Текст книги "Вспаханное поле"

Автор книги: Эрнесто Л. Кастро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

в постели. Только перед рассветом ему удалось заснуть.

К уходу сына Марселина отнеслась спокойно:

–      Он взрослый и знает, что делает. Может, ему бу¬

дет хорошо... А будет плохо, вернется.

Сория в свою очередь заметил:

–      Правильно, ему не худо побыть в открытом поле.

Если бы не моя нога, я бы поехал с ним.

Но на самом деле он больше всех тосковал по Сефери¬

но. Он всегда был привязан к крестнику. Он научил его

66

объезжать лошадей и обращаться с оружием, а своими

рассказами о солдатской жизни пробудил в нем жажду

приключений. Сорию тяготило одиночество. Фургоны со

словоохотливыми возницами больше не приезжали, Мар-

селина становилась все молчаливее, а сын и вовсе почти

не раскрывал рта. Вдобавок ко всему кольцо ферм уже

смыкалось вокруг ранчо, и на границах участка Сории

плуги прорезали глубокие борозды на ровной скатерти по¬

ля. Он радовался, когда узнавал, что стадо коров, опро¬

кинув межевые знаки и изгороди, потоптало посевы.

Но радость его длилась недолго, потому что поселенцы

все восстанавливали с железным упорством.

–      Чертовы баски! – ворчал он с досадой.

Прошел месяц, прошел другой, а Сеферино не появлял¬

ся. Зато однажды на почтовую станцию приехала в шара¬

бане девушка. Собаки подняли адский лай. Марселина,

уняв их, подошла к приезжей.

–      Добрый вечер! Что вам угодно?

Дон Ахенор продолжал курить, безразличный ко все¬

му. Не слезая с козел, девушка сказала, запинаясь от

смущения:

–      Простите за беспокойство... Я Клотильда, работаю

в селении... Не знаю, говорил ли вам обо мне Сеферино.

–      А зачем бы он стал мне о вас говорить?—сухо

промолвила Марселина. – С какой это стати?

От этого резкого ответа девушка совсем смешалась и

умоляюще посмотрела на дона Ахенора, но тот был, по-

видимому, поглощен созерцанием своей сигареты с длин¬

ным столбиком пепла. Тогда она взглянула на Панчо и,

словно ободренная приветливым видом юноши, пояснила:

–      Не думайте, что я какая-нибудь... Я приехала

спросить, не знаете ли вы чего-нибудь о Сеферино.

Марселина, тронутая искренностью, звучавшей в го¬

лосе девушки, смягчилась.

–      Нет, мы о нем ничего не знаем, – ответила она.

Клотильда проговорила с нескрываемым беспокойством:

–      Наверное, он заболел и не может вернуться... Если

вы не возражаете, я еще раз приеду справиться... Я слу¬

жу у Альваресов, тех, что держат кожевню.

Она взялась за вожжи, собираясь ехать, но Марсели¬

на властным жестом остановила ее.

–      Скажи-ка, уж не вскружил ли тебе голову Сефери¬

но?.. Отвечай!

б*

67

При этом неожиданном вопросе девушка залилась кра-

ской и снова посмотрела на дона Ахенора, который теперь

с интересом разглядывал ее; Панно деликатно отошел в

сторону.

–      Что ж, он говорил, что любит меня... и я ему пове¬

рила. Ведь он такой хороший!

–      Ах, вот как! Хороший! – визгливо рассмеялась

Марселина.– И это ты рассказываешь мне? Ну и ну!

И, так как Клотильду это, по-видимому, задело, доба¬

вила без обиняков:

–      Он уехал тайком и кто его знает куда – ищи вет¬

ра в поле. У меня только один сын, но я его не жду. Для

него чужой скот дороже родной матери.

В этих словах прозвучала ее тайная обида на сына.

–      Послушай, дочка, – продолжала она сурово, – ядам

тебе совет: не гоняйся за гуляками, ищи себе серьезного и

работящего мужчину. Я знаю, что говорю. Если не хо¬

чешь хлебнуть горя, забудь Сеферино.

Услышав этот совет, девушка поборола робость и,

вскинув голову, твердо сказала:

–      Я не из тех женщин, которые гоняются за мужчина¬

ми, мне вполне достаточно одного. Я буду ждать вашего

сына, пока он не вернется!

–      Дело твое,– проворчала Марселина.– Мне-то что!

И, оборвав разговор, она ушла в ранчо. Клотильда

тряхнула вожжами и поехала в селение.

Дон Ахенор и Панчо смотрели ей вслед, пока шарабан

не скрылся из виду.

Солнце нещадно палило, превращая степь в настоящее

пекло. Днем равнина пламенела в его ослепительном свете,

горели выгоны, пересыхала река. Ночью стояла невыно¬

симая духота, и раскаленная почва не остывала до утра,

как тлеющие в золе угли. При малейшем дуновении ветра

поднимались густые облака пыли. Родники иссякли, слов¬

но пересохло даже самое нутро земли. Днем и ночью шли

стада, которые перегоняли в менее пострадавшие от засу¬

хи районы, где еще были водопои. Когда такое стадо оста¬

навливалось передохнуть у грязного русла реки, непода¬

леку от почтовой станции, погонщики приходили на ранчо

напиться. Один из них передал Сории привет от Сефери¬

но, который теперь работал в какой-то асьенде на юге, и

рассказал, что среди индейцев свирепствует эпидемия

68

оспы. Потрясенный картиной засухи и мора в местах, ко¬

торые он оставил позади, погонщик, прощаясь с доном

Ахенором, сказал:

–      Кто знает, уж не наступает ли конец света.

Потом гурты перестали проходить, и только трупы

издохших от жажды животных обозначали их путь. Земля

потрескалась. Лопались сухие коробочки репейника, и в

воздухе носились его легкие семена. Огромными стаями

улетали птицы. Серым саваном все покрывала пыль. Дон

Ахенор вспоминал слова погонщика и думал: уж не на¬

ступает ли и впрямь конец света?

Он был не склонен ломать голову над вопросами, не¬

доступными его пониманию. Даже о смерти он не заду¬

мывался. Но он верил в злую силу – Мандингу, а из су¬

ществования Мандинги заключал, что существует и бог.

Он представлял себе бога владельцем имения, которым в

отсутствие хозяина управляет Зло. Поэтому, считал он,

люди должны сами, как могут, бороться с бедствиями, по¬

лагаясь только на свое мужество и ловкость и не ожидая

помощи ни от бога, ни от властей, будь то полицейский

инспектор, алькальд, мировой судья или командующий

округом.

За долгие годы полной опасностей военной жизни

Сория усвоил всякого рода суеверия как догматы религии,

и теперь, когда, думая о засухе, он смутно припоминал,

что сказал доктор Вильялобосу в день гибели пегого, сло¬

ва Лескано звучали для него такой же непреложной исти»

ной, как если бы их произнес полковой священник во

время мессы.

Горе тому, кто отнимет землю у другого, – у него ее

тоже отнимут!

По милости бога или Мандинги, все равно, солнце сжи¬

гало травы, осушало реку и колодцы, чтобы заставить

гринго уйти с земли, которую они отняли у исконных

жителей. Эти мысли разжигали его яростную ненависть к

пришельцам.

–      Пусть наступит конец света! – говорил он, посы¬

лая проклятия на их головы.

Очевидная гибель посевов приводила его в какое-то

странное возбуждение. Однажды, когда Марселина пода¬

ла ему скудный обед, он воскликнул:

–      Если засуха протянется еще несколько дней, ни по¬

лоски не уцелеет!

69

Удивленная радостью, прозвучавшей в голосе Сории,

Марселина с недоумением уставилась на него. А он,

опьяненный злобой, добавил:

–      Тогда гринго уберутся обратно в Европу или пои

дохнут с голоду!

Эти слова взбесили Марселину и, откинув со лба

слипшиеся пряди волос, она вдруг закричала:

–      Как бы и с вами, кум, этого не случилось!.. Говори¬

те, подохнут с голоду?.. Это мы подохнем!.. Панчо вон

все утро бродил в поле, а принес одну тощую куропатку.

Хлеб у нас кончился, вино тоже, муки нет, а если дальше

так пойдет, то и без соли останемся...

Дон Ахенор растерянно посмотрел на Марселину, по¬

том на Панчо, слушавшего их с обычной серьезностью, и

наконец остановил взгляд на пустой бутылке из-под вина,

которую Марселина по привычке поставила перед ним.

–      Да, пусть продолжается засуха, – проговорила Мар¬

селина с горечью. – У гринго есть продукты, а у нас...

хоть шаром покати.

Она замолчала, и это молчание было для Сории хуже

всякого упрека. Тогда Панчо рассудительно, как взрослый

мужчина, сказал:

–      Чтобы сводить концы с концами, мы должны де¬

лать то же, что колонисты.

–      То же, что колонисты?.. Что ты хочешь сказать?

И, как человек, который уже все обдумал и взвесил,

Панчо твердо ответил:

–      Пахать.

Сория подскочил как ужаленный, кровь бросилась ему

в лицо.

–      Ковырять плугом поле?.. Этому не бывать, пока я

жив!.. Запомни раз и навсегда!

Панчо спокойно выдержал эту вспышку ярости и, по¬

жав плечами, невозмутимо сказал:

–      Вы Здесь хозяин. Раз вы не хотите, значит, не о

чем и говорить.

Дон Ахенор понял, что Панчо не спорит с ним только

потому, что признает его отцовскую власть. С недавних

пор он стал замечать в сыне самостоятельность, о которой

раньше не подозревал. Больше того: если в открытом ве¬

селом взгляде Сеферино он читал все его помыслы, то по

глазам Панчо догадывался лишь о его упорном нежела¬

нии раскрывать перед другими душу. Сорию так и под¬

70

мывало обрушиться на Панчо, чтобы дать выход раздра¬

жению, которое вызывал у него замкнутый и упрямый

характер сына. Но он был слишком самолюбив, чтобы

ограничиться этим. Сознавая свою ответственность за

тяжелое положение, в котором оказалась семья, он пода¬

вил досаду и приказал Панчо:

–      Оседлай мне Лысого и собери табун... Поеду в

селение!—И, помолчав, сказал Марселине: – Кума,

сегодня к ночи у вас будет хлеб, мука, вино и ситец на

платье.

Панчо знал, что отец, как всегда, привезет из селения

все обещанное, но оставит там часть табуна.

Он оседлал Лысого, пригнал табун и обвел прощаль¬

ным взглядом животных, судьба которых теперь зависе¬

ла от покупателей. Он вырос вместе с ними, знал повадки

каждого из них, и ему было жаль расстаться с любым,

будь то ласковый и доверчивый чалый, воровавший

хлеб из кухни, просовывая голову в окно; неутомимый

гнедой, покрывавший лигу за лигой ровной, размеренной

рысью; быстрый, как ветер, каурый, необгонимый на ко¬

ротких расстояниях; норовистый и горячий рыжий; бу¬

ланый, и без поводьев угадывавший желания всадника;

саврасая кобыла, матка табуна, или ее жеребенок, игрун

со звездочкой на лбу, которого Панчо только что начал

терпеливо приручать – ласково похлопывал по холке, учил

узнавать свой свист и время от времени баловал кусочком

хлеба. Этот жеребенок приглянулся Панчо, и он хотел

взять его себе – добрый вышел бы конь. Но все зависе¬

ло от отца: как он решит, так тому и быть.

Отец, собравшись в дорогу, вышел во двор.

–      Если хотите, я поеду с вами,– предложил Панчо.

–      Не надо,– хмуро ответил Сория и даже не дал сы¬

ну помочь ему взобраться на лошадь.

Усевшись в седло, он оглядел табун и сказал:

–      Уведи в загон саврасую с жеребенком, я ее остав¬

ляю.

Не заметив радости Панчо, он тронул остальных ло¬

шадей и молча, с суровым лицом пустился в путь под па¬

лящим солнцем, как раз в тот час, когда обычно он от¬

дыхал после обеда в тени деревьев.

Два дня был в отлучке Сория. Наконец Панчо увидел

на дороге облако пыли. Убедившись, что это возвра¬

71

щается отец, он кликнул Марселину. Та вышла, недо¬

вольно ворча:

–      Ему давно пора бы вернуться, только не понимаю,

почему он выехал из селения в такую жару. Видно, нра¬

вится печься на солнце.

Прищурившись, она всмотрелась в табун и сказала:

–      По-моему, он гонит обратно всех лошадей.

Табун, почуяв дом, ускорил шаг, оставив Сорию позади.

–      Без продуктов едет,– угрюмо проговорила женщи¬

на.– Не понимаю, что он делал в селении.

Панчо с удивлением смотрел на отца, который, уро¬

нив голову и расслабленно покачиваясь в седле, ехал на

Лысом, отпустив поводья. Только во дворе Сория открыл

воспаленные глаза и хрипло сказал:

–      Плохо дело: из-за засухи никто не хочет покупать

лошадей.

Не дожидаясь, чтобы сын его поддержал, он слез с

лошади, но, ступив на землю, пошатнулся, словно у него

подкашивались ноги.

–      Видать, побывали в кабаке, – набросилась на него

Марселина.

–      Какое там в кабаке... Трактирщика унесла оспа.

–      Оспа?—воскликнула Марселина, потрясенная этим

известием.

Она не хуже Сории знала, как заразна эта страшная

болезнь. Когда она скиталась с армией, ей не раз прихо¬

дилось видеть, как оспа уничтожает целые племена, и при¬

сутствовать при беспощадной дезинфекции огнем, кото¬

рой подвергали войска полные трупов индейские стано¬

вища. Иногда и эта мера оказывалась безрезультатной

или запоздалой и эпидемия вспыхивала в полку, причи¬

няя больше потерь, чем самый опустошительный набег.

–      Да, черная оспа,– патетически подтвердил дон

Ахенор.– Говорят, индейцы мрут как мухи – чего не

доделали солдаты, то доканчивает оспа!.. Ну что ж, уми¬

рать, так умирать.

Он отер пот со лба шейным платком, облизнул запек¬

шиеся губы и спросил:

–      Чего бы выпить?

–      Мате еще есть. Хотите чашку? – предложила Мар¬

селина.

–      Что же, все лучше, чем ничего, а в такую жару ма¬

те в самый раз,– согласился Сория.

72

Он устало опустился на лавку под навесом. Потом,

словно только что заметил сына, приказал ему:

–      Напои лошадей: они совсем измучились.

Панчо привез все на том же Лысом несколько ведер

грязной воды из колодца и наполнил ею корыта. Лоша¬

ди, скучившись, принялись жадно пить.

Получив первую чашку мате, Сория, все еще красный

от прилива крови, так и припал к бомбилье *. Потом ска¬

зал:

–      Знаете, кума, в селении почти нет воды и люди

пьют всякую дрянь. Вчера я умирал от жажды, и мне ни¬

кто не хотел дать напиться – вот до чего дело дошло.

Спасибо, встретил Клотильду, ту, что служит в кожев¬

не, она раздобыла кувшин воды.

–      Н-да,– протянула Марселина, опять уходя приго¬

товить мате.

Она не сразу вернулась, нарочно помешкав, чтобы Со¬

рия забыл, о чем шла речь, и переменил тему. Но он за¬

говорил о том же:

–      Она так печалилась...

–      Горюет, что Сеферино не едет?—ехидно вставила

Марселина.

Дон Ахенор с недоумением посмотрел на нее.

–      При чем тут Сеферино?

–      Так вы же сказали, что девчонка печалится?

–      Да, но это из-за хозяина: он тоже заразился ос¬

пой,– сказал Сория и, не обращая внимания на подошед¬

шего сына, добавил:—Она говорит, что ее хозяин – са¬

мый настоящий креол... Понимаешь, кума? Оспа берет и

индейцев и нас, исконных жителей, но только не чужа¬

ков. Видно, над ними бог, а над нами – Мандинга!

Глаза у него лихорадочно блестели. Он опять облизнул

запекшиеся губы.

–      Принесите мне еще мате: меня до того напекло, что

никак прийти в себя не могу. Такая жара!

Он так жадно всасывал напиток, что жидкость булька¬

ла в бомбилье.

–      Почему бы вам не прилечь на часок? – сказала

Марселина.– У вас жар. Хотите я положу вам на голо¬

ву мокрую тряпку? Сразу полегчает.

–      Хорошо,– согласился дон Ахенор.

Бомбилья – тонкая тростниковая трубка для питья мате.

73

Он лег на раскладную кровать в те ни деревьев. Мар-

селина положила ему на лоб мокрую тряпку. Он вздохнул

с облегчением и тут же заснул.

Тишину сьесты нарушил лай сцепившихся собак. Пан-

чо бросился к ним с плеткой в руке и, рассыпая удары

направо и налево, заставил их замолчать. В последнее

время собаки часто дрались из-за какой-нибудь кости

или объедков. Они привыкли добывать себе пищу, охо¬

тясь в поле за дичью, и теперь голодали, потому что за¬

суха уничтожила все живое. Отведав плетки, они пере¬

стали драться, но продолжали злобно рычать. Панчо,

убедившись, что отец спит, укрылся под навесом от па¬

лящих лучей солнца. Сидя на корточках спиною к стене,

он долго смотрел на поле, как никогда пустынное и до от¬

чаяния однообразное в желтом рубище высохших трав.

Он сидел неподвижно, устремив прямо перед собой тот

отсутствующий взгляд, который, по мнению Марселины,

означал, что он ведет безмолвный разговор с самим собой

или с душами умерших.

Стемнело. Собаки вышли в поле на поиски добычи.

Они бесшумно, с кошачьей осторожностью бродили по¬

одиночке и, если нападали на один и тот же след, ощети¬

нивались, скалили клыки и свирепо рычали. Они осата¬

нели от голода.

В ранчо между тем Марселина готовила ужин. Сняв

с очага кастрюлю, в которой варилась кукурузная каша,

она позвала:

–      Панчо!

Как только тот вошел, она спросила:

–      Еще не проснулся?

–      Нет.

–      Надо его разбудить, пусть поест.– И она крикну¬

ла с порога: – Кум!.. Кум!..

Не получив ответа, Марселина подошла к койке и ста¬

ла трясти Сорию. Тот, не просыпаясь, заметался и засто¬

нал. Она потрогала его руку: рука была горячая.

«Солнечный удар,– решила она.– Еще бы! В его го¬

ды скакать по такой жарище!»

Она тряхнула его сильнее. Наконец он встал и пошел

за ней, видимо, ничего не соображая.

–      Поешьте немного каши.

Дон Ахенор равнодушно посмотрел на еду. Вдруг он

задрожал от озноба и застучал зубами, будто стоял го¬

74

лый в открытой степи, под порывами ледяного зимнего

ветра.

–      Вас совсем разморило на солнце.– Ложитесь-ка в

постель!—посоветовала Марселина.

Вместе с Панчо она уложила его. Но и под одеялами

он продолжал дрожать. Марселина приготовила настой

из лечебных трав и дала его выпить Сории. Потом сказа¬

ла Панчо:

–      Ступай спать и ты: завтра он будет здоров.

Как только он вышел, Марселина, напуганная этим

странным ознобом, быстро разделась, забралась под оде¬

яла и обняла Сорию, стараясь согреть его своим здоро¬

вым и крепким телом. Она добилась своего: дон Ахенор

перестал дрожать. Марселина спокойно заснула.

Как только дневной свет проник в ранчо, Марселина

проснулась. Ее рубашка была влажной от испарины, вы¬

ступившей на теле Сории. Она вскоре заметила, что он от¬

чаянно чешется, а вслед затем обнаружила волдыри, по¬

крывшие его лицо, словно ночью его искусали оводы и

москиты. Она соскочила с кровати и наклонилась над

больным, чтобы получше осмотреть его. У нее перехвати¬

ло дыхание и задрожали руки. На мгновение она онемела

от ужаса, потом проговорила прерывающимся голосом:

–      Помоги нам бог!.. Оспа!.. Черная оспа!..

Потрясенная своим открытием, она начала одеваться.

Голова у нее шла кругом. Приведя себя в порядок и со¬

бравшись с мыслями, она спокойно, но решительно крик¬

нула:

–      Панчо!

–      Сейчас, крестная!.. Встаю!..– ответил тот из сосед¬

ней комнаты.

Но Марселина не могла ждать ни минуты и тут же во¬

шла к Панчо, который еще обувался. Его сразу поразило

необычное выражение ее лица, и он с тревогой спросил:

–      Что? Ему хуже?

–      Мне надо поговорить с тобой,– мрачно ответила

она.

Панчо слишком хорошо знал крестную, чтобы не по¬

нять, что за ее угрюмостью кроется нечто важное.

–      Что случилось?

–      Послушай, сынок, я уже давно думаю, что тебе на¬

до уйти отсюда и поискать работу в селении или в других

местах, как это сделал Сеферино. Сам знаешь, у нас дела

75

идут плохо. К тому же у старика день ото дня портится

характер. Я-то знаю, как с ним поладить, и умею сносить

его выходки, но тебе советую уйти. Чего ждать?.. Рано

или поздно тебе все равно придется это сделать, так уж

лучше уходи сейчас.

Панчо не мог прийти в себя от удивления. Он с дет¬

ства не пользовался привязанностью отца и настолько

привык к его холодности, что считал ее нормальной. Быть

может, он даже был бы смущен и озадачен, если бы отец

вдруг начал обращаться с ним по-другому. А так как их

отношения не изменились, он не видел причин последо¬

вать совету Марселины.

–      Уйти?.. Не понимаю зачем... Тем более сейчас,

когда дела идут плохо. Нет, я не собираюсь уходить,—

сказал он твердо.

Марселина безнадежно махнула рукой. Она понимала,

что повторять сказанное бесполезно, и в порыве отчая¬

ния воскликнула:

–      Уходи, Панчо! Уходи, пока не заразился!.. У него

оспа!

Теперь Панчо понял, почему она хочет, чтобы он по¬

кинул почтовую станцию, и с любовью посмотрел на нее,

не выказывая ни малейшего страха.

–      Ты не знаешь, что такое оспа,– сказала она в

смертельной тревоге.– Почти никто не выживает. Уез¬

жай, пока не поздно. Ты молодой, у тебя еще вся жизнь

впереди. Ходить за больным я могу и одна.

–      Когда человеку приходит время умирать, он так

или иначе умирает,– ответил Панчо с тем же фатализ¬

мом, который был присущ его отцу.– Не все ли равно, от

чего умереть.

Убедившись, что ей не поколебать крестника, Мар¬

селина сдалась:

–      Ну, как знаешь... Тогда седлай лошадь и поезжай

к тетке Хуане. Может, она что-нибудь сделает... А потом

тебе придется выйти в поле и раздобыть что-нибудь: ему

нужно поесть горячего.

Она вернулась к больному, который метался в жару и

непрестанно чесался. Через минуту послышался стук ко¬

пыт – Панчо поскакал за знахаркой. Марселина положи¬

ла на лоб дону Ахенору мокрое полотенце, поджарила на

углях остатки хлеба и, размочив их в кувшине с водой,

приготовила питье и дала его Сории. Потом села возле

76

кровати, подавленная обрушившимся на них несчастьем.

Судьба Панно была самым запутанным узлом в беспоря¬

дочном клубке ее мыслей. Но в этом клубке мелькала и

тоненькая нить надежды. Подобно Сории, Марселина ве¬

рила в фантастический мир сверхъестественных сил, в

существование добрых и злых духов. Если Панно такой,

как он есть, то это благодаря его покойной матери: она

его никогда не покидает, она охраняет его и дает ему со¬

веты, он слышит ее голос в дуновении ночного ветра или

в пении птиц на заре. Это покойница удержала его дома,

чтобы он оставался поблизости от ее могилы. И если она

до сих пор опекала его, то и впредь будет заботиться о

нем и спасет его от оспы. Этот вывод показался Марсели-

не столь убедительным, что она встала и зажгла свечу в

честь покойной. Потом, сбросив с себя бремя мучительной

тревоги, с чувством облегчения села на прежнее место.

Солнце по-прежнему нещадно палило, и в ранчо было

нечем дышать. Марселина, такая же красная, как больной,

потеряла ощущение времени, и ей даже не приходило в го¬

лову поесть. Только подавая Сории пить, она вслед за

ним отхлебывала несколько глотков из того же кувшина.

Но с каждой минутой ее все больше раздражал лай го¬

лодных, беспрестанно дерущихся собак...

Панчо, гонимый бедой, скакал во весь опор. Проезжая

мимо фермы, он увидел дона Томаса, который осматри¬

вал завядшие всходы, и поздоровался с ним. Недавно он

разговаривал с фермером и не вынес из этого разговора

ничего такого, что оправдывало бы неприязнь отца к по¬

селенцам. Оптимизм дона Томаса, не покидавший его, не¬

смотря на засуху, внушал ему уважение. Продолжая путь,

Панчо подумал, что если оспа нагрянула на почтовую

станцию, то она может нагрянуть и на ферму. При мы¬

сли о том, что девушке, которая так мило улыбалась ему,

тоже грозит опасность заболеть, сердце его сжалось, и его

вдруг охватил страх перед оспой. Он пришпорил лошадь,

словно хотел оставить позади эту мысль. Наконец он до¬

брался до ранчо знахарки, остановил лошадь и спешился.

Его удивило, что на дворе не было собак и что его при¬

ветствие осталось без ответа. Он вошел в ранчо, похожее

скорее на грязное логово. Куча тряпья заменяла постель.

Повсюду валялись пучки трав и шкуры животных, плохо

выделанные и вонючие. Никого не найдя, Панчо вышел,

77

решив, что донью Хуану позвали к больному, сел под на¬

весом из веток и стал терпеливо ждать, глядя вдаль.

В период дождей река в этом месте выходила из бе¬

регов, и земля, покрытая коркой селитры, сверкала на

солнце, словно усыпанная кусочками слюды. Торчавшие

там и сям пучки жесткой травы лишь подчеркивали опу¬

стошительные последствия засухи. Даже в тени было

жарко, как у раскаленной печи. Кроме лошади, которая,

шаря мордой по земле в поисках соломинок, бродила у на¬

веса, вокруг не было видно ни одного живого существа.

Панчо задумчиво устремил взгляд на выжженную солн¬

цем пампу. Это зрелище вызывало у него иные чувства,

чем у его отца: он с острой болью смотрел на пересох¬

шую, жаждущую влаги землю. «Засуха – это голод, а го¬

лод – это смерть, – думал он. – Человек не может сго¬

нять Тучи и выжимать из них воду. Но он может вспа¬

хать поле, чтобы дождь просочился глубоко в землю и она

возродилась бы, вновь зазеленев».

Казалось, время остановилось. Ничто не нарушало ца¬

рившего вокруг мертвого покоя – даже птица не пролета¬

ла. Панчо вспомнил, что Марселина просила добыть ка¬

кую-нибудь дичь. Он сел на лошадь и поехал шагом,

всматриваясь в кустарник. Но что добудешь без оружия

и собак? Безуспешно обследовав русло реки, он уныло по¬

вернул назад. Вдруг, когда он меньше всего этого ожидал,

он заметил готовую взлететь куропатку и сшиб ее ловким

ударом плетки. Подняв добычу, он вернулся к лачуге и

снова укрылся под навесом. Чтобы убить время, он вы¬

тащил нож и принялся потрошить куропатку. Покончив

с этим, он привязал ее к седлу.

Стемнело. Потеряв надежду дождаться знахарки, Пан¬

чо решил вернуться домой. Усталый и подавленный, он

ехал теперь не галопом и не рысью, а шагом. Проезжая ми¬

мо фермы дона Томаса, он увидел мелькнувший сквозь

щель огонек. В свете луны возле дома вырисовывался си¬

луэт вола.

Внезапно лошадь Панчо рванулась в сторону, запря-

дав ушами. На нее накинулась целая свора собак, а за

ними, подобно призраку, показалась фигура женщины

верхом на низкорослой лошадке, гривастой и лохматой.

В первый момент Панчо вздрогнул от неожиданности, но

тут же радостно воскликнул:

– А я вас искал, тетушка Хуана!

78

Женщина остановила лошадь и окинула его взглядом

из-под мантильи, закрывавшей ее лицо.

–      Кто ты такой?.. И чего тебе надо от меня?

–      Я Панчо, сын дона Ахенора. Он захворал: у него

жар и озноб. Я поехал за вами, да не застал вас дома.

–      О-ох... – устало вздохнула донья Хуана. – Вот уж

три дня и три ночи я глаз не смыкаю. А теперь еще и

Ахенор... Повсюду эта зараза.

И она покорно повернула назад. Собаки бежали за

нею, не отставая ни на шаг. С ее седла свешивались связ¬

ки трав и горшочки со снадобьями, стучавшие друг о

друга в такт шагам лошади. Панчо из суеверного почтения

старался не обгонять знахарку. Скоро он понял, что она

задремала и выпустила из рук поводья.

–      Сюда, тетя Хуана,– сказал он, указывая в сторону

почтовой станции.

Старуха встрепенулась и поехала за ним, бормоча по-

индейски что-то вроде молитвы. На почтовой станции бы¬

ло тихо и темно. Это удивило Панчо. Он решил, что из¬

голодавшиеся собаки бродят в поле, но его встревожило,

что в ранчо не горит свет. Он соскочил с лошади и по¬

звал:

–      Крестная! Крестная!

Тут он услышал стоны отца и вошел в дом. На столе,

мигая, догорал фитилек оплывшей свечи.

–      Достань другую свечу и зажги ее от огарка,– при¬

казала тетка Хуана, подходя к кровати дона Ахенора.

Панчо зажег свечу и увидел Марселину, лежавшую на

куче потников и чепраков. Знахарка взглянула и на нее.

–      В обоих вошла хворь,– сказала она.– Подай-ка

мне свечу!

Пока она осматривала волдыри на теле Сории, Панчо

не спускал глаз с ее пергаментного лица. Но оно остава¬

лось непроницаемым. Он услышал только, как старуха про¬

говорила с характерной для туземцев невозмутимостью:

–      Оспа. Всего обсыпало.

Так же невозмутимо она подошла к Марселине, лихо¬

радочно метавшейся во сне, поднесла к ней свечу и опре¬

делила:

–      Тоже оспа, хотя сыпи еще нет.

Потом, обращаясь к Панчо, распорядилась:

–      Разожги огонь – надо приготовить лекарство, а я

сейчас приду.

79

Она вышла во двор, отвязала притороченные к седлу

пучки трав и горшочки со снадобьями и вернулась. В оча¬

ге уже пылал огонь.

–      Займись-ка моей лошадкой, а то она еле жива,– ска¬

зала знахарка.– Ступай, ты мне не нужен.

Панчо вышел и направился к колодцу. Пока он напол¬

нял водой корыта, лошади в загоне нетерпеливо ржали.

Очевидно, Марселина уже не смогла напоить их. Жеребе¬

нок просунул голову между кольев. Панчо, поивший лошад¬

ку доньи Хуаны и Лысого, тихонько засвистел, чтобы успо¬

коить его. Потом он выпустил его из корраля. Жеребенок

побежал к воде. Пока он пил, Панчо ласково поглаживал

его по холке и по крупу. Утолив жажду, любимец Панчо

проводил его до ворот корраля; Панчо открыл калитку и

выпустил остальных лошадей.

Вернувшиеся с поля собаки сцепились с собаками зна¬

харки. Панчо утихомирил их и пошел расседлать свою ло¬

шадь. Тут он обнаружил, что одна из собак утащила ку¬

ропатку, привязанную к седлу, оставив его без еды. Он

был сам виноват – надо было сразу отвязать ее. Подав¬

ленный, он вошел в ранчо. Старуха, освещенная пламенем

очага, помешивала отвар трав. Горшочек, стоявший на уг¬

лях, распространял невыносимую вонь. Панчо хотел было

сесть, но в дверь сунулся жеребенок. Пришлось отвести его

в корраль и запереть там, чтобы больше не мешал. Когда

Панчо вернулся, старуха заканчивала приготовление сна¬

добий. Указав на Сорию, она распорядилась:

–      Возьми лассо и привяжи его покрепче к кровати,

чтобы не свалился.

Удивленный Панчо повиновался.

Знахарка сначала заставила Марселину выпить приго¬

товленный для нее настой, после чего та опять погрузилась

в забытье. Потом она сняла с огня дымящийся горшочек и,

подойдя к дону Ахенору, привязанному к кровати, полила

снадобьем его голую грудь. Сория, обожженный этим ва¬

ревом, дико закричал и весь напрягся, пытаясь вырваться.

Старуха, не моргнув глазом, принялась пучком травы вти¬

рать снадобье, бормоча заклинания. Вопли больного над¬

рывали сердце Панчо. Он никогда до сих пор не слышал,

чтобы отец хотя бы стонал, а теперь у него изо рта текла

пена, глаза вылезали из орбит, а вены набухли и, казалось,

готовы были лопнуть вместе с путами, крепко державши¬

ми его. Однако Панчо так верил в познания доньи Хуаны,

80

что не мешал ей делать свое дело, хотя и обливался холод¬

ным потом.

Когда горшочек наконец опорожнился, Панчо глубоко

вздохнул. Больной все еще метался и вопил от боли. Вдруг

старуха, не спускавшая глаз с Сории, бросилась на него и

принялась истошно кричать, превратившись в какое-то ис¬

чадие ада. Стоны больного и вой знахарки сливались в

один вопль, от которого мороз подирал по коже. Панчо,

выскочив во двор, убежа к корралю. Лошади, по-видимо¬

му испуганные, прядали ушами. Внезапно крики прекрати¬

лись. Встревоженный Панчо побежал в дом. Знахарка си¬

дела возле очага, седя за Сорией, который был уже не

в силах кричать и едва шевелился. Как только Панчо во¬

шел, она сказала:

–      Хворь глубоко засела и не отпускает его.

Потом спросила:

–      Есть у тебя яйца черной курицы?

Панчо уныло развел руками и признался:

–      Мы до того обеднели, что у нас и кур не осталось:

всех давно съели.

–      А топленый жир необъезженной лошади?

–      Нет у нас никакого жира – ни топленого, ни свеже¬

го, – ответил он, еще более подавленный.

Знахарку не удивила такая бедность, но она сказала:

–      Чтобы одолеть гуаличо *, нужно то и другое. Жир

ты можешь добыть из жеребенка, которого я видела. Он

годится.

Панчо не сразу понял, что она имеет в виду, и вопроси¬

тельно посмотрел на нее. Потом вдруг догадался, что она

требует, чтобы он зарезал жеребенка саврасой кобылы.

У него перехватило дыхание.

–      Тетя Хуана, а для этого нужен обязательно жере¬