался со своим рюкзаком. Брэд по-прежнему был с новыми друзьями, обучая их навыкам индейских воинов. Человек-медицина и Лукас остались один на один.

– Есть изречение, которое ты должен запомнить. Я хочу, чтобы ты усвоил и сделал основой своего существования следующие слова: «Ты никогда не станешь старым, если способен идти в ногу со временем». Если ты способен пережить этот момент на-сы-щен-но, он навсегда останется в тебе, ты будешь переживать его еще много-много раз. Каждый момент уникален. Тщеславие заставляет нас думать о том, что нам известно все и что никто не способен уже научить нас чему-то еще. В этом смысле нам следует учиться у детей, у их широко раскрытых в поисках новых знаний глаз.

– Именно в этом твой секрет, – сказал Лукас.

Пока шел разговор, Джозеф не переставал тереть камни друг о друга. Через какое-то время он попросил юношу показать камни, которые были привезены с острова Салтес. Лукас по одному стал доставать их из рюкзака. Первым был белый камень.

– Этот камень должен укрепить твою уверенность в себе. Он придаст тебе много сил. Через целебные магические камни природа передает человеку свои силы. В некоторых культурах такие камни считают основами власти.

Лукас вытащил камень, который, как ему казалось, напоминал кусок глины. Он был очень похож на тот, который ранее подарил ему Джозеф.

– Этот камень, несмотря на свою внешнюю хрупкость, тверд как сталь. Отличная находка! Он поможет тебе уменьшать боль и лечить болезни.

Наконец, после довольно долгих поисков, юноша извлек из глубин своего рюкзака черный камень. У него вновь сложилось впечатление, что тот вибрирует. Когда Лукас показал камень Джозефу, старый индеец воскликнул:

– Надо же! Синий камень… Они кажутся черными, но солнечный свет делает их синими. – Лукас слушал очень внимательно. – Рассказывают, что в Южной Америке первым индейцем, который нашел синий камень, был Калфукура. С тех пор его имя («калфу» означает «синий» и «лечит», а «кура» – «камень»[41]) распространилось по всей Америке. Говорят, что синие камни обладают способностью передвигаться самостоятельно, когда их владелец хочет этого. Когда ты собираешь такие камни, их нужно хватать очень быстро, иначе они, несмотря на то что, казалось бы, были рядом с тобой, вдруг исчезают. Ты должен хранить этот камень в хорошо защищенном месте. Не столько из-за него, сколько из-за самого себя. Эти камни обладают такой силой, что могут поедать своего владельца[42]. Ты будешь скромным и в то же время станешь уважаемым человеком. Тебе очень повезло.

Разговаривая с Лукасом, Джозеф не переставал тереть друг о друга свои камушки. Внезапно он прекратил это делать и бросил их вперед. Пока они летели по воздуху, сыпались искры. Натолкнувшись на стену типи, камни упали на пол.

– Сделай то же самое со своими… – велел он Лукасу.

Юноша потер свои камни и бросил их в направлении стены типи. Не было ни одной искры, и, когда он поднял их, камни оставались холодными. Лукас повторил попытку, но они пролетели по воздуху как простые булыжники, без каких-либо признаков особой энергетики.

– Джозеф, почему у меня не получается? – нервно спросил юноша человека-медицину.

– Перед тем как ты берешь камни, нужно отрешиться от всех своих забот, от всего, что волнует тебя, почувствовать себя в согласии с самим собой. Тебя что-нибудь беспокоит?

– Завтра у меня первое медицинское обследование после операции, – сказал Лукас. – Не знаю, связано ли это как-то с тем, что со мной происходит.

– Перестань столько думать о себе и соединись с силами природы. Почувствуй воздух, которым ты дышишь. Забудь обо всех волнениях и представь, что ты спокойный океан, ветер, который все очищает, удобренная земля, дающая семенам возможность прорасти, огонь, уничтожающий все, что нас тревожит. Ты становишься частью вселенной, планетой, вращающейся вокруг Солнца, которое все освещает. Почувствуй тепло своих рук и необходимость передать его… Ну а теперь попытайся снова…

Лукас опять потер камни друг о друга. Он сконцентрировался, как объяснил Джозеф, бросил камни в воздух, и в следующее мгновение посыпались искры, которые сопровождали камни на всем протяжении их полета до стены типи.

– Хорошо сделано, Лукас. Ты очень быстро усваиваешь.

Лукас молча подошел к Джозефу, сжимая в руках три камня. Заставил индейца лечь и положил на его грудь камни. Человек-медицина в тот же миг почувствовал на своей груди исходящее от них тепло. Он подумал о том, что руками Лукаса руководит Кендаль, потому что движения юноши были подчинены инстинкту. Между тем действия Лукаса привели к тому, что индеец почувствовал себя хорошо. Так прошло несколько минут, пока вдруг Лукас не перестал передвигать камни. Спустя какое-то время, полное молчания и неподвижности, юноша убрал камни и начал водить руками, заламывая их. Джозеф наблюдал за Лукасом очень внимательно, не упуская ни одной детали. Индеец был весьма удивлен. Он не учил юношу тому, как нужно сбрасывать отрицательную энергетику больного, но Лукас проделывал это мастерски. Человек-медицина изобразил на своем лице подобие улыбки, подтверждая тем самым, что чувствует себя намного лучше. Для него было ясно: Лукас является избранным.

19

Украденный поцелуй

Когда отец постучал в дверь, чтобы разбудить сына, Лукас только что принял душ. Он стоял у зеркала с повязанным на бедрах полотенцем и брился. Юноша думал о том, что единственным положительным моментом его похода в больницу станет встреча с Орианой. Если, конечно, ему представится возможность снова увидеть самую волнующую девушку из всех, кого он когда-либо знал. Лукас почти чувствовал запах ее духов: лимон и лаванда. Закрывая глаза, он представлял, как девушка решительно входит в воду, играет с волнами. Юноше никогда раньше не доводилось встречать человека, способного плавать так долго, как это делала она. Он не видел таких синхронных движений и такого дыхания в воде, как у Орианы. Она казалась рыбкой, прекрасно приспособившейся к прохладной воде, наполненной жизнью. К воде, в которой содержание соли было выше, чем в других морях[43]. Атлантический океан, почти не затронутый деятельностью человека, подходил к берегам то с лаской, то с яростью из-за течений или же по воле самого Нептуна.

Неожиданная боль вдруг вывела Лукаса из того состояния нирваны, в котором он находился, мечтая о встрече с Орианой. Юноша порезался бритвой. Хотя он и смочил порез несколько раз холодной водой, от следа на лице так и не удалось избавиться.

Отец снова постучал в дверь его комнаты.

– Хватит спать, Лукас, нам уже пора выходить. Поторопись!

Юноша надел серые джинсы, белую майку и сверху черную рубашку, не застегнув пуговиц на рукавах. Выйдя из комнаты, он не стал завтракать: в больницу надо было явиться натощак.

Через пятнадцать минут Лукас и его родители уже входили в двери больницы. У них было такое ощущение, будто они вступали в другой мир, отличавшийся от того, который остался по ту сторону дверей. Медсестры сновали по больничным коридорам, посетители в растерянности искали по табличкам кабинет, куда им следовало обратиться, пациенты с трудом перемещались между этажами для принятия назначенных им процедур, врачи в белых халатах ходили с историями болезни в руках из одного отделения в другое. Похоже, что в больнице был час пик.

Лукас и его родители хорошо знали, что им нужно идти на четвертый этаж, в кабинет доктора Аметльера. При выходе из лифта в нос ударил запах дезинфицирующей жидкости, которую использовала уборщица. С другой стороны доносился звон тарелок, стаканов и чашек завтракавших пациентов, дополняемый шумом передвижных кроватей, которые ввозили в лифт и вывозили из него, доставляя больных на процедуры и обследование. На Лукаса сразу же накатились недавние воспоминания о самом деликатном моменте его жизни. Больничный запах нервировал юношу, он чувствовал явный дискомфорт. С его родителями происходило то же самое, в памяти все было еще слишком свежо, чтобы можно было преодолеть психологический барьер. Несомненно, то, что произошло, было наихудшим моментом в их жизни. Все трое шли молча, когда их вдруг остановил знакомый смех. Это был общительный доктор Аметльер, который находился в одной из палат этажа и осматривал пациента. Сначала они хотели подождать его у двери, чтобы поздороваться, но затем решили пройти в кабинет врача. Их словно обдало холодом, когда они увидели, что посетителей регистрировала Эспина, медсестра, манера общения которой полностью оправдывала ее имя.

– Добрый день! Мы на прием к доктору Аметльеру, – сказал Хавьер.

– Вы пришли на двадцать минут раньше, вам придется подождать, – ответила Эспина, даже не поинтересовавшись здоровьем Лукаса.

Хавьер не сказал больше ни слова, и все трое прошли в зал ожидания. Когда они уже сели, Пилар, не выдержав, возмущенно произнесла:

– Как можно быть настолько антипатичной? Никогда не встречала человека, которому так бы подходило его имя!

Лукас молчал, среди медсестер, которые проходили по этажу, он искал Ориану.

– Не беспокойся, сынок. Вот увидишь, все пройдет очень быстро. Мы не задержимся здесь надолго.

– Надеюсь, – сказал Лукас, и это было первое, что юноша произнес с тех пор, как они вошли в больницу.

Через некоторое время к ним подошла Эспина и сообщила, куда им следует пройти.

– Идите в палату № 421. Пациенту нужно полностью раздеться и надеть халат. Врач скоро придет. Он уже знает, что вы здесь.

– Но я не собираюсь ложиться в больницу. Речь идет об обследовании, – заявил Лукас, вставая.

– Обследования проводятся на больничной койке. Или вы думаете, что я говорю это для собственного удовольствия?

– Нет, но я…

– Вы должны делать то же самое, что и любой другой пациент, которому пересадили сердце. Это обычный порядок. – Эспина не дала Лукасу возможности закончить фразу.

Мать юноши сжала его руку, давая знак, чтобы он прекратил спорить с медсестрой. Все последовали за Эспиной, но Лукас не переставал возмущаться про себя.

Они вошли в палату. Она была очень похожа на ту, в которой юноша находился во время своего пребывания в больнице. Окна выходили на улицу, и Лукас, чувствуя себя заключенным в тюремной камере, приблизился к одному из них и стал смотреть в окно.

– Итак, я вас оставляю. Постарайтесь переодеться как можно быстрее. Вы должны быть готовы к приходу доктора.

Когда медсестра ушла, Лукас начал раздеваться, но ему не хотелось снимать брюки.

– Сын, тебе же велели надеть халат. Сними брюки, – потребовала мать, заметив его замешательство.

– Для меня было очень тяжело находиться здесь в этом халате. – Он снял брюки. Из-за высокого роста юноша выглядел в халате смешно.

– Попроси у какой-нибудь медсестры, чтобы она дала зеленые брюки, как те, которые были на тебе в прошлый раз, – посоветовал ему отец.

– Да, но в таком виде я не выйду.

Родители посмотрели друг на друга и рассмеялись. Именно в этот момент дверь палаты распахнулась и вошла медсестра в маске. Стоило Лукасу увидеть ее глаза, как он сразу же понял, кто это.

– Ориана! – воскликнул он и больше не сказал ни слова, застеснявшись собственного вида.

– Добрый день. Я должна идти в отделение интенсивной терапии, но скоро приду, чтобы заняться тобой. – Она заметила, как неловко он чувствует себя в халате, и спросила, сдерживая смех: – Хочешь, чтобы тебе принесли зеленые брюки от костюма медсестер? Этот халат тебе слегка маловат.

– Пожалуйста, буду тебе очень благодарен… Я знаю, что похож на клоуна, но ты наверняка сможешь… Передай своему начальству, что в подобном одеянии пациенты становятся беззащитными перед врачами. В таком виде нет желания протестовать. Ну конечно! Так вы можете делать с нами все, что вам захочется…

– Сынок, что ты говоришь! – воскликнула Пилар, выступая в защиту медицинских работников.

– Не беспокойтесь за меня, ваш сын абсолютно прав.

Ориана и Лукас посмотрели друг на друга. Глаза девушки постепенно начали превращаться из зеленых в черные.

Лукас понял, что Ориана нервничает так же, как и он.

– Я скоро вернусь! Попрошу кого-нибудь из коллег, чтобы тебе принесли самые большие брюки, какие только найдутся, – сказала девушка и вышла из палаты.

Когда она ушла, Лукас облегченно вздохнул. Ему очень хотелось увидеть Ориану, но не при таких обстоятельствах. Через некоторое время Эспина с недовольным видом принесла ему брюки от зеленого костюма.

– Могли бы попросить и меня, я же никого не съем, – сказала она и, оставив брюки на кровати, ушла.

Лукас ничего не ответил. Он сразу же натянул брюки. Через несколько минут вернулась Ориана. На этот раз она была без маски.

– Лукас, тебе нужно лечь на кровать. Я должна сделать электрокардиограмму.

– Как хорошо, что именно ты будешь проводить обследование! Меня это радует.

Хавьер с удивлением посмотрел на Пилар. Он не ожидал, что сын вдруг проявит желание пройти обследование. Она же изобразила на своем лице нечто, напоминающее улыбку.

Ориана приблизилась к кровати с аппаратом, который был снабжен многочисленными трубками, заканчивающимися присосками. Она распахнула халат юноши, и Лукас оказался обнаженным по пояс. Ориана смазала кремом область вокруг сердца и присоединила к его телу каждую из трубок.

– А сейчас помолчи, – сказала Ориана, включая аппарат, – и дыши спокойно.

Спустя несколько секунд электрокардиограмма была готова: из аппарата выполз рисунок в виде линий, которые синхронно поднимались и опускались с каждым движением его сердца. Ориана оборвала бумажную ленту и положила ее на тумбочку. Пока девушка отсоединяла трубки, установленные вокруг сердца Лукаса, вытирала оставшийся крем с его груди, она внимательно рассматривала шрам. Юноша, усмехнувшись, спросил:

– Ну и как ты меня находишь?

– Я? Я не умею читать электрокардиограммы, но уверена, что у тебя все в порядке. Скоро обо всем скажет доктор Аметльер. Смотри, сердце выбрасывает кровь семьдесят пять раз в минуту. Это говорит о том, что оно наполняется и полностью опорожняется каждые шестьдесят секунд. То, что показывает кардиограмма, – это последовательность наполнения и опустошения, сердечный цикл или ритм. Врач скажет тебе о том, правильно ли твое сердце осуществляет эти действия.

Лукас наблюдал за тем, как движутся губы девушки, когда она произносит слова. Раньше его раздражало, когда она вдавалась в объяснения, сейчас же юноша находил в этом особую прелесть.

Ориана вышла из палаты и вернулась с аппаратом для измерения давления. Когда она надевала манжету, Лукас взял ее руку, и их пальцы переплелись. Глядя друг другу в глаза, они молчали. Девушка замерла, она не могла, не хотела двигаться…

Наконец Лукас отпустил руку Орианы, и она, нервничая, закрепила манжету. Затем Ориана включила аппарат и вновь напомнила юноше о том, чтобы он не разговаривал. Девушка вставила наушники фонендоскопа в уши и начала слушать биение сердца Лукаса.

– У тебя немного ускоренный пульс, – тихо произнесла она, так чтобы родители не могли услышать.

– Ты знаешь, в чем причина… – сказал Лукас таким же заговорщическим тоном, как и медсестра.

– Нужно позвать Эспину, чтобы ты успокоился… – почти прошептала Ориана.

– Ну, как он? – громко спросила Пилар, не слышавшая ничего из того, о чем говорили между собой молодые люди.

Ориана покраснела, а ее глаза почернели.

– Хм-м-м… Все хорошо, давление в норме. Я бы даже сказала, что очень хорошо.

Девушка записала показания в тетрадь и не решилась снова посмотреть на Лукаса. Наконец она вынула из кармана термометр, пару раз встряхнула его и поставила юноше под мышку. Ориана настолько приблизилась к Лукасу, что ее черные волосы коснулись его лица. Юноша едва не задохнулся, почувствовав смешанный запах лимона и лаванды.

Лукас с удовольствием наблюдал за движениями медсестры. Ему казалось, что он находится в состоянии легкого опьянения. Проснувшись сегодня утром, он даже представить себе не мог, каким интересным окажется день, несмотря на обследование. Ориана была рядом с ним после того, как Лукас столько думал о ней с тех пор, как они виделись на пляже.

– Ты покажешь нам музей, о котором говорила? – спросил Лукас в предвкушении нового свидания с Орианой. – Ты не забыла о своем приглашении? Напоминаю тебе о том, что мой брат Луис слишком надоедлив.

Ориана рассмеялась.

– Пойдем, когда вы захотите, – ответила она, глядя на показания термометра и записывая их в ту же тетрадь.

– Как насчет завтра? – настаивал Лукас.

– Завтра вечером? Ну…

В этот момент в палату вошел доктор Аметльер. С появлением седовласого кардиолога смех и веселые разговоры прекратились.

– Как поживает этот парнище?

– Думаю, что хорошо, доктор, – ответила Пилар.

Лукас улыбался, краем глаза наблюдая за движениями Орианы, которая не успела ответить на его вопрос.

– Медсестра, дайте кардиограмму.

Девушка передала ее.

Доктор смотрел на результат обследования в течение нескольких секунд и затем обратился к Лукасу:

– Отлично! Ты прямо как часы. Вероятно, если я сделаю кардиограмму себе, то она не будет такой хорошей, как у тебя. Ты воистину меня поражаешь. Медсестра! Не дадите ли вы мне показания тонометра и термометра? – Он посмотрел записи Орианы. – Все великолепно. Надеюсь, ты вовремя принимаешь таблетки, не правда ли?

– Ну, с этим не так-то легко. Мне приходится постоянно напоминать ему, – ответила Пилар вместо Лукаса, который тут же нахмурился.

– Лукас, ты должен относиться к этому со всей серьезностью. В любом случае, сеньора, я очень доволен состоянием вашего сына. Я посоветовал бы ему продолжать делать то же самое, потому что результат поистине фантастический, – сказал врач.

– Моему сыну не хватает только одного – чтобы вы дали ему крылья. Вот тогда он сможет как можно меньше спать и находиться вне дома, – говорила Пилар, хотя прекрасно видела, что ее комментарии неприятны сыну.

– Ну, надо признать, что твоя мать права. Тебе следует включаться в жизнь постепенно, а не сразу, одним махом. – Доктор заметил, как смотрит Лукас на Ориану, и задал ему вопрос, совершенно не связанный с сегодняшним обследованием: – Что? Тебе нравятся хорошенькие девочки, не так ли? – И бросил взгляд на девушку. Медсестра покраснела. Этот вопрос вызвал у Лукаса раздражение, и он предпочел оставить его без ответа.

– Нам следует продолжать то же лечение? – спросила Пилар, чтобы сменить тему разговора.

– Конечно. Мы ничего не будем менять. Увидимся через месяц. Согласен, парень? – Лукас утвердительно кивнул, и врач продолжил: – А сейчас медсестра возьмет у тебя анализ крови. До тех пор пока из лаборатории не поступят его результаты, ты не можешь отсюда уйти. Я попросил бы вас, – сказал доктор, обращаясь к родителям Лукаса, – отправиться в расположенное неподалеку кафе, чтобы перекусить. Мы продолжим обследовать вашего сына. Возвращайтесь примерно через час. – Врач подмигнул Лукасу.

Родители послушались и, попрощавшись, покинули больницу с удовлетворенной улыбкой на лице. Доктор Аметльер достаточно долго и внимательно ощупывал Лукаса. Свои выводы он записывал в ту же самую тетрадь, которую раньше заполняла Ориана. Затем врач осмотрел шрам и тоже сделал запись. Когда вернулась Ориана, чтобы взять кровь на анализ, доктор попрощался.

– Все лучше, чем я ожидал, Лукас. Я вернусь, когда мне передадут результаты из лаборатории.

Ориана и Лукас впервые остались наедине и, не говоря ни слова, посмотрели друг на друга. Взаимное притяжение, которое испытывали молодые люди, было очень сильным. Лукас думал только о том, чтобы поцеловать ее, но понимал, что сейчас не место и не время для этого. Пока юноша размышлял, Ориана заговорила:

– Меня очень радуют хорошие результаты. – Она надела на руку юноши резинку, стараясь найти вену, чтобы взять кровь на анализ.

Девушка находилась от Лукаса на расстоянии двух ладоней и, дотрагиваясь до его руки, нервно сглатывала. Она волновалась. С тех пор как они остались вдвоем, глаза Орианы не изменили своего цвета: они были черными. Она ввела иглу в вену, не предупредив юношу, и начала брать кровь. Лукас чувствовал себя так, будто из него высасывают жизнь. Ему нисколько не нравилось то, что пациенты называли «медицинскими пытками», но он никак не показал своего недовольства. Лукас достиг этого благодаря тому, что сумел сконцентрироваться.

– Ориана, не случалось ли тебе слышать о том, что у пациента, которому сделали пересадку сердца, вдруг стали возникать странные ощущения?

– Какого типа? – вместо ответа спросила девушка, продолжая брать кровь.

– Ну, например, что ему приходят в голову мысли о переживаниях, которых этот человек раньше не испытывал, но которые могли быть связаны с донором, понимаешь?

– Я никогда не слышала о таком. С тобой происходит что-то подобное?

– Да.

– Ты хочешь сказать, что помнишь то, чего не было в твоей жизни?

– Да, что-то похожее.

– Возможно, ты вспоминаешь о том, что услышал от кого-то, и считаешь это своими воспоминаниями. Ну, чистое и устойчивое воображение.

– Нет, это не то. Эти события не происходили со мной, но они изменили мою жизнь.

– Ты должен был рассказать об этом доктору Аметльеру.

– Нет. Ладно, забудь об этом.

Лукас прервал разговор, и Ориана воспользовалась наступившей паузой, чтобы отнести анализ крови в лабораторию. Впрочем, она сразу же вернулась.

– Ну что, договорились на завтра? Как тебе такой план? – Лукас, сменив тему разговора, продолжал настаивать на встрече.

– Хорошо. Ты зайдешь за мной в больницу? – спросила Ориана.

– Согласен.

– Мы сможем поехать в музей на старой машине моей матери. Эту колымагу не захотели взять даже на разборку, но мне она пришлась в самый раз.

Когда они остались вдвоем, Лукасу захотелось поговорить с Орианой о своих чувствах, но он так и не решился. Ему показалось смешным и даже по-детски наивным стать вдруг нежным, и в конце концов юноша ничего не сказал девушке. У него уже было два или три удобных случая, но Лукас не осмелился заговорить об их отношениях. Ориана смеялась и внимательно слушала истории, которые он рассказывал о своих новых друзьях, индейцах апсалоке, но юноша ни словом не обмолвился о том, что с каждым днем в нем все более крепло ощущение, что он один из них.

Вдруг зазвонил мобильный телефон Орианы. Пришло сообщение из лаборатории: «Анализы – ОК».

– Уже готовы результаты твоих анализов, – прокомментировала сообщение Ориана. – Пойду заберу их и скоро вернусь.

Через несколько минут она вошла в палату № 421 с результатами анализов в руках. Ее сопровождал доктор Аметльер. Кардиолог внимательно изучил их и разразился смехом.

– Ты находишься в гораздо лучшем состоянии, чем любой из нас. Хорошо, будешь продолжать то же лечение. И мне не хотелось бы, чтобы ты забывал вовремя принять хоть одну из таблеток. В принципе, мы оставим все как есть, согласен? Береги себя и не ослабляй внимания к своему здоровью!

– Почему ты не расскажешь доктору о странных ощущениях, которые стали возникать у тебя после операции по пересадке? – спросила Ориана у Лукаса.

– Нет, это не имеет никакого значения… – уверенно произнес Лукас, сообразив, что не должен был говорить об этом Ориане.

– Мне ты должен рассказывать обо всем, что с тобой происходит, Лукас. Все – это значит все, понятно?

– Не знаю, что и сказать… Мне хотелось только узнать, были ли у кого-то другого, кому пересадили сердце, ощущения, которые могли быть унаследованы от донора.

– Но я же сказала тебе, что нет. Это невозможно! Ведь тебе пересадили сердце, а не мозг. Я уверена, что это галлюцинации. Подумай, ты же перенес очень серьезную травму. Ты вышел из своего дома с одним сердцем, а вернулся с другим.

Лукас слушал ее очень серьезно. Иногда он, соглашаясь, кивал. Юноша не хотел рассказывать всего этого доктору, потому что тот наверняка бы подумал, что имеет дело с сумасшедшим. Он попытался переменить тему разговора.

– Так мне нужно будет вернуться в больницу через месяц?

– Именно так. Не беспокойся, до того как ты уйдешь, мы еще увидимся. Ну, можешь одеваться и отправляться домой. Все идет очень хорошо. Поздравляю!

Именно в этот момент вошли родители Лукаса. Они слышали последние слова врача.

– Все хорошо, доктор? – спросила Пилар.

– Ваш сын чувствует себя лучше, чем любой из нас. Вы даже не представляете себе, как великолепно идет его выздоровление.

Выражения лиц Хавьера и Пилар говорили об их чувствах красноречивее любых слов. Не было никакой другой новости, которая могла бы их так обрадовать.

– Создается впечатление, что это сердце всегда билось в груди вашего сына. Они великолепно подошли друг другу. Нет ни малейших признаков отторжения, которого мы опасаемся при подобных операциях. Так что отправляйтесь домой с мыслью о том, что первое обследование прошло замечательно. Я очень, очень рад и испытываю глубокое удовлетворение. Теперь нужно помнить о том, что послеоперационный период настолько же важен, как и сама операция. Я не хочу никаких отступлений, Лукас. Ты обещаешь мне, не так ли?

– Да, конечно.

Доктор Аметльер обнял юношу и попрощался со всеми. Ориана проводила его до дверей палаты и в течение некоторого времени разговаривала с врачом. Когда она обернулась, Лукас уже застегивал брюки. Обнаженный по пояс, он медленно одевался: белая майка и черная рубашка поверх нее. Ориана, беседуя с родителями пациента, сообщила им о дате очередного обследования, назначенной врачом.

Когда Лукас оделся, все вышли из палаты и попрощались с медсестрой. Юноша запечатлел в своем мозгу этот миг. Лукас всячески тянул время, не желая расставаться с Орианой, и старался вобрать в себя весь аромат лимона и лаванды, оставшийся после того, как он прижал девушку к себе, чтобы соприкоснуться щеками при прощальном поцелуе. Лукасу очень хотелось обнять девушку при всех так сильно, чтобы ощутить биение ее сердца. Однако он не сделал этого. Юноша лишь закрыл глаза и сконцентрировался на своих чувствах, пытаясь оценить эти новые для себя ощущения. На самом деле, когда Ориана завершила этот прощальный поцелуй, он продолжал оставаться с закрытыми глазами. Лукасу очень хотелось, чтобы этот миг никогда не кончался.

Он находился под впечатлением этого поцелуя весь остаток дня. Лукас едва смог что-то поесть, придя домой. Он не чувствовал голода, несмотря на то что ушел из дома, не позавтракав. Юноша прилег на несколько минут, и сразу же в его голове одно за другим начали пролетать мгновения, которые он провел с Орианой этим утром. Лукас чувствовал странность происходящего: с каждым днем он все лучше владел своим телом и в то же время терял свои способности. Вдруг его будто что-то подтолкнуло и вывело из того состояния, в котором юноша находился с тех пор, как попрощался с Орианой в больнице. Он приподнялся на кровати. Внутренний голос неожиданно подсказал Лукасу, что ему следует пойти на кладбище и посетить временное захоронение Кендаля. Лукас надел спортивные ботинки и вышел из своей комнаты.

– Пойду пройдусь, – сказал он родителям.

– Не приходи поздно, – предупредила его мать.

Юноша успел пройти несколько шагов, когда ему навстречу вышел Лео.

– Старина, а я к тебе. Ты направляешься к Джозефу?

– Да, но сначала проводи меня, – сказал ему Лукас, ускоряя шаг. – Я иду на кладбище.

– А можно узнать, что ты там забыл?

– Я скажу тебе об этом позже, иначе ты начнешь отговаривать меня.

– Не знаю, зачем ты туда идешь, но тон твоего голоса мне не нравится.

Мимо проходил один из тех автобусов, которые пересекают город из конца в конец, и друзья сели в него. На последней остановке они вышли, и Лукас побежал. Лео последовал за ним.

– Почему мы бежим?

– Не знаю, но инстинкт подсказывает мне, что надо торопиться.

– Лукас, я не понимаю тебя, – сказал Лео. – Какая причина заставляет тебя бежать?

Лукас не ответил ему и молча остановился у входа на кладбище. Жестом он показал товарищу, чтобы тот тоже хранил молчание. Они вошли, осторожно поглядывая по сторонам. Друзья обогнули центральную аллею, чтобы их никто не увидел. Со стороны казалось, что они от кого-то скрываются.

Святое место, окруженное соснами и кипарисами, располагалось во внутренней части Города Солнца. Отсюда не было видно ни моря, ни реки. Это было скрытое от посторонних глаз, но не уединенное кладбище. В любое время там можно было встретить кого-либо из посетителей и служащих, людей, протиравших таблички с именами своих близких, или тех, кто в определенные дни приходил с цветами, препятствуя забвению. Здесь не только покоились умершие люди, живые тоже находили в этом месте уют и тишину. Лукас был все время настороже, и Лео следовал примеру друга.

– Я только хочу посмотреть, где похоронен Кендаль. Ничего больше.

– А зачем столько таинственности? – громко спросил Лео.

– Тс-с! – Лукас заставил его замолчать, приложив палец к губам. Внутренний голос подсказывал юноше, что необходимо сохранять осторожность.

– Что происходит?

Лукас не смог ответить. Внезапно он увидел ее. Винона! С черными распущенными волосами, словно окаменевшая, она стояла в одиночестве перед одной из могил. У Лукаса участился пульс. Именно она позвала его сюда.

– Оставайся здесь и не двигайся с места! – велел Лукас другу.

Со всевозможными предосторожностями он приблизился к девушке, постоянно удостоверяясь в том, что Винона действительно одна. Он понимал, что ее брат мог находиться где-то рядом. Лукас рискнул, и, когда девушка обернулась, он уже был перед ней. В первый момент Винона, казалось, впала в оцепенение. Она уставилась на Лукаса и, не говоря ни слова, смотрела ему в глаза, словно желая найти ответ на вопрос, который давно мучил ее. Наконец Винона пришла в себя.

– Кендаль? – тихо произнесла она. Похоже, ей было страшно.

– Нет, я – Лукас. Но мне известно, кто ты, – сказал юноша, инстинктивно прикоснувшись к ее волосам.

Когда Лукас дотронулся до Виноны, он почувствовал тепло, которое распространилось от кисти до плеча и выше, пока не охватило всю грудь. Боже! Ему казалось, что сердце горит.

– Что с тобой происходит? – спросила она на апсалоке и коснулась его руки.

Лукас ощутил сильную дрожь, с которой не смог совладать. Он не ожидал этого. У юноши подломились ноги, и он опустился на землю. Его раскрыли! В течение нескольких секунд он видел, как девушка возбужденно разговаривает со своим братом. Брат угрожает ей и о чем-то просит, а она отказывается. Винона отталкивает брата, умудряется вырваться из его рук и убегает. Лукас почувствовал сильную тоску, которая переполняла душу девушки. Юноша напрягся, он дрожал всем телом, грудь его по-прежнему была охвачена огнем. Наконец Винона отпустила руку Лукаса.