Текст книги "Золотые рельсы"

Автор книги: Эрин Боумен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Глава сорок третья
Риз

Я отпрыгиваю от горящего стола. Едва я выскочил за дверь вагона-ресторана, как в нее попадает пуля.

– Не пристрелите его! – кричит Роуз. – Просто… Дверь захлопывается, не давая мне услышать продолжение.

«…поймайте его?…следите за ним?»

Скорее всего, и то и другое, ведь только живым я могу привести его к Джесси. Потому еще дышу.

На крышу соседнего вагона ведет лесенка. Я хватаюсь за ступеньку и начинаю подниматься. Когда я уже почти на крыше вагона, Баррера хватает меня за лодыжку.

– Ну же, Мерфи, – увещевает он снизу, – мы всего лишь хотим поговорить.

Я пинаю его свободной ногой и попадаю в челюсть. Он исчезает из поля зрения. Я не останавливаюсь, чтобы проверить, свалился он с поезда или просто упал на площадку, а бегу.

Точнее, пытаюсь. Как только я встаю, ветер превращается в ревущий ураган, который толкает меня в спину, заставляя бежать слишком быстро, пытается сорвать и унести шляпу. Я прижимаю ее рукой к голове и, пригнувшись, двигаюсь к хвосту поезда

Мимо несется желто-бурая земля долины Чино – я вижу это краем глаза, хотя стараюсь смотреть только на крышу вагона, на несколько футов вперед, иначе у меня сводит желудок.

– Мерфи! – вопит где-то за спиной Баррера. Значит, он не свалился с поезда, жаль.

Я бегу и, когда достигаю конца пассажирского вагона, перепрыгиваю на следующий. Похоже, все вагоны Тихоокеанской и Аризонской Центральной – набранное на других линиях старье, кое-как сцепленное друг с другом – по крайней мере, у крыши второго пассажирского вагона куда больший наклон. Но я на это не рассчитывал, и в итоге, перепрыгнув, подворачиваю правую лодыжку. В этот миг поезд слегка поворачивает, я теряю равновесие и падаю на бок. Зацепиться не за что. Захваченный инерцией поворачивающего вагона, я качусь к краю, размахивая руками, пытаясь схватиться пальцами за гладкое дерево. Мои ноги свешиваются с края крыши вагона. Ветер свистит в ушах, я чувствую неумолимое притяжение земли… Хватаюсь за край крыши рукой и повисаю, раскачиваясь. Одна нога ударяется об оконное стекло. Мне удается оттолкнуться от него и повиснуть на крыше на локтях, но теперь мои ноги лишились опоры. Силы на исходе, руки деревенеют. Что-то упирается мне под ребра – это книга, которую дала мне Кэти, она торчит из кармана куртки. Ладони мокрые от пота, скользят. Долго мне не продержаться. В тот момент, когда локоть начинает сползать и я готовлюсь к неминуемому падению, кто-то хватает меня за запястья. Это Баррера.

Он затаскивает меня наверх и швыряет на крышу, так что я врезаюсь в нее головой. У меня темнеет в глазах и перехватывает дыхание, когда он сдавливает мне горло.

Лучше бы он дал мне упасть. Боже, лучше бы я свалился. Свободной рукой Баррера достает пистолет, прижимает к моему подбородку.

– Роуз сказал не стрелять, – хриплю я.

– Может, у меня выбора не было. – Он взводит курок. – Может, ты стрелял первым.

Ветер свищет, воздух пахнет дымом и угольной гарью. Баррера бросает пистолет и душит меня обеими руками.

– Дай вздохнуть… Баррера, я не…

– Диас сказал, ты задушил Хоббса. Как ты мог?

Я бьюсь и пинаюсь, царапаю его пальцы, пытаюсь

дотянуться до пистолета в кобуре. Но у меня нет сил, а он не отпускает.

– Как ты мог сделать такое с кем-то из нас?

Я пытаюсь нащупать его пистолет, брошенный где-то у моей головы.

– Как?!

Мне нечем дышать. Губы хватают воздух, беззвучно шевелятся. Вот так я и умру. Хотя бы Джесси будет в порядке. По крайней мере, пока не вернется в дом и не увидит, что случилось с Шарлоттой, Кэти и ребенком. Боже, еще и ребенок.

Так я и умру, руки Барреры сдавливают мне шею, его злобное лицо заслоняет голубое небо. Наверное, это именно то, чего я заслуживаю.

Раздается выстрел, и Баррера валится набок, отпустив меня. Я сажусь, кашляя и отплевываясь. Баррера смотрит в небо немигающим взглядом, на другом конце вагона стоит Джесси, в его руке дымится пистолет. Он только что спас меня. Я пытаюсь сообразить, как ему удалось появиться из ниоткуда, словно ангелу, и вспоминаю – он сел именно в этот вагон. Джесси должен был перебраться в грузовой, но, наверно, услышал шум, может, даже увидел мои ноги в окне.

– В чем дело? – кричит он.

– Роуз знает о…

За его спиной какое-то движение, чья-то рука хватается за ступеньку лестницы, потом появляются лицо и пистолет Кроуфорда.

– Джесси, вниз!

Он успевает увернуться от пули Кроуфорда каким-то чудом. Я стреляю в ответ, и тут Кроуфорд все понимает, – я не на их стороне, а на стороне врага, и он тут, на крыше, в меньшинстве. Он соскальзывает вниз по лестнице.

– Прыгай с поезда! – кричу я Джесси и проскакиваю мимо него за Кроуфордом. – Прыгай и возвращайся к Кэти!

– Что?

– Возвращайся, они в беде!

Я перебрасываю ногу через край вагона, нащупывая лестницу. Кроуфорд почти выбрался на крышу следующего, товарного, он почти в безопасности. Нельзя дать ему уйти теперь, когда он видел Джесси и может описать его Роузу.

Сунув в кобуру пистолет, я прыгаю на лестницу товарного вагона и едва не промахиваюсь, руки соскальзывают со скоб. Когда мне наконец удается крепко ухватиться, плечо горит огнем, а ушибы ноют. Внизу пролетают рельсы. Я подтягиваюсь, быстро перевожу дыхание и лезу на крышу.

В отличие от пассажирских вагонов, у грузовых крыша ровная, как прерии. Я бегу по ней, словно по полу сарая, и догоняю Кроуфорда, который все еще хромает после перестрелки в Викенберге.

Он перепрыгивает на следующий грузовой вагон, и ветер срывает у него с головы шляпу. Она летит над долиной Чино, и я теряю ее из виду, когда прыгаю вслед за ним. Во втором товарном вагоне открыта боковая дверь, и Кроуфорд умудряется шмыгнуть туда.

Не представляю, куда он собирается бежать. Дальше к поезду прицеплены две пустые платформы. Он практически в ловушке.

Я следую за ним, хватаюсь за крышу вагона, с размаху прыгаю в дверь и приземляюсь в самом странном товарном вагоне из всех, какие мне доводилось видеть. Половина его превращена в свиноферму на колесах, иначе не скажешь. Воняет свиньями – они звонко хрюкают в самом настоящем загоне – и испорченной едой. В другой части вагона полно инструментов для ремонта дороги, они висят на стенах и свалены на ящиках с грузом.

Кроуфорд стоит в паре шагов, в руках у него кувалда. Он знал, что найдет здесь. Банда села на поезд давно, у них было время осмотреть вагоны все до последнего. Так что в ловушке оказался я, а не он.

Он взмахивает кувалдой, я ныряю в сторону и проскальзываю мимо него вглубь вагона. Кувалда бьет по раме двери, и щепки летят во все стороны. Я тянусь за пистолетом, но не успеваю, так как мне опять грозит удар кувалдой. Пригибаюсь, теряю шляпу и, вскочив на ноги, лихорадочно ищу любое оружие. Рядом в ящике лежат шпалы. Мои пальцы сжимают большой железный гвоздь, и я едва успеваю отвести руку от следующего удара. Кроуфорд снова размахивается и разбивает кувалдой деревянный ящик. Гвозди сыплются во все стороны.

– Говорил я ему, еще в первый день, чтобы не брал тебя! – визжит он. – Но бог свидетель, он любит тебя. Ты хуже любого из нас, но для него важнее всех.

Я уворачиваюсь от следующего удара, упираюсь спиной в стену.

– В чем дело, Мерфи? Ты нашел их золото и думаешь забрать его себе? Или втюрился в ту городскую девчонку? Диас ей кишки выпустит!

Он вновь поднимает кувалду, но, вероятно, подустав, делает это немного медленнее, и я вижу, куда он целится. Быстро отступаю в сторону, и молот застревает в стене вагона. Пока Кроуфорд пытается его выдернуть, я вгоняю гвоздь ему в тыльную сторону ладони. Он ревет от боли, тут я пинаю его в живот с такой силой, что кувалда освобождается, выскальзывает у него из рук и падает на пол. Наткнувшись спиной на загон для свиней, Кроуфорд опрокидывается назад. Воспользовавшись моментом, я тянусь за пистолетом, но то же делает и бандит. Мы оба ждем, пальцы застыли на кобуре.

– Ты можешь провести Босса, но не меня, – рычит Кроуфорд. – Ты такой же как все мы, Мерфи, может, даже хуже.

– Верно, – отвечаю я. – Я убийца. И, скорее всего, буду гореть в аду вместе со всеми вами, но хотя бы перед смертью поступлю правильно.

Я выхватываю оружие, он тоже. И опережает меня, я отклоняюсь и нажимаю на курок, не целясь. Он повторяет мое движение, пытаясь держать меня на прицеле, и оказывается на траектории моего выстрела. Его пуля летит мимо, а моя попадает ему в шею. Сверкнув глазами, Кроуфорд падает на ограду загона. Та подается под его весом, и стадо голодных свиней окружает его. Его телу выпадает та же участь, что и трупам Хоббса и Джонса. Вероятно, Кроуфорд заслужил ее, но смотреть на это невыносимо. Я убираю пистолет и отворачиваюсь. В проеме дверей деревянные балки образуют гигантскую букву X, и, упираясь ступнями в расходящиеся балки верхней части, я вновь выбираюсь на крышу вагона. И, подтянувшись, вижу на ней Джесси.

– Ты еще здесь?

– Что?

– Я же сказал тебе: возвращайся!

– Возвращаться куда? Я не слышал из-за ветра.

Я хватаю его за руку и тяну в вагон.

– Лезь вниз!

Он прыгает, я тащу его дальше, в конец вагона. На платформе ветер не такой сильный. Я выглядываю за угол грузового вагона. На юге, все еще скрытый от глаз, нас ждет Прескотт, а сейчас мы приближаемся к тропе, которая ведет к убежищу Кол гонов.

– Прыгай, – говорю я Джесси. – Роуз послал двоих бандитов к вашему дому.

Кровь отливает от его лица, словно ему выстрелили в живот.

– Ты говорил, за тобой не следили.

– Я и вправду так думал, но Роуз, как всегда, перехитрил меня, Джесси. Я должен был предвидеть это. Прости. Но тебе надо бежать. Прыгай, отсюда быстро доберешься до лошади и поскачешь туда.

– Но я не успею, если он послал их с утра.

– Даже не попытаешься?

Ремингтон оказывается у него в руке быстрее молнии.

– Это что, двойная игра? – Он держит пистолет у своей груди дулом в мою сторону. – Ты меня послал прямиком в ловушку, а сам сбежишь с Роузом?

– Что? Нет! Кроуфорд мертв, он там, в вагоне, клянусь.

Секунду Джесси морщит лоб, обдумывая мои слова. У меня нет причин лгать. Будь это ловушка, я пристрелил бы его или сдал врагу.

– А ты тут… – он смотрит в сторону грузового вагона. Где-то там Лютер Роуз.

Я киваю.

– Клянусь, это правда, Джесси. Клянусь жизнью моей матери и жизнью твоего ребенка.

Он прячет пистолет и касается моей щеки ладонью.

– Ты молодец, малыш.

На секунду мне кажется, что я нашел отца, о котором мечтал всю жизнь. Того, кто ставит передо мной сложные задачи, чтобы сделать меня лучше, а унизить.

Вдруг раздается выстрел.

У Джесси из плеча брызжет кровь, и он падает, отняв руку от моей щеки.

Я рывком оборачиваюсь и вижу Роуза на крыше вагона.

– Мерфи, сынок! – он перекрикивает ветер. – Достань пистолет и влепи ему пулю в голову.

Я опускаюсь на колени рядом с Джесси. Он прерывисто дышит от боли, но рана не смертельна, если вовремя оказать помощь.

«Сделай это, Мерфи, – слышу я голос в голове. – Сделай сейчас, и ты прощен».

Я чувствую, что Роуз целится мне в спину.

Я хватаю Джесси за рубашку и поднимаю на ноги, достаю пистолет.

– Риз? – в его голосе страх, в глазах отчаяние.

– Мне очень жаль, это будет больно.

И я сталкиваю его с поезда.

Глава сорок четвертая
Шарлотта

Я смотрю в прицел. Нет, мне не попасть. Он слишком далеко, да еще и прячется за лошадью. Даже если бы я практиковалась в стрельбе, не думаю, что у меня было бы больше шансов. На этом расстоянии голова бандита из шайки Роуза гораздо меньше ведра, которое я использовала, когда тренировалась. Но лошадь… Наверное, в нее попасть я могла бы. Нет, нельзя. Бессловесное создание, она не выбирала своего наездника и не по своей воле прискакала сюда, чтобы стать для этого негодяя щитом. Она всего лишь невинное животное.

Бандит стреляет.

Пуля пролетает через ставень. Я вздрагиваю, чувствуя, как мне в щеку впилась щепка.

– Шарлотта! – кричит Кэти из спальни.

Еще один выстрел.

На этот раз пуля, попав не в окно, а в стену между окном и дверью, застревает в бревне снаружи.

– Шарлотта!

Теперь я слышу, как плачет ребенок.

Я вновь приближаю ствол к глазам и крепко прижимаю приклад к плечу, как учил Риз. Смотрю на цель. «Стреляешь ты, а не ружье».

Остается последний шаг, тот, до которого у меня никогда не доходило. Я спускаю курок.

Винтовка дергается, и я чувствую резкий толчок в плечо.

Пуля попадает в землю совсем рядом с моей целью. Лошадь испуганно ржет и пятится назад, копыта ее скользят по наклонному берегу пруда, и, потеряв равновесие, она заваливается набок, придавив всадника. Его крик взрывает тишину. Через несколько мгновений лошади удается встать на ноги, она скачет к дому и скрывается из вида.

Чертыхаясь, бандит стреляет, не целясь, в мою сторону. Я пригибаюсь. Следующие три пули попадают в стену, а потом у негодяя заканчиваются патроны.

Я возвращаюсь к окну и выглядываю через ставни наружу. Бандит ползет к кустам, вероятно, намереваясь спрятаться от меня, похоже, у него сломана нога. Я снова стреляю, но волнение последних минут дает о себе знать противной дрожью в руках. Промах! Хотя «Всадник» перемещается медленно, словно улитка, попасть в него мне никак не удается. Теперь и у меня заканчиваются патроны, и пока я перезаряжаю винчестер, он добирается до кустов и замирает. Несколько секунд я наблюдаю, но он не шевелится. Может, он умер?

Я убираю ружье и иду к Кэти. Послед уже вышел, постель вся в крови, простыни сбиты. Уильям плачет у матери на руках, а она выглядит так, словно увидела самого дьявола.

– Они здесь? – шепчет Кэти.

– Всего один. Кажется, я в него попала.

– Проверь.

Больше всего мне хочется сейчас остаться с ней в комнате, закрыв дверь на засов и задернув занавески.

– Шарлотта! – торопит Кэти.

Где-то всхрапывает и ржет лошадь. Та, на которой приехал лежащий в кустах бандит, вернулась за своим седоком? Но теперь я слышу треск разгорающегося пламени и снова громкое ржание. Звуки доносятся со стороны конюшни. Значит, тот, в кого я стреляла, не очень-то пострадал, раз сумел устроить пожар.

– Может, лучше рассказать ему, где спрятано золото? – говорю я Кэти. – Ведь он за этим сюда приехал.

– Детка, ты совсем дурочка, что ли? Думаешь, он заберет золото и уедет? Ни черта подобного!

– Стоит попробовать.

– Нет.

Ржание становится все более неистовым. Огонь может перекинуться на дом – ветер достаточно силен и дует в эту сторону. Я выбегаю из спальни Кэти, хватаю ружье и приоткрываю ногой входную дверь. Выждав несколько секунд, осторожно выхожу на крыльцо, осматриваю двор и окрестности – за кустами никого нет. Сердце начинает колотиться о ребра. Нельзя было отходить от окна. Надо было палить по кустам до тех пор, пока «Всадник» не повалится в траву, изрешеченный моими пулями.

Я смотрю на конюшню – за распахнутыми дверями пляшут языки пламени. Риз и Джесси взяли трех лошадей – Ребел, гнедую покойного дяди Джеральда и еще одну, клички которой я не помню, – но осталась Сильвер, соловая Кэти. Ее стойло с отдельным входом довольно далеко от огня, но она чует запах дыма, слышит треск пожара и в ужасе бьет копытами. Не в силах смотреть на это, я бегу по двору к ее стойлу, распахиваю дверь. Лошадь стремительно вылетает наружу, сбивая меня с ног. Я падаю на бок и роняю винчестер.

Гремит выстрел, пуля впивается в землю рядом с моей ладонью. Я вскидываю голову – судя по всему, стрелок затаился на склоне, который призван защищать убежище Колтонов. Бандит прячется где-то среди сосен, камней и кустов, и его совсем не видно. А я глупо выбежала на видное место, и мне негде укрыться, кроме как в охваченной огнем конюшне.

Поднимаясь на ноги, я тянусь за ружьем, но очередной выстрел заставляет меня отскочить и нырнуть в конюшню. Там темно от густого дыма, пламя подбирается ко мне из соседнего стойла. Я кашляю, пытаюсь нащупать что-то, чем можно подтянуть к себе валяющийся у входа винчестер, и натыкаюсь на толстое одеяло, которым Сильвер накрывают на ночь. Им можно попробовать затушить огонь, что я и проделываю, но на месте прибитых языков пламени вспыхивают новые. Дышать нечем, деваться некуда, надо бежать из огненной ловушки. Поворачиваясь к двери, я замечаю человека, стремительно надвигающегося на меня сквозь дым. Но это какой-то другой бандит, не тот, что свалился в пруд. Значит, их двое. На этом – кроваво-красная куртка, рот и нос закрыты платком, темные глаза хищно сверкают из-под полей шляпы.

Я отпрыгиваю вправо. Он загораживает мне путь ружьем, и я падаю на четвереньки. Он хватает меня за лодыжку, я брыкаюсь изо всех сил, попадая ему в грудь или в лицо. Не оглядываясь, рвусь к дому, но уже у соседнего стойла он вцепляется в мою вторую ногу и подтаскивает меня к себе. Я скребу ногтями грязь и камни, пытаясь за что-нибудь ухватиться. Юбка подо мной сбилась в ком.

Он опрокидывает меня, я пинаюсь и кричу, но он прижимает меня к полу коленом. За его спиной и вокруг нас танцуют языки пламени. Жар становится невыносимым.

– Где золото, девочка?

– Не знаю!

Он хватает меня за подбородок, заставляя взглянуть на него.

– Где золото?

– Они мне не сказали…

Тут он зажимает мне нос и рот, перекрывая доступ воздуха, слезы брызжут у меня из глаз.

– Пожалуйста, – мычу я. – Я не знаю, где оно.

В руке у него нож, он размахивает им перед моим лицом, проводит им по носу, губам, подбородку. Поддевает им ворот платья, ткань рвется, обнажая плечо.

– Последний шанс.

– Я не знаю, не знаю. Пожалуйста. Я ничего не знаю.

Он склонил набок голову, ему весело.

– А я тебя помню, ты была в Викенберге.

Я холодею.

– Видишь, кто теперь пойман и связан, видишь, кто просит пощады!

Я извиваюсь в поисках хоть какого-нибудь оружия, хотя знаю, ничего такого тут нет. Но, может, под руку подвернется камень. Мои пальцы нашаривают что-то настолько горячее, что я невольно отдергиваю их. Это раскаленная от огня подкова.

Пока бандит, сминая юбку, щупает меня за бедра, я беру обжигающую стальную вещицу и, подняв ее, швыряю ему в голову. Попадаю.

Он с криком вскакивает на ноги.

А я изворачиваюсь, как ящерица, и вылетаю во двор; боль пульсирует в обожженной ладони. В стог сена, которое того и гляди вспыхнет, воткнуто единственное доступное мне сейчас оружие – вилы.

Все тонет в клубах дыма, но бандит, изрыгая ругательства, стремительно приближается. Я хватаю вилы и резко выставляю их вперед, ориентируясь на звук. «Всадник» не успевает заметить опасность – он слишком разогнался, надеясь вот-вот схватить меня – и с разбегу налетает на острые зубья. Я изо всех сил упираюсь ногами в землю, выдерживая навалившийся вес, а потом, несмотря на адскую боль в обожженной руке, толкаю вилы вперед.

Его глаза вылезают из орбит. Он смотрит вниз на грудь, на впившуюся в него сталь, на расползающиеся по куртке три темно-красных пятна, хватается за ручку и пытается вытащить вилы.

Я отшатываюсь, он падает на колени, заваливается набок и лежит, не двигаясь. Выждав с минуту, я подбираюсь чуть ближе и носком ботинка тыкаю его в спину. Ничего не происходит. Обогнув поверженного бандита, я пинаю его в голову, посильнее. Он смотрит на меня немигающим взглядом.

Я отхожу, подавляя рвотный позыв. Но нужно было убедится. Ошибаться больше нельзя. Нельзя, чтобы вышло как с первым бандитом.

Первый! Я поднимаю голову как раз вовремя: «Всадник» в серой куртке, прихрамывая, поднимается на крыльцо и скрывается в доме.

Я бросаюсь за ружьем. Оно нагрелось от пламени пожара, а моя ладонь покрыта волдырями от ожога. Лодыжки и бедра саднят – мертвый бандит впивался в мою кожу грязными ногтями… Плевать! Я бегу в дом с винчестером наготове.

К крыльцу тянется кровавый след. Я передергиваю затвор, поднимаюсь на крыльцо и прицеливаюсь.

«Всадник» в серой куртке почти добрался до двери в спальню Кэти. Меня он не замечает.

На этот раз я не промахнусь. Даже если пуля пройдет сквозь него, кровать находится в стороне. Кэти и малыш в безопасности. Пуля засядет в стене.

Я набираю в грудь воздух и прицеливаюсь.

И за мгновение до того, как я нажимаю на курок, раздается выстрел.

Я поднимаю голову – бандит все еще стоит в дверях, но на его спине алеет пятно крови. Оно медленно расплывается, и он валится вперед, его голова с глухим стуком бьется о дверь.

Я вбегаю в спальню.

В вытянутой руке Кэти дымится один из ее кольтов, другой рукой она прижимает к себе плачущего Уильяма.

Глава сорок пятая
Риз

Джесси летит к земле целую вечность, словно подхваченное ветром перышко. Потом время обретает обычную скорость. Согнувшись, он падает на землю и катится, кувыркаясь, сквозь кусты, колючки и камни, а поезд мчится вперед.

Роуз спрыгивает на платформу. Я инстинктивно вскидываю руку, чтобы отвести удар, но он не бьет меня, а хватает за рубашку.

Я едва успеваю сунуть пистолет в кобуру, и мир переворачивается с ног на голову.

Мгновение невесомости, грохот удаляющегося поезда, а затем удар. Из легких вышибает весь воздух. Я стараюсь сгруппироваться, как Джесси, и понимаю, что уже поздно и теперь лучше расслабиться. Камни впиваются в тело сквозь рубашку, пыль лезет в рот и глаза. Колючки раздирают одежду и кожу, книга в кармане куртки больно впивается в бок.

И внезапно всё прекращается.

Я лежу на по-зимнему холодной земле.

«Вставай! – в ушах грохочет голос Роуза. – Вставай, никчемный ублюдок!»

Я поднимаю голову.

Босс с трудом встает на ноги, вытаскивая из кобуры кольт. Я понимаю, он целится в Джесси, который, хромая, бежит к Ребел, привязанной к мескитовому дереву там, где начинается тропа к горному убежищу. Раненая рука Колтона безжизненно висит, рукав красен от крови.

«Вставай, Риз».

Так неожиданно услышать собственное имя – не Мерфи, не сынок, не малыш, – что мне требуется секунда, чтобы понять: это не Босс в моей голосе, это я сам.

«Давай, давай, не время разлеживаться».

Я поднимаюсь на четвереньки, сажусь на пятки. Роуз начинает стрелять. Пули летят через кактусы и кустарник, все ближе и ближе к Джесси.

Я достаю пистолет, прицеливаюсь и нажимаю на курок.

Лютер Роуз роняет оружие и падает на колено – моя пуля угодила ему в бедро.

– Вставай! – кричу я ему. – Никчемный ублюдок!

Джесси уже в седле, он скачет к лесу и вскоре скрывается за стволами деревьев. Он в безопасности. Роуз рывком встает, опираясь на здоровую ногу.

– Мерфи, – говорит он. – Я знаю, почему ты думаешь, что я тебя обидел. И мне жаль.

– Нет.

– Я подвел тебя. Дай мне исправить это.

Он смотрит на меня так, как много раз прежде, когда называл меня «сынком». Он даже не удивлен, что я его предал. Только опечален.

– Этого не исправишь. Все зашло слишком далеко.

Угол его рта кривится.

– Не надо проповедей о добре и зле, сынок, после того, как ты уложил своих братьев.

– Они мне не семья, и я никогда не был тебе сыном.

Он кивает, словно понимает меня.

– Семья – самое сильное волшебство, верно? Я старался ради брата, а его и в живых уже нет. Но ради тебя, Мерфи, я брошу это. Пусть чертов Джесси живет себе, если ты отправишься со мной. Мы вдвоем можем начать все сначала, заживем спокойной жизнью, как нам всегда хотелось.

– Откуда ты знаешь, чего мне хотелось! – кричу я и целюсь в него дрожащей рукой. – Я никогда не хотел ничего этого! Ты заставил меня. Ты сделал меня Малышом Роуза.

– И что? – он поднимает ладони к небу. – Малыш Роуза сегодня умрет?

– Может быть.

Я не ожидал, что нам придется сойтись лицом к лицу, но, если так надо, готов убить его и умереть. В самом лучшем случае только одному из нас суждено уйти с этих рельсов.

Он понимает меня, и в этот момент мир словно сжимается.