Текст книги "Стражница (ЛП)"

Автор книги: Эрика О'Рурк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

– Похоже на то. Мы займёмся этим, – сказал Паскаль.

– Мне не нравится, что вся эта магия течет так открыто, – сказал Люк и взял меня за руку. – Нужно отвести тебя домой.

Я как раз хотела ответить, как что-то врезалось в боковую стену здания. Факелы на стенах замерцали.

Люк выругался. Паскаль и Орла обменялись испуганными взглядами. Как всегда, я была той, кто тормозил.

– Что случилось? – спросила я.

Орла скривила губы, когда снова тряхануло стену.

– Сумрачные. Мы же тебе объясняли, что их притягивает грубая магия. По звуку похоже, что их не больше двух.

На два больше, чем мне хотелось бы.

– Они нападают на здание?

– Должно быть их привлёк всплеск магии, – сказал Паскаль. – Не волнуйтесь. Орла и я без труда справимся с двумя Сумрачными. Маловероятно, что они преодолеют внешние двери. Это место не слишком приятное для им подобных.

– Я не собираюсь рисковать ни под каким предлогом, – сказал Люк. – Мы уходим через Межпространство.

Несмотря на то, что моё сердце так громко билось в груди, как и существа снаружи, я ещё не могла уйти. Орла уже была на пути к ступеням, чтобы вступить в бой, но я остановила её.

– Вы обещали помочь Констанции. С этого момента это в силе.

Стены затряслись от новой атаки.

– Это важнее, – сказала Орла, указывая на лук в руке.

– Для меня Констанция важнее. – Я скрестила руки на груди.

– Хорошо. Я выберу наставника, и они завтра начнут. Тебя будут… – она усмехнулась – держать в курсе? Плоские же так выражаются, верно?

Тем временем происходящее, казалось, так быстро развивается, что я не поспевала за ним.

– Как мне починить магию? Я даже не знаю, что с ней не так.

– Хватит, – сказал Люк, когда потухло несколько факелов. – Разобраться, каким будет следующий шаг, это их задача. Я отведу тебя домой.

Широкими, яростными взмахами руки он высек в воздухе дверь.

– Готова?

Я кивнула, и он потянул меня в Межпространство.

Глава 14

Мы вышли из Межпространства на улице, неподалёку от моего дома. В окнах горел яркий свет, а дядин кадиллак был припарковал прямо перед грузовиком Колина.

– Вся компания в сборе, – пробормотала я и чуть не упала.

Люк схватил меня сзади за плечи, удерживая в вертикальном положение.

– Полегче, Мышонок.

Я посмотрела вдоль жилого квартала. В янтарном свете фонарей не было видно ни костлявых когтей, ни гниющих рук, ни рваных крыльев.

– Думаешь, сумрачные преследуют нас?

Он на одно мгновение сосредоточился, ища по Лей-линиям признаки приближающейся опасности.

– Сомневаюсь. Думаю, Паскаль и Орла довольно быстро с ними разобрались. И они приходили не за тобой, а за грубой магией, а здесь её нет.

– То есть, теперь я в безопасности?

– Давай не будем делать поспешных выводов. Серафимы могут быть проблемой. А договор точно ею является. Но похоже Сумрачные уже не появятся сегодня вечером.

Однако он меня не отпускал.

Я не могла думать сейчас о Серафимах или договоре. За дверью дома меня поджидало достаточно неприятностей.

– Тебе стоит проверить, как дела у матери.

Он напрягся позади, но всё же оставил подбородок лежать на моей голове.

– Знаешь, она ведь говорила о нас. В пророчестве.

– Четыре-в-одном.

Люк владел силой одной стихии; У меня было три, благодаря связи с Верити. Но через связь с Люком, мы разделяли друг с другом все четыре таланта.

– Навсегда связаны, – добавил он. – Ты же тоже это слышала.

Я знала, что он скажет – видение Маргарет доказывает то, что нам суждено быть вместе. Но я не могла с ним об этом говорить. Мне нужно время, чтобы подумать и отдохнуть. Мне снова послышался голос Маргарет, и мою грудь пронизала режущая боль, так что стало трудно дышать. Должно быть это побочный эффект от путешествия через Межпространство. Я была рада, что мы приземлились в тёмном месте, где Люк не мог видеть моё лицо.

– Сейчас мне не до этого.

Он пытался не показывать, что обиделся.

– Могу я проводить тебя до двери?

– Я сама справлюсь. – я отошла от него – Иди уже.

Я заставила себя пересечь улицу, стараясь не споткнуться, и сажала зубы, чтобы подавить боль. Я снова чётко ощущала присутствие Люка, лёгкое натянутость цепочки между нами. Когда я положила руку на ручку двери, Люк ушёл, и звук эхом пронесся по улице.

Я остановилась, ещё не готовая войти в дом. Кольца Кварторов тянули мою сумку вниз, я выпустила её из рук, и она упала со стуком. Я правильно поступила. Констанции нужна помощь, а я была единственной, кто мог позаботиться о том, чтобы она её получила. Я должна верить в то, что это важно, что я сдержу слово, даже без договора в качестве мотивации не на жизнь, а на смерть. Это будет противоположностью тому, чему научила меня семья – говорить правду, держать обещание, брать на себя ответственность. Я что-то сделала с магией и теперь была обязана народу Верити починить её.

Через окно я видела, как мой дядя ходит по гостиной туда-сюда. Возле уха он держал телефон и рявкал приказы. Моя мать, наверняка, была на кухне, в сильнейшей панике. Колин, в качестве зрителя, прислонился к дверной раме между обоими комнатами. Он разговаривал с моей мамой, наверняка пытаясь успокоить её, но я совершенно точно знала, что означают его приподнятые брови и скрещенные на груди руки: позже он начнёт задавать вопросы, и я окажусь в неприятном положении.

Я открыла дверь и вошла. Тут же повисла тишина, будто опустился занавес после пьесы, а затем раздался такой шум, что из-за всей этой суеты, я чуть не повалилась назад.

– Маура Кэтлин Фицджеральд! – заревел Билли, заливаясь пунцовой краской. Он закрыл мобильный. – О чём, во имя всего святого, ты думала? Никогда больше не сбегай так!

– Ты не моя мать.

Я прошла мимо него к лестнице. С меня довольно столкновений и объяснений. Мне нужны только две таблетки аспирина, а потом лечь в постель. С другой стороны комнаты Колин сделал шаг в мою сторону, не отводя от меня взгляда.

Моя мать шмыгнула вокруг него и остановилась возле дяди, сжав губы в тонкую линию.

– Зато я. И я хочу знать, где именно ты была, юная леди.

Я со стуком опустила сумку на ступеньку.

– Далеко.

– Далеко? Ничего лучше ты не могла придумать? Я так понимаю, что сегодня утром ты тоже была «далеко», когда прогуляла школу. Я разговаривала сегодня вечером с сестрой Донной, и она всё мне рассказала.

– Я знаю. Я вас слышала.

Я скрестила руки на груди и приготовилась к неизбежной ссоре. Её торжествующее лицо сменилось неуверенностью.

– Я тебя совсем не видела.

– Я также услышала, что отец возвращается домой.

Ещё шесть месяцев назад я бы больше ничего не сказала. Но не теперь.

– Ты должна была сказать мне. Все в церкви знали об этом, мама. Завтра в школе все будут только это и обсуждать.

Краешком глаза я заметила удивление на лице Колина, сменившееся пониманием. Похоже он тоже не знал.

– Я хотела дождаться подходящего момента… – она моргнула и затем просияла. – Разве это не чудесно?

Я рассмеялась, несмотря на усталость.

– Хочешь разыграть меня? Это полная противоположность чудесному. Ты сошла с ума!

– Следи за языком, – отрезал Билли. – И не меняй тему. Где ты была сегодня вечером?

Колин сжал спинку кресла, цвета слоновой кости, и моё сердце почти разрывалось, когда я увидела его обеспокоенное выражение лица.

Мне было всё равно, злятся ли на меня мама и Билли. Для разнообразия даже клёво быть той, у которой есть ответы, и платить им той же монетой. Но с Колином всё иначе. Со смерти Верити он был единственным человеком, с которым я больше всего была сама собой. Мне не нужно было ни притворяться, ни скрываться, ни стыдиться. Когда я находилась с Колином – было достаточно быть просто Мо. Он сделал мне такой подарок, а я, в обмен, доставляла ему лишь беспокойство.

Но сказать ему об этом сразу не представится никакого случая. Я могла лишь беззвучно сформировать губами «прости», в то время, как моя семья обрушилась на меня.

Моя мать скрестила руки на груди.

– А ну, марш на кухню! Эта тема ещё не закрыта.

О, замечательно. Мне действительно хотелось поучаствовать в сборе семьи. Я пересекла комнату и специально задела руку Колина.

Он отпрянул.

– Я, пожалуй, пойду.

– Останься, – пролаял дядя, и на лице Колина промелькнуло раздражение. Его лицо было настолько красивым, что даже ярость шла ему. – Мы введём пару изменений, и ты должен быть в курсе.

Это прозвучало не слишком многообещающе. Я не любила изменения и сомневалась в том, что сегодня будет исключение из правил.

– Изменений? – повторила я и опустилась на свой любимый стул.

– Нечего ужасного, – моя мама проследовала за мной в кухню и остановилась у стойки. – Мы думаем, что будет лучше, если в ближайшем будущем ты не будешь уходить слишком далеко от дома.

– Что значит «не слишком далеко от дома»?

Она выпрямила спину.

– Ты и дальше будешь ходить в школу и в церковь, и сможешь работать в Слайсе, но пока твоё поведение не изменится в лучшую сторону, и мы не узнаем, что твоя успеваемость в школе снова соответствует ожиданиям, ты будешь под домашним арестом.

– Ты же шутишь, да? – но моя мама не шутила. Склонность к шуткам просто отсутствовала в её генах. – Ты садишь меня под домашний арест. В последний учебный год.

– Ты столько пережила, моя дорогая. Я думаю, тебе необходим небольшой отдых.

Она взяла одно из яблок со стойки и начала его чистить, так что кожура отходила одной блестящей красной завитушкой. Несмотря на её дрожащий уголки рта, ладони лежали на ноже уверенно и спокойно. Я наблюдала её за этим занятием уже бесчисленное количество раз.

– Итак, – сказал Билли, сел за пластиковый стол и сердито на меня посмотрел. – Где ты была?

Я бросила взгляд на Колина, который смотрел в окно, выходящее на веранду. Меня одолела усталость, и я сложила руки на столе, образуя подушку для головы.

– Я же вам уже сказала. Далеко.

– Где это «далеко»? – требовательно спросил он.

– Не здесь.

Несмотря на то, что мой голос был приглушенным, звук удара, когда Билли хлопнул по столу, доказал, что он меня услышал.

– Это не ответ.

Я подняла голову и смерила его взглядом – то, как его белоснежные волосы свисали вниз, в уголках его глаз и рта образовались новые морщины, и он казался уставшим. Старше, чем я осознавала. Он был намного старше моей мамы, на целых пятнадцать лет. У них были ещё другие братья и сестры, но Билли единственный, кто приехал сюда с моими бабушкой и дедушкой из Ирландии. Моя мать родилась здесь, в Америке. После того, как мои бабушка и дедушка умерли, остался только он, кто мог позаботиться о моей маме. На какой-то момент я почувствовала, как во мне проснулось сострадание. Затем я напомнила себе, что может он и заботится о маме, но в то же время сам нёс вину за то, что нам вообще требовалась помощь.

Не сказав ни слова, я опустила причиняющую боль голову на руки.

– Ладно. Тогда скажи, вместо этого, с кем ты была.

– С тем, кого вы не знаете.

– С девушкой, которая приходила сегодня в ресторан?

С Дженни Ковальски? О, Боже. Насколько будет всё ужасно, если он узнает, что Дженни проводит расследования о смерти своего отца и винит в ней меня. Не думаю, что он станет что-то делать подростку – в сущности, нет. Хотя месяц назад он, недолго думая, послал меня загребать жар руками, требуя ложно обвинить кого-то в смерти Верити, чтобы увеличить своё положение в мафии. Невозможно представить, что он сделает, если подумает, что Дженни представляет угрозу – а, судя по её пылкой интонации, возможно так и есть.

Я, приложив невероятное усилие, тяжело поднялась со стула и посмотрела ему в глаза.

– Нет. Я же сказала, это был кто-то, кого вы не знаете.

– Парень? – спросила мать визжащим голосом и отложила нож в сторону. – Ты была вместе с парнем?

Колин медленно повернулся, его лицо было абсолютно бесстрастным. Я тщательно подбирала слова, они предназначались для него.

– Было кое-что, что мне нужно было сделать.

Я надеялась, что Колин поймёт, на что я намекаю, выбрав слова «нужно было», а «не хотела», но его глаза были затуманены и загадочны. Я снова с трудом направила своё внимание на Билли и потёрла лоб.

– И ты думаешь, что можешь просто так исчезнуть одной из церкви? Даже не попрощавшись?

Это было не просто, и я не справилась бы одна, но в остальном… Да, именно так. Но не думаю, что мне чем-то поможет, если я выскажу это вслух.

– Для чего было оставаться? Чтобы люди могли и дальше ехидничать о возвращении папы? Я просто не могу поверить в то, что ты меня не предупредила.

– Милая, для чего было предупреждать? Я знаю, что ты сердишься из-за того, что папа нас бросил, но он же возвращается. Это благословение!

– Он не бросил нас. Его осудили за множество тяжких преступлений.

– Ты опять видишь только негативное.

Могла ли она быть настолько наивной?

– В том, что он возвращается, нет ничего, по-настоящему, позитивного. Я не хочу, чтобы он приходил сюда. Я не хочу жить с ним под одной крышей.

– Это решать не тебе, – голос моей матери принял резкий, режущий тон, а её глаза опасно сверкнули. – Это мой дом, и я стёрла себе пальцы до костей, чтобы так и осталось. Он – твой отец и мой муж, и ты будешь относиться к нему с подобающим уважением. Все совершают ошибки, Мо. Даже ты. Но мы прощаем друг друга, потому что в семьях так принято.

Она прижала руку ко рту и выбежала из комнаты.

В моей семье много что принято, но вот что прощение было таким важным, никогда не подумала бы. Я покачала головой и попыталась поймать взгляд Колина. Но он всё ещё смотрел в окно, вероятно в надежде, что выследит Люка.

– Теперь ты довольна? – спросил Билли. – Такого прекрасного дня у неё не было уже много лет, а ты ей его испортила.

Я снова положила голову на руки, потому что не хотела, чтобы Билли заметил чувство вины, начинающее грызть меня.

– Ты ведь уже многое пережила, правда? – спросил он после долгой минуты.

Его голос стал нежнее и, когда я подняла на него взгляд, его руки расслабленно покоились на столе. Он казался добродушным и полностью здравомыслящим.

Ему что-то нужно.

– Мо, ты уже достаточно взрослая, чтобы узнать правду. Одну ее часть ты уже разгадала, ведь ты умная. Что касается другой… Что ж, ты заслужила объяснение.

Я подперла подбородок ладонью и приготовилась услышать очередную новую версию правды.

– Парни, которых я просил тебя опознать этой осенью, работают на Юрия Экомова. Он – нехороший человек. Он алчен, склонен к насилию и непредсказуем. Он стремится распространить свою приступную деятельность и в нашем квартале. Я совершенно уверен, что он виновен в смерти Верити. Только благодаря милости божьей ты осталась жива.

Я могла бы его поправить, но не стала. Билли был не единственным, кто умел хорошо скрывать свои карты.

Он продолжил:

– Я просто хочу держать его подальше от нашего квартала, чтобы защитить всех нас – нашу семью, наших друзей, наш образ жизни. Ты наверняка думала, что сделала правильно, когда не опознала этих парней, но ты только привлекла к себе внимание. Ты в опасности, и уже давно поздно для такого легкомыслия. Ты не можешь просто так ходить по городу без охраны.

Я показала на Колина.

– С охраной.

– И всё же сегодня вечером ты ускользнула.

Он, нахмурившись, посмотрел на Колина.

– Твои парни ведь были с тобой в церкви, уже забыл? Не обвиняй его, если и твои головорезы не способны справиться со своей задачей. Твои дела с Юрием Экомовом меня не интересуют. Я же тебе уже один раз говорила, что не собираюсь принимать в этом участие.

Глаза Билли сузились.

– Ты забываешь, насколько сильно я могу влиять на твою жизнь, Мо. Ты пока ещё ребёнок на попечении матери, а она слушается меня. Тебе стоит это учесть в своих действиях.

Учесть мне стоит только одно, а именно, чёрт побери, убраться из этого дома. Или, по крайней мере, из кухни.

– Я иду спать.

Когда я вставала, я крепко держалась за край стола, чтобы сохранить равновесие, потому что комната закружилась вокруг меня. Я прикусила язык, чтобы не застонать и сосредоточилась на том, чтобы подняться наверх и не упасть. Если Билли заметит, что что-то не так, то сразу же заставит пройти тест на алкоголь. Если же Колин что-то заметит – а это казалось мне более вероятным – то поднимет эту тему завтра, во время допроса

Как только добралась до комнаты, я кинула сумку на кровать и нырнула за ней вдогонку. Домашний арест? Мне почти восемнадцать. Контрольные я всегда писала на отлично. Я работала в яслях при церкви с тринадцати лет. И я спасла дурацкий мир, а теперь должна просидеть мой последний учебный год под замком только потому, что один раз прогуляла занятия? Капля на выцветшем стёганном одеяле привлекла моё внимание, и я наклонилась к ней ближе. Она быстро пропиталась в тщательно обработанную хлопчатобумажную ткань. А затем появилась вторая, ало-красная, и слилась с первой. Я дотронулась до пятна и когда отняла пальцы, они были багряными.

Кровь, поняла я, когда мой измученный мозг медленно собрал всё воедино. И она моя.

Глава 15

На следующее утро кровотечение из носа было меньшим из моих проблем. Колин ждал на кухне с хмурым лицом.

– Привет, – сказала я и направилась прямо к кофейнику. Слишком частые путешествия через Межпространство и кошмары сделали своё дело, у меня всё болело, и я находилась в полном смятение. – Хочешь тоже?

– Нет.

Он подождал, пока я положу в кофе сливки и сахар и сделаю первый глоток.

– Что ж, вернёмся к вчерашнему вечеру.

Я посмотрела на него поверх кружки. Колин был высоким, наверное, где-то метр восемьдесят, и казался, совершенно спокойным, как стоял там, прислонившись к стойке. Лишь штормовой, серый цвет его глаз указывал на ярость, бушующую в нем.

– Всё сложно.

– И как раз это я не понимаю. Ты сделала то, что они хотели. Почему на этот раз они не могут найти кого-нибудь другого, кто помог бы? – он оттолкнулся от стойки. – За последние 24 часа ты два раза встречалась с Люком и оба раза, когда возвращалась, выглядела так, будто тебе задали хорошую трёпку. Мне это не нравится.

– Откуда ты знаешь, что Люк был со мной?

– Когда ты исчезаешь из церкви, хотя Билли поставил целый отряд своих людей наблюдать за зданием, мне не нужно было никакой магии, чтобы понять, кто к этому причастен.

– В этом не было его вины. – Я с размаха поставила кружку на стол, стукнув ей сильнее, чем хотела.

– А он, по твоим словам, никогда не виноват. Чего он хочет на этот раз?

– Мне надо в школу.

Я почти услышала, как он заскрежетал зубами.

– Бери свою сумку.

Если я надеялась, что во время поездки у меня будет передышка, то ошиблась. Как только мы оказались в грузовике и застряли в утренней пробке, Колин снова принялся за своё.

– Итак? Этому парню постоянно что-то надо. Как-будто я не знаю, что именно.

– Всё не так, – сказала я и покраснела, вспомнив о пальцах Люка на моём подбородке. – Я четко дала ему это понять.

Колин фыркнул:

– А он ведь так хорош в соблюдение границ.

Вопль сейчас тоже не поможет, не важно насколько раздражённой я была.

– Что ж, зато ты слишком в этом хорош. Золотая середина была бы прекрасна.

– Не дави на меня.

– Это единственный способ чего-то от тебя добиться.

Внезапно мне показалось, что путь, лежащий перед нами, стал более каменистым, чем когда-либо ранее, поэтому​ я перевела разговор на менее сложную тему.

– Помнишь, я рассказывала, что с магией что-то не в порядке?

– Да.

– Я нужна Кварторам, чтобы починить ее. Они не хотели помогать Констанции, пока я не согласилась попробовать всё исправить.

Голос Колина был холоден как лед:

– Что за люди используют четырнадцатилетнюю девочку как средство давления?

– А мне и не нужно любить их, – сказала я. – А всего лишь помочь.

– Ты приняла их сделку.

Это был не вопрос. Он ударил по приборной панели.

– Бог мой! Хотелось бы мне, чтобы ты, хоть иногда, ставила себя на первое место.

– Ты сделал бы тоже самое, – ответила я. – Она всего лишь ребёнок. И она одинока. У меня не было выбора.

– А Люк тебя, с радостью, заставил.

– Вообще-то, нет. Это Кварторы.

Пойти к ним была идея Люка, но я упустила эту деталь.

– Это плохая идея, – сказал Колин. – Билли волнуется. Я знаю, что ты ему не доверяешь…

– По хорошей причине.

– Некоторые вещи, о которых он говорил вчера вечером – правдивы. Экомов влезает в дела твоего дяди. Билли отчаянно ищет хоть какой-нибудь способ избавиться от русской мафии. Его боссы давят на него, чтобы он действовал более агрессивно, и ходят слухи, что они заинтересованы в тебе.

– Во мне?

– Ты же не думала, что все так просто забудут то опознание, не так ли? Боссы Билли заметили тебя, и он думает, что может воспользоваться этим.

– А ты говоришь, что Кварторы – негодяи?

– Билли хочет защитить тебя, но ты непредсказуема. Он думает, что вероятность того, что ты попадешь в беду будет ниже, если держать тебя «на коротком поводке».

– А ещё, так меньше вероятности, что я сделаю что-то, что навредит ему, не так ли?

Колин бросил взгляд в зеркало и не ответил. Как обычно, когда грузовик подъезжал, девочки, стоящие во дворе, прекращали разговоры и смотрели на нас. Каждый раз, когда Колин появлялся на школьной территории, он притягивал к себе всеобщее внимание.

– Что у него есть против тебя? – спросила я, игнорируя, как мои соученицы отбрасывают назад волосы и по-дурацки улыбаются. – И, хотя, ты никогда не говоришь об этом, я знаю, что ты у него в долгу. В каком?

– Это в прошлом, – ответил он. – Ничего, о чем тебе стоило бы беспокоиться.

Мои кулаки сжались на коленях.

– Не говори мне, что я не должна волноваться. Так всегда поступает Билли, когда сделает что-то ужасное и не хочет, чтобы я узнала правду.

– Иногда лучше не знать её, – сказал он и накрыл мои руки огрубевшими ладонями. Нежность жеста лишь подчеркнула режущий тон слов.

– Тут ты ошибаешься. И нет ничего хорошего в том, что ты молчишь. Мне всё равно, что ты сделал. Это не играет никакой роли.

– Тогда тебе и не нужно ничего знать, ведь так? – Я хотела ответить, но он прервал меня. – Не пропускай сегодня школу. Что бы не произошло в волшебной стране, это ничто по сравнению с тем, что сделает Билли, если ты снова исчезнешь.

Я обиженно вытащила руки и вышла из машины.

– Смотри, не попади в неприятности, – сказал Колин. Я повернулась и посмотрела на него. Из-за затянутого тучами неба его волосы казались темными как каштановый мёд. Его глаза были серыми как шифер и такими же неподатливыми.

Он не передумает – ни о том, что касается Дуг, ни о его прошлом, и я не знала, как нам преодолеть хоть одно из этих препятствий. Я отвернулась и поднялась по широким ступеням, ведущим к двери, вынуждая себя не оборачиваться. И когда Лена нашла меня у моего шкафчика, я почти смогла ей улыбнуться.

– Ничего себе, – сказала она и смерила меня взглядом. – Колин?

– Так – лучше.

Казалось мне не удалось её убедить, но она всё-таки кивнула.

– Знаешь, что тебя взбодрит?

– Брауни?

– Ах, чего захотела. После будет тебе шоколадка, идет? Но, а пока… – Она, театрально раскинув в стороны руки, станцевала степ. – Сплетни, сплетни, сплетни!

Я не могла по-другому, кроме как улыбнуться её воодушевлению. Я знала, что Лена следит за всем, что происходит в радиусе школы, но она чаще всего скрывала свои знания.

– Конечно, очень сочные.

– Как персик.

Она указала на коридор, ведущий в бюро учительницы-консультанта:

– А именно, выяснилось, что мисс Тёнер использовала свою школьную электронную почту, чтобы переслать непристойные фотографии тренеру по баскетболу из Св. Себастьяна.

– В самом деле?

Мисс Тёнер была учительницей-консультантом, ответственной за первую четверть алфавита – если у тебя была фамилия, которая начиналась с А до Ж, то она была у тебя учителем-консультантом на протяжении всей твоей школьной карьеры в Св. Бригитт. Этой осенью она потратила много времени на то, чтобы уговорить меня, открыто рассказать о своих чувствах. Она носила полверы с джемперами в комплекте и стрижку под мальчика, из-за которой выглядела слишком молодой, чтобы давать хорошие советы тому, кто был страши девяти лет. Никогда не подумала бы, что она такая шалунья, но я уже вообще не была уверена в том, что по-настоящему знаю кого-то.

– В самом деле. Сестра Донна получила копию этого письма.

Мы шли в сторону класса, где должен был начаться первый урок.

– Я так понимаю, мисс Тёнер покинет нас, чтобы воспользоваться другим шансом построить карьеру? – спросила я.

– Уже. Новая учительнице-консультант начинает работать сегодня.

– Быстро же это произошло.

– Ну, мы же говорим о сестре Донне.

– Уж, где ты права…

Я надеялась, что скандал с мисс Тёнер будет единственным происшествием дня, но 3 часа спустя стало понятно, что этому не бывать. В то время, как мы с Леной работали над нашим экспериментом по химии, одноклассники за другими столами делили свое время, сосредоточившись на собственном эксперименте – ведь соляная кислота, это не игрушка, как нам говорили уже миллион раз – и наблюдая за мной, будто бы и я была объектом для научного исследования. Доктор Сандерсон прогуливалась по комнате туда-сюда, проверяя вычисления и следя за тем, чтобы все придерживались мер предосторожности.

Я непроизвольно погрузилась в эксперимент. Как раз по этой причине мне нравятся естественные науки. Всё предсказуемо.

Существуют правила, которых нужно придерживаться, модели, которые можно наблюдать. Даже если результаты оказывались неожиданными, рано или поздно, ты всё равно понимал суть дела.

В то время, как я измеряла кислоту в мензурке, Джилл МакАллистер прошла к точилке для карандашей, которая находилась в паре метрах от нас. Лена толкнула меня в бок, и когда я подняла взгляд, то увидела стоящую рядом с нашим лабораторным столом Джилл. Она крутила в пальцах карандаш.

– Нам не хватало тебя вчера во время занятий, – сказала Джилл. – Что-то случилось с твоей… семьёй?

Её улыбка была чистым зубоскалением без какой-либо искренности.

Я проверила уровень раствора в мензурке, не обращая внимания на Джилл. Её отец, как она напоминала всем при каждой возможности, играл в ракетбол с прокурором. Джилл считала, что это делает её экспертом относительно конфликта моей семьи с законом. А я – что это делает её глупой истеричкой, жаждущей внимания.

– Или же с Констанцией Грей? – размышляла она вслух, так что ее голос доносился до других столов. – Кое-кто сказал, что она приняла передозировку в уборной для девочек.

Я вскинула голову.

– Она сегодня в школе, идиотка. Если бы у нее была передозировка чего-либо, то сейчас она находилась бы в больнице. У неё было пищевое отравление.

Во время паузы я пыталась выследить Констанцию, но ей всегда удавалось ускользнуть до того, как у меня получалось подобраться к ней поближе. Кроме того, взгляды, которые она бросала в мою сторону были не особо располагающими к разговору.

– Пищевое отравление, – сказала Джилл и отбросила назад светлые, длинной до плеч волосы. – Странно, что никто больше не заболел, не так ли?

– Тебе, что, нечего делать? Где-нибудь в другом месте? – спросила я и вылила нейтрализующее средство в мензурку, заполненную кислотой.

Глаза Джилл сузились и заметались между мной и Леной туда-сюда.

– А что ты сразу огрызаешься! Св. Бригит это одна семья, ты же знаешь. Кстати, насчет семей…

Я напряглась, ожидая выпада, но вместо этого она набросилась на Лену.

– Как дела у твоей, Лена? Я никогда не вижу её во время спортивных и других мероприятий. Собственно, почему?

– Они очень заняты, – ответила Лена и склонилась к своей тетради. Карандаш в ее руке слегка дрожал.

– Ах, как жаль, – ехидно сказала Джилл. – Я уверена, что многим хотелось бы познакомиться с ней. Возможно, вы могли бы что-нибудь предпринять вместе, когда вернется отец Мо. Ты ведь, должно быть, уже безумно радуешься, что он скоро снова будет дома, Мо.

– Я в восторге.

Но я почти не слушала ее – моё внимание было полностью направлено на Лену, когда я заметила, что та побледнела из-за слов Джилл. Мне ещё никогда не доводилось видеть, чтобы Лена отступала.

– Ну, а можешь поставить меня в известность, когда же наступит этот великий день? Я позабочусь о том, чтобы не оставлять свою сумку где попало, – объявила Джилл.

Девочки за соседними столами вокруг нас засмеялись.

Мои инстинкт и гнев взяли верх. Я посмотрела Джилл в глаза и одним движением пальца толкнула мензурку к краю стола, та перевернулась, и раствор в ней брызнул на плиточный пол. Немного капель попало на обувь Джилл.

Джилл отпрыгнула и заверещала:

– Ты сделала это специально!

Доктор Сандерсон подбежала и отогнала нас подальше от лужи.

– Мо, это правда?

– Нет! Я бы никогда…

В этот раз моя репутация хорошей девочки оказалась полезной.

– Это был несчастный случай.

Лена, стоявшая рядом со мной, выразила согласие:

– Мы уже почти закончили с экспериментом. Для чего ей все портить? Теперь нам придется начать всё сначала.

Учительница оценивающе посмотрела на нас.

– Вы уже отрегулировали pH?

Я кивнула. Раствор, который я пролила, был не кислее апельсинового сока, но пах намного хуже.

– Что ж, на всякий случай, принесу защитное оборудование. Джилл, иди и закончи свой эксперимент. Мо и Лена, сейчас уже нет времени начинать ещё раз. Уберите всё. Придёте во время обеденного перерыва, чтобы повторить эксперимент.

На ходу Джилл откинула назад волосы со злющим выражением лица.

– У тебя и вправду крыша поехала, да?

– Все знают, что я растяпа.

Я пожала плечами и улыбнулась невинной улыбкой.

– Что поделать? Моя семья замешана во многих… несчастных случаях.

Джилл смертельно побледнела, затем стала красной, как рак и прошла на своё место.

Негодующее бормотание донеслось от её стола.

Лена уставилась на меня:

– С каких пор ты стала жестокой принцессой всея мафии?

Я начала мыть наши пробирки и пипетки.

– Ни с каких. Просто моё терпение лопнуло и мне больше ничего другого не пришло на ум, что заставило бы её замолчать.

Мы обе посмотрели в сторону стола Джилл, где та стояла, окружённая стайкой своих близких подруг, возмущённо перешёптывающихся. Сама она молчала, но как только заметила нас, выражение ее лица стало мстительным и расчетливым.

– Что-то мне не верится, что она из тех, кого можно заткнуть, – сказала Лена.

Глава 16

Во время обеденной паузы мы с Леной вернулись в химическую лабораторию.

– Мне очень жаль, – сказала я. – Я не хотела доставлять тебе ещё больше работы.

Она смахнула со свитера ворсинку.

– Джилл МакАллистер та ещё глупая коза. Она нацелилась на тебя, но и я тоже не ее любимица.

– Она знакома с твоей семьей?

– Нет. – Лена сказала это таким тоном, что было ясно, она не хочет углубляться в эту тему.

– Но сделай мне одолжение, хорошо? Когда она в следующий раз сцепится с тобой – больше не промахнись.

– Я постараюсь.

Доктор Сандерсон подняла взгляд со стопки бумаг и подозвала нас жестом к своему столу. Прежде, чем мы успели одеть защитные очки, затрещало переговорное устройство и жестяной голос школьной секретарши вызвал меня в бюро.